Текст книги "Непослушная невеста"

– А какие красивые детки у них будут! – присоединилась к ней миссис Костелло.

Кейт смущенно посмотрела на Питера, но тот лишь пожал плечами, словно говоря, что за глупость всегда приходится платить.

Хоумер захохотал и похлопал зятя по плечу, после чего извлек из кармана ключ и помахал им у себя над головой.

– Мой первый подарок новобрачным! – во всеуслышание объявил он. – Ключ от номера для молодоженов в отеле «Интернэшнл».

Кэтрин чуть не поперхнулась, наблюдая за тем, как отец передает ключ О'Рурку и тот с поистине волшебной легкостью исчез в кармане его фрака.

– Мы с женой чрезвычайно признательны вам, сэр!

Питер подмигнул Кейт, и она поняла, что непременно должна ему подыграть, однако на нее словно столбняк нашел. До этой секунды ей даже в голову не приходило, что она не сможет, как обычно, лечь спать в свою постель или, встав утром, позавтракать, а потом сесть в дилижанс и отправиться в Сан-Франциско.

Одним глотком осушив свой бокал, Кейт дрожащей рукой поставила его на поднос.

– Какой… сюрприз… – с трудом выговорила она.

Тут Хоумер достал еще один ключ и со смехом продемонстрировал его присутствующим.

– Только не слишком шумите, молодежь: мы с миссис Макгиллакатти сняли соседний номер!

Мэдлин и Кейт безнадежно переглянулись, а тем времени Питер благосклонно улыбнулся и снова поднял бокал с шампанским.

– За второй медовый месяц! – произнес он, довольно оглядывая присутствующих, и тут же осушил бокал одним глотком.

Глава 8

Выйдя в коридор отеля, Питер устроил себе краткую передышку в войне нервов, которую они с Кейт вели в течение последнего часа. Сказать, что в номере для новобрачных обстановка стала несколько неловкой, значило бы сильно преуменьшить накал разгоревшихся там страстей. Кэтрин заперлась в гардеробной и отказалась выходить, хоть он пообещал, что пальцем до нее не дотронется. Отчего-то Кэтрин решила, что новоиспеченный муж собрался воспользоваться своими супружескими правами, надежда его переубедить таяла с каждой минутой.

Расхаживая по коридору, О'Рурк внезапно столкнулся с вышедшим из соседнего номера Хоумером Макгиллакатти, и это вызвало у него сильнейшую досаду. Неужели старикан не мог дождаться момента, когда его милая дочурка начнет звать на помощь?

Старательно скрывая раздражение, Питер любезно кивнул тестю.

– Ох уж эти женщины! – Хоумер погрозил кулаком в сторону двери, которую только что закрыл за собой.

Питер лишь усмехнулся про себя: у старика Макгиллакатти были все права трахать жену, сколько ему вздумается, – после того как он преодолеет забаррикадированную дверь; а вот ему так абсолютно ничего не светит. Если он начнет подъезжать к Мэри Кейт до того, как дилижанс доберется до Строберри-Пойнт, где они пересядут на мулов, это его выдаст и вызовет ее подозрения.

– Багаж на месте, так что вы можете отправиться уже завтра утром, – сообщил Хоумер заговорщицким тоном.

– Спасибо, сэр. Надеюсь, у вашей дочери найдется какая-нибудь более практичная одежда, чем роскошные платья, которые я все последнее время видел на ней?

Хоумер важно кивнул:

– Я купил теплые чулки и три простых шерстяных платья плюс маленькую мужскую куртку, которая должна согреть, если в горах наступит холод.

– Премного благодарен. – О'Рурк вздохнул с облегчением. – Я буду о ней заботиться, сэр, обещаю, и надеюсь, что мы сумеем вернуться до первых снегопадов.

– Да уж, изволь не задерживаться. – Хоумер сузил глаза. – Мэри Кэтрин – мой единственный ребенок, и я не допущу, чтобы она хоть чуть-чуть пострадала, слышишь?

– Сэр, – напомнил Питер, – бьюсь об заклад, что ваша дочь будет крайне недовольна, как только узнает, куда мы едем на самом деле.

Макгиллакатти нетерпеливо взмахнул рукой:

– Главное, исполняй мои распоряжения, и все будет прекрасно, черт побери!

Но Питер не спешил делать выводы относительно подлинных намерений Хоумера. Требование, чтобы Мэри Кэтрин была возвращена нетронутой, могло оказаться уловкой, однако в любом случае он был теперь ее законным мужем и Макгиллакатти уже не мог ничем распоряжаться.

– Ладно, счастливого вам второго медового месяца, сэр.

Наблюдая за тем, как Хоумер напряженно приближается к спальне жены, словно гончий пес, почуявший суку, Питер улыбнулся.

– Хоумер? – тихо произнес из-за двери женский голос. Хоумер ухмыльнулся и поправил галстук, затем открыл дверь и исчез за нею.

– Удачи, сэр.

Оставшись в одиночестве Питер решил, что больше ему нет смысла ждать под дверью жены. Сунув руки в карманы, он спустился в вестибюль и прошел в элегантный салон, где какое-то время сидел над разбавленным виски. Ему хотелось найти кого-то, с кем можно скоротать время, но в этот воскресный вечер отель уже почти опустел.

Внезапно он щелкнул пальцами и подозвал официанта.

– Дай-ка мне колоду карт, приятель.

Официант кивнул и, вернувшись к стойке, вытащил из ящика запечатанную колоду.

– Спасибо. Виски запиши на…

– Знаю: на счет старика Макгиллакатти.

– Точно, этот вечер оплачивает он. – Питер сунул колоду в карман и вышел, насвистывая песенку «Мой папаша был шахтером».

Когда О'Рурк тихо постучал в дверь, она почти сразу приоткрылась.

– Ты не собираешься пригласить меня войти?

Мэри Кэтрин посторонилась, впуская Питера в номер, но продолжала настороженно наблюдать за ним; она все еще была одета в свадебный наряд, и даже шапочка в стиле Джульетты по-прежнему чопорно красовалась на своем месте.

– Дорогая, ты похожа на Непорочную Матерь в этом своем белом наряде, – заметил Питер, усмехаясь. – Почему бы тебе не распустить шнуровку и не расслабиться?

– Я уже это сделала, – сообщила Кейт и, придвинув кресло, села.

О'Рурк одобрительно кивнул.

– Поскольку нам нечего делать до самого утра, то почему бы не скоротать время за картами?

– И во что мы будем играть? – с подозрением спросила Кейт.

– В покер, это один из многих грехов, к которым я пристрастился во время моих путешествий.

Усевшись в кресло напротив нее, Питер вскрыл колоду и быстро перетасовал карты.

Внезапно Кэтрин рассмеялась:

– Понимаешь, я никогда не играла в карты…

Питер положил колоду рубашкой вверх, снял и немного размял пальцы.

– Буду рад тебя научить. – Он даже не взглянув в ее сторону.

– Ну если так… Надеюсь, в этом нет ничего плохого?

– Совершенно ничего: мы ведь не станем играть на деньги, верно?

– Разумеется, нет. – Кейт недружелюбно посмотрела на него. – Ты и без того достаточно заработаешь на нашем браке.

– Если, конечно, ты меня не обманываешь…

– Еще чего! Договор есть договор. – Мэри Кэтрин продолжала смотреть внимательно, как его руки умело перекладывают карты. – Больше того, я тебе очень благодарна…

– Ну, раз так, тогда сними. – Питер протянул ей колоду.

– Снять?

Питер продемонстрировал, как это делается, снова перетасовал карты и положил колоду обратно на стол.

Кэтрин неуверенно протянула руку и разделила колоду.

– Так?

– Именно, ты быстро схватываешь.

Питер роздал по пять карт каждому и, крепко припечатав к столу оставшуюся колоду, быстро просмотрел свои карты.

– Есть разные способы играть в покер, но для начала я даю тебе пять карт: это называется раздача, – уточнил он.

Кэтрин осторожно взяла карты.

– А откуда я узнаю, что ты не мошенничаешь? – осторожно спросила она.

– Мы ведь играем не на деньги, как ты помнишь. Это просто товарищеская игра двух друзей.

– Мы не друзья.

– Ах да, я чуть не забыл: мы ведь женаты. Но это не исключает возможности оставаться друзьями, правда?

Питер нахмурил брови, словно принимая трудное решение.

– Ну как? – спросил он, поднимая взгляд. – Сколько будешь сбрасывать?

Кейт положила свои карты.

– Послушай, так ничего не получится. Я совершенно ничего не знаю про покер.

– Не бойся, я тебе помогу. – Питер взял ее карты и перевернул их. – Эта партия не считается. Смотри, у тебя два валета, и они перебили бы мою пару.

– Пару? – Кейт совершенно не могла понять, о чем он говорит.

– У меня пара троек, и это значит, что ты у меня выиграла! Новичкам всегда везет, знаешь ли. – Указав на ведерко со льдом, в котором на ночном столике стояло шампанское, Питер подмигнул ей.

– Спасибо, я уже выпила три бокала. – Кэтрин благовоспитанно сложила руки на коленях.

О' Рурк пожал плечами:

– Это было много часов назад. – Он зубами легко сорвал с горлышка колпачок, затем тряхнул головой и одним ловким движением пристроил бутылку себе на бедро, собираясь выдернуть пробку. Кейт отметила, как сильно напряглись его мышцы.

О'Рурк не просто открывал бутылку игристого вина, он был мастером своего дела, и каждое его движение было рассчитано на то, чтобы соблазнять! Кэтрин понимала, что ей следует объявить ему, что она его раскусила, однако она сидела и смотрела на него словно зачарованная.

Пробка хлопнула, струя пены вырвалась из горлышка, и крошечная капелька попала Кейт в глаз. Она вскрикнула – и тут же оба расхохотались, пока одна пара зеленых глаз пристально смотрела в другую.

Внезапно Кейт почувствовала безудержный восторг, словно приняла участие в чем-то тайном и запретном. О'Рурк потянулся к ней через столик, и она ощутила его дыхание.

Он прикоснулся кончиком языка к ее щеке, где капелька шампанского задержалась, словно ленивая слезинка.

– Эта капля не должна пропасть впустую! – Он улыбнулся и отодвинулся от нее.

Сердце Кэтрин беспомощно трепыхалось в груди, словно подбитая птичка, пытающаяся улететь на одном здоровом крыле. Ей было жарко и холодно одновременно, ощущение полной безвольности напоминало ветер, который ударял в лицо, сбивал дыхание.

О'Рурк стал медленно вращать бокал, держа его за тонкую ножку.

– Хочешь немного?

– Да, конечно.

Чтобы скрыть смущение, Кейт решительно взяла бокал и осушила его одним глотком.

– Эй, помедленнее, мне вовсе не нужно, чтобы ты напилась!

– Да, понимаю, – пролепетала Кэтрин. – Кажется, ты хотел объяснить мне, как играть в покер.

Сделав маленький глоток, Питер отставил бокал в сторону и молниеносно перетасовал колоду несколько раз.

– Сейчас мы сыграем несколько партий, и ты сразу поймешь, что к чему. Сбрось две самые неудачные и покажи мне, что у тебя есть.

Две карты упали на стол лицом вверх.

– Проклятие, Кейт! Не положено показывать противнику то, что ты сбрасываешь.

– Ах! Кажется, я слишком много выпила. – Кэтрин с трудом поднялась, двигаясь неловко, как марионетка на шарнирах; ее груди шевелились в вырезе платья, словно сдобные булочки.

– Ты и правда пьяна. – О'Рурк поднялся, чтобы поддержать ее. – Лучше уж я уложу тебя в постель…

– Нет! Я хочу играть! – Хихикая, Кэтрин увернулась от протянутой руки Питера и рухнула обратно в кресло. – Я настаиваю! – Она помахала пальцем у него перед носом и икнула.

В его глазах засверкали дьявольские искры, и, три раза перетасовав колоду, О'Рурк снова принялся сдавать карты, пытаясь про себя сосчитать, сколько предметов одежды надето сейчас на ней. Потом он разделил на полученное число: четыре нижние юбки, панталоны, шемизетка, корсет, чулки, подвязки, туфли. Что еще? Да, шапочка Джульетты, шлейф и, конечно, само платье. Можно рассчитывать на четырнадцать… нет, пятнадцать предметов. Неудивительно, что ей так жарко!

Питер рассмеялся:

– Я буду должен тебе восемьдесят долларов, если проиграю, а ты, если проиграешь, снимаешь один предмет одежды.

– Один? – Кэтрин внимательно посмотрела на себя. – Который? – придирчиво уточнила она.

– Для начала снимешь шапочку. – Питер уперся локтями в стол. – Ну, что скажешь? Если я проигрываю, то вычитаю восемьдесят долларов из той суммы, которую ты мне должна.

– Ха, ну и дурень! – Кейт взяла карты и сразу сбросила две из них. – Моя шапочка против восьмидесяти долларов? Посмотрим-посмотрим.

Питер показал свои карты:

– Три валета и две пятерки.

– А у меня… Сет и пара! Ну как? – Кейт выложила двух королей и три восьмерки. – Короли старше валетов, не так ли?

– Не спеши. Выигрывает лучший сет. – О'Рурк собрал карты. – Снимай шапочку, красавица!

Кошачьи глаза Кейт негодующе засверкали.

– Ты ничего особенного не выиграл… красавец!

– Ничего, это только начало. – Питер прищелкнул пальцами. – Давай шапочку мне.

– Ну нет! – Кэтрин сняла шапочку и бережно положила ее себе на колени, а затем стала наблюдать за тем, как ее партнер сдает карты. – На что мы будем играть теперь? Твои восемьдесят долларов против моего – чего?

«Кажется, эта девица так и просит, чтобы ее ощипали!» Питера так и подмывало пропустить закуски и приняться сразу за главное блюдо. «Мои тысяча долларов против твоей девственности», – хотелось ему сказать, но что-то заставило его сдержаться: ему показалось разумным этим вечером ограничиться небольшой игрой на раздевание.

– Реши сама, Кейт.

– Как насчет моих чулок?

Питер покачал головой:

– Восемьдесят долларов против пары шелковых чулок? Имей совесть! Это несправедливый обмен.

– А что, если я прибавлю к этому еще и подвязки? – не сдавалась Кейт.

– А это уже слишком жестоко. – Питер задумчиво потер переносицу. – Как насчет шлейфа?

– Идет!

Разумеется, О' Рурк выиграл.

– Хочешь, сдай сама. – Он протянул ей колоду. Кэтрин с серьезным видом приняла от него карты, сдала и проиграла туфельки и перчатки.

– Игра становится все интереснее! – Глаза Питера блеснули, тогда как Кэтрин, сидя напротив него, недовольно надула губки. – Мои восемьдесят долларов против твоего платья, миссис О'Рурк.

– Не называй меня так! – Новая фамилия явно расстроила ее гораздо больше, чем возможность проиграть платье. – Платье так платье – но не за восемьдесят долларов.

– Сто?

– Да! И на этот раз я намерена выиграть!

Мэри Кэтрин действительно выиграла. Питер смог оставить ее без платья только с третьей попытки.

Глава 9

Кэтрин стояла за ширмой в углу комнаты, безуспешно пытаясь справиться с застежкой платья.

– Ты играешь с огнем! – напомнил ей Питер.

– Может, и так, но теперь я должна тебе всего восемь сотен. – После долгой возни Кейт удалось наконец вылезти из платья, и она перебросила его через ширму. – На, получай! А теперь передай мне, пожалуйста, пеньюар – он у меня в сундуке.

– Это свело бы на нет весь смысл лишения тебя платья, – бросил Питер через плечо и снова начал сдавать карты. – Выходи, Кейт, обещаю, что и пальцем тебя не трону.

– Ни за что!

– Оттуда ты не увидишь самое интересное. – Взяв свои карты, О'Рурк со стоном прижал руку ко лбу, чтобы показать, насколько он разочарован.

– Может, я больше не хочу играть! – возмущенно выкрикнула Кэтрин.

– Или просто не умеешь проигрывать.

– Неправда! Мне надоели эти детские забавы, вот и все.

Питер не спеша поднялся.

– Лгунья! Боишься показаться без платья?

Кэтрин молча вздохнула. Это была правда, но она не могла в этом сознаться.

О'Рурк стоял всего в нескольких шагах от нее, пока она судорожно пыталась найти выход из неприятной ситуации.

– Игра закончена, Кейт. Теперь мне ясно, что у тебя не хватит духу работать в игорном доме. – Питер сгреб со стола карты и спрятал их в нагрудный карман, а затем, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза и скрестил руки на груди, изображая крайнюю скуку.

Кейт нерешительно мялась за ширмой, гадая, что за этим последует. Она беспокойно переступила с ноги на ногу, потом наморщила нос, пытаясь не чихнуть. Неужели ей придется всю ночь простоять в углу полураздетой?

– Питер? – в конце концов прошептала она, опасаясь, что он заснул.

Никакого ответа.

Кэтрин сделала вторую попытку.

– Питер! – уже громче окликнула она.

О'Рурк медленно вздохнул, но тем дело и закончилось.

И тут Кейт не выдержала. Решив, что он действительно заснул, она, словно мышка, собравшаяся на ночную вылазку за сыром, прокралась из-за ширмы и, нервно облизнув губы, потянулась за пеньюаром.

– Только дотронься до него, Мэри Кейт, и ты потеряешь право на те две сотни, которые уже у меня выиграла! – тихо пророкотал у ее уха голос О'Рурка.

Вскрикнув, Кэтрин схватила пеньюар я спряталась за кровать.

– Не приближайся ко мне!

– Тогда положи эту штуку на место! – Питер шагнул к ней с угрожающей улыбкой.

Судорожно прикрывая грудь, Кейт постепенно начала дрожать от сладкого страха, а когда О'Рурк, нависнув над ней, протянул руку, она отдала пеньюар почти без звука.

– И что ты теперь будешь делать? – прошептала она, чувствуя, что у нее вдруг пересохло во рту.

Питер ничего не мог с собой поделать; стараясь не смотреть на манящую грудь, он нежно заглянул ей в глаза.

– Ох! – только и сказала Мэри Кейт, с трудом переводя дыхание, и он тут же рассмеялся:

– Может, еще поиграем в покер на раздевание?

Чувствуя, что окончательно теряет над собой контроль, Кейт кивнула и, проведя языком по дрожащим губам, пошла следом за Питером к столику, словно послушный щенок.

Сев в кресло и пытаясь, насколько возможно, спрятаться за столом, Кейт мысленно проклинала свою трусость. О'Рурк к ней так и не притронулся, несмотря на то что она оказалась полураздетой, и тем не менее от его улыбки у нее внутри все дрожало, как когда-то на пути в Неваду, когда в Колорадо за их дилижансом гнались бандиты, а кучер чуть не съехал в пропасть, пытаясь оторваться от них.

Кэтрин знала, что потом ей придется пожалеть о своем решении, но уж очень ей не хотелось убегать от О'Рурка. С ней еще никогда не случалось ничего подобного, и она могла сравнить происходящее разве что с качелями, которые то взлетают в воздух, то падают вниз.

Внезапно Питеру показалось, что у него на плече устроился бес. Теперь уж он проклинал обстоятельства, заставившие его колебаться. В конце концов, Мэри Кейт – его законная жена, и ее влечет к нему не меньше, чем его – к ней. В нем проснулись все привычные инстинкты, благодаря которым ему так хорошо удавалось искусство обольщения.

– Что ж, котенок, – проговорил он с глубокой иронией, – на этот раз ставку назначу я. Все твои нижние юбки за re две сотни долларов, которые я тебе проиграл.

Внезапно поняв, что О'Рурк решил раздеть ее донага. Кейт умоляюще уставилась на него.

– Ох, Питер, можешь оставить себе деньги, только верни мне мою одежду! – простонала она.

– Нет, моя красавица, самая сладкая Кейт во всем мире, – О'Рурк красноречиво прижал руку к сердцу. – Я получил их в честной игре, разве не так? – Он начал тасовать карты, глядя ей прямо в глаза.

Тихий стон сорвался с губ Кейт – не столько мольба, сколько животный звук, признающий ее бессилие.

– Не забывай: я новичок в этой игре! – безнадежно напомнила она.

– Рано или поздно нам всем приходится учиться. – О'Рурк произнес это с показным равнодушием, тогда как все его мысли были сосредоточены на манящей округлости ее груди.

Кейт подалась вперед, глядя, как карты порхают в его руках. Она ощущала себя голодной пчелой, которую тянет в самую середину хищного цветка: пчелка понимает, что ее могут заживо сожрать, но, сама не зная почему, готова способствовать собственной гибели.

В какой-то момент этой войны нервов они с Питером перешли невидимую границу. Если О'Рурк задумал соблазнить ее, прежде чем дать ей свободу, она не допустит, чтобы он смеялся последним. Он не получит никакой жертвы, никакой победы.

Откуда-то из глубин существа Кейт возник женский инстинкт, который дает представительницам ее пола преимущество в любом состязании между мужчинами и женщинами. Она тряхнула головой, безмолвно бросая вызов и готовясь к решающей битве.

Сбросив две карты, О'Рурк спокойно посмотрел на свою прекрасную противницу – и тут внезапно заметил, что в ней произошла странная перемена. Мэри Кэтрин перестала ежиться, словно глупенькая девственница, теперь она сидела, гордо выпрямившись, и рассматривала свои карты, словно опытный шулер; при этом ее нагие плечи маняще сияли в нежно-желтом свете газовой лампы.

– Вот что, Питер, – решительно сказала Кейт, расхрабрившись от выпитого шампанского и бесшабашности, порожденной юностью и неопытностью, – давай не будем тянуть время. Твои двести долларов и фрак, рубашка, сапоги и брюки против моих нижних юбок, чулок и подвязок. – Она захихикала, сбрасывая свои карты. – Риск должен быть равным. Ты весь вечер делал ставку из моих денег, хотя мы оба знаем, какова цена моей добродетели и доброго имени.

Проклятие! Питер не ожидал, что она использует против него его же оружие!

– Да, ты совершенно права. – Питер кивнул, словно желая соблюдать справедливость, хотя на самом деле держал рояль-флеш.

– Давай посмотрим, как тебе понравится остаться без одежды! – Отваге Кейт немало способствовало каре из восьмерок, которое она собрала.

Питер хмыкнул:

– Предупреждаю, Мэри Кейт: если я проиграю, то на мне останется только нижнее белье. – Он хмуро поглядел на свои карты.

–. Тогда мы будем квиты, только и всего.

– Ну, если ты настаиваешь. – Питер побарабанил пальцами по столу, затем стал медленно, по одной, выкладывать карты.

Улыбка Мэри Кейт исчезла быстрее, чем луговая собачка в норке. Смертельно побледнев, она молча бросила на стол свои карты.

– Хорошо – но недостаточно хорошо, – сказал Питер сочувствующе.

– Но ты же не рассчитываешь на то, что я разденусь? – с трудом проговорила она.

– Уговор есть уговор, пора платить по счетам.

Ужасаясь, Мэри Кейт нервно облизнула губы и быстро осмотрелась, пытаясь придумать, куда бы ей спрятаться.

– Конечно, если ты не собираешься расплачиваться со своими долгами… – Питер стал с равнодушным видом собирать карты в колоду.

В комнате стало так тихо, что ей было слышно, как тикают часы на туалетном столике в дальней стороне комнаты.

– Я никогда не нарушу слова, – заявила Кэтрин мрачно.

– Неужели? – У Питера хватило сострадания, чтобы не сыпать соль на рану, которую сейчас испытывала гордость Кейт.

Медленно встав, Кэтрин направилась к ширме.

– Ну нет, дорогая! – Приказ, прозвучавший в голосе О'Рурка, заставил ее повернуться с грацией марионетки. – Если бы наше маленькое пари выиграла ты, то сомневаюсь, что мне было бы разрешено убежать за эту перегородку, предназначенную для охраны стыдливости.

Уныло кивнув, Кейт неловко начала сражаться с завязками, на которых держались ее нижние юбки, и в конце концов они упали на пол одна за другой.

Оставшись в корсете, шемизетке и панталонах, Кейт не спеша повернулась. Шелковые чулки на голубых подвязках с вышитыми на них розочками подчеркивали такие прелестные ножки, каких Питер еще никогда не видел.

– Ну вот! – Она скрестила руки на груди, чтобы хоть немного прикрыть низкий вырез. – Теперь ты доволен?

– Глупая гусыня! – равнодушно отозвался Питер, хотя собственная непредусмотрительность поставила его на грань безумия. – Это только раздразнило мой аппетит и заставило желать большего.

– Эй, поосторожнее на поворотах!

Широко раскрытые ярко-зеленые глаза Кейт угрожающе прищурились, но тут же она опустила плечи, словно окончательно сдаваясь, и стала пятиться к кровати. Питер заметил, как отчаянно бьется жилка на ее шее: он отлично понимал, что ему следовало бы прекратить это безумие, пока оба не стали его жертвами. Однако, помня, какой поединок характеров ждет его следующим утром, он решил довести эту игру до конца, понимая, что лучше уж прямо сейчас научиться не проявлять к ней жалость.

Кэтрин хотелось сорвать чулки с ног и швырнуть их ему в лицо, но странная мешанина чувств, бурливших в ее сердце, сделала ее неспособной к быстрым действиям. Медленно, дрожащими пальцами она сдвинула первую подвязку ниже колена, и вдруг, не отводя глаз от обольстительного принца, чьи золотые волосы завлекли ее в эту разнузданную игру, быстро сняла подвязку и бросила ею в него.

Питер на лету поймал и натянул ее на левую руку.

– Не спеши! – попросил он хриплым от страсти шепотом.

– Ты прав, спешить действительно некуда. – Нервно облизнув губы, Кейт вместо того, чтобы швырнуть в него и второй подвязкой, демонстративно уронила ее на пол рядом с кроватью.

Помимо желания взгляд Кейт упал на его брюки с красноречивой выпуклостью впереди. «О Боже! – подумала она. – Чего он ждет?»

Ее самый большой страх – то, что Питер моментально бросит ее на кровать и навалится сверху, – не оправдался, и Кейт попыталась собрать остатки своей отваги и встретилась с ним взглядом.

– Встань прямо, Кэтрин, – приказал О'Рурк, небрежно развалившись в кресле.

Кейт недоуменно посмотрела на него. Что еще ему от нее нужно? Она и так сидела на краешке кровати – разве не здесь женщины лишаются чести?

– Ты забыла про чертов корсет! – хладнокровно напомнил Питер и начал тасовать карты.

– Ладно. – Кейт неохотно кивнула. – Можешь получить, корсет тоже, и никаких больше карт… пожалуйста.

Она стала медленно развязывать шнуровку, затем позволила корсету упасть на пол и, сжав руки в неосознанной мольбе, уставилась на подложку из китового уса, словно только эта часть туалета отделяла ее от полной гибели.

О'Рурк поднялся: он был очарован дивным существом, стоявшим перед ним в шелковой сорочке и отделанных кружевом панталончиках, с густыми темно-рыжими волосами, рассыпанными по плечам. Поединок закончился, он победил. Но что теперь? Все зашло слишком далеко. Тогда чего он ждет?

«Как, черт подери, я в это ввязался?» – недоумевал Питер, не двигаясь с места и машинально тасуя карты. Вернув колоду в карман, он поднял взгляд на Кейт.

– Дай мне свои руки, малышка, – мягко сказал он.

После секундного колебания Кейт выполнила просьбу, и Питер запечатлел нежный поцелуй на каждой ладошке.

– Прошу прощения, – покаянно проговорил он, – за то, что немного увлекся.

Он посмотрел ей в глаза, и Кейт прочла в его взгляде странную смесь сожаления и досады.

– Тебе совершенно ничего не угрожает, поверь.

– Я… я это знаю.

Кэтрин оставалось только изумляться перемене, произошедшей в настроении О'Рурка. Только что он был агрессивен и дразняще обольстителен – а сейчас вот уже сосредоточен и сдержан. С чего бы это?

Протянув руку, Питер откинул лежащее на кровати покрывало.

– Забирайся под одеяло, – негромко приказал он. – Тебе надо хорошенько выспаться перед отъездом. Я тоже буду спать – в кресле.

– Но…

Взяв за плечи, О'Рурк заставил Кэтрин сесть на край кровати, а когда она послушно легла, натянул на нее одеяло до самого подбородка. Прикрутив лампу, он поцеловал ее лоб, словно няня, успокаивающая маленького ребенка.

– Доброй ночи.

Отойдя к креслу, Питер стянул с себя фрак, затем снял сапоги и выставил в коридор, чтобы к утру их начистили. После этого он опустился в кресло, вытянул ноги и закрыл глаза.

В дальнем конце спальни Кейт недоуменно нахмурилась. Невозможно понять этого Питера О'Рурка!

Странное чувство вдруг охватило ее – необъяснимая тяга к нему. Она не могла понять, что это за чувство и откуда оно взялось: казалось, будто одно существо тихо прокралось в темноте, чтобы прикоснуться к другому и погрузить его душу в странную умиротворенность.

Было около четырех часов пополудни, когда тряский дилижанс, прогромыхав по перевалу, наконец въехал в Строберри-Пойнт.

Радуясь сорокаминутной остановке, во время которой они должны были поменять лошадей, Кэтрин без возражений приняла помощь сильных рук, которые извлекли ее из кареты.

– Боже! – вздохнула она, повиснув на шее у О'Рурка. – Не сомневаюсь, что мы проехали по всем пням и рытвинам, которые только есть на дороге отсюда до Вирджиния-Сити!

Поставив Кэтрин на землю, Питер провел ее в домик хозяина дорожной станции, где, по словам кучера Хэнка Монка, путешественники могли бесплатно выпить кофе. Кейт не назвала бы это предложение самым привлекательным, но ей хотелось хоть немного отдохнуть.

Станция располагалась на лесной вырубке. Со всех сторон в небо вздымались высокие хвойные деревья; за ними виднелись горные вершины, привлекая взгляд к ярко-синему небу, по которому плыли легкие облачка. У дома протекал небольшой ручей, на берегу которого играли двое индейских детей, одетых в пестрый ситцевый наряд. Огромный котел висел над костром; запах горящего дерева и топленого свиного сала щекотал ноздри Кейт, пока она любовалась пасторальной картиной.

– Я скоро вернусь, – бросил ей Питер и, пройдя по двору, заговорил с каким-то мужчиной.

Мужчина был бос и одет в синий холщовый комбинезон, на голове его красовалась вязаная шапочка.

Когда он сплюнул на землю, Кейт с отвращением отвернулась, и тут же ее взгляд наткнулся на двух охотников и еще на четырех мужчин в синих военных мундирах. Позади них не меньше дюжины неопрятных лесорубов слонялись по двору; двадцать мулов под вьюками и несколько оседланных коней стояли на привязи у края вырубки.

Сама станция показалась Кейт весьма ненадежным строением: грубые доски были кое-как промазаны глиной, смешанной с сосновой хвоей, маленькие окошки затянуты мешковиной, а из трубы поднимался густой дым.

Кейт впервые почувствовала, что ее окружает жизнь, сведенная до самых примитивных вещей. Ей было совершенно непонятно, как люди могли отказаться от всего, что предлагала цивилизация, чтобы поселиться в таком месте. Ее дома в Чикаго и даже в Вирджиния-Сити были настоящими дворцами по сравнению с этой жалкой лачугой!

– Иди отдохни, – пригласила ее индианка с длинными косами, в аккуратной, но сильно поношенной одежде. – Хочешь кофе?

– Да, пожалуйста. – Кэтрин уселась на неструганую доску, служившую скамьей, намереваясь как можно достойнее выдержать нелегкое путешествие; и тут она обнаружила, что за ней через стол наблюдает пара очень серьезных черных глаз.

Смутившись, Кейт поставила чашку.

– Вы здесь живете? – вежливо спросила она.

– Да, мой муж – старший на «Оверленд стейдж». Мы живем здесь уже три года, – объяснила индианка.

– Как… мило, – пробормотала Кэтрин, и по ее телу пробежала невольная дрожь. Впрочем, она знала, что далеко не у всех есть такие возможности, как у нее. Завтра она доберется до Сан-Франциско, где нетрудно найти любую роскошь, особенно тем, кто может это себе позволить.

Кейт поспешно встала.

– Спасибо за кофе, – сказала она женщине.

– Вы уже едете?

– Нет, просто хочу размять ноги и подышать свежим воздухом.

– Ну да, конечно.

Кивнув, женщина направилась к деревянной лохани, поставленной в углу.

«Бедняжка», – подумала Кейт и, выйдя на улицу, осмотрелась. О'Рурк смеялся и шутил с группой таких сомнительных личностей, каких она еще в жизни не видела, но не это привлекло ее внимание – она вдруг заметила, что теперь одежда на нем была почти такая же, как и на остальных.

Внезапно Питер мотнул головой и выплюнул струю табачного сока, видимо, хотел попасть в ящерицу, и коротышка-лесоруб тут же довольно хлопнул его по спине:

– В яблочко! – Он громко засмеялся.

«Ради Бога, О'Рурк!» – мысленно возмутилась Кейт, недовольная тем, что ее спутник совсем забыл про свою воспитанность.

Похоже, ее мозг отправил ему телепатическое сообщение: Питер помахал рукой, что-то быстро сказал мужчинам и направился к ней.

– Ну, ты готова? – бесцеремонно спросил он. Кэтрин скрестила руки на груди и стала нетерпеливо притоптывать носком туфельки.