Текст книги "Путь к любви"

Глава третья

Но Имильда недолго лила слезы. Она понимала, что чем дольше она будет предаваться отчаянию, тем меньше у нее останется надежды найти выход из создавшейся ситуации.

Через некоторое время, немного успокоившись, она надела костюм для верховой езды и отправилась к конюшне.

Там была лошадь по кличке Аполлон, угольно-черная, со звездочкой на лбу, которую девушка особенно любила.

Едва услышав, что хозяйка вошла в конюшню, Аполлон принялся радостно бить копытами в своем стойле.

Имильда попросила мальчика-конюха оседлать своего любимца.

Вскочив в седло, она направила лошадь в сторону леса, чтобы там спокойно все обдумать.

В лесу царил полумрак, лишь зыбкий свет пробивался сквозь листву деревьев, и на мшистые тропинки ложились золотистые блики. Лес всегда действовал на девушку умиротворяюще.

Имильде нравилось смотреть, как снуют под ногами кролики и как птицы хлопочут у своих гнезд высоко в ветвях деревьев.

Если она выйдет замуж за маркиза, ей уже никогда не гулять по любимому лесу, не наслаждаться его благодатной тишиной.

Большую часть времени ей придется проводить в Лондоне.

– Я не выйду за него замуж! Ни за что не выйду! – твердила Имильда.

Но она понимала, почему ей придется это сделать.

Самое главное – если она откажется, то, как предупредил ее отец, его имя будет опозорено.

Девушка медленно ехала между деревьями, почти не замечая красоты леса, погруженная в мысли о том, что ей предстоит долгие годы прожить с человеком, которому она даже не нравится, который предпочитает флиртовать с искушенными великосветскими львицами.

А ее с маркизом – Имильда была в этом абсолютно уверена – связывала лишь любовь к лошадям.

Но вряд ли маркизу интересно смотреть, как она держится в седле. Ведь сам-то он отличный наездник.

К тому же любви к лошадям еще недостаточно для счастливого брака.

Имильда скакала, все дальше углубляясь в лес, пока наконец не поняла, что Аполлон устал и нужно возвращаться, хотя ей этого совсем не хотелось.

Девушка представляла, с каким торжествующим видом встретит ее мачеха, а у отца наверняка будет вид слегка смущенный, но все-таки довольный: заполучить в зятья не кого-нибудь, а маркиза, – это не могло оставить его равнодушным.

«Что же мне делать? Что делать?» – вновь и вновь спрашивала себя Имильда.

Этот же вопрос она задала, обращаясь к портретам своих предков, когда вошла в холл графского дома.

Среди них было немало таких, на долю которых выпали тяжкие испытания. Однако они сумели все преодолеть и выжили.

Даже стали впоследствии выдающимися государственными деятелями, вплоть до премьер-министров.

Направляясь в спальню, чтобы переодеться, Имильда испытывала такое ощущение, словно они советовали ей не сдаваться.

Хасборны никогда не теряли ни гордости, ни мужества.

Эти люди подходили к концу своей жизни, окруженные уважением, даже восхищением современников.

В спальне никого не оказалось, однако Имильда не стала вызывать звонком Бетси.

Она не спеша сняла амазонку и надела красивое платье.

Глядя в зеркало на свое отражение, девушка спросила:

– Так ты готова бороться за то, что считаешь справедливым, или собираешься сдаться?

И у нее возникло такое чувство, будто не она сама, а кто-то другой задает этот вопрос.

Все ее существо восставало против того, чтобы покориться мачехе и выйти замуж за нелюбимого человека.

И внезапно Имильда почувствовала, будто ее поддерживают чьи-то неведомые силы.

Тоска и уныние исчезли, мозг заработал четко, вдохновленный единственной мыслью: необходимо найти выход из ловушки, в которую она угодила вместе с маркизом.

Войдя в гостиную, Имильда нашла там отца и мачеху.

При ее появлении они тотчас же прекратили разговор и взглянули на нее с легким беспокойством.

Очевидно, они обсуждали последние события и строили планы на будущее.

Поднявшись с кресла, отец подошел к камину.

– Ты ездила кататься верхом?

– Да, папа. В лесу так чудесно. Мы с Аполлоном ехали медленно, так что ни он, ни я не устали.

– И все-таки тебе лучше отдохнуть, пока у тебя есть такая возможность, – вступила в разговор мачеха. – Мы с твоим отцом обсуждали наши планы. Мне кажется, нам следует послезавтра вернуться в Лондон. Я хочу дать несколько балов, которые уже наметила раньше, ну и, естественно, нужно будет встретиться с родственниками маркиза и заняться твоим приданым.

Голос мачехи звучал сурово и решительно, словно она ждала возражений Имильды.

Та, однако, промолчала.

Некий внутренний голос подсказывал ей, что лучше не выдавать своих чувств.

Бросив взгляд на стопку газет, лежавших на стуле у камина, девушка заметила:

– Я уверена, что обо всех балах будет упомянуто в колонке светских новостей.

– И о твоей свадьбе, конечно, – заявила мачеха. – Это событие должно стать гвоздем сезона.

В голосе ее слышался нескрываемый восторг.

Имильде хотелось вскочить и закричать, что она не выйдет за маркиза, не пойдет с ним к алтарю, зная, что в высшем свете станут судачить о том, как ловко она сумела окрутить маркиза, который до сих пор умудрялся избегать брачных уз и открыто смеялся над теми, кто пророчил, что рано или поздно ему придется жениться.

В этот момент подал голос граф. Похоже, он решил, что мачеха ведет себя чересчур настойчиво, и постарался несколько разрядить обстановку.

– Уверен, моя дорогая, что больше всего на свете в качестве свадебного подарка тебе хотелось бы получить красивых лошадей. Давай поедем с тобой на «Таттер-соллз»[4]4
  «Таттер-соллз» – лондонский аукцион чистокровных лошадей.


[Закрыть], посмотрим, что там можно выбрать.

– Спасибо, папа, – ответила Имильда, – но единственная лошадь, которую мне хотелось бы оставить себе, – это Аполлон.

Граф улыбнулся:

– Так и знал, что ты это скажешь. Думаю, для него найдется место в конюшнях маркиза в Лондоне и Ньюмаркете, где он держит своих замечательных скаковых лошадей.

Имильда собиралась было заметить, как странно, что маркиз не привел их с собой на скачки, но в этот момент ее внезапно осенило.

Пока она ездила верхом по лесу, ей уже пришла в голову мысль, что единственный для нее выход – это сбежать из дома.

Трудность заключалась в том, чтобы найти место, где бы можно было спрятать Аполлона, с которым Имильда не собиралась расставаться.

Вороной жеребец с белой звездочкой на лбу был очень приметным. По нему, как только всерьез начнутся поиски, а этого не избежать, ее будет найти очень легко.

Имильда уже была готова отказаться от этого плана, но вот сейчас она поняла, как ей следует поступить.

Ее охватила такая радость, что девушка собрала все свои силы, чтобы сохранить бесстрастное выражение и не выдать себя.

Ужин для Имильды тянулся невыносимо медленно.

Отец изо всех сил старался развеселить и успокоить дочь. Графиня не скрывала своей радости по поводу того, что ей удалось так удачно устроить брак своей падчерицы.

К тому же с замужеством Имильды – она не сомневалась – и для нее откроется доступ в дома высшей знати, о чем она и мечтать не могла.

Когда ужин наконец закончился, Имильда сказала, что собирается лечь спать.

– Очень хорошо, – заметил граф. – У меня перед завтрашним отъездом в Лондон очень много хозяйственных забот.

И, помолчав, предложил:

– Хочешь, объедем вместе поместье? Я собираюсь отправиться в одиннадцать часов. Сначала на ферму Джонсона. Мне нужно с ним кое о чем поговорить.

– Я с удовольствием с тобой поеду, папа, – ответила Имильда. – К одиннадцати я буду готова, так что тебе не придется меня ждать.

– Вот и умница, девочка моя! – проговорил граф и поцеловал ее.

– Наслаждайся свободой, пока можешь, – заметила графиня.

Похоже, она не могла сдержаться и не сказать падчерице что-нибудь, заведомо той неприятное.

– Спокойной ночи, – сдержанно ответила Имильда.

Но мачеха никак не могла остановиться.

– Мы, конечно, не знаем, как скоро маркиз намерен жениться, – продолжала она, – но, как только приедем в Лондон, нам следует заняться твоим приданым. Не удивлюсь, если свадьба состоится уже через месяц.

Имильда промолчала, прекрасно понимая, что мачеха намеренно «сыплет соль на раны».

Вместо того чтобы крикнуть, что не собирается выходить замуж за маркиза, она заставила себя сдержаться и спокойно вышла из комнаты.

Поднявшись в свою комнату, Имильда улеглась в постель и принялась скрупулезно обдумывать каждый свой дальнейший шаг.

На следующее утро она, как и обещала, поехала по поместью вместе с отцом.

Для Имильды это было исключительно важно: она понимала, что пройдет немало времени, прежде чем ей доведется поехать с ним еще раз.

По дороге они вспоминали ее детство, а кроме того, граф рассказал ей о нововведениях, которые он устроил в поместье.

После окончания войны он закупил новые сельскохозяйственные машины.

– Я намерен увеличить поголовье скота, – сказал он Имильде. – Мне кажется, от его продажи можно выручить больше денег, чем от продажи урожая.

– А как сейчас живется фермерам? – спросила Имильда. – Наверное, ввоз продуктов с континента тяжело сказывается на них?

Ей хотелось услышать от отца подтверждение тому, на чем она настаивала в разговоре с маркизом.

– Да. Боюсь, фермеры переживают сейчас не лучшие времена, – ответил граф. – Поэтому мы и должны производить такую сельскохозяйственную продукцию, которая будет дешевле той, что поступает из-за границы.

Имильда внимательно слушала, как делала это всегда, беседуя с отцом. Сегодня же она вообще старалась не пропустить ни слова, понимая, что не скоро ей теперь удастся побыть вместе с ним.

Вернувшись домой, они увидели в холле нагромождение сундуков, упакованных по приказу мачехи.

– Похоже, ты собралась увезти с собой полдома, – пошутил граф.

– Если мы собираемся остаться в Лондоне до конца сезона, мне понадобятся все вещи, которые у меня есть, и еще множество новых, – ответила мачеха.

– Но мне придется периодически приезжать в поместье, – заметил граф. – Ты не хуже меня знаешь, сколько здесь дел.

– Одно дело ты, а другое – я, – возразила мачеха. – Мне здесь нечего делать. Да и Имильде, я уверена, тоже. Гораздо больше удовольствия ей доставят вечера и приемы в ее честь и в честь ее жениха.

Имильда стиснула руки, чтобы сдержать уже готовые сорваться с губ гневные слова.

Она прекрасно понимала, как довольна мачеха тем, что ее падчерица не в состоянии противиться навязанному ей замужеству.

Более того, графиня была преисполнена решимости заставить Имильду признать, что это удивительное везение – заполучить такого завидного жениха, как маркиз Мелверли.

Но сейчас девушка молча прошла в свою комнату.

Как же она ненавидела мачеху!

Если ее план сорвется, она будет только рада, что эта женщина испытает унижение и разочарование.

Имильда уже собрала вещи, которые собиралась взять с собой.

По обеим сторонам седла можно было разместить по большой сумке.

Если их как следует упаковать, в них поместится очень много.

Позади седла можно привязать тяжелое пальто.

Скоро наступит лето, зимние платья ей не понадобятся, а летних, которые занимают не так уж много места, можно взять с собой побольше.

Пересмотрев уже сложенные вещи, Имильда добавила к ним еще некоторые, решив, что они могут ей пригодиться.

Самым трудным было раздобыть деньги.

Однако Имильда понимала, что без них отправляться в путь нельзя. Если вдруг ее план сорвется, без денег ей не обойтись.

Дождавшись, когда отец с мачехой лягут спать, Имильда спустилась вниз, намереваясь украдкой пробраться в кабинет секретаря графа, который одновременно исполнял обязанности управляющего поместьем.

В кабинете в сейфе хранились деньги, из которых граф каждую пятницу выплачивал жалованье работникам.

Там же хранились деньги, полученные от арендаторов.

Раз в месяц отец ездил в Сент-Олбанс и клал их в банк.

Поскольку сейчас был конец апреля, в сейфе должна была лежать крупная сумма.

По счастью, Имильда знала, где хранятся ключи от сейфа, хотя никому в доме об этом не было известно.

Ей как-то случилось быть в комнате, когда отцу срочно потребовались деньги, а секретарь куда-то отлучился, и граф собственноручно открыл сейф.

И теперь Имильда тихонько спустилась по лестнице, захватив с собой свечу, и вошла в погруженную во мрак комнату.

Она старалась двигаться бесшумно, хотя была абсолютно уверена, что никто в этой части дома ее не услышит.

Денег в сейфе оказалось даже больше, чем она предполагала.

Имильда взяла двести фунтов, рассудив, что этих денег ей хватит надолго.

Потом она написала долговую расписку, подписала ее и положила на дно сейфа.

Заперев его, девушка взяла свечу и возвратилась в свою комнату.

Имильда не надеялась, что ей удастся побыть на следующее утро с отцом. Перед отъездом в Лондон ему предстояло встретиться со множеством людей.

Нужно было отдать распоряжения о ремонте конюшни, о строительстве теплицы, об очистке ручьев, которые питали озеро.

Позавтракали они вместе.

Когда отец встал из-за стола, собираясь отправиться в кабинет, Имильда сказала ему:

– Не перетруждайся, папа. Впрочем, я, похоже, напрасно тебе это говорю. Ты ведь стремишься, чтобы твое поместье, как всегда, было идеально. Я так люблю свой дом!

– Я буду скучать по тебе, моя хорошая, когда тебе придется его покинуть, – ответил граф. – Но с этим ничего не поделаешь. Такова жизнь.

Он поцеловал Имильду в щеку и направился к двери, бросив на ходу:

– Между прочим, сообщение о твоей помолвке должно быть опубликовано в сегодняшнем утреннем номере «Лондон газетт».

С этими словами он поспешно вышел, не дожидаясь ответа дочери, словно опасаясь того, что мог услышать.

Имильда не сомневалась, что сообщение о помолвке не заставит себя ждать, однако у нее не было никакого желания его читать.

Единственное, чего ей хотелось, – это как можно быстрее уехать.

Мачеха оставалась у себя в спальне: для нее еще было слишком рано.

Даже Бетси и другие горничные еще не начали хлопотать по дому.

Взяв приготовленные сумки, Имильда спустилась по черной лестнице и, никем не замеченная, быстро направилась к конюшне.

Там она приказала одному из конюхов оседлать Аполлона.

– Я так и думал, что вы поедете кататься верхом сегодня утром, миледи. Мы все будем скучать по вас, когда вы уедете в Лондон, – сказал он.

– И я буду по вас скучать, – ответила Имильда.

В этот момент грум обратил внимание на тяжелые сумки, которые держала Имильда, и в глазах его отразилось удивление.

– Здесь вещи, которые я должна отвезти одному больному, – пояснила Имильда.

Конюх улыбнулся:

– Какая же вы добрая, миледи. Прямо как ваша мама. Она всегда отвозила что-нибудь тем, кто заболел или попал в беду.

Имильда улыбнулась ему в ответ, вскочила в седло и выехала из конюшни.

Она не опасалась, что потом, когда ее станут искать, узнают от конюха, в какую сторону она поехала. Вряд ли кто-нибудь догадался бы, куда именно она направилась. Место, чтобы спрятаться, она выбрала идеальное.

Имильда ехала все дальше и дальше по полям и лесам, принадлежавшим отцу, удаляясь от родного дома и приближаясь к Мелверли-холлу.

Ей еще никогда не доводилось бывать там.

Но девушка часто охотилась вместе с отцом и прекрасно знала, где находится имение маркиза.

Прошлой зимой она даже увидела его издалека. В тот день они отъехали слишком далеко от дома, так что добрались почти до самого Мелверли-холла. Обратный путь показался им очень утомительным.

Блестящая идея, которая пришла в голову Имильде, состояла в том, чтобы укрыться от маркиза в его собственном доме.

Никто и не подумает там ее искать!

По какой-то непонятной причине маркиз не приезжал домой после смерти своего отца.

По возвращении из Франции с первыми тридцатью тысячами солдат оккупационной армии он остался в Лондоне, где вскоре стали распространяться слухи о его бесчисленных любовных похождениях.

Конечно, Имильда опасалась, что отец, обнаружив ее исчезновение, обратится за помощью к сыщикам, когда убедится, что не в состоянии сам разыскать дочь.

Однако она была абсолютно уверена в том, что он пойдет на это лишь тогда, когда исчерпает все остальные средства.

К тому же он наверняка захочет скрыть сам факт ее исчезновения от лондонских сплетниц.

Скажет, что она серьезно заболела, а потому не смогла приехать в Лондон, или что она уехала в гости к подруге или к родственникам, чтобы самой рассказать им о предстоящей свадьбе.

В конце концов отец поймет, что его дочь решительно не намерена выходить замуж за маркиза.

И только когда он убедится, что отыскать Имильду собственными силами ему не удастся, он обратится к профессионалам.

Однако Имильда была абсолютно уверена, что искать ее будут где угодно, только не в Мелверли-холле.

Она, правда, боялась, что обосноваться в Мелверли-холле может оказаться не так легко, как она рассчитывает.

Впрочем, она запаслась письмом и надеялась, что оно ей поможет.

Приятно было думать, что ей удалось перехитрить мачеху.

Дорога до Мелверли-холла заняла у Имильды больше времени, чем она предполагала, хотя она и ехала напрямик, через поля.

Останавливаться в таверне, чтобы перекусить, Имильда не стала: если и не запомнят ее, то Аполлона – непременно.

Девушка предусмотрительно захватила кое-какую еду из дому.

Остановившись в поле у чистого ручейка, Имильда спешилась, позволила Аполлону напиться и сама съела тост с маслом и медом, который оставила от завтрака.

Ей показалось, что ничего вкуснее она никогда не ела.

Зачерпнув из ручья воды, Имильда напилась.

Теперь она была готова продолжить путешествие.

Было уже почти четыре часа, когда вдалеке показался Мелверли-холл.

Зимой Имильда не смогла как следует его рассмотреть: слишком далеко от него были они с отцом.

Теперь родовое гнездо маркиза предстало перед ней во всей своей красе.

Дом, построенный в период правления королевы Елизаветы, имел Е-образную форму и, освещенный солнцем, казался просто великолепным.

Он располагался на высоком холме, а перед ним расстилалось большое озеро, через которое был перекинут древний каменный мост.

По воде скользили величавые белоснежные лебеди.

Когда Имильда подъехала ближе, с деревьев в парке вспорхнула стая белых голубей и опустилась на лужайку.

Вблизи стало заметно, что дом несколько запущен, да и окружавший его сад нуждался в уходе.

И все-таки это место показалось Имильде таким красивым, что она никак не могла взять в толк, как можно предпочитать жить в Лондоне, владея такой красотой.

Проехав по мосту, Имильда объехала дом, справедливо полагая, что конюшня должна располагаться за ним.

Так и оказалось. Это тоже было весьма живописное строение, однако, к сожалению, Имильда заметила, что в крыше зияют дыры.

Двор, вымощенный булыжником, тоже нужно было бы привести в порядок.

Сначала Имильде показалось, что в конюшне никого нет.

Потом появился пожилой седой человек, по всей видимости конюх.

– Кого-то ищете? – спросил он.

– Ищу стойло для своей лошади, – ответила Имильда.

Удивленно взглянув на нее, мужчина спросил:

– Вы приехали к кому-то в гости?

– Нет, но надеюсь здесь остаться.

На лице конюха отразилось полнейшее недоумение.

– Это Аполлон, – продолжала Имильда. – Мы с ним проделали долгий путь, и я была бы вам весьма признательна, если бы вы дали ему поесть и попить.

Мужчина поколебался, но, решив, видимо, что спорить с незнакомыми посетителями не входит в его обязанности, взял Аполлона под уздцы и повел его внутрь.

Имильда сначала немного испугалась, но, увидев первое стойло, устланное свежим сеном, и ясли с чистой водой, с облегчением вздохнула.

Конюх снял с Аполлона седло, уздечку и погладил животное.

Жеребец сразу направился к яслям, в которых лежали свежий овес и сено.

Оглядев другие стойла – их оказалось немало, – она заметила, что пол в них тоже устлан свежим сеном.

Похоже, все в них было готово для лошадей, если – или когда – они приедут.

– Большое вам спасибо, – поблагодарила девушка пожилого конюха, а потом, прежде чем уйти, спросила: – Вы не могли бы мне сказать, кто служит управляющим в поместье? Или, быть может, делами ведает секретарь?

Конюх задумчиво почесал в затылке и ответил:

– Это мистер Ричардсон. Но он сейчас болеет и сидит дома.

Имильда почувствовала, что у нее перехватило дыхание: такого поворота событий она не ожидала.

Однако она постаралась взять себя в руки, решив, что ничего страшного в этом нет, в доме наверняка есть кто-нибудь старший.

Не тратя времени на дальнейшие расспросы, она направилась к дому и, подойдя, постучалась в заднюю дверь, которая стояла открытой настежь. Никто не ответил, и Имильда решилась войти.

Как и в ее собственном доме, перед ней был длинный коридор с кухонными шкафами для продуктов по обеим его сторонам.

Имильда прошла через кухню, где тоже никого не встретила, в помещение для слуг.

Это была просторная комната, довольно уютная, но тоже пустая.

Имильда уже начала думать, что, поскольку маркиз покинул дом, здесь вообще никого не осталось, однако, подойдя к буфетной, услышала голоса.

И в тот же момент оттуда вышел пожилой, весьма представительный мужчина. Девушка догадалась, что это, должно быть, дворецкий.

Он удивленно взглянул на нее, и она поспешно проговорила:

– Добрый день. Я привезла от маркиза Мелверли записку для мистера Ричардсона, однако, насколько мне известно, он болен.

– Записку от его светлости? – удивленно переспросил дворецкий.

– Да. Но если мистер Ричардсон и в самом деле болен, быть может, вы мне скажете, что делать?

С этими словами она вытащила из кармана записку, вложенную в неподписанный конверт.

Записка, написанная на простой белой плотной бумаге, гласила:

«Подательница сего, мисс Грейем, будет ухаживать за участком сада, где растут лекарственные травы.

Прошу поселить ее в доме и проследить, чтобы ей была оказана помощь в работе, если таковая потребуется».

Внизу стояла подпись: «Мелверли», которую Имильда тщательно скопировала из книги, в которой расписывались гости.

Подпись была подделана настолько искусно, что никто бы не заподозрил, что это писал вовсе не маркиз.

Взяв в руки записку, дворецкий долго читал и перечитывал ее.

Потом с неподдельным удивлением спросил:

– Так, значит, его светлость хочет, чтобы вы ухаживали за лекарственными травами?

– Да, – ответила Имильда. – Очевидно, этот участок сада несколько запущен.

Внезапно она похолодела от страха: а что, если никаких лекарственных трав в саду Мелверли-холла вообще не существует?

Но тотчас же успокоила себя: должны быть, раз дом построен в период правления королевы Елизаветы.

Девушка не сомневалась, что такой сад существовал до самой смерти последнего маркиза.

Имильда многое знала о выращивании лекарственных растений.

Потому ей и пришло в голову придумать себе работу садовника. Это позволило бы ей не слишком часто сталкиваться с остальными домочадцами и одновременно использовать Мелверли-холл как надежное убежище.

Снова взглянув на записку, словно не веря тому, что в ней написано, дворецкий растерянно проговорил:

– Даже не знаю, что и делать…

– Но его светлость распорядился поручить мне эту работу, – решительно сказала Имильда. – К сожалению, он, вероятно, не знал о болезни мистера Ричардсона.

– Что ж, мы постараемся сделать все, что сможем, – с трудом выговорил дворецкий.

– Благодарю вас, – поблагодарила девушка. – Лошадь я уже поставила в стойло, а сейчас я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы показали мне, где я буду спать и где смогу разместить свои сумки.

Сумки давно уже казались ей страшно тяжелыми и оттягивали руки.

Словно наконец догадавшись об этом, дворецкий взял одну из них из рук Имильды.

– Думаю, лучше всего вам будет наверху, с няней, – проговорил он.

Имильда поспешно спросила:

– Так, значит, у вас здесь есть еще и няня! Мне бы очень хотелось поселиться вместе с ней. Наверное, она в детской?

– Совершенно верно, – кивнул головой дворецкий. – Там, где всегда была. Это ее дом, так сказать.

Дворецкий словно извинялся за то, что няня до сих пор живет в доме.

Повернувшись, он пошел по коридору. Имильда последовала за ним.

Подойдя к узкой лестнице, он начал подниматься по ней.

Имильде бросилась в глаза пыль, которая покрывала все вокруг.

Дворецкий поднимался медленно: он был уже стар, да и ноги у него, видимо, болели.

Добравшись до второго этажа, они остановились передохнуть, и Имильда заметила:

– Наверное, из-за того, что его светлость живет в Лондоне, у вас не хватает прислуги?

– Совершенно верно, – согласился дворецкий, – не хватает.

Разговаривал он неохотно и, немного постояв, начал подниматься на третий этаж.

«Неужели детская находится еще выше?» – с испугом подумала Имильда.

Однако, к ее облегчению, добравшись до третьего этажа, они направились в восточное крыло.

Подойдя к одной из дверей, дворецкий постучал.

– Войдите, – послышался женский голос.

Дверь открылась, и Имильда очутилась в детской, которая была точной копией ее собственной.

У одной стены стояла бесхвостая лошадь-качалка.

К ширме возле камина были пришпилены яркие рождественские поздравительные открытки.

Напротив камина, в кресле-качалке, сидела пожилая женщина.

– Добрый день, мистер Хаттон, – поздоровалась она. – Не ожидала вас увидеть. Вам ведь тяжело подниматься так высоко.

– Я привел к вам юную особу, которая приехала по распоряжению его светлости, – сказал дворецкий. – Она будет ухаживать за лекарственными растениями в саду.

– Неужели по распоряжению его светлости? – воскликнула старушка.

– Да, няня. Он написал, что нанял ее для наведения порядка в саду лекарственных трав, и приказал поселить в доме. Я подумал, что самое лучшее – это привести ее к вам.

– Вы совершенно правильно поступили, мистер Хаттон, – сказала старушка и с трудом встала.

Имильда подошла к ней, и няня протянула ей руку.

– Рада с вами познакомиться, мисс…

Она замолчала, вопросительно взглянув на дворецкого.

– Мисс Грейем, – отозвался тот. – Так написано в записке его светлости.

– Мне будет очень приятно поселиться вместе с вами, – проговорила Имильда. – Если, конечно, вы не против. У меня тоже когда-то была няня, и это было очень счастливое время!

– Ну конечно, моя дорогая, – с улыбкой ответила старушка и, взглянув на сумки, которые держали в руках Имильда и мистер Хаттон, спросила: – Это все ваши вещи?

– Я приехала верхом, – пояснила Имильда. – Аполлона я уже отвела на конюшню.

К ее удивлению, дворецкий и няня обменялись выразительными взглядами, и дворецкий проговорил:

– В таком случае они должны знать…

– Со мной ей будет хорошо, – ответила няня. – Я за ней присмотрю.

– Им это может не понравиться, – почти прошептал Хаттон.

– Поскольку его светлость распорядился принять ее на работу, они ничего не смогут сделать. Не волнуйтесь, мистер Хаттон. Предупредите лишь, что мисс Грейем будет кушать наверху, вместе со мной.

– И все-таки это странно, – сказал дворецкий, – что он вот так внезапно прислал ее. Ведь за последние полгода мы ни разу не получили от него весточки.

– Ну, не надо так беспокоиться, – улыбнулась няня, – а не то у вас артрит разыграется.

– Но все-таки… как же быть с ней? – с тревогой спросил мистер Хаттон.

– Скажите ей, что мисс Грейем здесь, со мной, и никому не доставит беспокойства.

Поставив сумку на стол, дворецкий озабоченно покачал головой и направился к двери.

Имильда ждала, не скажет ли он ей хоть что-нибудь. Однако старик не проронил ни слова.

Только когда за ним закрылась дверь, няня сказала:

– Вы их ужасно взволновали. Мы не получали известий от его светлости в течение многих месяцев, и вдруг он присылает вас привести в порядок сад лекарственных растений. Ну и задачу же он вам задал!

– Сад в таком плохом состоянии?

– Весь зарос сорняками. Ее светлость в гробу бы перевернулась, если бы знала, что с ним сталось.

Имильда улыбнулась:

– Я была уверена, что мать маркиза с такой же любовью выращивала лекарственные растения, как и моя мама.

При этом Имильда с горечью подумала, что мачеха никогда не проявляла и тени подобного интереса.

Этот участок сада содержался в образцовом порядке, но никто, кроме самой Имильды, за этими растениями не ухаживал, никто не готовил из них лекарства для заболевших жителей деревни, как это всегда делала мама.

– Садитесь, пожалуйста, – вывел ее из задумчивости голос няни. – Думаю, вы выпьете чашечку чая.

– С удовольствием, – ответила Имильда, – если только это не доставит вам слишком много хлопот.

– Я сама завариваю себе чай, не беспокойтесь, – заметила няня. – Прислуга всегда норовит подать мне кофе, потому что он дешевле, но я его не пью.

Имильда улыбнулась. Все это могла бы сказать и ее няня, которая умерла пять лет назад. Имильда до сих пор так грустила о ней, что не могла заставить себя переступить порог детской: воспоминания о няне причиняли боль.

В просторной детской, где она сейчас находилась, было что-то знакомое, домашнее.

В углу сидел большой плюшевый медвежонок.

У одной стены разместился игрушечный форт, на плацу которого выстроились оловянные солдатики.

В детской Имильды вместо форта стоял кукольный дом.

Маркиз-то наверняка играл в солдатиков, когда был мальчишкой. Имильда не сомневалась, что где-нибудь хранятся и игрушечные ружья.

Хотя день выдался теплый, няня затопила камин и поставила на огонь чайник.

Чашки, блюдца и вазочка с бисквитами расположились на комоде.

Когда чайник закипел, няня разлила чай по чашкам, добавила молока и положила сахар, не спрашивая Имильду, какой чай она предпочитает.

– Большое спасибо, – поблагодарила девушка, когда няня подала ей чашку. Бисквиты оказались слоеными пирожными с фруктовой начинкой.

Имильда так проголодалась, что взяла один за другим три пирожных.

– А теперь расскажите мне о себе, – попросила няня. – Не могу передать, как я вам рада. Теперь мне не будет так одиноко.

– Насколько я могу судить, в доме не так много людей, – заметила Имильда.

– Временами бывает очень много, однако не всегда это те люди, которых приятно видеть, – несколько загадочно произнесла няня. – Более того, мисс Грейем, должна вас предупредить, что вы должны делать вид, будто ничего не замечаете, и помалкивать.

Имильда ничего не поняла, но по голосу няни было ясно, что старушка говорит абсолютно серьезно.

– Я сделаю все, как вы скажете, – ответила девушка. – Мне крайне необходимо получить это место.

– Видно, ваши родители умерли, – задумчиво произнесла няня. – Никто не может избежать потерь и одиночества, которое неминуемо за этим следует.

– Я это испытала, когда умерла мама, – сказала Имильда. – Жизнь сразу изменилась и уже никогда не будет такой, какой была раньше.

– Я вас понимаю, – заметила няня, – но вам здесь будет хорошо, если вы не станете ни во что вмешиваться.

Имильда никак не могла понять, на что намекает старушка.

– Какой у маркиза прекрасный дом, – проговорила она.

– Был когда-то, – откликнулась няня. – Он был настолько красив, что со всего графства съезжались люди полюбоваться на него. А ее светлость устраивала вечера, и на них всем было хорошо и весело.