Текст книги "Нищий лорд"

Глава первая

– Умоляю, Хетти, еще один поцелуй!

– Нет-нет, Периквин, мне нужно идти.

– Но ты не можешь уйти! Прошу тебя, останься! Я так долго ждал случая увидеться с тобой наедине.

И он принялся целовать ее с таким пылом, что у нее перехватило дыхание.

– Милый Периквин, – прошептала она, – я обожаю, когда ты меня так целуешь.

– Я люблю тебя, – сказал он проникновенно. – Ангел мой, когда же мы наконец поженимся?

– О Периквин!

Лорд Корбери на секунду ослабил объятия и внимательно посмотрел на нее. Она была очень хороша собой, в этом единодушно сходились все. Очень светлая блондинка, с огромными голубыми глазами с поволокой, Хетти Болдуин стала звездой Сент-Джеймса с момента своего первого появления в свете. Теперь, спустя два года, она по-прежнему не имела себе равных и всегда была окружена толпой светских щеголей и прочих молодых бездельников, не желающих отставать от моды.

– Что ты хочешь сказать этим «О Периквин!»? – спросил лорд Корбери.

Хетти прижалась щекой к его плечу.

– Ты знаешь, что папа никогда не даст своего согласия.

– Черт, какое нам дело до твоего отца? – вспылил лорд Корбери. – Нам нужно бежать, Хетти. Мы поженимся, и твой отец уже ничего не сможет поделать.

Он замолчал, увидев, что Хетти широко раскрыла глаза от изумления.

– Ты предлагаешь мне бежать в Гретна-Грин?[1]1
  Гретна-Грин – деревня на границе с Шотландией, где убежавшие влюбленные могли обвенчаться без представления соответствующих документов.


[Закрыть] – спросила она с ужасом.

– Почему бы и нет? – резко ответил он. – Как только мы окажемся за границей и станем мужем и женой, твоему отцу останется лишь браниться и осыпать нас проклятиями – но кого это будет волновать?

Хетти надула свои розовые губки, что сделало ее еще более привлекательной.

– Но, Периквин, я мечтала о пышной свадьбе, на которой присутствовали бы все мои друзья. Я даже придумала, какое у меня будет платье, и мне очень хотелось бы надеть мамину бриллиантовую диадему. – Она увидела, что у лорда Корбери потемнело лицо, и поспешно добавила: – А ты в роли жениха будешь просто неотразим!

– Какая разница, черт побери, где и как мы поженимся, лишь бы мы могли пожениться! – вскричал лорд Корбери. – Подружки, зеваки – какое все это имеет значение! Самое главное – это мы, Хетти. Когда ты станешь моей женой, никто уже не сможет разлучить нас!

– Все это прекрасно, – мягко ответила Хетти. – Но в то же время я бы не хотела огорчать папу. Он так гордится мной! Если я убегу с тобой в Гретна-Грин, это разобьет ему сердце.

– Что же тогда нам делать! – с отчаянием воскликнул лорд Корбери.

Он был исключительно хорош собой – высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица. Его серые глаза были способны заставить трепетать сердце любой девушки, на которую он обратит свой взгляд. Даже избалованной вниманием Хетти его вызывающий, дерзкий вид казался неотразимым.

Она высвободилась из его объятий и теперь молча стояла и глядела на него. Ярко-голубая бархатная амазонка выгодно подчеркивала изящество ее фигуры. При входе в дом она сняла шляпу с длинной прозрачной вуалью, и в лучах солнца, проникавшего в комнату сквозь ромбовидные окна, ее светло-золотые локоны блестели и переливались, образуя сверкающий ореол и придавая одухотворенность ее красоте. Лорд Корбери смотрел на нее словно завороженный.

– Я люблю тебя, Хетти, – сказал он с благоговейным восторгом. – Я не могу жить без тебя.

– И я тоже люблю тебя, Периквин, – ответила она. – Но мы должны быть очень, очень осторожны. Я не говорила папе, что ты вернулся домой, поэтому он даже не подозревает, что я сейчас с тобой.

– Как же тебе удалось приехать? – удивился лорд Корбери.

– Я сказала папе, что поеду в Прайори, что твоя экономка мисс Бакл заболела и я хочу навестить ее. Он похвалил меня за такую заботливость.

– Рано или поздно он, без сомнения, узнает, что я вернулся, – хмуро заметил лорд Корбери.

– Я уже думала об этом, – поспешно сказала Хетти. – Я скажу ему, что миссис Бакл со дня на день ожидает твоего приезда. Если уж приходится лгать, по крайней мере, надо делать это правдоподобно.

– Ты думаешь, мне по душе все эти хитрости и увертки? – спросил лорд Корбери.

– Но что же нам остается делать?

– Ты можешь выйти за меня замуж!

– И на какие средства мы будем существовать? – поинтересовалась Хетти.

– Мы могли бы жить здесь.

Сказав это, он огляделся по сторонам, в первый раз обратив внимание на то, что, хотя деревянные панели были старинными и очень красивыми, все убранство комнаты пребывало в крайне жалком состоянии. Бахрома на бархатных портьерах местами оторвалась, персидский ковер, которому когда-то не было цены, протерся почти до дыр, некоторые стулья были сломаны, а на стенах отчетливо виднелись невыгоревшие пятна от некогда висевших там картин.

Хетти проследила за его взглядом.

– Я знаю, что ты любишь свой дом, Периквин, – сказала она, – но, чтобы привести его в порядок и сделать пригодным для жизни, понадобится не одна тысяча фунтов.

– В то время как у меня нет и тысячи пенсов, – с горечью сказал лорд Корбери.

– Я знаю, – ответила Хетти. – Поэтому с твоей стороны будет ошибкой не только говорить с моим отцом, но даже намекать ему, что ты хочешь жениться на мне. Он твердо намерен подыскать мне блестящую партию. Сейчас он делает ставку на сэра Николаса Уорингема.

– Уорингем! – яростно вскричал лорд Корбери. – Неужели ты думаешь, что будешь счастлива с этим напыщенным снобом, который вот-вот лопнет от самодовольства?

– Но он очень богат, – мягко сказала Хетти.

– А у меня нет ни гроша! – воскликнул лорд Корбери. – Нищий лорд! Смешно, не правда ли?

Хетти едва заметно вздрогнула.

– Мне нужно идти, Периквин, я больше не могу задерживаться, но я постараюсь приехать завтра. Я скажу папе, что миссис Бакл еще очень слаба и я пообещала привезти ей бульону. Маме это тоже понравится, она все время твердит, что я уделяю мало внимания нищим и больным.

– В таком случае удели немного внимания мне, – потребовал лорд Корбери, обнимая ее и заглядывая в огромные голубые глаза. – Как ты красива, невероятно, неправдоподобно красива!

Он прижался губами к ее губам и, почувствовав ответный порыв, сильнее сжал ее в объятиях.

Редко кому из мужчин удавалось вызвать в ней такую бурю чувств. Большинство поклонников считали ее чересчур холодной, однако сейчас ее губы пылали, а руки обвивали шею лорда Корбери. Когда он наконец поднял голову, он увидел, что ее глаза потемнели от страсти, а дыхание участилось.

– Я люблю тебя! – воскликнул он. – Бог мой, как я люблю тебя!

Он хотел было поцеловать ее еще раз, но она остановила его:

– Нет, Периквин, мне нужно идти, уже поздно. Нам нельзя вызывать подозрения, иначе мы больше не сможем встречаться. – Она повернулась и направилась к двери. Видя, что он собирается последовать за ней, она поспешно сказала: – Не провожай меня. Я не хочу, чтобы мой грум тебя видел.

– Ты приедешь завтра? – умоляюще спросил лорд Корбери.

– Если смогу, – пообещала она. – Но к нам приезжает погостить сэр Николас, и папа рассчитывает, что я буду проводить с ним все свободное время.

– Чтоб он провалился, этот Уорингем! Почему он купается в золоте, в то время как у меня в карманах ветер свищет?

– Мне этот вопрос тоже не дает покоя, – ответила Хетти. – Уверяю тебя, будь ты богат, все было бы совсем по-другому. – Она кокетливо взглянула на него из-под длинных ресниц и добавила: – Неужели ты не можешь раздобыть хоть немного денег? Если бы у тебя было даже небольшое состояние, папа отнесся бы к тебе совсем иначе. В конце концов, твой титул – один из древнейших в королевстве!

– Такой же древний, как Прайори, – ответил лорд Корбери. – И такой же обветшалый.

В его голосе снова послышалась горечь. Хетти обернулась, подбежала к нему и, привстав на цыпочки, поцеловала в щеку, а потом быстро вернулась к двери и с грациозным прощальным жестом исчезла, оставив ему лишь воспоминание о томных голубых глазах и улыбающихся розовых губках.

Некоторое время он стоял, молча глядя на дверь, как бы надеясь, что она сейчас вернется, затем с мрачным видом подошел к окну и обвел взглядом запущенные газоны, сломанные солнечные часы, клумбы, заросшие сорняками, и покрытые мхом перила террасы.

Лорд Корбери стоял, погруженный в свои мысли, как вдруг позади него послышался какой-то звук – сначала щелчок, а потом легкий скрип. Он оглянулся и обнаружил, что часть панели около камина отодвинулась, и в образовавшемся отверстии показалось маленькое личико. Лорд Корбери увидел огромные любопытные глаза и копну темно-рыжих непослушных волос.

– Фенелла! – воскликнул он и подошел к отверстию в стене.

Увидев его, она издала возглас удивления. Он схватил ее за руку и силой втащил в комнату.

– Что ты здесь делаешь?! – с негодованием вскричал он. – Как ты смеешь прятаться в потайной комнате?! Твое поведение просто возмутительно! Мне стоило бы как следует отшлепать тебя!

Он тряс ее с такой яростью, что голова у нее болталась из стороны в сторону, но глаза ее смеялись.

– Нет, пожалуйста, Периквин! – воскликнула она. – Когда ты отшлепал меня в последний раз, мне было ужасно больно! К тому же теперь я слишком взрослая.

Он внезапно отпустил ее:

– Что значит «слишком взрослая»?

– Мне уже восемнадцать. Неужели ты забыл?

– Бог мой, этого не может быть! – изумленно воскликнул он. – Когда я уезжал отсюда, ты была совсем ребенком!

– Чепуха! – возразила она. – Мне было почти пятнадцать, просто я выглядела моложе. А теперь я – взрослая молодая леди.

– Ну, допустим, ведешь ты себя совсем не как леди! – ответил он.

Не было ничего удивительного в том, что лорд Корбери удивился, узнав, сколько ей лет. Невысокая – она едва доходила ему до плеча – она действительно выглядела младше своих восемнадцати лет.

Простенькое ситцевое платьице, из которого Фенелла давно выросла и которое плотно облегало ее фигуру, подчеркивая округлившуюся грудь, от частой стирки почти утратило свой первоначальный цвет, но тем не менее не могло скрыть совершенства ее форм. Солнечные лучи, проникавшие в комнату, зажгли в ее волосах крохотные язычки пламени.

Однако самой примечательной чертой в ее внешности были глаза. Зеленые, как вода в темных прудах, скрывающихся в глубине леса, и чистые, как ручейки, искрящиеся и сверкающие в лучах солнца, проникающего сквозь ветви деревьев, они казались огромными на ее изящном личике.

В Фенелле не было той классической красоты, которой отличалась Хетти, но какая-то неуловимая прелесть делала ее совершенно неотразимой. Уголки губ были слегка приподняты, а в глазах прятались смешинки. Кожа исключительно белая, и лишь крохотный, слегка вздернутый носик усеян веснушками.

– Восемнадцать! – воскликнул лорд Корбери. – И до сих пор не научилась себя вести! Потрудись объяснить, какого черта ты пряталась в тайнике и подслушивала наш разговор.

– Который был очень поучителен, – заметила Фенелла, бросив на него лукавый взгляд.

Он протянул руку, как бы намереваясь снова схватить ее за плечо и потрясти как следует, но она ловко увернулась.

– Я ничего не могла поделать, Периквин, честное слово! – попыталась объяснить она. – Я услышала, как вы вошли, и мне оставалось только спрятаться в потайной комнате, поскольку я подозревала, что Хетти вряд ли обрадуется, застав меня здесь.

– С чего ты это взяла? – поинтересовался лорд Корбери.

– Хетти не очень-то жалует представительниц своего пола, – ответила Фенелла, – особенно когда они мешают романтическому свиданию с очаровательным поклонником.

При этих словах она внимательно посмотрела на лорда Корбери, отметив искусно повязанный белоснежный галстук, отлично скроенный сюртук и узкие желтые панталоны.

– Как ты элегантно выглядишь, Периквин! Ты и в мундире казался мне совершенно неотразимым, но теперь ты настоящий Адонис!

– Хотел бы я снова оказаться в армии, – огрызнулся лорд Корбери. – По крайней мере меня не так мучило бы отсутствие денег.

– Я знала, что ты расстроишься, когда узнаешь о том, что происходит у тебя в имении, – сочувственно сказала Фенелла, примостившись на краешке дивана.

– Почему никто не поставил меня в известность? – спросил лорд Корбери.

– Я собиралась написать тебе, – ответила Фенелла, – но что бы это дало? Ты был во Франции, и, даже если бы мое письмо дошло до тебя, в чем я сомневаюсь, все равно ты не смог бы ничего сделать до своего возвращения.

– А что, по-твоему, я могу сделать сейчас? – раздраженно спросил лорд Корбери. – Позавчера в Лондоне ко мне заявился Свейер и сообщил, что я не могу сдать землю в аренду, пока не отремонтирую коттеджи, но я не в состоянии это сделать, потому что у меня нет денег! Как так могло случиться?

– Твой отец очень тяжело болел перед смертью, – негромко сказала Фенелла, – а дела шли все хуже и хуже. Макдональд отказался от аренды, а Гримбл сказал, что, если не будут починены амбары, он тоже откажется. Разумеется, в их теперешнем состоянии коттеджи совсем не пригодны для жилья. – Она помедлила и нерешительно добавила: – Остальные коттеджи стоят без хозяев уже почти три года.

– Я спросил Свейера, почему он не написал мне, – сказал лорд Корбери, – а он ответил, что это не его ума дело.

– Думаю, что Джонсон, управляющий твоего отца, обязан был написать тебе, – сказала Фенелла. – Но он всегда отличался тяжелым нравом, а после того как в течение полугода не получал жалованья, так разозлился, что упаковал свои вещи и уехал, даже не попрощавшись.

– Пустые коттеджи! Никакой ренты, в то время как мой дом вот-вот рассыплется! – воскликнул лорд Корбери. – Я видел дыры в крыше, а потолки во многих комнатах того и гляди просто рухнут.

– Главное, чтобы был цел потолок в картинной галерее, – сказала Фенелла.

– В картинной галерее! – усмехнулся лорд Корбери. – Какое это имеет значение, если там уже нет картин. Все они давным-давно проданы.

– Пришлось продать последнего Ван Дейка, чтобы обеспечить уход твоему отцу, пока он болел, – ответила Фенелла. – По-моему, за него удалось получить довольно приличную сумму, но, поскольку нужно было оплатить огромное количество долгов, боюсь, что от этих денег мало что осталось.

– От них ничего не осталось.

– О Периквин, мне так жаль! Я так ждала твоего возвращения, так мечтала снова тебя увидеть, а теперь все испорчено!

– А ты что, рассчитывала, что я буду хлопать в ладоши от радости? – кисло спросил лорд Корбери.

– Нет, конечно, – ответила Фенелла. – К тому же… ты ведь хочешь жениться на Хетти?

Этот вопрос прозвучал тихо и нерешительно.

– Разумеется, хочу! – ответил лорд Корбери. – Я в жизни не видел более красивой девушки! Она тоже любит меня, Фенелла, уверен, что любит. Мы могли бы убежать с ней, если бы не этот напыщенный старый сноб – ее папаша.

– Сэр Вирджил очень гордится своей дочерью, – сказала Фенелла, как бы пытаясь оправдать отца Хетти.

– Я бы тоже гордился ею, если бы она была моей женой, – сказал лорд Корбери. – Черт, ну что же мне делать, Фенелла?

Он повернулся и отошел к окну. Глядя на него, Фенелла подумала, что ничего не изменилось.

Между ними было шесть лет разницы, но поскольку они состояли в родстве и жили в полумиле друг от друга, то проводили много времени вместе и в детстве, и позже, когда Периквин приезжал на каникулы и обнаруживал, что поблизости нет другой компании, более подходящей ему по возрасту.

Он обращался с Фенеллой как с мальчишкой, заставлял ее беспрекословно выполнять все его приказы, слепо подчиняться ему, смотреть ему в рот, быть у него на побегушках и, за неимением других кандидатур, выступать в роли наперсницы.

Вот и сейчас, незаметно для себя, они сразу же вернулись к прежним непринужденным дружеским отношениям.

– Сколько у тебя денег, Периквин? – спросила Фенелла.

– Совсем ничего нет, – объявил он. – После разговора со Свейером я отказался от своей квартиры на Доувер-стрит, рассчитал камердинера, продал всех лошадей, кроме тех двух, на которых приехал сюда, и заплатил бóльшую часть своих долгов. – Помолчав минуту, он добавил, обращаясь больше к самому себе, чем к ней: – Я готов локти кусать, как только вспомню, что всего пару недель назад купил той крошке два новых платья, которые ей так приглянулись! Но откуда я мог знать, что положение настолько отчаянное?

– У тебя все еще остается Прайори, – нерешительно произнесла Фенелла.

– Да, у меня еще остается Прайори, – согласился лорд Корбери. – Но я не мог бы продать поместье, даже если бы захотел, потому что это майорат и он должен перейти по наследству моему старшему сыну. Хотя вряд ли я смогу позволить себе роскошь иметь сына!

– По крайней мере, у тебя есть крыша над головой.

– О да, мне есть чему радоваться! – с иронией в голосе произнес лорд Корбери. – У меня к тому же имеется тысяча акров заброшенной земли, которую сам я не могу обрабатывать из-за отсутствия средств, а найти арендаторов, которые бы это делали за меня, почти невозможно. Известно ли тебе, что после войны большинство фермеров обанкротилось?

– Мне это отлично известно, – ответила Фенелла, – и я считаю, что это просто позор! Пока у наших войск возникали проблемы с продовольствием, все были очень благодарны фермерам за то, что они кормили страну. А теперь, в 1817 году, спустя всего два года после Ватерлоо, те же самые люди, которых мы приветствовали и прославляли, нигде не могут получить ссуду, чтобы дотянуть до нового урожая.

– Говорят, что аграрные банки разоряются один за другим, – сказал лорд Корбери. – Не стоит ожидать, что они будут раздавать ссуды, если у них нет уверенности, что они получат назад свои деньги.

Фенелла вздохнула.

– Что же ты собираешься делать?

– Я как раз хотел спросить тебя об этом, – ответил он.

– Я так надеялась, что по возвращении ты наведешь порядок и сможешь помочь своим людям. Но, похоже, тебе это не удастся.

– Каким людям? – спросил без особого интереса лорд Корбери.

– Прежде всего миссис Бакл, – ответила Фенелла. – В конце концов, Периквин, ты просто обязан позаботиться о ней. Она живет в Прайори уже почти пятьдесят лет. Еще при твоем деде она двенадцатилетней девочкой поступила на кухню судомойкой.

– А что с ней? – спросил лорд Корбери. – Я видел ее по приезде, и мне показалось, что она выглядит хорошо.

– Я имела в виду не ее здоровье, – ответила Фенелла. – Речь идет о ее сыне, Саймоне. Ты же знаешь, она просто души в нем не чает.

– Я слышал, что он прошел всю войну и не получил ни царапины.

– Совершенно верно. А в прошлом году он женился на девушке из соседней деревни. Чтобы как-то зарабатывать себе на жизнь, он одолжил двадцать фунтов и купил лошадь и телегу, чтобы заняться извозом. Старик, который был возчиком до него, умер два года назад.

– Ну и что во всем этом ужасного? – спросил лорд Корбери.

– Только то, что он одолжил денег у Исаака Голдштейна, одного из твоих новых арендаторов, который поселился в Старой мельнице.

– Старая мельница, – задумчиво повторил лорд Корбери. – Я думал, что эта развалюха уже не пригодна для жилья.

– Он платит за нее очень маленькую ренту, – ответила Фенелла. – В жизни не видела более мерзкого типа. Будь моя воля, ноги бы его здесь не было. Джонсон сдал ему этот коттедж только лишь потому, что оказался в безвыходном положении. Дело в том, что Исаак Голдштейн – ростовщик.

– Здесь, в Литл-Комб! – воскликнул лорд Корбери. – Бог мой, кому здесь нужен ростовщик?

– Никому, – ответила Фенелла. – Разве что таким, как Саймон. Мистер Голдштейн регулярно ездит в Брайтон и другие близлежащие городки, и, насколько мне известно, дела его процветают. Вся беда в том, что он отъявленный негодяй и мошенник.

Лорд Корбери явно заинтересовался рассказом.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что год назад Саймон взял у него в долг двадцать фунтов, а теперь мистер Голдштейн заявляет, что тот должен ему уже сто, и с каждым месяцем эта сумма растет. – Она беспомощно развела руками. – Откуда Саймон возьмет сто фунтов, чтобы отдать ему? Сам понимаешь, сколько бы он ни работал, он все больше запутывается в долгах.

– Это обычная история, – сказал лорд Корбери. – Я во многих отношениях человек легкомысленный, но у меня всегда хватало ума держаться подальше от ростовщиков. Мне случалось видеть, как некоторые из моих знакомых офицеров попадали к ним в сети. Один из них даже покончил с собой после того, как они обобрали его до нитки.

Фенелла заломила руки.

– Я знала, что ты поймешь, Периквин! – воскликнула она. – Поэтому я надеялась, что ты что-нибудь придумаешь, когда вернешься домой.

– А что я могу придумать? – мрачно усмехнулся лорд Корбери. – Уж, во всяком случае, я не смогу дать Саймону сто фунтов!

– Если бы речь шла только о Саймоне! – обреченно произнесла Фенелла.

– Кто еще? – спросил лорд Корбери.

– Помнишь миссис Джарвис, которая держала гостиницу «Лесной охотник»?

– Я хорошо помню Джарвиса, – ответил лорд Корбери.

– Он умер пять лет тому назад, и миссис Джарвис продолжала вести дело. Ее сын Джо помогал ей, пока его не забрали на войну. Оставшись одна, она тем не менее неплохо справлялась и откладывала каждое пенни, чтобы Джо, когда вернется, мог занять место своего отца.

– И что же произошло? – спросил лорд Корбери.

– Позапрошлой зимой миссис Джарвис заболела. Стояли ужасные холода, а она, должно быть, экономила на угле, чтобы скопить побольше денег. Как бы там ни было, она заболела воспалением легких. Когда она умирала, ее навестил Исаак Голдштейн.

– А ему-то что там понадобилось? – удивился лорд Корбери.

– Он будто бы был женат на ее сестре. Посылала ли миссис Джарвис за ним или он случайно оказался там, не знаю. Но, так или иначе, она отдала ему все деньги на хранение с тем, чтобы он передал их Джо, когда тот вернется с войны. Она также поручила ему приглядывать за гостиницей, а если придется ее продать, то сохранить вырученные деньги для Джо.

– Продолжай, – коротко бросил лорд Корбери.

– Миссис Джарвис умерла, а когда вернулся Джо и ему рассказали обо всем, Исаак Голдштейн заявил, что мать Джо ничего ему не оставила.

– Невероятно! – воскликнул лорд Корбери. – Как ему удалось выйти сухим из воды?

– Очевидно, он попросту предложил Джо попробовать доказать, что его мать отдавала ему какие-либо деньги или завещала сыну всю сумму, вырученную от продажи гостиницы.

– Так он ее все-таки продал?

– Через неделю после того, как умерла миссис Джарвис, и если верить слухам, взял за нее хорошие деньги. Гостиница процветала, и Джо полагает, что вместе со сбережениями это составило больше тысячи фунтов, из которых он не получил ни пенни.

– Впервые в жизни слышу о таком возмутительном мошенничестве! – воскликнул лорд Корбери. – Хотел бы я сказать этому Голдштейну, что я о нем думаю!

– Многие пытались, да только напрасно, – сказала Фенелла. – Ему на всех наплевать, он богат и скуп до чрезвычайности. Я сама видела, как он… – Внезапно она остановилась, и глаза ее загорелись. – Послушай, Периквин! У меня есть идея!

– Какая? – поинтересовался он.

– Я придумала, как вернуть деньги Саймону Баклу и Джо Джарвису, а возможно, поправить и твои дела!

– О чем ты говоришь? – спросил лорд Корбери. Фенелла вскочила с дивана и замерла, сжав руки и глядя в одну точку, как бы пытаясь сосредоточиться.

– Я знаю, где Исаак Голдштейн прячет свои деньги, – объявила она. – Я видела, как, возвращаясь из одной поездки на побережье, он вытаскивал из своей повозки множество мешочков, относил их в дом и прятал под половицей.

– Как тебе удалось подглядеть за ним? – поразился лорд Корбери.

Фенелла глубоко вздохнула.

– Я говорила тебе, что он отвратительный тип. У него есть два свирепых пса, которых он оставляет охранять дом, когда уезжает. Но он их очень плохо кормит. Надо полагать, он думает, что голодными они будут еще злее. Он и так держит их впроголодь, а уж когда уезжает, то и вовсе оставляет на три-четыре дня без еды, а иногда даже без воды.

– Вот негодяй! А ты-то здесь при чем?

– Я их подкармливаю.

– Подкармливаешь? – Лорд Корбери не верил своим ушам.

– Сначала я кидала им еду через забор, – объяснила Фенелла. – Теперь, едва они меня увидят, так сразу начинают вилять хвостами, и я могу делать с ними что хочу. Разумеется, Исаак Голдштейн этого не знает.

– Ты уверена, что они не бросятся на тебя в один прекрасный момент? – спросил лорд Корбери.

– Да они теперь готовы защищать меня от кого угодно! – улыбнулась Фенелла. – Неужели ты не видишь, Периквин, как это все упрощает? Мы заберем у Голдштейна деньги, заработанные нечестным путем, отдадим Джарвису и Саймону то, что им причитается, и, может быть, у нас даже что-нибудь останется на ремонт коттеджей.

– Ты что, предлагаешь мне совершить кражу?! – загремел лорд Корбери.

– Я предлагаю тебе отнять деньги у богатого и раздать бедным, – возразила Фенелла.

– В жизни не слыхал подобного вздора! – кричал лорд Корбери. – Неужели ты рассчитываешь, что я опущусь до мелкого воровства?

– Ну что ж, если ты не сделаешь этого, Саймон останется в когтях этого мерзавца, – сказала Фенелла. – А Джо Джарвис впал в такое отчаяние, что запил, и теперь пропивает все, что ему удается заработать.

– Я думаю, вместо того чтобы пить, лучше бы он попытался что-нибудь сделать, – заметил лорд Корбери.

– А что он может сделать? Свидетелей тому, как миссис Джарвис передавала Голдштейну деньги, нет. Просто всем в деревне известно, сколько она работала, откладывая каждое пенни для своего Джо. Все также знают, что она никогда не позволила бы своему зятю, которого едва знала, продать гостиницу и положить деньги себе в карман.

– Может быть, мне поговорить с адвокатом? – предложил лорд Корбери.

– А где ты собираешься взять деньги, чтобы с ним расплатиться? – поинтересовалась Фенелла.

Лорд Корбери издал нетерпеливое восклицание и отошел к окну.

– Должна сказать, Периквин, что ты здорово постарел, – бросила она ему вслед.

– Что ты хочешь этим сказать? – вскинулся он.

– В прежние времена мы с тобой частенько пускались в рискованные предприятия, – ответила Фенелла. – Помнишь, как мы стащили все сортовые персики из оранжереи лорда-наместника, потому что его садовник очень задирал нос перед простыми людьми, желавшими принять участие в цветочной выставке, и делал все возможное, чтобы никто из них не получил приз? Часть персиков мы съели, а оставшиеся бросили в пруд. Никто так и не узнал, чья это работа.

– Мы были тогда совсем детьми, – сказал лорд Корбери.

– А в другой раз мы взяли без разрешения лошадей твоего отца и отправились в Даунс посмотреть кулачные бои! Это был один из самых замечательных дней в моей жизни. Помнишь, какое это было захватывающее зрелище?

– О да, – ответил он. – Тридцать восемь раундов, и оба бойца так обессилели, что в конце едва могли поднять руку!

– Я помню, как мы потихоньку отвели лошадей обратно в конюшню, – продолжала она, – а старый Сэм, ваш грум, так хорошо к нам относился, что не выдал нас. Когда твой отец спросил, где мы были, ты ответил, что ловили рыбу. По крайней мере, в те времена ты ничего не боялся!

– Черт тебя побери, я и сейчас не боюсь! Просто джентльмен не может опускаться до воровства!

– Что толку быть джентльменом, если у тебя нет ничего, кроме гордости? – съязвила Фенелла.

– Это единственное, что у меня осталось, – с горечью заметил лорд Корбери.

– Боюсь, что в глазах Хетти это не слишком большое достоинство, – сказала Фенелла. – Не один только сэр Вирджил страдает от чрезмерного честолюбия!

Лорд Корбери с разгневанным видом повернулся к ней:

– Не смей плохо говорить о Хетти! Она само совершенство! Самое красивое, восхитительное и прелестное существо на свете! С тех пор как я уехал, я повидал немало женщин, но ни одна из них не была такой прекрасной, как Хетти.

– О да, она очень красива, – слегка вздохнув, согласилась Фенелла.

– Если бы ты приложила немного усилий, то тоже выглядела бы вполне приемлемо, – сказал лорд Корбери с братской фамильярностью. – Почему бы тебе не купить новое платье и не сделать модную прическу?

– Новое платье! – расхохоталась Фенелла. – Ты, вероятно, забыл, что наше финансовое положение мало отличается от твоего!

– Я уверен, что твой отец далеко не банкрот, – возразил лорд Корбери.

– О нет, он не банкрот, – ответила Фенелла. – Но он не собирается тратить деньги на тряпки и безделушки для своей дочери. В настоящий момент он намеревается приобрести первое издание «Потерянного рая» Мильтона. Три месяца назад куча денег пошла на Фрэнсиса Бэкона, а перед этим – на очень дорогую книгу Александра Попа.

– Но, если тебе уже восемнадцать, наверняка твоя мама понимает, что тебе пора выезжать в свет и встречаться с молодыми людьми?

– Мама! – Фенелла всплеснула руками. – Видно, что ты долго отсутствовал, Периквин. Ты же знаешь, что мама интересуется только своим садом. Сейчас она покупает какие-то редкие лилии, привезенные из Китая. Азалии, которые на прошлой неделе прибыли из Индии, стоили целое состояние. Папа с мамой все еще считают меня ребенком и ведут себя так, будто я не существую. Когда они обо мне вспоминают, то тотчас же отсылают меня с каким-нибудь поручением.

– Бедная Фенелла, всегда одно и то же, – сказал лорд Корбери, подошел к ней и сочувственно обнял за плечи. – Ну что ж, похоже, мы оба на мели, – сказал он. – Хотя, надо сказать, в этом нет ничего нового.

– Но раньше нам все же удавалось весело проводить время, – полувопросительно произнесла Фенелла.

– Ничего, я надеюсь, мы еще повеселимся, – пообещал лорд Корбери.

Некоторое время они стояли молча, прижавшись друг к другу.

– Миссис Бакл не получала жалованья девять месяцев, – наконец тихо произнесла Фенелла, – и она просила, чтобы я взяла у тебя хоть немного денег, чтобы заплатить лавочникам. С тех пор как разбежались лесничие, некому стало поставлять на кухню кроликов и голубей, но ты мог бы сам пойти поохотиться.

– Если бы мне было на что купить патроны, – мрачно сказал лорд Корбери. Он снял руку с ее плеча и пристально посмотрел ей в лицо. – Насколько рискованно то предприятие, о котором ты говорила? – спросил он.

Фенелла издала радостное восклицание.

– Так ты решился? О Периквин, я знала, что ты согласишься! Даже если тебе не достанется ни пенса, ты все же сможешь помочь Джо и Саймону, а может быть, даже заплатить миссис Бакл и старику Хедстоуну, деревенскому мяснику. Он просил передать, что будет крайне признателен, если ты хоть частично вернешь ему долг.