Текст книги "Райский остров"

Отвергнутый всеми, несчастный Никодемус, доведенный до отчаяния, не смог вынести обрушившегося на него несчастья. В конце концов он убил хозяина и сдался в руки властям. Его казнили.

Поэтому, как думал граф, нет ничего удивительного в том, что был принят закон, запрещающий миссионерство. Ему с трудом верилось, что спустя всего четырнадцать лет после этой трагедии ситуация могла настолько измениться, чтобы стало возможным вновь принять на острове христианских миссионеров.

Взглянув на губернатора, граф понял, что тот испытывает крайнее замешательство и явно пытается что-то от него скрыть.

Подчиняясь внезапному порыву, под влиянием мгновенно пробудившейся интуиции граф небрежно сказал:

– Пожалуй, мне было бы интересно встретиться с женщиной, которая пришла повидать вас. Для меня это один из немногих шансов выяснить, каким образом она осуществляет здесь свою миссию.

– Это вовсе не ее миссия, – мрачно заявил губернатор, явно недовольный таким поворотом дела. – Этим занимался ее дядя.

– Но она работает с ним?

– Он умер!

– Умер? – переспросил заинтригованный граф.

– Он умер два месяца назад.

– Естественной смертью или же был убит?

– Он умер своей смертью, – раздраженно бросил губернатор.

– Тогда, очевидно, его племянница продолжает его славное дело. Позвольте мне поговорить с ней.

В первое мгновение графу показалось, что губернатор готов выказать открытое неповиновение и отказать ему в просьбе.

Это было всего лишь впечатление, но граф был уверен, что не ошибся.

По какой-то причине, совершенно ему непонятной, но именно поэтому его заинтересовавшей, губернатор явно не хотел его встречи с этой мисс Бакли.

На мгновение глаза обоих мужчин встретились, и между ними словно произошла безмолвная схватка. Затем губернатор отступил и потупил взгляд.

– Попроси мисс Бакли войти, – обратился он к слуге, а сам вновь опустился в кресло, из которого только что поднялся.

Граф был более чем заинтригован.

Неужели почти сразу после прибытия на этот остров ему посчастливилось наткнуться на нечто, что губернатор желал бы от него скрыть?

В первый раз за все время его скука отступила, и он почувствовал внезапно вспыхнувший интерес.

Ему показалось забавным, что он смог настоять на своем в споре с человеком старше его по возрасту, который, как понял граф с первой минуты их встречи, очень ревностно относился к привилегиям, предоставляемым ему должностью губернатора.

Никто из мужчин не нарушил молчания, пока слуга не объявил, открыв дверь:

– Мисс Роксана Бакли, ваше превосходительство.

И затем в комнату вошла тоненькая молодая женщина, грациозными движениями и изяществом очень походившая на островитянку.

Она, казалось, подплыла, не касаясь пола, к тому месту, где сидели губернатор и граф.

На ней было простое белое платье с облегающим лифом, который подчеркивал соблазнительные формы ее груди и чрезвычайно тонкую талию. Образуя сзади небольшой турнюр, материя легкими складками спускалась к изящным ножкам, придавая девушке вид греческой богини, который лишь подчеркивала ее манера гордо держать голову, увенчанную пышной короной необычайно красивых волос.

Особенно поразило графа то, что девушка была без шляпы. Это шло вразрез со всеми условностями и правилами приличия. В руках она держала зонтик, без сомнения, совершенно необходимый в здешнем климате и призванный защищать от безжалостных солнечных лучей ее изысканно белоснежную кожу.

Ее волосы были не того золотистого цвета, который поэты так любят сравнивать с полем зреющей пшеницы или солнечными лучами, но необычного оттенка первых осенних листьев, чуть тронутых осенним пожаром.

Сзади они были собраны в высокий пучок, но, казалось, всеми силами стремились вырваться из плена вопреки воле своей хозяйки, и самые настойчивые тонкие прядки завивались вокруг шеи и лба.

В больших зеленых глазах сверкали веселые золотые искры, словно солнечные лучики поделились с ними своим светом.

У нее было запоминающееся, очень необычное лицо, далекое от классической красоты, но тем не менее приковывающее взгляд своей яркой индивидуальностью и необыкновенной привлекательностью, словно это был образ, возникший в мечтах или сновидениях, а не лицо вполне реального живого человека.

Роксана Бакли прошла через комнату и, остановившись в нескольких шагах от губернатора, присела в неглубоком реверансе.

Это было проделано очень грациозно и необыкновенно мило.

– Добрый день, ваше превосходительство, – произнесла она. – Позвольте мне принести вам свои извинения за то, что я не смогла прийти к вам вчера, как вы того хотели.

– Я привык к тому, чтобы моих приказов слушались, – напыщенно произнес губернатор.

Несмотря на тон его голоса, которым, как подумал граф, губернатор пользовался, произнося речи перед аудиторией, он не мог не заметить, что в глазах губернатора, когда он смотрел на стоящую перед ним женщину, отразилась целая гамма разных чувств.

– Я не получила вовремя вашего послания, – объясняла между тем Роксана Бакли. – Меня не было дома.

– Очевидно, вы были в лесу, как я догадываюсь, – резко сказал губернатор. – Я ведь, кажется, предупреждал вас, что бродить повсюду одной очень опасно.

– Никто не причинит мне вреда, – отвечала она. – А я просто искала подходящее дерево.

– Дерево?

Граф просто не смог удержаться и не переспросить, настолько он был удивлен ее словами.

Он не представлял себе, зачем этой элегантной молодой леди понадобилось искать в лесу дерево.

Услышав звук его голоса, Роксана Бакли обернулась к нему с таким видом, словно только что заметила его присутствие в гостиной.

С очевидным нежеланием губернатор объяснил, обращаясь к графу:

– Позвольте представить вам мисс Роксану Бакли. Как я уже сообщал вам, ее присутствие на острове терпят лишь из милости. Ее дядя получил разрешение на ее пребывание здесь сроком на два года, и сейчас, разумеется, это разрешение недействительно.

Роксана сделала реверанс, когда ее представляли, и по какой-то причине, которую он не смог объяснить себе сам, граф, не в силах отвести от нее взгляд, поднялся и протянул руку.

– Очень рад нашему знакомству, – сказал он по-английски.

Он увидел радость, вспыхнувшую в ее глазах, отчего они показались ему еще больше, чем прежде.

– Вы говорите по-английски?

– Надеюсь, достаточно хорошо, чтобы вы смогли понять меня.

– Вы скромничаете, ваша милость. Вы прекрасно говорите по-английски. Я весьма удивлена.

– Почему?

– Извините, если это прозвучит грубо, но слуга сообщил мне, что я пришла в неудачное время, так как у губернатора находится официальное лицо, прибывшее из Голландии. А все другие официальные лица из Голландии, с которыми я встречалась, говорили только на своем родном языке.

– Все, что вы сейчас здесь нам сказали, нас совершенно не интересует, – грубо прервал ее губернатор.

– Я… прошу прощения, – пробормотала Роксана.

– Совсем наоборот, – возразил граф. – Мне это чрезвычайно интересно, мисс Бакли, и мне бы очень хотелось побольше узнать о вашей работе здесь.

Она несколько растерялась.

– Моей… работе? – повторила она удивленно. Но затем улыбнулась, поняв, в чем дело. – А, вы, наверное, имеете в виду работу моего дяди. Но меня нельзя назвать продолжательницей его дела.

– Разве вы не миссионерка?

– Нет. И мне совсем не нравится, что вполне счастливых людей пытаются обратить в христианство, навязывая им веру, которая совершенно чужда их природе.

– Вам не следовало бы говорить такие вещи, – сердито заявил губернатор. – Вы, Роксана, так же хорошо, как и я, знаете, что политика голландских властей направлена на то, чтобы способствовать утверждению христианской религии везде, где только это возможно.

И снова граф не сомневался, что губернатор говорил все это на публику. В то же самое время он не мог не обратить внимания на то, с какой фамильярностью он обращался к этой молодой леди.

Не удостоив его вниманием, Роксана сказала, обращаясь к графу:

– Я должна объяснить вам, что теперь, после того как мой дядя умер, я занимаюсь только своей работой.

– И что это за работа?

– Я скульптор, работаю по дереву.

– Вы хотите сказать, что вы резчик по дереву? – Удивлению графа не было границ.

– Это звучит несколько грубо и неточно для обозначения моего занятия, особенно на этом острове.

– Я читал, что резьба по дереву – одно из национальных ремесел здесь, на острове. Местные жители украшают резьбой свои храмы и делают маски, которые используются во время карнавалов.

Графу было приятно, что он смог проявить свою осведомленность в таких вопросах, и, как ему показалось, губернатор был даже удивлен этим обстоятельством, так как сказал:

– Я вижу, вы знаете местные обычаи, ваша милость.

– Я всегда считаю своим долгом узнать как можно больше о том месте, которое посещаю, – заметил граф. – Почему бы вам не присесть, мисс Бакли? Мне бы хотелось о многом поговорить с вами, особенно о таких вещах, о которых, как я подозреваю, местные жители не пожелают говорить со мной, а голландцы – не захотят, чтобы я что-нибудь узнал о них.

Роксана присела на стул, предложенный графом. Затем она сказала, взглянув на губернатора:

– Если я стану говорить слишком откровенно, это может навлечь на меня лишние неприятности.

– Отчего же? – удивился граф.

– Вы ведь слышали, что меня здесь терпят только из милости. Я уверена, что большинство голландцев, живущих здесь, готовы заявить о том, что, раз мой дядя умер, я должна покинуть остров.

– Вы живете здесь одна?

В голосе графа послышались скептические нотки, когда он задавал свой вопрос.

– Не совсем, – отозвалась она. – Я живу с женщиной, которая, как я полагаю, вполне может считаться моей наставницей. Это пожилая женщина, которая долгие годы провела бок о бок с моей тетей.

– Служанка! – презрительно фыркнул губернатор.

– Для моей тети Агнес Гертруда всегда была компаньонкой, так же как и для меня сейчас.

Губернатор вздохнул, как показалось графу, с раздражением.

– Я предполагаю, ваша милость, – сказал он, обращаясь к графу, – что, если мисс Бакли желает остаться на острове, она должна жить в какой-нибудь уважаемой голландской семье. Я мог бы с легкостью найти ей подходящее место, но она на это не соглашается.

– Я предпочитаю жить независимо, – сказала Роксана. – Я очень много работаю, иногда засиживаюсь до поздней ночи. Это создаст неудобства многим людям.

– Вам следовало бы в таком случае принять мое предложение.

Граф заметил, что Роксана напряглась. Затем она произнесла очень холодным тоном, которого он еще от нее не слышал:

– То, что вы предлагали, ваше превосходительство, совершенно неприемлемо! И я ни при каких обстоятельствах на это не соглашусь!

Глава вторая

Роксана очень волновалась, но надеялась, что ей удалось это скрыть. В то же самое время она хорошо понимала, что с прибытием нового официального лица у нее могут возникнуть новые осложнения.

У нее и так уже было достаточно неприятностей, когда женщины из небольшой голландской колонии категорически заявили ей, что, раз ее дядя умер и она осталась без опеки, ей нельзя больше оставаться на Бали.

Роксана понимала, что они были не столько обеспокоены ее положением одинокой молодой женщины, сколько просто завидовали ей. Было бы странно, если бы эти толстые, крайне непривлекательные дамы, чьи фигуры были безнадежно испорчены лишними килограммами, постоянно нарастающими от огромного количества поглощаемой ими тяжелой жирной пищи, не возмущались и не негодовали, глядя на ее изящную стройную фигуру.

С самого первого дня прибытия на Бали голландские дамы невзлюбили ее и постоянно давали понять, что не считают миссионера или его родственников людьми, достойными занять почетное положение в их обществе.

Роксана порой улыбалась про себя, думая, как быстро изменили бы эти женщины свое к ней отношение, если бы она сказала им, кто были ее родственники в Англии и какие имена носят ее отец и мать.

Но они не проявляли к ней повышенного интереса, а сама Роксана предпочитала видеть с их стороны полное неприятие, чем пользоваться расположением и покровительством этих особ, что, несомненно бы, случилось, узнай они, кто она такая на самом деле.

Временами, в минуты отчаяния, Роксана думала, что вынуждена сражаться одна с целым полчищем недругов, окружавших ее со всех сторон.

Но затем ее природное чувство юмора вновь брало верх, девушка смеялась над своими страхами и говорила себе, что в действительности в ее положении нет ничего страшного и у нее нет причин чего-либо бояться.

Но так было лишь до тех пор, пока среди ее недоброжелателей не оказался сам губернатор – враг более коварный и могущественный, чем все ее недоброжелатели-голландцы, находившиеся в его подчинении.

Когда муж ее тети решил отправиться на Бали в качестве миссионера и согласился взять ее с собой на этот, как ей представлялось, сказочный остров, она восприняла это как захватывающее, восхитительное приключение. Роксана была так счастлива, что не уставала ежедневно возносить благодарственные молитвы, пока они плыли на корабле, и не пыталась сдержать своей радости в предвкушении чего-то необыкновенного, таинственного и немного пугающего.

Перед самым отплытием она очень нервничала, так как страшно боялась, что в последний момент им может что-нибудь помешать отправиться на этот сказочный Восток, место, которое она определила для себя как легендарное Эльдорадо, совершенно для нее недосягаемое.

После смерти отца Роксана отправилась в Голландию к своим родственникам. Она обнаружила, что ее дядя, Петер Хелдерик, находится в состоянии постоянного и неутихающего конфликта с членами той общины, в которой он жил.

Он был необыкновенно умным, но слишком чувствительным человеком, принимавшим все слишком близко к сердцу.

Петер Хелдерик читал проповеди с таким жаром, что они могли бы зажечь любого, кто его слушал, воспламенить в нем пыл, равный по страстности его собственному, – любого, но только не туповатых голландских бюргеров.

Во время его пламенных, взволнованных речей голландцы чинно восседали на своих скамьях, и на их лицах Роксана не видела никакого выражения, кроме явного неодобрения.

Прихожане считали, что проповеди Петера Хелдерика слишком патетичны и театральны. Сами они не испытывали к Богу столь экзальтированных чувств, в то же самое время рассчитывая, что он удовлетворит их нужды и позаботится о том, чтобы обеспечить им покой, благополучие и душевный комфорт.

– Ну как мне их расшевелить?! – однажды с отчаянием воскликнул Петер Хелдерик, обращаясь к своей племяннице.

– Мне кажется, это можно сделать только с помощью динамита, дядя Петер, – ответила Роксана.

Он довольно уныло рассмеялся.

– Я пытался – Бог мне свидетель, что я пытался, – вложить в них Божий дух, зажечь восторг и любовь к Богу в их сердцах, но это все равно что колотить палкой по перине из гусиного пуха. Я хорошо понимаю, что ничего не смогу добиться.

А затем он загорелся новой идеей и принялся осаждать влиятельных людей, убеждая отменить запрет на работу миссионеров на Бали.

Его поддержала католическая церковь, и, кроме того, он очень подогрел общественное мнение, убеждая всех в несправедливости того, что целая страна оказалась лишенной возможности услышать слова Господа.

С большой неохотой и с солидной долей скептицизма, который они даже и не пытались скрывать, влиятельные лица приняли временное постановление, разрешающее нескольким специально отобранным миссионерам работать на Бали.

Это решение каждый год пересматривалось, и на тех, кому давалось подобное разрешение, возлагались очень строгие ограничения.

Были моменты, когда Роксане казалось, что ей не позволят поехать вместе с ее тетей Агнес и дядей Петером в это восхитительное путешествие, – так много разных правил и ограничений существовало на этот счет.

Но она все-таки надеялась, что голландские официальные лица в конце концов устанут от бесконечных петиций дяди Петера и будут рады избавиться от человека, доставляющего им столько неприятностей и хлопот.

По этой причине или по какой-то иной, но чета Хелдериков и Роксана благополучно отплыли из Голландии на маленьком и чрезвычайно неудобном пароходике. Однако они были так счастливы, что наконец-то отправились в путешествие, что их это совсем не смутило. Для них этот пароходик представлялся не больше и не меньше как знаменитой «Санта-Марией», которая с Христофором Колумбом на борту направлялась к берегам неоткрытых континентов.

И только тетя Агнес, как вспоминала потом Роксана, не выглядела возбужденной и радостной в ожидании путешествия в новую неизвестную страну. Она оставляла на родине все, что так хорошо знала и любила.

Это была тихая, кроткая женщина с мягким характером, которая обожала своего мужа и в действительности готова была последовать за ним на край света и даже в ад, если бы только это потребовалось.

Роксана была невероятно рада путешествию и верила, что на острове их ожидает рай.

К этому времени она успела уже многое узнать о Бали, и везде его называли не иначе как «Райский остров», «Остров богов» или «Остров тысячи холмов».

И чем больше она читала об этом острове, чем больше о нем узнавала, тем ярче в ней разгоралось желание увидеть своими глазами всю эту красоту, все эти необыкновенные чудеса, которые возбуждали ее воображение и в существование которых было так же трудно поверить, как в сказку.

Когда они достигли вод Красного моря и ее тетушка от жары и духоты почувствовала себя плохо, Роксана узнала ее секрет.

На пятнадцатом году своего замужества тетя Агнес совершенно неожиданно, не имея на то никакой надежды, забеременела.

– Мы так неистово молились, что Бог должен был услышать наши молитвы, – сказала тетя Агнес племяннице. – Теперь, когда мы оба уже давно оставили надежду иметь ребенка…

– Почему вы до сих пор скрывали это от нас, тетя Агнес?

Тетушка улыбнулась:

– Если бы я сказала о своем положении, Петеру пришлось бы немедленно сообщить об этом в департамент, и тогда они бы отменили свое разрешение на эту поездку.

– Но почему? – не могла понять Роксана.

– В постановлении ясно сказано, что на Бали ни в коем случае не разрешается находиться миссионерам с детьми. Им не может быть гарантирована безопасность.

– Тетя Агнес! – воскликнула в ужасе Роксана. – Что же они скажут теперь, когда узнают?

– Ну, может быть, нам удастся сделать так, что они ничего не узнают, – с улыбкой сказала тетушка.

Ни с чем подобным Роксана еще не сталкивалась в своей жизни, и теперь, с того самого момента, как тетя поведала ей правду, она жила в предчувствии огромных трудностей, которые ждали их впереди.

Первой и самой важной их заботой было не допустить, чтобы Петер Хелдерик узнал о том, что произошло, до тех пор, пока их корабль не причалит к берегу острова.

Это было совсем нетрудно! Он постоянно пребывал в состоянии восторженного возбуждения по поводу ожидающей его впереди новой жизни, и Роксана с улыбкой думала, что, даже если они с тетей Агнес за одну ночь превратятся в чернокожих, он и то вряд ли это заметит. В течение всего плавания он думал только о своей работе, которой целиком посвятил себя, о том, как он будет нести слово Божье жителям острова.

Как обнаружила Роксана, дядя Петер уже успел многое узнать о самом Бали и о местных нравах.

Обычно он независимо от погоды сидел на палубе, погрузившись в изучение одной из многочисленных книг, которые взял с собой, делая пометки и записи, а затем подробно объяснял жене и племяннице множество вещей, которые они должны или не должны делать, чтобы ни в коем случае не оскорбить чувства людей, среди которых им предстояло теперь жить.

– У меня голова идет кругом от всех этих запретов и ограничений, – жаловалась Роксана тете.

– Один из наших друзей в Голландии говорил нам, что Бали – это страна табу, – отвечала госпожа Хелдерик. – Но я полагаю, что, как и во всем мире, люди там нарушают запреты, и мы сразу же, как только прибудем туда, увидим, что это место мало чем отличается от любого другого в мире.

Тетя быстро уставала, и ей приходилось делать над собой усилие, чтобы поддакивать умнейшим монологам мужа и не позволить ему заметить, что временами ей бывает очень плохо и она постоянно чувствует себя вялой и сонной.

Роксана, как могла, помогала ей, и так и получилось, что Петер Хелдерик узнал о беременности жены, лишь когда они добрались до Бали и поселились в деревушке, в которой решили обосноваться.

Он одновременно был и очень обрадован, что после стольких молитв у них наконец будет ребенок, и в то же время ужаснулся, что по этой причине их могут отправить обратно в Голландию.

Выход из создавшейся сложной ситуации неожиданно нашла Гертруда, служанка госпожи Хелдерик, которая прожила с ней всю ее замужнюю жизнь и ухаживала за своей хозяйкой так, словно та была ребенком, постоянно нуждающимся в ее заботе и опеке.

– Вы можете полностью положиться на меня, мисс, – сказала она Роксане. – Я приняла многих ребятишек в той деревне, в которой выросла. Моя мать была повивальной бабкой, и я часто ей помогала, а потом и заменяла ее, когда она не справлялась.

– Но что будет после того, как ребенок родится? – встревоженно спросила Роксана.

Гертруда улыбнулась.

– Посмотрите, сколько вокруг бегает ребятишек, – сказала она. – Кто заметит еще одного?

Это была правда.

Роксана никогда еще не видела столько детей, как здесь, в деревне, и таких симпатичных, но она не могла не думать о том, что среди смуглых, черноволосых детишек белый ребенок со светлыми волосами будет слишком бросаться в глаза.

Но, когда Карел родился, он был таким милым, таким очаровательным, что Роксана сразу же отдала ему свое сердце и решила, что, если потребуется, она будет бороться за него, чего бы ей это ни стоило.

В тот волнующий момент, когда тетя Агнес передала малыша в руки смущенного, счастливого отца, Роксана подумала, что это счастье стоит любых страданий и мук, которые им, возможно, еще предстоят.

В этот момент на лице Петера Хелдерика было столько благоговения, столько восторга, словно он чувствовал на себе благословение Бога и знал, что он – счастливейший из смертных, раз ему послан этот Божий дар. Словами этого выразить было невозможно.

Когда Роксана вышла из комнаты, оставив счастливых родителей и их только что родившееся дитя, она почувствовала себя на какое-то мгновение так, словно стала свидетелем Рождества Христова, и была почти готова увидеть сверкающую в небе Вифлеемскую звезду.

Они были очень счастливы.

Однако счастье их длилось слишком недолго.

Госпожа Хелдерик подхватила лихорадку, от которой у Гертруды не нашлось средств, и слабела день ото дня.

Даже и тогда Роксана не очень сильно беспокоилась. Но однажды утром она обнаружила свою тетю Агнес мертвой. Ночью, пока все спали, она тихо отошла в мир иной.

На губах ее застыла улыбка, и Роксана поняла, что бедняжка совсем не мучилась, смерть ее была легкой.

Она словно незаметно ускользнула от них, оставив Гертруду и Роксану с месячным Карелом на руках и безутешного мужа, сердце которого было разбито потерей любимой супруги.

Проститься с усопшей пришло довольно много людей, и перед ними встала трудная задача – спрятать малыша так, чтобы никто не узнал о его существовании.

Агнес Хелдерик была очень тихой, нежной и скромной женщиной, посвятившей себя служению своему супругу. Она словно бы растворилась в тени его яркой личности, хотя сама обладала талантами и многочисленными достоинствами. Роксана очень любила свою тетю.

Когда, поступив против воли своего отца, юная Агнес вышла замуж за человека, которого любила и перед которым преклонялась так, что, забыв о себе, была готова выполнять любое его желание, она порвала с семьей и полностью отказалась от жизни, к которой привыкла с детских лет.

Агнес была дочерью богатого английского землевладельца, занимающего высокое положение в обществе и пользующегося огромным влиянием в своем собственном графстве. У него было также множество влиятельных друзей в Лондоне, и он не без основания считал, что обе его дочери могут сделать весьма удачные партии, выйдя замуж за высокопоставленных и богатых людей из лондонского высшего света.

Мать Роксаны именно так и поступила, выйдя замуж за лорда Бакли, который, хотя и был много старше своей жены, являлся очень важной, влиятельной фигурой и пользовался большим уважением в обществе.

То, что Агнес предпочла выйти замуж за нищего голландского миссионера, было выше понимания ее отца и всей их родни.

«Бог знает где только она встретила этого человека!» – снова и снова восклицал возмущенный отец.

Но так или иначе, они встретились и совершенно потеряли голову от любви. Как позже поняла Роксана, никакая сила не способна была разлучить влюбленных. Они должны были быть вместе, и никто в целом свете не мог им заменить друг друга.

Итак, Агнес сбежала со своим голландским миссионером, и даже старшая сестра осудила ее и, весьма сокрушаясь по этому поводу, решила, что в будущем, поскольку у них нет теперь ничего общего, она не станет поддерживать с сестрой никаких связей. Агнес перестала для нее существовать.

И только Роксана, когда выросла, была заинтригована мыслью о живущей где-то в Голландии сестре своей матери, полностью оторванной от того мира, в котором она выросла, и, по всей видимости, не испытывающей по этому поводу никаких сожалений.

Семья изредка получала весточки от Агнес Хелдерик на Рождество и по случаю очередного дня рождения, но Роксана подозревала, что, хотя ее тетушка и писала своей сестре, та то ли из-за лени, то ли по причине полного равнодушия никогда ей не отвечала.

И, когда Роксана поняла, что должна уехать из своего дома, уехать все равно куда, лишь бы бежать от той совершенно невыносимой обстановки, которая сложилась в родной семье, она сразу подумала о тете Агнес.

Всего год спустя после смерти лорда Бакли мать Роксаны решила вновь выйти замуж.

Это ее желание было вполне понятно и объяснимо.

В свои сорок лет она была все еще очень привлекательной женщиной и последние шесть лет своей жизни провела, ухаживая за дряхлым стариком – своим мужем, который открывал рот только для того, чтобы постоянно на все жаловаться.

К счастью, они были достаточно богаты, чтобы нанять постоянных сиделок, но, даже несмотря на это, леди Бакли пришлось вести очень замкнутый, а потому весьма для нее неприятный, образ жизни.

Невозможно выразить, как огорчалась Роксана из-за черствости своей матери. И в то же самое время ее не могло не шокировать, что мать после смерти мужа столь легкомысленно приглашала к ним в дом любого мужчину, который готов был оказывать ей знаки внимания.

Когда в конце концов леди Бакли объявила дочери, что вновь выходит замуж, для Роксаны это стало ударом не только потому, что новое замужество последовало неприлично быстро после смерти отца, но и из-за выбора, сделанного ее матерью. Еще до того, как мать назвала имя своего будущего мужа, а ее отчима, девушка отчетливо поняла, что ей не остается ничего другого, как навсегда покинуть родные стены.

– Только не Патрик Грентон, мама! – невольно воскликнула она, впрочем, понимая, что чудес не бывает.

– Почему? – холодно спросила леди Бакли. – Тебе ведь хорошо известно, что он давно и преданно ухаживает за мной, и я уверена, что мы будем очень счастливы вместе.

С огромным трудом Роксана сдержала возражения, готовые уже сорваться с ее губ.

Ну как она могла объяснить матери, что в то самое время, когда Патрик Грентон наносил ей визиты и притворно рассыпался перед ней в любезностях, он преследовал ее дочь с явно грязными намерениями.

Она невзлюбила Патрика Грентона с той самой минуты, когда увидела его.

Грубый, неприятный, слишком много пьющий деревенский сквайр, он часто встречался ей на охоте и назойливо преследовал Роксану, отпугивая от нее остальных кавалеров.

Он старался неожиданно попасться ей на пути в лесу или где-нибудь еще, где она любила бродить одна.

Но прошло некоторое время, пока Роксана поняла, что Патрик Грентон ведет двойную игру.

Правда открылась ей, когда она увидела, с каким видом ее мать приветствовала его и приглашала в дом, когда он наносил визиты, как она взволнованно и беспокойно встречала ее, когда Роксана появлялась в гостиной, где мать принимала гостя, и с каким кокетливо-застенчивым видом она разговаривала с ним. Роксане все стало ясно.

Девушке не составило никакого труда догадаться, что если сама она привлекала Патрика Грентона как женщина, то богатая леди Бакли была еще более привлекательна для него в качестве супруги.

Такая двуличность потрясла Роксану, оскорбив ее до глубины души. Ей было обидно не только за себя, но и за мать.

Патрик был на пять лет моложе ее матери, но разница в возрасте не смущала его. К свадьбе с леди Бакли Патрика подталкивало то обстоятельство, что он всегда нуждался в деньгах.

Став ее мужем, он мог бы распоряжаться всеми лошадьми и охотничьими собаками, так же как и охотничьими угодьями, которые ему были так нужны, а кроме того, Патрик обретал комфорт и благополучие, которых он, ведя беспутный образ жизни, никогда бы не смог обеспечить себе сам.

«Я непременно должна уехать отсюда, – сказала себе Роксана. – Я не смогу жить под одной крышей с мамой и Патриком Грентоном».

Уже сама мысль о том, что этот человек станет ее отчимом, была ей неприятна, но особенно пугала ее и заставляла чувствовать себя крайне неуютно уверенность в том, что, даже став мужем ее матери, Патрик продолжит преследовать Роксану, как это было раньше.

Но куда она могла уехать, девушка совершенно себе не представляла.

У нее было множество друзей, но она вряд ли могла постоянно жить у кого-нибудь из них. И ей совсем не хотелось ставить мать в неудобное положение и просить у кого-нибудь из ее кузин или родственников отца разрешения переехать жить к ним.

И как озарение к ней пришла мысль, что она могла бы связаться со своей далекой тетушкой в Голландии.

В конце концов, нетрудно понять, что она захотела уехать, чтобы не мешать своей матери, только что вышедшей замуж; и вполне естественно, что ее далекая тетушка пригласила ее к себе погостить. Не поделившись своими планами ни с одной живой душой, Роксана села и написала тете Агнес письмо с пожеланием приехать в Голландию, чтобы познакомиться с ней и ее семьей.

Письмо, которое пришло вскоре в ответ на ее послание, было очень теплым и полным энтузиазма и содержало в себе самые искренние приглашения и надежды на скорую встречу. И хотя мать была поражена до глубины души ее решением, Роксана покинула Англию сразу после того, как состоялась свадьба леди Бакли и Патрика Грентона.

Патрик Грентон протестовал против ее отъезда гораздо сильнее, чем его жена.