Текст книги "Грешники"

Файер откашлялась и, с мольбой посмотрев на лорда Мива, робко произнесла:

– Вы не поверите, но я страдаю лунатизмом. – В ответ она услышала взрыв смеха.

О, святые Небеса!

Ее репутация погибла!

ГЛАВА 2

– Что ты здесь делаешь?

Вопрос был обращен не к Маккусу Найту Броули, но, тем нe менее, он опустил газету, которую держал перед собой, и удивленно приподнял бровь, глядя на юную леди. Именно ей были адресованы слова, которые в гневе прошептала сидевшая за соседним столиком женщина.

По правде говоря, Маккус потерял всякий интерес к чтению, как только эта девушка перешагнула порог ресторана. На ней была темно-голубая накидка из плотной ткани, надетая поверх платья, которое украшали изысканные кружева. На ее открытом лице проступил румянец, столь очаровательный в молодых девушках. Маккус подумал, что ей наверняка нет еще и двадцати лег. Ему уже исполнилось двадцать семь. Когда юная леди вошла и ресторан, луч света выхватил из полумрака ее изящную фигуру, и он увидел, как она обвела взглядом зал в поисках своей компаньонки. Маккус не считал себя поэтом. Но если бы в это мгновение его попросили описать девушку, он бы сравнил ее с весной.

Казалось, она вся лучилась. И, хотя таинственная незнакомка находилась слишком далеко от него, чтобы он мог сказать, какого цвета у нее глаза, ему удалось рассмотреть ее совершенно необычные по цвету волосы. Благодаря оттенку, напоминающему корицу, в них, казалось, тонкими прядями вплеталось пламя. Девушка спрятала свои роскошные волосы под небольшой шляпкой, как диктовала мода, и он отдал бы все на свете только за то, чтобы леди освободила себя от головного убора, давая ему возможность насладиться ее красотой.

Неожиданно для себя Маккус ощутил горячее желание обладать прекрасной незнакомкой. Пораженный силой возникшей страсти, он невольно сжал в руке газету и краем глаза продолжал наблюдать за юной леди. В этот момент глаза девушки загорелись от восторга и она, улыбнувшись женщине, сидевшей за соседним столиком, прошла мимо, оставляя в воздухе шлейф своих духов. Маккус очень надеялся, что она не принадлежит другому мужчине. Он страстно возжелал эту миниатюрную, как статуэтка, красавицу.

Закрыв глаза, он представил цветущие луга. Если бы его друзья или деловые партнеры узнали, что с ним творится, они бы подняли его на смех. Но Маккус, вознамерившийся узнать имя загадочной леди, посчитал добрым знаком судьбы тот факт, что их столики располагались рядом.

– Как можно расхаживать по городу так, словно...

– Словно что, мама? – приятным, хотя и несколько резким от волнения голосом отозвалась девушка.

Маккус немного отклонился и, скосив глаза, украдкой взглянул на женщин. При близком рассмотрении между матерью и дочерью можно было обнаружить очевидное сходство. У них был одинаковый профиль, и они очень похоже вздергивали подбородок, что подчеркивало их несколько высокомерную манеру держаться. Когда к дамам приблизился официант, они прекратили спор. Леди в голубом вежливо отказалась от меню, и официант пошел прочь, глупо улыбаясь. Маккус посочувствовал бедняге. Если бы ему выпало счастье поговорить с зеленоглазой незнакомкой, возможно, на его лице отразилось бы такое же смятение.

Девушка протестующе подняла руку, желая остановить мать.

– Прошу тебя, не торопись с ответом, – сказала она, возобновляя разговор. – Иначе мы рискуем услышать подробности нашей ссоры уже сегодня вечером на балу.

Женщина обреченно вздохнула, признавая свое поражение.

– О, Файер, моя дорогая девочка, ты права. Я просто не знаю, что на меня нашло. С тех самых пор, как...

– Не сейчас, мама, – прерывая ее, тихо произнесла Файер.

Как будто чувствуя чужое внимание, она оглянулась по сторонам и столкнулась взглядом с Маккусом. Заметив, какие у нее умные и проницательные глаза, тот на секунду лишился дара речи. Девушка снова переключилась на свою мать.

– Папа вернулся. Он желает переговорить с нами, поэтому и решила, что будет лучше, если я найду тебя первой и предупрежу об этом.

– Твой отец поступает иногда так опрометчиво. Ему надо было запереть тебя в доме, а ко мне прислать твоего брата.

– Когда я уезжала, Тэм еще не вернулся. Кроме того, у меня нe было уверенности, найду ли я тебя одну или в компании... – Девушка пожала плечами, не потрудившись закончить мысль.

Женщина коснулась рукой, затянутой в перчатку, своей щеки и невольно охнула. В ее глазах вдруг загорелся озорной огонек, и она сказала:

– О, теперь я понимаю.

А вот Маккус, который старался не пропустить мимо ушей ни одного слова, ничего не понимал. Леди вели разговор, попятный только им обеим.

– Вот именно, – отозвалась дочь. Ее голос звучал довольно жестко. – Радуйся тому, мама, что я хоть изредка демонстрирую здравый смысл. Пойдем же. Мы можем встретить отца на месте.

Маккус продолжал следить за женщинами. Он был весьма заинтригован. Оказывается, у юной леди есть собственные секреты. Но еще больше его поразило то, что он был не единственным свидетелем странного разговора матери и дочери. Как только дамы покинули зал ресторана, многие посетители принялись болтать с особенным оживлением.

Тайны.

Маккус и сам мог бы поделиться несколькими секретами. Он отличался редким любопытством и обладал настоящим талантом откапывать сведения, которые другие предпочли бы навсегда похоронить. Отложив газету, Маккус задумался. Итак, ее зовут Файер. С помощью щедрых чаевых он узнает ее полное имя еще до того, как покинет ресторан. Выяснить, что пыталась скрыть леди, тоже не составит труда, однако на это уйдет немного больше времени. Поскольку он был терпеливым человеком, время в данном случае не имело значения.

Он снова представил красивое лицо девушки. Ему было любопытно, позволяла ли она мужским рукам касаться ее волос, вытаскивая из них шпильки, и наслаждаться неповторимым ощущением, когда шелк роскошных кудрей гладил разгоряченную плоть любовника. Маккус ощутил, как его охватывает возбуждение.

Он застонал, чувствуя, что теряет над собой контроль. В прошлом его желания всегда подчинялись обоснованным целям и он шел к их достижению только после тщательной разработки плана, в котором учитывались все преимущества и недостатки создавшейся ситуации.

* * *

Файер не стала задерживаться в гостях у лорда и леди Мив. Одна лишь мысль о том, что ей придется встретиться за завтраком с лордом Стэндишем и леди Хипгрейв, заставляла ее дрожать от негодования. Спустя два часа после столь памятного столкновения в галерее она уже покинула поместье.

По дороге в Арианрод Файер позволила грусти овладеть на некоторое время ее сердцем. Девушка смутно помнила, как добралась домой, но к тому времени когда она переступила порог родового замка Карлайлов, ее слезы высохли, а боль сменилась спасительным равнодушием. К великому облегчению Файер, все члены ее семьи уже отправились в Лондон. Понимая, что поступает трусливо, она тем не менее оставалась за городом в течение десяти дней.

Одиночество оказало на нее целительное воздействие. Время, проведенное в тишине и покое, Файер использовала для того, чтобы подробно проанализировать свои отношения с лордом Стэндишем.

Когда юная леди Файер Карлайл все же решилась вернуться в Лондон, она внутренне была готова к неизбежным сплетням. Ее дух не был сломлен, так как она знала, что при любых обстоятельствах может рассчитывать на поддержку своей семьи. Девушка надеялась, что родители и брат с пониманием отнесутся к тому, что она оказалась жертвой несчастных обстоятельств.

Однако надежды Файер не оправдались: семья не поняла ее.

И тогда она решила, что домашние просто воспользовались иозможностью отыграться на ней за свои похождения. Столкнувшись с отцом, который метал громы и молнии, Файер все же благоразумно воздержалась, чтобы высказать свое мнение.

– Черт побери! – в сотый раз проревел отец. Он не хотел слушать никаких доводов с того самого момента, как узнал, что его дочь отдалась младшему сыну маркиза Пенневезера. – Стэндиш! Как можно было выбрать его? Такого болвана! На что он годится?!

«Он выбрал меня, а не я его», – с тоской подумала Файер. Находясь в Арианроде, она решила, что не станет открывать все детали своего разговора с лордом Стэндишем и графиней Хипгрейв, которой удалось задеть ее за живое. Файер не могла повернуть время вспять. Ей оставалось лишь признать, что она стала жертвой двух авантюристов. Однако она могла защитить своего отца от жестокой и ненужной правды. Да, именно его разрыв с графиней привел к столь неожиданному повороту событий. Но Файер слишком любила своего отца, чтобы причинить ему такую боль. Пока она будет хранить молчание, заговор леди Хипгрейв не достигнет цели. Файер находила слабое утешение в том, что эта мстительная женщина так и не смогла нанести открытый удар ее отцу.

– Отвечай мне!

Файер сидела на уголке софы, закрыв осунувшееся лицо ладонями. Она подняла голову и часто заморгала.

– Вы втроем только и делали, что сыпали проклятиями н угрозами несколько часов подряд, – устало произнесла она. – И я сомневаюсь, что вы услышали хотя бы одно слово из того, что я вам говорила.

– Я буду весь внимание, когда ты прекратишь нести чушь, – ответил герцог, едва сдерживая ярость, которая бушевала в нем, как в море бушует шторм. – Скажи, что Стэндиш овладел тобой против твоей воли, и я обещаю, что этот подлец не увидит следующего восхода солнца.

Это предложение звучало весьма заманчиво, особенно сейчас, когда любовь к лорду Стэндишу, которую еще недавно испытывала Файер, словно опалило жаром и она увяла так же быстро, как и расцвела. Измена и месть не самые лучшие спутники мужчины, который желает завоевать сердце дамы.

– Ради твоего блага мне хотелось бы, чтобы это оказалось правдой, но, к моему великому сожалению, я отдалась ему по доброй воле.

– Я вызову его на дуэль! – воскликнул брат Файер, который провел последний час в полном молчании, неподвижно застыв со скрещенными на груди руками.

Файер раздражал взгляд брата. При рождении его назвали Фейном, но так как мальчик носил титул маркиза Тэммеса, то для семьи и близких друзей он всегда был просто Тэмом. Файер была похожа на брата. Их отличала красота, присущая всем Карлайлам. Они оба унаследовали каштаново-рыжий цвет волос, но на этом их сходство заканчивалось. Уже в детстве Файер старалась не привязываться к своему брату, поскольку всегда помнила о проклятии Карлайлов. Если ему суждено было сбыться, это означало, что Тэму, как и всем мужчинам их рода, грозила ранняя и трагическая смерть.

– Нет, Тэм, ты не можешь вызвать его на дуэль, – возразила Файер, обращаясь к брату. – Я отдалась ему по собственному желанию. Знаю, что оказалась дурочкой, но тебе придется оставить Стэндиша в покое.

Тэм оттолкнулся от стены и приблизился к герцогу. В двадцать три года он уже догнал своего вельможного отца по росту, но отличался от него изяществом, которое свойственно молодости. Он унаследовал страсть Карлайлов к спорту, и его тело было крепким и стройным. Файер взглянула на брата, заметив, что тот хмурится так же, как их отец. В паре они производили просто-таки устрашающее впечатление.

– Ты любишь его, – ровным тоном произнес Тэм.

По выражению его лица Файер поняла, что ее привязанность к такому негодяю, каким был лорд Стэндиш, не укладывается и голове Тэма.

– Ты слышала, какие слухи он распускает о тебе по всему Лондону?

Файер горько рассмеялась. Конечно, до нее уже дошли сплетни. Письма от многочисленных знакомых начали прибывать за несколько дней до ее появления в столице. От сочувственных до самодовольных – они различались лишь по тону. Было даже несколько особенно рьяных любителей посмаковать сальные подробности, которыми щедро делился виконт.

– Нет, дорогой брат, я не люблю лорда Стэндиша. И мне, откровенно говоря, наплевать, какие слухи он распускает в свете.

– И совершенно напрасно, – вмешался отец. Его лицо стало пунцовым от возмущения и гнева. – Он посмеялся над святым, над именем Карлайлов, дочь моя. Уже за одно это я готов вытащить из ножен меч твоего прадедушки и пронзить им сердце этого мерзавца. – Он склонил голову и бросил на Файер жалостный взгляд. – Я думал, что ты другой породы, моя девочка. Лучше нас. Однако все вышло иначе. Когда Стэндиш окончательно смешает твое имя с грязью, ты превратишься в еще один назидательный пример для подрастающих дочерей, которых будут пугать твоей историей заботливые мамаши.

Девушка прикусила губу, ужаленная грубой откровенностью отца.

– А я думала, что ты будешь доволен тем, что я повела себя м традициях Карлайлов, – ядовито вставила Файер.

Тэм закрыл глаза. Он явно был подавлен историей, в которой сестра выставила себя на посмешище. Герцог издал какой-то гранный звук, так что Файер привстала с софы, забыв на мгновение о своем положении мученицы и всерьез обеспокоившись состоянием отца.

Мать, решив прийти ей на помощь и предупредить новый приступ ярости у супруга, перестала наконец плакать. К разочарованию Файер, во время семейного допроса мать только и делала, что рыдала.

– Мы должны смириться, что наша дочь погубила себя в глазах приличного общества, – сказала герцогиня, промокая платком заплаканные глаза. – Сейчас не время для выяснения отношений. Нам надо подумать о ее будущем.

Файер нахмурилась. Мать произнесла слово «будущее» так, словно Файер уже вынесли смертный приговор.

– О каком будущем можно говорить? – возмущенно воскликнул взбешенный герцог. – Я могу назвать добрую дюжину приличных джентльменов, которые теперь даже не посмотрят в ее сторону.

– Зато я могу назвать дюжину не очень приличных джентльменов, которые теперь, когда ею овладел Стэндиш, только и будут делать, что смотреть в ее сторону, – угрюмо заявил Тэм.

Герцогиня ахнула. Ее шокировало не само замечание сына, а тон, которым оно было сказано. В конце концов Файер осознала, что эти лицемеры не намерены были скрывать, насколько она их разочаровала. Девушка бросила в сторону брата красноречивый взгляд, показывая тем самым, что ей гораздо больше нравится, когда он молчит.

– Ты только усложняешь ситуацию, Фейн, – делая ударение на имени, которое всегда раздражало его, сказала Файер.

Если бы он позволил себе хотя бы еще одно подобное замечание, она бы сама схватила меч своего прадедушки – в этом Файер готова была поклясться.

– Дорогой мой, – обратилась к супругу герцогиня. – Неужели нам ничего не удастся сделать, чтобы исправить положение? – Она смахнула со щеки слезу и, всхлипнув, закрыла рот платком.

– Мы могли бы выдать ее за этого мерзавца. – Файер вонзила ногти в обивку софы.

– Нет, я ни за что не стану женой этого подлеца! И я хочу сразу предупредить, мама, что не собираюсь хоронить себя в Арианроде, – сказала Файер, предугадывая реакцию матери.

– Я слышала, что Италия в это время года просто чудесна, – ответила герцогиня, не желая отказываться от плана, который предполагал отъезд дочери из Лондона.

Файер потерла виски. Она чувствовала, как в ней нарастает отчаяние, а самообладание, которое ей удавалось сохранять невероятной ценой, наоборот, покидает ее.

– И как долго я там должна пробыть? Сезон? Год? Или, быть может, ближайшие пятьдесят лет?

Сверкнув глазами, отец несколько раз ударил кулаком по столу так, что безделушки, стоявшие на нем, высоко подпрыгнули над столешницей и вмиг оказались на полу.

– Я убью его! Я никогда не прощу его за то, что он ее соблазнил, – простонал герцог, вновь обретая дар речи.

Как жаль, что его фантазии хватило лишь на одну идею, которая, впрочем, не отличалась оригинальностью.

Мать, деликатно высморкавшись, сказала дрожащим голосом:

– У меня были такие планы относительно тебя, доченька. Однако твое упрямство, Файер, будет дорого стоить не только ним. У нас остается единственный выход: мы должны как можно быстрее выдать тебя замуж. Может, за какого-нибудь джентльмена постарше, желательно с севера. За того, кто не особенно следит за городскими новостями. – Она посмотрела на мужа и сына. – Как вы полагаете?

Файер недовольно поморщилась, услышав предложение матери. Тэм, будь он проклят, лишь громко расхохотался.

– Мама, ты упустила из виду, что у меня остается еще одна иозможность, – с ледяным спокойствием произнесла Файер. – Я могу остаться в Лондоне и насладиться сезоном балов, который с нетерпением ждала.

ГЛАВА 3

– И как же твои родители отреагировали на то, что ты намерена остаться в городе?

Файер одарила свою подругу мисс Калли Маблворд озорной усмешкой. Прошло четыре дня после того, как она заявила своей семье, что не намерена уезжать из столицы.

После знаменитого семейного совета герцогиня не обмолвилась с дочерью даже словом. Тэм почти сразу исчез, и Файер восприняла его отсутствие как благословение небес. Два последних дня она не видела и отца, решив, что он наслаждается обществом своей очередной пассии. Если это была леди Талемон, то леди Хипгрейв наверняка скрежещет зубами от бессилия и тоски. Когда Файер получила приглашение от Калли прокатиться по Гайд-парку, она тут же его приняла. Возможность нарушить уединение в родительском доме, которое нагоняло тоску, обрадовала девушку.

Файер невольно рассмеялась.

– Ты же знаешь, какой упрямой я могу быть. Что им еще оставалось делать, как не согласиться?

Калли поджала губы и задумчиво посмотрела на подругу.

– Но члены твоей семьи не разговаривают с тобой. – Файер уже собиралась ответить, но вдруг остановилась и, помедлив, спросила:

– Откуда тебе это известно? – Калли вздохнула.

– Мне сообщил об этом лорд Тэммес. – Файер удивилась еще больше.

– Тебе сказал об этом сам Тэм? Но как такое возможно? Я не видела брата с тех пор, как они втроем пытались отправить меня ближайшим рейсом в Италию, где я должна была скоротать остаток дней.

Подруга заерзала на месте, очевидно не желая выдавать все спои секреты.

– Не сердись на меня, Файер. Хотя у Тэммеса хватает недостатков, он искренне волнуется за тебя.

Файер взяла Калли за руку и сжала ее ладонь.

– Расскажи мне о встрече с моим братом, прошу тебя, – заискивающе улыбаясь, попросила она.

* * *

Маккус не мог поверить в свое везение, хотя и считал себя человеком, который без чьей бы то ни было помощи устраивает собственную судьбу. Всякий раз, когда он проявлял настойчивость и завидную проницательность, удача улыбалась ему. Он нe напрасно выезжал в Гайд-парк каждый день после обеда в надежде встретить ту самую леди, которая произвела на него неизгладимое впечатление. Ему непременно хотелось увидеть обладательницу роскошных волос цвета корицы с огнем.

Как и предполагал Броули, ему удалось узнать полное имя Файер еще до того, как официант принес счет в ресторане, где произошла знаменательная встреча с девушкой неземной красоты, которая, казалось, была пронизана солнечным светом. Леди Файер Карлайл. Она была дочерью герцога Солити. Маккус хмыкнул. С тех пор как он поселился в Лондоне, судьба частенько стала подбрасывать ему загадки.

Маккус пришпорил жеребца, чтобы быстрее поравняться со своим спутником. Виконт Эман Льют Преттджон стал первым джентльменом, с которым Маккус завел короткое знакомство после того, как перебрался в Лондон. Виконт отличался ровным характером; ему, вероятно, не хватало живости и энергичности, присущей большинству представителей света, но это вовсе не означало, что в его обществе было скучно. Эман обладал утонченностью и умом – качествами, которым Маккус втайне завидовал.

Их знакомство было неожиданным. Два месяца назад Маккус сидел в кафе, читая газету и прислушиваясь к горячему обсуждению новых тарифов в торговле. В то время как другие участники дискуссии размахивали кулаками, сотрясая воздух, лорд Эман вел себя авторитетно и спокойно.

Маккус был приятно поражен его сдержанными манерами и знаниями и позже постарался завязать с ним разговор. В беседе выяснилось, что они разделяют мнение по самым разным вопросам. С того дня между ними завязалась дружба. Уже на следующей неделе молодой лорд пригласил Маккуса составить ему компанию в кафе. Эман не распространялся о своей личной жизни, а Маккус не имел привычки вмешиваться в чужие дела. Во всяком случае, открыто. Жизнь научила его правильно оценивать людей, не обращая внимания на то, как сидит на человеке костюм или какие чудеса эрудиции он демонстрирует.

Благодаря всего лишь нескольким вопросам Маккусу удалось вытянуть из виконта его историю. Оказалось, что жизнь Эмана приобрела внешний блеск совсем недавно. Первоначально громкий титул принадлежал его дяде. Отец Эмана был третьим сыном несчастных Преттджонов. Молодой виконт уже пережил потерю своего отца и дяди, лорда Эмана, который упал с лестницы и умер от полученных травм. Маккус невольно задумался над тем, мог ли быть причастен к этой смерти молодой наследник, однако быстро отказался от своих подозрений. Хотя лорд Эман допускал некоторую эксцентричность в высказываниях, он был по складу ума скорее ученым, а не хладнокровным убийцей.

Неопределенно кивнув головой, Маккус спросил:

– Вы случайно не заметили экипаж, только что проехавший мимо нас?

Лорд Эман машинально поправил шляпу и оглянулся на карету, которая привлекла внимание его спутника. Выпрямившись, он усмехнулся и сказал:

– Прекрасный экипаж, Броули. Думаете о том, куда вложить деньги?

– А я полагал, что вы обладаете незаурядным умом, Эман, – сухо отрезал Маккус, понимая, что друг подсмеивается над ним. – Мое внимание привлек необыкновенный муслин на той барышне, что держала голубой зонтик.

Виконт хмыкнул.

– Я восхищен вашим тонким вкусом, друг мой. Хотя я полати ю, что дочь герцога Солити была бы не в восторге, если бы услышала, что вы назвали ее барышней с голубым зонтиком.

– Солити? Я слышал несколько забавных историй об их семействе, – небрежно заметил Маккус.

– Всего несколько? Если вы примете решение остаться в городе, вашему вниманию предоставят целую эпопею о жизни герцогов Солити.

– Я подозреваю, что их род имеет давнюю историю?

– О да, – сказал виконт и язвительно добавил: – В отличие от тex джентльменов, которые унаследовали титул. – После небольшой паузы он продолжил: – Мужчины Солити отличаются буйным нравом и склонностью к авантюрам.

Он оглянулся, но экипаж уже почти исчез из виду.

– А дамы Солити? – поинтересовался Маккус.

– В полной мере обладают такими же качествами, что и их м ужчины. Леди Файер, дочь Солити, казалась исключением, но лишь до недавнего времени, – нахмурившись, ответил виконт. – Лорд Стэндиш погубил ее репутацию в глазах света. Хотя есть и другие версии случившегося.

– Я не знаком со Стэндишем. Однако могу предположить, что леди Файер числится в кругу близких ему людей, не так ли?

Маккус был немало удивлен, заметив, что после его смелого шмечания по щекам Эмана разлился густой румянец.

– Я бы предпочел не усугублять положение этой бедной леди, которая оказалась в центре громкого скандала, – сухо сказал Эман. – Даже если эта юная особа повинна в приписываемых ей пороках, она уже достаточно пострадала.

Маккус приподнял бровь в знак удивления. Его немало озадачило то, с какой горячностью виконт бросился на защиту упомянутой леди. Ему стало интересно, известно ли дочери герцога о том, что Эман влюблен в нее. Эта мысль вдруг вызвала у него сильное раздражение, причины которого ему и самому были непонятны.

– Для ученого мужа вы с удивительной легкостью примеряете доспехи рыцаря, – заявил Маккус и повернул лошадь, преградив Эману путь. – Прошу вас, представьте меня леди, которая заслужила столь горячую поддержку и преданность.

Лорд Эман не успел даже придумать, как бы повежливее отказать Маккусу, а тот уже поворачивал лошадей, чтобы направиться вслед за экипажем. С каждой минутой расстояние, разделявшее Маккуса и прекрасную незнакомку, сокращалось.

* * *

Медленно движущиеся тени, образованные мелькающим между ветвями солнцем, словно пытались ухватить Файер и Калли за их пышные юбки и цеплялись за экипаж, который пересекал парк, распугивая птиц мерным стуком колес. День выдался великолепный. Парк был переполнен каретами и прогуливающимися парами. Если бы Файер не была занята мыслями о вмешательстве Тэма в ее жизнь, она бы заметила, что их с Калли появление вызвало всеобщий интерес. Все, кто встречался им на пути, тут же, нисколько не стесняясь, обменивались красноречивыми взглядами.

– Наследники рода Солити редко доживают до седых волос. Погибнет ли он из-за меня, или злая судьба позже настигнет его... Какая разница? – мрачно сказала Файер.

– Не стоит быть безрассудной, – пробормотала Калли, всерьез озабоченная неприкрытым проявлением враждебности подруги к собственному брату.

Нахмурившись, Файер натянуто улыбнулась, хотя ей хотелось кричать от боли и унижения.

– Это все из-за того, что я в последнее время вообще не отличаюсь благоразумием.

Приближение экипажа заставило юную леди вспомнить об этикете. Годы, проведенные под присмотром гувернантки, не прошли даром, и она приветливо кивнула двум дамам, которые ехали навстречу. Файер узнала их, хотя и не была знакома с ними лично. Женщины посмотрели на девушку, но ни одна из них не ответила на ее молчаливое приветствие. У Файер от удивления вытянулось лицо, когда она заметила, что одна из дам, наклонившись к своей компаньонке, начала что-то объяснять. До слуха Файер донеслись лишь обрывки слов: «Стэндиш... Погублена...» Даже звук колес громыхающего экипажа не смог заглушить их горячего обсуждения. Очевидно, им не терпелось поделиться потрясающей новостью со своими знакомыми. Как же! Леди Файер посмела показаться на публике!

Никогда прежде Файер не доводилось переживать подобного унижения. Она испытывала почти физическую потребность ороситься на всех обидчиков, поэтому решила выплеснуть свой гнев на человека, который менее всего был заинтересован в том, чтобы создавать ей дополнительные проблемы. Она снова вспомнила о брате.

– Я все еще не могу поверить, что Тэм посмел явиться к вам и дом, чтобы подкупить тебя. Как я вижу, ему удалось уговорить тебя провести этот день со мной, – с горечью сказала она, обращаясь к Калли.

– Ну что ты! – быстро возразила подруга, пытаясь немного смягчить гнев Файер. – О каком подкупе ты говоришь! Я здесь по велению сердца. Вопреки тому, что твоя связь с лордом Стэндишем наделала столько шуму, я уверена, что очень многие люди готовы протянуть тебе руку помощи.

– Но мой брат не имел никакого права втягивать тебя в этот спектакль, Калли, – ровным голосом произнесла Файер, хотя понимала, что поддержка со стороны подруги была продиктована не тем, что Солити славились своим богатством, а искренней дружбой. – Тэм провел большую часть своей жизни в погоне за удовольствиями. До меня ему и дела не было. Не могу понять, с чего это вдруг он решил изменить своим жизненным принципам.

Калли протянула руку и сжала ладонь Файер. Той лишь оставалось удивиться, насколько сильной была хватка у хрупкой девушки, какой казалась подруга. Когда их взгляды встретились, и глазах Калли, которые по цвету напоминали горячий шоколад, она увидела выражение искреннего сопереживания.

– Несмотря на все недостатки Тэма, не стоит отказывать ему и желании помочь собственной сестре.

Файер, услышав замечание Калли, лишь хмыкнула, хотя это было не очень деликатно для леди из высшего общества. Она испытала лишь мимолетную боль при мысли, что ей не приходится разделить свои страдания с близкими ей людьми. Но ситуация требовала от нее самообладания. Что ж, она приняла решение и поэтому будет нести эту непосильную ношу сама. Изменить свое решение означало проявить слабость.

– Сочувствие? Но с какой стати? Не стоит драматизировать, Калли. Стэндиш нанес сокрушительный удар по моей гордости, но не более того. Небылицы, которые он рассказывает каждому встречному, раздражают меня безмерно. И вмешательство Тэма лишь послужит на пользу этим отвратительным сплетням.

Калли с сомнением посмотрела на нее.

– Как скажешь, дорогая.

Файер отвела взгляд от Калли. Подруга была слишком хорошо воспитана, чтобы произнести это вслух, но по сочувственному выражению ее лица было видно, что она не верит ни единому слову Файер. Гордо вздернув подбородок, девушка заметила, что еще один джентльмен указывает другому на их экипаж. Ей хотелось расплакаться от досады, но она сумела взять себя в руки. Довольно! У нее еще будет время выплеснуть свою обиду и злость, а сейчас она должна вести себя подобающим образом.

– Добрый день, леди. Сегодня такой чудесный день для прогулки. Вы не будете возражать, если я и мой спутник составим вам компанию?

Файер склонила голову, отвечая на приветствие джентльмена. Хотя в ее глазах все еще стояли слезы и по этой причине ей не удалось разглядеть лица двух всадников, она по голосу узнала лорда Эмана. Оба джентльмена держались рядом с экипажем, поэтому Файер не посчитала нужным приказывать кучеру останавливаться. Если ей посчастливится, молодым господам быстро наскучит их общество и они отправятся своей дорогой.

– День действительно выдался замечательный, – бодро произнес Эман, эхом отзываясь на свое предыдущее заявление. – Вы не поверите, но мы несколько раз столкнулись со знакомыми, проехав всего лишь по одной аллее.

Дамы в шутку называли виконта «красавчик Джон», обыгрывая его фамилию. Тонкие черты и изысканность манер джентльмена только способствовали тому, чтобы это прозвище закрепилось за молодым человеком. У него было удлиненное лицо с ямочкой на подбородке и голубые глаза, которые светились умом; его волосы с красивым каштановым оттенком, цвет которых напоминал крепко заваренный чай, были модно подстрижены. На губах Эмана играла многообещающая полуулыбка. Файер лучше других знала, каким очаровательным может быть виконт, когда сбрасывает маску сдержанности.

Файер сталкивалась с ним не однажды. Каждый раз, когда Эман приглашал ее на танец, он неизменно демонстрировал учтивость и вежливость, граничившую с застенчивостью. Файер было трудно понять причины, побудившие его обратиться к ней на публике после того, как она стала центром внимания спета.

– О, я с вами совершенно согласна, милорд. День выдался чудесный. – Ей было жаль, что она не могла сказать того же и своей жизни. – Мы не виделись довольно давно. Я надеюсь, что у вас все благополучно? – вежливо осведомилась Файер.

– О да, миледи. Я и мой спутник, как и вы, не смогли удержаться, чтобы не воспользоваться столь великолепной погодой.

Файер поняла, что вела себя довольно неучтиво, поэтому поспешила представить обоим джентльменам свою подругу. Понимая, что ее глаза все еще блестят от непрошеных слез, она тем не менее не стала отводить взгляд ни от Эмана, ни от его друга. Надев маску вежливого любопытства, девушка слушала рассказ виконта о том, как прошел его день. Молодой человек заметно нервничал, и это сильно раздражало Файер. В ее голове лихорадочно проносились мысли о том, под каким благовидным предлогом можно было бы побыстрее расстаться с этими джентльменами.