Текст книги "Убийства в «Маленькой Японии»"
Автор книги: Барри Лансет
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)
Глава семьдесят восьмая
Я бережно спустил Дженни с ее вынужденного насеста и, как только мы оба оказались на земле, заключил ее в объятия. Она тоже обхватила меня ручонками. Мы молчали. Несмотря на безжизненные тела, распростертые рядом, а может, именно благодаря тому, что они служили наглядным напоминанием, через какие ужасы довелось нам пройти этой ночью, наше молчание переполнял не страх, а огромное облегчение и надежда на благополучный исход. И наши объятия словно подводили черту под испытаниями, через которые мы оба прошли за последние девять дней, и вновь доказывали, как много мы друг для друга значим.
Потом я чуть отстранился и произнес:
– Позволь мне посмотреть на тебя, Джен.
Подняв голову, дочь разглядывала меня своими карими глазами, унаследованными от матери. В них я прочитал так много невысказанных вопросов, что впервые за много дней рассмеялся. Даже мне самому звук смеха показался каким-то чужеродным и забытым. Моя дочь красива, и она – моя дочь. Эта мысль наполнила меня безмерной радостью. Мы обманем Оги. Любыми путями, но не позволим ему разлучить нас. Пусть для этого потребуется затаиться на долгие месяцы.
– Ты должна знать главное, Джен. Что бы ни случилось…
Ветви кустов у меня за спиной с громким треском раздвинулись, а потом голос прошипел мне в ухо:
– Мир все-таки полон забавных неожиданностей!..
Даже искаженный ненавистью, голос оказался мне хорошо знакомым. Эту интонацию я бы узнал из тысячи. В конце концов, фразу произнес человек, которого прислал в качестве наблюдателя сам мэр Сан-Франциско. Такой благожелательный. Правильный. Поразивший нас, оказавшись политиком, который не преследовал своих эгоистичных целей. И одурачивший всех.
Направив пистолет на Дженни, Деймонд встал перед нами, позаботившись о том, чтобы оказаться вне досягаемости удара самого опытного каратиста. Он явно располагал обо мне детальной информацией.
– Если бы твоя жена не ночевала тогда у родителей, она бы не погибла и ты не стал бы с таким рвением заниматься этим расследованием. Проблема в том, что она у них ночевала и тебя уже было не остановить. Теперь же, когда Сога оказалась на грани уничтожения, как ни трудно в это поверить, мне осталось лишь самому позаботиться о себе. Здесь нынешней ночью столько трупов, что ваши с дочерью тела уже ничего не изменят и не привлекут внимания к моей мирной персоне. В этом смысле мне всегда сопутствовала удача.
Мои мысли снова путались. Что за околесицу нес Деймонд? Уж не свихнулся ли он? А вскоре в голове словно рассеялся туман. «Владелец крупной торговой компании, сколотивший на этом многомиллионное состояние». Так охарактеризовал Ренна заместителя мэра при нашей первой встрече. Значит, Деймонд торговал автомобилями! Ему принадлежала крупная сеть автосалонов. Именно его имя пытался сегодня назвать мне лейтенант.
Деймонд нанял людей из Соги, чтобы те подстроили смерть в результате «несчастных случаев» для трех владельцев фирм, включая и ту, что принадлежала дяде Миеко.
От гнева кровь в моих жилах начала в буквальном смысле закипать. Человек, на чьей совести была смерть моей жены, стоял в двух ярдах передо мной, направив пистолет теперь уже на мою дочь. Я лихорадочно стал прикидывать варианты. Калибр небольшой. Я сам мог получить две или три пули и одолеть его и выжить, но всего одного такого кусочка свинца оказалось бы достаточно, чтобы с близкой дистанции убить наповал шестилетнего ребенка.
И все же я отказывался в это поверить. После того, через что я умудрился пройти невредимым, – после всех стычек с Согой, схваток с такими асами, как Дермотт и Кейси, – я не мог погибнуть просто потому, что Деймонд обвел нас вокруг пальца, изображая союзника. Но сама по себе простота его плана казалась поразительной. Стоя в обнимку с Дженни, я был бессилен помешать ему.
– Ренна все о тебе знает, – сказал я, чтобы выиграть время.
Деймонд неожиданно кивнул.
– Он действительно что-то пронюхал? То-то он на меня так странно поглядывал сегодня. Но мне сообщили, что он едва ли выживет. Да и доказать ничего не сможет в любом случае.
В этот момент Дженни вырвалась из моих рук и встала рядом. Ее движение застигло Деймонда врасплох. Он не выстрелил, а я шагнул вперед, заслонив дочь собой. Теперь я оказался совсем близко, но вел себя по-прежнему как испуганный отец. Нерешительный. Не представляющий угрозы.
Деймонд переместился правее в попытке снова направить дуло пистолета на миниатюрную фигурку Дженни. Реакция дилетанта, которой я только и дожидался. Я бросился вперед. Пистолет начал перенацеливаться в мою сторону, но слишком поздно. Деймонд успел лишь нанести мне легкий удар по ребрам, прежде чем я намертво захватил его руку, потом развернул всем телом, чтобы отвести ствол в сторону от Дженни, взял на излом локтевой сустав и резким движением завершил прием. Деймонд взвыл от боли. Покачнулся. Неестественно вывернутая рука бессильно повисла. А я с яростью вонзил ему свой локоть в шею. С треском лопнули позвонки, и убийца моей жены распластался на земле.
Он был мертв.
Вот так! Мне оставалось лишь пожалеть, что его мучения оказались столь быстротечны. Один крик боли, и все. Едва ли Деймонд получил сполна за долгие месяцы страданий, пережитых мной и дочерью после гибели Миеко. Это казалось вопиющей несправедливостью.
Но так или иначе, с ним было покончено.
Глава семьдесят девятая
Нода и Льюк быстро шли по следу уже четверть часа, и, несомненно, скоро им предстояло настигнуть ничего не подозревавшего патриарха Соги. Этой ночью им лишь нескольких секунд не хватило, чтобы добраться до него. Настроив таймеры взрывных устройств, которые они установили на катера, оба бросились в сторону основного особняка, и им оставалось до него совсем недалеко, когда грянули взрывы. С расстояния в тридцать ярдов они могли наблюдать, как Оги поспешно покинул здание в сопровождении молодого бойца. Отметив направление его отхода и дождавшись, когда двое людей из Соги выбежали наружу, Нода и Льюк вошли в дом, надеясь обнаружить там Броуди с дочерью.
Они осмотрели все комнаты, но в особняке больше не оказалось ни души. Снова выйдя наружу, они разыскали отчетливые следы Оги, на время потеряли, покружились на месте и опять взяли след, который привел их на поляну, где сошлись Броуди и Наразаки. Видимо, Оги прятался рядом в кустах, но скрылся, когда появились они. А это означало, что глава Соги не мог уйти далеко.
И слаженная теперь пара устремилась вдогонку за вожаком волчьей стаи. Их уверенность в успехе возрастала с каждой минутой. По необъяснимой причине Оги не поторопился покинуть территорию, продолжая кружить по ней, что могло обойтись ему дорого. В предвкушении скорой встречи с ним Нода и Льюк уже приготовили пистолеты.
А потом след внезапно оборвался.
Он пропал начисто, и трудно было даже предполагать, каким образом противник ухитрился проделать подобный трюк.
Они замерли на месте. Последовал быстрый обмен беззвучными сигналами друг другу, и вскоре Нода направился на запад и сделал круг с северной стороны, а Льюк двинулся на восток и юг. С пистолетами на изготовку они прочесывали лес концентрическими кругами, целенаправленно и профессионально: сначала с удалением на пять ярдов, затем на десять и, наконец, на пятнадцать. После этого поиски пришлось прекратить. Взять след заново не удалось.
– Хитрый мерзавец, – сказал Льюк. – Сумел-таки сбить нас с толку.
Нода хмуро кивнул:
– Вероятно, он сумел вернуться. Ему нужен Броуди.
– Я тоже не вижу иного объяснения.
Льюк тихо выругался.
– Он нас подслушал и знал, что мы пойдем за ним, а потому до поры оставлял четкий след, уводя нас в сторону.
– И у него получилось. Мы теперь слишком далеко.
– У меня есть мобильный телефон, вот только…
Нода кивком подтвердил его подозрения. Сотовый телефон Броуди они нашли брошенным в номере отеля на прикроватной тумбочке.
– Мы выведены из игры, – произнес Льюк. – Ваш приятель хорош в деле?
Ответ Ноды прозвучал неутешительно:
– Хорош. Но не настолько.
Глава восьмидесятая
Осмотрев окрестные деревья в поисках Дженни, я обнаружил, что она спряталась за старой сосной. Но стоило мне сделать шаг в ее сторону, как за спиной раздался легкий металлический звон и шуршание стали по одежде.
Оги! Он позади меня и уже достал гарроту. Слишком близко, чтобы развернуться и напасть на него. Я успел лишь сложить ладони у лба и свести локти вместе, чтобы руками защитить лицо и шею. Через мгновение стальная петля опустилась мне сзади через голову, нацеленная в мягкие ткани горла, но встретившая на пути плотные мускулы предплечий.
Защитное движение не позволило гарроте с легкостью перерезать мне горло, но не помешало глубоко войти в плоть на руках. Взревев от боли, я сделал несколько шагов назад и с силой придавил Оги к стволу ближайшего дерева. Было слышно, как у него треснули два ребра, и он тоже издал крик, брызнув горячей слюной мне в шею, однако продолжал крепко натягивать концы стальной проволоки, делая порез все глубже. Острая как бритва сталь рассекала мышцы и нервы. У меня вырвался новый рев, как у раненого зверя, который оказался гораздо громче первого, взлетев куда-то к верхушкам деревьев. Перед глазами поплыли круги. От болевого шока я мог потерять сознание.
В отчаянии я понял, что должен действовать быстро, и ударил затылком в лицо Оги. А затем снова и снова продолжал наносить ему удары затылочной костью, пока у него не провалился нос и не треснула челюсть. Только после этого хватка старого воителя ослабла и проволока гарроты провисла.
Теперь от боли Оги мог лишь хрипеть, тяжело дыша мне в ухо. Все еще не поворачиваясь, я отклонился вперед и навалился всем телом, прижав Оги к стволу, а затем принялся наносить удары локтями, работая ему в корпус с двух сторон. Рукоятки смертоносного оружия, застрявшего в глубокой ране, продолжали при этом болтаться в воздухе.
С еще одним сломанным ребром Оги повалился наконец на землю. Я отошел в сторону. Главарь Соги попробовал подняться, но не смог. Его глаза закрылись, и он затих. Как бы ни был он хорошо тренирован, но человеку на восьмом десятке нелегко оправиться после такого нокаута без посторонней помощи.
У меня начало неметь все тело. По моим рукам струилась кровь. Нервная система, реагируя на невыносимую боль, пыталась отключиться, но все новые волны болевых ощущений прокатывались внутри меня. Перед глазами то вспыхивал, то гас ослепительно белый свет. Из последних сил я пытался не лишиться чувств. Прикусил кончик языка, и новая боль вызвала прилив адреналина, от которого в голове помутилось еще сильнее, но опасность сразу потерять сознание на время отступила. Стиснув зубы, я извлек струну гарроты из глубокого, обильно кровоточащего пореза и отшвырнул ее в темноту.
«Только один или два человека на самом верху владеют полной информацией о каждой операции».
Чтобы остались в живых мы с Дженни, Оги должен был умереть. Вождь Соги неподвижно лежал у моих ног. Он с трудом дышал. Мне невольно пришли на память пророческие слова Хары: «Я умею добиваться своего». Я хотел бы увидеть Оги перед судом. Чтобы все его злодеяния сделались достоянием гласности, а хотя бы некоторые из жертв получили от этого моральное удовлетворение. Но гораздо острее было желание навсегда устранить его из наших жизней. И чем скорее, тем лучше. Достав из кармана капюшон Соги, я перевязал им одну руку, а рубашкой обмотал рану на второй. Оги должен был находиться сейчас в десятках миль отсюда, но гордость и жажда мести заставили его вернуться.
Откуда-то сзади донесся тонкий голосок Дженни:
– Папочка!
Я посмотрел через плечо. Моя дочь вышла из своего укрытия за деревом. В глазах мелькал страх. Я ободряюще улыбнулся, и, раскинув руки в стороны, она бросилась ко мне. Я повернулся и заключил ее в объятия, но не успел даже прочувствовать всей глубины отцовской нежности к этому маленькому существу, как сталь клинка впилась мне в спину, проникнув в тело, как змея-медянка проскальзывает в закрытый спальный мешок. Острая боль пронзила меня. Но как же это возможно? Я ведь отвел взгляд от поверженного лидера Соги всего лишь на несколько секунд.
Покачнувшись, я оттолкнул Дженни в сторону ее прежнего убежища и постарался отойти как можно дальше от места, где распростерся Оги. Но уже в следующее мгновение ноги отказались мне повиноваться, и я рухнул в траву, ощущая холод металла у себя в спине. Посмотрел назад. Главарь Соги стоял неподалеку на коленях, кривясь в улыбке. Его нижняя челюсть отвисла и держалась под неестественным углом к лицу. Нанеся мне удар ножом одной рукой, он успел другой выхватить у меня из-за пояса пистолет Ренны. Оги только притворился побежденным, но стоило мне отвернуться, неслышно подполз сзади.
А теперь, нацелив пистолет в мое распластанное тело, он сумел встать на ноги. Когда он успел сдвинуться с места? Я ведь не слышал ни звука. В этом было что-то сверхъестественное. Человек со сломанной челюстью и тремя ребрами! Я почти сразу вспомнил его собственное гордое заявление: «Это то, что Сога делает всегда. К чему мы готовим себя всю жизнь. То, что наши предки умели делать триста лет назад».
С провалом вместо носа и с изуродованной челюстью Оги больше походил сейчас на какого-то демона, чем на человека. В его глазах запечатлелась вся испытываемая им физическая боль, однако она не мешала ему сфокусировать внимание на мне.
Именно в этот момент я заметил маслянистые синие полосы на его ладони. Яд! С ножа, который вонзился мне в спину. У Оги мог выработаться к нему иммунитет, но что это означало для меня? Я пытался обдумать ситуацию. У ножа, ранившего Ренну, ядом был обработан клинок, но не рукоятка. И то, и другое не могло нести на себе отраву одновременно. Это подтверждал и опыт, полученный нами во время нападения стажеров Соги в деревенской гостинице. Отравленная рукоятка, но чистое лезвие одного из ножей. Отрава на лезвии, а не на рукоятке другого. Похоже, именно в этом заключался метод Соги. Вероятно, так ее бойцы получали различные варианты для применения холодного оружия. Рукоятка ножа Оги была покрыта ядом, и это означало, что на лезвии он отсутствовал. Неужели все так просто?
Сильно хромая, Оги медленно приближался, и, отчаянно цепляясь за траву, я попытался уползти. Он надвигался. И даже толкаясь ногами, я сумел переместиться лишь на несколько дюймов. Оги находился в пяти ярдах и сокращал дистанцию. Густые заросли, из глубины которых, возможно, наблюдала эту сцену Дженни, начинались в трех ярдах впереди, но оказались недостижимы. Возникло ощущение, что мое тело все горит изнутри. Оказавшись в двух ярдах от меня, Оги сказал:
– Перестаньте насиловать себя попусту, Броуди. Все кончено.
Я изогнул шею, чтобы посмотреть на него. Он нетвердо держался на ногах. Его покачивало, и он расставил ступни пошире, стараясь сохранять равновесие. Дуло пистолета оставалось направленным в мою сторону. С такого расстояния не промахнулся бы даже менее опытный стрелок. Я отполз вперед еще на пару дюймов. Оги спустил курок, и пуля вонзилась в землю в волоске от моего правого плеча. Я оставил свои усилия и лишь опрокинулся на бок, чтобы видеть врага. Оги ухмылялся, наслаждаясь мгновениями триумфа.
– А теперь вы умрете, Броуди. Очень медленной и мучительной смертью.
Я молчал.
– Таких страданий, какие я вам причиню, вы даже вообразить не можете.
Но даже лежа на боку, я пытался незаметно отползать. Каждый разделявший нас дюйм мог неожиданно сыграть решающую роль.
– Я буду всаживать в вас пули постепенно – одну за другой. Рядом с суставами.
Мне показалось, что я нащупал за спиной камень, но потом понял, что это какая-то рукоятка…
Расколотая челюсть Оги снова шевельнулась, когда он попытался улыбнуться.
– Самые чувствительные к боли зоны расположены у суставов. Вы знали об этом?
Ствол пистолета поднялся чуть выше, когда он направил мне дуло в левое колено.
– Как только первая пуля прошьет вашу плоть, вы…
Я ощупывал пальцами землю у себя за спиной, и, как оказалось, мне под руку попался пистолет Наразаки. Тот выронил его, сраженный метким выстрелом Льюка. И пока Оги продолжал витийствовать, я незаметно перенес оружие на уровень бедра и нажал на спуск. После первого попадания невидимая сила отбросила вожака Соги назад.
– Н-е-е-т! – взвыл он.
Оги снова прицелился в меня, но я нажал на курок во второй раз. И в третий. Мысленно я делал каждый выпущенный заряд олицетворением жертв Соги: один за Миеко, второй за Мики Накамуру, третий за лингвиста, четвертый за брата Ноды. За Эберса, за Ренну. И еще один – за всех остальных, кого я не знал, но мог догадываться, что их было немало.
И с каждым выстрелом сила отдачи ударом тока пробивала меня насквозь, причиняя страдания, отчего я орал во весь голос, словно выпуская из себя со своей болью муки тех самых людей, чьи имена всплывали в памяти. Никакая боль уже не могла остановить меня. Я спускал курок и слышал собственный жуткий крик. Тело Оги сотрясала конвульсия с каждой полученной пулей. А последний кусок свинца окончательно сбил его с ног. Он завалился на спину. Мертвая рука продолжала сжимать пистолет Ренны.
Все. Нового воскрешения не будет. Я ткнулся лицом во влажные прошлогодние листья. Каждая моя клеточка, казалось, пульсировала от невыносимой болевой пытки.
– Папа!
До меня донесся звук легких и нерешительных шагов Дженни, показавшейся из глубины зарослей. С огромным трудом я приподнял голову. Она протянула руку через мое бедро, чтобы вынуть нож, но я успел помешать ей.
– Не прикасайся к нему, – прошептал я.
Меня тревожило онемение, которое я начал ощущать в нижних конечностях.
– На нем яд. И к тому же, пока лезвие на месте, из меня почти не вытекает кровь. Нужно, чтобы ты немедленно привела сюда помощь.
– Я не могу бросить тебя, папочка! Тебе же больно.
– Но мне необходима помощь, Джен. Приведи кого-нибудь.
– Одна?
– Да.
– Но кругом темно.
Я поморщился. Новые сложности. Настанет ли этому когда-нибудь конец? Дженни боялась оставить меня, боялась уходить одна, боялась темноты, все еще окутывавшей лес. И все ее страхи в этот момент слились в один парализующий волю комок.
Мои нервы тоже были на пределе, и, прежде чем я смог подавить его, с моих губ сорвался протяжный стон, который вверг мою дочь в еще большую панику. Стараясь говорить мягче и спокойнее, я снова обратился к ней:
– Ты должна найти врача или санитара, Джен. Для этого нужно только добежать до дороги. Она в двухстах ярдах справа от тебя. Первого же человека, который попадется навстречу, ты попросишь вызвать медиков. Поняла?
– Но…
Крупная капля пота скатилась с моего лба.
– Надо, чтобы ты отправлялась немедленно. Это очень важно. Никого из них больше здесь нет. Повсюду остались только наши друзья. Обратись к любому из них, чтобы…
Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы выдержать еще один приступ острейшей боли. По щекам Дженни заструились слезы. Она видела, как я страдаю. Слышала, как тяжело мне даются слова. Но страх продолжал сковывать ее.
– Я не могу уйти, папочка. Тогда ты умрешь.
«Я умру, если ты сейчас же не пойдешь за подмогой!» – хотелось выкрикнуть мне, но я не мог. Дженни была на грани срыва. Любое новое проявление слабости с моей стороны добило бы ее. И тогда ее хватит только на то, чтобы бессильно склониться надо мной и наблюдать, как в моих глазах угасают последние проблески жизни, а потом чувство вины за мою гибель, которую она, несомненно, возложит целиком на себя, безжалостно растерзает ее такую хрупкую еще душу. Если я не сумею уговорить дочь покинуть меня добровольно, это слишком дорого обойдется нам обоим.
От отчаяния у меня защемило в груди. Я искал слова, чтобы придать ей уверенности в себе.
– Ты меня любишь, Джен?
– Конечно, люблю.
– Если ты меня любишь, отправляйся за помощью. Забудь обо всем остальном.
– Я тебя очень люблю, но все же…
– Забудь обо всем остальном.
– Не могу.
– Постарайся.
Голос изменил ей, и она хрипло прошептала:
– Не могу.
– Хорошо.
– Прости меня, папочка.
Чего я, собственно, ожидал? Дочери только шесть лет. А ее сначала похищают, потом подвергают ужасам плена у злых людей. Теперь ставят перед необходимостью преодолеть себя и свои страхи. Этот мир взвалил непомерное по тяжести бремя на плечи моей малышки. И пока последние силы не покинули меня, я сам должен был защищать ее от враждебного мира.
– Я тебя понимаю, Дженни. Все в порядке. Но ты должна дать мне одно обещание. Это тоже лучшее в мире обещание, как твоя загадка.
– Какое?
Прежде чем умереть, я обязан был избавить ее от чувства вины. Дать ей возможность нормально жить после похищения и всех чудовищных событий, произошедших у нее на глазах этой ночью.
– Ты должна пообещать мне никогда не думать, что ты хоть в чем-то виновата. Никогда-никогда.
– А я не виновата?
– Разумеется, нет. Просто жизнь повернулась к нам на время своей плохой стороной. Ты достаточно сильная, чтобы пережить это. Потому что ты – моя девочка. Обещаешь?
– Ладно.
– Тогда больше не думай ни о чем. Это лучшее в мире обещание. И ты его дала. Ты никогда теперь ни в чем не будешь винить себя. Сдержи слово. А когда позврослеешь, то все сама поймешь.
– Но я сильная уже сейчас?
– Да. В тебе сила твоей мамы.
У Дженни округлились глаза.
– Правда?
– Так и есть.
Покусывая нижнюю губу, она пристально посмотрела на меня, потом внутренне на что-то решилась, встала, подошла к телу Оги и пнула его в колено. Нога мертвеца лишь чуть покачнулась, но мое сердце забилось с облегчением после этой демонстрации храбрости. Дочь сумела преодолеть себя. А значит, пусть в душе и останутся шрамы, но Дженни продолжит жить. Я мог больше не беспокоиться и закрыл глаза.
– Я ударила его, папа, – сообщила она.
– Да, ты это сделала.
Меня поразила слабость собственного голоса. Похоже, силы оказались израсходованы полностью, и во второй раз за эту ночь я понял, что могу потерять сознание.
От Дженни не укрылось мое плачевное состояние.
– Папочка? Ты слышишь меня?
Я изобразил на губах подобие улыбки.
– Я побегу за помощью сейчас же, папуля.
Ответа она не получила.
– Ладно? – В ее вопросе было больше страха за меня, чем настойчивости. – Пожалуйста, ответь!
Собрав в кулак последнюю волю, я выполнил ее просьбу.
– Обязательно дождись меня! Я скоро. Обещай, что дождешься.
Я приоткрыл глаза и кивнул.
Дженни поцеловала меня в щеку и бросилась в сторону дороги.
Держать глаза открытыми долго я не смог. Никакой яд в мой организм не проник, но это и не имело значения. От гарроты и ножевого ранения я потерял очень много крови. Сомнений не оставалось: мне суждено умереть. Но я все же победил. Оги мертв. Его наследный принц мертв. Сога мертва. Убийца Миеко мертв. А это означало, что Дженни сможет жить. С такими мыслями встретить смерть казалось не так страшно.
Издалека донеслись радостные крики полицейских, взявших под контроль усадьбу. От неожиданности я открыл глаза. Прибыли сразу несколько вертолетов, наполнив округу механическим грохотом двигателей и шаря прожекторами во тьме, царившей внизу. С невероятным облегчением я позволил своим векам сомкнуться окончательно и улыбнулся. Началась операция по прочесыванию и зачистке захваченных вражеских позиций. Моя дочь быстро найдет полицейских, или они сами найдут ее. Это все, что меня сейчас волновало. Шестилетней Дженни предстояла еще долгая и полная событий жизнь. Я мог считать, что прожил тридцать два года насыщенно. Повидал мир. Успел сделать своим домом сначала Токио, потом Лос-Анджелес и, наконец, Сан-Франциско. Причем повсюду успел обзавестись верными друзьями. Любил и был любимым. Чего еще оставалось желать?
Боль ослабла, а вскоре перестала ощущаться вовсе. Меня всего словно окутало черное теплое покрывало. Все это предвещало скорый конец.
– Прости, Джен, – прошептал я в темноту ночи. – Я сделал все, что мог.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.