Текст книги "Могила Бешеного"

XII. ФЕДЕРАЛЫ.

Война в Чечне, несмотря на переговоры, все еще тянулась, унося ежедневно десятки жизней. Тихон следил по телевизору за ходом военных действий, верил половине, если не трети сказанного и был рад, что вырвался из этого ада. Рядом, опять который раз, была Галя, Галинка, Галчонок. Павел Сергеевич Загоруйко, майор ФСБ, благодаря которому Коростылев остался жив, не подавал никаких вестей уже целых два месяца. И Тихон расслаблялся, не забывая при этом тренировки по системе Вин-Дао-Ян. Жена, видя, что Тихону буквально некуда податься, мягко но настойчиво взяла на себя инициативу. На второй же день она попросила Коростылева погулять с ней. И они до позднего вечера бродили по московским бульварам. Прошлись по притихшему Арбату, Суворовскому бульвару. Поглядели на строящегося Христа Спасителя. Заглянули на разрытую Манежную. А под вечер Галя извлекла из сумочки два билета и сказала, что они идут в театр. Тихон попытался возразить, что для театра он неподобающе одет, но Галя была непреклонна:

– Ты сколько лет в театре не был? Да и переодеваться времени нет. Опоздаем. Спектакль, Тихон запомнил название «Рогатка» какого-то автора с украинской фамилией, оказался весьма странным. Главный герой, безногий афганец, соблазняет случайно зашедшего к нему в квартиру молодого парня. А потом бросается с балкона. Поражала игра актера. Он, нормальный, с ногами, а зрители, Тихон во всяком случае, верил, что он калека… И лишь во снах он обретал ноги и качался на качелях под квиновское «Show must go on!». Возвращались затемно, обсуждая представление. Тихон доказывал, что афганец, даже бывший никогда не будет говорить так, как разговаривал главный герой. А Галя доказывала, что ни один худсовет, или как они там сейчас называются, короче цензура, никогда не допустит такого количества мата на сцену. Кроме того – это же вымысел. Под напором таких аргументов Коростылев сдался. Однажды, вернувшись с очередного представления и открывая входную дверь, супруги услышали назойливую телефонную трель. Галина первой схватила трубку, после первой же фразы протянула мужу.

– Слушаю. – Проговорил Коростылев.

– Здравствуйте, Тихон Глебович. – Сказал чей-то смутно знакомый голос.

– Вечер добрый. – Холодно отозвался Шрам, не понимая, кто ему звонит.

– А ведь не узнал, собака! – Развеселились на том конце провода.

– Не узнал. – Согласился Тихон.

– Имя Павел Сергеевич тебе что-нибудь напоминает?

– Загоруйко! – Обрадовался Коростылев:

– Не подстрелили еще?

– Да жив пока. А у меня к тебе дело…

– Говори.

– Помнишь наш разговор по дороге в Москву?

– Помню.

– Завтра к девяти я за тобой заеду.

– А какая программа.

– Это не по телефону. Завтра и поговорим. Лады?

– Лады… Постой! А ты знаешь где я живу?

– Я знаю и то, что твою жену зовут Галина Леонидовна. Передавай ей привет. Пока! И Павел Сергеевич повесил трубку. Галя не стала спрашивать кто звонил. Она и так, по лицу мужа, поняла, что скоро он уедет, и опять надолго. И неизвестно, вернется ли живым. Но такова уж была ее доля. Пока Тихон медитировал и тренировался, Галина готовила прощальный пир. И когда Коростылев вышел из душа, его ждал полный стол яств, посреди которого стояла одинокая бутылка водки «Довгань». Поужинав, супруги не спали часов до трех ночи. Тихон, неожиданно для себя самого, оказался неутомимым любовником. Сказывались Вин-Дао-Янские методики. Он буквально довел Галину до изнеможения.

– Какой же ты голодный! – Стонала она:

– Ненасытный мой!.. Любимый!.. Утром Коростылев проснулся ровно без пяти семь. Внутренние часы работали четко. Выключив непрозвеневший еще будильник, он тихо, чтобы не разбудить жену, выбрался из постели и сев в соседней комнате в падмасану, позу лотоса, начал утреннюю медитацию. Успокоив дыхание, Тихон проверил все мышцы тела, попеременно то напрягая, то расслабляя их. Закончив с этим, он привел свой разум в состояние чистого горного озера, на спокойной глади которого не было никакого волнения. Подготовившись таким образом, он вышел из медитации, умылся, перекусил и ровно в девять утра стоял у своего подъезда, поджидая Павла Сергеевича. Через пару минут подъехала красная «Volvo», за рулем которой сидел Загоруйко.

– Извини, опоздал немного… – Улыбнулся Павел Сергеевич когда Коростылев садился в машину.

– Ну, здравствуй. – Кивнул в ответ Тихон, и они обменялись рукопожатием. Машина плавно тронулась и покатила по московским улицам. Тихон смотрел вперед, но периферическим зрением разглядывал Загоруйко. Этот человек, гладко выбритый, в строгом синем костюме с серым галстуком, совершенно не походил на другого Загоруйко, которого знал Коростылев. Тот был резок, порывист, небрит, с красными от постоянного недосыпа глазами. Человек же, сидевший за рулем, казался абсолютно спокойным, и лишь в осанке чувствовалась военная выправка. Буквально через пару минут после начала движения, Тихон понял, что они едут не на Лубянку. Павел Сергеевич почувствовал немой вопрос Коростылева:

– Мы сейчас должны проведать одну из наших загородных баз. Вся дорога проходила в неловком молчании. Машина шла по Ленинскому проспекту, пересекла Кольцевую дорогу, проехала мимо Внуково. Вскоре Загоруйко перестроился в правый ряд и «Volvo» свернула на узенькую бетонку, которая привела к глухим железным воротам в высоком кирпичном заборе. Из калитки вышел охранник в камуфляжной форме, с автоматом. Он проглядел поданное Павлом Сергеевичем удостоверение, козырнул и исчез за забором. Через мгновение ворота медленно растворились и машина въехала на территорию базы. Здесь когда-то располагалась какая-то военная часть. Тихон узнал стандартные здания казарм, но все было на удивление пусто. Нигде не было видно ни одного человека.

– Зачем мы здесь? – Спокойно спросил Коростылев.

– Видишь ли… – Начал Загоруйко:

– Мы должны быть уверены, что сотрудничаем именно с тем человеком, который нам подходит… Так что, не обессудь, сейчас тебе придется показать, на что ты способен. На это Тихон лишь слегка улыбнулся одними губами. Неожиданности его не волновали. Павел Сергеевич провел Коростылева в одно из двухэтажных зданий, которое на первый взгляд можно было принять за столовую или клуб. Лифт опустил их на несколько этажей, в подземелье. Они вышли в светлый прямой коридор.

– Держись! – Шепнул Загоруйко и скрылся за дверью. Замок щелкнул и Тихон понял, что проверка уже началась. Из-за поворота выскочил мощный парень в спортивном костюме. Оружия у него заметно не было. Он направлялся к Тихону с явными агрессивными намерениями. Спокойно подождав, пока парень приблизится, Коростылев встретил его в прыжке и провел резкий удар ногой в голову. Боец не успел даже среагировать на опасность. Его ноги проскользнули по инерции, тело с мягким шлепком ударилось об пол. Пролетая над парнем, Тихон успел заметить его удивленные глаза. Приземлившись на ноги, Коростылев полуобернулся, готовый добавить, но добавлять на пришлось. Через пару шагов, Тихон не услышал, а скорее почувствовал за спиной движение. Теперь их было двое. Они, не снижая скорости, перескочили через поверженного товарища, в руке одного из них Коростылев заметил десантный нож. Этого он и взял первым. Точным движением Тихон носком ботинка соприкоснулся с локтем вооруженного нападающего, одновременно наотмашь пытаясь достать горло второго. Нож выпал из руки, зазвенел по полу, но второй противник ушел от удара и Коростылеву пришлось уклоняться от его ответной атаки в пах. Но боец явно переоценивал свои силы, и Тихон без труда отключил его рубящим ударом по шее. Оставшись в одиночестве, противник Коростылева начал резво рубить воздух перед собой, стараясь дотянуться до Тихона. Шрам отступал, увертываясь от наглых выпадов и, выбрав момент, простым ударом левой в челюсть послал парня в нокаут. Забрав тесак как трофей, Коростылев отправился дальше. Следующая пара нападавших возникла с разных сторон от Тихона. Вооружены они были нунчаками. С этим видом оружия Шрам почти не имел дела. Он, конечно, знал, как с ними можно обращаться, но должного мастерства во владении нунчаками у него не было. Противники приближались, вращая соединенные стальной цепочкой балясины. Их концы выписывали замысловатые восьмерки. Еще секунда – и Тихону придется туго. Решение пришло в последнее мгновение. Нападающие перешли к активным действиям, траектории нунчак слегка изменились и Коростылев немедленно этим воспользовался. Резко присев, как бы уходя от удара, он прыгнул в пространство между стеной и нападавшим. Риск получить дубьем по хребту был достаточно велик, но прыжок получился. Приземлившись на руки, Шрам с силой оттолкнулся, и его ноги толкнули нападавшего, оказавшегося спиной к Коростылеву, навстречу нунчакам его товарища. Послышался короткий сдавленный вскрик. Краем глаза Шрам увидел, как падает один из боевиков, и другой при этом остается без должной защиты. Автоматически Тихон нагнулся, и его удар ногой в живот второго отбросил того на пару метров. Он охнул и отключился. Оглядевшись, Тихон увидел, что впереди по коридору его уже ждет человек в черном костюме ниндзя. В памяти всплыл последний бой Тихона в качестве гладиатора. Там тоже был противник-ниндзя. Но в расслабленной стойке его нынешнего противника сквозила спокойная уверенность в своих силах. Подойдя к ниндзе так, чтобы между ними оставалось три– четыре шага, Коростылев смело посмотрел противнику в глаза. Тот не отвел взора. Дуэль глазами продолжалась несколько минут. Шрам потерял во время нее чувство времени. Без напряжения он стоял, готовый в любой момент ответить на атаку. И ниндзя начал первым. Вот он стоит на месте, а через мгновение оказывается около Тихона и обеими руками наносит ему удар в солнечное сплетение. Шрам оказался готов. Он невысоко подпрыгнул на месте, и кулаки противника глубоко погрузились в расслабленный живот Шрама. Но мышцы напряглись, брюшной пресс словно выплюнул чужую плоть. Ниндзя пошатнулся и получил ладонями по ушам. Переступив через черную фигуру, Тихон отправился дальше.

ХIII. ЗАДАНИЕ.

В то утро Коростылев прошел «коридор смерти», как его называли бойцы спецподразделения «Гамма», почти до конца. Он не справился с боем против пяти противников, внезапно насевших на Тихона у самого выхода. Да и то лишь потому, что они задавили его своей живой массой. Придя в себя, Шрам обнаружил, что лежит на какой-то лежанке в абсолютно темной комнате. Стараясь не шевелиться, он проинспектировал свое тело. Была легкая усталость, болела грудь и левая ключица, куда прошли удары последних боев. Думая, что боевые испытания еще продолжаются, Тихон погрузился в легкую медитацию, убирая боль. Он быстро восстановил боеготовность и поэтому, когда открылась дверь и в освещенном квадрате возникла мужская фигура, Коростылев вскочил с лежанки и готов был уже нанести удар, отключающий вошедшего, как вдруг узнал в нем Павла Сергеевича. Рука Тихона остановилась, едва прикоснувшись к виску Загоруйко.

– Ну ты силен!.. – Отпрянул майор. Он на ощупь щелкнул выключателем, и на потолке загорелись несколько трубок люминесцентных ламп.

– Я-то думал, ты еще минут десять не оклемаешься. Знатно тебя ребята помяли… Не зная, что ответить, Коростылев лишь пожал плечами.

– Ладно. ладно! – По-своему расценил этот жест Загоруйко:

– Не скромничай! Этот «коридор смерти» еще никто не прошел целиком. Но ты забрался дальше всех.

– Значит, подготовка у ваших не очень… – Сделал вывод Тихон.

– Ну куда уж нам, телятям, да такого волчищу съести?! – Рассмеялся Павел Сергеевич:

– Я ж говорил про первый проход! А для наших профи он раза в четыре длиннее… Но я хочу тебе сказать, что техника у тебя отменная. Только вот с тактикой боя слабовато. Но это поправимо. А пока принимай мои поздравления! Только раньше времени не расслабляйся. Скоро на стрельбище пойдем. На стрельбище парень-инструктор предложил Коростылеву на выбор целый ряд разнообразного стрелкового оружия. От Парабеллума и милицейского Макарова до огромного серебристого Магнума, в дуло которого могла войти некрупная слива. Выбрав себе новенький «Кольт» с магазином на восемь патронов, Тихон встал в кабинку и надел наушники. В пятнадцати метрах перед ним висела поясная мишень. Отодвинув ее с помощью пульта дистанционного управления на десяток метров дальше, Коростылев прицелился и уложил все пули в десятку.

– Неплохо. – Только и смог сказать Павел Сергеевич взглянув на подъехавшую мишень. Затем Тихону вручили десяток ножей, которые он с десяти метров с легкостью вонзил в фигуру рослого спецназовца, нарисованную на деревянном щите. На этом тестирование закончилось, и Коростылева повели знакомиться с начальством. Генерал Игнат Иванович Кащеев, руководитель подразделения «Гамма» принял Коростылева и сопровождавшего его Загоруйко в своем кабинете, который находился на самом нижнем этаже комплекса. Поглаживая свою гладковыбритую голову, Кащеев пару секунд рассматривал стоящего в дверях Тихона. Молчание разорвал хриплый баритон генерала:

– Присаживайтесь. Пока вошедшие устраивались на стульях перед старинным дубовым столом, Игнат Иванович, нажал несколько кнопок на клавиатуре стоящего перед ним современного компьютера, типа ноутбук. Среди массивной декоративной чернильницы и папок с бумагами, компьютер казался лишней безделушкой, невесть как попавшей в такое древнее деловое окружение.

– Так это вы Коростылев? – Зачем-то спросил генерал:

– Хотите работать у нас? И, видя настороженное молчание Тихона, добавил:

– Всю вашу эпопею я знаю. И за что вас из гэбухи шуранули, и как вы в наемники попали… Все… Без обиняков могу сказать: вы нам подходите. Нам нужны именно такие люди, самостоятельные, инициативные, в меру рисковые. Честные. – Последнее слово Кащеев выделил особо.

– Ну, чего молчит твой подопечный? – Рассмеялся Игнат Иванович в сторону Загоруйко:

– Или ему в «коридоре» чего с горлом сделали?

– С горлом у меня все в порядке. – Твердо ответил Коростылев.

– Так как? – Требовал прямого ответа Кащеев.

– Уж если я здесь, – Тихон повел рукой, имея в виду не кабинет, а все это место, – Значит согласен…

– Вот и отлично! – Генерал откинулся на спинку своего кресла и еще раз пристально вгляделся в лицо Тихона.

– И, уж так получилось, с места в карьер, есть для тебя срочное задание. Слышал ли ты про некоего Бешеного? Перед мысленным взором Коростылева моментально возникло лицо его старого знакомого по зоне. Но память сыграла с Тихоном странную шутку. Он вспомнил не то лицо Бешеного, когда тот гоголем рассекал по зоне, а кровавое месиво, оставшееся после его кулаков, с глазами, полными слез унижения и злобы и этот тихий шепот: «Я с тобой еще встречусь!..»

– Их ведь много. – Осторожно сказал Тихон, наблюдая за реакцией Кащеева.

– Это тот самый. – Заверил Игнат Иванович:

– Вот, посмотри… Кащеев повернул ноутбук экраном к Коростылеву. Изображение странно мерцало, но сомнений не было: старый знакомый Бешеный.

– Ты его хорошо знаешь, тебе и карты в руки.

– Что надо с ним сделать? – Спокойно полюбопытствовал Тихон.

– Что тебе с ним делать – расскажет Павел Сергеевич. Загоруйко, поймав взгляд Коростылева коротко кивнул. На этом аудиенция завершилась. Майор провел Тихона по коридорам, они поднялись по лестнице на пару пролетов, еще один коридор и остановка у неприметной двери.

– Вот и мои апартаменты. – Пригласил Шрама Павел Сергеевич, после недолгой борьбы с замком:

– Проходи, располагайся. Сейчас будем дело изучать. Подойдя к одной из стенных панелей, Загоруйко нажал на что-то, деревянная плита скользнула вбок, открывая бронированную дверь сейфа. Павел Сергеевич долго щелкал кнопками, и наконец дверца распахнулась.

– Видишь, какая секретность? – Хохотнул майор:

– Самому подчас страшно становится… Он порылся внутри сейфа и извлек тонкую стопку листов.

– Вот, – Павел Сергеевич передал листки Коростылеву, – Ознакомься. Быстро прочитав собранный материал, Тихон удивленно уставился на Загоруйко:

– Не верится как-то…

– Чему конкретно?

– Бешеный, насколько я его помню, одиночка. Суперэгоцентрист до кончиков ногтей. Он не стал бы сотрудничать ни с какими партиями…

– Соображаешь. – Невесело улыбнулся майор:

– Здесь, – Он положил ладонь на прочитанное Тихоном дело, – Далеко не все… Наши российские фашисты заинтересованы именно в таких, как Бешеный. Бешеному до фени на кого работать, лишь бы работа была денежной, и ходить на нее надо было не чаще раза или двух в год. А наци, не знаю как уж они его разыскали, устроили Бешеному сначала побег, а потом надавили на суд, и судья вынес Бешеному оправдаловку. Он за валюту сидел. Говорков, правда, не знал, что свободен и несколько месяцев по лесам шастал. А потом начинается самое интересное. Бешеный появляется в Москве, как жертва репрессий. Но тут же уходит в подполье. Из не нацистов с ним, как нам известно, общался только один человек: писатель-детективщик Даценко. Ему-то Бешеный и проболтался о планах фашистов. А план прост до гениальности: перед выборами устроить широкомасштабную диверсию в метро. Свалить вину и на коммунистов и на демократов, а самим протолкнуть под шумок своего кандидата.

– Васильченко? – Опешил Тихон:

– Он же на самом последнем месте по популярности! Это ж… – Коростылев с трудом подобрал слова, – Оголтелый фанатик! Русский Пол Пот!

– А может стать первым… И, чтобы это предотвратить, надо любыми средствами нейтрализовать Бешеного, пока он не наделал дел. Нейтрализовать, но взять живым! Только живым!

– Где его искать? – Успокоившись, по-деловому спросил Тихон.

– Я дам тебе насколько адресов. Один – сама квартира Бешеного. Но там он вряд ли появится. Второй – штаб-квартира фашистов. Он там может появиться, а может и нет. Третий – его подруга, Шерстнева Клавдия Васильевна. И еще. Бешеного вчера видели.

– Где?

– На трех вокзалах. И все было очень странно.

– Почему?

– Понимаешь, – Говорил Павел Сергеевич Тихону:

– Если верить его досье, Бешеный всегда ходит быстро, словно спешит куда-то. А в тот раз он шел медленно. А в паре метров перед ним ковылял какой-то тип. По виду бомж.

– Ты хочешь сказать, что Бешеный связался с бомжами? – Удивился Коростылев. – Хотя…

– Вот именно! – Загоруйко хлопнул ладонью по столу:

– Это же очень удобно. На бомжей никто не обращает внимания. Разве что морщатся от вони.

– Ага, – Продолжил мысль Тихон Глебович:

– И никому нет дела до того, что этот бомж несет…

– Именно! Встав, Загоруйко нервно прошелся по кабинету.

– Бешеный – хитрая сволочь. Если уж он задумал теракт, сам он в пекло не полезет. Он любит жар чужими руками загребать!.. Коростылев кивнул. Когда Павел Сергеевич пригласил его работать на Федеральную Службу Безопасности, он и подумать не мог, что самое первое задание столкнет его со старым врагом. А Бешеный расплатился еще не за все свои долги …

XIV. ИЗДАТЕЛЬСКИЕ ДЕЛА.

Издательство «Вогинус», названное по начальным буквам фамилий троих основателей, Володинского, Гинзбурга и Усачева, было, что называется, раскрученным. Набрав первоначальный капитал на пиратских изданиях Чейза, оно вскоре переключилось на выпуск книг российских авторов. Тогда-то в офис «Вогинуса» пришел никому неизвестный автор Вектор Даценко и принес рукопись детективного романа «Бешеный». Главный редактор, Илья Станиславович Курбский ознакомился с текстом, вынес ее на суд редколлегии и она, большинством в один голос, рекомендовала книгу к печати. Около месяца после выхода роман пылился на лотках книготорговцев. Курбский уже готов был списать тираж в макулатуру и подсчитывать убытки, но буквально за день до официального решения об этом, читателей словно прорвало. За неделю разошелся весь двадцатипятитысячный тираж, и оптовики стали требовать еще! Макет книги, по халатности работников типографии, уничтожен не был, и это дало возможность срочно заказать допечатку. Вторые тридцать тысяч разлетелись еще быстрее. Даценко внезапно стал знаменит. Уже на второй день после того, как Илья Станиславович понял, что в лице Вектора Даценко ему привалила курица, несущая золотые яйца, автор «Бешеного» сидел у него в кабинете и стаканами дегустировал «Baileys Irish Cream». В тот же день был заключен договор на новый роман, и Даценко, поставив свою подпись, покинул издательство с невзрачной стопкой стодолларовых купюр. Книга была готова через три месяца. Она называлась «Срок для Бешеного». Несмотря на то, что написана она была явно хуже, чем первое произведение, сказались сжатые сроки написания, книжный рынок немедленно проглотил пятьдесят тысяч экземпляров, радостно рыгнул, плотоядно погладил себя по брюху и потребовал добавки. Теперь уже Вектор Даценко потчевал Курбского у себя на кухне «Столичной» Армавирского разлива и жаловался на мизерность гонорара. Илья Станиславович умолял знаменитого автора потерпеть немного и написать за это время еще одну малюсенькую книжечку. Знаменитый автор тер ладонью лысеющую голову, говорил, что его сердце на выдерживает такого бешеного темпа работы, что у него пропадают мысли, и что это положение может исправить лишь высококалорийное питание. Это было обещано и подтверждено материально. «Бриллианты Бешеного», как и два предыдущих тома, моментально стали бестселлерами. Потом последовали «Враг Бешеного», «Уроки Бешеного», «Сумасшествие Бешеного», в каждом из которых главный герой попадал в запутаннейшую коллизию и бесстрашно из нее выбирался, соблазняя батальоны женщин, круша противников не только справа и слева, но и по всем остальным сторонам света. Издательство «Вогинус» в лице Курбского не могло нарадоваться, видя как со свистом опустошаются склады с произведениями Даценко. Злопыхатели называли это направление в литературе «вектором Даценко», напоминая, что Вектор – на только имя, но и обозначение направления движения в физике и математике. Естественно, уже после третьей книжки про Бешеного появились подражатели, но ни один из них не имел такого успеха, который выпал на долю первооткрывателя. Теперь самому Даценко не приходилось заботиться о хлебе насущном с еще более насущными деликатесами, коие на этот хлеб намазывались или клались ломтями. «Вогинус» купил своему ведущему автору трехкомнатную квартиру в центре Москвы, в непосредственной близости от «Театра Грибоедова», рядом с которым, в здании «НИИ Спортивного Плавания», располагался главный офис «Вогинуса». Теперь, чтобы Вектор Даценко мог без проблем преодолеть четыреста метров от квартиры до издательства, ему презентовали синий «Mersedes», правда трехсотой модели, но это не огорчило популярного писателя. Короче, «Вогинус» полностью взял своего автора на обеспечение. Чтобы тот особо не напрягался, тратя свое драгоценное здоровье на ежедневное сидение за пишущей машинкой, Вектору придали четырех помощников. Обязанности распределялись так: Даценко писал «рыбу». Несколько страничек, на которых указывались названия глав нового романа и то, что в них должно быть написано. Помощники делили главы между собой и быстренько набивали сам текст. Вектор придирчиво читал написанное, вносил исправления, после чего роман считался готов. Затем несколько корректоров и стилистов подгоняли текст под эталонный стиль, роман выходил и немедленно начиналась работа над новым. За несколько лет совместной деятельности со Даценко, «Вогинус» совершил всего одну ошибку, которая едва на послужила крахом всей эпопее «Бешеных». После выпуска «Врага Бешеного» издательство решило устроить широкомасштабную презентацию, на которую пригласило и представителей других издательств, и заправил книготоргового бизнеса, и кучу журналистов, начиная от Максима Куцкевича из «СИВ» и кончая «секундовцем», а ныне ведущим «Дней», Александром Невзоровым. Главным «блюдом» было знакомство творческой и финансовой интеллигенции с самим Вектором Даценко. Пока шел фуршет, немногие обращали внимание на невзрачного небритого мужичка, активно подливавшего себе крепкие алкогольные напитки. А когда выяснилось, что это и есть знаменитый господин Даценко – было уже поздно. Признанный автор, узюзюкавшись на халяву, не вязал лыка, а когда его попросили ответить на пару вопросов перед камерой, господин Даценко внезапно почувствовал себя плохо и, как это называется в народе, «исполнил Риголетто», заблевав не только несколько дорогих пиджаков и вечерних платьев, но и объектив «Бетакама». После этого инцидента веселье как-то поутихло, настроение Важных Персон упало, и его не смогли поднять даже подаренные каждому присутствующему книжки с новым романом безвременно напившегося автора. С тех пор с Вектором Даценко общались лишь представители «Вогинуса». Так и продолжалась славная литературная деятельность популярного автора, но мало кто знал что же послужило ее началом. В те, не очень давние годы, Даценко откинулся с зоны и чудом смог прописаться в Москве. Несколько месяцев он перебивался случайными заработками, пока не встретил старого знакомого по лагерю, Бешеного. Тот, как ни в чем не бывало, рассекал по Тверской. Он так бы и не заметил Даценко, если бы тот его не окликнул. И после этого разительно переменилась вся жизнь Вектора. Поговорив о том, о сем, выяснив, что, несмотря на побег, Бешеного реабилитировали, Даценко пожаловался Савелию на свою невеселую жизнь. Разговор проходил на той самой кухне, на которой через полтора года Курбский, борясь с тошнотой, заставил Даценко подписать очередной договор. На столе возвышалась последняя бутылка «Московской», а под столом катались две ее порожние близняшки.

– А ты напиши про меня книгу! – Предложил Говорков и во весь голос рассмеялся. Несмотря на пьяный угар, Вектор запомнил это предложение. Несколько месяцев подряд вечерами он стучал на выпрошенной у соседей «Эрике», описывая похождения Бешеного. Кличку Даценко решил оставить ту же, мало ли на свете Бешеных, имя не претерпело сильного изменения, а в фамилии героя Вектор изменил всего две буквы, первую и третью. По ходу написания, будущему популярному автору пришлось несколько раз созваниваться и встречаться с Бешеным. Чтобы тот заценил написанное и дал мыслишек для развития сюжета. Савелий Говорков, выпив, становился разговорчив безмерно, естественно, когда это позволяла ситуация. Он безудержно врал, описывая свои приключения, а именно это и было нужно Даценко. Так, от одного визита к другому, рукопись росла. Вскоре она была издана и ее постигла бы печальная участь сгинуть в складах вторсырья, если бы не активная деятельность Бешеного. Он, купив десяток экземпляров, подарил их своим знакомым из бывших зеков, сопровождая это словами: «А тут про меня книжка вышла…» Через два дня разразился Даценковский бум. Все остальные романы они тоже писали совместно, если это можно так назвать. Разбогатевший Вектор щедро отстегивал баксы своему соавтору, слава Бешеного росла. Но Говорков, видя как жирует новомодный писатель, наполнялся ненавистью и злобой, считая, что если бы он сам взялся за писательское дело, результат был бы тот же, если не лучше. Но пока Вектор честно делился прибылью, трогать его было нельзя. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца?