Электронная библиотека » Бекки Алберталли » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 10 октября 2022, 12:40


Автор книги: Бекки Алберталли


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

7

Меня будит яркий свет – мама стягивает с моего лица подушку.

– Какой сегодня день? – бормочу я.

– Суббота. Вставай, Уэллс уже едет.

– Что? – Я резко сажусь, и подушка падает на пол. – Я же сказала «нет».

– Знаю. Но я проверила расписание матчей, и ты все равно успеваешь на игру. У Уэллса стартовое время – два часа дня.

– Что, блин, вообще за стартовое время такое? – Я провожу ладонью по лицу, одновременно выдергивая зарядку из телефона. – Еще десяти нет.

Мама присаживается на край кровати, и я тут же подтягиваю к себе ноги, обнимая руками колени.

– Никуда я не поеду.

– Лиа, это не просьба. Я хочу, чтобы ты поехала. Для него это важно.

– Плевать.

– Для меня это тоже важно.

Я пытаюсь испепелить ее взглядом, мама в ответ вскидывает руки.

– Ладно-ладно. Не знаю, что сказать. Он уже едет. Это его праздник, столик уже забронирован. Так что можешь начинать надевать лифчик.

Я откидываюсь на спину, закрывая подушкой лицо.


Час спустя мы теснимся в кабинке стейкхауса в Бакхэде: я рядом с мамой, Уэллс напротив. Стейкхаус. До полудня.

Заказав напитки, Уэллс пытается завязать дружескую беседу:

– Твоя мама сказала, что ты играешь в группе.

– Ага.

– Здорово. Я когда-то играл на кларнете. – Он энергично кивает. – Отличные были времена.

Не знаю даже, что ответить. Чувак, я в группе играю. В настоящей группе. Мы не «Битлз», конечно, но и не дудим детские песенки про горячие булочки[14]14
  Hot Cross Buns («Горячие крестовые булочки») – популярная детская песенка, посвященная традиционному пасхальному угощению: пышным булочкам с изюмом, на корочке которых нарисован крест.


[Закрыть]
, не выходя за пределы школьного актового зала.

– Уэллс обожает музыку, – поддерживает разговор мама, поглаживая его по руке. Меня передергивает каждый раз, когда она к нему прикасается. – Как зовут того певца, что тебе нравится? Из «Американского идола»[15]15
  Телешоу, представляющее собой состязание молодых исполнителей.


[Закрыть]
?

– Ты про Дотри[16]16
  Крис Дотри – победитель очередного сезона «Американского идола». Основал рок-группу «Дотри».


[Закрыть]
?

Дотри. Я даже не удивлена. Вообще-то мама должна была догадаться: не стоит упоминать подобное, если она хочет, чтобы я уважала Уэллса.

– Может, вы слышали про Oh Wonder[17]17
  Инди-поп-дуэт, образованный в 2014 году Джосефиной Вандер Гюхт и Энтони Вестом.


[Закрыть]
? – Задавая этот вопрос, я точно знаю, что он ответит «нет». Это противоречило бы всем законам физики и химии: люди, которым нравится Дотри, не могут знать про Oh Wonder. Мне просто интересно, сознается ли Уэллс в этом. Может, это и гадко, но так уж я проверяю людей. Не так важно, знает ли человек о существовании некой группы; важно, призна́ется ли он в этом.

– Нет, не слышал. Это группа или исполнитель? – Он достает телефон. – Я запишу. Это два слова или одно?

По крайней мере, он честный. Уже что-то.

– Это группа.

– Похожи на Стиви Уандера?

– Не очень. – Я сдерживаю смех, бросаю взгляд на маму и вижу, что она тоже улыбается.

Созна́юсь: на мой взгляд, Стиви Уандер – король, и пусть в наше время сообщать об этом не особенно круто. Так получилось, что родители крутили мне Signed, Sealed, Delivered (I’m Yours) на стареньком CD-плеере еще до рождения. Мама где-то вычитала, что младенец способен воспринимать музыку даже в утробе. И это сработало, потому что именно эту песню я напевала и дома, и в продуктовом. Даже сейчас она успокаивает меня каким-то совершенно необъяснимым образом. Мама рассказывала, они выбрали именно ее, потому что оба готовы были слушать ее раз за разом каждый день на протяжении всей их совместной жизни.

Совместной жизни. Быстро выяснилось, что она будет недолгой. Мне больно даже думать об этом.


Мы разделили на всех большую пачку кукурузных чипсов со шпинатом и сыром; какое-то время все даже шло неплохо. Уэллс и мама болтали о работе, я достала телефон и обнаружила несколько пропущенных сообщений.

От Анны: Аргх, Морган УЖАСНО расстроена.

От Гаррета: Ты просто обязана одеться на игру вот так. К этому заявлению прилагались рыдающий от смеха смайлик и картинка с изображением девушки, на голове которой был шлем, вырезанный, похоже, из мяча для соккера. В «шлеме» были заботливо прорезаны дырочки, из которых торчали два хвостика.

Так и поступлю, – отвечаю я и возвращаюсь к сообщению от Анны. Вся эта ситуация ставит меня в тупик. Не хочу показаться равнодушной, но как я должна помогать Морган, если мне даже разговаривать с ней нельзя? По-моему, меня бесит сама идея о том, что кому-то «нужно побыть одному». Обычно это означает, что человек на тебя злится, или расстроен, или плевать на тебя хотел, просто старательно этого не признаёт. Взять, к примеру, моего отца. Он так и сказал: «Мне нужно побыть одному, без твоей матери». И вот куда нас это привело спустя семь лет: в стейкхаус с идиотским Уэллсом.

Покажи ей то видео с чуваком в костюме Гамби[18]18
  Гамби – зеленая пластилиновая человекоподобная кукла, персонаж одноименного анимационного сериала.


[Закрыть]
и собакой, – в конце концов предлагаю я.

ТЫ ГЕНИЙ, – отвечает Анна.

– Милая, убери, пожалуйста, телефон. Мы же в ресторане.

– Ты шутишь? – Я киваю на Уэллса. – А вот ему можно?

– Он подтверждает свое стартовое время.

– Ну да. Это дело гольфсударственной важности.

– Лиа!

– Что? Очевидно же, что это что-то срочное, иначе ты не позволила бы ему достать – о ужас! – телефон в ресторане.

– Не будь занудой, – шипит мама, наклонившись ко мне. – У него день рождения.

Я пожимаю плечами и стягиваю губы в ниточку, как если бы мне было все равно, но в груди остается неприятный комок. Мой день рождения – это всегда особенный день. Возможно, мама права, и я действительно веду себя паршиво. Уэллс для меня как тот самый незваный гость из поговорки: пытается украсть у меня кусочек мамы, хотя у него маленькие смешные ушки и Дотри в плеере. Но ведь и я не сахар.

Уэллс заканчивает телефонный разговор и немедленно начинает молоть какую-то чушь про гандикапы, бёрди[19]19
  Термины, связанные с игрой в гольф. Гандикап – числовой показатель игровых способностей гольфиста; бёрди – ситуация, когда количество ударов на одной лунке на один меньше, чем пар.


[Закрыть]
и прочие странные штуки из гольфа. Кажется, можно вздремнуть.

Я не против, чтобы родители ходили на свидания. Мамы точно такие же люди, как и все остальные, а у людей вполне могут быть отношения. Просто такое ощущение, будто я на беговой дорожке и скорость растет, так что я уже не поспеваю. Все происходит слишком быстро. Еще немного, и я просто вылечу с ленты. Мысль, что можно оказаться лишним в собственной семье, никогда раньше не приходила мне в голову, и теперь я чувствую себя оглушенной.

Потерявшей значимость.

На меня вдруг наваливается такая усталость, что я с трудом держусь прямо. Идея прогуляться до машины пугает не меньше, чем необходимость готовиться к марафону, а ведь сейчас едва за полдень. Единственное, чего мне хочется, – это вернуться в постель. Включить музыку (возможно). И никаких джинсов (обязательно!).

На игру мне ехать нельзя. Не в таком настроении. Я не вынесу Гаррета и его братской заботы. Парень, мы уже все поняли, что ты мечтательный музыкальный мальчик, который любит фортепиано; перестань уже притворяться крутым перцем. И пудрить мне мозги. Ты или флиртуешь, или нет. Или мил со мной, или нет.

Как все сложно. У меня нет на это сил. Свинство, конечно, и следовало бы написать ему и извиниться, но что сказать? «Прости, что пропускаю игру, Гаррет. Неожиданно поняла, что ты меня сбиваешь с толку и раздражаешь, а еще приходится как-то мириться с твоей физиономией». Не могу. Не сегодня.

Несколько часов спустя мама спрашивает, не подвезти ли меня на игру.

Я отказываюсь.

Потом делаю вид, что не замечаю шесть сообщений подряд. Все от Гаррета.

8

Мне снится, что я все порчу.

Кричу и спорю, пока не добиваюсь того, что все начинают меня ненавидеть, потом просыпаюсь в слезах: кажется, что все было на самом деле. Так началось и утро воскресенья. Я сижу на кровати, чувствуя себя разбитой и одинокой, и тут на глаза мне попадаются шесть непрочитанных сообщений от Гаррета.

Привет, ты тут? Не вижу тебя!

На парковке или где?

Ты где?

Так, я, Гринфелд, Спир и остальные едем в «ВаХу». Присоединяйся!

Черт, я так по тебе скучал сегодня. Мне грустно.

В любом случае, я надеюсь, тебе понравилась игра. В следующий раз не теряйся лол. Завтра пойдешь на мюзикл?

Блин, ну я и сволочь.

Гаррет думает, что я все-таки пришла. Сидела на трибунах, возможно, даже успела сделать себе дурацкий шлем из мяча, а не болталась без дела по комнате, игнорируя его сообщения.

Я дерьмо. Натуральное. С горкой.

Теперь мне еще больше хочется запереться в комнате, но пропускать последний прогон нельзя. Может, я и дерьмо, но не настолько. И пусть это значит, что придется общаться с Гарретом, я справлюсь (теоретически), хотя мне и не хочется его видеть. Ненавижу извинения. Ненавижу, когда извиняются передо мной. Ненавижу, когда самой приходится извиняться.

Кажется, это неизбежно.

Выбор платья сегодня – как выбор доспехов перед боем: чем лучше я выгляжу, тем сильнее себе кажусь. Застегиваю молнию на платье-«вселенная», моем лучшем приобретении. Оно хлопковое, синее с черным, на груди – звезды и галактики. Грудь у меня в нем во всех смыслах неземная. Укладываю волосы муссом так, чтобы они казались только слегка волнистыми, и добрых двадцать минут вожусь с подводкой, рисуя идеальные стрелки. С ними глаза у меня такие зеленые, что сама иногда пугаюсь.

Машина нужна маме, поэтому она подвозит меня и высаживает у школы. Мы приехали заранее – это хорошо. Место я выбираю впереди, но то и дело оборачиваюсь на вход: каждый раз, когда открывается дверь в зал, у меня ёкает сердце. Кажется, что Гаррет догадается обо всем, как только меня увидит. Конечно, его это обидит – и остальных тоже, – а наша команда распадется. Всё по моей вине.

Кто-то дотрагивается до моего плеча, и я едва не подпрыгиваю от неожиданности. Но это всего лишь Анна.

– Можно нам сесть рядом?

– Нам?

– Морган в туалете.

Еще один разговор, к которому я не готова. «Привет, Морган! Мне жаль, что ты не попала в универ мечты. Надеюсь, ты не против, что я-то попала». Похоже, все это так ясно отражается у меня на лице, что Анна уточняет:

– Ты же понимаешь, что она расстроена не из-за тебя?

– Точно.

– Думаю, она тоже боится показаться неловкой.

– Я даже с ней не говорила еще.

– Знаю, знаю. У нее паранойя. Напишу ей, где мы сидим.

Морган появляется в зале следом за толпой школьников помладше еще до того, как Анна успевает нажать «Отправить». Выглядит она ужасно, будто уже списала себя со счетов: треники, очки; ее волосы, в которых мелькают синие пряди, собраны в неаккуратный пучок. Анна ловит ее взгляд и машет рукой, так что Морган сворачивает к нам из прохода.

– Привет, – негромко говорит она.

– Как дела? – говорю я так мягко, что сама морщусь.

– Нормально. Все в порядке.

Я киваю, Морган пожимает плечами, взгляд Анны мечется между нами.

– Мне жаль, что с университетом так вышло, – говорю я. – Это ужасно.

– Ага, – безжизненно отвечает она.

– Мне жаль.

– Да пофиг. Я на тебя не злюсь, если что. – Она опускается в кресло рядом, а я ерзаю на краешке своего. – Просто все это… – Морган откидывается назад, закрыв лицо руками. – Аргх. Это нечестно.

– Ну да…

– Ты тут ни при чем. Ты заслужила свое место, ты же гений. Но остальные…

– Не знаю, почему они решили…

– Я зато знаю, – печально усмехается Морган в ответ.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто догадка. Я по результатам теста была одиннадцатой в классе. Ребята, которые поступили… хуже. – Она передергивает плечами. Анна тоже начинает ерзать на своем месте.

– Думаешь, кто-то наврал в документах? – удивляюсь я.

– Думаю, дело в том, что я белая.

Мне на секунду кажется, что Земля остановилась. Кровь приливает к щекам.

– Ты имеешь в виду Эбби? – тихо уточняю я.

Она снова пожимает плечами.

– Поверить не могу!

– Ну уж извини. – Она тоже краснеет.

– Блин, Морган, это перебор!

– То есть ты теперь с ней дружишь? Прекрасно!

– Ни с кем я не дружу. – Я подаюсь вперед, внутри все клокочет. – Это ты ведешь себя как расистка.

Невероятно! И это говорит Морган – Морган, которая три раза прочитала «Всех американских мальчишек»[20]20
  Роман о дружбе двух мальчиков – темнокожего и белого, – вынужденных столкнуться с бытовым расизмом.


[Закрыть]
, а потом доехала до самого Декейтера, чтобы подписать свой экземпляр. Морган, которая накричала на незнакомца в магазине только потому, что на нем была кепка Трампа.

– Я говорю что думаю.

– А мне кажется, что это расизм.

– Где расизм? – спрашивает Гаррет, подсаживаясь к нам. Я поднимаю глаза и обнаруживаю рядом Брэма. Морган вжимается в кресло, будто пытается исчезнуть.

– Если верить Морган, – безжалостно говорю я, глядя прямо на нее, – Эбби приняли в университет Джорджии только из-за цвета кожи.

Брэм вздрагивает.

– Я не это имела в виду! – Морган вцепилась в подлокотники; глаза блестят, щеки красные от гнева.

– Ты только что это сказала. – Я вскакиваю со своего места. Во мне бурлит злость; даже выразить не могу, насколько она сильна. Растолкав парней, я выбегаю в проход. Остальные провожают меня удивленными взглядами. Всем вокруг ясно, что я в бешенстве: у меня это на лице обычно написано. В одном из последних рядов, где никого нет, я выбираю кресло и прячусь в нем, заткнув уши.

– Ку-ку, – говорит Гаррет, опускаясь на соседнее сиденье. Брэм садится рядом с ним.

– Как же это бесит, – говорю я.

– Морган?

Я только киваю, поджав губы.

– Она думает, Эбби заняла ее место в университете? – спрашивает Гаррет, переглядываясь с Брэмом.

– Не знаю. Она думает, Эбби приняли только потому, что та чернокожая, а это само по себе отвратительно.

– Люди часто так думают, – мягко вмешивается Брэм.

– Все сложно, – добавляет Гаррет.

– Ну да.

– Я и не знал, что вы с Сусо так близки.

– Мы не близки. – Я краснею. – Это же не важно. Господи. Это в любом случае расизм.

– Ладно-ладно. – Он вскидывает руки, защищаясь.

– Так-то лучше, – фыркаю я.

Брэм наблюдает за нами, но молчит, и это заставляет меня внимательнее следить за собой. Одернув платье, я опускаю глаза. Можно мне телепатическую линию с тем, кто за все это отвечает? «Дорогой боженька / Кэл Прайс, пожалуйста, давайте пьеса начнется прямо сейчас. Да погаснет свет, чтобы я могла исчезнуть».

Гаррет легонько толкает меня локтем.

– Ты получила мои сообщения?

Блин, за что ты со мной так? Приехали.

– Да. Кхм. Да, конечно. Прости. Телефон… – Я путаюсь в словах и замолкаю.

– Нет проблем. Просто хотел узнать, как тебе игра!

Черт, я не могу. Мне жаль. Нужно сказать ему, но я не могу. Перегрузка системы. Когда информации слишком много, я отключаюсь. Гаррет – этот тот последний прибор, от которого у меня вылетают пробки.

– Отличная игра. – Приходится врать.

– Ха, ну да, если забыть о том, что творилось в первом тайме.

– Ага-а, – вдумчиво соглашаюсь я.

– Куда ты потом делась? – интересуется Брэм. – Мы скучали.

– Кхм… Маме нужна была машина, так что…

– Обидно.

– Ага.

Свет в зале гаснет. Слава богу, слава богу, слава богу.

Звучит увертюра, и все мое тело наконец расслабляется.

9

Проходит еще несколько часов, и вот я уже сижу на заднем сиденье машины Саймона, который везет нас на вечеринку к Мартину Эддисону.

– Кто вообще дал ему право устраивать вечеринку? – возмущаюсь я. Не могу не возмущаться, когда речь заходит о Мартине. Сидящая подле меня Эбби пожимает плечами и качает головой.

– Не знаю, – отвечает Саймон. – Он сам предложил.

– Нужно было устроить собственную тусовку, – говорит Эбби.

– Может, просто смиримся уже? Пожалуйста? Это последняя вечеринка для труппы. – Саймон спотыкается на слове «последняя». Ему всегда тяжело, когда что-то заканчивается.

– Ты в порядке? – мягко спрашивает Брэм.

Пауза. Потом Саймон все же отвечает:

– Да.

Светофор переключается на зеленый, мы поворачиваем налево. Мартин живет в одном из зеленых пригородов за пределами Криксайд-Драйв, в конце тупика. Я была тут лишь однажды – в девятом классе, когда мы делали вместе проект по истории. Я, Мартин и Морган. Выбрали друг друга сами. Какая ирония.

Остаток пути проходит в молчании. Брэм изучает доступную музыку, Эбби смотрит в окно, поджав губы. Она, конечно, ненавидит Мартина, но меня гложет подозрение, что Морган успела и ей чего-нибудь наговорить.

Вся улица возле нужного нам дома заставлена машинами, так что, когда мы паркуемся за фургончиком Гаррета, уже темнеет. У него включен двигатель, и, стоит нам оказаться рядом, как Гаррет вместе с Ником выбирается из кабины. Я следую их примеру, и… Ого. Ну и холодрыга. Особенно если на тебе только платье и кардиган. Мои неземные сиськи, похоже, скоро инеем покроются.

Как-то само собой получается, что мы разбиваемся на парочки. Ник и Гаррет, Эбби и Брэм, Саймон и я. Странно, что Эбби не присоединилась к Нику. Я наклоняюсь поближе к Саймону, так что мы соприкасаемся плечами, и шепчу:

– Эбби и Ник в ссоре?

– Да. Не знаю. – Саймон морщится и пожимает плечами. – Мы с Ником буквально парой слов перебросились, но, кажется, они поругались.

– Из-за чего?

– Ника вчера приняли в университет Тафтса.

– Ничего себе.

– Да, он вне себя от радости, – кивает Саймон. – Но это значит, им с Эбби пришлось поговорить.

– Да о чем?

– Будем-мы-сохранять-отношения-на-расстоянии-или-что.

– Упс. – Я снова ощущаю в груди комок. – И?

– И все прошло не очень гладко.

Я бросаю быстрый взгляд на Эбби, которая идет впереди меня, укутавшись в свободный кардиган. Держится она так близко к Брэму, что кажется, будто это один человек.

– Переведи?

– Что перевести?

– «Прошло не очень гладко» – это что значит?

– Не знаю, – хмурится Саймон в ответ. – Ник хочет, чтобы они сохранили отношения, а Эбби отказывается быть с ним, если он далеко.

– Паршиво.

– Не то слово.

Какое-то время мы молчим. Дом Мартина уже совсем рядом. Слышно, что в подвале гремит музыка, саундтрек к «Иосифу». Слишком очевидный выбор для прощальной вечеринки труппы – но кто я такая, чтобы возражать?

– Боюсь, они расстанутся, – едва слышно говорит Саймон. – И это все разрушит.

– Ты о Брэме?

– Нет. Боже, нет, у нас все отлично. – Он улыбается, затем широко взмахивает руками. – Я имею в виду нас. Нашу компанию. Нашу команду.

– Команду? – фыркаю я.

– Я серьезно. Что, если они разойдутся и нам придется ехать на выпускной в разных лимузинах?

– Ой, всё. Разные лимузины. Этому не бывать. – Я пытаюсь сдержать улыбку.

– Да ну тебя. Сама же знаешь, что это будет паршиво.

– Эй, Спир. Ты чего такой грустный? – Между нами вклинивается Гаррет, обнимая обоих за плечи. – Не грусти. Мы идем на ту-усу!

– Ты что, уже напился? – спрашиваю я.

– Нет, я всегда такой, – усмехается он в ответ.

– Верю.

– Шутница. – Он поворачивается к Саймону. – Она такая шутница. Я ей нравлюсь. Ты знал, что она приходила к нам на игру в воскресенье?

Я холодею.

– Да-да, Спир. Лиа Андромеда Берк пришла ко мне на игру, а не к тебе на мюзикл. И она шла туда не для того, чтобы болеть за Гринфелда, если что.

– Андромеда?

– Это не твое второе имя?

– Нет.

– Теперь будет. – Он треплет меня по плечу. – Лиа. Андромеда. Берк.

Он точно напился. Не знаю, когда успел, разве что по дороге от машины к дому Мартина, но сомнений у меня не возникает. Алкоголь чувствуется в его голосе, улыбке, дыхании. Я стряхиваю его руку и поднимаюсь на крыльцо, где нас уже ждут Эбби и Брэм.

– Бе-е-ерк! Подожди!

– Когда он успел напиться? – спрашиваю я Брэма.

– Взял с собой в машину.

– Он что, вел машину пьяный?

– Нет, ты что, он бы такого не сделал. Похоже, они с Ником успели напиться, пока сидели на парковке.

– Естественно. – Эбби выразительно закатывает глаза.

– Это глупо. Как они поедут домой?

– Видимо, со мной, – вздыхает Брэм.

На двери приклеен листок бумаги, на котором витиеватым почерком выведено: «Добро пожаловать, египтяне и ханаанцы! Направьте свои стопы в подвал!» Мы с Эбби переглядываемся, и на ее губах появляется едва заметная улыбка. Я опускаю глаза, а когда снова поднимаю их, вижу, что Саймон, Гаррет и Ник уже толпятся на крыльце. Эбби открывает дверь и первая входит в дом.

Подвал тут огромный. Меня поражают эти дома в Шейди-Крик. Эддисоны даже не богачи какие-нибудь. «Дорогая-Дживс-проводит-вас-в-приемную» и все такое – этого нет. Обычная богатая семья из местных: трехэтажный дом, телевизор с плоским экраном и автомат для игры в пинбол в подвале.

Маленькие сэндвичи на нормальных (не пластиковых!) тарелках выдают участие родителей Мартина в организации вечеринки. Диван занят десятиклассниками: переплетение рук, ног и коленей. Гремящему из динамиков саундтреку подпевает пара человек, кто-то танцует. Кэл и Нора дружно смотрят в один телефон, забившись в кресло. Похоже, не из труппы здесь только я, Брэм и Гаррет.

– Вы все-таки пришли! – Мартин бросается к нам с энтузиазмом щенка ретривера (без обид, Бибер Спир!). – Мы тут зависаем вроде как. Скажите мне, если вам что-то будет нужно. Мама может дойти до супермаркета. – Он понижает голос и неловко пихает меня локтем: – А еще у нас есть водка. В туалете.

– В туалете? – удивленно приподнимает брови Саймон.

– Да. Это… ну… Родителям не говорите. Она под раковиной, за ершиком. Одна бутылка. Из подставки для ершика не пейте.

– Водка – это та жидкость, что в бутылке водки. Все понятно.

– Отлично, – кивает Мартин и какое-то время так и стоит рядом с нами, продолжая кивать. – Да, так вот, я должен… ладно…

Он уходит, пятясь и едва не сбив с ног кого-то из девятиклашек, потом оборачивается, складывает руки в пистолеты и делает вид, что стреляет в Саймона, натыкаясь еще на кого-то. Богом клянусь, этот парень должен носить защитный жилет и желательно нарукавники.

Саймон и Брэм уединяются в уголке дивана, а Эбби поворачивается ко мне:

– Ты ведь не пьешь, да?

– Не пью.

– Но ты дойдешь со мной до туалета, чтобы я случайно не выпила из емкости для ершика?

Краем глаза я вижу Гаррета, который изображает грязные танцы под Go Go Go Joseph. Ник стоит, прислонившись к стене, на щеках у него румянец, на губах – улыбка, и беседует он с Тейлор Меттерних.

Эбби закатывает глаза.

– Вот засранец. Пойдем. – С этими словами она хватает меня за руку и тянет за собой. Эбби. Это странно. – Я даже не расстроена, знаешь, – говорит она, пока мы идем по коридору. – Мне все равно. Пусть делает что душе угодно. Туалет здесь?

– Похоже.

Эбби дергает ручку, но дверь заперта.

– Там кто-то есть. Только Мартину могло прийти в голову спрятать выпивку в туалете. Давай посидим тут. – Она усаживается у стены, скрестив ноги; я опускаюсь на пол рядом с ней, вытянув сдвинутые ноги перед собой. Лучше бы я надела джинсы.

Эбби придвигается ко мне поближе.

– Поверить не могу, что он разговаривает с ней. Тейлор? Да ладно!

Боже, и что я теперь должна сказать? Мне жаль, что вы с Ником не такая идеальная пара, как всем казалось?

– Тейлор бесит, – выдаю я наконец.

– Ага. – Она подтягивает колени к груди, обхватывает ноги и наклоняет ко мне голову. – Слышала, ты за меня сегодня заступилась.

– Ты про Морган?

– Ага-а. Брэм рассказал. – Она улыбается. – Тебе необязательно было это делать.

– Знаешь, она вела себя как расистка.

– Да. Но не каждый сказал бы ей об этом. Так что спасибо.

У меня скручивает желудок. Не то чтобы мне хотелось блевануть. Не то чтобы мне не хотелось блевануть. Вот поэтому я стараюсь держаться подальше от Эбби. Стоит сделать хоть шаг ближе, как меня начинает тошнить, поэтому я отодвигаюсь на пару сантиметров вправо.

– Она что-нибудь говорила насчет дня открытых дверей?

– Как же. Видимо, не бывать этому.

– Мы с тобой все равно можем поехать.

Неожиданно дверь туалета распахивается настежь, и из него вываливаются двое девятиклашек, раскрасневшихся и растрепанных. Что-то подсказывает мне, что водка и средство в емкости для ершика будут не единственными жидкостями, которые теперь можно обнаружить внутри.

– Они как после секса, – шепчет Эбби.

– Ага.

– Нельзя же этим заниматься в туалете у Мартина Эддисона. Я возмущена. Удручена. Встревожена. И да, Морган, я знаю все эти слова, потому что на квалификационном экзамене по аналитическому чтению набрала 800 баллов. – Она запирает за нами дверь и наклоняется, чтобы заглянуть под раковину.

– Что, правда? – Я присаживаюсь на опущенную крышку унитаза.

– Ну да. Прости. Не хотела хвастаться.

– Это круто!

– Не знаю даже. – Она улыбается и слегка пожимает плечами. – Ладно, вот водка, вот кола. Их же смешивают?

– Понятия не имею.

– Мартин, видимо, тоже. Уверена, что не хочешь глоточек?

– Уверена.

– Хорошо. Я просто… – Эбби наливает в красный пластиковый стаканчик немного водки и доливает до краев колы, потом отпивает и морщится. – Ого. Крепко.

– Жаль.

– Интересно, а со стаканчиком выйти можно? Я же не должна пить все внутри?

– Это было бы странно.

– Это вечеринка Мартина, тут все странно.

– Точно.

Все и правда очень странно и запутанно. Я постукиваю носками балеток по плиткам, стараясь не поднимать глаз. Кто мог предположить, что я окажусь наедине с Эбби в туалете Мартина Эддисона. Бросив быстрый взгляд из-под ресниц, вижу, что она оперлась спиной на ванну, скрестив ноги, и потягивает потихоньку из своего стакана, при каждом глотке морща нос. Никогда не понимала, зачем люди пьют. Точно не ради вкуса – это я знаю. Все лишь бы почувствовать себя легким, невесомым, свободным от того, что может тебя остановить. Саймон как-то описывал мне чувство опьянения. Сказал, что выпивка дает возможность выразить мысли и чувства, не фильтруя их и не придумывая ничего лишнего. Только я так и не поняла, что в этом хорошего.

Эбби зевает.

– Понимаешь… Ладно, он даже не пытался подать документы в какой-нибудь университет здесь, в Джорджии. Пусть. Но я-то остаюсь тут, а он уедет как минимум в Северную Каролину. И что, мне не ходить на вечеринки, потому что я жду звонка от парня? Не хочу пропустить все веселье в универе, понимаешь?

Конечно понимаю, Эбби. Мои-то парни только и делают, что названивают мне во время вечеринок, а я ведь не пропускаю ни одной, потому что так люблю сидеть в чужих туалетах и наблюдать, как другие напиваются.

Я должна бы все это ненавидеть.

Но ненависти нет. Почему?

Кто-то стучит в дверь, и Эбби вскакивает на ноги.

– Минутку! – Потом делает большой глоток своего пойла. – Фу! Меня сейчас стошнит!

Я тут же поднимаюсь, откидывая крышку унитаза.

– Не буквально. Ладно, идем. – Эбби снова ловит мою руку.

Стоит открыть дверь, как мы сталкиваемся с Гарретом. Он где-то добыл праздничный колпак, который кокетливо сдвинут набок, голубые глаза сияют. Увидев, что мы держимся за руки, он от удивления разевает рот.

– Боже мой. О. БОЖЕ. МОЙ.

– Ты не о том подумал, Гаррет.

– Дамы, ну вы даете. Ладно. Слушайте, у меня есть идея. Давайте теперь сходим туда вместе, и, что бы ни случилось…

– Нет, – ровно отвечаю я.

Эбби выпускает мою ладонь и ловит руки Гаррета, глядя на него невинными глазами.

– Гаррет, милый, – говорит она, – никогда и ни за что я не стала бы делать этого, – потом похлопывает его по предплечью, – в твоем присутствии.

С этими словами Эбби оттесняет его к туалету.

Мой желудок снова совершает кульбит.

– ЧТО? – Взгляд Гаррета мечется между нами. – Нет. Ты должна. Можешь сделать это в моем присутствии. Договорились? А теперь мне надо пописать.

– Так иди уже.

Я стою подле них, чувствуя, что мой мозг превратился в желе. Мысли мечутся, словно чокнутые белки: «Она никогда и ни за что не стала бы этого делать в присутствии Гаррета». Но если его не будет рядом?

И как прикажете это понимать?


Мы уезжаем около одиннадцати. Гаррет упился в хлам, так что Брэму приходится везти его домой на его машине; Саймон едет следом. Потом мы все набиваемся к Саймону, как селедки в бочку: сам он с Брэмом на переднем сиденье, Нора чуть ли не у меня на коленях, зажатая между Ником и Эбби, которые не разговаривают друг с другом. Их молчание можно пощупать. Оно имеет собственную гравитацию. Как черная дыра. Саймон пытается какое-то время разбавлять его своей обычной болтовней, но сдается через несколько минут.

Мы останавливаемся на подъездной дорожке возле дома Брэма. Саймон наклоняется над коробкой передач, они быстро целуются, и Брэм успевает что-то ему шепнуть. Он в ответ мотает головой и смеется. Эбби выскакивает из машины, стоит звякнуть пряжке расстегнутого ремня безопасности.

– Ты уверена, что не хочешь остаться на ночь? – уже в пятый раз за вечер уточняет Саймон, повернувшись ко мне. В другой день я бы так и поступила. Плевать, что вечер воскресенья: от его дома до школы можно доехать так быстро, что это здорово облегчило бы мне жизнь.

Но сегодня у него ночует Эбби, а с меня ее на сегодня хватит – все слишком сложно.

События сегодняшнего дня беспрестанно мелькают в моей памяти. Морган и вспышка ярости. Гаррет и моя ложь. Эбби на коленях у раковины. Эбби и руки Гаррета в ее руках. Эбби и ее «никогда». Но только если «он будет рядом».

Понятия не имею, шутила ли она в тот момент.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации