Текст книги "Тайна отеля «Зимний дом»"

Глава четырнадцатая
Фокус для вечера
Фикус
Бикус
Бигус
Пигус
Пирус
Парус
Варус
Вирус

– Эй, эй, кто выключил свет? – завопили Фредди и Элизабет одновременно. – Мы здесь, внутри!

Свет тотчас зажёгся вновь, и в комнате появился Джексон, который очень эффектно смотрелся в наглаженной красной униформе!

– Пожалуйста, простите меня! – воскликнул он. – Я не знал, что здесь кто-то есть. Просто закрывал всё перед ужином.

Он поднял руки, словно в знак того, что действительно чувствует себя виноватым.

– Мы собирались уже выходить, – сказал Фредди, – мы смотрели картины.

Джексон подошёл ближе и положил руку себе на грудь, чтобы унять возбуждение

– Конечно, смотрели! – сказал он. – Да! Я выключал свет из коридора и представить себе не мог, что внутри кто-то есть. Как у Вас дела, мисс Летин?

– Фредди показывает мне отель, – сказала Элизабет.

Джексон ей нравился, хотя она не задумывалась почему. Со своим честным приятным лицом он был полной противоположностью её дяде Бурлапу, который всегда выглядел так, словно планировал сделать какую-нибудь гадость у вас за спиной.

– Из ряда вон! – сказал Джексон. – Никто не подходит для этого лучше, чем величайший изобретатель «Зимнего дома»!

И постучал по запястью.

– Но ужин приближается, и все гости должны собраться в Зимнем зале.

– Мы уже направляемся туда, – сообщила Элизабет. – Можно один вопрос?

Джексон кивнул, и Элизабет показала на портрет Нестора.

– Мы увидели, что на этой картине в книжке, которую Нестор Фоллс держит в руках, написана какая-то чепуха. Вы не знаете, что это может означать?

Лицо Джексона просияло, словно Элизабет развеяла его лёгкое замешательство.

– А, таинственная надпись на портрете мистера Нестора Фоллса, – сказал он и покачал головой. – В «Зимнем доме» многие из нас заметили это, но, насколько мне известно, никто не знает, что значат эти строки и почему они на этой картине. Я спрашивал лично мистера Норбриджа Фоллса, но он тоже не знает.

Джексон ещё раз покачал головой.

– Настоящая…

Окончание фразы повисло в воздухе, пока он пытался подобрать слова.

– Головоломка! – сказала Элизабет.

– Хорошее слово, – согласился Фредди.

– Великолепное слово! – похвалил Джексон. Он ещё раз легонько постучал по запястью.

– Ну же, пора в Зимний зал.

Элизабет и Фредди в течение всего ужина обдумывали таинственное послание на картине, вспоминали события дня и обсуждали, как лучше рассказать Норбриджу о встрече Элизабет с Маркусом К. Химсом.

– Может быть, мы сможем поговорить с ним после ужина, – предположила Элизабет, поглощая яблочный пирог с ванильным мороженым.

Вдруг освещение поменялось, зал накрыла полутьма, и все сидящие повернулись к пространству перед громадным камином. Там стоял Норбридж. Одет он был точно так же – в ботинки и галстук-бабочку, в шерстяной костюм и белоснежную рубашку. Или его вид просто был очень похож на тот, в котором Элизабет его видела раньше. Все затихли – разговоры прекратились, вилки и ложки были отложены, – а Норбридж стоял и смотрел на гостей. Пламя трещало и танцевало у него за спиной.

– Кажется, он собирается показывать фокусы, – прошептал Фредди на ухо Элизабет.

– Вечер добрый, дорогие гости, – сказал Норбридж, и его голос разнёсся по всему залу. – Сегодня вечером мы собрались вместе в Зимнем зале и разделили трапезу, такую, какой больше никогда не будет.

Он сделал паузу и огляделся вокруг.

– Не будет до завтрашнего вечера.

Зрители засмеялись. Норбридж набрал воздуха и продолжил.

– Некоторые из вас сегодня впервые присоединились к нам. Другие бывали здесь раньше. Говорю всем вам: добро пожаловать. Или: очень рад, что вы здесь проведёте столько времени, сколько планировали. Только помните, что, пока вы находитесь внутри этих стен, «Зимний дом» – это ваш дом, а мы, кто работает здесь, в каком-то смысле ваша семья. Наша цель, наше желание – чтобы вы были довольны и счастливы. Надеюсь, этот весёлый ужин сегодня хоть немного приблизил нас к этой цели. Я хочу, чтобы благодаря хорошей компании и вкусной и сытной еде каждый из вас почувствовал в себе дух доброты и счастья. Ведь именно это и предлагает «Зимний дом».

Здесь Норбридж сделал паузу и положил ладонь на лоб, словно желая успокоить свои мысли. Он распростёр руки, как бы желая обнять всех людей в комнате.

– А теперь, – сказал он спокойно, – немного магии.

В зале стало ещё темнее, двое слуг с кухни внесли маленький столик и поставили его перед Норбриджем. Элизабет показалось, что столик пустой, за исключением двух салфеток: одной белой и одной чёрной. Когда Норбридж поднял два предмета, которые плавно скользили между его руками, Элизабет поняла, что это не салфетки, а перчаточные куклы. Одна была с заострённой шляпой на голове. Вторая, поменьше, была одета в белое. У неё были каштановые волосы.

– Сказка! – громко провозгласил Норбридж и продолжил намного тише. – Но я буду краток, потому что отрываю вас от десерта.

Снова смех за столами. Норбридж поднял перед собой две фигурки. Аудитория притихла.

– Жила-была девочка. Она росла с мамой и папой в домике посреди леса, – сказал Норбридж, размахивая фигуркой в белом. – Это была крестьянская семья, очень бедная, но они сильно любили друг друга. Однажды тёмной зимней ночью в дверь постучали. Крестьяне были добрыми, они всегда помогали путникам и щедро делились тем немногим, что имели сами. Поэтому они открыли дверь, и в домик вошла старушка. Она сказала, что заблудилась и устала, поэтому просит приютить её в такую холодную и тёмную ночь.

Он покачал в руке фигуру в чёрном.

– Они пригласили старушку к ужину, постелили ей тёплую постель и сами улеглись спать.

Норбридж уронил руки на стол, так что обе куклы лежали на столешнице, а потом заставил куклу в чёрном вскочить.

– Но после полуночи, когда она убедилась, что хозяева спят, ведьма проснулась и произнесла заклинание. При этом она зажгла волшебную свечу, пламя которой не давало спящим проснуться. Но ведьма не знала, что юная девочка сразу заподозрила её в злых намерениях и не стала спать.

Норбридж покачал фигуркой в белом, не поднимая её со стола.

– Ведьма подошла к постели матери и посмотрела на неё. Потом подошла к постели отца и посмотрела на него. Наконец она подошла к постели девочки и посмотрела, как она спит.

Норбридж передвинул фигурку ведьмы так, чтобы она нависла над фигуркой девочки.

– Ведьма долго смотрела на девочку, она догадывалась, что та ещё не спит. Но девочка лежала неподвижно, хотя чувствовала дыхание ведьмы всего в нескольких дюймах от своего лица. Ей было очень страшно, и сердце её колотилось, но она знала, что должна лежать неподвижно, если хочет спасти свою семью. Долго, очень долго ведьма молча смотрела на неё.

Элизабет заворожённо слушала, что же будет дальше. Её сердце учащённо билось, как сердце девочки из сказки. Пауза была длинной, за это время Элизабет перевела глаза на столик слева на несколько рядов дальше. Там сидела женщина в чёрном и смотрела на неё. У Элизабет перехватило дыхание.

– Ты что? – прошептал Фредди.

Женщина в чёрном отвернулась, а Элизабет передвинула свой стул так, чтобы женщину в чёрном загородили другие зрители.

– Всё хорошо, – ответила Элизабет, хотя женщина в чёрном очень её напугала. Она рассеянно повернулась к волшебному представлению.

Норбридж отодвинул чёрную фигурку от спящей девочки.

– Когда ведьма убедилась, что девочка заснула, она перешла к маме и папе и вытащила из-под плаща длинный нож. В этот момент девочка подпрыгнула, столкнула на пол свечу в подсвечнике и закричала: «Папа! Папа!»

Куклы в руках Норбриджа быстро-быстро задвигались.

– Отец девочки вскочил, отобрал у ведьмы нож и сделал с ней то, что она собиралась сделать с ними.

С этими словами Норбридж подбросил чёрную куклу вверх, и она превратилась в чёрного ворона. Зрители – все четыреста человек одновременно – ахнули. Ворон захлопал крыльями и полетел по кругу над залом. Затем он громко каркнул, устремился к дальнему выходу и вылетел через открытые двери. Зрители стали смеяться и восторженно кричать, грянули аплодисменты, которые звучали громче и громче.

– А девочка, – вскричал Норбридж, голос которого погасил поднявшийся шум. – смелая девочка, которая так рисковала, чтобы спасти своих родителей, она стояла и обнимала их. Обнимала, словно годами не видела и встретила вновь.

Он подбросил вторую куклу, и то, что было белой одеждой, превратилось в прелестного белого голубка, который захлопал крыльями над головой Норбриджа, а затем устроился у него на плече, счастливо воркуя.

– Конец! – вскричал Норбридж.

Зал взорвался аплодисментами, которые сопровождались криками, возгласами и звуками отодвигаемых стульев, потому что половина зрителей встала, чтобы овацией выразить артисту своё восхищение. Вторая половина сидела, замерев от восторга.

Элизабет была потрясена. Она дрожала от восхищения и, поднявшись, хлопала как сумасшедшая.

– Как он это сделал? – спросила она Фредди, который тоже стоял и аплодировал.

– Понятия не имею, – ответил он. – Это удивительный человек.

Элизабет положила руку на заветный кулон, который прятался под блузкой, и посмотрела туда, где недавно видела женщину в чёрном. Но та, казалось, исчезла.

– Сегодня вечером в банкетном зале будет выступать наш очаровательный хор, – сказал Норбридж, когда шум начал стихать. – Надеюсь, вы все там будете.

Он подошёл к двери на кухню и исчез.

– Давай поговорим с ним, пока он не ускользнул! – предложила Элизабет.

Глава пятнадцатая
Ещё раз в библиотеке ночью
Ноль
Соль
Сель
Сень
День

Но они не успели отловить Норбриджа сразу после ужина. Джексон объяснил, что у него важное дело, касающееся отеля, но он проинформирует Норбриджа о том, что ребята хотели с ним поговорить. Элизабет и Фредди решили немного поплавать до концерта, поэтому Элизабет направилась в номер за купальником, который предусмотрительно оказался в её шкафу. И побежала искать бассейн. По дороге девочка заглянула в фойе посмотреть, собрались ли там оба любителя собирать пазлы. Она чувствовала неловкость, что не пришла им помочь. Сегодняшний вечер был у неё полностью расписан, так что, скорее всего, времени на пазлы не будет до завтра. Но ей хотелось просто посмотреть на них.

Когда Элизабет вошла в фойе, мистер Веллингтон и мистер Рахпут стояли у стола и напряжённо изучали разложенные элементы пазла. Их глубокая сосредоточенность, с которой они обозревали стол, напомнила Элизабет об игроках в шахматы, которых она иногда видела в Дрирской библиотеке: они сидели молча, неподвижно глядя на доску, погружённые в свои расчёты.

– Здравствуйте! – обратилась к ним Элизабет. Она заметила двух седовласых дам, сидевших на скамейке у стены.

– А, ты вернулась, – сказал мистер Веллингтон, джентльмен высокого роста. – Наш чемпион по собиранию пазлов.

Он повернулся к женщине позади себя.

– Вот та самая юная леди, о которой я тебе говорил.

– Ещё один тяжёлый для нас день, – заявил маленький и толстенький мистер Рахпут. Он прижал ладонь ко лбу, словно пытаясь унять головокружение.

– Очень тяжёлый. Мы смогли пристроить только два элемента. Мы очень рады, что ты пришла.

Обе женщины нервно улыбались, словно не зная, как надо приветствовать Элизабет. Они встали. Обе были одеты элегантно, в соответствии с этикетом, и носили длинные платья и жемчуга. В их причёсках каждый волосок был на своём месте. Одна женщина была худая и высокая, вторая была кругленькая румяная толстушка. По мнению Элизабет, такие женщины, как они, всегда красиво одеты, независимо от случая или времени дня.

– Очень рад видеть Вас снова, мисс Летин, – сказал мистер Веллингтон.

Он дотронулся до руки толстушки и сказал:

– Познакомьтесь с моей женой.

В то же время мистер Рахпут показал на высокую женщину:

– И с моей дорогой супругой.

Элизабет сразу смутилась, потому что решила, что пары сложатся с точностью до наоборот. Она вспомнила, как тётя Пурди объявила после просмотра очередной серии её любимого сериала «Молодёжь, старики и все прочие», в которой молодой красавец женился на не очень привлекательной женщине на тридцать лет старше: «Любовь слепа! Да, любовь слепа, и глуха, и тупа, и… и… запахи тоже не различает!» Поняв, что говорила громко, тётя резко посмотрела на Элизабет. Но девочка подумала, что первое утверждение «Любовь слепа!», возможно, правильное, и завела ещё один список в блокноте: «Разные вещи, сказанные тётей Пурди, в которых может быть хоть какой-то смысл». Два слова «Любовь слепа» она записала сразу под названием списка.

Веллингтоны и Рахпуты обменялись с Элизабет любезностями. Её спросили, понравился ли ей «Зимний дом», и несколько раз упомянули, как быстро она вчера нашла правильное место для одного из элементов и как это всех удивило.

– Они всё время об этом говорили, – сказала миссис Рахпут дрожащим голосом и посмотрела на мужчин. – Больше ни о чём.

– И теперь ты пришла помочь нам преодолеть сегодняшний застой? – спрсил мистер Рахпут. В голосе его были и надежда, и печаль.

Элизабет слегка вздрогнула.

– Я бы очень хотела поработать над пазлом вместе с вами, – начала она, – но я обещала своему новому другу, Фредди, пойти поплавать.

Как доказательство сказанного, она показала им свой купальник.

– Но я хочу помогать, и я постараюсь завтра прийти.

– Очень хорошо! – сказал мистер Веллингтон. – Мы прекрасно понимаем! В любое время!

Мистер Рахпут, казалось, огорчился.

– А, конечно, – сказал он, словно решив, что Элизабет больше не интересно собирать этот пазл. – В «Зимнем доме» много других соблазнов. Всё понятно.

Миссис Рахпут сердито посмотрела на мужа. Он вздохнул и углубился в созерцание элементов, которые лежали перед ним.

Миссис Веллингтон, до этого почти все время молчавшая, наклонилась к Элизабет.

– Ты знаешь, – спросила она, – что я приезжала сюда ещё в детстве? Именно поэтому мы вчетвером и стали сюда ездить. Я говорила, как им здесь понравится. Мы ездим сюда регулярно на протяжении многих лет. Мои родители ездили сюда, и я помню Норбриджа Фоллса мальчиком – мы ровесники.

Она сделала паузу и наклонила голову, глядя на Элизабет.

– Ты знаешь, а я ведь помню, что Грацелла, сестра Норбриджа, прекрасно собирала пазлы. Странная девушка, но, боже мой, ей это было просто раз плюнуть! Когда я приезжала, то играла с ней и с Норбриджем.

Мистер Веллингтон подошёл поближе к своей жене.

– Дорогая, юная леди может заскучать, – сказал он.

– Или испугаться, – поддакнул мистер Рахпут, всё ещё изучая разложенные перед ним элементы. Он упорно смотрел вниз.

Мистер Веллингтон откашлялся.

– Ну что же, хорошо тебе поплавать!

Он помахал Элизабет на прощание, и обе женщины повторили его жест.

– Спасибо, – ответила Элизабет. Она подумала, что эти четверо были просто безобидными чудаками. На самом деле ей очень хотелось приложить руку к решению пазла.

– И завтра я обязательно приду помогать.

Все четверо сказали ей «до свидания», и, ещё раз обернувшись, Элизабет ушла.

«Или испугаться, – подумала она. – Хотелось бы узнать, что это значит». Она вспомнила о картинах в галерее портретов, о той, где была Грацелла, сестра Норбриджа. Девочка вспомнила про запертую дверь и про стекло разбитого плафона, усыпавшее коридор. И слово, внезапно родившееся в её голове: «Опасно».

«Но оспа», – она сделала из слова анаграмму.

Но не могла забыть, как мистер Рахпут сказал, что упоминание о Грацелле может её испугать.

Элизабет вернулась в номер около девяти часов, после короткого заплыва в бассейне цокольного этажа (это было насыщенное водяным паром место, отделанное кафелем серебряного и фиолетового цветов) и затем прослушивания прекрасного концерта в банкетном зале. Ни она, ни Фредди не видели никаких следов Норбриджа; Элизабет сказала Джексону, что ложится спать.

События дня утомили её, однако, почистив зубы и надев пижаму, она вытащила из рюкзака «Руководство для детей», устроилась на кровати и приступила к чтению. «Введение» гласило:

«Когда я был маленький, то никогда не упускал ни одного развлечения или игры. Я любил играть на улице, но и в дождливый день дома прекрасно находил чем заняться. Я много думал о том, что будет, когда я вырасту или состарюсь. И решил, что буду делать то, что обещал, и не буду – то, чего не обещал, а ещё я не буду делать того, что обещал не делать, и так далее. А ещё я решил, что напишу книгу, которая поможет детям узнать, как получить максимум удовольствия от своего детства. Так, в этой книге собрано много забав – хитрости, трюки, безобидные розыгрыши и прочее – чтобы дети поняли, что такое ВЕСЕЛЬЕ на самом деле. Я вовсе не хочу, чтобы вы делали что-то гадкое. Боже мой, нет! Но с помощью этой книги вам удастся повеселиться, может быть, не хуже, чем мне в своё время. Надеюсь, от чтения этой книги вы получите не меньше удовольствия, чем я от её написания.

Райли Смих Грейнджер, странник, изобретатель, учёный, строитель, писатель, художник – и искатель.

«Какое странное начало для книги, – подумала Элизабет. – Но, по-моему, для этой книги оно вполне подходит».

Она наугад открыла книгу посередине и начала читать главу «Как создать в комнате видимость генеральной уборки». Она узнала, что весь мусор и барахло с пола нужно спрятать в наволочки от подушек и засунуть между сложенными простынями, а затем аккуратно попрятать по углам.

Через несколько минут Элизабет заснула.

Проснулась она сразу после полуночи. Казалось, её разбудил какой-то шум в коридоре. Не раздумывая, она встала, оделась и отправилась в библиотеку.

Как и в прошлый раз, девочка заглядывала через стекло. Там ничего не было видно. Двери были закрыты. Элизабет повернула одну из ручек, и, к её удивлению, оказалось, что дверь не заперта. Элизабет проскользнула внутрь, где царила полная темнота. Слабенький свет лился от лампы возле каталожного шкафа. Элизабет шла очень осторожно и внезапно увидела пятно света, которое перемещалось по шкафу в дальнем конце стены слева. Там кто-то освещал фонариком книги. Элизабет замерла на месте, вглядываясь. Это были Норбридж и Леона, они рассматривали книги и тихо разговаривали. Леона указала на один из шкафов и что-то начала объяснять. Норбридж стоял рядом, поглаживая бороду и перемещая световое пятно от корешка к корешку.

Элизабет на цыпочках прокралась к ближайшему книжному шкафу. Но, когда она проходила за каталожными стеллажами, половица скрипнула под её ногой.

– Эй! – позвал Норбридж. – Кто здесь?

Элизабет затаила дыхание и прислушалась. Если бы тётя Пурди и дядя Бурлап когда-нибудь поймали её, разгуливающую после полуночи, и узнали, что она застукала их за каким-то неподобающим делом, то результатом были бы крики, брань и лишение еды. Элизабет подозревала, что Норбридж не стал бы наказывать её подобным образом, но уже понимала, что шпионить за ним было неправильно.

– Эй! – снова позвал Норбридж.

– Пол старый, он всё время скрипит сам по себе, – сказала Леона.

Она говорила так тихо, что Элизабет едва могла расслышать её слова.

– Пойдём. Нет тут никого.

Элизабет прислушалась. Стояла полная тишина, и она представила себе, как Норбридж ждёт, освещая фонариком темноту библиотеки, не появится ли кто-нибудь.

– Думаю, ты права, – сказал Норбридж.

Элизабет беззвучно проскользнула ближе, по-прежнему прячась за длинным книжным шкафом. Теперь она могла услышать их разговор.

– Однако же, – произнесла Леона, – после того, как они закончили всё тут осматривать, они отправились на второй этаж. Странная, очень странная пара.

Элизабет вся изнервничалась, стараясь поймать каждое слово. Она не сомневалась, что, когда Леона сказала «пара», имела в виду Маркуса К. Химса и его жену.

– Ты уверена, что они не вышли отсюда с чем-нибудь ценным?

– Я говорила тебе. Женщина взяла две книги по гипнозу и тот ужасный роман «Демон в супермаркете», но ни одна из этих книг не повод для тревоги. Мужчина ушёл с пустыми руками.

– Если он это найдёт, – сказал Норбридж.

– Я знаю, я знаю…

«О чём же они сейчас говорят?» – спрашивала себя Элизабет.

– Мы оба знаем цену этому, – сказал Норбридж. – Все эти годы я внимательно следил…

– Я буду смотреть за ним, – сказала Леона, – Или за ними обоими.

– Ещё есть девочка, за которой следует присмотреть, – сказал Норбридж.

Волосы почти что встали дыбом на голове Элизабет, когда она услышала эти слова.

– Ты преувеличиваешь, – сказала Леона. – С ней всё в порядке. Она кажется очень милой. И умненькой, кстати.

– У меня те же самые чувства, – сказал Норбридж. – И я не могу избавиться от ощущений, которые, возможно…

Норбридж не закончил фразы. Элизабет отчаянно хотелось услышать всё, и она высунулась из-за шкафа. Высовываясь, она стукнулась локтем о книгу, которая слишком сильно выступала наружу.

Норбридж замер.

– Ты слышала? – спросил он Леону, поворачиваясь и направляя фонарь в разные стороны.

– Какой ты нервный, Норбридж, – сказала Леона. Но она тоже напряжённо вглядывалась в темноту. Элизабет осторожно спряталась обратно и замерла.

– Думаю, ты права, – объявил Норбридж. – Ну так, по поводу этой девочки, Летин…

Элизабет смотрела, как Леона и Норбридж шли дальше. Но что он сказал потом, она не услышала. Через несколько минут они достигли широкой лестницы возле каталога, поднялись на следующий этаж и исчезли.

Элизабет осторожно и медленно прокралась к выходу, тихо открыла дверь и поспешила в свой номер. Забравшись в кровать, она вновь мысленно повторила всё, что случилось только что, и то, что она видела. «И я не могу избавиться от ощущений, которые, возможно…» Что имел в виду Норбридж? И что они с Леоной делали в библиотеке так поздно ночью? И, самое главное, при чём здесь Маркус К. Химс?

«Наверное, лучше мне пока ничего не говорить Норбриджу о Маркусе К. Химсе, – подумала Элизабет. – Что, если Норбридж и вправду вор?»

Девочка выключила ночник на столике. Утром она обязательно поговорит обо всём этом с Фредди.