Текст книги "Блок"

День 2 вне блока

Глубоко вздохнув, я сажусь. Я весь потный, какое-то время пытаюсь понять, реально все это или просто сон.

Я оглядываюсь. Поначалу комната кажется незнакомой, но потом я узнаю ее – это комната, облицованная плиткой, где доктор вколол мне седативное. Во мне зарождается хрупкая надежда, но я отвергаю ее. Я знаю, что надежда, когда она уже разбита, куда болезненнее, чем любая физическая боль.

Но все правда, все реально, я уже не в Блоке.

Я издаю тяжелый долгий вздох, который на пару мгновений переходит в рыдания искреннего облегчения, затем собираюсь с силами и стараюсь вспомнить все, что произошло.

Кажется, та женщина оперировала меня. В голове начинают просыпаться новые воспоминания. Отсрочки: научные эксперименты, которым правительство подвергало нас в Аркане в обмен на отсрочку казни; они испытывали на моей коже различные хирургические порезы, вводили мне вирусы, чтобы потом на мне же опробовать разные экспериментальные лекарства, вырезали хрящи из бедра. Но то, что произошло в этой комнате, не было Отсрочкой.

Я оглядываюсь: облицованная плиткой комната освещена лишь тусклым светом, проникающим через матовое стеклянное окно высоко под потолком на дальней стене.

Я лежу в кровати посреди комнаты. Кина спит на другой кровати справа от меня, а Рен – слева.

Я осматриваю запачканные стены, сантехнику, старые гнилые деревянные кабинки у дальней стены.

«Да это же ванная комната! – доходит до меня. – Они что, оперировали меня в старой ванной? И потом, зачем им это?»

На небольшом столике из нержавеющей стали в углу я вижу набор примитивных медицинских инструментов: скальпель, несколько длинных заостренных пинцетов, набор щипцов, которые с виду скорее кухонные, чем хирургические. Все эти инструменты испачканы кровью.

Я стягиваю с себя тонкое одеяло и начинаю осматривать свое тело на наличие следов операции. Конечно, наши раны быстро заживают, но они все равно оставляют след, если порез достаточно глубокий. Я замечаю два длинных прямых шрама на обоих запястьях и понимаю, что мне удалили электромагнитные наручники-манжеты. Не задумываясь, я протягиваю руку ко лбу, где должна быть паноптическая камера, и больше не чувствую бугорок, из которого раньше торчало крошечное устройство.

Я мгновенно успокаиваюсь: теперь меня не так легко обнаружить, я в безопасности. Забавно, учитывая, что правительство заставило людей носить такие камеры якобы в целях безопасности.

Дверь в ванную со скрипом открывается, и внутрь заглядывает Игби.

– Привет, – шепчет он, – как себя чувствуешь?

– Неплохо, – шепчу я в ответ, слезая с кровати и шагая к нему. – Который час?

Игби открывает передо мной дверь, и я оказываюсь в самой огромной старинной библиотеке из всех, что когда-либо видел.

На минуту я застываю в изумлении, пораженный величием этого места. Три этажа заполнены тысячами и тысячами старомодных бумажных книг.

– Почти пять часов вечера, – смеется Игби. – Ты был в отключке практически весь день!

– Что?.. Где это мы? – спрашиваю я, озираясь по сторонам.

– Какая-то старая пыльная библиотека, – отвечает Игби, пожимая плечами. Он указывает на куполообразную стеклянную крышу, как в соборах. – Оттуда у нас обзор в триста шестьдесят градусов. Если Хэппи пошлет кого-то из своих прислужников в нашу сторону, мы об этом узнаем.

Я поднимаю глаза и вижу наверху Акими – она сидит в импровизированном гнезде, сделанном, похоже, из офисного стула, подвешенного дюжиной веревок. Акими медленно вертится, осматривая город.

– Ничего себе! – восхищаюсь я.

– А это, – продолжает Игби, указывая на новенькую «Вольту» категории 9 в идеальном состоянии, стоящую посреди комнаты на мозаичном полу, – моя малышка. И наш план побега.

– А ты и правда любитель полетать на машинах сквозь крыши, – примечаю я.

– Это охренительно круто и весело, Лука, – отвечает Игби, улыбаясь мне. – Хотя, вероятно, теперь, когда нас стало больше, мне придется подыскать ей замену, что-то повместительнее.

Я медленно оборачиваюсь, оглядываясь кругом. Все окна (за исключением стеклянной куполообразной крыши) закрыты металлическими листами, прибитыми к стенам заклепками. Двери заколочены таким же образом, но не меры безопасности привлекают мое внимание. Глазами я блуждаю по полкам с книгами: один раздел с надписью «СПРАВОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА», другой гласит «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА», следующий – «НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА, МИСТИКА, ФЭНТЕЗИ»; дверь с надписью «ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ», массивный полукруглый стол у главного входа и стеллаж, полный древних графических романов, и это только первый этаж.

– Как вы нашли это место? – спрашиваю я, не в силах скрыть восхищение.

– Да мы как-то наткнулись на него, когда убегали после Мидуэй, – отвечает Игби. – А вот она была уже здесь, – он указывает на доктора, который меня оперировал. Я замечаю, что к ее запястью приклеена половина пластыря «Побег».

– Кто она? – интересуюсь я.

– Спятивший врач. Доктор Абриль Ортега. Она обожает «Побег» и постоянно под кайфом, но зато отличный хирург. Она удалила паноптические камеры нам всем.

– Вы нашли ее здесь? – спрашиваю я.

– Ага, свихнувшуюся. Все твердила: «Они убьют меня за то, что я сделала. Я почти все разрушила». Мы до сих пор понятия не имеем, что за хрень она несла. Думаю, она и сама не знает.

Словно в ответ на его слова доктор зашевелилась и открыла глаза.

– Вы, мерзкие мальчишки, что, наблюдаете, как я сплю?

– Нет, – отвечаю я, теряясь от ее сонного обвинения.

– А почему нет? Я что, некрасива?

– Я… я… – я оглядываюсь на Игби, но тот лишь пожимает плечами. – Вы красивы, но я вовсе не наблюдал за вами.

– Хорошо, – отвечает она, отворачивая лицо в другую сторону. – Смотреть, как кто-то спит, не очень романтично. Кроме того, мне тридцать лет, я для тебя старовата, малыш.

Я снова поглядываю на Игби, который, закатив глаза, молча шевелит губами: «Ей сорок пять». Мы уходим в дальний конец большого зала.

– Значит, она провела вам такую же операцию? – уточняю я.

– Ага, – отвечает Игби. – Никаких больше наручников и камер. Она не может удалить устройство из сердца, поскольку оно срослось с кучей артерий и все такое. Попытайся она, даже с нашей возможностью исцеления, мы были умерли.

– О, новый друг! – раздается странный мультяшный голос откуда-то сверху.

– О, Последние боги, дайте мне сил, – бубнит Игби.

– Что, черт возьми, это было? – спрашиваю я, оглядываясь в поисках источника этого голоса.

Неожиданно я замечаю, как в мою сторону мелькает пятно света с третьего этажа.

– Плодожор, выруби питание! – кричит Игби, но дрон величиной с воробья не слышит его: не успеваю я сообразить, что к чему, как он уже кружит у моей головы.

– Привет, новый друг! Я Плодожор, а как тебя зовут?

– Эм-м-м, чего?

Игби выходит вперед и, повысив голос, повторяет:

– Плодожор, выключи питание!

Дрон, в котором я теперь узнал дрона-спутника, игнорирует его и продолжает летать вокруг моей головы.

– Я люблю заводить новых друзей! Как тебя зовут? Хочешь шутку услышать?

– Плодожор! – кричит Игби, и дрон замирает, зависнув в воздухе прямо перед моими глазами.

– О, привет Игби! – отвечает Плодожор с ноткой осторожности в компьютеризированном голосе.

– Я велел тебе выключиться.

– Но я не хочу выключаться! – мрачно отвечает дрон.

– Мне плевать, я просил тебя отключить питание, так что делай, как велят.

Желтые огни Плодожора становятся сердито-розовыми. Дрон подлетает к Игби и проецирует на его лице разъяренного огра. Эффект такой убедительный, что я теряю дар речи и могу выдохнуть только:

– О-о!

– Что такое? – недоумевает Игби. – Этот тупица что, использует свое дурацкое приложение для изменения лиц?!

Я смеюсь при виде того, как лицо огра идеально синхронизируется с мимикой Игби.

– Черт тебя дери, Плодожор, а ну отключись! – командует Игби-огр.

– Ладно! – отвечает дрон и угрюмо опускается на пол, проекция огра исчезает с лица Игби.

Огни Плодожора полностью гаснут, за исключением одного крошечного красного огонька, мигающего рядом с базой.

– Какого черта это?.. – начинаю я, но Игби перебивает меня, вытянув руку вперед.

– Плодожор, – говорит он, глядя на маленькую насекомообразную машинку, – я знаю, что ты не отключился.

Прождав несколько секунд, дрон-спутник отвечает:

– Отключился я.

– Тогда как ты можешь мне отвечать, если выключен? – требует Игби.

Дрон молчит.

– Ну?

– Ладно! – наконец, отвечает дрон. В этот раз гаснет и мигающая красная лампочка.

Я поднимаю взгляд на Игби.

– Что? – это все, что мне удается выговорить, я в полном замешательстве.

– Это, – отвечает он, вздыхая, – Плодожор.

– И… почему? – по-прежнему недоумеваю я.

– Мы используем его в наших миссиях, помимо скремблера, – отвечает Игби так, будто я должен понять, что это значит.

– Не понял?

– Я установил скремблер, так называемый преобразователь для наблюдения с радиусом в пять километров. Это в значительной степени делает нас невидимыми для Москитов и любых других технологий, с помощью которых Хэппи сканирует город, – объясняет он, используя жаргонный термин для обозначения дронов-наблюдателей. Их называют Москитами из-за размеров и писклявых звуков, которые издают их солнечные двигатели. – Но в конечном итоге нам придется выйти за пределы этого пятикилометрового радиуса, и тогда нам понадобится передвижной скремблер – Плодожор. Мы модифицировали его, внедрив функцию камуфлирования, глушилку и – если ничего не поможет – простой лазерный луч, слепящий камеры.

– Понятно, – говорю я, – а что с личностью?

– Когда-то он был детской игрушкой, ну, еще до конца света. В принципе он работает на технологии Хэппи, но нам удалось отключить его от сети. Под пытался стереть его личность, но клянусь, он становится все более и более невыносимым каждый раз, когда мы пытаемся это сделать.

– Вы двое? – уточняю я. – Ребята, которые могут без особого труда завести локомотив, не имея ключей, и заставить древний поезд ехать – не можете стереть личность игрушки?

– Заткнись! – отвечает Игби, толкая меня. – Это невозможно!

– Ага, конечно, – смеюсь я.

– Отвали, – Игби поднимает крошечного дрона и кладет его на стол. – Подойди сюда, хочу кое-что тебе показать.

Игби ведет меня к стойке, которая, должно быть, когда-то в далеком прошлом была стойкой администратора. Он перепрыгивает через нее, скользя по лакированной деревянной столешнице. Я обхожу сбоку и наблюдаю, как он снимает с пола тонкий коврик и кладет его на стул; одну за другой убирает половицы, пока, наконец, не появляется люк.

– Глянь, – зовет меня Игби, беря в руки тот же ноутбук, с помощью которого он запустил поезд в метро, и спускается по деревянной лестнице в темноту.

Я следую за ним вниз и оказываюсь в узком коридоре, который ведет куда-то вперед, но не могу разглядеть, что там.

– Что это? – спрашиваю я.

– Туда мы отправимся, если скремблер не сработает против Москитов и Хэппи придет за нами, – рассказывает Игби, экран ноутбука освещает его лицо.

Он вводит команду круглая металлическая дверь перед нами медленно раскрывается, как сложная головоломка, и, наконец, открывается целиком.

– Что… что это? – спрашиваю я.

– Комната страха, – отвечает Игби, заходя внутрь.

Я захожу вслед за ним в комнату с металлическими стенами. Она длинная и узкая, стены из толстой стали, скамейки и полки выполнены из металла. На полках стоят банки с едой и бутылки с водой, а также фонари и несколько книг. В правом дальнем углу унитаз, напоминающий металлические унитазы в Аркане.

– Сколько времени у вас на это ушло? – спрашиваю я.

– Около двух недель. Мы с Подом ее сделали. Когда мы впервые приехали сюда, было намного проще доставать припасы из города. Хэппи тогда еще не полностью мобилизовала свои войска, поэтому мы достаточно легко достали сталь и систему водопровода.

Игби наклоняется к раковине и открывает кран, оттуда в раковину стекает пресная вода.

– Это правда впечатляет! – восхищаюсь я.

– Ага, я в этом дерьме хорош, – отвечает Игби, пожимая плечами. – Нужно исправить один глюк с дверью, но в остальном это место как бомбоубежище. Здесь даже интерком есть, так что можно общаться с людьми в главном зале. – Он нажимает на кнопку на стене, и раздается щелчок микрофона.

– Будем надеяться, что эта комната нам не пригодится, – говорю я.

Игби кивает и выходит из убежища, вверх по лестнице и обратно в библиотеку. Мы проходим мимо какого-то древнего радиооборудования, которое, по словам Игби, Пандер использовала для связи с выжившими из других регионов.

– Сколько осталось выживших? – спрашиваю я.

– С каждым днем все меньше, – отвечает Игби. – Солдаты Хэппи уничтожают их сотнями, до некоторых добираются и Полоумные. Вчера смолкли Регионы четырнадцать и восемьдесят три.

Я думаю о том, что же это означает: повстанцев убивают за попытку противостоять Хэппи в ее цели уничтожить мир людей. Они умирают в борьбе против заключения Хэппи о том, что человечество – это раковая опухоль. Их убивают за то, что они осмелились существовать в новую эру машинной логики.

Мы подходим к длинному столу, посреди которого стоит один из старейших образцов техники, который я когда-либо видел за пределами музея. Это старый настольный компьютер с самой что ни на есть настоящей консолью, а рядом древний жидкокристаллический монитор.

– Ну и рухлядь, – бормочу я, подходя ближе.

– Именно благодаря этой рухляди ты жив. Так мы узнали, где тебя держат. С ее помощью Пандер пробралась в Блок, и ее радужную оболочку смогли распознать сканеры. Благодаря этой штуковине мы вытащили вас и скремблируем сигналы Москитов в радиусе пяти километров.

– Насчет этого радиуса, – спрашиваю я, – это не опасно? Разве они не могут просто атаковать центр города?

– Ох, Лука, Лука! Это колеблющийся радиус, сигнал отражается от нескольких спутников… не важно, я во всем разобрался!

Игби снисходительно улыбается и открывает на компьютере программу при помощи беспроводного пластикового устройства, которое управляет курсором на экране. Я почти уверен, что раньше это называли мышью. Консоль начинает жужжать и пищать, пока включается программа.

– Звучит так, будто сейчас взлетит, – комментирую я.

– Я много чего модифицировал, – говорит Игби, – но он все еще тупит, стараясь справиться с моими задачами. Под и Самира скоро вернутся и принесут процессор, который мне нужен, чтобы ускорить работу. И тогда мы сможем точно узнать, где Малакай и Вудс.

Я собираюсь спросить, кто такая Самира, как вдруг замечаю рядом с ПК небольшую металлическую коробку с торчащими из нее четырьмя тонкими проводами.

– Что это? – я тянусь к коробке.

Игби крепко хватает меня за запястье.

– Не трогай, – медленно произносит он. – Нельзя, чтобы он нас увидел.

– Что? Нельзя, чтобы он нас увидел? Что это значит?

– Это был единственный способ, – отвечает Игби и снова поворачивается к экрану, на котором строки непонятного кода прокручиваются сверху вниз.

– Единственный способ чего?

Игби глубоко вздыхает.

– Мы схватили одного из Носителей, из тех, со светящимися глазами. Пандер убила его, и мы достали один его глаз. Я подключил к нему этот старый компьютер, и мы храним его в этой коробке, чтобы он не увидел, где мы находимся, и не сообщил остальным.

– Это… гениально, – говорю я. – Ну то есть жестоко, но гениально.

– Я написал программу, которая может декодировать часть информации, получаемую из глаза. На это уходит много времени, а эта махина может работать только по несколько минут к ряду. Мы выяснили, что за Полоумными стоит Хэппи, что она загрузилась в мировых лидеров и что не могла приказывать причинять вред людям до недавнего времени.

– Верно, – подхватываю я, – сам это видел. На моих глазах один из Носителей приказал солдату из Совершенных застрелить другого солдата-Совершенного. Это не хорошо.

– Совсем не хорошо, – соглашается Игби. – Скоро они сами смогут наносить вред людям.

От этой мысли у меня мурашки пробегают по спине. Я стараюсь на этом не зацикливаться.

– Что еще вы узнали?

– Что они держали вас в Блоке и использовали как батареи, – продолжает Игби. – Когда мы узнали об этом, то начали планировать, как вытащить вас оттуда. На это ушло немало времени, но мы справились. Жаль, что не успели спасти Малакая и Вудса.

– Когда мы сможем выяснить, что с ними? – спрашиваю я.

– Я над этим работаю, – отвечает Игби, – но дело движется медленно, очень медленно. Последняя информация, которую мне удалось расшифровать, в основном о том, как быстро Хэппи отдала команду послать вслед за нами этот поезд в метро, при этом запрограммировав его обезвредить нас, а не убить.

– Господи, – шепчу я.

– Так мы это и сделаем, Лука. Так мы победим Хэппи.

– Это опасно? – спрашиваю я, оглядывая древний компьютер. – В смысле, Хэппи может догадаться, что вы подслушиваете ее планы?

– Нет, в этом вся прелесть этого старого компьютера – Хэппи не может его увидеть.

– А мы можем его использовать? – спрашиваю я. – Можно его использовать, чтобы, ну, не знаю, загрузить вирус в Хэппи?

Игби смеется:

– Во-первых, с помощью этой техники я могу только наблюдать и читать коды. Во-вторых, не существует компьютерного вируса, достаточно сильного, чтобы подобраться к Хэппи.

– Понятно, – отвечаю я удрученно. – У нас есть план?

Игби вздыхает:

– У нас было много планов: проникнуть в Арку, найти лекарство для оставшихся Полоумных, обыскать город и найти выживших, которые находились под «Побегом». Но мы не сможем этого сделать без армии. Мы собирались освободить и завербовать узников Блока, но несколько недель назад все они начали умирать.

– Знаю, – говорю я, – видел пустые камеры. Но как так? Я думал, что у них такая же технология исцеления, как и у нас. Они ведь участвовали в таких же испытаниях.

– Они давали заключенным Блока одно лекарство, а заключенным Аркана – другое. Думаю, так они пытались выяснить, какое сработает лучше… оказалось, наше.

Я качаю головой. Меня тошнит от одной мысли, что Хэппи использовала нас как лабораторных крыс, не заботясь о том, кто выживет, а кто умрет.

– И как мы соберем армию без заключенных из Блока?

– Нам нужны Исчезнувшие, – отвечает Игби. – Жители города, которые пропадали по двое, по трое на протяжении последних пяти лет. Мы знаем, что они где-то, но не знаем где. Без них у нас нет шансов. Мы проиграли войну еще до того, как она началась; мы не более чем последние выжившие солдаты. Все, что мы можем, это продолжать убегать, прятаться и выживать.

– До каких пор? – спрашиваю я.

– Покуда можем.

– Получается, мы должны найти Исчезнувших, иначе умрем?

– Как-то так.

– Они, должно быть, прячутся, как и мы, – отмечаю я. – Построили где-то лагерь, установили скремблеры для наблюдения.

– Нет, в том-то и дело, – отвергает мое предположение Игби, – преобразователь легко обнаружить. Хэппи знает, что мы скремблируем сигналы, но не знает откуда. Я просканировал весь регион на предмет аналогичных технологий и нашел только нашу. Где бы они ни находились, они вне сети и невидимы.

– Но их сотни, – подчеркиваю я. – В Мидуэй-Парке их были сотни… как Хэппи не нашла их до сих пор? Где они?

– Это жизненно важный вопрос.

– Лука, – разносится по библиотеке голос Пода, – рад видеть, что ты приходишь в себя после операции.

Обернувшись, я вижу, как он боком перемещается по проходу между книжными полками.

– Привет, Под, – здороваюсь я. – Как твое зрение?

– Все лучше, – отвечает он с улыбкой. – По моим оценкам, через семь-десять дней я снова смогу увидеть звезды.

– Это так здорово! – радуюсь я.

– Да, потрясающе. Похоже, чем старше рана или недуг, тем больше времени требуется для их исцеления. Хотя я и не против подождать, – говорит Под и поворачивается к Игби. – Игби, через десять минут ты и я будем штурмовать Храм Заха. Не забудь кости.

– Конечно! – улыбается Игби.

Под уходит и исчезает за дверью с надписью «ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ».

– Вы еще играете в ту игру? – спрашиваю я, вспоминая бесконечные часы, когда Под и Игби играли в свою воображаемую игру в кости, выкрикивая свои ходы через стены прогулочного двора в Аркане.

– Конечно, – отвечает Игби.

Я улыбаюсь, затем решаюсь задать еще один вопрос, который мучил меня.

– Эй, Игби, после того, как мы разбились возле Красной зоны, до того, как меня схватили, тебе удалось?..

– …отвести твою сестру в тайное хранилище?

– Да, – отвечаю я, боясь услышать ответ.

– Удалось, – отвечает Игби. – Я потратил не один час, чтобы найти его, но отнес твою сестру туда. Оставил ее с Дэй и Шион, там было еще около пятидесяти Клонов, но, Лука, ты должен кое-что знать.

– В чем дело? – спрашиваю я; страх, который, казалось, развеялся, снова вернулся.

– Единственная причина, по которой мне удалось доставить ее туда, – это восстание в Мидуэй-Парке. Потому что процентов девяносто солдат-Совершенных были там, большинство упавших дронов-наблюдателей еще не начали самовосстанавливаться. И мне пришлось оставить ее в хранилище, чтобы прийти вам, ребята, на помощь, но к тому времени битва была окончена, и мне пришлось скрываться – все больше и больше солдат-Совершенных патрулировали улицы. Лука, а сейчас мы не можем вернуться в финансовый квартал незамеченными – там сотни Москитов по всему городу. Я могу сбить их сигналы в радиусе пяти километров, но хранилище находится в двенадцати километрах к востоку отсюда. Я не знаю, как Клоны добывают еду или воду, не знаю, поймали их или… убили. Я не знаю.

Я не знаю, что ему на это ответить. Часть меня надеется: Молли добралась до хранилища, где Дэй и Шион будут заботиться о ней, помогут слезть с наркотиков, вылечат ее… Но если они застряли в этом хранилище без выхода, без источника пищи или воды, то наверняка они либо мертвы, либо их поймали.

– Их не было в Блоке? – спрашиваю я, вспоминая, что Игби имел доступ к этой информации через глаз.

– Нет, в Блоке не было никого из Клонов, – отвечает Игби.

«Она не могла выжить», – звучит в моей голове непрошенный голос.

Я собираюсь спросить Игби, верит ли он, что Молли еще жива, но меня прерывает шум из ванной, где находятся Кина и Рен, будто что-то упало на пол, а затем раздается крик.

Мы с Игби бросаемся в ванную комнату. Я добираюсь туда первым и распахиваю дверь.

Рен лежит на спине и душит Кину, которая лежит на ней сверху. Рен рычит нечеловеческим голосом, и на мгновение мне кажется, что она снова стала Полоумной. Закатив глаза, Кина безвольно опускает руки.

Я подбегаю к Рен и хватаю ее за руку, отрывая от шеи Кины.

– Отстань от меня! Уйди! – кричит Рен, и как только мне удалось разорвать ее хватку, она бьет меня дважды: сначала в правый глаз, затем в нос.

Я отступаю, Рен снова кидается на Кину.

– Что, черт возьми, за шум?! – спрашивает появившаяся в дверном проеме доктор Ортега. – Ради всего святого, я пытаюсь поспать.

Она видит, как Игби пытается оттащить Рен, и спокойно идет в дальний конец комнаты, берет шприц и вкалывает его Кине.

– Зачем вы вводите ей успокоительное? – спрашиваю я. – Это же на нее напали!

Пожав плечами, доктор хватает другой шприц и вводит его Рен. Обе девушки теряют сознание и падают на пол под действием препарата.

– Теперь я могу вернуться и поспать? – спрашивает доктор Ортега, а затем выходит из комнаты и шагает обратно к своей кровати, сложенной из книг.

– Нам придется связать Рен, пока не поймем, как ей помочь, – говорит Игби, тяжело дыша.

– Нет, – возражаю я, – мы не будем держать ее связанной. Она два месяца провела в заключении, взаперти. Мы не поступим так с ней.

– И что ты предлагаешь? – спрашивает Игби. – Просто позволять ей нападать на людей каждый раз, когда она забывает, где находится?

Я собираюсь ответить, когда из главной библиотеки раздается громкий голос Акими:

– Группа Собирателей возвращается.

Игби зовет Пода, они вдвоем быстро бегут в дальний конец ванной комнаты к дыре в стене и спускаются по лестнице в канализацию.

– Пошли, – зовет меня Игби.

Следом за ними я поспешно спускаюсь вниз, стараясь не отставать. Под и Игби уже бегут по низким узким туннелям канализации обратно к крышке люка у здания суда.

Через несколько секунд тяжелая стальная крышка поднимается, и Пандер спрыгивает в туннель.

– Ничего, – выдыхает она, засовывая древний пистолет за пояс шорт. – У нас ничего нет! Они были повсюду. Хэппи отправляет в город все больше и больше солдат.

– Что случилось? – спрашивает Игби, но не успевает он продолжить, как из люка появляется вторая девушка, и пока она осторожно спускается, я замечаю ее выпуклый живот – она беременна. Приземлившись, она убирает с глаз черные, мокрые от пота волосы. Ей около шестнадцати, и, кажется, она злится.

– Носители повсюду, и солдаты. Нам повезло, что выбрались живыми, – рассказывает она, переводя на меня сердитый взгляд. – Ты, должно быть, Лука? Много слышала о тебе. Я Самира Диб.

– О, ты Самира, – отвечаю я, в ответ беременная девушка поднимает бровь.

– Значит, ничего? – спрашивает Под. – Ни еды, ни воды?

– Ничего, – отвечает Пандер.

– А процессор? – спрашивает Игби.

– Ты понимаешь, что значит «ничего»? – уточняет Самира с, казалось бы, искренним любопытством, запихивая в рюкзак раннюю модель УЗ-винтовки.

– Ладно, – отвечает Игби, – давайте вернемся на базу и составим план.

Мы снова пробираемся через канализацию обратно в ванную комнату, где Рен и Кина все еще валяются на полу. Я поднимаю Кину и кладу ее на одну из кроватей. Под и Игби перекладывают Рен на другую.

– Ладно, мистер Сострадание, – начинает Игби, переводя взгляд с меня на Рен, – если не запирать ее, то что ты тогда предлагаешь с ней делать?

Какое-то время я раздумываю над его вопросом.

– Ей нужны время и отдых. Она пережила ад. Мы должны дать ей шанс оправиться от всего этого.

В конце концов Игби кивает.

– Ты прав, – говорит он, – отведем ее в кладовую при входе в библиотеку, подальше от всех остальных, но не будем запирать ее или связывать. Я обсужу с доктором О лечение и узнаю, какие лекарства ей понадобятся.

– Спасибо, – благодарю я.

Игби наклоняется ко мне:

– Между нами, Лука, я не особо доверяю этой сумасшедшей докторше.

– Почему?

– Сам подумай: она не дышит, и, гарантирую, у нее нет сердцебиения. В ней больше технологий, чем в Плодожоре. Она Совершенная.

– Как и Рен, – отмечаю я.

– Но Рен не умеет удалять технологии Совершенных хирургическим путем без помощи роботов. Доктор Ортега – Совершенная более высокого уровня.

На секунду кажется, что мой мозг пытается собрать воедино какую-то картину, что-то про доктора Ортегу. Такое ощущение, будто я ее знаю, словно я ее уже встречал, но где? Когда? Я отбрасываю эту мысль, списывая ее на усталость и загруженность.

– О чем ты? – спрашиваю я. – Ты же не думаешь, что она работает на Хэппи?

– Я просто смотрю на факты, – пожимает плечами Игби, – вот и все.

Под и Игби поднимают кровать Рен и несут ее через библиотеку в кладовую.

Все еще чувствуя сонливость после успокоительного и операции, пытаясь осмыслить то, что Игби сказал о докторе О, я прохожу в библиотеку и сажусь в неудобное кресло.

Новая девушка, Самира, стягивает через голову белую футболку. Оставшись в одном спортивном топе, она стоит и тычет пальцем в окровавленную дыру на футболке.

– Вот черт! – ворчит она. Опустив взгляд на свой выступающий живот, она обнаруживает неприятную на вид рану. – Черт возьми! – повторяет она. Самира идет туда, где спит доктор Ортега, берет бутылку с коричневой жидкостью, хирургическую иглу и нитки из аптечки, лежащей на полу, и, вылив немного жидкости на рану, начинает ее зашивать.

Чуть выше хмурой от сосредоточенности складки между бровями я замечаю небольшой горизонтальный шрам и понимаю, что это шрам от удаления паноптической камеры. Я оглядываю бывших заключенных Аркана и отмечаю, что у них нет шрамов, наши исцеляющие способности стерли все признаки операции по удалению паноптических камер.

Я встаю и подхожу к девушке, не зная, что сказать, пока, наконец, не решаюсь заговорить:

– Самира, верно?

– Ага, – отвечает она, не поднимая глаз, вонзая изогнутую иглу глубоко в кожу с одной стороны раны и проталкивая вверх с другой. – Зови меня просто Сэм.

– Хорошо, Сэм, – продолжаю я. – Не мог не заметить, что ты беременна. Ну, в смысле, сильно беременна и… мне кажется… ну, то есть… может, тебе не стоить выходить в город на разведку?

Самира замирает, и шуршащий звук нити, протаскиваемой сквозь кожу, прекращается в тот момент, когда она встречается со мной глазами.

– Эй, как тебе такая идея, Лука: занимайся-ка ты, черт возьми, своими делами, а?

– Эй, слушай, я лишь хочу сказать…

– Что? Забеременеть во время апокалипсиса опасно? Слава Последним богам, что ты был здесь и предупредил меня.

– Я не хотел… Я имел в виду, что…

– Круто, просто помолчи, ладно? Думаешь, я не знаю, что это рискованно? Думаешь, мне нужно, чтобы какой-то мальчишка указывал мне, что делать, а что нет?

– Нет, – отвечаю я, подавляя нахлынувшее на меня смущение, – конечно, нет. Не знаю, почему я решил, что мне лучше знать, – говорю я, виновато улыбаясь.

Сэм не сводит с меня глаз, держа нить по-прежнему натянутой.

– Чего ты хочешь? Похлопать тебя по спине за то, что дело говоришь?

– Типа того, – отвечаю я. – Все так печально?

Самира вздыхает, смеясь:

– А теперь можешь идти и садиться.

Я возвращаюсь к неудобному стулу, чувствуя себя придурком и желая повернуть время вспять.

Под и Игби возвращаются из кладовой.

– Пандер, поднимайся, – говорит Акими, высовываясь из-под купола, и натягивает веревку, с помощью которой опускается на подвешенном офисном кресле на пол.

– Отлично, – отвечает Пандер, в предвкушении подходя к месту наблюдения, – мне нужен отдых, – она тянет за вторую веревку и поднимается ввысь под самый купол, откуда начинает наблюдать за городом.

– Так, – спрашивает Игби, – и что там произошло?

– Мы пошли на склад на Брук-Стрит, – отзывается сверху Пандер. – Только шагнули внутрь, а там трое со светящимися глазами с целой армией Совершенных. Они отдали приказ, и солдаты открыли огонь.

– Мы побежали, – добавляет Сэм, сосредоточенно зашивая глубокий порез, – к старым зданиям парламента. Пандер знала про тайные туннели под ними. Мы думали, что оторвались, но они спустились за нами. Мы вышли у реки, нам удалось оторваться от них в больнице. Выждали около часа, затем вернулись. Город кишит ими.

– Нам нужен этот процессор, – шипит Игби, – нужен. Если Малакай и Вудс еще живы, это единственный способ их спасти.

– Тогда сходим еще раз, – говорю я, вставая, готовый подвергнуть себя опасности ради друзей. – Я пойду, скажи, что нужно, я достану.

Игби кивает:

– Ладно, но сделаем это честно.

– Это как? – уточняю я.

– Последний по алфавиту пойдет в город, – говорит Акими, направляясь к отделу художественной литературы.