Текст книги "Алекс Верус. Бегство"

Но порой приходится смириться с данным фактом, особенно если ты столкнулся с редким феноменом. К примеру, вроде бы обычный подросток может обнаружить в себе талант, связанный с трансформацией… Не слишком разумно ждать пять, а то и десять лет, когда кто-нибудь из горстки магов выкроит в своем распорядке свободную минутку, чтобы взять тинейджера в ученики, поэтому приходиться довольствоваться тем, что есть в наличии.

А в случае с Лоной я не мог сказать, существует ли маг с таким же про́клятым даром. Помимо прочего, Лона не была урожденным магом, поэтому выбор был простой: или я, или никто.

Итак, Лона была «зеленым» новичком… ну а я, к сожалению, я оказался неопытным наставником. Методы обучения, которые я перепробовал за последние пять месяцев, превратились в череду проб и ошибок. В основном они не дали почти никакого положительного результата. Конечно, кое-что меня обнадеживало, но два-три раза наши магические уроки обернулись впечатляющими катастрофами.

Однажды, когда я наводил порядок после очередного происшествия, меня осенило. Что, если попробовать испытать силу проклятия на различных предметах?

Само проклятие Лоны воздействует не только на живые существа, но и на неодушевленные объекты, однако в последнем случае влияние проявляется гораздо слабее. Но как мы выяснили на собственных ошибках, чем более уязвим предмет случайному воздействию, тем легче проклятие его разрушает. И мы с Лоной решили рискнуть.

Проведя несколько экспериментов, я определил самую ненадежную и хрупкую модель электрических лампочек из всех, представленных на рынке, и купил для Лоны целую коробку.

Лона отложила ленту. Сейчас она стояла посреди «гостиной» Арахны, держа в руках по лампочке. Мы расчистили пространство от мебели и отрезов ткани. Наряды, развешанные вокруг, играли яркими радужными красками. Люминесцентные светильники под сводами пещеры издавали слабое настойчивое гудение.

– Без этого никак нельзя? – спросила Лона.

– Чем лучше ты научишься управлять проклятием, тем с меньшей вероятностью поразишь того, кого не хочешь.

– Ясно. Но зачем мне нужно танцевать?

Лона переместила вес своего тела на правую ногу, выпрямленная левая нога едва касалась пола. Одна лампочка в ее правой руке находилась впереди на уровне груди, другая – на уровне пояса.

Начался третий урок латиноамериканских танцев – две предыдущие недели мы занимались в танцзале – и мне потребовался целый час, чтобы Лона приняла правильную позу.

Учить человека магии очень непросто, в особенности, если ты не имеешь возможности к нему прикоснуться.

Серебристый туман проклятия Лоны клубился вокруг нее зловещей грозовой тучей, но в области рук он сжался до тонкого слоя. К лампам прилипли мерцающие завитки – совсем немного. Лона сдерживала проклятие, не позволяя ему перекинуться на зажатые в пальцах предметы. Лампочки были весьма хрупкими, а я уже убедился, что мимолетного прикосновения сицилийского проклятия окажется достаточно, чтобы они перегорели.

– Давай, – сказал я. – Начиная сверху.

Лона закатила глаза, но послушалась.

Я обучал ее азам магии: под моим наблюдением она последовательно выполнила все действия. Серебристый туман клубился и сиял, но не подбирался к рукам, и обе лампочки светились ровно и ярко.

– Хорошо, – похвалил я Лону. – А теперь начинай выполнять основные па, а я буду давать тебе инструкции.

Лона стала ритмично двигаться: кроссовки на мягкой подошве бесшумно заскользили по каменному полу.

– А не будет ли больше толка, если я займусь единоборствами или еще чем-нибудь? – через какое-то время спросила она.

– Нет.

– Почему?

Если честно, я много думал над этим, но в итоге отверг такой вариант.

Разумеется, с некоторых пор меня угораздило влипать в крупные неприятности – и Лоне бы явно не помешало овладеть навыками бойцовского искусства, но я хотел подстраховаться. И не в моих интересах было, чтобы Лона случайно причинила вред другу… даже Мартину.

И вообще, сицилийское проклятие само по себе являлось смертоносным оружием.

– Отточенные движения человек выполняет автоматически, не задумываясь. И я не хочу, чтобы ты машинально кого-нибудь ударила. «Фонарики»!

Поколебавшись мгновение, Лона стала выгибаться попеременно влево и вправо, низко опуская одну лампу, а другую поднимая вверх к потолку.

– Но я совсем не умею танцевать! – пожаловалась она.

– «Нью-Йорк»! – скомандовал я.

Лона неохотно подчинилась, закружившись на месте.

– Ты справишься! Ты обязательно научишься танцевать. Радуйся, что ты изучаешь латиноамериканские танцы, а не средневековые крестьянские пляски.

– Какая разница, – проворчала себе под нос Лона.

Кстати, я разбирался в светском этикете. Бальные танцы я освоил, когда был учеником у Ричарда Дракха. И черные, и белые маги из высшего общества весьма консервативны. Хороший ученик должен умело фехтовать, ловко танцевать вальс и уметь пользоваться дюжиной столовых приборов во время званого обеда.

– «Веер» и «хоккейная клюшка»!

Лона замялась, вспоминая сложную фигуру, и серебристый туман моментально устремился к кистям ее рук. Лампочки синхронно моргнули, но Лона уже сориентировалась, они опять засияли ровным светом.

Спустя минуту Лона перешла к следующему па.

– Видишь? Они не…

– «Алеманс»!

Лона выполнила это па безупречно.

– Равновесие тела помогает сохранять внутренний баланс, – объяснил я. – А теперь прогоним основные движения еще разок!

Сконцентрировавшись, Лона выполнила весь рисунок. Сначала она допустила небольшую ошибку, но она не теряла сосредоточенность, и лампочки горели не мигая.

Я был очень доволен.

– Молодчина! – похвалил я. – А сейчас – задом наперед!

– Ты что!..

– И продолжай выполнять до тех пор, пока я не скажу тебе остановиться.

Лона поджала губы. Однако, хотя ей приходилось напрягаться и следить за своими руками, серебристая аура вокруг нее не дрожала. Между прочим, на прошлой неделе у меня зародилось подозрение, что способность контролировать свое проклятие определяется скорее чувствами Лоны, нежели ее мыслями: похоже, не было никакой связи между сложностью упражнений и вероятностью ошибки.

– Готово! – воскликнула Лона, трижды выполнив обратную последовательность.

– Неплохо! Приступим к вольному стилю. Ритм – прежний, но ты можешь танцевать так, как тебе нравится.

– Ты опять за свое! – фыркнула Лона, плавно выполняя основные фигуры и перемежая их собственной импровизацией.

Техника у нее была слабоватой, но двигалась она довольно-таки изящно. Лона никогда не занималась спортом, однако она гибкая от природы. И она легко учится, ей не надо ничего объяснять дважды.

– Ты должна научиться танцевать, не убивая при этом своего партнера.

Лона споткнулась, и серебристый туман вокруг нее ярко вспыхнул. Лампочки загудели и заморгали, но Лона уже взяла ситуацию в свои руки и увлекла туман, устремившийся было к кистям. Какое-то мгновение она ограничивалась элементарными танцевальными па и тяжело дышала.

– Трудновато, – наконец тихо произнесла она.

– А никто и не говорил, что будет легко. Когда ты научишься танцевать, прижимаясь к своему партнеру, но не передавая ему проклятие, ты будешь готова.

Лона продолжила осторожно выполнять упраж-нения.

– Долго еще?

– Столько, сколько потребуется.

– Мне кажется, потребуется целая вечность.

Проклятие Лоны завибрировало.

Я усмехнулся:

– Говорят, Наполеон однажды сказал своим советникам, что хочет посадить деревья на всех дорогах Франции, чтобы солдаты могли идти в тени. Советники ответили: «Но, сир, на это потребуется двадцать лет!» – на что Наполеон возразил: «Да, поэтому нужно приступать немедленно!»

Лона молчала.

– Понимаешь, если какое-либо дело потребует много времени…

– Угу.

– Как вчера прошла встреча с Мартином?

Серебристый туман вокруг Лоны всколыхнулся. Лону озарила ослепительная вспышка, сопровождаемая звоном, и обе лампочки перегорели.

Повернувшись ко мне, Лона сверкнула глазами, и я своим магическим взором увидел, как щупальца тумана потянулись ко мне.

Расстояние неумолимо сокращалось. Десять футов, пять, три… Я напрягся, но неожиданно щупальца замерли и медленно отпрянули назад. Они становились тоньше и тоньше и вскоре втянулись обратно, слившись с аурой Лоны.

– Так нечестно, Алекс, – насупилась Лона.

– На это и было рассчитано, – тихо промолвил я.

Вряд ли Лона сознательно хотела перебросить на меня проклятие.

Но она прекрасно поняла, что означали перегоревшие лампочки.

– Ты… – раздраженно начала Лона, но тотчас спохватилась.

Развернувшись, она отступила в угол, выкрутила лампочки из патронов и выбросила их в мусорную корзину. Лампы жалобно звякнули, присоединяясь к кучке своих собратьев.

Я подождал. Пусть Лона успокоится.

– На сегодня достаточно, – сказал я. – Мне нужно поговорить с Арахной. Выбирайся наружу, я тебя догоню.

Лона молча подчинилась. Хмуро проводив ее взглядом, я обернулся к Арахне и увидел, что та оторвалась от работы. Наверняка она давно наблюдала за нами, но восемь агатовых глаз казались мне совершенно непроницаемыми.

– Ладно, могло получиться и лучше.

Арахна ничего не ответила, и я вопросительно выгнул бровь:

– Что-то еще?

– А ты не очень-то уверен в себе, Алекс. Роль наставника Лоны сбивает тебя с толку, – заметила Арахна.

– Я настолько плох? – поморщился я.

– Лона не ведет себя как твоя ученица. А ты совсем не похож на мудрого мастера. – Арахна пересекла пещеру и встала рядом со мной.

Теперь ее конечности находились в дюйме от меня.

Я пожал плечами.

– Ладно, это касается только вас двоих. Что тебе удалось выяснить? – поинтересовалась Арахна, повернув ко мне голову и щелкнув клыкастыми челюстями.

Поколебавшись, я постарался не думать о Лоне.

– Один эксперт осмотрел труп баргхеста. Стопроцентной уверенности у него нет, но похоже, тварь убили, высосав из нее энергию.

Арахна даже отпрянула.

В «салоне» воцарилась тишина.

– Арахна? – наконец сказал я.

– Я… я размышляю, Алекс, – проскрежетала она.

– Хорошо. – Я положил ладони на ее передние конечности и посмотрел в глаза-бусины. – Что-то случилось, да? Ты нервничаешь.

Развернувшись, Арахна принялась медленно расхаживать по пещере. Я последовал за ней, аккуратно огибая диваны, кресла и стулья.

– Тебя тревожит то, что этот вампир или как там его… может заявиться к тебе, да? – спросил я.

Арахна молчала. Я нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

– Нет, не то. Ты боишься, что сама можешь умереть таким же образом.

Арахна снова прищелкнула челюстями:

– Ты отлично разбираешься в подобных вещах.

– За исключением проклятья Лоны, – вздохнул я. – Послушай, Арахна, скажи мне, что тебе известно, и, вероятно, я смогу тебе помочь.

Арахна резко остановилась в северном углу пещеры. Кстати, ее огромный «салон», который служит и мастерской, имеет округлую форму. С южной стороны находится выход в Хэмпстед-Хит, на северо-западе расположены примерочные кабинки, а на востоке – просторная гардеробная и складское помещение.

А вот на севере начинался проход, скрывающийся где-то в темноте.

Я прищурился и в отсвете ламп различил, что он ведет вниз – прямо к Т-образной развилке. Арахна никогда не говорила мне об этом маршруте, а я и не спрашивал.

Однако у меня уже сложилось впечатление, что тоннели уходят вглубь и переплетаются под Лондоном лабиринтом. Мне известно, что у Арахны много секретов, а под Хэмпстед-Хитом достаточно места, чтобы тоннели могли образовать разветвленную сеть.

Я с трудом сдержался, чтобы не нырнуть в проход. Я бы излазил его вдоль и поперек. Конечно, нельзя проявлять невежливость, но мне вдруг захотелось удовлетворить свое любопытство!

– Ты слышал о движении Трансцендентности? – осведомилась Арахна после паузы.

– В общих чертах, – наморщил лоб я. – Была такая группа магов-рационалистов. Они считали, что магия является промежуточным этапом в развитии человечества. Они стремились найти способ резко повысить сверхъестественный потенциал человека, превратив в магов всех и каждого.

– И что случилось потом?

Я хмыкнул.

– Они потерпели фиаско и разочаровались в своей идее. Затем разразилась война Привратных Рун, и у магов появились другие заботы. А что?

– Твой рассказ соответствует истине, но ты упустил важную деталь. Способ повышения магической силы действительно существует, и трансцендентники прекрасно об этом знали.

– Что-что?

– Тебе известен термин «сбор урожая»?

Я вздрогнул. Это процесс выкачивания магической энергии из живого мага с целью присвоения силы себе. Для жертвы «сбор» заканчивается гибелью, но нередко он становится смертельным и для самого «сборщика» и, как правило, сопровождается чудовищными последствиями.

«Сбор урожая» – самая жуткая разновидность магии, запрещенная даже среди черных колдунов, а это должно о чем-то говорить.

– Ты шутишь? Ритуал под строжайшим запретом! И, по-моему, здесь есть несостыковка! Ведь трансцендентники хотели увеличить число магов, а всякий, у кого в голове имеется хоть крупица мозгов, скажет, что «сбор урожая» сокращает их число.

– Да, – согласилась Арахна. – Они не могли извлекать сверхъестественную силу из людей. Тогда они стали добывать ее из магических существ.

Я застыл как вкопанный.

– И что произошло дальше?

– Им сопутствовал успех, – вымолвила Арахна. – Получатели приобретали силу и мощь существа, которого выпивали досуха. Однако постепенно они впадали в безумие и погибали. После определенного количества летальных исходов от проекта отказались.

Я наморщил лоб. Мне надо было переварить информацию, полученную от Арахны. В нашем сообществе есть несколько четких правил на данный счет, но они касаются только неприкосновенности самих магов. Значит, использование в качестве живого аккумулятора магических существ устроит «сборщиков» как нельзя лучше.

И маги не любят громко кричать о своих неудачах. Если эксперимент заканчивается катастрофой, они обыкновенно умалчивают об этом.

– К чему ты ведешь?

– Ходят слухи, что какой-то маг – а может быть, и не один, – вернулся к исследованиям трансцендентников. Я теряюсь в догадках, кто за этим стоит, – пробормотала Арахна и мигнула всеми четырьмя парами глаз. – Мне надо быть настороже, Алекс. Полагаю, некоторое время нам с тобой лучше не встречаться. Я хочу затаиться.

Я шумно вздохнул. Арахна прожила сотни лет благодаря своей осмотрительности и мудрости и никогда не меняла своих привычек.

При появлении опасности Арахна исчезает. Я не представляю, где она прячется, но, подозреваю, ответ нужно искать в подземной сети тоннелей.

– Ладно, если будут новости, я тебе сообщу.

– Со мной можно будет связаться еще в течение двух-трех дней, – прошелестела Арахна. – Имей это в виду, Алекс.

Ее конечности поднялись и опустились, и я решил, что так она выразила пожатие плечами.

Покидая логово Арахны, я гадал, как часто ей приходилось поступать подобным образом за свою многовековую жизнь и все ли у нее получалось. Мне никогда не доводилось слышать о семействе разумных гигантских пауков, владеющих и силой, и навыками шитья. Но магические существа, состоящие из плоти и крови, – редкость в наши дни. Вот первозданные – другое дело!

Порой у меня возникала мысль, не является ли Арахна единственной и неповторимой… но, с другой стороны, откуда она появилась? Есть ли у нее сородичи? Или в прошлом она имела иной, возможно, менее пугающий облик?

Я проследил, как черный ком земли с глухим гулом встал на место, а корни переплелись, запирая дверь, и подумал, что в гости к Арахне уже не попадешь. По крайней мере, в ближайшее время.

Меня это огорчило: в Лондоне мало по-настоящему укромных уголков, и в моем коротком списке пещера Арахны занимала одну из верхних строчек.

Лона стояла неподалеку. Я начал карабкаться вверх, выбираясь из оврага, Лона последовала за мной. Свечение серебристого тумана вокруг нее поугасло.

– Что ты собиралась сказать?

На голубом небе сияло солнце, свежий восточный ветер гнал по небу белые облачка.

Стоял сентябрь, и в воздухе чувствовалась прохлада, но в парке гуляло много народа.

Туристы и лондонцы были одеты в пальто и (по-моему, не совсем по сезону) в лыжные куртки.

– Когда? – удивилась Лона.

– Ты ведь собиралась сказать, что тебе незачем учиться контролировать свою силу, – пояснил я. – Что с тобой стряслось? Ты вроде мечтала овладеть своим даром, хоть он и является проклятием.

Лона ничего не ответила. Она просто шагала рядом со мной, поправляя рукава своей салатовой куртки. Ветер взъерошивал ее волосы.

Минуту спустя мы свернули на дорожку, ведущую на юго-восток, и продолжили наш путь.

– А может, существует другой способ, – пробормотала Лона, не поднимая взгляда.

– Например?

Лона вздохнула:

– Алекс, я начала учиться магии несколько месяцев назад. И мне тошно. Прошло полгода, а я до сих пор не могу провести тренировку без того, чтобы не совершить ошибку. У меня даже дурацкие лампочки вечно перегорают!

– Мы с самого начала понимали, что потребуется время, – заявил я. – Лона, маги тратят годы на то, чтобы научиться контролировать себя. И ты не одинока.

– Ага! Но они не убивают всех вокруг, когда делают промах, – возразила Лона. – Я-то в курсе своей проблемы, Алекс. У меня лампочки просто так не перегорают. Но я чувствую себя абсолютно беспомощной. Какая разница, если я буду убивать людей лишь иногда? Так ничуть не лучше!..

Тропинка устремлялась к холму, откуда открывался панорамный вид на окрестности. Взобравшись на вершину, мы огляделись по сторонам. Пожалуй, сейчас мы находились в наиболее живописной части Хэмпстед-Хит, где просторные лужайки полого спускаются вниз к роще и прудам на окраине парка.

Нам с Лоной было видно на многие мили вокруг. По зеленому простору бродили парочки, одиночки и шумные компании. Кое-где выгуливали собак. Надо сказать, что ландшафт на противоположной стороне от водоемов изменялся и становился еще более неровным. Огромный силуэт холма Хайгейт-Хилл четко вырисовывался на фоне неба, а за деревьями виднелись крыши домов и колокольня.

Воздух после ливня стал таким прозрачным, что могло показаться, будто до Хайгейт-Хилл буквально рукой подать, но, конечно, это была иллюзия.

Вдалеке простирались восточные районы Лондона, омытые дождем, как и весь город.

Мы с Лоной спустились с холма, свернули с тропинки и пересекли лужайку. Я уже различал впереди автостраду и слышал гул автомобилей.

– И как ты собираешься поступить? – спросил я. – Сдаться?

Целую минуту Лона не проронила ни слова.

– А может, есть другой способ? – спросила она. – Не такой утомительный и бессмысленный? Как считаешь, Алекс? Ведь я пробуксовываю.

Я резко повернулся к ней:

– Ты хочешь…

Что-то мелькнуло перед моим мысленным взором, и я сбавил шаг. Неужто меня посетило пророческое видение? Да еще такое страшноватое!

Пророчество требует строгой умственной дисциплины, и практически любой предсказатель, которому приходится много времени проводить во враждебной обстановке, по необходимости осваивает это искусство. Прорицатели обладают способностью заглядывать в будущее, но мы, грубо говоря, можем обозревать только одно событие. Поэтому мы учимся распознавать контуры самых важных событий, воздействующих лично на нас – вроде внезапных перемен или опасностей, после чего приучаем свой разум постоянно в подсознании краем глаза присматривать за непосредственным будущим. Процесс подобен периферийному зрению: подробности не видны, но если что-то должно произойти, это чувствуется в достаточной степени, чтобы повернуть голову и присмотреться внимательнее.

Итак, я просканировал будущее.

Кто-то собирался выстрелить мне в череп – причем ровно через восемь секунд.

А потом придет черед Лоны.

– Лона! – Я постарался говорить спокойно, хотя сердце бешено заколотилось, накачивая мой организм адреналином. – Сейчас в нас выстрелят! По моему сигналу отпрыгиваем направо и прячемся.

Лона заморгала.

– Подожди, что ты…

Где-то на вершине Хайгейт-Хилла прогремел выстрел, и ко мне со сверхзвуковой скоростью устремилась пуля.

Глава 4

Вообще-то маги не пользуются огнестрельным оружием. Они скажут, что пушки грубы и примитивны. Что ж, отчасти так и есть: в то время как под рукой у магов имеются целые библиотеки заклинаний и прочих магических штучек, оружие способно только убивать. Однако маги склонны упускать из вида кое-что: то, что с оружием шутки плохи.

Если нацелить винтовку или пистолет в нужную точку и нажать на спусковой крючок, может погибнуть человек – и все, конец истории.

Вероятно, это выглядит по сравнению с боевой магией не столь впечатляюще. Маг огня способен испепелить противника, маг жизни одним прикосновением остановит сердце своего врага, а маг воды оставит после соперника мокрое место. Однако, если разобраться, это мишура и ненужные излишества.

Мертвый, он и есть мертвый.

Но заклинание, как правило, одерживает верх над пистолетом, как раз в момент прямого противостояния лицом к лицу. Отмечу, что заклинания универсальны: маг может почти молниеносно отразить практически любую угрозу. Но ему требуется лишняя доля секунды, иначе ему несдобровать.

Ну а выстрел в спину может погубить даже самого подкованного мага! Если пуля пробила твою грудную клетку, уже не имеет особого значения, какой ты крутой.

Если бы я был первозданным магом, то умер бы еще в парке. Но я – прорицатель. Хотя я и не способен воздействовать на мир физических вещей, кое-что у меня получается вполне прилично: я распознаю западню.

– Беги! – крикнул я Лоне, метнулся в сторону и пригнулся.

Спустя мгновение снайперская пуля просвистела над моей головой.

Надо сказать, это был весьма характерный звук, который, услышав его хоть раз, невозможно забыть. Сперва раздается пронзительный щелчок перехода через звуковой барьер, и тотчас появляется повторяющееся эхо звуковых волн, порожденных стальной горошиной.

У меня внутри все обрывалось, хотя умом я понимал, что оказался везунчиком. Ведь меня даже не задела пуля, выпущенная из снайперской винтовки, и я сумел насладиться ее характерным свистом.

Кстати, пуля опережает звуковую волну, а если попадает точно в цель, жертва умирает еще до того, как услышит звук выстрела.

Я рванул что было сил, пересекая лужайку под углом. Время поджимало, и я не мог себе позволить оглянуться на Лону. Оставалось только надеяться на ее сообразительность и инстинкты. Ну и на то, что она послушает моего совета.

Мои ноги со свистом рассекали траву, и, просканировав грядущее, я увидел, что до счастливого финала еще далеко.

Местность была холмистой, но я сообразил, что вряд ли успею добраться до укрытия.

Снайпер выстрелил еще раз, я сгруппировался и покатился по земле. Очередной сухой треск ударил меня по ушам: пуля опять просвистела надо мной и ушла в высокую траву. Вскочив на ноги, я побежал прочь, не разбирая дороги.

Краем глаза я заметил, что на склоне ближайшего холма росло старое кряжистое дерево. Если мне удастся до него добежать, я спасен. Я почувствовал, что снайпер не намерен упустить добычу из вида, однако теперь у меня было преимущество. Пулям требовалось примерно полсекунды, чтобы долететь до меня. Вроде бы – совсем немного, однако в бою это изрядный промежуток времени. Я знал, что снайпер нацелился мне в спину. Как только киллер нажал на спусковой крючок, я резко затормозил – и бинго! – пуля вновь просвистела в воздухе, не задев меня.

А последний выстрел оказался и вовсе безобидным, поскольку к тому моменту я нырнул за дерево и рухнул наземь.

Я распластался на траве, чувствуя гулкие удары сердца. Ветки и желуди впились мне в руки, но мне было наплевать.

Светило яркое солнце, погода была просто прекрасная, и звуки выстрелов потонули в городском шуме. Глядя на меня, никто бы не подумал, что меня только что пытались убить.

Я находился примерно посреди склона. Отсюда хорошо просматривались пруды и рощица у подножия холма. Правда, для того чтобы добраться до нового укрытия, я должен был сперва пересечь более ста ярдов открытого пространства.

Я принялся озираться по сторонам. Удивительно, народ, гуляющий в парке, похоже, почти ничего не заметил. Лишь какая-то супружеская пара оглянулась, ища источник необычных звуков, да женщина с собачкой прикрыла глаза козырьком ладони. Остальные так и не поняли, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

Я встал на четвереньки и максимально осторожно выглянул из-за ствола дуба, скрывающего меня от снайпера.

Где же Лона? Я не увидел ее. Наверное, она тоже спряталась, подумал я. Вот и отлично.

И я погрузился в размышления. Снайпер стрелял с Хайгейт-Хилла. Я покосился на гигантский холм, возвышающийся в полумиле. Снайпера я, разумеется, не увидел. Ну и ладно, возможно, он переместился еще куда-нибудь…

Деревья, дома, постройки – тысяча мест, где можно схорониться, и отовсюду – прямая линия прицела – через долину и до холма, где я сейчас и застрял!

Мой дар предвидения предупредил меня как раз вовремя. Я тотчас спрятался за дуб и услышал жутковатый свист: пуля прошила воздух совсем рядом со мной.

Незадачливый киллер все же оказался превосходным стрелком.

В конце концов, я решил, что лучше не пытаться бежать. Внизу простиралась зеленая лужайка, и я не собирался испытывать свое везение. Прижавшись к старому стволу дуба, я набрался терпения…

Прошло десять секунд, двадцать. Как долго убийца будет держать под прицелом дерево? Он не мог ждать вечно: чем дольше он будет оставаться на боевой позиции, тем выше вероятность того, что его обнаружат. Тридцать секунд. Сорок. Я мысленно прыгнул в будущее, и оторопел. Оказывается, если высуну голову из-за дерева, то даже не получу пулю в лоб! Быть может, снайпер слинял?

Но нет, надвигалась новая атака, и на сей раз…

У меня глаза вылезли на лоб. Он собирается выстрелить в меня… из ЧЕГО?

Я рывком выскочил из-за дерева и распластался на траве. Когда я упал, что-то промелькнуло в поле моего зрения, оставляя за собой красноватый светящийся след, ударило в землю и взорвалось.

Надо сказать, что грохот был поистине адский. Я находился меньше чем в пяти ярдах от места взрыва. У меня сразу заложило уши, а в голове раздался противный тонкий звон.

Ударная волна прошлась по моим рукам и ногам, но прочный дуб выдержал атаку, однако пострадал: осколки глубоко впились в древесную кору. На меня дождем посыпались листья и мелкие ветки. Я временно оглох, но знал, что снайпер собирается сделать новый выстрел.

Я незамедлительно заполз на карачках за дерево, молясь, чтобы киллер не успел взять меня на мушку.

Я лежал неподвижно, дожидаясь, когда мои барабанные перепонки придут в норму. Земля была теплой, и в двадцати футах от меня, где взорвалась граната, чернело выжженное пятно. Я лихорадочно изучил будущее, проверяя, прилетит ли вторая граната.

Но нет. Смерть мне пока не грозила.

А люди, гуляющие в парке, по-видимому, перепугались. Пусть лондонцы и не очень хорошо различают звуки выстрелов, но, черт возьми, мало у кого возникнет желание оставаться на линии огня, в особенности когда по жертве палят из реактивного гранатомета.

Постепенно, по мере того как ко мне возвращался слух, я понял, что новых атак не предвидится. Я приподнял голову, готовясь спрятаться в любой момент.

Ничего не произошло. Кору дерева испещряли глубокие оспины от осколков.

Я просканировал ближайшее будущее, проверяя, случится ли что-нибудь, если я покину укрытие, но ничего плохого не увидел. Я вновь сделал тщательную проверку, затем еще одну… Грядущее, расстилающееся передо мной, оказалось свободно от выстрелов из огнестрельного оружия.

Киллер скрылся.

Поднявшись на ноги, я рысцой побежал вверх по склону. Заглянув на пару минут вперед, я нашел тот вариант, в котором встречаюсь с Лоной, и соответственно подправил свой маршрут в настоящем. Мой организм буквально гудел от избытка адреналина, и первую сотню ярдов я преодолел с приличной скоростью, после чего наступила запоздалая реакция, и я вдруг почувствовал себя так, словно пробежал марафон. Я с огромным усилием передвигал ноги до тех пор, пока впереди из зарослей не показалась Лона. Когда она меня увидела, у нее на лице появилось облегчение и она что-то сказала, но я ничего не расслышал.

– Что? – Я покачал головой. – Извини. Уши. Быстро иди за мной!

Я попытался бежать. Лона поспешила за мной, разрываясь между желанием подойти поближе и необходимостью держаться от меня на расстоянии.

– Алекс, ты в порядке? – прокричала она с тревогой в голосе.

– Да! Шевелись, Лона!

Я опять подправил нашу траекторию так, чтобы избегать любопытных зевак, которые решат остаться в парке.

К месту взрыва стекалась толпа, но нам удалось беспрепятственно улизнуть.

Слух вернулся ко мне, когда мы добрались до Парламентского холма: до меня донеслось отдаленное завывание сирен полицейских автомобилей и «Скорой помощи».

Мы с Лоной быстренько спустились вниз, обогнули стадион и направились на юго-запад. Лишь когда мы пересекли по мосту железнодорожные пути и оставили Хэмпстед-Хит позади, я позволил себе расслабиться.

– Что случилось? – спросила запыхавшаяся Лона.

– Нас пытались убить, – мрачно ответил я. – Точнее, сначала киллер хотел расправиться со мной, а потом приняться и за тебя. Прими мои поздравления, Лона! Добро пожаловать в мир магии. Ты пережила первое покушение и уцелела!

– Нас пытались застрелить?

– Ты права.

Я поежился при мысли о том, как близок был к смерти. Магия предвидения замечательна тем, что позволяет избежать опасности, однако она в ярчайших подробностях показывает любые потенциальные варианты развития событий. Уклоняясь от выстрелов, я отчетливо видел, что произойдет, если я не увернусь от них, и был вынужден наблюдать за тем, как меня в клочья разрывают летящие пули. Зрелище впечатляло и пробирало до самого нутра, так что сейчас я был на грани сильнейшего нервного срыва.

Я засунул руки в карманы, чтобы унять дрожь.

– Снайпер целился с Хайгейт-Хилла, с противоположной стороны парка.

– Нам не нужно… – Лона замялась.

– Нет смысла, – покачал головой я. – Он уже за много миль отсюда.

– Кто?..

– Понятия не имею.

Лона умолкла. Мы шагали в сторону Кэмден-Тауна, выбирая, конечно, не главные городские артерии, а переулки.

Я чуть-чуть успокоился и принялся мысленно перебирать тех магов, кому я перешел дорогу или помешал каким-либо образом. У меня быстро закончились все пальцы на руках, и я решил ограничиться теми, кого разозлил совсем недавно. Список возглавили двое: Морден и Левистус.

Пять месяцев назад я помимо воли принял участие в охоте на реликвию Предтечи, могущественный насыщенный предмет – так называемое «веретено судьбы». Левистус хотел, чтобы я достал ему артефакт и (как я выяснил на собственной шкуре) не собирался оставлять в живых свидетелей своей причастности к этому делу. Морден тоже стремился заполучить «веретено», и, как ни странно, он также не хотел оставлять никого, кто мог бы ткнуть в него пальцем. Что касается меня, мне не было особой разницы до того, кому достанется артефакт, но зато я просто мечтал остаться в живых.