Текст книги "Призыв"

Кори, вероятно, подумала бы так и сама, если бы не знала Уиллера и сама не слышала, как он говорил со своей паствой; не существовало никакого способа правдоподобно имитировать это сверхъестественное воодушевление, эту способность вызвать ликование и страх, которой он обладал.

И так было всю эту неделю, только что поняла она.

Они добрались до машины, Кори достала ключи из сумочки и открыла дверцу машины для Анны.

– Иисус действительно говорил с пастором? – спросила дочь.

Нет не говорил, хотелось ответить Кори, но она поняла, что не сможет лгать дочери.

И почему бы ей хотеть лгать?

– Да, говорил, – ответила девочке мать.

Она обошла машину и подошла к водительской дверце. Анна дотянулась до замка со своего места и отперла дверь.

– Иисус страшный? – спросила она.

– Перестань задавать так много вопросов.

Анна упрямо сложила руки на груди.

– Отлично. Тогда я спрошу у папочки.

Кори вздохнула.

– Нет, Иисус не страшный. Иисус добрый. Иисус любит тебя.

– Как песнопения?

– Да. – Кори включила мотор.

– Ты не хочешь, чтобы я спросила у папочки, правда?

– Нет. Я не думаю, что нам следует говорить об этом папочке. У него сейчас там много дел и… я просто не хочу, чтобы ты рассказывала ему о том, что поведал нам пастор. Я скажу папочке, когда придет время, ладно?

– А если он меня спросит?

– Он тебя не спросит.

– Ты хочешь, чтобы я лгала папочке?

– Нет, я не хочу, чтобы ты лгала, – сказал Кори раздраженно. – Анна, пристегни ремень.

– Иисус страшный, разве нет?

Они отъехали от тротуара.

– Мамочка?

– Я не знаю, – призналась Кори. – Может быть, да.

Зазвонивший телефон разбудил Роберта в самой середине сна.

Он был единственным живым существом на Земле и бродил по бесконечной пустыне, переступая через мертвые высохшие тела мужчин и женщин, детей и домашних животных. Он старался смотреть не под ноги, а на далекий плоский горизонт, потому что знал, что если посмотрит вниз, то увидит тысячи пустых глазниц, уставившихся на него.

Звонок телефона спас его, вытащив из этого адского мира, и он почти сразу снял трубку, мгновенно проснувшись. Посмотрел на светящийся в темноте циферблат часов и отметил время. Десять сорок. Он спал всего двадцать минут?

– Картер слушает.

– Шеф? – Это был Стю.

– Да. В чем дело?

– Какие-то вандалы разгромили кладбище.

– Ради всего святого, ты разбудил меня из-за этого?

– Я…

– Тебе не обязательно звонить мне всякий раз, когда какой-нибудь пьяный подросток споткнется о могильную плиту…

– Могилы были раскопаны.

Роберт сел и отбросил одеяло.

– Могилы? Несколько?

– Много.

– Я встречусь там с тобой в пять.

Роберт повесил трубку, надел брюки, натянул все еще застегнутую рубашку – он просто стащил ее через голову, когда ложился спать, – и быстро пригладил волосы рукой. Потом обулся, схватил с комода ключи и бумажник и поспешил на улицу, на ходу пристегивая кобуру. Когда Роберт тронулся, в зеркале заднего вида он видел облако пыли, поднятой покрышками его машины и подсвеченной красными габаритными огнями.

Патрульная машина Стю была уже на кладбище, припаркованная прямо напротив кованых ворот, и Роберт знал из переговоров по радио, что Тед тоже был с ним. Красно-синие мигалки были выключены, но прожекторы на патрульной машине были направлены на кладбище; они освещали все, что располагалось непосредственно за воротами, и создавали странную иллюзию плоского пространства. В лучах мощных галогенных ламп кладбище было похоже на театральную декорацию – из-за слишком резкого контраста света и теней, мешавшего разглядеть и оценить причиненный ущерб через пыльное ветровое стекло.

Роберт остановился рядом с машиной Стю, открыл дверцу и вышел из автомобиля. И выдохнул:

– Боже мой…

Все могилы были раскопаны и осквернены. Ни один участок не остался неповрежденным. Газоны за забором, прежде ровные и ухоженные, теперь представляли собой хаотическое чередование ям и куч вырытой земли. Многие могильные плиты были разбиты или перевернуты, везде были разбросаны открытые гробы и их обломки; кости и разлагающиеся останки лежали на деревянных досках и на камнях, полузасыпанные землей. Одна рука скелета свисала с низких ветвей единственной росшей на кладбище пустынной акации и казалась нелепой имитацией в стерильном свете галогенных ламп.

Роберт включил прожекторы и на своей машине и направил их свет левее, на еще неосвещенный участок. На кладбище не было никакого движения и никаких признаков присутствия Стю или Теда, но, оглядевшись, он заметил силуэты двух полицейских в освещенном дверном проеме дома кладбищенского смотрителя на другой стороне улицы. Повернувшись к кладбищу спиной, ступил на гравий, громко хрустевший под каблуками его ботинок, и подошел к дому. Позади Стю и Теда Роберт разглядел внутри дома Ли Хилмана – кладбищенского смотрителя. Старик выглядел встревоженным, он нервно переминался с ноги на ногу и, не осознавая этого, все время гладил рукой дверной засов.

Роберт дошел до бетонной дорожки. Как нередко бывает с одинокими стариками, Хилман упорно покупал и носил вещи, соответствовавшие последним веяниям моды, и именно поэтому выглядел еще более жалко и нелепо, чем если бы донашивал то, что было модно во времена его молодости. Роберт всегда немного жалел его, потому что старик никогда не казался ему счастливым и приспособленным к жизни человеком, а сейчас эта жалость еще больше усилилась.

– Джентльмены, – Роберт кивнул в знак приветствия, поднимаясь на крыльцо.

– Я не знаю, как это могло произойти! – сказал Хилман. – Господом клянусь! – Его голос звучал выше, чем обычно, старик говорил быстро, и Роберт понял, что он не только встревожен, но и сильно напуган.

– Что произошло?

Стю закрыл блокнот, в который только что что-то записывал.

– Он говорит, что запер ворота в девять, как обычно, и все было хорошо. Он покричал и посветил фонариком, чтобы убедиться в том, что никого случайно не запер на кладбище, а потом отправился домой. Там принял душ, а когда подошел к окну, чтобы задернуть шторы, заметил, что кладбищенские ворота открыты. Старик оделся, перешел улицу и, увидев раскопанные могилы, позвонил в полицейский участок.

– Именно так все и произошло!

– Всего за один час? Все эти могилы были раскопаны всего за один час?

– Господом Богом клянусь, все было нормально, когда я запирал ворота в девять.

– Пойдем и посмотрим, – сказал Роберт.

Стю согласно кивнул.

– Мы ждали вас.

– Вы хотите, чтобы и я пошел? – спросил сторож. – Можно мне остаться здесь?

– Мы бы хотели, чтобы вы пошли с нами, мистер Хилман.

Старик кивнул, не осмеливаясь спорить, закрыл и осмотрел дверь.

Четверо мужчин во главе с Робертом перешли улицу.

– На кладбище есть какое-нибудь освещение? Мы попросим по радио привезти мощные переносные прожекторы, но до того, как они появятся, я бы не хотел посадить наши батареи.

– У нас есть лампы, но не очень сильные. Не такие сильные, как ваши.

– Все равно включите их, а мы будем использовать прожекторы машин по очереди. – Он кивнул Стю. – Выключи свои.

Роберт и Тед стояли у кладбищенских ворот, пока Стю бегал к патрульной машине, а Хилман, опустившись на колени, возился с черным шкафчиком, в котором находились выключатели освещения. Под этим углом высокие кактусы-сагуаро, росшие снаружи ограды кладбища, касались пришельцами-часовыми, стоявшими по стойке смирно.

Галогенные фонари патрульной машины внезапно погасли, и теперь единственным источником света были прожекторы машины Роберта, светившие в сторону от ворот. Теперь мощный белый свет освещал только левую часть кладбища, и от этого его бо́льшая по размеру правая часть казалась еще темнее. В тенях скрывались еще более черные тени – странные пятна мрака среди мусора и обломков. Через секунду включились лампы на кладбище. Они в самом деле были слабыми, как и предупреждал Хилман, находились через равные интервалы на заборе и освещали слабым желтым светом лишь отдельные куски территории.

Роберт медленно вошел через кованые железные ворота на кладбище.

Все это – за один час? В такое было трудно поверить, но он не сомневался, что Хилман говорил правду. Кем бы ни был смотритель, но он не был лжецом.

Вот что так пугало.

Роберт внимательно осмотрелся, пораженный тем, как тщательно потрудились осквернители могил. За время, прошедшее с того момента, когда Хилман запер ворота, и до того, как он позвонил в участок, была раскопана почти сотня могил, а останки тел из них выброшены на землю.

Перед ним на куче земли были разбросаны фрагменты детского скелета.

Полуразложившееся тело старика лежало на боку, сложенное пополам.

Роберт продолжал идти вперед, обходя ямы и холмики земли, Тед и Стю следовали за ним. Стю принес из машины ручной фонарь и светил то в одну, то в другую сторону. Самым ужасным было то, что Роберт узнал некоторые из трупов. На холмике из комьев земли он увидел Коннора Питмана. Контуры его молодого лица были еще различимы, несмотря на явные следы разложения, сохранились даже клочья волос – пародия на его прежние длинные светлые локоны. Когда мальчик умер от неожиданного сердечного приступа прямо на школьном стадионе, Роберт приехал вместе со «Скорой помощью» и помог погрузить тело на носилки.

Тогда мертвое тело Коннора показалось ему всего лишь пустым сосудом, из которого упорхнула душа. Но сейчас, глядя на его труп и ставшее страшной маской лицо, лишь напоминавшее того, кто когда-то был живым подростком, Роберт был поражен тем, как мало изменений на самом деле принесла смерть. Он поймал себя на омерзительной мысли, что, возможно, души вообще не существовало, не было этой мистической невидимой сущности человека, покидающей тело в момент смерти. Возможно, то, что делало людей живыми существами, умирало, когда умирало тело, и просто покоилось, использованное и бесполезное, вместе с разлагающимися останками своего биологического хозяина.

Роберт посмотрел в другую сторону и увидел Путтера Филлипса, Лавинию Булфинч и Терри Финана. Самым душераздирающим для него было обнаружить Салли Хикс. Скорее даже ее голову. Салли умерла от сердечного приступа несколько лет назад, и семья настояла на том, чтобы ее хоронили в открытом гробу. Ему не хотелось это признавать, но тогда, мертвая, она выглядела почти так же хорошо, как живая. Теперь ее голова лежала на боку около агавы: кожа отслоилась полосами, почерневшие губы были приоткрыты, и некогда прелестный рот застыл в вечном насмешливом оскале.

В темноте слышались какие-то негромкие шорохи и постукивания – Роберт не знал, то ли эти звуки производили ящерицы и жуки, то ли легкий ветерок, дувший с севера. Он знал, что ветер был недостаточно сильным, чтобы унести запах смерти, разложения и химикатов, использовавшихся для бальзамирования трупов, – запах, висевший удушливым облаком над кладбищем. Он, Стю и Тед – все они зажали носы руками, но это мало спасало от удушливого смрада. Стю, находившийся слева от него, постоянно сплевывал. Тед закрыл глаза, пытаясь не поддаваться запаху, но вскоре его затошнило, он наклонился, и его вырвало рядом с колючим кактусом-чола.

Роберт сам чувствовал позывы рвоты, но заставил себя сдержаться. Он обернулся в поисках Хилмана и увидел, что смотритель все еще стоит в воротах рядом с одной из ламп. Шериф хотел уже вернуться к старику, когда посмотрел вниз на щепку красного дерева, отколовшуюся от одного из сломанных гробов, и вдруг осознал, что все могилы были раскопаны.

Абсолютно все.

Он мгновенно повернул голову налево, и его глаза легко отыскали знакомое место, несмотря на то, что топография кладбища изменилась. Там, в дальнем углу, рядом с двумя гробами виднелся разбитый скелет, частично прикрытый истлевшей тканью.

Папа и мама.

Роберт сделал шаг в направлении той части кладбища, но остановился. Все еще зажимая пальцами ноздри, сделал глубокий вдох и почувствовал запах смерти. Он не хотел подходить ближе. Он не хотел смотреть. И без этого знакомые и живые образы родителей, которые он с любовью хранил в памяти, стали вытесняться жутким видом двух жестоко вывернутых из могил трупов в темном углу разгромленного кладбища.

Роберта била дрожь. Святая память о родителях, достоинство их смерти, право на неприкосновенность его собственных чувств – все это было нарушено, и его страх сменился гневом и возмущением. Кто бы ни сделал это – он ответит сполна.

Роберт знал, что должен позвонить Ричу и сообщить ему о том, что произошло, но не хотел звонить брату. Он хотел защитить его от всего этого, пощадить его, хотя знал, что это невозможно.

Роберт закрыл глаза. Когда они были еще маленькими – ему десять лет, а Ричу пять, – он нашел однажды утром труп их кокер-спаниеля в канаве перед домом. Роджера, очевидно, сбила машина, и он сумел уползти с дороги в канаву, где и умер той ночью. Бело-чёрная шкура пса была покрыта пятнами засохшей крови, такой красной, что она была похожа на кетчуп, а на дороге осталась полоса крови и грязи – там, где ползла собака.

Роберт тяжело воспринял гибель Роджера. Ему хотелось побежать в дом и сказать маме и папе, чтобы они как-то все уладили, но он знал, что в этот раз уже ничего не исправишь и родители не смогут помочь. И Роберт сидел на краю канавы и плакал, горюя о Роджере, о себе, о родителях и больше всего – о Риче, который любил эту собаку больше всего в мире.

Он похоронил собаку сам, не сказав об этом родителям, не сказав Ричу, предпочитая, чтобы они думали, будто Роджер просто убежал. В то утро он забросал безжизненное, покалеченное тело пса ветками и опавшими листьями, а ночью вернулся к нему снова и поднял тяжелое костлявое тело; запекшаяся кровь липла к его рукам. Роберт отнес собаку в пустыню и упокоил пса под очень высоким кактусом-сагуаро, где заблаговременно выкопал яму.

Он так и не сказал никому правды. Родители и Рич остались навсегда уверенными в том, будто Роджер просто убежал и не вернулся, потому что нашел себе другую любящую его семью. Они никогда не переставали надеяться, что Роджер может вернуться, что однажды они столкнутся с ним где-нибудь в городке или услышат его лай, проходя мимо какого-нибудь двора; годами они наведывались в маленький загон за ветеринарной клиникой, куда привозили потерявшихся животных, но, конечно, так и не нашли собаки. Роберту удалось спасти их от ужасной правды о гибели Роджера.

Но на это раз он не мог уберечь Рича.

Роберт открыл глаза и посмотрел на своих людей. Тед выглядел особенно потрясенным, и Роберт вспомнил, что у молодого патрульного несколько лет назад скончалась мать. Она, без сомнений, была одним из расчлененных трупов, разбросанных по кладбищу.

– Тед? – спросил он. – Ты хочешь надеть респиратор?

Патрульный, отказываясь, покачал головой.

– Я в порядке. – Он пригладил свои короткие каштановые волосы. – Кто, как вы думаете, мог сделать такое?

– Я не знаю, – признался Роберт.

Стю посмотрел на них, светя фонариком себе под ноги.

– С чего мы начнем? Я имею в виду, попробуем снять отпечатки пальцев с надгробий?

– Попытаемся найти отпечатки протекторов на дороге. Соберем образцы почвы. Должны быть следы ног. Кто бы это ни сделал, ему нужно было здесь ходить. Он должен был где-то ступать по земле.

– Если только он не летал. – Голос Стю был спокоен.

– Прекрати говорить глупости. – Роберт смотрел то на Стю, то на Теда.

Оба были бледны и напуганы. Они еще дети, понял он. Черт подери, из его людей только у него и Бена был какой-то жизненный опыт. Остальные – просто младенцы, заблудившиеся в лесу.

Возможно, он их чрезмерно опекает. Такие же молодые полицейские в бедных районах больших городов каждый день сталкиваются и не с такими вещами. Но Роберт не был знаком лично с копами из больших городов. Для него они были безликими мужчинами в синей униформе, как полицейские в телесериалах, – лучше подготовлены, более зрелые и компетентные, чем его люди. Роберт знал Стю и Теда. Они были хорошими парнями и хорошими копами – хорошими для маленького городка. Но они никогда не сталкивались с подобными ситуациями.

С другой стороны, и сам он с ними не сталкивался.

– Что мы будем делать с этими телами? – спросил Хилман сзади.

Роберт повернулся лицом к смотрителю. Он почувствовал усталость и понял, что скоро наступит полночь.

– Когда закончим расследование, наймем людей, которые снова выкопают могилы и захоронят останки.

– Как мы догадаемся о том, кому они принадлежат?

– Близкие приедут и помогут идентифицировать останки. Если это не сработает и нынешнее местоположение этих останков тоже не поможет, нам придется проводить индентификацию по зубам и записям дантистов. – Он кивком указал на угол кладбища. – Мои родители вон там.

Никто не нарушил молчания.

Роберт наклонился, чтобы осмотреть тело, находившееся к нему ближе всего, – древний скелет с остатками платья. Он обратил внимание на левую бедренную кость. Она была сломана пополам. Нахмурившись, Роберт подозвал Хилмана.

– Так обычно бывает? Кости часто так ломаются?

Смотритель опустился на колени и, прищурившись, стал разглядывать ногу скелета.

– Я честно говоря, не знаю. Моя работа – присматривать за кладбищем. Я ничего не знаю о телах.

– Может быть, кость сломалась, когда тело выпало из гроба? – предположил Тед, но Роберт несогласно покачал головой.

– Я так не думаю. Посмотри на положение скелета. Его вынули из гроба и специально положили здесь. Нога даже не согнута. Каким образом кость могла сломаться?

Стю забрался на небольшую кучу земли поблизости.

– Идите сюда, – позвал он.

Все подошли к нему. Он осветил фонариком бедренную кость еще одного скелета. Она тоже была сломана.

– Похоже, в этом есть система.

Луч фонарика переместился и осветил еще один труп, лежавший у открытого гроба по другую сторону холмика земли.

Хилман выдохнул:

– Иисусе!

Роберт быстро шагнул вперед, чуть не поскользнувшись на кучке земли, другие последовали за ним. Тело у его ног, хотя и было полностью одето и, очевидно, предано земле недавно, было сморщено и съежилось, причем, что особенно неприятно и странно, походило на обескровленный труп Мануэля Торреса. Такая же сморщенная пергаментная кожа, присохшая к черепу, такие же высохшие тонкие губы, из которых торчали казавшиеся очень крупными зубы. Это был Калеб Петерсон, понял Роберт. Он забыл о том, что старика Калеба похоронили на прошлой неделе. Он читал об этом в газете, но не был близко знаком со старым горняком и не пошел на похороны.

Только Калеб выглядел так, будто скончался несколько десятков лет тому назад, а не несколько дней.

Роберт осторожно потрогал труп пальцем. Кожа, к которой он прикоснулся, была сухой и непрочной. Вампир почуял свежее мясо.

Роберт прогнал эту мысль.

– Тед, – сказал он. – Свяжись по радио с участком. Я хочу, чтобы Джад приехал сюда с камерой. И Вудс пусть приедет. Я хочу получить заключение врача.

– Да, сэр.

– И узнайте, могут ли нам помочь пожарные.

– Вам не захочется это слышать, – тихо сказал Стю. – Но я думаю, это был вампир.

Хилман испуганно кивнул.

– Я тоже так думаю.

– Не говорите глупостей.

– Глупости? Все это место перекопано, и всего за час. Тело мистера Петерсона было высосано досуха.

– Тогда вампир насосался бальзамирующего состава.

– Все эти кости переломаны, потому что он хотел добраться до костного мозга.

Роберт старался, как мог, сохранять бесстрастное выражение лица.

– Мы здесь всего десять минут, еще даже не начали расследование – и уже делаем выводы. Идиотские выводы, должен я добавить.

– Вам не кажется все это странным? Мистер Торрес…

– Да, это странно. Но мы не знаем, кто это делает, и, пока не узнаем, я хочу, чтобы вы держали рот на замке. Слухов и так будет достаточно. Я не хочу, чтобы их источником стало полицейское управление. Вы это поняли? Если у вас есть какие-то теории, держите их при себе.

– Вы собираетесь рассказать вашему брату?

Роберт сверкнул глазами.

– Да, собираюсь. Я думаю, у него есть право знать, потому что его родители лежат здесь, выброшенные из могил.

Стю опустил глаза.

– Извините. Я просто имел в виду, поскольку он работает в газете и все такое…

– Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду. Итак, если ты не справишься с расследованием и будешь все сваливать на монстров, я вызову сюда Стива, а ты засядешь в кабинете.

– Я справлюсь.

– Надеюсь на это. – Роберт посмотрел на молодого офицера полиции, вздохнул. – Пока мы ждем, почему бы тебе не взять показания у мистера Хилмана?

– Почему у меня? Я подозреваемый? Богом клянусь, я не делал этого!

– Вы не подозреваемый, но вы единственный, кто похож на свидетеля. Нам просто нужно записать, что вы видели и когда.

Старик моргнул.

– А ладно.

Роберт стоял рядом с обезвоженным телом Калеба и пустым гробом, пока Стю со стариком-смотрителем возвращались через кладбище к дому старика.

Искал костный мозг – логичная мысль.

Роберт снова с содроганием посмотрел на обтянутое кожей ухмыляющиеся лицо мертвеца.

Где-то далеко завыл койот. Обычный звук в обычное для него время, но этот звук произвел эффект: волосы на затылке у шефа полиции встали дыбом, и по коже побежали мурашки.

Повернувшись к яркому свету автомобильного прожектора, он пошел вслед за остальными к выходу с кладбища.

Пора было звонить Ричу.

Сью постояла минутку на Центральной улице, разглядывая редакцию газеты. Белыми буквами, расположенными по дуге, на окне было написано: РИО-ВЕРДИ ГАЗЕТТ. Под этой надписью на пыльном стекле угадывались выцветшие очертания каких-то других букв. Только один пикап был припаркован рядом с дверью.

Она много раз проходила мимо здания, где находилась редакция, но никогда раньше ее не замечала. Газета располагалась в одном из почти одинаковых зданий из песчаника, которые преобладали в деловом районе городка, затерявшись среди множества офисов юристов, страховых компаний, компаний, продававших недвижимость, и компаний по проверке прав собственности на недвижимость. Напротив находился небольшой дом, который был превращен в салон красоты, а рядом – ангар из рифленого железа, в котором располагался благотворительный магазин «Американского легиона».

Сью медленно шла по дороге, думая о том, наблюдает ли за ней из окна Рич Картер. Она чувствовала себя неловко, немного стеснялась и жалела о том, что отец подвез ее слишком близко к редакции. Ее ладони вспотели, и девушка вытерла их о свои джинсы. Джинсы?

Сью посмотрела на них. Ей следовало в первый день одеться понаряднее. Скажем, юбка, красивая блузка, серьги…

Хотя бы сделать макияж.

Дверь редакции открылась, и Рич пошел по грунтовой парковке к ней навстречу. Он наблюдал за ней.

– Привет, я рад, что вы пришли, – сказал он.

– Добрый день, – кивнула в ответ Сью.

Рич выглядит усталым, подумала девушка. Тогда в школе он казался здоровым и энергичным, но сейчас у него были круги вокруг покрасневших глаз, и лицо казалось более худым, хотя Сью понимала, что он не мог так сильно похудеть с четверга. Его одежда была так сильно помята, что, похоже, он спал не раздеваясь.

Рич заметил, как она его разглядывает, и верно проинтерпретировал выражение на ее лице, поскольку, натянуто улыбнувшись, сказал:

– Простите за мой внешний вид. Обычно я не выгляжу таким оборванцем, просто не спал почти всю ночь. Кто-то раскопал все могилы на кладбище, и я должен был написать об этом. Я был на кладбище до часа ночи, а потом вернулся домой и писал статью.

Он прочистил горло, и улыбка с его лица исчезла.

– Кроме того, две могилы принадлежали моим родителям.

– Мне жаль. – Сью отвела глаза, не зная, что сказать, и стала смотреть на большую пчелу, ползущую по земле.

– Знаете, если сегодня вам неудобно, я могу прийти в другой день.

– Неудобно? Да вы выручили меня. Мне срочно нужен помощник.

Сью облизала губы.

– Я не знаю, сумею ли помочь вам.

– Не беспокойтесь об этом. Я научу вас тому, что вам нужно знать. Прямо сейчас. Я покажу вам наше производство.

Он открыл дверь и шагнул в сторону, уступая девушке путь.

Внутри офис редакции оказался больше, чем выглядел с улицы. Рядом с окном стояли низкий диван с обивкой из кожзаменителя и проволочный стеллаж со старыми выпусками газеты. Напротив дивана, за огромным столом сидела пожилая леди с добрым лицом и сортировала какие-то счета и квитанции. Позади ее кресла находилась офисная перегородка, на которой висел календарь с котами и разнообразные фотографии кошек, вырезанные из журналов. Поверх перегородки она могла заглянуть в соседнюю комнату.

– Вот, – сказал Рич, указав на пожилую леди, – это Кэрол Тейлор. Моя правая рука. Она – дежурный администратор, отвечает на все телефонные звонки, общается с посетителями, заведует распространением газеты и счетами и делает столько разных дел, что я не все их могу перечислить и не все понимаю.

Кэрол захихикала.

– Перестань, Рич. – Улыбка в адрес Сью. – Как вы, дорогая?

– Отлично.

– Рич никогда не умел нормально представлять друг другу людей. Вы Сьюзен Уинг?

– Да. Сью.

– Что же, я рада, что вы здесь. Мы оба рады, что вы здесь.

Сью сразу понравилась эта женщина. У нее был мягкий, почти музыкальный голос, и держалась она очень дружелюбно. Кэрол была похожа на жену Санта-Клауса – такую, какой Сью всегда себе ее представляла: седые, собранные в пучок волосы, пухлое счастливое лицо, маленькие очки в стальной оправе.

Рич обошел стол и положил руку на плечо Кэрол.

– Если у вас появятся вопросы – о чем угодно, а меня здесь не будет, спрашивайте Кэрол. Но, если подумать, даже когда я здесь, спрашивайте Кэрол.

Пожилая женщина снова хихикнула.

Главный редактор обошел ширму и махнул Сью, чтобы она шла за ним.

– Добро пожаловать в отдел новостей.

«Отдел новостей» оказался не таким блестящим, каким его представляла себе девушка. В реальности он предстал перед нею банальным и даже слегка обветшавшим и был больше похож на убогий офис неудачливого агента по продаже недвижимости, чем на гудящий информационный водоворот, каким его показывают в фильмах. Четыре прямоугольные люминесцентные лампы светили с оштукатуренного потолка. Одна из трубок перегорела, и, хотя света все равно было достаточно, эта темная трубка еще больше усиливала и без того неблагоприятное впечатление. Девушка прошла вслед за Ричем по выцветшему серому ковру. В комнате стояли лишь три письменных стола, да еще один большой стол, и все они были завалены почтой и бумагой для пишущей машинки. Третий, у левой стены, был перевернут вверх ногами. Рядом с большим столом находилась небольшая тумбочка с компьютерным монитором.

На задней побеленной кирпичной стене не было ничего, кроме двух темных дверей.

– Не так уж роскошно, но это дом.

Сью кивнула и ничего не сказала.

– Вы ожидали, что все будет, как в телесериале «Лу Грант»?

Девушка покраснела.

– Нет, это не так.

– Конечно, не так. Слушайте, я знаю, что это место не выглядит впечатляюще. Но вы к нему привыкнете. Это как дешевый автомобиль. Он довезет вас туда, куда вам надо.

Сью вяло улыбнулась.

– Вон там мой рабочий стол. – Рич подошел к большому столу, рядом с которым находился компьютер. – Тут, – он показал на столешницу, где было навалено меньше всего бумаг, – вы будете работать. А вон за тем столом работает Джим Фредрикс.

– Сколько людей здесь работает?

– Вы их всех видите. Строго говоря, здесь работают двое мужчин – вернее, двое мужчин и одна женщина, с тех пор как вы появились здесь. Джим работает неполный рабочий день и пишет о спорте. Четверо или пятеро людей ведут еженедельные колонки, и, конечно, мы печатаем письма, но все новости, тематические и редакционные статьи пишу я сам.

– Почему ушел другой человек, работавший здесь до меня?

– Моя жена? Она получила работу в церкви… в церкви пастора Уиллера.

– О!

– Вы знакомы с пастором Уиллером?

Сью отрицательно покачала головой.

– И я нет. Как бы то ни было, что есть то есть. Это «Газетт». Несколько лет назад у нас был еще один репортер, паренек примерно вашего возраста, окончивший университет Луисвилла, Тед Паллен. Не знаю, видели ли вы его заметки. Нам было тяжело его удержать. Как вы, наверное, заметили, в Рио-Верди очень мало настоящих новостей и реальной рекламы. «Газетт» не приносит большого дохода. Тед в конце концов нашел работу во Флагстаффе.

Сью понимающе кивнула.

Паренек ее возраста.

Другие ее сверстники уже успели окончить колледж и начать карьеру, а она все еще живет дома с родителями, вытирает столы, ходит на вечерние курсы, на которые не набирается достаточно слушателей. Оптимизм и энтузиазм, которые Сью ощущала, проснувшись утром, совсем пропали.

Рич положил руку на компьютер.

– У нас только один видеотерминал, так что, если вы собираетесь писать для нас статьи, вот где это делается. Конечно, вы можете писать оригинал от руки или печатать дома на машинке, как вам будет удобнее, но в конце концов ее нужно перепечатывать на этом терминале, потому что именно здесь она сохраняется на диск. Потом мы ставим этот диск в «Компьюграфик», и он делает для нас оригинал-макет для фотонабора. – Он кивнул головой на одну из дверей в задней стене. – Пойдемте, я вам покажу.

Они прошли по потертому ковру к двери. Рич, шедший впереди, включил свет.

– Монтажная.

Сью огляделась. Всю левую часть комнаты занимали два больших наклонных стола с крышками из матового стекла. У противоположной стены возвышался огромный синий агрегат, наверху которого находился странный черный объект, напоминавший необычно большую кассету для кинопленки.

– Это «Компьюграфик», – сказал Рич, проследивший за ее взглядом.

Он подошел к фотонаборной машин, открыл угловую панель, вставил черную кассету в нишу и закрыл панель.

– Ваш диск вставляется вон туда, – Рич показал на узкую горизонтальную щель у рядов квадратных зеленых и красных кнопок. – Мы включаем ее, потом она пошумит, покрутится – и все готово: экспонированная фотобумага накручивается на ту черную штуковину, которую я только что вставил. Мы переносим ее в проявочную, вставляем в еще один агрегат – и оригинал-макет готов.

Рич прошел мимо монтажного стола, находившегося слева от фотонаборной машины, и показал на серебристую штуковину, похожую на скалку с приваренным к ней ножом для разрезания бумаги.

– Здесь на фотоформу наносится воск. Потом ее наклеивают на световой стол. Как только вся газета смонтирована, она отправляется на принтер. У вас есть вопросы?

Сью отрицательно помотала головой.

– Не беспокойтесь. Вам не придется этим заниматься. Я только хотел показать вам. У вас будет куча возможностей научиться всему позже.

Рич пошел к выходу из комнаты, выключая свет, и показал на другую дверь в задней стене.

– Проявочная. Там особо нечего смотреть. – Закрыл дверь. – Ну, вот и всё, экскурсия закончена.

Он уселся за стол и предложил девушке сесть напротив него на складной металлический стул.