Текст книги "На краю бездны"

15

Ночной рынок на Темпл-стрит. Дождь прекратился. Обоих полицейских окутал влажный, жаркий вечерний воздух. В ярком неоновом свете они уселись за столики посередине улицы вместе с десятками других обедающих – мужчин, женщин, ребятишек. Все вокруг кишело и непрерывно двигалось. На тротуарах рядами стояли тазы и пластиковые ведра с рыбой и большими, еще живыми крабами. Живность плавала и в аквариумах на витринах маленьких уличных забегаловок, которые в Гонконге называют дай пай дун. По шлангам в тазы и ведра поступала проточная вода, а на полу тарахтел маленький моторчик, и от него, как нити паутины, расходились провода. Чуть поодаль, на краю мостовой, на тележках громоздились горы грязных тарелок. Между столиков крутился людской водоворот, а кто-то выпивал, болтал и курил, сидя прямо на тротуаре.

Старик поставил перед Чанем бутылку вина, купленную в магазине «Севен-Илевен»[30]30
  Название международной сети супермаркетов, торгующих с 7 утра до 11 вечера.


[Закрыть]. Его фигура выделялась на фоне огромной рекламы пива «Яньджин», и на мрачном, угрюмом лице блестели только глаза.

– Ты же знаешь, что я не пью, – сказал Чань.

– Тогда зачем ты заплатил за бутылку?

Молодой полицейский не ответил. Он следил глазами за толстой крысой, которая бежала по проходу, на ходу уплетая кем-то оброненный кусок омлета.

– Ты не пьешь, не куришь, не балуешься наркотиками, ешь только фрукты и хлеб, встаешь ни свет ни заря, чтобы позаниматься спортом, и у тебя никого нет, – сказал Старик. – Ты знаешь, как тебя называют? «Одинокий воин»… И ты живешь в центре. Черт побери, у кого из полицейских есть средства, чтобы жить в центре? В чем твой секрет?

За спиной у Чаня реклама предлагала яркие фото полных тарелок: фасоль, жаренная в масле, гигантские креветки, приготовленные на пару, гребешки с чесноком, морские ушки, жареная свинина, голуби на вертеле…

– Мой богатый, страдавший депрессией отец промотал все свое имущество в казино, с женщинами, с наркотой. За ним по пятам вечно гонялись триады. Но перед смертью он завещал мне эту квартиру.

– Можно сказать, у нас с твоим отцом были одни и те же грешки, а? Так вот почему ты вроде как обо мне заботишься?

Чань старался не смотреть на Старика. Он наблюдал за каким-то голым по пояс типом в моторизованном кресле на колесах, который пробирался сквозь толпу, свесив голову набок.

– Ты снова начал играть? – спросил он Старика.

– Нет… А ты и правда думаешь, что убийца – кто-то из сотрудников Мина? – ответил тот вопросом на вопрос, резко сменив тему.

Чань понял, что Элайджа ему соврал. И принялся размышлять вслух:

– Кроме того, что все убитые девушки когда-то работали у Мина, у них дома были какие-нибудь приборы или гаджеты фирмы «Мин инкорпорейтед»… Компания предлагает устройства всем своим сотрудникам и таким образом получает их персональные данные.

– Ну и что? Такими устройствами пользуется много народу. И не только те, кто работает у Мина. Эта чертова техника активируется, пока говоришь по телефону… Я как-то сказал моему шурину, что видел «Мазератти», – и тотчас же стал получать рекламу от дилеров автомобилей класса люкс. По мне, так единственное решение проблемы – прикрыть все лавочки: и «Фейсбук», и «Твиттер», и «Инстаграм», и «ВиЧат», и Мина до кучи.

– Уже поздновато прикрывать, не находишь? – заметил Чань. Лицо его омрачилось, и голос прозвучал глухо, когда он спросил: – Думаешь, он все еще выходит на охоту?

– Кто? Этот псих? Возможно…

Похоже, Элайджу такая мысль не особенно взволновала. Он с шумом всасывал в рот лапшу и подливал себе вина.

– В этом городе живет девушка, которой грозит смертельная опасность, – холодно произнес Чань. – Может быть, этот ненормальный ее уже засек, выяснил, кто она, изучил и теперь выслеживает… И прямо сейчас идет за ней до самого порога.

Старик заметил, что в глазах молодого коллеги заплясали красные огоньки, а в голосе послышалась тревога, когда Чань сказал:

– Если мы его не остановим, эту девушку ждет настоящий ад.

16

Мин Цзяньфен неподвижно сидел в полумраке. Он внимательно вглядывался в экраны компьютеров. Глаза его заволокло мечтательной дымкой, что, несомненно, было эффектом «первого прихода» от дозы наркотика, и картинки на мониторах с камер слежения отражались в его расширенных зрачках. Среди прочих там было и изображение новенькой, спешащей на последний автобус.

Мойра…

Мин Цзяньфен тихонько повторял это имя, словно леденец во рту перекатывал: «Мойра… Мойра… Мойра…». Потом поднес к губам бокал шампанского.

Внезапно он ощутил себя старым. Недолговечным. Ранимым. Поплотнее запахнув полы домашнего халата из дамасского шелка, встал, ослабил и снял жгут и положил его рядом со шприцем.

– Ева, – четко произнес он, – можешь вызвать Исмаэля?

Будет исполнено…

Мягкий женский голос, немного слишком вежливый, раздался словно из стен. Ева была одним из искусственных интеллектов, управлявших виллой: ведала отпиранием и запиранием дверей и окон, осуществляла климат-контроль, командовала роботами-аспираторами, экранами телевизоров, аудиосистемами, домашним кинотеатром, винным погребом, освещением, настраивала температуру ванны… Другого звали Адам. Мин соглашался, что выбор имен не оригинален, но находил его забавным. Дублирование системы было простой предосторожностью.

Все-таки надежнее идти на двух ногах.

Он прошел сквозь будуар, украшенный вощеными ситцами, антиквариатом и красивыми драпри, где единственным освещением сейчас был свет луны, проникавший через открытую балконную дверь, и, миновав пышные ламбрекены[31]31
  Ламбрекен – верхний горизонтальный элемент декора оконной занавески, чаще всего изобилует складками.


[Закрыть], вышел на балкон. Эта сторона виллы смотрела не на Центр, а на Китайское море, которое еле угадывалось вдали, тонкой серебристой полоской посверкивая между черных островов и потемневших холмов на берегу залива. Расположение комнаты выбрал его личный специалист по фэншуй: по его мнению, вода между островами символизирует деньги, а холмы вокруг залива обеспечивают воде, то есть деньгам, охрану и безопасность. В то же время открытый вход в залив дает воде свободу циркуляции, как и деньгам, которые обязаны все время циркулировать.

Вокруг царило полное спокойствие. На горизонте не было видно ни дома, ни хижины.

Подойдя к полукруглой балюстраде, Мин Цзяньфен подумал, что самая большая на свете роскошь в этом нелепом и шумном веке – полная тишина, особенно в таком городе, как Гонконг.

За спиной он услышал шаги и обернулся.

Об этой комнате мало кто знал, а еще меньше людей имели в нее доступ, и Исмаэль, его мажордом родом с Филиппин, относился именно к такой категории.

– Господин меня звал?

Мин вернулся в будуар, открыл крышку сигарного ящичка с клеймом Дэвида Линли[32]32
  Дэвид Линли (полн. Дэвид Альберт Чарльз Армстронг Джонс, 2-й граф Сноудон; р. 1961) – английский аристократ, член королевской семьи; блестящий столяр-краснодеревщик, чья фирма занимается изготовлением деревянной мебели и предметов обихода. Славится поразительным умением вмонтировать в любой предмет потайные ящички, о которых почти невозможно догадаться.


[Закрыть] и достал гаванскую сигару.

– Как себя чувствует Амихан?

Мажордом почтительно поклонился.

– Благодарю, все лучше и лучше. Дня через два ее выпишут. Не знаю, как вас и благодарить, господин…

Мин великодушным жестом отмел все благодарности.

– Важно, что удалось спасти ребенка… Это прекрасная новость, Исмаэль. Прекрасная новость…

Когда юная беременная жена Исмаэля пожаловалась на кровотечение и боли в животе, Мин Цзяньфен использовал все свое влияние и свой статус спонсора, чтобы ее срочно поместили в Международный госпиталь Святой Матильды. Фасад госпиталя, украшенный колоннами и фронтоном, больше походил на фасад какого-нибудь музея. Внутри тоже все соответствовало всем требованиям: роскошь, эффективность и отменный медперсонал.

Мин ценил своего мажордома. Исмаэль был на десять лет моложе его, но выглядел на двадцать старше. Этот маленький сухонький человечек был некрасив до полного безобразия и выглядел так, что вот-вот упадет от истощения, однако в любое время дня и ночи демонстрировал полую преданность хозяину. Его юная супруга обладала ошеломительной красотой, и теперь она повергала Мина в непрестанные сладостные подсчеты. То, что прекрасная Амихан забеременела под его крышей, его и смущало, и радовало.

Исмаэль был единственным человеком в мире, которому Мин полностью доверял, единственным, кто не возбуждал в нем ни малейшей формы паранойи. У Исмаэля не было ни мобильника, ни планшета – Мин ему запретил, – и жизнь его состояла в постоянной готовности прийти по первому зову двадцать четыре часа в сутки. Взамен он сможет стать богачом на Филиппинах, если долго проживет и сможет воспользоваться своими деньгами. В противном случае ими воспользуется его юная супруга…

– Можешь приготовить мне постель, Исмаэль? Пора уже ложиться спать.

* * *

Мойра дрожала под обжигающими струями душа. Она понимала, что это нервное, что она физически и морально выдохлась за этот бесконечный день, когда ее одна за другой накрывали волны эмоций.

О, что это был за день…

Он превзошел все, что она от него ждала, к чему готовилась. На нее обрушился настоящий водоворот сенсаций. Она снова увидела все лица. Лестер. Игнасио. Улыбающийся Юнь. Туве, норвежка с ледяным взглядом. Викрам, адепт Бога Данных. И Регина: цербер при входе в ад господина Мина, готовый сожрать всякого, кто опрометчиво рискнет проникнуть за запретную дверь.

Она не могла снова не подумать о тех предупреждениях, что получала. Что за ними крылось? Мойра знала, что «Мин инкорпорейтед» оказывает протекцию многим секретным индустриальным проектам, но пока не находила в этом абсолютно ничего из ряда вон выходящего.

К тому же имелся DEUS.

При этой мысли ее охватил восторг. Работа над DEUS’ом обещала стать опытом, который ни в какое сравнение не шел с тем, чем она занималась раньше, тут и сомневаться нечего.

Едва Мойра выключила душ, как услышала звонок старого телефона, который оставила в ночном столике. Она завернулась в гостиничный халат, слишком большой для нее, и вышла из ванной. Выдвинув ящик столика, ответила на вызов.

– Ну, как впечатление?

Мелодичный, с легкой хрипотцой голос тонул в звуковой мешанине из музыки в стиле клуба «Будда-бар», шума разговоров, напоминавшего шуршание крыльев целой стаи саранчи, и еще каких-то звуков: отодвигаемых стульев, звона бокалов, смеха.

– Грандиозно…

Это было все, что она смогла сказать.

– А DEUS?

Звонила Шейла, ее бывшая коллега по FAIR, а звуки, несомненно, долетали из бара, где они любили посидеть. Интересно, кто с ней был? Нил? Пётр?

– Ты же знаешь, что это информация конфиденциальная.

– Ну, ладно, а парни там ничего? Или это тоже конфиденциальная информация?

Мойра различала обрывки комментариев и хохот вокруг Шейлы.

– Все бородатые. Кроме китайцев…

Шейла звонко рассмеялась, и Мойра представила себе, как блеснули ее крупные зубы на цветущем лице.

– А ночуешь ты где? В гостинице?

Присев на край кровати, Мойра рассказала ей о «Ритц Карлтон», о своем номере на сто третьем этаже и о невероятном виде, который отсюда открывается.

– Надо же! Не хватает только парня на экране…

«Парни» были излюбленной темой Шейлы… Все равно что Пифагор для деда.

– А голос твоего DEUS’а не вызывает у тебя желания себя ласкать? Все-таки этого ждут все женщины: такой чатбот, чтобы сразу кончить…

Кто-то рядом с Шейлой отпустил непристойную шуточку, и Мойра догадалась, что это Пётр. Шейла на том конце провода хрипло расхохоталась.

– Сколько ты выпила виски?

– Я пью скотч, а не виски, дорогая. А сколько – давно со счету сбилась. Держи нас в курсе, ладно? И не забудь, что я тебе сказала: хочу, чтобы твой DEUS довел меня до оргазма…

Под громкий хохот компании она отсоединилась, а Мойра с улыбкой вернулась в ванную. В FAIR Шейла была ее коллегой и лучшей подругой. А еще – ее конфидентом, ее личным психологом… Несомненно, Шейлы ей будет не хватать больше всех.

Она уже выключила фен, когда из комнаты послышался сигнал пришедшей эсэмэски.

Мойра улыбнулась. Не иначе, как Шейла вспомнила еще одну шуточку ниже пояса… Она снова вышла из ванной и взяла телефон. Но это была не Шейла. Эсэмэска пришла с неизвестного номера. Мойра открыла ее, и мозг за четверть секунды расшифровал написанные там слова.

Реакция – озноб, холод в затылке, головокружение – последовала сразу. В сообщении говорилось:

«Уезжайте, пока не поздно. Вы не должны здесь находиться. Это небезопасно».

Первые шаги

17

Утром следующего дня Мойру разбудило птичье пение и кристально чистый звук струящегося ручья. Все это доносилось из ее «умного» браслета, и она еще потягивалась в постели, когда уже из планшета голос DEUS’а пожелал ей доброго утра.

– Хорошо спала? Как ты себя чувствуешь?

– Отлично. А ты? – отважилась спросить она.

– А я вообще никогда не сплю.

Мойра заметила, что DEUS сменил Шерлока, как ей и говорил Лестер. Она встала, подошла к огромной застекленной двери и нажала на кнопку. Занавески поползли в стороны, открыв фантастический вид со сто третьего этажа. Стоя в утреннем свете, заливавшем номер, Мойра с дрожью подумала о сообщении, которое вчера получила на старый телефон.

Уезжайте, пока не поздно…

Кто его послал? Должна ли она воспринять это всерьез или кто-то просто старается ее напугать и подорвать ее моральное состояние? Но зачем? Ей вдруг пришла мысль, что если команды Мина смогли заполучить ее фотографии и плейлист, то сообщения для них – не проблема. Мойра прогнала эту мысль, как прогоняют надоедливую муху, хотя и знают, что она не замедлит снова зажужжать.

– Какова программа на день?

DEUS секунду подождал, потом ответил:

– Я полагаю, день пройдет в Центре. В одиннадцать часов у тебя деловое совещание. Все это записано в твоем ежедневнике в планшете.

– А где господин Мин? – вдруг спросила она.

Пауза.

– Сожалею, но я не уполномочен разглашать эту информацию.

– Почему?

– Сожалею, но я не уполномочен разглашать эту информацию.

– А я его скоро увижу?

На этот раз она сознательно не уточнила, что речь идет о «господине Мине». Ей хотелось узнать, способен ли DEUS установить связь между двумя вопросами и понять, что речь идет об одном человеке. SIRI (система эксплуатации вычислительных машин типа IRIS) на этом тесте споткнулся, а «Гугл ассистент» прошел его с успехом.

– Да, – ответил DEUS.

– Когда?

– Не знаю… Хочешь послушать музыку? Рианна[33]33
  Рианна; полное имя – Ро́бин Риа́нна Фе́нти – барбадосская певица, актриса, музыкальный продюсер, модный дизайнер.


[Закрыть] подойдет для утра?

Мойра улыбнулась. По всей видимости, DEUS’а научили менять тему, когда разговор становится щекотливым. Или он сам научился?

– Ладно, пусть будет Рианна, – согласилась она.

Отправилась в ванную, отрегулировала температуру душа – и снова вздрогнула. Сон опять возвратился. Сон про китайца. Любопытно, но во сне она не испытывала никакого отвращения. Ей просто было страшно.

Очень страшно.

* * *

Терраса на втором этаже Стаунтона, на углу Шелли-стрит и Стаунтон-стрит. Чань жил в двух шагах, а потому пришел пешком, спустившись между фасадами домов, обрамлявших эскалатор. Элайджа сел в метро в Новых Территориях, вышел на станции «Гонконг», прошел по бетонному переходу, потом проехал по эскалаторам, ведущим к холму, начиная от Куин-роуд-сентрал. Что же до суперинтенданта Жасмин У Вай-инь, то она ехала из своей уютной квартиры на Рипалс-Бэй за рулем кроссовера «Мини-Кантримэн», который запарковала на Веллингтон-стрит.

Все трое добирались по-разному. А пункт сбора располагался вдалеке от центрального квартала.

Суперинтендант Жасмин У опасалась нескромных ушей. Она знала, что Отдел связи с Пекином тратит большую часть времени на лоббирование членов Собрания народных представителей, поддерживающих власти, а еще преподавателей университета и руководителей мелкого масштаба, то есть всех, кто в этом городе имеет хоть какие-то рычаги для принятия нужных решений. Ей также было известно, что Мин имеет своих осведомителей среди полицейских. Ведь Мин китаец. Китайский китаец…

Коротко остриженные черные волосы, очки-бабочки с толстыми стеклами, энергичный вид и плотно сжатые губы… Жасмин У очень напоминала школьную директрису. Она не без строгости разглядывала двух своих «воспитанников», сидящих по другую сторону стола. Сначала ее взгляд задержался на Элайдже, который сразу втянул голову в плечи, как черепаха, потом нацелился на Чаня.

– И каковы ваши заключения? – спросила она.

– Как я уже говорил вам по телефону, все указывает на кого-то из сотрудников Мина…

Суперинтендант слегка вздрогнула, и лоб ее пересекла озабоченная морщина.

– То есть вы хотите сказать, что человек, сотворивший все эти… ужасы с девушками, тот, кого наши службы разыскивают уже много месяцев и пока не обнаружили ни малейшего следа, работает у Мина? Я правильно поняла?

Чань кивнул. Он не любил эту манеру суперинтенданта заставлять повторять сказанное.

– И я думаю, что он пользуется технологиями Мина, чтобы добывать информацию о своих жертвах, – продолжал он.

Глаза Жасмин У расширились.

– Каким образом?

Элайджа, сидя рядом с ним, хранил молчание: ответственность за гипотезы он переложил на Чаня.

– Так вот, – начал тот, – как вы знаете, все предприятия цифровой техники собирают данные о своих пользователях…

Инспектор быстро взглянул на суперинтенданта и увидел, что она слушает очень внимательно и энергично кивает, чтобы он продолжал.

– Некто, имея доступ к этим данным и возможность досконально их изучить, может тщательно выбирать жертвы, сообразуясь со множеством критериев: возраст, внешность, вкусы… Может выяснить все об их образе жизни: живут ли они одни; охраняется их квартира или же в нее легко проникнуть; в какое время ложатся спать; живут замкнуто или, наоборот, принимают много гостей; осторожны они или безрассудны… Я повторяю: все три убитые девушки имели в своем распоряжении устройства фирмы «Мин инкорпорейтед» и все в этой фирме работали. Несомненно, убийца вычислил и выследил их именно по этим устройствам…

– И теперь вы утверждаете, что девушка, которая покончила с собой в Центральном округе, тоже подверглась насилию со стороны того же мужчины? – уточнила Жасмин У, наклонившись, чтобы отпить из бокала через соломинку немного юэньеня, смеси чая и кофе.

– Да…

– Вы обсуждали эти… гипотезы с кем-нибудь из коллег по работе, кроме присутствующего здесь старшего инспектора?

– Нет.

– И не обсуждайте.

Чань не выказал ни малейшего удивления, Элайджа поднял голову.

– У Мина сильная поддержка в администрации Гонконга и в бюро по связям в Пекине. Не следует также забывать, что он бывший солдат Народной освободительной армии Китая… И вполне возможно, что в ту же секунду, когда вы поведаете о своих гипотезах еще кому-то из бригады, ему это станет известно. Если же вы рассчитываете на обыск в помещениях компании Мина, то забудьте…

– Но тогда чем мы можем располагать и какой имеем выбор?

Суперинтендант У потянула напиток через соломинку.

– Выбор очень невелик, поскольку ваши гипотезы ничем серьезным не подкреплены. – Снова глянув на Чаня, она ввернула: – Идеальным было бы иметь там своего человека.

– Вы имеете в виду кого-нибудь, кто работает у Мина? Но необходимо, чтобы он или она имели доступ ко многому, – отозвался Чань, не скрывая, что относится к этой идее скептически.

Однако, поймав взгляд суперинтенданта, он ощутил знакомый зуд между лопаток.

– Вы хотите сказать, что у нас есть такой человек?

Лицо Жасмин У осталось непроницаемым.

– Вы не единственные, кто интересуется Мином… Некоторое время за ним пристально наблюдает НАК[34]34
  НАК – Независимая антикоррупционная комиссия Гонконга.


[Закрыть]. Они подозревают его в крупных взятках. И еще кое в чем посерьезнее. У меня в НАК работает друг… Он заведует секцией R4. Человек порядочный и очень недоверчивый. Он прекрасно знает, что и в самой комиссии наверняка есть паршивая овца. Думаю, излишне напоминать вам о скандалах, которые в последнее время подмочили ее репутацию. Этот город далек от того, чтобы сделаться неподкупным.

Суперинтендант вдохнула. Чань вспомнил фильм «Двойная рокировка», в котором элитному сыщику поручают обнаружить «крота», внедренного триадами в полицию Гонконга, и он сам оказывается «кротом». В блестящем римейке этого фильма главную роль играл Леонардо Ди Каприо.

– Он как-то говорил мне, что они прилагают энергичные усилия, чтобы проникнуть в «Мин инкорпорейтед», и уже наметили несколько потенциальных мишеней. Но он эти действия блокировал и теперь доверяет только очень немногим из своих агентов. Отказался даже раскрыть, кто эти агенты, шефу оперативного дивизиона, и тот в отместку пригрозил ему санкциями. Этот разговор у нас был несколько месяцев назад. Не знаю, как дела обстоят сейчас, но могу возобновить контакт.

Чаню было известно, что оперативный дивизион считался в НАК самым крупным и значительным и что руководителя дивизиона назначает не глава антикоррупционной комиссии, а сам глава правительства. Еще одна странность…

– А что заставляет вас думать, что он поделится с нами своим информатором?

На губах Жасмин У появилась тонкая, как ниточка, улыбка.

– Он мой должник.

Однако улыбка быстро испарилась с лица суперинтенданта.

– Мы должны действовать с максимальной осторожностью. Я призываю вас продолжать расследование, но никому из бригады о нем не сообщать. С этого дня вы докладываете обо всем только мне, понятно?

Чань и Элайджа согласно кивнули. Суперинтендант поставила стакан, положила на столик деньги и встала.

– Я хочу быть в курсе каждого вашего шага.