Текст книги "Звездная бабочка"

23. Стадия брожения

Хранить тайну вечно было невозможно. Старт «Звездной Бабочки-IV» засекли военные государственные радиолокационные станции.

Но даже если запуски двух-трех ракет и могли сойти за любительскую забаву, не заметить, что двенадцатиметровый летательный аппарат вышел на геостационарную орбиту, космические наблюдатели просто не могли.

Политики забили тревогу.

Спутники сфотографировали базу «Т».

Туда отрядили лазутчиков.

И те наконец выведали тайну: где-то вдалеке от заселенных областей, посреди пустоши, какой-то эксцентричный миллиардер затеял частный авиационный проект.

А когда в довершение ко всему выяснилось, что он собирается построить огромный космический корабль – для ста с лишним тысяч пассажиров, дело приняло уже совсем другой оборот.

Следом за лазутчиками в центр «Последняя Надежда» устремились газетчики.

Возникло предположение, будто бы Габриель Макнамара помешался рассудком и, одержимый манией величия, вознамерился создать апокалиптическую секту.

Подозревали, что он хотел обратить в рабство целых сто тысяч человек. И подвергнуть всех бесчеловечным опытам.

Чтобы опросить 144 тысячи потенциальных жертв, на место отрядили следственную комиссию. Однако никакого мало-мальски определенного обвинительного заключения она не вынесла. Вопрос «можно ли простому частному лицу заниматься освоением космоса?» остался открытым.

В конце концов дело вышло на международный уровень.

Организация Объединенных Наций затребовала правительственный отчет по деятельности означенного в деле миллиардера.

Больше других негодовали самые бедные страны, зачастую управляемые диктаторами. Они потребовали, чтобы проект был взят под контроль Организации Объединенных Наций и чтобы в состав экипажа космического корабля включили по одному представителю от каждого государства. Вслед за тем голос подняли служители культов. Возмущенные тем, что среди 144 тысяч космонавтов не оказалось ни одного священника, они тоже стали настаивать, чтобы к членам экипажа корабля было причислено по одному представителю от каждой религии. Потом выступили женщины – они ратовали за сохранение полного равенства между полами. Но, поскольку таковое уже было установлено, они отозвали свои условия.

Наконец, политики потребовали пропорционального представительства от каждого политического течения. Поговаривали даже о проведении демократического отбора пассажиров. Или жеребьевки посредством лототрона. Или же экзаменов наподобие школьных.

Средства массовой информации разгулялись не на шутку – отныне «секретный» проект «Последняя Надежда» и прототип ракеты «Звездная Бабочка» стали излюбленной темой репортажей.

А тот факт, что Центр находился в уединенном месте и был окутан покровом таинственности, только подливал масла в огонь.

Чтобы отвадить охочих до сенсаций репортеров, слетавшихся к ним в захолустье, точно пчелы на мед, Габриель Макнамара пошел на то, чтобы создать службу безопасности числом сто человек. Сам же Центр обнесли двойной оградой.

Однако, поскольку напряженность все возрастала, Габриель Макнамара решил сделать заявление по поводу тех, кого в своем кругу он называл «представителями старого мира».

24. Стадия прокаливания

По этому случаю он надушился одеколоном с ароматом сандалового дерева.

Стоя одиноко на трибуне, низенький человечек в кожаных штанах и модной куртке выпил стакан воды и, прежде чем зачитать заранее подготовленную речь, откашлялся. На него были устремлены суровые взоры представителей сотни наций, но он был решительно настроен сказать свое слово.

Он повернулся к микрофонам и перевел взгляд на телекамеры с горевшими красными огоньками, означавшими, что они были включены.

– Быть разумным – значит не повторять ошибок.

Он кашлянул.

– Так называется моя речь, – уточнил он.

Габриель Макнамара развивал эту тему целый час. Он объяснял, что одинаковое поведение заводит в один и тот же тупик.

А стало быть, необходимо попробовать предпринять что-то новое, другое, и в другом месте. На вопрос о представительстве всех наций он ответил, что для него не существует ни стран, ни наций, ни границ, ни религий – только человеческие существа, биологический вид, заполонивший поверхность земной коры.

Он не намерен ограничивать себя правом выбора, отдав предпочтение, в угоду тем или иным лоббистам, посредственностям, имеющим преимущества перед другими людьми, послабее и попроще.

В ответ послышалось шиканье.

Между тем миллиардер читал дальше.

Будучи лично убежден в том, что гениев и бездарностей хватает везде и всюду, у всех народов, религий и наций, он вместе с тем склонен отметить, что в некоторых культурах поощряется расизм и фанатизм и подавляется творческий дух, благородство и сострадание. Однако он намерен включить в свой проект представителей этих культур вовсе не потому, что их, в смысле – культур, большинство и они пользуются влиянием.

Снова возгласы неодобрения.

Габриель Макнамара заявил, что чувствует за собой право набирать себе «работников» тем более потому, что он целиком финансировал «Последнюю Надежду» – на свои личные деньги, без каких бы то ни было государственных дотаций.

И вновь миллиардеру пришлось ждать, пока не восстановится тишина. На сей раз он оторвал глаза от бумаг.

– Я не стану рассуждать об уважении ваших привилегий, полученных эмпирическим путем эксплуатации страха, суеверия и глупости. Я не стану поминать ваши традиции, сводящиеся к повторению непродуктивных, вредных и опасных поступков, к которым вы прибегаете только под предлогом того, что точно так же поступали и ваши отцы. Я буду говорить о выживании рода человеческого. Быть разумным – значит не повторять прежних ошибок. Быть сознательным – значит не уступать давлению, чтобы понравиться большинству, невольно обреченному на вялое согласие. Если бы пришлось спросить мнение всех и каждого, если бы пришлось обратиться к технократам и политиканам, неужели вы думаете, что «Последняя Надежда» могла бы осуществиться? Напоминаю тем, у кого короткая память: этот проект придумал инженер по имени Ив Крамер, но он тут же был отвергнут начальством в Космическом агентстве. Главное свойство истинно новых проектов заключается в том, что они не интересуют окостенелые умы. Вы только-только начинаете просыпаться! А между тем мы довели начатое до конца! Все очень просто!

На сей раз последовала еще более враждебная реакция – главным образом со стороны ответственных представителей его собственного правительства.

– Сожалею, но дураков я с собой на космический корабль не возьму под тем лишь предлогом, что человечеству такого добра хватает с лихвой, к тому же у меня нет ни малейшей охоты добавлять вам лишней популярности у ваших сторонников, сбившихся в стадо послушно блеющих баранов!

Крики общего негодования.

Макнамара дождался, когда буря утихнет, после чего продолжал в том же тоне:

– Я говорю о будущем человечества, а не о ваших рейтингах, не о вашей популярности и не о ваших избирателях. Я говорю не о ваших привилегиях, которыми вы могли бы распоряжаться так же, как своими барышами. Я говорю о новых горизонтах. Неужели вы хоть на миг не можете заглянуть дальше собственного носа? Если не ради себя, то хотя бы ради своих детей.

Габриель Макнамара вобрал голову в плечи, точно боксер, собравшийся бесстрашно атаковать соперника. Он обеими руками схватился за стойку микрофона, как за меч.

– Так вы любите своих детей? Я вижу здесь государственных представителей, которые рукоплескали, когда их родные чада-смертники взрывали себя в автобусах, битком набитых мирными гражданами! Я вижу здесь государственных представителей, которые рукоплескали, когда бомбы взрывались в метро! Я вижу здесь государственных представителей, которым хочется заполучить атомные бомбы, чтобы уничтожить побольше людей! И они еще собираются давать мне уроки морали!

Ропот и угрозы.

– Люби вы своих детей и будь у вас проект для будущих поколений, разве стали бы вы с такой легкостью осквернять воздух и воду? Чтобы обеспечить себе лучшее будущее, думать о нем нужно уже сегодня. Ив Крамер думал. И я его поддерживаю! А если вы неспособны творить добро, позвольте это делать другим вместо себя! Оставьте нас в покое! Позвольте мне сделать хоть что-то полезное в моей глуши, а сами сейте себе зло перед глазами всего мира.

В Макнамару полетели оскорбления, бумажные шарики, пластмассовые бутылки – и тут он не выдержал.

– Вижу, и среди этого собрания полно мракобесов, в таком случае, думаю, никакая…

В этот раз поднялся такой гвалт, что Макнамара не смог выговорить ни слова, не то что продолжать свою речь.

Вокруг него с грохотом бились стаканы.

Тем не менее его речь напечатали газеты, ее подхватили все журналисты.

«В таком случае, думаю, никакая…» – это была его последняя фраза.

25. Эликсир жизни

Напряжение все нарастало.

Многие главы государств потребовали раз и навсегда покончить с «Последней Надеждой», раз уж нельзя было упечь за решетку опасного маньяка-подстрекателя. Однако право частной собственности не позволяло принудить миллиардера отказаться от своего проекта.

И он продолжал делать свое дело наперекор лазутчикам и охочим до сенсаций репортерам, которые, облепив все возвышенности в округе, фотографировали то, что творилось за оградой Центра.

А между тем на строительной площадке Центра вскоре уже можно было разглядеть контуры огромных конических реактивных двигателей. Каждый возвышался над землей метров на двадцать, что позволяло представить себе и размеры будущей «Звездной Бабочки-V».

Тогда-то там, в главном ангаре, и взорвалась зажигательная бомба.

За какую-то минуту погибло все, что было сделано за последние недели.

Все стали коситься друг на друга. Иву Крамеру пришлось заменить кое-кого из инженеров, попавших под подозрение. Даже службу безопасности признали ненадежной. Никто никому не доверял.

После первоначального воодушевления в центре «Последняя Надежда» царило большое напряжение.

Вторая «зажигалка» рванула в Городе-Бабочке и разрушила кафетерий, который ночью, к счастью, пустовал. Сигнал был ясный: враги нацелились нанести урон технике, а если этого будет мало, их целью станут люди.

Но беда не приходит одна – и вот один из 144 тысяч избранных обратился к своим товарищам, призывая их бросить работу.

– Мы не можем бороться со всем миром, – возглашал он. – Мы не в силах отстоять проект одного человека, который восстал против всех мировых государств.

Так, ему удалось склонить на свою сторону две сотни человек, и они ушли. Их надо было заменить.

Ив Крамер был удручен, ему казалось, будто что-то, возможно, первоначальное воодушевление, угасло.

Зато Габриель Макнамара не терял бодрости духа. Он пригласил Ива Крамера в заново отстраивающийся ресторан на пиццу и бокал вина.

Расположившись за столиком, совсем не похожим на тот, за которым они сидели во время первой их встречи, он сказал:

– Давайте относиться к выпавшим на нас испытаниям как к своевременным случайностям. Или вы надеялись, что у нас все будет гладко? В этом противостоянии мы сможем отсеять еще некоторое количество кандидатов на полет. Представляете себе, какая была бы катастрофа, возьми мы этих молодчиков с собой? Последние события дают нам возможность перепроверить качество мотивации у каждого из оставшихся. Поверьте, все, что с нами случилось и что, казалось бы, нам мешает, на самом деле только на пользу «Последней Надежде».

Когда они отобедали, Макнамара подвел инженера к окну.

– Верю. У нас все получится.

Ив выглядел задумчивым.

– Надо ввести понятие «парадокса». Нам, к примеру, кажется, что днем мы видим лучше, чем ночью. Ничего подобного, днем мы видим то, что происходит на расстоянии нескольких километров, не больше, а в небе наше поле зрения ограничивают облака и атмосферный слой. Между тем ночью… ночью мы наблюдаем звезды в миллионах километров от нас. Ночью мы видим дальше, мы пронзаем взором пространство и время.

Подобное наблюдение позабавило миллиардера, и он раскурил сигару.

– И в то самое время, когда люди могут увидеть больше, они, как назло, спят и ничего не видят.

Габриель чуть было не рассмеялся своим громоподобным смехом, но вовремя удержался, как удерживают лошадь, закусившую удила.

– У меня есть один секретный способ, который, возможно, и не объясняет, как я смог достичь материального благополучия, зато он, во всяком случае, помогает мне сохранять умственное равно– весие.

– Слушаю.

– В некотором смысле я такой же, как вы, и тоже лучше «вижу» ночью. Перед сном я размышляю над каким-нибудь вопросом. И точно знаю, что утром, когда проснусь, у меня уже будет готов ответ.

Инженер смотрел на миллиардера уже совсем по-другому.

– Недурно. Вы что, обращаетесь к своему ангелу-хранителю?

– Скорее, к домовому, а может, к своему подсознанию, или к Господу Богу, или ко Вселенной. Во всяком случае, я четко выражаю, чего хочу. Во сне я избавляюсь от тревог, желаний и чувств. И на какой-то миг становлюсь свободным. Даже страх не властен надо мной.

Габриель Макнамара выпустил клуб дыма в сторону звезд.

– И о чем же вы спросите сегодня, отправляясь на боковую? – полюбопытствовал Ив Крамер.

– Пока не знаю. Перед тем как что-то спросить, я проделываю определенную работу. Подробно вспоминаю прожитый день. Пытаюсь понять, где ошибся, и мысленно стараюсь исправить допущенные ошибки. Так у меня и возникает вопрос.

– Исправить ошибки? Но вечером уже поздно, ведь ошибки уже сделаны – днем.

Габриель загадочно улыбнулся.

– Нет, ничего не поздно. Подчистить все можно и «после». Таким образом можно избавиться от полученных и нанесенных обид. Ошибки можно стирать на выбор. Как это делает головка магнитофона, которая заменяет один звук другим.

– Значит, мысль сильнее времени и пространства?

– Думаю, да.

– Выходит, если можно вернуться в прошлое, чтобы кое-что подчистить, точно так же можно заглянуть и в будущее, чтобы о чем-то спросить… что ж, ваша теория хоть и сложновата, но вполне логична, – увлеченно признал Ив.

Между тем букашки в небе закружились в бойком хороводе. Ночная бабочка, подлетев к лампе, врезалась в плафон.

– Это мой отец, Жюль Крамер. Иногда он прилетает проведать меня и говорит, что мне делать.

– И отвечает на ваши вопросы?

– Больше того: он напоминает мне о вопросах, которые я забыл себе задать.

Они оба воззрились на мотылька.

Серокрылая бабочка вспорхнула с лампы и переметнулась на краешек тарелки, словно собираясь обнюхать остатки трапезы, а потом перелетела на край цветочного горшка. Там она выпустила хоботок и принялась пить нектар из сердцевины цветка.

– И что, по-вашему, это означает? Надо бы прихватить с собой на корабль и цветочки? – пошутил миллиардер.

– Спрошу перед сном моего ангела-хранителя, – отвечал Ив, показывая, что уловил главную суть идеи.

26. Сборка элементов

Суматоха. Суетятся инженеры в синих комбинезонах и белых касках.

Туда-сюда снуют грузовики, загружая и выгружая нечто похожее на огромные детали трехмерной головоломки.

Через несколько месяцев упорной работы в новых охраняемых цехах из разрозненных деталей, хранившихся в огромных ангарах, мало-помалу обретала форму «Звездная Бабочка-V».

В означенный день все элементы были собраны в космический корабль.

Размером с высотный дом, он являл собой поистине циклопическое сооружение.

Первый сегмент цилиндра, содержавший в себе 32 других сегмента, был тысячеметровой высоты.

А диаметр его составлял пятьсот метров.

Над его верхушкой кружили любопытные птицы. Будучи в сто крат выше, шире и тяжелее всех ракет, запущенных когда-либо прежде, «Звездная Бабочка-V» отбрасывала гигантскую тень на пустынную землю.

Наконец все увидели космический корабль нового поколения во всей красе. Настоящий памятник из высококачественного металла. В нижней его части, «брюхе», размещалась первая ступень с тридцатью огромными коническими реактивными двигателями, расположенными крест-накрест, наподобие оперения стрелы.

Выше, внутри второй ступени – чуть меньших размеров – помещалось десять двигателей, расположенных так же, крестообразно.

Еще выше громоздилась третья ступень – километровой высоты корпус, представлявший собой огромный цилиндр, в котором располагалась собственно жилая зона.

Ну а венчал цилиндр пилотный отсек – голова бабочки. По бокам этого своеобразного набалдашника в верхней части цилиндра сверкали две большие прозрачные сферы, похожие на выпученные глаза.

Ив Крамер представил свое творение меценату.

– Здесь, в правой сфере, находится пульт управления наземным разгонным блоком ракеты. А там, в левой сфере, расположен пульт управления солнечными парусами. Но отсек с пультом управления наземным разгонным блоком можно использовать в полете и как кабину пилотов.

– Ловко придумано. А что вон там, в толстой шейной перемычке, соединяющей голову с корпусом?

– Транзитная зона, там, в креслах, будет находиться экипаж во время старта, и там же расположен модуль, который совершит посадку на неведомой планете.

– Ракета?

– Нет, это маленький корабль с химическим и фотонным двигателями, как «Звездная Бабочка». Сатина предложила назвать его «Мошкой».

– Да уж, что бы мы делали без Сатины Вандербильд, – машинально заметил он.

Габриель Макнамара с восхищением смотрел на огромный корабль. Следом за тем Ив объяснил ему, что по всему контуру корабль обшит вогнутыми солнечными батареями, как бы повторяющими форму цилиндра. А между парами батарей – он показал рукой – пролегают блестящие полосы – это остекленные проемы наподобие иллюминаторов.

– Браво, Ив, если б вы только знали, как я ждал этот день! Отныне вы не просто инженер, вы изобретатель. Ведь это вы придумали эдакую громадину.

Габриель по-дружески похлопал его по плечу.

Как только те, кто трудились в центре «ПН», увидели «Звездную Бабочку», все энергии приняли определенную форму.

В Городе-Гусенице приступили к усиленным тренировкам по подготовке оборудования и управления отдельными его частями внутри цилиндра. Обнаружилось еще несколько саботажников – впрочем, это уже никого не волновало. К ним относились как к мелким градинам, противным, хоть и опасным, но никоим образом не угрожавшим будущему урожаю.

Даже взрыв, опустошивший один ангар, не сломил дух всеобщего воодушевления.

Однако нежданно возникла проблема, которая затормозила дружную работу. Сатина, вдруг сцепившаяся с Адриеном на «личной» почве, решила покинуть Центр и выйти из программы. Потеря такой помощницы была невосполнима. За несколько месяцев эта женщина стала незаменимым связующим звеном между техническими работниками и пассажирами.

Кроме того, она была посредницей между Ивом Крамером и Элизабет Мэлори. К тому же она с самого начала поддерживала Адриена Вейсса, мечтавшего создать целостный экологический мир.

Габриель Макнамара умолял ее остаться, даже предлагал повысить жалованье. Однако размолвка с психологом так глубоко ее обидела, что она решила уехать, попросив, чтобы ей даже не звонили.

А о том, что ей было известно о проекте «ПН», она обещала молчать.

Как результат, дезертирство Сатины ввергло Адриена в полное отчаяние и даже уныние, от которого, впрочем, он вскоре решил излечиться, предавшись новому страстному увлечению.

А увлекался он, конечно, молоденькими женщинами. Борода у него превратилась в усы. Он отказался от курительной трубки, променяв ее на жевательную резинку, которую жевал беспрестанно. Носил исключительно спортивные костюмы.

Наконец, в довершение всех напастей, у Габриеля Макнамары случился сердечный приступ. Его пришлось срочно положить в больницу и прооперировать – в результате акции промышленных предприятий Макнамары на бирже упали в цене. Вкладчики, прекрасно понимавшие, что империя Макнамары держалась прежде всего на авторитете и здоровье своего единственного властителя, потеряли к нему всякое доверие. Денег, которых прежде всегда хватало на выплаты жалованья будущим космонавтам, инженерам и охранникам, а также на закупки оборудования и сырья, теперь стало недоставать.

При въезде в Центр снова взорвался заминированный автомобиль – погиб охранник на пропускном пункте, и это только усугубило положение.

Человеческий фактор опять все нарушил.

Вернулась гложущая подозрительность.

Кто-то коротко заметил: «Многострадальный проект».

Дела застопорились. А тут еще, как нарочно, грянула буря – она пришла со стороны пустоши и покрыла все светло-коричневой въедливой пылью.

Элизабет решилась пойти к Иву Крамеру.

– Думаю, нам пора поговорить с глазу на глаз, – начала она без лишних церемоний, поставив костыли рядом с креслом, в которое села с мучительным стоном.