Текст книги "Танатонавты (пер. А. Григорьев)"

73. Мифология индейцев Амазонки

Когда-то люди не умирали.

Но однажды одна девушка встретила бога Старости. Он обменял свою сморщенную и высохшую кожу на ее кожу, эластичную и нежную.

С тех пор люди стали стареть и умирать.

Из диссертации Франсиса Разорбака «Эта незнакомка Смерть»

74. Рискуем всем

Шестнадцать часов. Дворец Конгрессов в Париже переполнен. Зрители обменивались газетами и комментировали новые удручающие обвинения, которые выдвигал неутомимый Меркассье и неумолимый директор Флери-Мерожи, на глазах превращавшийся в телезвезду.

Два депутата, сидевших в первом ряду, не скрывали своего ликования:

– Бедняга Люсендер, с ним покончено. Он хотел познакомиться со страной смерти, и его обслужат по первому классу! Его политическая смерть неминуема.

– И все же, – задумчиво протянул второй, – вся эта мизансцена... Он, должно быть, припрятал козырь в рукаве. Старый лис.

– Вы так думаете? Это его лебединая песня. К нему благосклонно относится всего 0,5% населения! Нормально. Эти 0,5% населения и есть те чокнутые, которые верят в посмертный опыт.

Оба пожали плечами.

Стоя в свете ярких прожекторов, красивая рыжая журналистка вещала прямо в камеру:

– В зале присутствуют восемь ученых экспертов, которые будут следить за всем происходящим, чтобы вскрыть любое мошенничество. Некоторые специалисты высказали предположение, что президент Люсендер использует братьев-близнецов, убивая одного и воскрешая другого. Издавна известный трюк. Но на сцену устремлено столько взглядов и камер, что никакой обман невозможен. Очень трудно представить себе, чтобы глава Государства, которого топчет общественное мнение, попытался пойти на обман!

В ожидании «спектакля» люди сбивались в группы, спорили, задавали друг другу вопросы:

– Читали статью в «Матен»? В ней один из ученых разъясняет, почему нельзя выжить после смерти. «Как только мозг перестает орошаться кровью, наступает некроз тканей. Умирая, нервная клетка теряет свои физиологические свойства, а значит, и способность к восприятию и запоминанию информации».

– А вы верите в эту басню о природном избыточном количестве эндокринной жидкости, которая вызывает галлюцинации?

Спорщики усмехались.

– Не вижу, зачем умирающему телу тратить последнюю энергию на производство иллюзий! – воскликнул кто-то.

Оба депутата поудобнее устроились в креслах первого ряда.

– Люсендер хотел войти в Историю с большой буквы, – сказал один. – Осталось чуть-чуть подождать. Он в нее войдет. И через широко распахнутые ворота! Со ста двадцатью тремя убийствами на совести. Не каждый глава Государства несет на себе подобный груз.

– Нас ждет отличный судебный процесс!

Вспыхнули огни рампы. На сцене стояло кресло дантиста, опутанное огромным количеством электропроводов, подключенных к гигантским экранам, пустым, как глаза слепцов.

Передача транслировалась на шестьдесят стран. Президент Республики превращался в посмешище в прямом эфире. Такой спектакль был интереснее рок-концерта или футбольного матча!

Рабочие сцены установили вокруг кресла дантиста восемь стульев. В них усядутся восемь экспертов, назначенных парламентской комиссией. Четыре врача, три биолога и один фокусник.

Эксперты появились под гром аплодисментов. Зал бесновался. Он приветствовал бородатых старцев из Академии как тореадоров, которые спустились на арену, чтобы расправиться с упрямым быком. Ученые испытывали некоторый страх. Им еще никогда не приходилось сталкиваться с такой популярностью. Некоторые даже осмелились помахать толпе рукой. Если бы они могли предложить толпе ухо и хвост президента, они бы сделали это. Но вместо бандерилий достали ручки и принялись строчить в записных книжках, описывая стоящее на сцене оборудование.

Известный телеведущий с напомаженными волосами поднялся на сцену в сопровождении оператора и звукооператора. После нескольких проб на камере вспыхнул красный огонек.

– Дамы и господа, добрый вечер, спасибо, что вы смотрите первый канал, канал, который обращен к вам. Сейчас во Дворце Конгрессов царит напряженная атмосфера. Президент Люсендер готов поставить на кон свою карьеру. Он собирается доказать всему миру возможность посещения потустороннего мира, словно это отдаленный континент. Эмоции публики достигли предела. Неужели мы будем бессильно наблюдать за очередным убийством в прямом эфире? Или, напротив, увидим опыт века? Невероятная загадка...

75. Гренландская мифология

Население Гренландии считает, что Рай расположен на дне Океана. Там постоянно светит полуночное солнце. Те, кто тяжко трудился в подлунном мире, смогут наконец отдохнуть, вкушая плоды своих трудов. Там находится царство изобилия, где нет недостатка в собаках, оленях, рыбе и медведях. Моржи там плавают в вареном виде, чтобы можно было тут же приступить к трапезе.

Из диссертации Франсиса Разорбака «Эта незнакомка Смерть»

76. Семья

Первой мне позвонила мать:

– Сынок, не ходи туда!

Конрад посоветовал немедленно бежать в Аргентину.

Все эти здравомыслящие люди, которые желали добра, были мне отвратительны и только укрепляли мое желание откреститься от них и остаться маргиналом.

Я сообщил им, что не могу отказать в помощи попавшим в беду друзьям. На мне тоже лежала ответственность за все случившееся. И я был готов эту ответственность принять.

– Хорошо, если пойдешь ты, пойду и я, – сказала мать. – Я всегда буду защищать своих сыновей зубами и когтями, что бы ни случилось!

Она так и сделала. Когда ее заметил журналист первого канала, которому надо было заполнить паузу в ожидании великого события, моя родительница изложила все наболевшее в прямом эфире перед миллионами глазеющих в ящик.

– Поймите, Мишель был всегда слишком обязательным и оказывал услуги всем и каждому. У него есть свои маленькие недостатки, но он не преступник. Президент Республики увлек за собой этих оглашенных, в том числе и моего сына! Он ввязался в эту историю из-за одиночества. Когда ты одинок, в голову лезет всякая чушь! Послушай он меня и женись, нас бы здесь не было! У моего маленького Мишеля никогда не хватало воли. Он всегда слушал тех, кто говорит громко и нахально. Разорбак – как раз из таких. – Она понизила голос: – Скажите, а я смогу носить ему передачи в тюрьму?

Журналист с напомаженными волосами сказал, что не знает, и вежливо поблагодарил мою мать.

77. Иудейская мифология

Жизнь Адама сводится к двенадцати этапам:

В первый период собрался прах.

Во второй период прах превратился в бесформенную глину.

В третий период были вылеплены все органы и части тела.

В четвертый период в него вдохнули душу.

В пятый период он встал на ноги.

В шестой период он смог сказать, что его окружает.

В седьмой период он получил в жены Еву.

В восьмой период они в два часа дня взошли на ложе, а сошли с него в четыре.

В девятый период он получил приказ никогда не пробовать яблоко познания.

В десятый период он совершил грех.

В одиннадцатый период он был судим.

В двенадцатый период он был изгнан из садов Эдема.

Из диссертации Франсиса Разорбака «Эта незнакомка Смерть»

78. Быть или не быть

Первым вышел на арену – читайте: поднялся на сцену – я, и мне было не по себе. Эксперты отказались пожимать мне руку; за мной шла Амандина, которая буквально умирала от страха.

Публика начала улюлюкать.

Из нее вырвался мужчина в куртке и кепке:

– Мерзавец! Ты убил моего сына!

Я из последних сил вцепился в микрофон.

– Мы никого не убили! – закричал я, едва не сорвав голос. – Никого! Все заключенные, которые приняли участие в проекте «Рай», были добровольцами. Они осознавали риск, и каждый раз сами нажимали кнопку запуска.

– Запуска? В страну смерти! Где добровольцы, готовые идти на смерть? – завопил кто-то.

– Смерть убийцам в белых халатах! Смерть убийцам в белых халатах! – начали скандировать разъяренные зрители.

Свист стал пронзительнее, когда к микрофону подошел президент Люсендер. В него полетели помидоры. Полицейский кордон, стоящий перед сценой, потребовал подкреплений.

Президент пытался успокоить публику. Солидный опыт по проведению политических митингов перед возбужденной толпой научил его справляться даже с разъяренным залом.

– Дамы и господа, друзья мои, – сказал он, – успокойтесь! Опыт, который мы постараемся повторить перед вами, уже успешно завершился, но тогда не было ни одного официального эксперта, могущего подтвердить нашу правоту. Сейчас я отдаюсь на суд Нации, даже всей планеты. Если человек, которого мы в вашем присутствии запустим в потусторонний мир, не вернется, я готов предстать перед любым судом, чтобы ответить за свою неудачу.

Послышалось еще несколько проклятий, но вскоре шум сменился гнетущей тишиной. Появился Феликс Кербоз. Прожектора тут же осветили его. Он красовался в безукоризненном смокинге – новой форме танатонавтов. Его бандитская рожа резко контрастировала с нарядом денди. Он шел меж двух жандармов. По искаженному лицу Феликса я понял, что что-то случилось.

Телеведущий затараторил:

– А вот и Феликс Кербоз, единственный человек, по словам президента Люсендера, который совершил невозможное путешествие туда и обратно: из мира живых в мир мертвых и из мира мертвых в мир живых. Он готов повторить свой подвиг перед камерами всего мира, а эксклюзивный репортаж для нашего народа будет вести первый канал, канал, который показывает больше других!

Мы обменялись беспокойными взглядами, ибо хорошо знали Феликса, чтобы ощутить его замешательство. Неужели его испугала толпа?

Президент хлопнул его по плечу.

– В форме, Феликс?

Гримаса перекосила и без того искаженное лицо Феликса. Телезрители, которые только что переключились на первый канал, спросили себя, не попали ли они случайно на фильм ужасов.

– Могло бы быть и лучше, – пробормотал наш танатонавт.

– Мандраж?

– Да нет, – завопил Феликс. – Вросший ноготь! Я, ядрена вошь, всю ночь не сомкнул глаз.

Люсендер буквально подпрыгнул на месте.

– Вросший ноготь? Почему ты раньше не сказал об этом?

Люсендер был готов облаять его, но не позволяла ситуация.

– Вросший ноготь? Мне это знакомо. Очень больно, но излечить легко.

– Я принял аспирин, но все равно болит. Какая погань!

Я предложил перенести опыт на более поздний срок. Если Феликс страдал, он мог согласиться на посулы света, а не возвращаться в страдающее тело.

Президент умолял его:

– Вы вернетесь назад, Феликс, обещайте мне! Я уже подписал указ о вашей амнистии. Если вернетесь, то вернетесь совершенно свободным человеком. Понимаете, Феликс? Вы обретете всеобщее уважение!

Феликс не выглядел убежденным.

Телеведущий разъяснил зрителям, что президент подбадривает своего ставленника, как тренер боксера перед решающим боем.

Мы с мрачным видом готовили приборы.

Люсендер буквально тряс Феликса за грудки:

– Свобода! К вам будут обращаться «господин Кербоз»! Вы станете богатым и знаменитым! Вас посадят в открытый автомобиль, и люди будут вам аплодировать и бросать цветы, как Нилу Армстронгу после его первых шагов на Луне!

– Мне бы это понравилось, не будь проклятого ногтя.

– Черт подери, после всей той отравы, которую вы глотали, заработав язву, волдыри, шелушение кожи, не стоит отказываться от лучшей жизни из-за какого-то вросшего ногтя на мизинце!

– Но наверху так хорошо, там чувствуешь необычайную легкость, и никаких забот...

Люсендер не сдержался:

– Феликс, но жизнь все-таки не фуфло!

– А я себя спрашиваю, что хорошего в жизни здесь? Я ничего хорошего вспомнить не могу.

– Деньги, женщины, ароматы цветов, закаты на морском побережье, машины, дворцы, – торопливо перечислил Люсендер.

Потом, будучи изощренным политиком, буквально влез в шкуру Феликса и добавил:

– А если хотите – выпивка, наркотики, насилие, скорость... Послушайте, Феликс! Мы в вас нуждаемся. Отныне у вас есть друзья: президент, блестящие ученые, самая восхитительная из медсестер! Многим до вас не повезло! Мы рассчитываем на вас.

Феликс опустил глаза и покраснел, как нашкодивший ребенок:

– Да знаю я все это. Но там наверху тоже желают мне добра. Мне не очень повезло в этом мире, да еще вросший ноготь и все эти гады в зале... В этом мире я никогда не получал удовольствия.

Люсендер пораженно уставился на громилу:

– Не получали удовольствия, Феликс? Хотите сказать, что... никогда... вы никогда...

Наш шеф стал пунцовым.

– Никогда. Никто никогда не любил меня, кроме матери, а мамочка-то как раз наверху.

Толпа нетерпеливо зашумела.

– Смерть обезьяне! – крикнул какой-то шутник.

Телеведущий с трудом заполнял паузы:

– Феликс Кербоз весит сто килограммов при росте один метр девяносто пять сантиметров, весьма гармоничное сложение для мужчины его возраста. Согласно данным прессы, вес и рост не влияют на качество перехода от жизни к смерти, но все же предпочтительно, чтобы объект был в хорошей физической форме.

Амандина не упустила ни слова из беседы Феликса с президентом. Она подошла к ним:

– Феликс, вы девственник?

Феликс побагровел.

Блондинка поколебалась, задумалась на мгновение, потом что-то прошептала на ухо своему подопечному. По лицу Феликса пробежали все цвета радуги. Его губы растянулись в подобие улыбки. Когда они стояли вместе, то напоминали Квазимодо и Эсмеральду. И Квазимодо готовился отправиться на пытку...

Он уже не отрывал глаз от Амандины. Потом спохватился:

– Ладно, пошли. Поганый ноготь оставил меня в покое.

Люсендер посоветовал мне добавить в раствор анальгетик, чтобы Феликс перестал чувствовать ноготь. Но я отказался. Нельзя экспериментировать с новыми составами в самый решающий момент. Доза в 800 миллиграммов тиопентала и никаких других лекарств, кроме привычных.

Президент Люсендер расстегнул бабочку на смокинге Кербоза. Закатал рукав и установил электроды. Можно было поклясться, что он занимался этим всю жизнь.

– Люсендер – убийца!

Я пришел ему на помощь. Ведь мы сидели в одной галере.

Амандина делала все четко и быстро.

Она слышала сальные шуточки и остроты. И рисковала всем. Наладила электрокардиограф, электроэнцефалограф, улыбнулась мне сдержанной улыбкой сообщника, не обращая внимания на летящие из зала оскорбления.

– Убийцы! Убийцы!

Слово подхватил весь зал и теперь скандировал его.

Феликс Кербоз дышал размеренно, постоянно замедляя дыхание, как его учил Рауль. Вдыхал носом, выдыхал ртом. Такой метод дыхания был придуман, чтобы помочь женщинам рожать без боли.

– С моей стороны – все готово! – объявил президент Люсендер, укрепив последний электрод на волосатой груди танатонавта.

– Я тоже готов, – сказал Рауль, зажимая датчики пульса.

– Готов! – сказал я.

– Готова! – объявила Амандина.

Ученые из комитета подошли ближе, чтобы осмотреть весь комплекс. Удостоверились, что электроды соответствуют действующим нормам. Замерили пульс Феликса. Фокусник постучал каблуком по полу сцены в поисках люка или какого-то механизма опрокидывания кресла. Воткнул иглу в обшивку кресла, позабавив публику, которая надеялась, что он, быть может, обнаружит тайный коридор в нашем кресле дантиста. Закончив проверку, подал знак остальным. Ученые поспешно внесли полученную информацию в свои блокноты. Потом церемонно расселись по местам и жестом показали, что мы можем приступать. Воцарилась тишина.

В огромном зале Дворца Конгрессов можно было расслышать полет души.

– Поехали! – прорычал Рауль, которого немного раздражала враждебность толпы.

– Чао, друзья! – произнес Феликс, помахав пальцами-сардельками.

Амандина погладила его по редким волосам и чмокнула в уголок губ в момент, когда он закрывал глаза.

– Возвращайся! – шепнула она.

Феликс считал с улыбкой:

– Шесть... пять... четыре... три... два... один... старт!

Поспешно нажал на выключатель и отбыл из этой жизни.

79. Учебник истории

В конце ХХ века словари и энциклопедии давали смерти следующие определения:

СМЕРТЬ: окончательное прекращение жизни.

Повседневное определение: Человека считают мертвым, когда его сердце не бьется и он перестает дышать.

Определение, принятое американцами в 1981 году: Человек считается умершим после необратимого прекращения всех мозговых функций.

Медицинское определение: Необратимое прекращение сердечных сокращений. Искусственный характер дыхания, поддерживаемого механическими легкими. Полное исчезновение всех рефлексов. Отсутствие каких-либо электроэнцефалографических сигналов. Полное разрушение мозговых структур.

Формальности, выполняемые в случае смерти: Сообщить о смерти в ближайшую мэрию. Судебный медицинский эксперт квартала устанавливает факт кончины, составляет свидетельство и выдает его семье покойного или служащему похоронного бюро. Вместе с семейной книжкой покойного свидетельство должно быть передано в отдел гражданского состояния мэрии в обмен на разрешение похорон. В случае насильственной или подозрительной смерти судебный медицинский эксперт предупреждает прокурора Республики, который может потребовать вскрытия. Семья не обязана публично сообщать о причинах смерти. Обязательное условие: похороны могут состояться не ранее, чем через двадцать четыре часа.

Стоимость кладбищенского участка: в зависимости от срока действия, разряда кладбища и цены на землю. Квадратный метр стоит в городах больше, чем в деревне.

3000 франков – обычный гроб из белой древесины. Надбавки за эбеновое, красное дерево, внутреннюю обивку.

1800 франков – услуги похоронного бюро в зависимости от количества могильщиков.

3000 франков – наем катафалка.

4800 франков – похоронные принадлежности, цветы и различные украшения.

700 франков – услуги полировщика мрамора.

1000 франков в год – уход и ремонт могилы.

200 франков – объявления в газетах. Плюс почтовые расходы.

1000 франков – НДС.

1300 франков – муниципальный налог.

200 франков – религиозные услуги (предусматривается различие в зависимости от конфессии и затребованных услуг: месса, хор и т. д.).

Иными словами, не менее 17 000 франков, не считая стоимости участка.

Учебник истории, 2-й класс начальной школы

80. Ожидание

Уже десять минут по экрану электрокардиографа бежит ровная линия и ни малейшего «пим»!

Верный своим привычкам Рауль Разорбак заносит в книжечку все параметры: продолжительность комы, температуру тела, сердечную деятельность, мозговую деятельность, электрическую деятельность, личные впечатления и т. п.

Рауль подходит ко мне с озабоченным видом.

– Ну что? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

Толпа молчит, разглядывая человека, лежащего в свете прожекторов. Кружа вокруг кресла, как мухи вокруг падали, эксперты делают записи, их ручки скрипят на бумаге в клеточку. Подходят к экранам, разглядывают их, чтобы размять ноги, но их вид не предвещает ничего хорошего.

Фокусник оказался прекрасным актером, поразив всех своей мимикой.

Телеведущий не знал, чем заполнить паузы. Говорил о погоде, способствующей подобным опытам, об истории Дворца Конгрессов, под крышей которого проходило столько значительных событий.

Сложив руки на груди, Амандина с лицом мадонны молча молилась.

Как и я.

81. Скандинавская мифология

Бальдр был благосклонным скандинавским богом. Сын Одина, он славился своим состраданием и красотой. Однажды ночью ему приснилась его собственная смерть. Боги были сильно обеспокоены, а его мать, богиня Фрейя, запретила всем и вся вредить своему сыну. Она заставила землю, железо, камни, деревья, болезни, птиц, рыб, змей, всех животных дать клятву.

Сочтя, что Бальдр стал неуязвимым, боги ради развлечения стали бросать в него разные опасные предметы, которые, однако, его не ранили.

Но, завидуя власти Бальдра, злобный бог Локи обратился в женщину и пришел к Фрейе, чтобы выведать у нее тайну. И узнал, что богиня забыла потребовать клятву у одного растения под названием Мистильтейнн, поскольку считала его слишком слабым и хрупким, чтобы нанести хотя бы малейший вред сыну.

Тогда Локи уговорил Хеда, бога-слепца, взять это растение и ударить им Бальдра. Локи напросился в проводники Хеду, который смертельно ранил Бальдра, поскольку растение превратилось в копье. И тогда Локи объявил всем, что смерти избежать невозможно даже при благосклонности богов.

Из диссертации Франсиса Разорбака «Эта незнакомка Смерть»

82. Во дворце конгрессов

Полицейские в гражданском проникли в зал по требованию следователя, ведущего дело, и потихоньку приближались к сцене, чтобы помешать нам сбежать в случае провала публичной демонстрации опыта.

Мы пять минут безуспешно растирали Феликса и обрушивали на него удары тока.

Толпа начинала гудеть.

Эксперты-ученые понимающе улыбались после каждого электроразряда, с озабоченным видом подходили к Феликсу и проверяли пульс. И выглядели очень довольными, поскольку пульс не прощупывался.

Я сбросил белый халат, остался в майке и, обливаясь потом, продолжал массировать сердце. Мы вместе считали «раз, два, три», я надавливал на грудную клетку обеими руками в зоне сердца, а Рауль вдувал ему воздух в ноздри с помощью ручного насоса, чтобы запустить дыхание.

Полицейские подошли ближе.

– Раз, два, три! Давай, мы верим в тебя! Мы верим в тебя, – повторял мой друг.

И был прав. Надо было верить. Именно вера делает руку неуязвимой для пламени. Рауль мне это показывал.

Мы бесцеремонно отталкивали экспертов, выполняя свою работу реаниматоров. И чем больший пессимизм нас охватывал, тем сильнее мы от них отбивались. Но эксперты не обращали внимания на наши усилия. Бык всегда пытается разделаться с матадорами, пока не встретит смерть.

Легкий шум в зале переходил в ропот. Послышались сдержанные смешки.

Еще мгновение – и начнется охота.

Полицейские выстроились позади нас, чтобы мы не могли удрать за кулисы.

Вера сдвигает горы, почему бы ей не совершить маленькое, пустяковое чудо и не вернуть жизнь в этот кожаный мешок, наполненный кровью и внутренностями?

– Если в этом мясе есть хоть одна живая клетка, она должна ответить на наш призыв, – сказал Рауль. – Эй, мы здесь, мы ждем! Раз, два, три, раз два, три.

И надавил на грудную клетку Феликса.

– Боже, Феликс, проснись. Хватит дурить! – крикнул я, в свою очередь.

Один полицейский уже взобрался на сцену. Мы, наверное, походили на опасных безумцев, издевающихся над трупом на глазах телезрителей, следивших за нашими потугами.

– Раз, два, три! Просыпайся, Феликс, черт тебя дери!

Полицейский достал наручники.

– Раз, два, три! Феликс, боже, не бросай нас!

Восемь экспертов с понимающим видом констатировали смерть. Мухи на раздавленном персике.

Полицейский схватил меня за руку. Я услышал сухое щелканье наручников и голос, который произносил: «Именем закона я арестовываю вас за убийство человека путем отравления».

Рауль и Амандина тоже были в наручниках. Но еще никто не осмеливался коснуться Люсендера, остававшегося неприкосновенным лицом из-за своего статуса президента Французской Республики.

– Смерть! Смерть танатонавтам! – завопил зал, счастливый, что узрел падение главы Государства.

Для толпы нет ничего приятнее, как втаптывать в грязь своих вождей.

– Смертный приговор танатонавтам!

Конрад кричал из первого ряда: «Я тебя предупреждал!» Только мать пыталась успокоить зал. И начала с ближайших соседей. Потом пошла по рядам.

– Мой сын здесь ни при чем, остановитесь, вы ошибаетесь, мой сын здесь ни при чем, его вовлекли.

Она все предусмотрела. Позже, на процессе, она предъявит мои табели с хорошими оценками, которые хранила с детского сада, чтобы доказать, какой я хороший мальчик. И заранее купила платье для выступления в зале суда.

Полицейские подхватили нас под руки, чтобы вывести из разбушевавшегося зала. Люди подбегали, оскорбляя и оплевывая. Ужасное ощущение, когда у вас на руках наручники, а люди изливают на вас всю свою ненависть. Кто-то бросил тухлое яйцо, которое разбилось, ударившись о мой лоб. В Амандину угодил помидор. Рауль заработал удар яйцом еще более тухлым и зеленым, чем мое.

Президент Люсендер в отчаянии рухнул на стул. Он уже не думал о том, как помочь Феликсу, как помочь нам... Он думал о том, что ошибся, что бредил и во всем раскаивался. Он хотел стать знаменитым, а теперь с ним покончено. Он не сумел одержать верх в битве при Алезии, как Цезарь. В последний момент смерть, последний бастион, оказалась неприступной.

Журналист первого канала велел оператору показать крупным планом бесстрастное лицо Феликса. Ему чуть ли не в глаза сунули осветительную лампу и снимали каждую пору, каждый волосок, трепетавший от слишком яркого света.

Прощай, Феликс.

Полицейские тянули меня за наручники.

И вдруг произошло нечто непредвиденное.

Послышалось звучное «ай».

Все замерли. Все застыли. Я узнал голос, который сказал «ай». Этот голос, этот голос...

Светотехник споткнулся и уронил лампу на глаз Феликса.

Телеведущий ликовал.

– Невероятно, дамы и господа, просто невероятно, сказочно и грандиозно! Человек, которого отныне можно называть «первым человеком, официально ступившим в потусторонний мир и вернувшимся обратно», жив... Феликс Кербоз жив!

По приказу экспертов обалдевшие полицейские сняли с нас наручники. Зал онемел. Слышался только голос неутомимого телеведущего, который тараторил свои комментарии, довольный сенсацией в его шоу. Он знал, что в данный момент решается его дальнейшая карьера, и не собирался упускать редкостный шанс. Отныне и он имел право на имя в истории, хотя бы в истории журналистики.

– Могу сказать, что эмоции охватили всех. Как только энцефалограф издал первый писк, опустилась недоверчивая тишина, а потом зал разбушевался. Вначале был вопль ужаса, дамы и господа, поскольку все вдруг осознали, что в наш мир живых вернулся мертвец. Первый канал, канал, который показывает больше других, покажет вам в замедленном темпе первое движение век Феликса Кербоза. Движение век, происшедшее долгое время спустя после полной остановки сердца. Мы можем сказать, что это движение век состоялось благодаря нам, благодаря... первому каналу, который оживляет мертвых. Напомним, однако, что спонсором передачи является гуталин «Черный дракон». Гуталин «Черный дракон» – единственный, который создает нужный фон.

Мы, Люсендер, Амандина, Рауль и я, не знали, плакать нам или смеяться. Мы побежали обратно к сцене. Шоу могло продолжаться. Врачи и эксперты недоуменно пятились и качали головами, словно не верили своим глазам, ушам и осязанию.

Они продолжали ощупывать Феликса, проверять контрольные приборы. Один из ученых даже заглянул под кресло. На всякий случай. А вдруг труп заменили братом-близнецом.

Я замерил пульс Феликса, послушал сердце, изучил глаза, проверил зубы.

Но все знали, все видели, и все вынуждены были признать неоспоримый факт. Нам удалось победить. Рауль, Феликс, Амандина, Люсендер и я против дураков.

Феликс заикался.

– Мать его, поездочка, мать ее, такого еще не было... А... амнистия есть или нет?

Амандина бросилась к нему и что-то шепнула на ухо. Глаза его осветились пониманием.

Он наклонился к микрофону журналиста с первого канала и, чеканя слова, произнес:

– Маленький шажок для моей души, но гигантский шаг для человечества.

Напряжение тут же спало. Все вскочили с мест и принялись аплодировать герою. Воздействие подходящего изречения нельзя переоценить. Овации стали оглушительными. Люди выкрикивали приветствия.

– Дорогие телезрители первого канала, мы переживаем исторический момент и живем в историческое время, которое подарило нам нашего национального танатонавта. «Маленький шажок для моей души, но гигантский шаг для человечества». Великолепный подарок Истории. Этому человеку удалось пережить NDE в прямом эфире. Что же совершило путешествие? Не найдя лучшего, Феликс назвал это «душой». Какой поэтический образ! Остается найти научное объяснение. С великой...

Мы яростно сжимали Феликса в объятиях.

– Ну ладно. А... с моей амнистией по-прежнему о'кей?

– Ты ее заработал. Отныне ты свободен! – объявил президент Люсендер.

– Не слишком поздно. Мать ее, в наши дни надо крепко потрудиться, чтобы стать уважаемым гражданином!

Амандина не отходила от него.

– Ты здесь! Ты здесь и живой.

– Ну да... видите, я вернулся. Я возвернулся, ребята. На этот раз я все рассмотрел, очень хорошо рассмотрел. Хотите, нарисую, как там все устроено? Мать ее, хрен поверишь, говорю вам.

Рауль Разорбак подошел к нему, явно нервничая.

– Карта! Мы составим карту Континента Мертвых, и каждый раз по мере продвижения вперед будем наносить на нее новые детали.

Зал бушевал.

Телеведущий преследовал нас и кричал:

– Эй! Господин Кербоз, для первого канала. Наши зрители имеют право знать, как там! Господин Кербоз, вы – герой века, господин Кербоз!

Феликс остановился, задумался, подбирая слова, потом произнес:

– Ладно... Я могу сказать, что смерть, мать ее, невероятная штука, это совсем не то, во что ты верил, там куча красок, куча украшений, куча... ну такая хреновина! Нет, слишком много, я не знаю, как сказать.

Журналист не отставал. Ему нужно было заполнить время рекламой гуталина, ведь он еще не все сказал. И требовал комментариев.

Рауль ткнул меня локтем в ребро.

– Давай, Мишель, толкни им речугу!

Я, не подумав, вышел к рампе. Отовсюду засверкали вспышки.

– Дамы и господа, наши усилия вознаграждены. Нам удалось запустить и вернуть танатонавта.

Воцарилась глубокая тишина. Какой-то журналист задал вопрос:

– Доктор Пэнсон, вы внесли неоценимый вклад в сегодняшнюю победу. Что вы собираетесь делать теперь?

Я подошел еще ближе к микрофону.

– Этот день – день великий.

Все меня слушали.

– Мы победили смерть. Отныне ничто не будет, как прежде. Нам пора поменять наши взгляды. Мы шагнули в новый мир. Отныне всегда будет до и после сегодняшнего дня. Мне тоже очень трудно в это поверить. Однако мы сумели доказать, что...

Именно в этот момент вновь в мозгу возникла зловещая фраза.

(Что я здесь делаю?)

– Мы только что доказали, что...

И вдруг осознал, что стою здесь и совершил нечто историческое. Как только эта странная мысль возникла в голове, изгнать ее стало невозможно. Миллионы людей видели меня в прямом эфире, а я стоял, разинув рот, и ничего не говорил.

– Доктор Пэнсон?

Я не мог произнести ни малейшего слога. Раздраженный журналист попытался продолжить передачу.

– Хм... А вы, господин президент... вам удалось доказать свою веру. Измените ли вы политику до предстоящих выборов?

Президент Люсендер отмахнулся от него. И шепнул нам:

– Пошли, друзья, забудем об этом плебсе. Мы выпутались. Пошли рисовать первую карту Континента Мертвых.

– Куда?

– Во Флери-Мерожи. Нас оставят в покое только в танатодроме.

Наша крохотная группа становилась все более сплоченной.