Текст книги "Гибель королей"

– Другая, наверное, оказалась просто огромной, – проговорил я. – Что это было? Кит?

Старший из западносакских священников устремил на меня суровый взгляд.

– Я советовал королю Эдуарду не возлагать на тебя эту миссию, – заявил он. – Я говорил ему, что нужно послать христианина.

– Так выберите кого-то другого, – парировал я. – Я бы предпочел праздновать Йоль[1]1
  Йоль – древнегерманский языческий праздник зимнего солнцеворота. Впоследствии связанные с Йолем традиции были поглощены Рождеством.


[Закрыть] у себя дома.

– Он желает, чтобы это был ты, – с недовольным видом признался священник.

– Альфред тоже желает этого, – добавил Виллибальд и улыбнулся. – Он считает, что ты напугаешь Эорика.

– А зачем ему понадобилось пугать Эорика? – удивился я. – Мне казалось, что речь идет о союзе. Я ошибся?

– Король Эорик разрешает своим кораблям грабить наши торговые суда, – пояснил священник, – и должен возместить ущерб, прежде чем мы пообещаем ему свое покровительство. Король считает, что тебе удастся убедить его.

– Как я понимаю, нам придется уехать дней на десять. – Я мрачно оглядел священников. – И все это время я должен буду вас кормить?

– Да, господин, – радостно ответил Виллибальд.

Странная это штука – судьба. Я отказался принять христианство, предпочел северных богов, но всем сердцем полюбил Этельфлэд, дочь Альфреда, а она была христианкой, и это означало, что мой меч – на стороне креста.

А из этого, в свою очередь, следовало, что я проведу Йоль в Восточной Англии.

* * *

В Буккингахамм прибыл Осферт и привел с собой еще двадцать моих дружинников. Я вызвал их, потому что решил отправиться в Восточную Англию в сопровождении большого отряда. Может, король Эорик и предложил заключить союз, может, он и согласится на все, что от него потребует Альфред, но переговоры лучше вести с позиции силы, поэтому я собирался произвести впечатление мощью. Осферт и его люди наблюдали за Сестером, римским лагерем на северо-западной границе Мерсии, где нашел убежище Хэстен после разгрома при Бемфлеоте. Осферт, в типичной для него манере, торжественно поприветствовал меня. Парень редко улыбался, и его лицо всегда выражало неодобрение, как будто он осуждал все, на что падал взгляд. Но, думаю, в глубине души он радовался возвращению домой. Он был сыном Альфреда, рожденным от служанки в те времена, когда король еще не познал сомнительных радостей христианской веры. Альфред приказал воспитать сына-бастарда как священника, однако Осферт предпочел путь воина. Это был странный выбор – он никогда не испытывал азарта сражения, никогда не поддавался дикой ярости, которая заставляет человека хвататься за меч и затмевает разум, – однако сумел употребить качества, унаследованные от отца себе во благо и стал великолепным солдатом. Он отличался серьезностью, вдумчивостью и методичностью. Там, где мы с Финаном проявляли упрямство, Осферт действовал ловкостью и умением, что было совсем не плохо для воина.

– Хэстен все еще зализывает раны, – сообщил он мне.

– Зря мы его не прикончили, – буркнул я.

После того как я при Бемфлеоте разгромил флот и армию Хэстена, он отступил в Сестер. Меня так и подмывало последовать за Хэстеном и раз и навсегда покончить с ним, но Альфреду понадобилось, чтобы его дружина вернулась в Уэссекс, а мне не хватало людей для осады римской крепости в Сестере. Вот поэтому Хэстен все еще был жив. Мы наблюдали за ним, искали доказательства тому, что он вербует войско, однако Осферт считал, что на новые атаки сил у него пока не хватает.

– Ему придется наступить на горло своей гордости и принести кому-нибудь присягу верности, – заявил он.

– Зигурду или Кнуту, – сказал я. В настоящий момент Зигурд и Кнут были самыми могущественными данами в Британии, хотя ни один из них не являлся королем. Они имели земли, богатство, скот, серебро, корабли, людей и амбиции. – Только вот зачем им Восточная Англия? – вслух спросил я.

– А почему бы нет? – в свою очередь, поинтересовался Финан. Он был для меня самым близким человеком, тем, кому я всецело доверял в сражении.

– Потому что они хотят заполучить Уэссекс, – ответил я.

– Они хотят заполучить всю Британию, – возразил Финан.

– Они ждут, – предположил Осферт.

– Чего?

– Смерти Альфреда. – Он практически никогда не называл Альфреда отцом, словно, как и его отец, стыдился своего статуса.

– О, вот тут и начнется настоящий хаос, – с явным предвкушением произнес Финан.

– Из Эдуарда получится хороший король, – с осуждением проговорил Осферт.

– Ему придется побороться за трон, – заметил я. – Даны будут проверять его на прочность.

– А ты будешь сражаться за него? – уточнил Осферт.

– Эдуард мне нравится, – уклончиво пробормотал я.

Он мне действительно нравился. Когда Эдуард был ребенком, я от души жалел его, потому что отец отдал его на воспитание жестоким священникам, чья обязанность заключалась в том, чтобы сделать из него идеального наследника, к которому перейдет христианское королевство Альфреда. Потом мы встретились с ним через много лет – это случилось как раз перед битвой при Бемфлеоте, – и я был потрясен, когда увидел перед собой напыщенного и нетерпимого к чужому мнению молодого парня. Однако в обществе воинов высокомерие быстро исчезало. В той битве он отважно сражался, а к настоящему времени, если верить россказням Виллибальда, успел разобраться в том, что именно можно считать грехом.

– Его сестра наверняка захочет, чтобы ты поддержал его, – многозначительно сказал Осферт, на что Финан от души рассмеялся.

Все знали, что Этельфлэд – моя любовница, точно так же как и то, что ее отец – отец Осферта, но большинство делало вид, будто не знает этого, и Осферт, намекая на мои отношения с его единокровной сестрой, никогда не позволял себе больше, чем вот такие многозначительные замечания. Я бы предпочел провести Рождество с Этельфлэд, но Осферт предупредил меня, что ее не пригласили в Винтанкестер. Что до меня, то я знал: никто не обрадуется моему присутствию за столом Альфреда. Кроме того, на меня уже возложили миссию доставить волшебную рыбку Эорику, и я опасался, что Зигурд и Кнут примутся разорять мои земли, пока я буду путешествовать по Восточной Англии.

Прошлым летом Зигурд и Кнут отплыли на юг и, пока армия Хэстена грабила Мерсию, подошли к южному побережью Уэссекса. Эти два дана задумали отвлечь на себя солдат Альфреда и тем самым дать возможность Хэстену разгуляться на северных границах Уэссекса, но король послал меня во главе своего войска. Хэстен был разгромлен, а Зигурд и Кнут вдруг обнаружили, что у них не хватает силенок захватить хотя бы один укрепленный бург на земле саксов, и вернулись на свои корабли. Я знал, что они не успокоятся. Ведь они даны, а это значит, что от них можно ждать любой гадости.

На следующий день я вместе с Финаном, Осфертом и еще тридцатью дружинниками по тающему снегу выступил на север в землю олдермена[2]2
  Олдермен – титул, восходящий к англосаксонскому периоду истории Великобритании. Присваивался людям благородного происхождения, которые назначались королем для управления шейрами (графствами). В начале XI в. этот титул трансформировался в графа.


[Закрыть] Беорнота. Этот седой и хромой, вспыльчивый донельзя старик мне нравился. Его земли располагались на самом краю сакской Мерсии, и все территории к северу от него принадлежали данам, а это означало, что в течение последних нескольких лет он был вынужден защищать свои поля и деревни от набегов людей Зигурда Торрсона.

– Господь всемогущий! – приветствовал он меня. – Неужто ты надеешься отпраздновать Рождество под моей крышей?

– Я предпочитаю хорошую еду, – ответил я.

– А я – приятных гостей, – отпарировал он и закричал слугам, чтобы те взяли у нас лошадей.

Он жил чуть на север и восток от Тофкестера в огромном доме, окруженном амбарами и конюшнями, которые защищал надежный палисад. Сейчас земля между домом и самым большим амбаром пропиталась кровью – там работали забойщики скота. Люди перерезали подколенные сухожилия у испуганных животных, валили их на землю и держали, пока помощники убивали их ударом топора в лоб. Еще дергающиеся трупы оттаскивали в сторону, и там женщины и дети ножами свежевали их, а потом за дело принимался мясник. Собаки внимательно наблюдали за всем этим и дрались за требуху, которую им изредка подбрасывали. В воздухе стоял сильный запах крови и навоза.

– Хороший выдался год, – сообщил мне Беорнот. – В два раза больше голов, чем в прошлом году. Даны оставили меня в покое.

– И не устраивают набеги? И не угоняют скот?

– Ну, было пару раз. – Он пожал плечами. За год, что прошел с нашей последней встречи, у него отнялись ноги, и теперь его повсюду носили на стуле. – Мне много лет, – продолжал он. – Мое тело умирает по кускам. Ты, наверное, хочешь эля?

Расположившись в зале, мы обменялись новостями. Он от души расхохотался, когда я рассказал ему о покушении на свою жизнь.

– Что, теперь принято обороняться овцами? – Он увидел, как в зал вошел сын, и крикнул ему: – Иди сюда, послушай, как господин Утред овцами выиграл битву!

Сына звали Беортсиг, и он, как и отец, был широкоплеч и носил бороду. Он посмеялся над историей, но его смех показался мне натянутым.

– Говоришь, эти мерзавцы пришли из Тофкестера? – уточнил он.

– Так сказал тот ублюдок.

– Это же наша земля, – покачал головой Беортсиг.

– Отверженные, – небрежно бросил Беорнот.

– И глупые, – добавил Беортсиг.

– Их нанял некто тощий, лысый и одноглазый, – сообщил я. – Вы не знаете такого?

– Очень похож на нашего священника, – не без удивления произнес Беорнот. Беортсиг промолчал. – Так что привело тебя сюда? – поинтересовался он. – Надеюсь, не желание опустошить мои бочонки с элем?

Я поведал ему о том, что Альфред поручил мне скрепить договор с Эориком и как посланники этого короля объяснили стремление своего господина заключить этот союз страхом перед Зигурдом и Кнутом. Беорнот скептически скривился.

– Зигурда и Кнута не интересует Восточная Англия, – сказал он.

– А Эорик считает, что интересует.

– Он дурак, – заявил Беорнот, – и всегда был дураком. Зигурду и Кнуту нужны Мерсия и Уэссекс.

– Как только они завладеют этими королевствами, господин, – негромко заговорил Осферт, обращаясь к нашему хозяину, – они захотят заполучить и Восточную Англию.

– Это верно, – согласился Беорнот.

– Так почему бы сначала не завладеть Восточной Англией? – продолжал Осферт. – И не пополнить людьми свои банды?

– Думаю, пока Альфред жив, ничего такого не случится. – Беорнот перекрестился. – И я буду молиться, чтобы он жил подольше.

– Аминь, – произнес Осферт.

– Итак, ты решил потревожить Зигурда? – спросил у меня Беорнот.

– Я хочу знать, что он собирается делать.

– Готовиться к Йолю, – предположил Беортсиг.

– Что означает, что весь следующий месяц он будет пьян, – добавил его отец.

– Он на целый год оставил нас в покое.

– А у меня нет желания ворошить осиное гнездо, – продолжал Беорнот. Он говорил с наигранной беспечностью, но было ясно, что старый олдермен тверд в своем намерении. Он понимал: мое продвижение на север может спровоцировать Зигурда, и тогда его поля снова будут топтать подковы вражеских коней, а мечи данов окропят кровью его земли.

– Я вынужден ехать в Восточную Англию, – сказал я, – а Зигурду наверняка придется не по душе идея союза между Эориком и Альфредом. Он может послать своих людей на юг, чтобы все узнали о его недовольстве.

Беорнот нахмурился:

– Или не послать.

– Вот это я и хотел бы выяснить, – сообщил я.

Беорнот что-то проворчал себе под нос, потом обратился ко мне:

– Господин Утред, тебе стало скучно? У тебя руки чешутся убить парочку данов?

– Я просто хочу их пощупать.

– Пощупать?

– Скоро половина Британии будет знать об этом договоре с Эориком, – пояснил я, – а кто больше всех заинтересован в том, чтобы помешать ему?

– Зигурд, – сразу признал Беорнот.

Иногда я воспринимал Британию как мельницу. В основании у нее лежит тяжелый и надежный жернов – Уэссекс, сверху – такой же тяжелый бегун из данов, а Мерсия перемалывается между ними. Мерсия виделась мне тем местом, где саксы и даны сражаются больше всего. Альфред поступил мудро, распространив свою власть на бо́льшую часть юга королевства, однако даны продолжали править на севере, и до настоящего момента силы были примерно равны, но обе стороны искали себе союзников. Даны уже пытались соблазнить валлийских правителей, однако те, хотя и питали тайную ненависть к саксам, все же опасались гнева христианского бога сильнее, чем данов, поэтому в большинстве своем валлийцы поддерживали хрупкий мир с Уэссексом. На востоке лежала непредсказуемая Восточная Англия, якобы христианское королевство, где правили даны. Восточная Англия могла бы склонить чашу весов. Если Эорик отправит своих людей сражаться против Уэссекса, тогда победят даны, но, если он вступит в союз с христианами, данов будет ждать неизбежное поражение.

Зигурд, размышлял я, захочет помешать подписанию договора, и у него для этого есть две недели. А не он ли послал ту шайку из тринадцати человек, чтобы убить меня? Здесь, перед очагом в доме Беорнота, ответ на этот вопрос казался мне очевидным. И если это он, то каков будет его следующий шаг?

– Значит, хочешь пощупать его? – уточнил Беорнот.

– Но не провоцировать, – пообещал я.

– Без резни? Без грабежей?

– Я ничего такого не стану затевать, – снова пообещал я.

– Одному Господу известно, что тебе удастся обнаружить, не прикончив парочку мерзавцев-данов, – задумчиво произнес Беорнот. – И все же. Иди и вынюхивай. Беортсиг пойдет с тобой.

Он посылал своего сына и дюжину дружинников, чтобы убедиться, что мы не нарушим обещание. Беорнот опасался, что мы собираемся опустошить несколько ферм данов и вернуться обратно с богатой добычей из скота, серебра и рабов, и рассчитывал, что его люди помешают этому. Однако я на самом деле только хотел понять, что творится на вражеских территориях.

Я не доверял Зигурду и его пособнику Кнуту. Оба мне нравились, но я знал, что они убьют меня с той же легкостью, с какой забивают зимний скот. Из двоих Зигурд был богаче, а Кнут – опаснее. Он был молод и уже успел снискать себе репутацию лихого рубаки, человека, чей меч уважали. Все это привлекало к нему множество людей. Они шли к нему даже из-за моря, приплывали в Британию, чтобы последовать за вождем, который обещает богатую добычу. Весной, думал я, даны обязательно вернутся или дождутся смерти Альфреда, так как знают, что смерть короля несет с собой неопределенность, а неопределенность дает массу возможностей.

Беортсиг думал о том же.

– Альфред действительно умирает? – спросил он, когда мы уже выехали на север.

– Так все говорят.

– Так говорили и раньше.

– Много раз, – согласился я.

– И ты веришь в это?

– Сам я его не видел, – ответил я.

Во дворце меня не ждал бы радушный прием, если бы я захотел повидать короля. Мне сообщили, что на Рождество Этельфлэд уехала в Винтанкестер, но, скорее всего, ее вызвали к одру умирающего короля, а не к пиршественному столу.

– И Эдуард станет преемником? – допытывался Беортсиг.

– Так хочет Альфред.

– А кто будет королем Мерсии? – не унимался он.

– В Мерсии нет короля.

– А должен быть, – с горечью произнес он. – Причем не западный сакс! Мы же мерсийцы, а не западные саксы.

Я промолчал. Когда-то в Мерсии были короли, но сейчас эта земля подчинялась Уэссексу. Так захотел Альфред. Его дочь была замужем за самым богатым из мерсийских олдерменов, и все говорило о том, что большинство саксов, проживавших в Мерсии, вполне довольны протекторатом Альфреда. Однако не всем мерсийцам нравилось доминирование западных саксов. Когда Альфред умрет, могущественные мерсийцы начнут поглядывать на свой пустующий трон, и среди них наверняка окажется Беортсиг.

– Наши предки были здесь королями.

– Мои предки были королями в Нортумбрии, – заявил я, – но я не хочу сесть на трон.

– В Мерсии должен править мерсиец, – настойчиво произнес он.

Кажется, ему было неуютно в моем обществе, или, возможно, его тревожило то, что он едет по землям, на которые претендует Зигурд.

Мы двигались прямиком на север, и под низким зимним солнцем наши тени скользили впереди нас. Первая ферма, мимо которой мы проехали, представляла собой сожженные руины. К середине дня мы добрались до какой-то деревушки. Ее обитатели наверняка заметили нас, поэтому я вместе со своими людьми отправился в ближайший лес. Мы рыскали в зарослях, пока не вытащили из укрытия семейную пару. Это были саксы, раб с женой. Они рассказали, что их хозяин – дан.

– Он дома? – спросил я.

– Нет, господин. – Мужчина стоял на коленях, дрожал и боялся поднять на меня глаза.

– Как его зовут?

– Ярл Йорвен, господин.

Я посмотрел на Беортсига, и тот пожал плечами.

– Йорвен – один из людей Зигурда, – пояснил он, – и совсем не ярл. У него в подчинении не больше сорока или тридцати дружинников.

– А его жена дома? – спросил я у коленопреклоненного мужчины.

– Там она, господин, и с нею дружинники, но их немного. Остальные ушли.

– Куда ушли?

– Не знаю, господин.

Я бросил ему серебряную монетку. Конечно, мне это было не по средствам, но господин есть господин.

– Приближается Йоль, – напомнил Беортсиг, – и Йорвен, наверное, уехал в Ситринган.

– Ситринган?

– До нас доходили слухи, что там собираются праздновать Йоль Зигурд и Кнут, – ответил он.

Мы отъехали от деревушки и вернулись на пропитавшийся водой выпас. Теперь солнце было затянуто тучами, и я подумал, что скоро начнется дождь.

– Расскажи мне о Йорвене, – попросил я Беортсига.

Он опять пожал плечами:

– Дан, естественно. Заявился два лета назад, и Зигурд отдал ему эту землю.

– Он родственник Зигурда?

– Не знаю.

– Сколько ему?

Снова пожатие плеч.

– Молодой.

А почему он отправился на праздник без своей жены? Я едва не задал этот вопрос вслух, но потом решил, что Беортсиг вряд ли знает ответ, а от его личного мнения мне проку мало, поэтому промолчал. Пришпорив коня, я въехал на холм, откуда мне был виден красивый дом Йорвена, с покатой крышей и бычьим черепом на высоком фронтоне. Солома была свежей и не успела покрыться мхом. Дом окружал палисад. Во дворе два человека наблюдали за нами.

– Хороший момент, чтобы напасть на Йорвена, – с беззаботным видом бросил я.

– Они не трогают нас, – напомнил Беортсиг.

– Думаешь, так будет всегда?

– Я думаю, что нам нужно вернуться, – сказал он, а в ответ на мое молчание добавил: – Если мы хотим добраться до дома засветло.

Вместо этого я поехал дальше на север, игнорируя жалобы Беортсига. Мы оставили владения Йорвена целыми и невредимыми, перевалили через невысокий хребет и увидели широкую долину. Поднимавшиеся столбы дыма указывали на деревни или фермы, а слабые отблески под пасмурным небом – на реку. Замечательное место, плодородная почва, достаточно воды. За такими землями и гоняются даны.

– Говоришь, у Йорвена тридцать или сорок дружинников? – обратился я к Беортсигу.

– Не больше.

– Получается, одна корабельная команда, – подытожил я. Значит, Йорвен и его приверженцы пересекли море на одном корабле и поклялись в верности Зигурду, который в награду отдал им приграничные земли. При нападении саксов Йорвен наверняка бы погиб, но он сознательно пошел на этот риск, а награда может оказаться больше, если Зигурд решит выступить на юг. – Прошлым летом Хэстен вам досаждал? – спросил я Беортсига, подгоняя лошадь.

– Нас не трогали. Бесчинствовали дальше на западе.

Я кивнул. Отец Беортсига устал от противостояния с данами и сейчас платит дань Зигурду. Ничем иным невозможно объяснить тот мир, что пришел на земли Беорнота. Хэстен же наверняка оставил земли Беорнота в покое по приказу Зигурда. Хэстен никогда бы не осмелился оскорбить Зигурда и обходил стороной земли тех саксов, которые платили за мир. Поэтому для набегов у него осталась бо́льшая часть Южной Мерсии, и он зверствовал там до тех пор, пока я не разгромил его при Бемфлеоте. После чего он в страхе бежал в Сестер.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил Финан. Мы спускались, направляясь к реке. Накрапывал дождь, дул ветер. Мы с Финаном ускакали вперед, чтобы нас не слышали Беортсиг и его люди.

– С какой стати человек отправляется на празднование Йоля без своей жены? – задал я мучивший меня вопрос.

Он пожал плечами:

– А может, она уродина. Или для празднеств у него есть кто-то помоложе и покрасивее?

– Не исключено, – согласился я.

– Его могли просто вызвать, – добавил Финан.

– С какой стати Зигурду созывать своих воинов в середине зимы?

– Потому что он знает насчет Эорика?

– Вот это меня и беспокоит.

Дождь усилился, порывы ветра стали резче. День, мрачный и холодный, близился к концу. Тут и там лежали ошметки нерастаявшего снега. Беортсиг все настаивал, чтобы мы повернули обратно, но я продолжал ехать на север и при этом намеренно держался поближе к двум крупным поместьям. Кто бы ни охранял эти земли, они наверняка уже заметили нас, однако никто не счел нужным выехать нам навстречу и выяснить, кто мы такие. Надо же, сорок вооруженных мужчин в кольчугах, со щитами и мечами, едут по их землям, а они не утруждают себя тем, чтобы узнать, что нам здесь надо? Это навело меня на мысль, что поместья охраняются плохо. Кто бы нас ни видел, они предпочли не связываться – в надежде, что мы проедем мимо.

А потом впереди обнаружилась довольно глубокая колея, почти канава. Я остановил лошадь на краю. Канава уходила в заливные луга на южном берегу реки, водная гладь которой стала рябой от дождевых капель. Я развернул лошадь и поехал прочь, сделав вид, будто меня не заинтересовало утоптанное дно канавы и глубокие отпечатки подков.

– Мы возвращаемся, – бросил я Беортсигу.

Канаву протоптали лошади. Ко мне вплотную подъехал Финан.

– Восемьдесят человек, – сообщил он.

Я доверял его суждениям и кивнул. Два отряда проехали с запада на восток, и копыта их лошадей протоптали канаву в пропитавшейся влагой почве. И куда же направляются эти два отряда? Я придержал своего коня, чтобы дать возможность Беортсигу догнать нас.

– И где, ты говоришь, Зигурд празднует Йоль? – спросил я.

– В Ситрингане.

– А где Ситринган?

Он указал на север.

– День пути, а может, и два. Там у него дом для празднеств.

Ситринган лежит на севере, а лошадиные следы ведут на восток.

Кто-то лжет.