Текст книги "Зима: Секреты выживания растений и животных в самое суровое время года"

4. По следу ласки

Научные открытия, как и большинство приятных неожиданностей, происходят в силу удачи, а удачу приносят привычка постоянно двигаться и чутье на аномалии. Бывает, вы движетесь, потому что ищете гнездо клеста, но благодаря острому чутью вместо этого обнаруживаете тайник ворона с запасами на зиму и много что еще. По этому же принципу ищет и ловит бурундуков в зимнем лесу ласка, о чем я расскажу чуть позже.

У нас в Новой Англии есть два вида линяющих мелких куньих, которые зимой сбрасывают летнюю коричневую шерстку и одеваются в новую белую шубку, реагируя на изменения в продолжительности дня. Но при этом на кончике хвоста у них остается черное пятнышко (в других, более теплых частях ареала – эти животные встречаются на юге до самой Флориды – оба вида остаются коричневыми круглый год). Три других северных вида куньих тоже исконные обитатели Новой Англии: это американская норка, американская куница и илька. Ни у одного из этих трех видов животных цвет меха не меняется. Все они относятся к куньим (Mustelidae), замечательному семейству, в которое входят росомахи, выдры, скунсы[14]14
   В настоящее время скунсов выделяют в отдельное семейство скунсовых (Mephitidae).


[Закрыть], хорьки, барсуки (в том числе обладатель запоминающегося названия – медоед[15]15
   В настоящее время медоедов, или лысых барсуков (Mellivora capensis), выделяют в отдельный род и отдельное подсемейство в составе семейства куньих.


[Закрыть]). Все местные виды куньих зимой ведут активный образ жизни, кроме полосатого скунса:[16]16
   Полосатый скунс сейчас официально относится к семейству скунсовых, а не куньих. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] его активность снижается, и он живет за счет накопленного жира.

Из двух видов мелких куньих, которые зимой белеют, ареал длиннохвостой ласки (Mustela frenata) на севере простирается до южных частей Канады, а вот горностай (Mustela erminea, которого в США называют ermine, а в Англии – stoat) – более северное, приполярное животное. В полевых условиях отличить их друг от друга практически невозможно. Самцы обоих видов весят примерно вдвое больше самок, а длиннохвостые ласки примерно вдвое крупнее горностаев. Нет сомнений, что по крайней мере часть «горностаев», украшавших мантии европейской аристократии, на самом деле были длиннохвостыми ласками. И тех и других поставляли звероловы из Северной Америки.

На первый взгляд кажется, что линяющие ласка и горностай устроены неправильно. У них прекрасная зимняя белая маскировка, но предательский черный кончик хвоста всегда казался людям странной, необъяснимой аномалией – пока эксперименты не показали, что ястребы без труда ловят ласок-муляжей без этого черного пятнышка. При этом, когда ястребов стали приманивать муляжами с черным кончиком хвоста, птицы впадали в растерянность и либо некоторое время мешкали, либо атаковали хвост, как будто это голова. Такие хвосты-обманки есть и у других мелких животных. Например, хищников отвлекают и путают яркие броские хвосты многих ящериц. Ящерица легко сбрасывает хвост, и он начинает биться и извиваться, чтобы еще сильнее отвлечь охотника от самого животного, которое тем временем ускользает. У бабочек-голубянок (Lycaenidae) есть похожие отвлекающие съемные «хвосты» на крылышках, обманывающие хищника подобно тому, как хороший баскетболист обводит противника на площадке. У бабочки эти элементы сообщают охотнику, что жертва будет двигаться в одном направлении, а она тем временем разворачивается и уходит в противоположном.

Ласки превосходно охотятся на мышей, но их рацион этим не ограничивается. Проведенное в 1999 году исследование обыкновенной ласки (Mustela nivalis), которая встречается в Северной Америке к северу от Новой Англии и на Аляске, а также в Европе и Сибири, показало, что мелкие грызуны (в основном полевки) летом составляют в рационе ласки 41 % – в это время зверьки также питаются птицами, яйцами и насекомыми. Зимой же они кормятся преимущественно мелкими грызунами.

Эти хищники обладают замечательной гибкостью. Куньи хорошо лазают – особенно известна своей способностью ловить белок по деревьям американская куница. Ласки настолько искусные охотники, что в лесах Уитэм-вудс в окрестностях Оксфорда в Англии популяция гнездящихся в дуплах больших синиц уменьшилась на 50 %, пока здесь не установили защищенные от хищников дуплянки. Лесники в Мэне говорили мне, что зимой ласки даже ловят американских беляков, хотя мне сложно представить себе эту картину, потому что самой крупной лаской, которую мне приходилось взвешивать, был самец Mustela frenata весом 283 грамма. Взрослый заяц весит в пять раз больше. Впрочем, если ласка уступает противнику в размере, ее это не смущает. Мой сосед в Мэне рассказывал, что однажды в ноябре видел белую ласку в погоне за зайцем.

Возможно, чтобы справиться с крупной добычей, куньи используют не только мускулы, – об этом говорит то, с каким хитроумием илька охотится на дикобраза, которого не может ни одолеть, ни съесть ни одна собака. Эти хищники демонстрируют любопытство и готовность учитывать новую информацию. Мне кажется, они довольно умные. У всех куньих – от ласок до выдр – длинный череп, что говорит о весьма большом объеме мозга для такого мелкого животного. Как минимум одно свидетельство, которому я верю, показывает, что ласки умеют считать до шести (или по крайней мере у них есть сложное представление о количестве).

Мой отец около года держал ручную ласку, которая, будучи молодым зверьком, путешествовала в кармане его пальто. Зверек был из Болгарии. Как-то весной во время прогулки на природе папа услышал шорох в сухой опавшей листве. Он решил, что встретил ужа. Но оказалось, что это ласка-мама, за которой гуськом, ровно один за другим, шли семь детенышей. Он подобрал всех маленьких ласочек, положил их в тканый мешок, завязал его и убрал в рюкзак. Думаю, он поймал мелких млекопитающих ради блох: тканым мешком он обычно пользовался, чтобы собрать блох, которые спрыгивали с животных и которых он позже продал в Лондоне Ротшильдам для их знаменитой коллекции.

Папа пошел дальше, но в какой-то момент присел и открыл рюкзак, чтобы перекусить. Мама-ласка шла за ним по пятам в надежде вернуть украденное потомство. Она залезла в открытый рюкзак. Папа развязал мешок. Ласка забралась туда, вытащила одного из детенышей и убежала, держа его в зубах. Отец с любопытством ждал. Ласка вернулась, снова залезла в рюкзак и вызволила второго малыша. Так продолжалось до шестого детеныша. Но за седьмым она так и не вернулась, и он-то и стал любимым папиным питомцем. Повзрослев, зверек еще долго забавлял и удивлял гостей тем, с какой скоростью мог переловить дюжину мышей, которых одновременно выпускали в спальню. Ласка доставала даже тех из них, которые забирались на занавески. В конце концов зверек стал жертвой несчастного случая, и погубили его те же качества, которые обеспечивают куньим такой успех в ловле мышей. Ласки маленькие и охотно исследуют укромные места, так что как-то раз наш питомец залез под одеяло на кровати, и кто-то его нечаянно раздавил.

В отличие от отца, я не любитель держать ласок без клетки в доме, но увидеть этого зверька в лесу удается редко, и обычно эти встречи коротки. У меня было несколько таких случаев, в том числе следующий. Лес только что укрылся свежим снегом, который лег поверх недавно образовавшегося наста, низко склонились ветви бальзамических пихт. Ветки дубов и кленов образовали горизонтальный каркас, на котором за несколько часов тишины и безветрия скопились белые шапки снега. В этот день, в Рождество 1995 года, на земле в лесу еще не было следов, и нетронутый снег сиял искорками солнца, отраженного в зеркалах миллионов маленьких кристаллов.

Длиннохвостая ласка в зимней шубке

Я осматривал пространство, и тут мой взгляд привлекло какое-то движение. Это была ласка. На фоне сверкающего снега белый зверек с черным кончиком хвоста казался почти лимонно-желтым, особенно ближе к задней части туловища. Я замер, а животное приближалось, что-то волоча. На расстоянии трех-четырех метров ласка бросила свою добычу, вытянулась на задних лапах и уставилась на меня. Через несколько секунд, по-видимому убедившись, что я не стану вмешиваться в ее дела, она опустилась, подобрала зубами обмякшую тушку бурундука и продолжила свой путь по склону холма среди деревьев.

Местные бурундуки уже два месяца как залегли в своих норках. Как и другие наземные беличьи, они должны были по крайней мере часть времени находиться в оцепенении и быть неподвижны. В этом состоянии животное не может спастись от хищника, если тому удалось до него добраться.

Восточноамериканские бурундуки строят системы нор длиной в три с половиной метра, где примерно на метровой глубине есть гнездовая камера, а также кладовые для хранения запасов, ходы для бегства и одно главное норовое отверстие. Но у ласки длинное узкое тело и очень короткие лапы, которые позволяют ей проникать в системы нор грызунов, например бурундуков, подобно таксе (название которой происходит от нем. Dachshund – «барсучья собака», то есть порода, выведенная, чтобы ловить барсуков (нем. Dachs) в их норах).

Бурундуки делают на зиму запасы пищи, которые позволяют им не впадать в оцепенение или проводить в нем меньше времени – ведь в этом состоянии они наиболее уязвимы по отношению к хищникам. Каждую осень возле нашего дома бурундуки целыми днями бегают к птичьей кормушке: до отказа набивают защечные мешки подсолнечными семечками, бегут в норку, где выгружают их, и возвращаются за следующей порцией. В урожайные годы для дубов, буков и сахарных кленов бурундуки таскают и семена этих деревьев. Чем больше еды запасено, тем дольше бурундук зимой сохраняет высокую температуру тела, бодрствует и остается бдительным. На самом деле эти животные значительно менее склонны проводить всю зиму в оцепенении, чем другие наземные беличьи, которые не устраивают кладовых. В 2000 году, очень урожайном в Северном Вермонте, я часто видел бурундуков на снегу: всю зиму они постоянно бегали к кормушке. На следующий год, когда буки и дубы почти не дали желудей на севере Вермонта (но на юге штата дали большой урожай), зверьков на поверхности почвы не было уже в конце сентября. Можно сказать, что бурундук напоминает некоторых миллионеров: при наличии неограниченного количества еды зимой ему все мало, но, если пища скудна, он знает, как обойтись тем что есть.

Я подождал минут десять, пока ласка не скроется из виду и не устроится со своей добычей, и только тогда пошел по ее следам. Почему она вздумала тащить такой тяжкий груз? Почему не съела бурундука там же, где поймала, в его теплой уютной норе?

Ласки встречаются во всем Северном полушарии, даже в Арктике. Они активны всю зиму. Им приходится бороться с лютым холодом, но они маленькие, тоненькие, у них плохая теплоизоляция – все это способствует быстрой теплопотере. Чтобы компенсировать ее, обмен веществ при полном покое у ласки в два раза интенсивнее, чем у животных такого же размера. При этом желудок у нее маленький, и, в отличие от своих дальних родственников, полосатых скунсов, в теле она накапливает мало жира. В результате в день ласке нужно больше пищи, чем любому другому приспособленному к зиме животному.

И все же все те недостатки строения, которые, казалось бы, мешают ласке сохранять тепло, как раз и делают ее превосходным охотником на грызунов. Ласке нужно быть маленькой и худой, чтобы пролезать в норку бурундука, а энергетический баланс она блюдет за счет особенностей поведения. Радиослежение показало, что бо́льшую часть типичных зимних суток ласка проводит за едой и отдыхом. Ей не нужны ни постоянное убежище, ни большой желудок, потому что, забравшись в гнездо грызуна, она использует его сама и сворачивается там клубочком, чтобы сохранять запасы энергии, а пищу принимает пять-десять раз в день. Наконец, когда зверек все доест и ему снова понадобится питание, он отправится в следующую охотничью экспедицию.

Оттащив добычу практически по прямой метров на 30, ласка, за которой я следил, забралась с только что убитым бурундуком на бугорок. Здесь на маленькой полянке следы вдруг стали петлять и делать зигзаги туда-сюда. Очевидно, хищник на этом участке в несколько квадратных метров что-то искал; на снегу по-прежнему виднелся след мертвого бурундука, которого тащила ласка. Как я уже говорил, наст был толстым, а свежий снег на нем – мягким, глубиной, наверно, от двух до пяти сантиметров. Я предположил, что ласка ищет совершенно определенное отверстие, может быть, вход в нору, которая оказалась закрыта настом.

Я заметил следы, которые вели с бугорка к основанию деревца хмелеграба. Возле ствола, где наст был тоньше, ласка наконец спустилась в снег. Я подождал минут 15 в надежде, что она снова выберется наружу. Сначала я сидел тихо, затем стал попискивать, как мышь в опасности. Ласка не появлялась. Тогда я прокопал почти 60 сантиметров снега до незамерзшей, покрытой листьями почвы возле хмелеграба, а затем продолжил копать вдоль хода, который шел в снегу. Снежная нора (во многом подобно норам, которые, как я позже узнал, обычно делают бурундуки) вела в исхоженную область, где ласка оставила на насте множество петляющих следов, и здесь я и нашел вход в нору, которая уже уходила в почву.

Я забросал вход рыхлым снегом и ушел. Когда позже в тот же день я вернулся, нора определенно была открыта, а свежие следы ласки без следа тушки, которую она тащила, вели в лес. Сытый хищник покинул это место.

Я зашел сюда на следующий день, после нового снегопада, который утром стер старые следы и отверстия. Новых следов не было. Не появилось следов ласки и позже.

Очевидно, эта нора не принадлежала ласке. Вероятно, зверек запомнил логово предыдущей жертвы-бурундука и занял его. Видимо, последнюю добычу хищник поймал снаружи норки, иначе зачем было бы так далеко тащить ее по снегу? Выходит, этот бурундук не был в оцепенении, и все же его поймали – в противном случае он находился бы в своем уютном гнездышке, которым ласка бы воспользовалась, чтобы его съесть. Итак, высокая температура тела, позволяющая оставаться начеку, не обязательно обеспечивает особи выживание – по крайней мере, этому бурундуку не обеспечила. Шансы конкретной особи определяются условиями, в которых она оказалась, и мелкие особенности условий жизни разных видов почти гарантируют развитие у них разных стратегий. Жизнь каждого животного зависит от своего набора случайных условий, которые часто противодействуют друг другу.

5. Гнезда и норы

Важная часть адаптации к жизни в зимнем мире – это способность создать подходящий микроклимат. Для теплоизоляции птицы одеваются в перья, млекопитающие носят мех, люди используют одежду. Но некоторые животные – в первую очередь это бобры, медведи, люди, птицы и некоторые насекомые – пошли дальше и вдобавок к теплоизоляции тела или вместо нее строят гнезда, логова и другие убежища.

У каждого вида животных постройка логова подчиняется определенным требованиям, связанным со строительным материалом, энергетической потребностью в обогреве и охлаждении, защитой жилища и доступом к нему. Индейцы анасази на юго-западе США строили свои дома высоко на неприступных утесах, позволяющих защищаться, и при этом выбирали такое место, чтобы нависающий сверху уступ в летний полдень создавал тень, а зимой, когда солнце низко, дома освещались бы прямым солнечным светом. На севере Америки, в Европе и Азии, если древесины было мало, охотники ледникового периода строили хижины на каркасе из бивней мамонта, покрывая их шкурами и дерном; так же делали первые эскимосы, только вместо бивней мамонта использовали китовую кость. И конечно, эскимосы изобрели иглу, чудо простоты и эффективности. Человек может меньше чем за час построить дом из плотно спрессованного мелкозернистого снега, нарезанного ножом на «кирпичи» длиной примерно в два раза меньше высоты. Кирпичи располагаются по идущей вверх спирали, причем каждый следующий слегка смещается внутрь строения.

Осваивая зимний мир, люди сначала рассчитывали на сохранение тепла собственного тела: в иглу тело человека остается главным источником тепла. Затем в дополнение к этому стали использовать огонь. Считается, что первыми жилища стали обогревать огнем люди на европейских стоянках, которым примерно от 500 000 до 100 000 лет, – здесь охотники ледникового периода прислоняли шесты ко входу в пещеру и покрывали их шкурами. Способ обогрева менялся слабо (если не считать того, что огонь стали заключать в очаг), пока Бенджамин Франклин не изобрел печь Франклина, после чего наконец придумали центральное отопление. Охотники ледникового периода не строили гнезд, а сохраняли тепло и свою жизнь примерно таким же образом, как гаичка или королек зимой, – сжигали в очаге метаболизма жир убитых ими животных.

Возможно, первыми на земле гнездами были гнезда насекомых, которые по сей день остаются одними из самых впечатляющих по своему устройству, – насекомые совершенствовали строительные технологии на протяжении, может быть, 300 млн лет. Каждую осень, когда листья в Новой Англии опадают, взгляд привлекают висящие на деревьях гнезда одного и того же вида ос – пятнистой осы (Dolichovespula maculata). В мае после зимней спячки гнездо начинает строить одна-единственная самка. Она жвалами соскребает волокна мертвой древесины с ветки, смешивает их со своей слюной, получая массу наподобие папье-маше, а затем делает тонкие, как папиросная бумага, полоски, по одной порции добавляя массу по нижнему краю медленно растущего шара, который станет домом для нее и в конце концов для всего ее выводка – сотен яиц, личинок, куколок и взрослых потомков. Повзрослев, дочери начинают помогать матери строить гнездо, выкладывая слои белой, коричневой и серой бумаги – цвет зависит от вида древесины. Бумага, хоть и тонкая, не растворяется дождем. Она сохраняется все лето и зиму. Мои эксперименты показали, что, даже если бумажное гнездо хорошенько вымочить, влага редко проникнет дальше первого слоя.

Гнездо пятнистой осы: две осы добавляют бумагу снизу к внешнему слою

По мере того как осиное семейство растет и ему требуется больше места, увеличивается и гнездо: насекомые повторно используют внутренние бумажные стенки, делая из них новые более обширные внешние. В мае гнездо не больше грецкого ореха и состоит всего из одной бумажной оболочки, а в конце лета оно достигает размеров баскетбольного мяча, и около дюжины изолирующих бумажных слоев размещаются в нем вокруг почти того же количества горизонтальных сот, где одна над другой висят куколки и личинки. Воздух между соседними листами бумаги обеспечивает теплоизоляцию, и в гнезде даже в холодную погоду, до 5 °C, сохраняется температура от 29 до 31 °C, а осы поддерживают температуру тела выше 40 °C за счет дрожи крыловых мышц. При этом их тела испускают тепло, которым обогреваются гнездо и молодняк.

Человек стал похож на человека всего около 3 млн лет назад, а вот животные, в которых с уверенностью можно узнать птиц, летают над землей значительно больше 100 млн лет. Сначала птицам, как и их предкам-рептилиям, гнездами служили просто выкопанные в земле углубления или другие места, где можно расположить яйца и/или птенцов. Метаболизм у птиц становился все более активным – отчасти благодаря этому они смогли научиться быстро и подолгу летать, – в то же время у них развилась теплокровность, и в конце концов способность вырабатывать тепло превратилась и для птиц, и для их птенцов в необходимость. По мере того как они проникали на север и в области с сезонным климатом, стало действовать давление отбора, требующее, чтобы гнездо было не просто вместилищем для яиц и птенцов, но и теплым укрытием.

Гнезда северных птиц и птиц, которые гнездятся поздней зимой, таких как канадская кукша, ворон, клест и золотоголовый королек, отличаются замечательной теплоизоляцией, которая имеет большое значение в местах обитания соответствующих видов: яйца и птенцы должны оставаться в тепле, а затраты на обогрев требуется свести к минимуму.

Чтобы построить гнездо, золотоголовый королек подвешивает на ветви ели или пихты нити паутины, полоски коры и шелковые нити гусениц, как гамак. Затем вставляет в дно и стены гнезда мох, лишайник и кусочки березовой бересты. Получившееся сооружение в форме чаши держится за ветви краями и стенками. Для теплоизоляции оно выстлано пухом американского беляка и перьями мелких птиц: в трех гнездах, где перья подсчитали, их оказалось 2486, 2674 и 2672 (Thaler, 1990. P. 83–84). Сверху гнездо прячут и частично защищают от дождя и солнца заслоняющие его ветви ели или пихты. Однако, как бы сложно ни было устроено птичье гнездо, оно почти всегда строится для однократного использования, а искать оставленные гнезда удобно именно зимой.

Птичьи гнезда – результат генетически запрограммированного поведения. Строя гнездо, любая птица совершает действия, которым ее никто не учил, при этом довольно точно повторяя то, что делали в свое время ее родители. Комплекс поведенческих актов при постройке гнезда может быть сравнительно простым. Так, утиные выбирают подходящее место, а затем просто откладывают там яйца. Самка часто стаскивает и подсовывает под себя растущую вокруг траву. Затем она сбрасывает с живота перья и тоже подтыкает их под себя, чтобы выстлать гнездо. У канадских казарок, которых я наблюдал на болоте около дома, прослойка из перьев в гнезде появляется только тогда, когда будут отложены яйца (возможно, пока будущая мать плавает в ледяной воде, удалять изоляцию с ее живота опасно, но в гнезде это будет необходимо сделать, чтобы тепло тела поступало к яйцам, на которых она сидит).

Большинство птиц собирает для гнезд на обширной территории определенный строительный материал, выполняя определенные действия и когда ищет его, и когда с ним работает. Дрозды Бикнелла в горах Мэна и Вермонта выстилают гнезда гифами гриба негниючник тычинковый. В какой-то год пара древесных ласточек в одном из моих скворечников в Мэне построила гнездо из травы, которая росла под скворечником, а выстлала его исключительно перьями белой утки. До ближайшей белой утки (домашней) было не меньше пяти километров.

Строительство гнезда допускает некоторую гибкость (впрочем, небольшую). Древесная ласточка у меня в Вермонте построила гнездо почти исключительно из перьев (если быть точным, из 87 крупных белых перьев, вероятно куриных, и одного маленького черного пера ворона). Домовые крапивники воспользовались тем же скворечником сразу после того, как ласточки бросили сгнившие яйца (перестав сидеть на них после холодной недели в начале весны). Но крапивники построили гнездо из 675 веточек, почти доверху заполнив ими скворечник. В этом гнезде не было перьев, однако для второго выводка, который крапивники успешно вырастили в том же скворечнике в том же сезоне, они заменили удаленное мной гнездо другим, которое состояло всего из 40 веточек и было выстлано 185 обрывками травинок и корешков и 52 перьями разнообразных птиц.

Самец ворона, чтобы построить гнездо, отламывает клювом с деревьев крупные толстые палки. Быстро качая головой и клювом, он трясет палкой, прижимая ее к субстрату (которым может быть уступ или ветви) или втыкая в него в выбранном для гнезда месте, пока та не закрепится. Когда платформа для гнезда готова, птица обычно усаживается посередине, закрепляет еще немного палочек, и получается чаша с высоким краем. Построив корзину из палочек, оба члена пары отделывают ее корой, мхом, травой и шерстью животных. В Новой Англии почти во всех гнездах есть олений волос, иногда плотно свалянный. Птицы также часто используют шерсть зайца, медведя и лося в качестве мягкой подкладки для яиц, что способствует и теплоизоляции. Самка высиживает яйца одна в течение 21 дня, даже в феврале и марте, когда температуры обычно отрицательные.

Странствующие дрозды строят симметричную чашу из затвердевшей грязи, окружая ее свободно уложенными обломками веточек и выстилая мягкой травой. В основе всего процесса лежат инстинктивные реакции. Два гнезда, постройку которых я наблюдал, птицы почти полностью закончили за два дня. На рассвете первого дня самка дрозда сложила на месте будущего гнезда кучу травы, веточек и полосок бересты. На рассвете следующего дня она стала приносить грязь, в течение пяти с половиной часов совершая полет за полетом с интервалами в одну-три минуты. На протяжении первого часа или около того самец следовал за самкой, но не работал, а затем уселся в ветвях неподалеку и тихо пел, пока самка трудилась. Во второй половине дня никто ничего не делал. На третье утро самка совершила всего несколько рейсов без сопровождения партнера. Выгрузив грязь, она каждый раз без исключения приседала и секунду-две совершала телом колебания, затем поднималась, поворачивалась на несколько градусов вправо или влево, снова приседала и делала то же движение. Выгрузив из клюва всего лишь комочек влажной почвы или другого материала, она повторяла этот прием по 16 раз. Непохоже было, что она следует какому-то сознательному плану, чтобы придать гнезду форму. На длинном бревне под навесом я видел место, где самка странствующего дрозда построила гнездо с двумя чашами, видимо, из-за того, что стала совершать свои повороты в двух на вид одинаковых местах на кучке обломков, которую собрала сначала и которая слишком сильно расползлась в стороны на гладком бревне. Мне встречалось похожее неправильное гнездо феба – тоже на длинном бревне, где, возможно, птице было сложно точно определить положение гнезда. В недвижимости место решает всё, а у птиц особенно.

У казарок и странствующих дроздов самка сооружает гнездо одна, но у некоторых видов (в первую очередь в семействах крапивниковых и ткачиковых) строительством в основном занимается самец. Построенные самцами гнезда сначала служат для привлечения сексуального партнера. Самка выбирает гнездо, а через гнездо – строителя и обозначает этот выбор, добавляя выстилку в соответствии со своими причудливыми представлениями о технических требованиях к постройке. Как-то я наблюдал колонию самцов африканских пятнистых ткачей[17]17
   Скорее всего, речь идет о большом масковом ткаче (Ploceus cucullatus). Птицы частично пятнистые, гнездятся колониями, и во время строительства гнезд самцы часто висят вниз головой. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], которые дружно свесились из недостроенных гнезд, били крыльями и кричали, чтобы показать себя. Если в гнездо с инспекцией залетала самка, хозяин-самец впадал в неистовство. В северных лесах Новой Англии самый яркий пример такого поведения демонстрирует, пожалуй, крапивник. Он прячет гнездо глубоко среди корней поваленных ветром деревьев. Гнездо представляет собой маленькую укромную камеру, стенки которой замаскированы сеткой из мха и хвойных веточек. Спереди расположен вход диаметром полсантиметра. Самец крапивника может построить на определенной площади несколько таких гнезд (я видел короткоклювого крапивника Cistothorus stellaris, который соорудил на своей территории шесть гнезд), но мехом и перьями будет выстлано только одно из них – то, что выберет самка. «Ложные гнезда», по-видимому, не только позволяют предложить ей более широкий выбор, но и помогают отвадить одиноких самцов от того, чтобы селиться по соседству.

Многие виды ткачей в буквальном смысле ткут висячие волокнистые мешки, материал которых похож на наши ткани. Но один вид, большой масковый ткач из Африки (Ploceus cucullatus – близкий родственник всем известного ткачика[18]18
   Вероятно, автор называет воробья ткачиком за замысловатую конструкцию гнезда. Воробьи относятся к самостоятельному семейству. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], обычного домового воробья, часто обитающего по соседству с населенными пунктами), строит общественные гнезда, размером и формой отдаленно похожие на человеческие соломенные хижины. Каждое следующее поколение достраивает этот многоквартирный дом, и в результате он может достичь веса в несколько тонн и занять целую крону большого дерева. В такой конструкции отдельные гнезда оказываются защищены от солнца и экстремальных перепадов температуры, характерных почти для пустынных условий обитания этих птиц в саваннах Южной Африки, где ночи чаще всего холодные, а дни жаркие.

Помимо погодных условий, поразительное разнообразие гнезд и мест их расположения определяет еще один важнейший эволюционный фактор – хищники. Обычно птица наиболее уязвима в тот длительный период, когда она высиживает и выкармливает птенцов. На гнезда нападают другие птицы, а также змеи и млекопитающие. Некоторым удается обезопасить себя, сооружая гнезда в труднодоступных местах, но большинство видов защищается от хищников, пряча свои жилища. При этом то, как лучше всего прятаться, зависит от того, что делают другие.

Зимой в лесу многое оказывается погребено и скрыто, но гораздо больше вещей обнажаются. Снежинки клубятся у моего лица, снег уже собрался в небольшие наносы и приглушает шаги. Замерзшая земля со слоем опавших листьев успела покрыться 60 сантиметрами свежего мелкого снега. Недавно эти листья росли на ветках и мешали обзору в густой зеленой чаще. Теперь, в конце января, можно смотреть сквозь лес: переводить взгляд от одного большого клена к другому, к букам со вздымающимися корнями и дальше на открытое болото с зарослями калины на краю. Я ищу птичьи гнезда, которые летом почти невозможно разглядеть в плотном окружении листвы. Нынче их темные очертания с белыми шапками должны выделяться (очевидно, расположенных на земле гнезд я не увижу, но большинство из них практически невидимы и когда снежного покрова нет).

Найти гнездо часто удается по чистой случайности. Но и у разоряющего гнезда хищника, и у любого, кто хочет найти гнездо, шансов сделать это больше, если он знает, где и что искать. Иными словами, сегодняшний успех строится на успехе прошлого. У хищников поисковые образы тоже развиваются на основе предшествующего опыта. Однако, если хищник сосредоточен на знакомых ему гнездах, он может упустить те, что выглядят иначе или необычно расположены. Многим видам птиц удается сохранять гнезда благодаря разнообразию построек и их разным местам расположения. Как это работает, показывает простой мысленный эксперимент. Предположим, все виды мелких певчих птиц станут прятать гнезда, как американская пищуха, за отслаивающейся корой мертвой пихты. Если бы все виды птиц выбирали именно это место, оно не было бы укромным. Наоборот, вскоре оно само стало бы указывать, где искать яйца и нежных птенцов – прямо как вы по желтой букве «M» узнаете, где найти гамбургер. То же, что касается места гнездовья, касается и самого гнезда.

Конструкция гнезда у птицы в точности запрограммирована, поэтому возникают характерные для конкретного вида гнёзда, и чем они внешне более различны или экзотичны у разных видов птиц, тем меньше каждый конкретный тип гнезда бросается в глаза хищнику. На зимней прогулке я, как и хищники-разорители, тоже использую для охоты известные мне «поисковые образы». В этот зимний день одним из первых я стал искать гнездо красноглазого виреона. Оно всегда бывает подвешено за верхний край в горизонтальной развилке тонкой ветки, обычно в подлеске смешанных лесов. На вид гнездо светлое, округлое и выпуклое, слегка напоминает осиное, но, если рассмотреть его вблизи, вы увидите, что его края крепятся к веткам чем-то похожим на паутину и полоски бересты.