Текст книги "Wiki-правительство: Как технологии могут сделать власть лучше, демократию – сильнее, а граждан – влиятельнее"

Эта книга приглашает вас еще раз задуматься над значением демократии прямого участия в цифровом веке. В то же время она является практическим руководством по строительству демократии совместной работы и практике управления на принципах совместной работы с использованием законодательных, политических и технологических инструментов. Практический опыт работы с программой Peer-to-Patent углубляет понимание сути проблемы: неспособность понять изменчивую природу знания в цифровом веке и, как следствие, неправильное понимание как эффективной практики работы институтов, так и легитимной демократической теории.

Глава 2 доказывает, что «слабое звено» в работе правительства может быть трансформировано для поиска знаний с помощью новых механизмов. Сегодня процесс принятия решения основывается на представлении о том, что правительственный чиновник всегда знает точно, как сделать лучше. В действительности, правительственные организации каждый день принимают решения, не имея доступа к соответствующей информации или времени на оценку имеющейся информации. Гражданское участие традиционно сосредоточено на обсуждении, но в век Интернета эта форма не будет так успешна, как совместная работа ради ликвидации информационного дефицита. Задача более широкого контекста – отказаться от устаревшей теории институциональной компетенции и, используя ИT-технологии, заменить ее практиками совместной работы для сбора и оценки информации и превращения сырых данных в востребованные знания.

Главы 3 и 4 излагают историю пилотной фазы проекта Peer-to-Patent. Глава 3 иллюстрирует проблему «слабого звена» на примере кризиса качества патентов – проблемы, для решения которой и был создан проект Peer-to-Patent. Не важно, разбираетесь ли вы в патентах и интересны ли вам эти вопросы, информационный дефицит, с которым столкнулось Бюро патентов, типичен для централизованной правительственной системы принятия решений. Цель главы 3 – представить детальный отчет о том, как Бюро патентов получает (или не получает) информацию, необходимую для принятия важных решений, и описать последствия.

В главе 4 я начинаю объяснять, как двигаться в сторону совместных решений задач в сфере управления, описанных в главе 3. В ней рассказывается о развитии сайта Peer-to-Patent: что это такое, как он работал и почему, чтобы проиллюстрировать этапы проектирования и внедрения инновационных процедур прямого участия. История Peer-to-Patent начинается с подробного рассмотрения инновационной роли технологического дизайна в обеспечении управляемости процессов гражданского участия. Вместо проектирования ради обсуждений (сплошные разговоры) я настаиваю на том, что назвала «наглядным обсуждением»: на использовании экрана компьютера для объединенной работы групп с тем, чтобы они могли организоваться и функционировать как группы сетевых сообществ. Продуктивное использование интерфейса, с помощью которого люди взаимодействуют между собой, делает информацию управляемой, доступной для понимания и уменьшает проблему ее избыточности. Начавшись с разговора о дизайне совместного проекта, глава заканчивается обсуждением процесса совместного проектирования, который привел к созданию проекта.

Наверное, самые важные главы книги содержатся в ее третьей части – «Размышления в духе wiki». В этих главах обобщаются выводы из опыта Peer-to-Patent, которые могут быть использованы в онлайновых проектах участия в других областях управления.

В главе 5 внимание фокусируется на роли информации в процессе совместной работы, ратуя за такую информационную политику правительства, которая позволила бы собирать и распределять информацию методами, инициирующими участие. Данные принесут больше пользы, если будут результатом групповой работы. Группы смогут не только помочь при визуализации информации в графические форматы, которые делают ее более понятной, но и использовать эти форматы при решении задач. Одно условие: информация, пригодная для совместной работы, должна быть прозрачной – доступной, с возможностью быстрого поиска, и применимой.

Глава 6 исследует историю участия граждан в совместной работе и ее будущее. Эта глава рассматривает проект Peer-to-Patent в свете законодательных и нормативных актов, регулирующих прозрачность проектов и участие граждан. Ее цель – установить, почему, несмотря на попытки в прошлом ввести в практику администрации инновационные методы прямого участия, в том числе с использованием интернет-технологий, ведомства не всегда имели доступ к информации в достаточном объеме, а граждане также не принимали значимого участия в принятии решений правительством.

Глава 7 задается вопросом, что может привести к внедрению таких инноваций в работе правительства. Проект Peer-to-Patent продвигался сторонней организацией-посредником, которая добивалась гражданского участия, используя технологию web 2.0. Но, для того чтобы изменить культуру управления и достичь продолжительного эффекта, необходим «евангельский» настрой, искреннее желание, исходящее как изнутри, так и извне. Это должно стать заботой высшего руководства, в лице Директора по технологиям (СТО) – должности, учрежденной президентом Обамой. Топ-менеджеры правительства должны использовать эту высокую трибуну, чтобы убедить общественные институты в необходимости претворить в жизнь демократию совместной работы. Директор по технологиям мог бы стать поборником инноваций, продвигающих прямое участие граждан, связывая государственные институты с наниями общества. Я предлагаю примеры таких инноваций, включая wiki и гражданские жюри, которые могут способствовать появлению более открытых и в конечном счете более легитимных способов управления.

И, наконец, глава 8 знакомит с лучшими примерами привлечения общественности к управлению государством. Этот опыт может быть применен как в проектах типа Peer-to-Patent, основанных на сборе информации, так и в wiki-проектах, гражданских жюри, онлайновых «мозговых штурмах» и других инновационных инициативах прямого участия. В совокупности этот опыт формирует базис для науки о новых принципах построения правительства. Планирование новой демократии нуждается в законах, технологиях и политической воле для создания более эффективных государственных институтов. Такой подход потенциально укрепляет легитимность правительства и одновременно наделяет полномочиями участников процесса. Рядовые граждане способны предложить намного больше, чем только голосование или обсуждение. Они могут внести вклад в виде своих знаний и тем самым реализовать свое право на власть.

Эта книга адресована трем категориям читателей: тем, кому интересна история проекта Peer-to-Patent как опыт патентной реформы; поклонникам web 2.0, которым интересно изучить конкретный пример внедрения практики совместной работы в правительственную среду; реформаторам государственного управления, заинтересованным в улучшении процедуры принятия решений. Из главы в главу книга развивает доводы в пользу демократии совместной работы и рассказывает о роли социальных и визуальных технологий при реализации такой работы. Патентные эксперты могут пропустить главу 3, посвященную патентной проблеме, и сосредоточить свое внимание на особенностях проекта Peer-to-Patent в главе 4 и последующих главах, описывающих полученный опыт. Энтузиасты web 2.0, которые уже «освоили» принципы совместной работы, но не знают правительственного контекста, могут опустить объяснения в главе 2 и сразу обратиться к истории Peer-to-Patent (главы 3 и 4) и проблемам совместной работы на уровне правительства (главы 5–8). Специалисты по правительственной реформе, не работающие с патентами, могут внимательно прочитать вступительные главы 1 и 2, чтобы понять разницу между обсуждением и совместной работой, а затем обратить свое внимание на опыт Peer-to-Patent в главах 5–8.

Peer-to-Patent – это эксперимент. Но в этом-то и суть: лучшая стратегия – испытать в деле и понять, какие элементы стоит внедрять в практику гражданского общества. Peer-to-Patent демонстрирует, как можно получить помощь от тех, кто обладает знаниями, верой и энтузиазмом.

Глава 2. Слабое звено

Мир полон любителями: одаренными любителями, увлеченными любителями. Почти всегда есть группа искренне интересующихся любым вопросом – от стрекоз и мокриц до пауков-кругопрядов. Любой может раздобыть сведения об интересных местах, обнаружить новые виды или заново открыть те, что считались исчезнувшими, а также найти какой-нибудь факт об уже известных науке видах.

Э. О. Уилсон

Патентная система – яркий пример, демонстрирующий, как правительственные институты создают слабые звенья, концентрируя полномочия принятия решений в руках ограниченного числа людей, будь то законодатели в конгрессе или чиновники в министерствах и ведомствах. Административная практика строится на убеждении, что профессионалы в правительстве лучше знают, как перевести широкие законодательные акты в конкретные регламентирующие решения во имя интересов общества. Управление государством, согласно теории, лучше доверить аппарату чиновников, работающего на некотором отдалении от предвыборных кампаний и в целом необъективного влияния общества.

Логическое обоснование этой закрытой модели принятия решений, как объясняют такие теоретики, как Макс Вебер и Уолтер Липпманн, кроется в допущениях, сделанных в прежние века. Хотя граждане могут выражать собственное мнение, считается, что они не обладают способностью принимать взвешенные решения по сложным политическим вопросам. Более того, пессимисты от демократии предупреждают, что правительственные чиновники должны быть защищены от разделенного на фракции общества, которого четвертый президент США Джеймс Мэдисон так опасается в очерке «Федералист-10» (Federalist 10). Для того чтобы предотвратить эту угрозу, централизованная власть сконцентрирована в руках аполитичного профессионала или, по словам Вебера, «лично беспристрастного и сугубо объективного эксперта»¹. Только профессиональные правительственные служащие обладают независимостью, компетентностью, ресурсами, дисциплиной и временем для принятия важных государственных решений. Или так принято считать. Это предположение не лишено смысла, поскольку раньше не было технологии, позволяющей легко организовать общественное участие. В рамках представительной демократии участие граждан обычно ограничивается голосованием на выборах, вступлением в группу интересов и присоединением к местной гражданской или политической инициативе.

Таким образом, патентный эксперт, как и его коллеги в правительственных ведомствах, вынужден выступать как эксперт в областях, выходящих далеко за пределы его круга знаний. Процесс определения, кто из изобретателей заслуживает патента, требует тщательного анализа и детального изучения обобщения научно-технической информации о самых последних инновациях, в которых, возможно, он не слишком хорошо разбирается. В любой конкретной области можно найти ученых, инженеров и юристов, обладающих большей компетенцией, а также и любителей-неспециалистов с ценными идеями, но у патентного эксперта нет доступа к ним. В этом он не одинок. Например, согласно исследованию, проведенному юристами, занимающимися проблемами окружающей среды, только 8 % респондентов думают, что у EPA есть время на изучение соответствующих научных источников перед принятием решения в области экологии, и только 6 % полагают, что решения агентства основаны на результатах достаточного анализа². Чиновник из Вашингтона зачастую не имеет доступа к нужным сведениям или специальным знаниям, чтобы разобраться в неразберихе имеющейся информации. Это может стать барьером для принятия правильных решений и поиска творческих подходов к проблеме.

Причиной слабого звена является не просто отсутствие времени, ресурсов или технологии. Причина лежит гораздо глубже. Проще говоря, согласно наблюдениям социопсихолога Филипа Тетлока, профессионалы не обладают монополией на информацию или знания. В своей удостоенной наград книге «О политических решениях» (On Political Judgment) Тетлок анализирует прогнозы профессиональных политических экспертов и сравнивает их со скромными контрольными показателями. Анализ не обнаружил «существенных признаков трансформации профессиональных знаний в повышенную способность делать “точные” либо “проницательные” прогнозы³. Хотя умные люди могут объяснить, но часто не обладают способностью предвидения, поэтому принимают решения, основанные на совершенно неверных предположениях.

«Пацифисты не провозглашают ложным мировоззрение Махатмы Ганди лишь по причине возвышенной наивности его высказывания в 1940 г. о том, что он не считает Адольфа Гитлера столь плохим, как его “часто изображают”, и что тот, “похоже, одерживает свои победы без особого кровопролития”. Многие защитники окружающей среды защищают Пола Эрлиха, несмотря на откровенно плохие результаты его деятельности в 1970-х и 1980-х гг. (он предсказывал массовую нехватку продовольствия, в то время как применение новых технологий привело к перепроизводству). Республиканцы не меняют своих взглядов на экономическую компетенцию администрации демократов лишь потому, что Мартин Фелдстейн предсказал, что наследием клинтоновского бюджета 1993 г. станет стагнация до конца десятилетия. Социал-демократы не отказываются от своей точки зрения лишь потому, что Лестер Туроу предсказал, что в 1990-е мы станем свидетелями доминирования социально ориентированного капитализма Европы и Японии над американской моделью “каждый за себя”»⁴.

Выходит, что профессиональный статус имеет куда меньше значения для качества информации, чем можно предположить, и что профессионалы, будь то в политике или в других областях, часто делают неточные предсказания. Или, как метко подмечает Скотт Пейдж из Университета Мичигана, автор книги «Различие» (The Difference): «Разнообразие берет верх над способностями». И это научный факт, а не мантра для хорошего самочувствия⁵.

К тому же правительство и связанные с ним профессионалы также уязвимы перед политическим влиянием, как и охваченное волнением общество, которое бюрократы должны, по идее, держать на расстоянии. Зачастую ученые и сторонние эксперты, к которым правительство обращается за беспристрастным советом, являются лоббистами, прячущимися под чужими именами. Отраслевая организация Национальный угледобывающий совет, состоящий почти исключительно из представителей угольной промышленности, входит в Федеральный консультативный комитет по вопросам угледобычи при Министерстве энергетики: и министерство одобряет 80 % его рекомендаций⁶. Чиновники Белого дома регулярно заменяют экспертов в консультативных комитетах при правительственных организациях идеологическими и политическими союзниками (или вообще закрывают эти комитеты). Исследование, проведенное Рабочей группой по окружающей среде, обнаружило, что в состав семи групп при EPA, которые давали оценку безопасности уровня ежедневных выбросов промышленных химикатов в 2007 г., входило 17 человек, которые работали или получали финансирование от компаний, имевших финансовую заинтересованность от результатов исследований⁷.

В открытом письме под названием «Восстановление научной честности при разработке политического курса» (Restoring Scientific Integrity in Policy Making) более 60 именитых ученых, включая нобелевских лауреатов и обладателей Национальной научной медали США, подвергли жесткой критике администрацию Джорджа Буша за «манипулирование процессом использования науки в принятии решений»⁸. Так, по данным за 2008 г., о вмешательстве политиков в работу ЕРА за последние пять лет сообщили 889 из примерно 1600 штатных научных сотрудников агентства⁹. Администрация Буша входит в число самых злостных нарушителей границы между политикой и институциализированными знаниями, и ее действия только демонстрируют, с какой легкостью любой чиновник идет на злоупотребление своими полномочиями под прикрытием необходимости в специальных знаниях.

Обратимся к истории. Журналист Крис Муни в книге «Война республиканцев с наукой» (The Republican War on Science) убедительно показывает, как брак между большим бизнесом и правым религиозным крылом в эпоху Рейгана привел к систематическим злоупотреблениям наукой при принятии нормативных решений¹⁰. Тесная связь между наукой и политикой, начавшаяся во время Второй мировой войны и подпитывавшаяся соревновательной «подозрительностью» времен холодной войны и «ухаживаниями» интеллектуально продвинутой администрации Кеннеди, сегодня пришла в упадок. Рост консервативных настроений подстегнул создание альтернативных источников научной информации. Политика борьбы с эволюцией и абортами, прячась за юбку науки, создает ложное представление о науке как о служанке политических целей. В то же время большой бизнес боится, что научные исследования могут повлечь принятие слишком серьезных экологических и потребительских нормативных актов, что тоже провоцирует на ложное использование науки при выработке политического курса. Муни охотно признает, что и левые, и правые, принимая решения, чаще руководствуются политическими мотивами, а не фактами. Но если демократы, утверждает он, иногда строят свою политику вопреки науке, предпочитая забыть о ней в погоне за конечной целью, то республиканцы маскируют политику под науку и пытаются выдать ее за «науку созидания», пряча политику под фасадом научной легитимности.

Ситуация, в которой мы полагаемся исключительно на профессионалов, усугубляется практикой конфиденциальности при принятии решений. В то время как федеральные правительственные учреждения обязаны по закону проводить собрания при открытых дверях (и многие правительства в штатах, кстати, имеют аналогичные законы), этот дух открытых дверей нарушается регулярными закулисными сделками с лоббистами¹¹. При администрации Буша генеральный прокурор изменил презумпцию раскрытия информации по запросу согласно Закону о свободе информации. Этот отход от действующего стандарта осложняет разглашение информации правительственными организациями и позволяет им защитить решения о неразглашении содержания сделанных записей «только в случае отсутствия у них законной юридической основы»¹². Президент Обама отменил эту поправку. Нет ничего удивительного в том, что американцы считают, будто управление государством происходит за закрытыми дверями (три четверти взрослого населения Америки, как показал опрос 2008 г., считает федеральное правительство скрытным; и цифра эта возросла по сравнению с 63 % в 2006 г.)¹³. Массированные меры по спасению финансовой системы, предпринятые в конце 2008 г., вызвали озабоченность по причине отсутствия прозрачности или контролируемости программ выкупа проблемных активов. Было отмечено огромное количество случаев умышленного сокрытия информации.

Администрация Буша пригрозила закрыть награжденный в свое время сайт экономических индикаторов, публикующий данные по ВВП, чистому импорту, экспорту и розничным продажам, что позволяло его посетителям реально оценивать состояние экономики¹⁴. Она также объявила, что впредь не будет публиковать отчет Бюро переписи о доходах и участии в программах, согласно которому можно определить, какие программы лучше всего помогают семьям с низкими доходами, а также отказывается от публикации отчетов по международному терроризму, что затруднит для граждан доступ к столь важной и нужной им информации¹⁵. Администрация Буша убрала с веб-сайта доклады о массовых увольнениях и правительственным постановлением ограничила публикации президентской документации¹⁶. Вплоть до 1999 г. USPTO не публиковало патентные заявки до момента выдачи патентов¹⁷. Даже сегодня Бюро с настороженно относится к идее исследований с помощью Интернета, опасаясь нарушения сохранности тайны и конфиденциальности в процессе принятия решения¹⁸. Чем меньше знают за пределами правительства о его деятельности, тем очевиднее необходимость в опоре на внутренних экспертов. Когда общество не видит, как принимаются решения, оно не в состоянии определить конкретные проблемы и подвергнуть критике ошибки. Снижается не только подконтрольность правительства, но и его эффективность.

Технологии делают реальностью возможность коллективных действий в гражданском обществе и помогают людям обойти завалы, которые созданы слабым звеном. Огромное число групп граждан уже используют новые механизмы для связи и обмена информацией, для активизации политической деятельности, участия в оппозиционных движениях и организации активных действий на местном уровне. Управление на совместных началах надо отличать от гражданской деятельности, независимой от правительства: это change.org, а не change.gov.

Проект Carrotmob в Сан-Франциско использует слово «морковь» (carrot) как символ покупательной активности потребителей, для стимулирования малого бизнеса на действия по защите окружающей среды¹⁹. Для организации потребительских «флешмобов» (массовая спонтанная акция, лишенная всяких лозунгов и смысла), которые направляют покупателей в магазины, взявших на себя обязательство заботиться об окружающей среде, используются доступные сетевые инструменты. Организатор проекта «Кэрротмоб» Брент Шулкин обратился к местным бизнесменам с предложением организовать силами своих групп покупательский бум для их фирм, если те изъявят желание вложить средства в экологию. Вот результаты магазинчика-победителя из пригорода Сан-Франциско: субботние продажи выросли в три раза, масса бесплатной рекламы, одобрение местных жителей и план инвестиций в экологию, что, в свою очередь, поможет сэкономить деловые затраты предприятия в длительной перспективе.

Другой пример: группа инициативных волонтеров Obama Works («Дела Обамы»), не имевших никакого отношения к президентской кампании Барака Обамы, использовала интернет-технологии для организации субботников по уборке территории не только на региональном, но и на национальном уровне²⁰. Так же действовал проект Tech for Obama («Технари за Обаму») стимулируя поддержку президентской кампании в техническом сообществе²¹. Сторонники Обамы, не примкнувшие к официальной кампании, дошли даже до того, что создали свои «офисы» для набора волонтеров и организации избирателей. Самый крупный из них – в Кремниевой долине в Калифорнии – начал работу 15 декабря 2007 г.²² Проект Neighborhood Teams («Местные команды») зафиксировал в формате геокодов данные регистрации 1,5 млн избирателей и использовал их для того, чтобы свыше 40 000 человек могли найти друг друга и собраться для проведения волонтерских акций в поддержку кампании Обамы. Они выпускали листовки и ежедневно рассылали их 5000 подписчиков. В рамках сообщества технологическая команда из 35 человек даже создала собственные инструменты для устранения слабых мест в организационном процессе. В рамках официальной кампании сторонников Обамы была организована летняя программа для стипендиатов Обамы: студенты и недавние выпускники, мобилизованные через Интернет, провели вместе шесть недель, осваивая азы организаторского дела под управлением руководителей низшего звена. Сенатор Обама в своих публичных выступлениях говорил о создании стихийных низовых гражданских структур, которые могли бы продолжить свою общественную работу на местах и после выборов. Не ограничиваясь встречами и беседами, добровольцы обратились к Интернету, используя его для формирования групп, планирования работы и борьбы за социальные перемены.

И Carrotmob, и кипучая деятельность вокруг избирательной кампании Обамы – это яркие примеры использования новых медийных технологий для созыва и организационного объединения людей, которые, работая сообща, могут быть более эффективными, чем каждый человек, работающий сам по себе. Среди других примеров – влиятельные сетевые организации политического активизма и блоги в диапазоне от ультралевого MoveOn.org до Red State на другом конце политического спектра.

К тому же такие сообщества с помощью новых технологий проливают свет на деятельность правительства, добиваясь ее большей прозрачности. Эти внешние «брокеры» прозрачности помогают выявлять случаи, когда правительство не выполняет свою работу как надо. Джим Харпер из Института Катона запустил программу WashingtonWatch для отслеживания процесса прохождения законодательных актов, обсуждаемых в конгрессе, и оценки того, обернутся ли они выгодой или потерями в случае, если станут законами²³. Центр оперативной политики дал старт OpenSecrets, а нью-йоркская галерея Eyebeam запустила Fundrace (сегодня часть блога Hufftington Post), чтобы сделать базы данных Федеральной избирательной комиссии более ясными и удобными для поиска²⁴. PublicMarkup.org использовал технологию совместного редактирования контента, известную как wiki, для анализа и комментирования Закона о прозрачности от 2008 г. и различных предложений по экономической стабилизации и выводу страны из финансового кризиса, появлявшихся осенью того же года²⁵. MapLight.org стремится к прозрачности монетарной политики, предоставляя информацию о том, кто финансирует того или иного политика и как он потом голосует²⁶.

Хотя сегодня сетевые сообщества и предоставили людям возможность действовать всем вместе, а не поодиночке, это пока не повлияло на практику сбора и анализа информации правительственными институтами. Пока что эти общественные программы никак не связаны с деятельностью и приоритетами правительства. Они вращаются вокруг политических вопросов и задач, но не вовлечены в официальные процессы и потому ограничены в своих возможностях. Но некоторые передовые программы, такие, например, как CityScan в Коннектикуте, предлагает формы, в которые могут вылиться перемены, если мы действительно займемся перестройкой работы правительства, а не поиском обходных путей²⁷. Программа CityScan, созданная в середине 1990-х Политическим и экономическим советом Коннектикута помог городским властям Бриджпорта и другим муниципалитетам наладить совместную работу с общественностью ради спасения заброшенных земельных участков. Организация заручилась обещанием общественности каждого города оказывать поддержку в очистке определенного числа участков. И стар и млад, вооружившись цифровыми фотокамерами и мобильными устройствами, делали снимки и отслеживали продвижение работ в своем районе. Они создали карту состояния земель на сайте и сообщали данные о землепользовании, которые никак иначе правительство не могло бы получить. Люди работали бок о бок с правительственными чиновниками, требуя их полной подотчетности.

Правительство, в свою очередь, работало с командами CityScan, предпринимая действия на основе их вклада и тем самым демонстрируя значимость работы волонтеров. Информационные технологии помогли обеим сторонам наладить совместную работу и придать ей зримые формы. Но инструментарий не был решающим фактором CityScan. То, что проект сумел достичь стадии здоровой совместной работы между группами граждан и местной администрацией, – его главная отличительная черта в сравнении с большинством гражданских инициатив.

Совместная работа и коллективная деятельность, конечно, понятия не новые. В начале XIX в. все члены августейшего Атенейского клуба на центральной улице Пэлл Мэл в Лондоне, в том числе Диккенс и Теккерей, письменно отвечали на вопросы из альбома, находившегося в гостиной клуба²⁸. Эта книга и до сих пор там.

Как объясняет Стивен Косслин, декан факультета психологии Гарварда, при совместной работе люди используют самые разные социальные инструменты. Он считает, что, поскольку мы «просто не располагаем достаточным количеством генов, чтобы заранее полностью запрограммировать свой мозг, нам необходимо дополнять свой интеллект тем, что он называет “системами социальных протезов”»²⁹. Проще говоря, мы должны объединить наши разнообразные знания и умения. Даже государственные институты нуждаются в таких «протезах», чтобы действовать умнее и эффективнее. Фактически все проявления общественной жизни, включая демонстрации и организованные выступления масс, основаны на работе групп. Впрочем, до недавних пор группы в основном формировались по признаку географического соседства.

В эпоху до Интернета, когда удаленная работа была практически невозможна (чтобы присоединиться к тебе, необходимо было быть рядом с тобой), участие в управлении требовало намного больше времени и сил. В десятилетие, предшествовавшее Войне за независимость, колонии создали Комитеты по переписке для передачи своего опыта самоуправления и координации действий в борьбе с англичанами³⁰. Обмениваясь идеями об успешных способах работы, они на расстоянии координировали действия разрозненных групп сопротивления. Но все они были преданы одному крайне важному делу. Будь их преданность не так сильна, мы до сих пор ходили бы на митинги ради достижения общих целей или, наоборот, должны были бы платить взносы организации, чтобы та работала от нашего имени. Сегодня использование новых технологий сотрудничества работы дает возможность организовать групповую работу дистанционно поверх ведомственных границ. Технологии способны усилить чувство команды, воссоздав некоторые условия работы бок о бок, которые и рождают атмосферу доверия и причастности к общему делу. Коллективная деятельность придает больше силы каждому участнику, давая людям возможность самостоятельно формировать группы вокруг неограниченного разнообразия целей, интересов и умений. Технологии сделали возможным создание более крупных и сложных групп, чем это можно было представить ранее.

Неудивительно, что сообщество программистов находится в первых рядах кампании по использованию этих выгод. Харви Андерсон, главный юрисконсульт Mozilla Foundation, производителя браузера Firefox, говорит о программистах-добровольцах из сообщества Mozilla: «Много – это лучше, чем один». Он вторит убеждениям, принятым среди тех, кто работает над проблемой управления с открытым кодом: «Когда мы сталкиваемся с проблемой, мы прежде всего спрашиваем себя, как разложить ее на составляющие, чтобы предложить ее решение волонтерам, как создать контур управления с обратной связью и привлечь больше людей»³¹.

Помощь добровольцев расширяет возможности штатных сотрудников Mozilla. Обращаясь к своему сообществу с просьбой о помощи в исправлении ошибок в программном обеспечении и переписывании кода, компания начинает все больше и больше полагаться на своих волонтеров, многие из которых не работают на нее полный день, и часто руководители проекта даже не знают их в лицо. Обозначая ряд общих целей, Mozilla Foundation собирает людей в группу для совместного решения конкретных задач³². Начатый как сбор информации, этот процесс набирает обороты и приводит к созданию культуры вовлечения. Между тем лишь специалисты Mozilla принимают окончательное решение о выпуске версии программы и сроках этого выпуска, тогда как централизованная организация не может принять такие решения без помощи сообщества добровольцев, на которых она опирается при выполнении работы. По мере того, как сообщество волонтеров все больше вовлекается в работу, процесс принятия решений становится все более расплывчатым понятием, а контроль – рассотредотачивается. В Сети каждый оказывает влияние.