Текст книги "Нежное прикосновение"

Бетина Крэн
Нежное прикосновение

Глава 1

Балтимор, конец апреля 1887 года

– Вам нужна не ссуда, мистер Макквайд, а чудо.

Коротышка чиновник взглянул на Беара Макквайда через очки в золотой оправе и растянул губы в холодной вежливой улыбке.

Не далее как вчера Бартон Беар Макквайд уже видел подобное выражение на лице банкира. Ему хотелось лишь одного: ударить недомерка промеж глаз, сменив его улыбочку на гримасу боли. Но он встал, сунул свои карты и документы под мышку, поблагодарил чиновника за внимание и вышел. На улице его дожидался напарник, Холт Финнеган.

– Ну, как дела? – Долговязый ирландец оттолкнулся от фонарного столба, возле которого стоял, и застыл, увидев мрачное лицо Беара. – Не дали? – Он сорвал с головы ковбойскую шляпу и хлопнул ею себя по ляжке, взметнув в воздух облачко пыли. – Чертовы ублюдки!.. – Парень разразился непечатной бранью, сила которой заключалась в ее беззвучии. – Назначают тебе встречи, чтобы сообщить об отказе! Надо бы… – Он метнулся к дверям банка.

– Не стоит. – Беар схватил напарника за руку, удержав его на месте. – Послушай, ну поставишь ты ему пару синяков, а потом полицейские отдубасят тебя. Мне придется вмешаться, и мы оба загремим в кутузку. Через десять лет выйдем – без зубов, в шрамах… Как тебе перспективка? – Холт угомонился, и Беар его отпустил.

– Что же нам делать? – рявкнул Холт, сжимая кулаки в бессильной ярости. – У нас мало времени. Ребята из земконторы не будут долго ждать подтверждения на наше владение участком. Их субсидия зависит от…

– Мы найдем другого банкира. – Беар надел широко полую ковбойскую шляпу и оглядел улицу в поисках другого какого-нибудь финансового заведения. – В этом городе банкиров – как блох на дворняжке, а нам нужен всего один. Такой, который питает слабость к железным дорогам, – он схватил Холта за руку и потащил за собой, – или видит в них выгоду. В общем… в следующий раз, когда я пойду на встречу с банкиром, ты пойдешь со мной.

– Нет, не пойду. – Холт остановился на тротуаре и мрачно уставился на Беара. Тот принял боевую стойку и ответил на его взгляд. Впрочем, исход этого секундного состязания был предрешен заранее, ибо сила взгляда Беара Макквайда была известна всему Биллингсу, штат Монтана.

Бартону Макквайду с нежного возраста пришлось самому прокладывать себе путь в жизни, и он взял за правило ничего не просить и ничего не ждать от других. Но, пытаясь раздобыть землю и ресурсы для постройки железнодорожной линии, Макквайд понял, что не все в жизни можно получить с помощью одной лишь силы воли, будь ты хоть семи пядей во лбу. Пример – финансирование такого дорогостоящего и сложного предприятия, как железнодорожная линия.

Последние шесть месяцев они с Холтом колесили по стране в поисках денег для осуществления полученных ими земельных опционов и использования этих опционов для сохранения государственных субсидий. Но им никак не удавалось обеспечить субсидии: сделка каждый раз срывалась из-за того, что потенциальные инвесторы требовали главенства над предприятием. Серебропромышленники Колорадо, мясные бароны Канзас-Сити и банкиры Сент-Луиса разочарованно смотрели вслед Беару Макквайду, который в поисках ссуды уезжал дальше на восток.

А дело было только в том, что Беару Макквайду до глубины души претило просить деньги у незнакомых людей, представителей так называемого цивилизованного мира. Это уязвляло его «западное» самолюбие. Приходилось раскрывать свои заветные планы равнодушным посторонним людям. Но если уж сгибаться, то только ради чего-то стоящего, своего, долгосрочного, что позволит не только разбогатеть, но и оставить след в жизни. И если он сам настроился на это, то Холту Финнегану ничего не остается, как последовать его примеру.

– Пойдешь, я сказал. – Бронзовое лицо Беара окаменело.

– Послушай, Беар, дружище, – Холт вдруг заговорил с сильным ирландским акцентом, – ты же знаешь: восточные банкиры не любят иметь дело с ирландцами.

– Да? Ну что ж, раз уж ты такой весь из себя ирландец, пусти в ход знаменитую ирландскую лесть. Учти: я больше не отправлюсь туда один. Ведь у меня есть напарник… или я ошибаюсь?

На следующий день они вдвоем сидели в просторной комнате, обшитой ореховыми панелями, – кабинете президента балтиморского «Меркантил бэнк». За огромным письменным столом расположился полный, безукоризненно одетый господин и изучал их, сцепив пальцы на полированной столешнице. От его взгляда хотелось съежиться.

Как они выяснили, Филип Вассар владел одним из трех крупнейших банков Балтимора и, несмотря на огромное личное состояние, продолжал работать в банке и принимать решения относительно крупных деловых ссуд. Беар воспринял эту информацию как хороший знак: что Вассар – человек, который знает цену тяжелому труду и испытывает от него удовольствие. Когда рекомендательное письмо от: губернатора штата Монтана было рассмотрено и их провели в президентский кабинет, Беар метнул на Холта взгляд, полный надежды. Ирландец пригнул голову и сунул руки поглубже в карманы. Весь его вид говорил, что он скорее будет кидать уголь в паровозную топку, чем сидеть в чистеньком офисе и выклянчивать деньги у банкира.

– Мы начинаем строительство железной дороги, и оно должно вас заинтересовать, мистер Вассар, – начал Беар и пустился описывать предлагаемую железнодорожную линию. Он разворачивал карты, подробно представляя доскональные вычисления и планы опционов из вашингтонской земельной конторы.

Вассар задавал наводящие вопросы и, казалось, искренне интересовался боковой железнодорожной веткой, которую они собирались строить. Он задумчиво поглаживал подбородок, кивал и. даже один раз улыбнулся. Все эти признаки обнадеживали.

Но когда презентация окончилась, наступило глубокое молчание. Беар неловко заерзал в кресле и взглянул на Холта, который с трудом скрывал волнение. Взгляд банкира словно выворачивал наизнанку и прикидывал степень финансового риска.

– Ну что ж, джентльмены, – наконец начал Вассар, потом замолчал и прочистил горло, – у вас очень интересное предложение. Железные дороги – это путь ко всем богатствам Запада, и этот проект наверняка будет иметь доход. А кто ваш главный конкурент на субсидии?

Беар напрягся. Вассар, безусловно, обладал большой проницательностью. Он знал достаточно о людях и железных дорогах и понимал: перспектива получить полосы отчуждения вдоль каждой мили дорожного полотна вызовет не только большой интерес, но и лютую конкуренцию.

– Если честно… – Беар взглянул на Холта, – то у нас есть два главных конкурента. Первый – Джеймс Дж. Хилл с планом на Чикаго, Милуоки и Сент-Пол. Он хочет строить собственные боковые железнодорожные ветки. Второй – Джей Гулд, северная часть Тихого океана, который лишь войдет в долю с Хиллом. Пара коротких боковых ответвлений железной дороги даст ему право поторговаться с Хил лом. Но мы прибыли туда первыми, застолбили землю на единственно разумном маршруте, проходящем через две главные долины. Наша железная дорога пройдет по самой лучшей плодородной земле Запада. Как только она будет построена, эта земля станет в буквальном смысле золотой. И потом, я уже упоминал про строевой лес высокогорья.

Вассар на мгновение задумался, потом нахмурился.

– Заманчиво, джентльмены. – Он взглянул на них исподлобья. – Если бы это было в соседнем округе или даже в этом штате, вы бы получили свои деньги в течение часа. Но боюсь, мне придется отклонить ваше предложение. Я не могу инвестировать капитал, который вы просите, на такое отдаленное строительство… в такой опасной местности…когда конкурентами выступают люди, чьи репутация и возможности намного превосходят ваши.

– Конечно, это далеко отсюда, но именно там и надо строить железные дороги – там надо делать деньги! – Беар стиснул руки в кулаки и положил их на карты, покрывавшие письменный стол банкира. – Послушайте, мистер Вассар… вы будете полноправным партнером. Ваша прибыль от одной только продажи земли намного превысит прибыль от инвестиций, которые вы можете вложить здесь, в Балтиморе.

– Я не могу доверить деньги моих пайщиков на такое рискованное предприятие. Боюсь, вам придется искать их где-нибудь в другом месте, – Вассар видел, как Беар и его напарник переглянулись, – может быть, у Гепхардта, на Первой Балтиморской.

– Мы уже были у этого маленького ублю… – пробор мотал Холт.

– Он… не заинтересовался. – Беар свирепо взглянул на Холта, и тот поспешно закрыл рот, сердито потупившись. – Мы будем вам признательны, если вы посоветуете нам что-нибудь еще… какой-нибудь банк… может быть, частного инвестора. – Он встал, провел руками по волосам и начал собирать документы.

Вассар сказал задумчивое «хм-м», оценивающе глядя на Беара, потом взял ручку, макнул ее в серебряную чернильницу и написал что-то на маленькой карточке из тонкого пергамента.

– Мне кажется, у меня и впрямь есть для вас совет. Вы, я вижу, человек толковый и грамотный. Вот, не сочтите за обиду… – Он протянул Беару карточку, и Беар, вопросительно посмотрев ему в лицо, вслух прочел имена:

– «Мартин и Савой». Это банкиры или инвесторы?

– Портные. – Вассар встал и сунул большие пальцы в карманы жилета. – Лучшие в Балтиморе.

Беар нахмурился. Портные? Он пришел просить финансовой помощи, а вместо этого получил совет, как одеваться?

– Вы мне нравитесь, Макквайд. Надеюсь, вы поймете мой совет правильно. А что касается финансирования вашего проекта… – Вассар позволил себе кривую усмешку. – Я сомневаюсь, что вы найдете в Балтиморе банкира, который согласится дать вам такие деньги. Однако есть и другие варианты.

Горечь и раздражение помешали Беару сразу понять смысл сказанного Вассаром,

– Как я понимаю, вы человек неженатый?

Этот вопрос еще больше удивил Беара, он не сразу собрался с мыслями для ответа. Получше одеться… другие варианты… Он посмотрел на Холта, потом опять на банкира.

– Мне не нужно такое «финансирование», – сказал он. – Я железнодорожник, а не охотник за удачей.

Вассар вздохнул:

– Жаль. Вы увидите, что в Балтиморе целое море возможностей. Однако если вы решительно против…

– Да, я против. – Голос Беара дрожал от бешенства. Вассар пожал плечами.

– Ну что ж, тогда, я думаю, самое лучшее, что вы можете найти в Балтиморе, – это Даймонд Вингейт. Говорят, она как раз по этой части. Кстати, в следующую субботу моя жена устраивает небольшую вечеринку, и эта дама наверняка будет там. Если хотите, я могу вас с ней познакомить.

– Я не собираюсь крутить роман с женщиной из-за денег.

Вассар коротко усмехнулся.

– Вы меня не так поняли, мистер Макквайд. Мисс Вингейт – инвестор. У нее есть значительные средства, многие из которых вполне ликвидны. К тому же она славится своей щедростью и поддерживает множество гуманитарных проектов. Мисс Вингейт широко известна как самый главный в Балтиморе сподвижник его величества Прогресса. Я считаю, что из всех балтиморских инвесторов на нее вам следует обратить особое внимание. Она может помочь вам с финансированием железнодорожной ветки.

– Мы ценим ваше предложение, мистер Вассар, но к следующей субботе мы должны получить на руки письма о кредите и сесть на вашингтонский поезд.

Вассар, казалось, воспринял отказ как должное. Он встал и протянул руку обоим мужчинам.

– Желаю удачи, джентльмены!

Когда партнеры вышли на улицу, Холт уже не мог сдерживать негодование.

– Вот негодяй! Мы просим у него ссуду, а он предлагает нам портного!

Но Беар смотрел на карточку у себя в руке, застигнутый чувством, которое очень давно не испытывал, – смущением. Он плохо представлял себе, как выглядит собственное лицо, потому что замечал его только по утрам в маленьком зеркальце ванной комнаты, но то, что он увидел, повергло его в замешательство.

У него был суровый, свирепый вид. Потемневшая от солнца кожа напоминала иссушенный ветрами камень, а руки были такими же мозолистыми и грубыми, как у землекопов. Опустив голову, Беар взглянул на свои ладони и тут впервые заметил всю несуразность своего одеяния: тесный пиджак с короткими узкими рукавами и такие же короткие брюки, едва прикрывающие сапога. Зрелище не из приятных!

Он слишком много времени провел на Западе, где о человеке судят главным образом по его силе, способностям и характеру. И забыл что здесь, на востоке, внешний вид – определяющий фактор успеха.

Беар подошел к потемневшему витринному стеклу ближайшего магазина и сморщился, увидев свое отражение в полный рост. Из витрины на него смотрел высокий мускулистый парень, обросший волосами, в чересчур тесном костюме. Галстук узлом, видавший виды пиджак, старые ковбойские сапоги давно не видели щетки. Холт стоял рядом с ним – в пыльной ковбойской шляпе, рубашке, пестром узком галстуке – и выглядел полным идиотом.

Спрашивается, какой нормальный человек будет одалживать деньги парням с такой внешностью?

– Сколько у нас осталось дорожных денег? – спросил Беар.

Около трехсот долларов. – Холт озадаченно смотрел, как его напарник пялится на горшки и кастрюльки, выставленные в витрине посудного магазина. Наконец он сообразил, что Беар использует стекло в качестве зеркала, и тоже начал разглядывать свое, отражение. Ну и рожа!

– Пожалуй, этого хватит, – пробормотал Беар.

– На что?

– Сначала отправимся к парикмахеру. – Беар резко повернулся и зашагал по улице, высматривая среди вывесок над конторами знакомый шест в красно-белую полоску. – А потом мы поищем этот самый «Мартин и Савой».

Через четыре дня Беар Макквайд опять появился в кабинете Филипа Вассара. На этот раз его темные волосы были коротко острижены, новое пальто подчеркивало статную фигуру, а начищенные сапоги мягко ступали по абиссинским коврам. Однако лицо его было озабоченным, а настроение мрачным. Беар сразу перешел к делу.

– Я не отниму у вас много времени. Мне хотелось бы знать, в силе ли; еще ваше предложение познакомить меня с инвестором.

Удивленный Вассар опустил документ, который держал в руке, снял очки и откинулся на спинку кресла.

– Конечно. – Он осмотрел Беара с головы до ног и кивнул, явно довольный его внешним видом. – Однако до вечеринки осталось четыре дня, и вам понадобится вечерний костюм.

– К субботе он у меня? будет, – поспешно заверил его Беар.

Вассар усмехнулся.

– Хорошо.

– Ну? – спросил Холт, когда его напарник вышел на улицу.

– Порядок. В, субботу вечером я иду в дом Вассара на встречу с этой богатой старухой. Черт, забыл, как ее зовут. Спаркл? Твинкл?

– Э… Руби[1]1
  Имя Даймонд в переводе с английского означает «бриллиант», а Спаркл, Твинкл и Руби – соответственно «искра», «огонек», «рубин». – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] или… – Холт прищурился и почесал щетинистый подбородок, пытаясь припомнить. – Кажется, Даймонд. Да, точно, – он еще немного почесал подбородок. – Даймонд… Вингейт.

– Мисс Даймонд Вингейт. – Беар поморщился, услышав это имя. – Никогда не думал, что мне придется так унижаться – ухлестывать за дамой ради денег.

– Ты что, не хочешь приударить за инвестором?

– Если бы ты не был моим напарником, я бы тебя нокаутировал! – прорычал Беар, схватил Холта за руку и потащил за собой. – К тому же она, наверное, уже древняя старуха – одной ногой в могиле. Идем. У нас есть четыре дня, чтобы сшить мне подходящий вечерний костюм и продумать, как очаровать мисс Вингейт.

– Эта ужасная толпа у ворот… Бэзил Вингейт никогда бы этого не допустил, – ворчала Эвелин Стэнхоуп Вассар, сидевшая как приклеенная у окна кареты. Семейство Вассар проезжало мимо имения Вингейтов, возвращаясь домой после дня, проведенного в городе. Когда бедняки, толпившиеся у входа в Грейсмонт, скрылись из виду, Эвелин откинулась на спинку сиденья и почувствовала на себе взгляд дочери. – Сядь прямо, Кларис, – сказала она назидательно, – не сутулься. Джентльмены не любят сутулых.

Рядом с ней из-за раскрытой газеты раздался вздох, и она раздраженно взглянула в сторону мужа.

– Если бы эта гордячка хоть выбрала кого-нибудь наконец! Даймонд морочит голову всем балтиморским женихам, а это нечестно по отношению к остальным девушкам.

Однако после недолгого размышления миссис Вассар пришлось признать, что есть средства обойти эту беду:

– Смешные мужчины! Неужели им кажется, что все они могут жениться на Даймонд? Ты знаешь, Филип, ведь за этот сезон в Балтиморе не было объявлено ни одной помолвки. Ни одной! – Она придирчиво посмотрела на свою румяную дочку. У Эвелин в жизни была лишь одна забота – удачно выдать замуж свое единственное чадо.

– Ничего, скоро объявят, милочка, – сказал Филип Вассар.

Она вздрогнула и обернулась к мужу.

– С чего ты взял?

Он опустил газету на колени.

– Ты будешь в восторге, если узнаешь, что твои неусыпные хлопоты наконец-то принесли плоды, – Он украдкой подмигнул своей дочке, и та покраснела. – Я предпринял кое-какие шаги.

– Шаги? – Эвелин округлила глаза. – Какие шаги?

– Я пригласил к тебе на субботнюю вечеринку одного нужного человека.

– Нужного человека? – выдохнула Эвелин.

– Это нужный джентльмен, – определил Вассар, многозначительно покосившись на жену.

– Джентльмен? – Она просияла и посмотрела на Кларис. – Он богат?

– Как церковная мышь.

Эвелин не выдержала. Сколько можно говорить загадками?

– Скажи Бога ради, мое знакомство с этим бедняком поможет нашей Кларис?

Ему нужна ссуда. Он собирается строить железную дорогу и нуждается в средствах. Я обещал познакомить его с Даймонд Вингейт. – Он улыбнулся.

– Не темни, Филип. – Эвелин потеряла терпение. – Как ты мог подумать, что она заинтересуется человеком, у которого нет ни гроша в кармане? И который хочет вытянуть из нее мешки денег, увезти их на Дикий Запад и вбухать в какую-то железнодорожную ветку… О, – глаза ее еще больше расширились, – о-о-о!

Вассар с удовольствием смотрел, как жена постигает его план. Он опять взялся за газету, но Эвелин его остановила.

– Но если он в самом деле без гроша…

Вассар усмехнулся загадочно, потом вернулся к чтению.

– Я полагаю, у этого парня есть другие… достоинства, – пробормотал он.

Глава 2

Комната, обшитая ореховыми панелями, была залита солнечным светом, заполнена запахами вощеного дерева и типографской краски. Где-то рядом слышался непрерывный гул машин.

«Много денег», – поняла Даймонд Вингейт.

– Процесс электрического консервирования на водяной бане… сто тринадцать тысяч. Новое вентильно-форсуночное устройство для использования газа в кухонных плитах… пятьдесят семь тысяч в этом квартале. Новое, изготавливаемое вручную лекарство «аспирин»… только семнадцать тысяч. Но планируется пустить рекламу в дамских журналах, деловых кварталах, семейных журналах и газетах. Доход от распределения инвестиций компании «Ремингтон»… достигает… девяноста шести тысяч. Эти печатные машинки расходятся на рынке с молниеносной быстротой… Рефрижераторные машины Свифта, – бубнил монотонный голос, – сто семьдесят две тысячи. Гардвеллские английские булавки… двенадцать тысяч… и другая швейная галантерея. Доходы от новых балтиморских стекольных заводов… составляют двадцать девять тысяч. Людям, видно, придется покупать молоко в стеклянных бутылках. Фотопечатный процесс Ивса… на сегодняшний момент составляет всего восемь тысяч. Но все крупные газеты и журналы побережья шумят об этом процессе.

«Вот это прибыль, черт возьми!»

Перечисление доходов закончилось. Даймонд подняла голову от гроссбуха и посмотрела на лица мужчин, сидевших за длинным столом.

– Ну вот, – сказана она, оглядывая их сквозь вуаль элегантной, украшенной перьями шляпы, – мы сделали еще одну горку денег.

– Похоже, что так, мисс. – Секретарь совета директоров, стоявший у. ее кресла, опустил гроссбух, который держал в руке, и гордо улыбнулся. – Причем неплохую горку.

Остальные сидевшие за столом кивнули и тихо поздравили друг друга.

Даймонд откинулась на спинку кресла и стала просматривать отчет. Это были и впрямь неожиданные новости. Она всегда преуспевала в делах. Правда, не каждая инвестиция и не каждое предприятие оказывались успешными, но прибыль была довольно приличной, и за последние восемь лет состояние Вингейт составило огромную сумму.

При виде больших сложных цифр на листе с балансовым отчетом Даймонд охватило чувство умиротворения. Много денег… у нее всегда было очень много денег…

– Отлично, – сказала она, – просто отлично. А теперь перейдем к делу.

Секретарь нахмурился.

– Но мы уже перешли к делу.

– К старому делу, – сказала она, закрывая тяжелую книгу, которая лежала перед ней на столе. – Я возьму с собой бухгалтерские книги и просмотрю их сегодня вечером. Думаю, нам пора начать новое дело.

При этих словах все присутствующие в комнате взглянули на дверь, вспомнив ту людскую толпу, сквозь которую они пробирались, торопясь на это собрание. Мисс Вингейт опять хочет кого-то спонсировать. Сколько же можно?

В последнее время так бывало после каждого собрания совета директоров корпорации «Вингейт». Возможно, это была реакция на стабильно растущие прибыли, либо понимание нестабильности тех сумм, из которых складывалось ее богатство, либо просто ее непомерная тяга к благотворительности… как бы то ни было, но Даймонд Вингейт в конце каждого блестящего финансового отчета переживала мощный прилив филантропии. По ее настоянию были распахнуты обе двери, ведущие в сокровищницу «Вингейт», и хозяйка пригласила балтиморских рекламщиков, чтобы выслушать их предложения.

Здесь собрались рекламные деятели Балтимора, толкающие на финансовый рынок диковинные таблетки под названием «аспирин», биржевые маклеры, будущие инвесторы, социальные реформаторы, мелкие брокеры от ширпотреба, благотворители, неудачливые бизнесмены, странствующие проповедники и авантюристы-прожектеры… казалось, у всех у них имелись свои предложения для балтиморской «сподвижницы прогресса». В то утро с самого рассвета толпа, охваченная духом рекламы, толкалась за дверями «Вингейт»… заполняла верхний вестибюль и широкую лестницу, волновалась в холле первого этажа и вытекала на улицу.

Даймонд обернулась к окну, где, уютно устроившись в мягком кресле и разомлев от теплого солнышка и скуки, дремал тучный мужчина преклонных лет с огромными бакенбардами.

– Хардвелл! – позвала она. – Хардвелл!!!

– А-а? – Он резко приподнялся, моргая от яркого света.

– Номерки, – потребовала она.

Он потер лицо, огляделся вокруг и недовольно сдвинул брови, вспомнив, где находится и по какой причине его сюда позвали. Взяв сбоку от своего кресла стеклянный аквариум, он принес его Даймонд, сидевшей во главе стола.

– Ты уверена, моя девочка? – Хмурясь, ее бывший опекун поставил аквариум на лежавший перед ней гроссбух.

– Совершенно уверена, – отозвалась она, поднимаясь, чтобы обратиться к своим мужчинам – директорам. – Вы будете рады узнать эту новость. Дело в том, что я придумала, как избавиться от… неприятностей… которые были у нас после последнего собрания директоров. – В конференц-зале возникло почти ощутимое напряжение. – Полагаю, вы помните то маленькое недоразумение с мыльной пеной во внешнем офисе…

– Понадобилось несколько недель, чтобы восстановить папки и документы, – заявил секретарь.

– А как насчет тех бед, что натворил один сумасшедший на загривке у буйвола, – кажется, он хотел открыть парк диких зверей? – добавил Хардвелл.

– Ну, он не виноват, что бедному животному не пришлась по вкусу зеленая кукуруза, – возразила она, правда уже не так уверенно. – Во всяком случае, тот коврик, на верное, еще пригодился бы… – Даймонд нетерпеливо махнула рукой, желая покончить с этим разговором. – Все это в прошлом. Я придумала более спокойный и эффективный способ выслушивать деловые предложения. Я решила устроить… – джентльмены, члены совета директоров, все как один затаили дыхание, – лотерею.

– Лотерею? – Секретарь недоуменно переглянулся с остальными.

– В течение последних трех месяцев, когда ко мне обращались с деловыми предложениями, я давала людям пронумерованные визитные карточки и сообщала, что они должны прийти с этими карточками сюда сегодня днем, чтобы принять участие в лотерее. У десяти человек номера карточек совпадут с номерками, которые мы вытащим из этого аквариума. Таким образом, у каждого будет шанс представить свои деловые предложения корпорации «Вингейт». – Она помолчала, оглядывая хмурые лица своих партнеров. – Ну как вы не поймете? Это устранит ту неразбериху, когда люди вынуждены соревноваться между собой за право представить нам свое предложение!

Секунду спустя секретарь совета директоров обвел взглядом остальных сидевших за столом и пожал плечами.

– Что ж, на мой взгляд, это лучше, чем… В конце концов кому от этого будет хуже?

Даймонд смешала бумажки на дне аквариума, потом вытащила одну за другой, и на стол легли десять номерков.

– Номер четырнадцать будет нашим претендентом. – Она обернулась к Хардвеллу Хамфри: – Будьте так любезны, позовите нашего первого просителя.

Человек, которого Даймонд первым «вытянула», оказался здоровенным немцем-мясником, от которого слегка попахивало шнапсом. Он предложил новый метод трамбовки кислой капусты в копченые сосиски. Номером тридцать три была пара престарелых матрон, слезно просивших за компанию несчастных аборигенов из тропиков. Мол, им нужны деньги, чтобы покупать и отправлять обувь для миссионеров… обувь, которая, в их понимании, являлась некоей важной ступенькой на пути к спасению и божественному очищению. Номер сорок семь с грохотом протащил в дверь образец своей мясорубки, задуманной для переработки поразительно широкого диапазона продуктов, от силоса для коров до сахарной свеклы. После его демонстрации с корнеплодами на полу остались устрашающе-красные лужицы. В каждом случае Даймонд выписывала банковский чек и просила директора курировать представленный проект.

Следующим зашел номер шестьдесят четыре – парень с идеей о механизированной хлебопекарне. Он тоже покинул зал заседаний с банковским чеком в руках. Потом явился молодой химик-коммивояжер с новой формулой средства от жуков-вредителей… которое он продемонстрировал, взяв пульверизатор и распылив по всей комнате отвратительный керосиновый состав. Почти все, пошатываясь от убойного запаха, дружно бросились к окнам, зажимая носы платками и отчаянно размахивая руками, пока Даймонд, утирая слезы, выписывала очередной чек.

Когда наконец воздух полностью очистился, она подняла голову и увидела негодующие лица директоров.

– Кислая капуста в копченых сосисках… мясорубка… хлеб из машины… а теперь еще мы чуть не задохнулись отравляющими парами, – заговорил один, но все смотрели с негодованием. – Вы никогда не получите ни цента отподобной чепухи.

Даймонд внимательно оглядела их строгие лица, улыбнулась и пошла со своей козырной карты:

– Кажется, то же самое я слышала насчет электрического консервирования на водяной бане. Однако если память мне не изменяет, это изобретение за один только квартал принесло нам сто тринадцать тысяч долларов.

Кто-то подал голос:

– Но пять тысяч долларов только на то, чтобы очистить несколько свеколок…

– Это сделка… Может быть, в результате мы получим новую эффективную машину для чистки и обработки продуктов, – возразила Даймонд, чувствуя, что джентльменов надо успокоить более вескими аргументами. – Знаю, вам трудно понять причины моей решимости. Но мне повезло: Господь даровал мне больше денег, чем нужно для удовлетворения моих собственных потребностей, и на мне лежит огромная ответственность: использовать свое богатство bq благо людям. Порой прогресс – штука очень дорогостоящая. Но начинать когда-то надо.

– Десять, – наконец объявил Хардвелл, выводя за дверь последнего счастливчика – презентатора. – Остальных я отправлю по домам.

– Ну, видите? – Окрыленная первым успехом, Даймонд встала из-за стола, проверила булавки на своей шляпке и принялась натягивать перчатки. – Ничего страшного не произошло. Вы должны признать, что в ходе нашей лотереи мы обнаружили несколько интересных предложений. – Она взглянула на своего казначея. – Сколько мы потратили?

Казначей поправил очки и занялся арифметическими подсчетами, которые пришлось бы переделывать, если бы в этот момент что-то вывело его из состояния сосредоточенности. Однако когда он оторвался от бумаг, готовый дать ответ, Даймонд и все, кто был в зале, с тревогой смотрели на дверь.

За тяжелыми дубовыми панелями нарастал шум: какая-то многоголосица, топот ног, и все это перекрывал командный голос Хардвелла Хамфри.

– Пожалуйста, идите домой! Говорю вам: сегодня мисс Вингейт и совет директоров больше не будут ни с кем встречаться!

Дверь распахнулась, и в комнату ворвались резкие звуки, шум, гвалт, но Хардвелл навалился на панель всем своим грузным телом и захлопнул ее спиной.

– Да они все с ума посходили, – пропыхтел он. – Просто обезумели – потрясают своими визитками и требуют вас!

Глухие удары, доносившиеся с той стороны, грозили сломать дверь.

Столь неуправляемая реакция толпы расстроила Даймонд.

– Это была лотерея, – удивленно проговорила она. – Я же сказала им, что у них будет шанс… Я никогда не говорила, что мы выслушаем и спонсируем всех.

Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и в образовавшийся проем люди из коридора увидели Даймонд.

– Она там!

– Мисс Вингейт, нам нужна ваша помощь!

– Мисс Вингейт… вы должны взглянуть на мой распылитель для удобрений!

– Сюда! – Хардвелл схватил девушку под локоть и потащил к двери, наполовину скрытой занавеской, в дальнем конце зала. Это был выход на хлипкую пожарную лестницу, ведущую к переулку за зданием корпорации «Вингейт».

– Мне надо с ними поговорить, Хардвелл, – воспротивилась Даймонд, решительно остановив его у двери. – Я должна сделать так, чтобы они поняли.

– Они не настроены слушать, – заявил он, заглядывая ей через плечо. – Беги, благотворительница, а то не доживешь до завтра. Быстрей!

Внезапно дверь распахнулась и в зал хлынули люди.

– Вон она! – Все заметили Даймонд возле запасного выхода и ринулись к ней. Директора «Вингейт» отчаянно пытались восстановить свою плотную шеренгу, но их усилия увенчались лишь временным успехом. За это время Хардвелл как раз успел набросить на дверь засовы и нырнуть на узкую железную лестницу.

Крепко держась за перила, они спустились по опасным ступенькам на тротуар и поспешили к своей карете в дальнем конце узкой улочки. Нед, старый добрый кучер Даймонд, с испуганным лицом метался на углу возле кареты.

Сзади виднелась маленькая кучка людей… с рулонами-проектами, бухгалтерскими журналами и различными приспособлениями-изобретениями. Все они потрясали визитками мисс Вингейт. Завидев Даймонд и Хардвелла, Нед рывком распахнул дверцу кареты, запрыгнул на кучерскую ступеньку и махнул им рукой, призывая садиться.

Толпа настигла Даймонд и Хардвелла как раз в тот момент, когда они подбежали к карете. Во время мгновенного замешательства Даймонд атаковали презентаторы. Она тут же оглохла от их крика. Нед и Хардвелл едва удержались на ногах. С их помощью она подхватила свои юбки и забралась в салон. Хардвелл рванулся следом за ней, дверца захлопнулась, и уже через секунду тяжелое черное ландо тронулось с места. В толпе раздался рев разочарования.