Текст книги "Дао: Золотые Врата. Беседы о «Классике чистоты» Ко Суана: Части 1-2"

Посмотрите на лица ваших святых, ваших так называемых махатм. Они все печальные, они не кажутся исполненными блаженства. Они похожи не на цветки лотоса, а на камни – почти мертвые, абсолютно безрадостные, посредственные.

В них не видно никакой остроты разума – потому что они сбежали оттуда, где могли отточить свой разум. Их разум все больше покрывается пылью, но они думают, что достигли удовлетворения, что достигли того, чего должны были достичь по воле Бога. А они просто упустили возможность.

Бог спросит их: «Я дал вам жизнь, а вы сбежали от жизни. Вы отвергли мою жизнь, отвергли мой подарок. Вы пошли против меня».

От Георгия Гурджиева часто можно было услышать одно очень странное высказывание – но только такой человек, как Гурджиев, может говорить абсолютно голую правду – он говорил: «Все ваши святые против Бога». Когда вы впервые слышите такое утверждение, то не можете в это поверить. Святые – и против Бога? Но Гурджиев прав. И он говорит это серьезно, он не шутит! Ваши святые против Бога, потому что они против жизни.

Я не против жизни. Я чрезвычайно люблю жизнь.

Научитесь быть в одиночестве – а это может случиться только через медитацию – и потом впусти «те в свою жизнь зеркала, так чтобы вы смогли увидеть, где вы находитесь, что вы собой представляете, насколько вы выросли.

В этой коммуне мы делаем нечто новое, чего никогда раньше не было. В мире есть центры личностного роста, особенно на Западе, где проходят терапевтические группы. Есть медитационные центры, особенно на Востоке, где люди медитируют. А это единственное место, где люди медитируют и проходят группы, проходят группы и медитируют – одновременно. Это может казаться противоречивым, потому что медитация учит тому, как быть в одиночестве, а групповые терапии учат тому, как быть вместе. Но таков мой основной подход: вы должны научиться тому и другому.

Ты прав в том, что «по пути любви необходимо идти с огромной осознанностью».

И то же самое верно в отношении пути осознанности: идти по нему необходимо с огромной любовью. В действительности, любовь и осознанность – это две стороны одной монеты.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Вместо того чтобы давать уроки философии, почему бы тебе просто не порассказывать нам анекдоты? Думаю, твои саньясины оценили бы это.

Этот вопрос показывает, что ты не мой саньясин.

Ты говоришь: «Думаю, твои саньясины оценили бы это». Кажется, ты оказался не в той компании. Тебя здесь не должно быть. Видимо, ты пришел сюда по ошибке. Наверное, ты пришел, чтобы учиться философии. Должно быть, ты очень серьезный человек – а серьезность патологична.

Философия – это полное дерьмо! Меня не интересует философия, и, конечно, моих саньясинов философия тоже не интересует. Те, кто со мной, интересуются жизнью, а не философией. Жизнь – вот настоящая вещь, а философия – фальшивка. Но на протяжении веков философию восхваляли, и вы живете с этой обусловленностью. Никто не говорит вам, что философия – это фальшивка.

Будда не философ: он любил рассказывать притчи. Иисус не философ: он использовал так много притч.

Мои анекдоты – это притчи нового времени, потому что для меня смех – одна из самых важных вещей в жизни. Люди, не способные смеяться, становятся не способными жить.

Но такое случается. Во многих случаях – в действительности, чаще да, чем нет – вы приходите сюда по ложным причинам, полагая, что идете к какому-то восточному философу. Я не восточный, и я не философ! Я даже не религиозен в старом понимании: я не святой и не махатма. На самом деле, меня нельзя отнести ни к одной категории. Вам придется создать для меня новую категорию, потому что ни одна из существующих категорий не подойдет. Я не впишусь ни в одну из них, и я не хочу соответствовать какой-либо категории. Категориям соответствуют вещи, а не люди – не настоящие люди.

В магазин одежды входит дама и спрашивает, есть ли у них бюстгальтеры для имитации объема.

– Конечно, леди, – выдержанно отвечает продавец.

– Мне хотелось бы знать, – продолжает она, – есть ли у вас бюстгальтеры для имитации объема высшего качества.

– Конечно! – восклицает продавец, – в этом магазине мы не продаем фальшивок!

Все философии – лишь имитация, все философии – фальшивки. Я же имею дело с реальностью. Но ты, безусловно, оказался не в том месте. Тебе придется либо измениться, либо уехать – другого выбора я не оставляю. Если ты хочешь быть со мной, ты должен понять, что здесь происходит, и ты должен стать частью этого. Но если ты чувствуешь, что это невозможно, что ты уже знаешь, что правильно, тогда это место не для тебя, тогда эта компания тебе не подходит.

Ты знаешь о двух ученых, которые изобрели первый летательный аппарат, аэроплан, который не смог оторваться от земли? Ты знаешь их имена? Их звали братья Ронг. (Игра слов: самолет изобрели братья Райт. «Wright» – по звучанию совпадает со словом «right» – «правильный», «верный». Здесь Ошо использует слово Ронг, «Wrong», что в переводе означает «неправильный», «неверный».)

Так вот, все здесь – братья Ронг, а ты кажешься очень правильным и праведным. Либо тебе придется стать частью этой странной компании… Это Ноев ковчег – здесь есть всевозможные животные! В новой коммуне я уже не буду называть это залом Будды, это будет Ноев ковчег!

Но если тебя интересует философия, ты можешь пойти в любой университет, в мире есть тысячи университетов. Если тебя интересует что-то фальшивое, то оно очень доступно. Но помни, все то время, что ты потратишь, ты потратишь впустую, и однажды пожалеешь.

Турист бросил монетку в колодец для загадывания желаний в Диснейленде. Едва он загадал греховное желание, как хорошенькая девушка похлопала его по плечу и пригласила идти за ней. Она привела его в роскошную квартиру, дала ему шелковую пижаму, потом включила музыку, зажгла свечи и предложила ему мартини. Затем она начала раздеваться.

Она сняла свои длинные белые волосы, которые оказались париком, сняла накладные ресницы, а после – и свою роскошную накладную грудь. Тогда турист увидел, что это была даже не женщина.

– Что все это значит? – в отчаянии воскликнул он.

– Теперь ты будешь знать, как бросать в колодец желаний фальшивые монеты, – ответил мальчик, – мой милый мелкий жулик!

Ты спрашиваешь меня: «Вместо того чтобы давать уроки философии, почему бы тебе просто не порассказывать нам анекдоты?»

А что я здесь все время делаю? Ты думаешь, я даю уроки философии? Тогда ты меня совсем не слышишь. Меня интересуют не уроки философии, меня интересуют анекдоты. Я не использую анекдоты для большей наглядности философии, а как раз наоборот: я использую философию для большей наглядности анекдотов!

Ты думаешь, я смотрю на ваши вопросы? Чушь! Сначала я смотрю на свои анекдоты, а потом на ваши вопросы. Если какой-то вопрос подходит к моему анекдоту, хорошо, в противном случае он отправляется в мусорную корзину. Те, кто по-настоящему хочет, чтобы на их вопрос ответили, обучились этой хитрости: сначала они присылают анекдоты, а потом присылают вопросы. Так они могут быть уверены, что получат ответ на свой вопрос. Но сначала – анекдоты!

Меня гораздо больше интересует ваш смех…

Ты говоришь: «Думаю, твои саньясины оценили бы это». Они это обожают! Но для этого нужно быть моим саньясином. Ты еще не саньясин, в противном случае ты бы сказал: «Мы бы оценили это». Ты говоришь «твои саньясины». Ты остаешься в стороне, ты исключаешь себя из числа моих саньясинов.

Что, по сути, представляет собой философия? Это размышления о немыслимых вещах. Это попытка понять нечто непостижимое. Это абсурдная деятельность. Философы знают об этом, но им доставляет удовольствие сама эта деятельность. Это нечто вроде игры, как шахматы. Так же как некоторым людям нравятся шахматы, есть люди, которым нравится философия.

Один философ хотел изменить мир. Он считал, что Бог наделал много ошибок – ему следовало бы несколько дольше думать перед тем, как создавать мир за семь дней.

Однажды он лежал на траве, погруженный в размышления. Над его головой пролетали птицы, а рядом с ним, неторопливо переступая, паслась корова.

– Смотри, – сказал он самому себе, – еще одна ошибка природы! Коровы, приносящие столько пользы человечеству, должны волочиться вдоль дорог, в то время как птицы, в которых нет никакой пользы, могут летать и двигаться с такой легкостью!

В тот же миг одна из птиц нагадила ему на голову.

Потрясенный, философ задумался.

– Прости, Господи, – сказал он вслух, – на самом деле, я вовсе не хотел, чтобы коровы летали!

Что такое философия? Это просто размышления о бесполезных вещах. Например, на днях я говорил вам: «Вначале были мрак и спагетти». Так, если вы философ, вы будете истязать себя вопросом: кто создал спагетти? Откуда они появились? А я знаю, что это правда, потому что я знаю своих саньясинов итальянцев. Я знаю моего медиума, Радху. Каждый раз, когда я прикасаюсь к ее «третьему глазу», там нет никакого «третьего глаза»… Бесконечные слои спагетти. Я продолжаю, продолжаю… Это длится уже долгие годы! Но мне все равно нравится и доставляет удовольствие прикасаться к ее «третьему глазу» – он очень мягкий! Так что я знаю, что это правдивая история.

Но философы все время задаются такими вопросами: «Бог сотворил мир. Тогда кто сотворил Бога?» И какой бы ответ вы ни дали, он породит еще один вопрос. Если вы скажете XYZ, или кто-то другой, тогда они спросят: «А кто создал X? Кто создал Y? Кто создал Z?» Это будет продолжаться без конца – где-то нужно остановиться.

Так что когда Кут Хуми закричал на меня и сказал: «Замолчи!», – я тут же понял, что он прав, на чем-то нужно поставить точку!

Я полностью экзистенциален. Вместо того чтобы беспокоиться о том, кто создал спагетти, я просто всмотрелся в Радху и понял, что есть правда. Хроники Акаши говорят абсолютную правду. И все должны этому завидовать, потому что быть напичканным спагетти гораздо лучше, чем быть напичканным навозом. Индусы напичканы святым коровьим навозом! Они пили коровью мочу. А теперь случился большой прогресс: Морарджи Десаи пьет свою собственную мочу. Это прогресс! Это эволюция! Никто не может отрицать, что это эволюция – переход от коровьей мочи к своей собственной. Это урок независимости.

Формально ты мой саньясин – стань моим саньясином по-настоящему. Наслаждайся этой прекрасной возможностью быть несерьезным, принимать жизнь как веселье, наслаждаться ею. Жизнь состоит из мелочей, но если вы научитесь получать удовольствие от этих мелочей, обычное становится необычным, мирское становится священным, поверхностное становится глубоким.

Религия – это не что-то такое, что уводит вас от вашей жизни и ее радостей – она делает ваши радости глубже. В действительности, только по-настоящему религиозный человек может есть, пить и веселиться. Это всегда ставили в укор нерелигиозным людям, называли это материалистической философией – есть, пить и веселиться. Но я говорю вам, что материалист не может пить, есть и веселиться, только духовный человек может, потому что он мыслит глубже. Тогда и спагетти становятся духовными. Кого волнует «третий глаз»? Зачем нужен «третий глаз»? Даже два доставляют столько неприятностей! А три глаза создадут еще больше хлопот – они создадут в вас треугольник!

Но ты, должно быть, находишься здесь почти бессознательно.

Философ входит в бар и просит десять стаканов виски.

– Десять? – восклицает удивленный бармен.

– Десять! – отвечает философ.

Итак, бармен приносит ему ровно десять стаканов, и, к его удивлению, философ выпивает их все.

Затем он просит девять стаканов виски. Выпив их, он просит восемь, потом семь, и так далее. В конце концов, он просит всего один стакан виски.

Разделавшись с последним стаканом, он обращается к бармену, с трудом выговаривая:

– С-с-скажи мне, б-б-бра-бра-тишка, п-п-по-чему ч-ч-чем м-м-меньше я п-п-пью, тем пья-пья-пьянее ст-ст-становлюсь?

Последний вопрос:

Ошо,

Когда в человеке происходит больше экзистенциального, чем им может быть усвоено и переварено за раз, не будет ли тогда мудрым подавлять, пока доверие и невинность не вырастут? Из-за подавления мое тело в плохой форме, но у меня ощущение, что я выиграла столь необходимое мне время.

Подавлять и сопротивляться. Как из подавления и сопротивления может вырасти доверие и невинность? Это будет становиться все более и более невозможным. Невинность означает состояние полной обнаженности, высшей степени не-подавления. Люди, которые подавляют, становятся сложными, они не могут стать невинными. Все в них становится искалеченным, парализованным, неискренним. Они становятся расщепленными – по сути, они становятся множеством, даже не двумя. У них есть одна дверь, через которую они показывают себя миру, и другая дверь, черный ход, через который они живут. Они что-то говорят, что-то делают, а думают совсем другое. Они всегда в хаосе, они не могут быть невинными.

Невинности не нужно подавление, ей нужна спонтанность, ей нужна естественность. Все, что ты подавляешь, станет твоей проблемой. Если ты подавляешь гнев, гнев станет твоей проблемой. Тогда во всем будет скрываться гнев. На самом деле, когда в вас слишком много подавленного гнева, вы будете злиться двадцать четыре часа в сутки безо всякой причины – потому что когда вы просто кипите изнутри, вам уже не до того, чтобы придумывать какую-то вескую причину для злости, сгодится любое оправдание, а если оправданий не найдется, вы начнете выдумывать оправдания.

Группа монахинь ехала в женский монастырь, расположенный где-то в африканской глуши, когда их похитило дикое племя африканцев. Об этом тут же известили ООН, и спустя несколько дней самолетом в самое сердце африканского континента было выслано вооруженное войско.

Это была успешная операция. Солдаты окружили племя, освободили монахинь и привели их к самолету.

Все монахини всходили на борт самолета в разодранной одежде, с опухшими губами, всклокоченными волосами и обнаженной грудью.

– Как хорошо, что вы пришли! – говорили они. – Мы больше не могли этого выносить. Все эти черные с этими невероятно большими «штуками», и весь день трахали, трахали, трахали!

Солдаты пытались их утешить, одну за другой. Наконец, на борт поднялась последняя из монахинь. Она была очень хорошенькой, и ее одеяние было в превосходном состоянии. Она была чистая, причесанная и спокойная.

– Какое несчастье, сестра, – обратился к ней один солдат, – как же вы, бедные леди, страдали… все эти черные с этими огромными «штуками», весь день трахали, трахали, трахали.

– О, нет, только не меня, – сказала хорошенькая монахиня.

– Почему? – спросил он.

– Мне не хотелось! – ответила она.

Если вы подавляете, то найдете способ. Если вы подавляете секс, то найдете способ, чтобы вас изнасиловали, так чтобы на вас не лежала ответственность, чтобы вы могли чувствовать себя совершенно свободными от ответственности. Изнасилования случаются из-за подавления. Из-за подавления совершаются всевозможные преступления. Подавление не может привести вас к невинности.

Нет, если ты хочешь быть невинной, тебе не нужно время, тебе нужно понимание, тебе нужно озарение. Время не поможет – потому что чем ты будешь заниматься тем временем? Ты будешь продолжать свои старые привычки: ты будешь продолжать подавлять. Тебе нужно мгновенное озарение. Ты уже много жизней подавляешь – хватит. Теперь просто пойми и отбрось все свои подавления. И это подходящее место! Если ты не можешь отбросить свои подавления здесь, ты не сможешь отбросить их нигде во всем мире.

Поэтому меня так сильно осуждают – это естественно, ведь все общества в мире существуют за счет подавления. А весь мой подход заключается в спонтанности без подавления – только в таком случае к тебе может вернуться невинность. Это твоя природа. Невинность – это не что-то такое, чего нужно достигать, она просто подавлена глубоко внутри тебя. Если устранить все подавления, она начнет выходить на поверхность. Ты снова станешь ребенком.

И Иисус прав, когда говорит: пока вы снова не станете детьми, пока не родитесь заново, вы не войдете в мое Царство Божие.

Достаточно на сегодня.

Глава 7. В открытое небо

Первый вопрос:

Ошо,

На самом ли деле дети так разумны, как ты всегда о них говоришь?

Разум – это не что-то приобретенное, он является врожденным, данным от рождения, он присущ самой жизни. Не только дети разумны, животные тоже по-своему разумны, и деревья по-своему разумны. Конечно, у них у всех свои разновидности разумности, потому что их потребности различны, но сейчас это уже доказанный факт, что все живое обладает разумом. Жизнь не может существовать без разума. Быть живым и быть разумным – одно и то же.

Но человек находится в затруднительном положении по той простой причине, что он не только разумен, но также и осознает свою разумность. Этим человек уникален, это его привилегия, его исключительное право, в этом его величие, но это очень легко может обернуться для него бедой. Человек осознает, что он разумен, и это осознание порождает свои проблемы. Первая проблема заключается в том, что из-за этого возникает эго.

Эго не существует больше нигде, кроме как у людей, и эго начинает расти по мере того, как растет ребенок. Родители, школы, колледжи, университеты, все они помогают сделать эго сильнее, по той простой причине, что на протяжении веков человек должен был бороться за выживание, и в нем укоренилась идея, глубокая бессознательная обусловленность, что только сильные эго могут устоять в борьбе за жизнь. Жизнь стала просто борьбой за выживание. И ученые еще больше в этом убеждают при помощи теории выживания сильнейших. Поэтому мы помогаем каждому ребенку все больше и больше укреплять его эго, и именно здесь возникает проблема.

По мере того, как эго становится сильным, оно начинает окружать разум толстым слоем темноты. Разум – это свет, а эго – тьма. Разум очень нежный, эго очень жесткое. Разум подобен розе, а эго подобно камню. И если вы хотите выжить, как говорят так называемые знающие люди, тогда вы должны стать как камни, вы должны быть сильными, неуязвимыми. Вы должны превратиться в цитадель, закрытую цитадель, чтобы на вас не могли напасть извне. Вы должны стать неприступными.

Но в таком случае вы становитесь закрытыми. Что касается разума, вы начинаете умирать, потому что разуму нужно открытое небо, ветер, воздух, солнце, так чтобы он мог расти, расширяться, течь. Чтобы оставаться живым, ему необходимо постоянное течение, а если он застаивается, то мало-помалу превращается в мертвое явление.

Мы не позволяем детям оставаться разумными. Если они будут разумными, они будут уязвимыми, они будут нежными, они будут открытыми. И если они будут разумными, то смогут видеть в обществе, в государстве, в церкви, в системе образования много лживого. Они станут бунтарями. Они будут индивидуальностями, их будет не так-то просто запугать. Их можно будет раздавить, но нельзя поработить. Их можно будет уничтожить, но невозможно заставить пойти на компромисс.

В одном смысле разум очень мягкий, как роза, в другом смысле у него есть своя собственная сила. Но эта сила очень тонкая, не грубая. Эта сила – сила восстания, бескомпромиссности. Человек готов умереть, готов страдать, но он не продаст свою душу.

А всему обществу нужны рабы, ему нужны люди, которые действуют как роботы, как машины. Ему не нужны люди, ему нужны старые механизмы. Поэтому все обусловливание направлено на то, чтобы сделать эго сильным. Этим преследуются две цели. Во-первых, сильное эго дает человеку ощущение того, что он может участвовать в борьбе за жизнь. И, во-вторых, это служит корыстным интересам всех власть имущих: они могут эксплуатировать такого человека, могут использовать его как средство для достижения своих собственных целей.

Вот почему вся система образования построена на идее честолюбия. Она развивает амбициозность. Амбициозность – это не что иное, как эго. «Стань первым, стань знаменитым. Стань премьер-министром или президентом. Обрети всемирную известность, чтобы твое имя осталось в истории». Вас не учат жить тотально, не учат любить тотально, не учат жить красиво и деликатно – вас учат тому, как эксплуатировать других людей для достижения своих собственных целей. А мы думаем, что успеха достигают умные люди. Они просто хитрые, но мы зовем их умными. Это не разумные люди.

Разумный человек никогда не будет использовать другого человека в качестве средства, он будет уважать другого. Разумный человек способен видеть всеобщее равенство. Да, он видит также и различия, но различия ничего не меняют, если речь идет о равенстве. Он испытывает огромное уважение по отношению к свободе других – он не может их эксплуатировать, не может низводить их до вещи, не может превращать их в ступени для реализации абсурдного желания быть первым. А мы продолжаем обусловливать детей, и возникает вопрос…

Твой вопрос – вопрос по существу, потому что не только я говорю о том, что дети разумны, это говорили Будда, Лао-цзы, Иисус – все пробужденные. Иисус говорит: пока вы не будете подобны маленьким детям, у вас нет надежды. И снова он говорит: пока вы не станете подобны маленьким детям, вы не сможет войти в мое Царство Божие. Он снова и снова повторяет одну из самых знаменитых заповедей блаженства: блаженны последние в мире этом, потому что они будут первыми в моем Царстве Божием. Он учит не-амбициозности – быть последними. Он говорит: блаженны кроткие, ибо им принадлежит царство Божие – кроткие, смиренные, те люди, которые стоят в очереди последними. Естественно, совершенно естественно, что общество, в котором он родился, было настроено против него, потому что он разрушал самые корни амбициозности.

Евреи всегда были очень амбициозными людьми. Они настолько амбициозны, что на протяжении столетий, несмотря на все опасности, несут в своих головах идею о том, что они – богоизбранный народ. Тысяча и одно несчастье случилось из-за этой глупой идеи. Если они смогут ее отбросить, то скорее будут приняты в мире. Но они не могут ее отбросить – в нее вовлечено все их эго. И это очень старое эго, ему, по меньшей мере, три тысячи лет. Со времен Моисея они хранят эту идею, что они – народ, избранный Богом.

И тут появляется человек, который говорит: «Будьте последними! Мы должны быть первыми, а бог говорит: „Будьте смиренными и кроткими!“ Мы – избранный народ, если мы будем смиренными и кроткими, тогда те, кто не избран, станут первыми!» Евреи – очень земные люди, их не особо заботит иной мир. Они земные: «Кто знает про иной мир? Бог говорит: „Если вы последние здесь, вы будете первыми в моем Царстве Божьем“. Но где твое царство Божие? Может быть, оно – просто выдумка, всего лишь мечта».

Иисус похож на мечтателя или поэта, но он разрушает само их основание. Они не могут его простить – они и по сей день его не простили. Они все еще хранят эту идею: «мы – избранный народ». Они столько за это страдали – и чем больше они страдали, тем более укреплялась в них эта идея, потому что если вам приходится сталкиваться со страданиями, вы становитесь все более эгоистичными, все более каменными, чтобы быть способными бороться, сражаться, чтобы никто не мог вас уничтожить. Но они также стали очень закрытыми.

Иисус указывал им выход, но они его отвергли. Он предлагал им выйти под открытое небо. Он говорил, что нужно быть обычными: «Отбросьте весь этот вздор, что вы особенные». Если бы они послушали Иисуса, вся их история была бы иной, но они не могли слушать.

Индуисты не слушали Будду по той простой причине – по той же самой причине – что у индуистов тоже существует идея, что они – самый святой народ в мире, и их земля – самая святая земля. Даже боги страстно желают родиться в Индии! Ни одна другая страна не является настолько святой. А Будда сказал: «Все это вздор!» Конечно, они его отвергли. Буддизм был выброшен из этой страны. Ни одно общество не потерпит таких людей, которые говорят правду, потому что они саботируют саму структуру.

Но теперь пришло время, когда мы уже достаточно пострадали. По всему миру, так или иначе, люди много страдали, и теперь пришло время взглянуть на историю, на ее глупость и смехотворность, и отбросить саму идею подобных эгоистических моделей поведения.

Понаблюдайте за маленькими детьми, и тогда вы не будете спрашивать меня – вы увидите их разумность. Да, они не очень сведущи. Если вы ждете от них осведомленности, тогда вы не сочтете их разумными. Если вы будете задавать им вопросы, которые зависят от владения информацией, тогда они будут выглядеть неразумными. Но задавайте им настоящие вопросы, которые никак не связаны с информацией, которые требуют непосредственного ответа, и вы увидите – они гораздо разумнее вас. Конечно, ваше эго не позволит вам это признать, но если вы сможете это признать, вам это очень поможет. Это поможет вам, и поможет вашим детям, потому что если вы увидите их разумность, то сможете многому у них научиться.

Суфийский мистик Хассан был при смерти. Когда он умирал, один человек спросил его: «Хассан, ты никогда не говорил нам, кто был твоим мастером. Мы спрашивали снова и снова, и тебе всегда как-то удавалось уклониться от ответа. Теперь ты покидаешь этот мир. Пожалуйста, скажи нам, кто был твоим мастером. Нам очень интересно».

Хассан сказал: «Я никогда не отвечал на этот вопрос по той простой причине, что в моей жизни был не один мастер, я учился у многих людей. Моим первым учителем был маленький ребенок».

Все были озадачены. Они сказали: «Маленький ребенок! Что ты такое говоришь? Ты что, утратил способность здраво мыслить из-за того, что умираешь? Ты сошел с ума, спятил?»

Он ответил: «Нет, послушайте мой рассказ. Как-то я пришел в один город. Хотя на тот момент я еще не познал истину, я был очень осведомленным. Я был ученым. Я был известен по всей стране, и даже за пределами страны мое имя было на слуху. Люди начали приходить ко мне, полагая, что я знаю. Я делал вид, что знаю, и я даже сам не осознавал, что делаю вид – я был почти бессознателен. Поскольку люди верили в то, что я знаю, они почти убедили меня в том, что я, наверное, прав, наверное, я знаю – иначе с чего бы столько людей стало ко мне приходить? Я стал учителем. Не зная, не получив переживания истины, даже не войдя в свой собственный внутренний мир, я говорил о великих вещах. Я знал все писания, они буквально отлетали у меня от зубов.

Но в течение трех дней я шел по местности, где меня никто не знал, и мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь меня о чем-нибудь спросил, так чтобы я мог продемонстрировать свои знания».

Осведомленные люди становятся настоящими эксгибиционистами, в этом заключается вся их радость. Если бы осведомленный человек должен был молчать, он бы скорее покончил собой. Иначе какой смысл жить в этом мире? Он должен выставлять свои знания напоказ. Только мудрый человек умеет молчать. Для мудрого человека говорить – почти как тяжелое бремя, он говорит, потому что вынужден говорить. Осведомленный человек говорит, потому что не может молчать. Между ними огромная разница – снаружи ее можно не увидеть, потому что оба они говорят. Будда говорит, Иисус говорит, и Хассан тоже говорил. И все они говорят прекрасные вещи. Иногда осведомленный человек говорит более мудрые вещи, чем мудрецы, потому что мудрый человек может говорить противоречиями, парадоксами, осведомленный же человек всегда логичен, последователен, у него есть все доказательства и аргументы, все писания за него.

Но ему в течение трех дней пришлось молчать. Это было почти как пост, и он был голоден – голоден до аудитории, голоден до кого-нибудь. Но он не встречал никого, кто бы его знал, поэтому никто ничего не спрашивал.

И вот он вошел в этот город. Начинало смеркаться, солнце только что зашло. Маленький мальчик нес глиняную лампу, и он спросил мальчика: «Сынок, могу я задать тебе один вопрос? Куда ты несешь эту глиняную лампу?»

И ребенок ответил: «Я иду в храм. Моя мать велела мне оставить лампу там, потому что в храме темно. Это привычка моей матери: всегда оставлять там на ночь лампу, чтобы, по крайней мере, богу храма не приходилось жить в темноте».

Хассан спросил ребенка: «Кажется, ты очень умен. Можешь ли ты сказать мне еще одну вещь – ты сам зажег эту лампу?»

Ребенок ответил: «Да».

Тогда Хассан сказал: «Я хочу задать тебе третий и последний вопрос: если ты сам зажег эту лампу, можешь ли ты сказать мне, откуда появилось пламя? Должно быть, ты видел, как оно появилось откуда-то».

Ребенок рассмеялся и сказал: «Я сделаю одну вещь – смотри!» Он задул пламя и сказал: «Пламя только что исчезло прямо у вас на глазах. Можете ли вы сказать мне, куда оно делось? Должно быть, вы видели!»

Хассан совершенно онемел, он не мог ответить. Ребенок показал ему, что его вопрос, хоть и казался очень актуальным, значимым, был абсурдным. Он поклонился ребенку, прикоснулся к его стопам.

«Этот ребенок был моим первым мастером, – сказал он спросившему. – В тот самый момент я осознал, что вся моя метафизика, вся моя философия была бессмысленна. Я ничего не знал сам. Я не знал даже, откуда в лампе появляется пламя, и куда оно девается, когда свет гаснет – и я говорил о том, кто сотворил мир, как он сотворил мир, когда он сотворил мир! Из-за того момента я всегда помнил этого ребенка. Возможно, он меня забыл, он может меня даже не узнать, но я не могу забыть о том случае.

И с тех пор тысячи и тысячи людей учили меня. Я снова и снова уклонялся от ответа на этот вопрос, потому что нет одного такого человека, которого я могу назвать своим мастером. Многие были моими мастерами. Я учился из многих источников, и из каждого источника я узнавал одно: что пока ты не постигнешь что-то на собственном опыте, все знания бесполезны.

Тогда я отбросил все свое учение, все свои знания, сжег все свои писания. Я отбросил идею быть ученым и забыл всю свою славу. Я начал бродить как нищий, совершенно никому не известный. И мало-помалу, все глубже погружаясь в медитацию, я открыл свой собственный разум».

Даже несмотря на то, что общество разрушает вашу разумность, оно не может полностью ее уничтожить – оно лишь покрывает ее многими слоями информации.

В этом-то и состоит функция медитации: увести вас глубже внутрь себя. Это метод погружения в свое собственное существо до того уровня, где протекают живые воды вашего разума, где вам откроется источник вашего собственного разума. Когда вы снова найдете своего ребенка, когда вы родитесь заново, тогда и только тогда вы поймете, что я имел в виду, снова и снова повторяя, что дети по-настоящему разумны.