Текст книги "Азбука осознанности"

Receptivity
Восприимчивость

Бог ищет нас… нам совсем не нужно его искать. Даже если мы будем искать, мы не сможем его найти, потому что не знаем, где он, кто он. Даже если он явится прямо перед вами, вы не сможете его узнать, потому что узнавание возможно, только если до этого уже случилось знание. Узнавание подразумевает, что вы видите кого-то снова, – но ведь вы не видели Бога раньше, как вы можете искать и как вы можете его узнать?

Истину невозможно искать – можно просто быть восприимчивым, вот и все. Можно только открыть двери и ждать… и ждать молитвенно. Можно только сказать: «Если ты придешь, я с радостью тебя приму. Я не знаю, кто ты, я не знаю твой адрес, и потому не могу послать приглашение. Кто бы ты ни был, если то, что я говорю, относится именно к тебе, мои двери открыты. Если ты захочешь прийти, мои двери будут открыты». Вот и все, что может сделать искатель… вот и все, что нужно сделать. Большее невозможно и не требуется.

Глубоко проникнитесь этим отношением. Просто будьте восприимчивы. Именно поэтому я так часто говорю, что поиск истины – это не мужской поиск, а женский. Он такой же, как женская энергия… восприимчивый. Он не такой, как мужской поиск – агрессивный.

Мужской ум породил науку. Наука агрессивна. Наука – это почти что изнасилование природы, это насильственная попытка вынудить природу раскрыть свои тайны. Это не очень грациозно. В этом нет молитвы. В этом есть конфликт. Отсюда выражения типа «покорение природы». Какой абсурд! Как можно покорить природу? – вы являетесь ее частью. Как меня может покорить моя рука? – эта рука является частью меня. Как лист может покорить дерево? Это глупо, просто глупо!

Но исповедуя эту глупость, мы создали целую цивилизацию, которая пытается покорить все. В этом мире доминирующим является мужской подход. Когда я говорю «мужской подход», я имею в виду агрессивный ум. Женщина становится мужеподобной, если у нее агрессивный ум, а мужчина становится женственным, если у него восприимчивый ум. Наука мужеподобна, религия женственна.

Религия – это просто глубокая восприимчивость… готовность, открытая дверь. Если Бог придет в гости, его впустят, вот и все, и впустят с огромной благодарностью. Он будет желанным гостем.

Поэтому медитируйте, танцуйте и пойте, но оставайтесь глубоко внутри с восприимчивым сердцем. Все придет в свое время… ничто не случается раньше своего времени. И это прекрасно – ничто не должно случаться раньше своего времени. Если это случится раньше, вы никогда не сможете это понять, переварить. Это никогда не станет частью вас, это даже станет грузом – возможно, даже ядом.

Procreation
Воспроизводство

Жизнь каждого человека является наглядным доказательством того, что мы совсем ничего не знаем о жизни. Если это не так, то почему в жизни столько отчаяния, столько страдания, столько тревоги?

То же самое справедливо в отношении наших знаний о сексе. Мы ничего о нем не знаем. Быть может, вы не согласитесь с этим. Вы возразите: «Вполне возможно, что мы ничего не знаем о душе или о Боге, но как можно говорить, что мы ничего не знаем о сексе?» Возможно, вы скажете, что у вас есть жена и дети. И, тем не менее, я беру на себя смелость утверждать, что вы ничего не знаете о сексе, хотя вам, скорее всего, очень трудно с этим согласиться. Вероятно, у вас какой-то сексуальный опыт, но вы знаете о сексе не больше, чем животные. Сделать что-то механически не достаточно для того, чтобы это познать…

Жениться может кто угодно. Родить ребенка может кто угодно. Это не имеет никакого отношения к пониманию секса. Животные тоже размножаются, но это не значит, что они знают что-нибудь о сексе.

Правда заключается в том, что секс не изучается как наука. Вокруг секса не возникло ни философии, ни науки, потому что каждый уверен в том, что знает о сексе все. Никто до сих пор не видел необходимости в том, чтобы появилось писание о сексе. Это очень грубая ошибка человечества.

Когда мы глубоко разработаем науку, систему мысли о сексе, напишем о нем писание, мы будем воспроизводить новую человеческую расу. Тогда прекратится произведение таких безобразных, безжизненных, неполноценных и бессильных человеческих существ. Больные, слабые, бесцветные люди перестанут рождаться на этой Земле…

Мы никогда глубоко не вникаем в вопросы секса, никогда не размышляем о практике секса, никогда не пытаемся проникнуть в его глубину, никогда не медитируем на него – из-за иллюзии, что мы все о нем знаем. Если все уже все знают, какой смысл вникать в предмет? Однако хочу тут же сказать вам, что нет более глубокой тайны, более глубокой загадки, более глубокого вопроса, чем секс – в этом мире и в самой жизни.

Half-heartedness
Вполсилы

Есть люди, которые все делают вполсилы; они живут равнодушно. Они никогда ничего не достигают, потому что никогда не выкладываются полностью. Никогда и ни во что они не идут тотально, интенсивно. Они вечно стоят на берегу, не входя в воду, и думают о дальних берегах. Или же, даже если иногда они что-то пробуют, они гонятся за двумя зайцами: если не догонишь одного, то всегда догонишь другого. Они сидят между двумя стульями. Их жизнь разделена настолько, что всегда – что бы они ни делали, – они разделяют. А цветение осознанности возможно лишь когда внутри вас существует органическое единство.

Enemies
Враги

Выбирайте врагов очень тщательно, потому что они будут определять вас! Когда вы будете бороться с ними, вам придется изучить их стратегию – это очевидно. Вам придется научиться их тактике, изучить их обычаи. Враги постепенно становятся очень похожими – более похожими, чем друзья.

Bullshit
Вранье (дерьмо коровье)

Слово «вранье» гораздо лучше слова «рационализация», а обозначают они одно и то же. «Рационализация» – клиническое слово, им пользуется профессор. «Дерьмо» – слово более живое. Слово «рационализация» бескровно; слово «дерьмо» очень молодое, живое и крепкое. «Рационализация» – философский термин. «Дерьмо» происходит от обычного человека, от масс, людей, которые живут на земле, с землей, у которых руки в грязи. Слово «дерьмо» тоже грязное, поскольку им пользуются люди, которые работают, живут обычной жизнью. Вы его не услышите от академических возвышенных отшельников. Но помните: оно более подлинно, оно говорит больше, чем слово «рационализация». И помните, что слова, изобретенные профессорами, всегда анемичны. Это мертвые слова, клинические, но они мало что говорят. Они скорее скрывают, чем говорят.

Позвольте мне выразиться так: само слово «рационализация» – это уже рационализация; им пользуются, когда хотят избежать слово «вранье».

Doctors
Врачи

В Древнем Китае была одна традиция, которую стоит помнить; возможно, когда-нибудь в будущем это пригодится. Идея была в том, что врачу нужно платить за то, что он сохраняет пациента здоровым, а не за то, что он его лечит. Если врачу платят за то, что он вас лечит, его коммерческий интерес будет состоять в том, чтобы вы болели. Чем больше вы болеете, тем лучше; чем больше болезненных людей, тем лучше. Вы создаете раздвоенность в уме врача.

Сначала научите врача, что его работа – сохранять людей здоровыми: «Ваша функция в том, чтобы продлевать их жизнь, силу, молодость». Но коммерческий интерес доктора… если все остаются здоровыми, молодыми, никто не болеет, то он умрет от голода! Если все здоровы, заболеют доктора, заболеют серьезно, смертельно! Что они тогда будут делать? Нет, коммерческий интерес врача противоречит философии, которой его учили. Экономически он заинтересован в том, чтобы люди продолжали болеть; чем больше болезней, тем лучше.

Times, Changing
Времена перемен

Времена смятения и хаоса – это лучшие времена, в которые можно жить. Когда общество статично, в нем почти не для чего жить, почти не с чем жить. Когда общество стабильно, нет смятения, нет хаоса, и люди живут тусклой, бесформенной, застывшей жизнью – комфортабельной, удобной, стабильной, но не живой.

Только во времена хаоса и смятения происходят великие вещи, потому что люди свободнее. Они не скованы, они лишены корней: они могут искать новую почву, они могут искать новые земли, они могут искать новые страны, они могут искать новые континенты бытия.

Сейчас – один из величайших моментов в истории человеческого сознания. Так никогда не было; это крещендо.

Будда говорил – и, похоже, он был прав в своем наблюдении, – что раз в каждые двадцать пять веков наступает момент великой смуты и хаоса. И это то самое время, когда появляется наибольшее количество просветленных.

Со времен Будды прошло двадцать пять веков. Вы снова приближаетесь к тому моменту, когда все прошлое потеряет смысл. Когда прошлое теряет весь смысл, вы свободны, вы не прикованы к прошлому: вы можете использовать эту свободу для того, чтобы невероятно вырасти, вырасти до высот, которые вам даже не снились.

Но вы также можете разрушить себя. Если вы не разумны, смятение и хаос разрушат вас. Миллионы будут разрушены – из-за собственной неразумности, не из-за хаоса. Они будут разрушены, потому что не смогут найти безопасной, комфортной и удобной жизни, которая была возможна раньше. Они не смогут найти свое место. Им придется жить из своих собственных ресурсов, им придется быть индивидуальностями, им придется быть бунтарями.

Сейчас общество исчезает, семья исчезает; жить становится трудно. Не будучи индивидуальностью, жить очень трудно. Выжить сможет только индивидуальность.

Те люди, которые слишком привыкли к рабству, привыкли к тому, чтобы ими командовали, привыкли к тому, чтобы кто-то другой отдавал им приказы – люди, которые слишком привыкли к фигуре отца – придут в состояние помешательства. Но это их вина, это не вина времени. Наши времена прекрасны, потому что времена хаоса – это времена революции.

Сейчас возможно выйти из колеса жизни и смерти легче, чем когда-либо за двадцать пять веков, прошедших со времен Будды. Во времена Будды многие стали просветленными, общество бурлило. Это происходит снова. Впереди великие времена – готовьтесь к ним.

Time
Время

В санскрите мы называем время и смерть одним и тем же словом. Смерть называется кал и время – тоже кал. Санскрит, вероятно, единственный язык во всем мире, в котором время и смерть обозначаются одним и тем же словом. Именно поэтому можно справедливо утверждать, что санскрит является единственным языком, который был трансформирован пониманием видящих, пробужденных; все остальные языки остались обыденными. За десять тысяч лет Восток знал тысячи просветленных, и они изменили саму структуру санскритского языка. Они придали ему цвет просветления, они сделали слова светящимися, они придали тем же самым словам новый смысл, который не мог быть им дан непросветленными людьми.

Называть время и смерть одним и тем же словом – это величайшее прозрение. Дело не в знании лингвистики, а в переживании неизмеримо ценного опыта. Время и смерть – это одно и то же, жить во времени значит жить в смерти. Как только исчезнет время, исчезает смерть. И когда вы в полном молчании, когда ни одна мысль не движется в вашем уме, время исчезает; вы не можете себе представить, что такое время. В тот самый момент, когда время исчезает и часы вашего ума останавливаются, неожиданно вы входите в мир вневременного, в мир вечного, в мир абсолюта.

Иисуса спрашивал один ищущий… об этом не сказано в Новом Завете, но это входит в суфийскую традицию. Один ищущий спрашивает Иисуса: «Что будет самым важным в твоем божественном царстве?» И ответ изумляет. Иисус говорит: «Там больше не будет времени. Вот что будет самым важным в моем божественном царстве – там больше не будет времени. Там не будет ни прошлого, ни будущего, там будет только настоящее».

И, позвольте вам сказать, настоящее не является частью времени. Разумеется, обычно в школах, университетах и колледжах нам всегда говорят, нас учат, – в ваших словарях всегда написано, что в грамматике существуют три времени: прошедшее, настоящее и будущее. Это абсолютно неправильно – неправильно согласно тем, кто знает. Прошлое и будущее являются временем; но настоящее – не время, оно принадлежит вечности. Прошлое и будущее принадлежат окружающему, вот этому – миру относительного, изменчивого. Между ними двумя проникает запредельное, трансцендентное, и это настоящее. Сейчас – часть вечности.

Если вы живете во времени, смерть неотвратимо случится. Фактически, говорить «неотвратимо случится» неправильно – она уже случается. В тот момент, когда ребенок рождается, он начинает умирать. На это уходит семьдесят, восемьдесят лет, это другое дело. Он умирает медленно, скупо, по частям, понемногу каждый день, каждый час. Он продолжает умирать, умирать, умирать… и этот процесс завершается через семьдесят или восемьдесят лет. Когда вы говорите, что сегодня кто-то умер, пусть ваши слова не вводят вас в заблуждение: он умирал на протяжении восьмидесяти лет, сегодня этот процесс завершился.

* * *

Время означает ум. Когда ум останавливается, время останавливается. Вы, должно быть, иногда чувствовали это. Когда нет ни одной мысли в вашем уме, остается ли какое-то время? Эта процессия мыслей создает время.

Таково самое фундаментальное понимание в теории относительности Альберта Эйнштейна: время является гибким явлением, оно зависит от вашего настроения. Если вы счастливы, время летит незаметно, если вы страдаете, оно замедляется. Если вы сидите рядом с умирающим человеком, ночь кажется практически бесконечной – такое ощущение, что утро вообще никогда не наступит. А если вы сидите рядом с любимым человеком, тогда создается впечатление, что у времени появились крылья, оно летит. Часы проходят как минуты, дни проходят как часы, месяцы пролетают как дни.

Что касается часов, для них совершенно безразлично, радостны вы или грустны, счастливы или страдаете. Часы идут независимо от вашего состояния. Так что есть две разные вещи, о которых необходимо помнить: время по часам – это одно, абсолютно отдельное от другого – от психологического времени; психологическое время внутри вас.

Эйнштейн не был медитирующим человеком, в противном случае его теория относительности достигла бы более высокого пика. Он только говорит: когда вы радостны, время течет быстрее, когда вы несчастны, время замедляется. Это великое проникновение, но если бы он был медитирующим, мир стал бы неизмеримо богаче, потому что тогда он сказал бы еще одну вещь: если вы абсолютно вне ума, лишь чистое сознание – время просто останавливается, исчезает бесследно.

Time, killing
Время, убивать

Я двадцать лет путешествовал по всей стране, и я всегда недоумевал. Если поезд опаздывает всего на какой-то час, все уже злятся, обвиняют правительство, ругают общество и проклинают все на свете. Почему вы не можете отдохнуть? Если поезд опаздывает на час, это прекрасная возможность. У вас есть час! – вы можете отдохнуть. У вас по крайней мере будет оправдание: «Поезд опоздал – что делать? Вот я и отдохнул, расслабился». Но нет, они не могут, они все больше и больше закипают. Они начинают изрыгать огонь!

И те же самые люди, когда они доберутся до дома, будут сидеть перед идиотским ящиком – телевизором – пять часов. Средний американец сидит по пять часов в день. Америке угрожает страшная опасность: идиотский ящик. Если вы будете смотреть в идиотский ящик по пять часов в день, вы попадете под гипноз – и сами станете идиотом! Вы обречены на идиотизм. Только идиот может пять часов смотреть на ящик. И люди приклеиваются к креслам, они не могут встать. Я слышал, что они едят прямо сидя перед телевизором. И мало того – они даже занимаются любовью перед телевизором, делают две вещи одновременно, занимаются любовью и смотрят телевизор: ведь можно что-нибудь пропустить!

И эти идиоты составляют большинство. Они играют в карты, а если вы спросите зачем, они скажут: «Чтобы убить время». Поезд опаздывает на одну минуту, и они злятся. И что потом они делают со своим сэкономленным временем? Убивают его! Идут в кино, чтобы убить время… иногда на один и тот же самый фильм! Кажется, глупость не имеет пределов…

Убили время – сэкономили, убили – сэкономили… Вот и вся жизнь прошла!

Remembering
Вспоминание

Прислушайтесь к слову remembering, «вспоминание». Оно означает «воссоединение» со всем сущим, возвращение в семью существования{ Re-member, букв. «снова стать частью».}. Оно означает, что внезапно вы вспоминаете забытый язык. Так вы иногда вспоминаете чье-то имя: вы встречаете кого-то на улице, узнаете этого человека, чувствуете, что знакомы, но никак не можете вспомнить его имя. Вы его забыли, хотя помните много других вещей – например, то, что раньше встречались. Вы говорите: «Его имя вертится у меня на языке». Но если оно вертится у вас на языке, то почему не вспоминается? Вы почти абсолютно уверены, что имя сейчас слетит с ваших губ. Вы прилагаете большое усилие, чтобы вспомнить его, но чем больше вы стараетесь, тем хуже, потому что, прилагая усилия, вы напрягаетесь, закрываетесь. Ваше сознание сужается все больше и больше. В таком большом напряжении, таком беспокойстве очень трудно что-то вспомнить.

Затем, осознав, что ничего не получается, вы отказываетесь от своей идеи. Вы полностью забываете о ней. Вы начинаете слушать музыку или идете в сад и садитесь под деревом, начинаете делать что-то еще, завариваете чай или разговариваете с кем-то… и тут внезапно, как будто из ниоткуда всплывает имя встреченного вами человека.

В этом весь секрет просветления: оно происходит в расслаблении, оно происходит в состоянии глубочайшего покоя. Расслабление значит капитуляция. Эго означает, что вы напряжены, что вы несете груз тревог – и несете без всякой необходимости.

Yesterday
Вчера

Вчера уже нет… Есть только сегодня – и даже оно уже прошло. Есть только этот момент…

Вчера вы слушали меня; покончите с этим. Вчера уже больше нет, но ум несет его дальше. Если вы действительно слушали меня вчера, вы не будете носить этого с собой, – потому что, если вы носите это с собой, как вы можете слушать меня сегодня? Дым вчера будет помехой; вы будете слышать сквозь этот дым, сквозь вчера, – и все упустите.

Вчера необходимо отбросить, чтобы вы могли быть в здесь и сейчас…

Прошлое, носимое с собой, создает проблемы. Проблема не в том, что я говорил вчера или что я говорю сегодня, проблема в том, что вы носите вчера и упускаете сегодня…

Нет ни прошлого, ни будущего. Есть только этот момент.

Choice
Выбор

В каждом мгновении всегда есть две альтернативы; вы можете выбрать: быть несчастным или быть счастливым. Посмотрите на это так: в любой ситуации сначала постарайтесь выяснить, что сделает вас несчастным и что сделает вас счастливым.

Когда я был ребенком, мой отец построил красивый дом. Но архитектор обманул его – отец был простодушный человек, – и дом развалился под первыми дождями. Мы как раз собирались в него переехать; еще два-три дня, и мы жили бы в этом доме; а он развалился. Мой отец был далеко; я дал ему телеграмму: «Приезжай немедленно – дом развалился!» Он не приехал, он ничего не ответил. Он приехал, как намечал изначально. И первое, что он сказал мне: «Дурак! Дома больше нет – зачем ты потратил десять рупий на такую длинную телеграмму? Эти десять рупий можно было сохранить! И благодари Бога, что дом обрушился вовремя. Если бы он подождал всего четыре или пять дней, он убил бы всю семью!»

Он устроил праздник и созвал всю деревню. Мне понравилась эта идея! Вся деревня смеялась: «Какая нелепость: твой дом развалился, все так плохо!» А он созвал всех жителей города – городок был небольшой – на праздник, чтобы поблагодарить Бога за то, что он нам помог. Еще четыре дня, и вся семья могла погибнуть! Вот что я называю выбором, умением в любой ситуации выбрать лучшую сторону.

Elections
Выборы

Я никогда в жизни не голосовал. Вся моя семья увлекалась политикой. Все в ней были борцами за свободу Индии, когда она еще оставалась под властью Британии. Они сидели в тюрьме, страдали – естественно, когда страна освободилась, они нашли себя в политике. Мои дяди говорили мне: «Ты же образованный человек; почему же ты не используешь силу своего голоса? Эта сила создает правительство и меняет правительство».

Я отвечал: «Я понимаю, но я не вижу смысла менять одного дурака на другого. Разницы нет; меняются только имена, а все остальное остается по-прежнему». На самом деле, даже лучше оставить старого дурака на прежнем месте, потому что рано или поздно он накопит достаточно богатства, власти, сделает себе имя, добьется славы; он перестанет быть жадным – очевидно, потому что всегда есть точка насыщения.

Когда вы отнимаете власть у прежнего дурака, вы даете ее новому; один был республиканцем, другой – демократ; новый дурак тут же пытается схватить как можно больше – потому что четыре года пролетят быстро, к тому же, скоро он всем надоест. Четыре года он пользуется всем, до чего может дотянуться. Тем временем другая партия привлекает все больше всеобщей симпатии. Это игра. Люди забывают: «Мы уже свергали эту партию». Сколько раз в Америке свергали республиканцев? И сколько раз вы свергали демократов? И сколько еще раз вы будете повторять одно и то же?

Только посчитайте: сколько раз за двести лет свергали одну и ту же партию? Если бы вы были хоть сколько-нибудь разумны, свергнув партию один раз, вы свергли бы ее навсегда! У нее нет ни разума, ни потенциала, ни идеологии – нужно покончить с нею.