Текст книги "За пределами просветления"

И обе семьи мучились и не знали, что им делать. Если ее оставить в Джабалпуре, она постоянно будет вспоминать другую семью, беспокоиться о ней и думать: «Я должна туда поехать». Если она вернется в Катни, она будет думать о семье в Джабалпуре.

В конце концов я предложил им единственный выход – это была воля случая, в этом не было ничего духовного, – который заключался в том, чтобы в течение нескольких дней вводить ее в состояние глубокого гипноза и таким образом создать барьер между настоящим и прошлым. Ей нужно было внушить, что она должна забыть прошлое. Без этого ее жизнь не могла быть счастливой.

Обе семьи признали, что нужно что-то делать. На протяжении десяти дней ее погружали в гипноз. Понадобилось десять сессий для того, чтобы создать тонкий барьер, который не позволял воспоминаниям из прошлых жизней просачиваться в новую жизнь.

Я про нее узнавал. У нее все прекрасно: она замужем, родила детей, абсолютно все забыла. Даже когда те люди из Джабалпура приезжают увидеться с ней, она их не узнает. Но это тонкий и искусственный барьер. Любая случайность – и барьер разрушится. Любой гипнотизер может легко разрушить его за десять сеансов, или он может быть разрушен от сильного потрясения.

Тебе не нужно ничего помнить. Все и так прекрасно.

Нужно освободиться от ума.

Восток познал все слои ума, но Восток, в отличие от Запада, совершенно по-другому подходит к этой проблеме: игнорируйте ум – вы есть чистое сознание, скрытое за всеми этими слоями.

Западная психология еще не вышла из детского возраста, она возникла в конце прошлого века. Ей нет и ста лет. Там, на Западе, психологи ухватились за идею проникнуть в сны, покопаться в них и выяснить, что есть в уме.

Там ничего нет. Вы будете извлекать на поверхность все больше и больше воспоминаний, все больше и больше сновидений, и вы разрушите личность, потому что вы сделаете ее беззащитной перед ненужным бременем, которое должно быть стерто.

Необходимо идти за пределы ума, а не внутрь ума.

У вас нет никаких воспоминаний, которые имели бы отношение к состоянию за пределами ума.

Просто отбросьте идею ума. Не лезьте в это, это приводит к ненужным проблемам и кошмарам. Вы должны превзойти ум, выйти за пределы ума.

Все ваши усилия должны быть направлены на одно – а именно на то, как быть не-умом: никаких сновидений, никаких воспоминаний, никаких переживаний.

И тогда вы окажетесь в самом центре вашего существа.

Только тогда вы вкусите нечто от бессмертия. Только тогда, впервые, вы узнаете, что значит истинное понимание.

Третий вопрос:

Ошо,

Только теперь я обнаружил, что отношения «мастер – ученик» – действительно двухсторонние отношения, в которых ученик должен быть открыт мастеру, чтобы мастер мог делать свою работу.

Я же, наоборот, всегда был пассивным наблюдателем, сохранял дистанцию и предпочитал делать собственные выводы.

Пожалуйста, прокомментируй это.

Мастер никогда ничего не делает.

И если вы остаетесь отстраненными, с вами никогда ничего не произойдет.

Ваши восприимчивость и открытость нужны мастеру не для того, чтобы делать что-то, ваши восприимчивость и открытость нужны для того, чтобы само присутствие мастера могло что-то в вас спровоцировать, – это совершенно другое. Делать что-то – это очень позитивное усилие, а просто позволить себе быть присутствующим, чтобы в вас что-то происходило, – это совершенно другое. Никакого позитивного усилия нет. Усилие предпринимается со стороны ученика.

Поэтому то, что ты обнаружил, неверно: это не двусторонние отношения, это не дорога с двусторонним движением, это улица с односторонним движением. От тебя зависит, быть ли тебе открытым, готовым, доступным.

Присутствие мастера – это как свет: вы открываете глаза, и свет здесь.

Свет не направляется в ваши глаза специально. Вы можете держать глаза закрытыми, и свет не постучит в ваши веки и не скажет: «Пожалуйста, откройте глаза». Вы можете держать глаза закрытыми, свет очень демократичен, он не будет навязываться. Но если вы откроете глаза, вы увидите свет, и не только свет – в свете вы увидите также и многое другое: цветы, людей, целый мир. Тем не менее вы не можете сказать, что свет что-то делает с вами. Конечно, в вас что-то случается. Без света этого бы не произошло, поэтому, несомненно, присутствие света необходимо – но необходимо только присутствие, не действие.

С вашей же стороны необходимо не только присутствие, но и действие, потому что вы можете присутствовать здесь и оставаться закрытыми – из этого ничего не получится.

Все должно делаться учеником.

В этом и заключается красота этого процесса. В противном случае вы станете марионетками в руках мастера. Он будет делать то, что угодно ему, и сделает вас такими, какими он хочет вас видеть, – идеальными, образцовыми. Он уничтожит вашу индивидуальность, он уничтожит вашу свободу. Ни один мастер, достойный так называться, не может пойти на такое.

Мастер может отдать вам все свое существо, может сделать его доступным – но только как присутствие, не как действие.

Действие необходимо со стороны ученика. Вы должны быть восприимчивыми, вы должны быть безмолвными, вы должны быть медитативными, вы должны доверять всему, потому что это ваша жизнь и вы должны нести за нее ответственность. Вы – не картина, которую мастер-художник может изменить, как ему вздумается.

Я слышал, что в одной маленькой школе ученикам показывали прекрасную картину, написанную школьным учителем рисования. Он рассказывал ученикам об искусстве живописи. И он сказал:

– Это очень тонкое дело. Посмотрите на эту картину.

– Да, мы видим человека с печальным лицом, – сказали ученики.

Художник подошел к картине, сделал один или два мазка своей кистью, и вся картина изменилась – теперь это было улыбающееся лицо. И поскольку лицо улыбалось, все остальное: деревья, цветы и звезды – выглядело теперь по-другому. Это произвело очень сильное впечатление на всех: на учителей, на родителей… Только один маленький мальчик остался равнодушным к картине.

Художник спросил у него:

– Тебе не интересно?

– Интересно, – ответил мальчик. – Но в этом нет ничего особенного, моя мать делает это каждый день.

– Что ты имеешь в виду? – спросил учитель рисования. – Она художник?

– Нет, она не художник, – сказал мальчик. – Но я прихожу домой с улыбкой на лице, и всего лишь от одной затрещины весь мир превращается для меня в сплошные слезы и плач. И если вы хотите, я могу продемонстрировать вам это прямо здесь, так как я тоже стал в этом большим специалистом. Это происходит каждый день.

Он просто взял и ударил маленькую девочку, сидевшую рядом, и девочка заплакала. Она только что улыбалась и радовалась, но вдруг удар – и из ее глаз потекли слезы, она заплакала. И под воздействием ее плача и мастерства этого мальчика все притихли.

И даже учитель рисования сказал:

– Это убедительно. Я думал, что владею великим искусством. Твоя мать более искусна. Без кисти, без красок, только один удар – и все меняется, весь мир меняется.

Мастер может изменить вас, но это изменение очень дорого вам обойдется. Он может сделать многое, но вы все больше и больше будете превращаться в рабов. Вы приходите к мастеру, чтобы стать свободными, а такой путь не ведет к свободе.

Ни один настоящий мастер никогда ничего не делает. Он делает себя доступным многими способами. Он учит вас, как быть доступными, быть открытыми, быть восприимчивыми – и тогда, каким бы ни был ваш потенциал, он начнет расти. В блаженном потоке присутствия мастера ваш потенциал будет расти, но он будет расти в соответствии со своими собственными внутренними особенностями. Ничего не должно навязываться извне.

Так что, пожалуйста, отметь для себя: твое наблюдение неверно, это не двустороннее движение. Со стороны мастера вообще нет никакого движения.

Делать что-то должны вы. Конечно, мастер присутствует и доступен, его любовь доступна. В его тени, в лучах его любви вы начнете расти. Но он не будет оказывать на вас влияние; он будет позволять вам быть тем, чем вы можете быть. Какой бы ни была ваша судьба, вас не следует уводить от нее.

Мастер – это просто безмолвная помощь: не оказывая на вас влияния, он трансформирует вас. Это и есть чудо мастера.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Когда я нахожусь в твоем присутствии, медитация протекает наилучшим образом. Если бы меня спросили, почему, я бы сказал, что это происходит из-за того, что блаженное присутствие заразительно и каким-то образом побуждает меня быть как можно более тотальным.

Не объяснишь ли ты еще раз, как научиться пребывать в таком прекрасном медитативном состоянии, когда тебя нет рядом?

Мое присутствие должно быть только уроком.

Когда вы научитесь искусству открываться, искусству быть безмолвными, перестанет иметь значение, присутствую я или нет. Если вы действительно научились этому, медитация будет случаться где угодно. Вначале может быть немного трудно, но вскоре вы овладеете секретом этого искусства.

Это почти как плавание. Тренер, который учит вас плавать, просто придает вам мужество и уверенность и следит, чтобы с вами ничего не случилось. Всего три или четыре дня, по часу каждый день – и вы начнете плавать. И в тот момент, когда вы поплывете, вы будете удивлены: почему вы не могли делать это в самом начале? В этом же нет ничего особенного. Просто вначале вы неуклюже двигали руками, все делалось беспорядочно. Всего за три или четыре дня вы способны научиться двигать руками более спокойно, более гармонично; теперь в учителе нет нужды. Теперь вы можете плыть куда угодно, на любое расстояние, потому что не имеет значения, какая под вами глубина, вы плывете на поверхности. Глубина может быть тысяча футов, десять тысяч футов, пять миль – это неважно, так как вы всегда плывете на поверхности.

И когда вы научитесь… За всю историю человечества еще никто не слышал, чтобы кто-то, научившись плавать, забыл, как это делать. Вы можете не плавать пятьдесят лет, но если вас столкнут в бассейн, вы поплывете. Вы не можете сказать: «Я пятьдесят лет не практиковался в этом», – это вообще не вопрос практики. Это умение: как только вы овладели им, вы овладели им на всю жизнь, вы не сможете забыть это.

Медитация – это тоже умение.

Вам не следует привязываться к присутствию мастера, потому что так вы научитесь чему-то не тому. Вам нужно научиться быть открытыми. Забудьте о мастере; это его дело – присутствовать или не присутствовать. Ваше дело – понять, как вы открываетесь, что происходит с вами, когда вы открываетесь, а после этого попытаться самим, когда вы будете одни, посмотреть, может это случиться с вами или нет. И это обязательно случится.

Возможно, вначале вы почувствуете, что это немного трудно: бессознательно возникает определенная привязанность. Но вы не можете требовать, чтобы тренер следовал за вами повсюду, куда бы вы ни поплыли. Он не будет этого делать. Иначе каждому пловцу понадобится отдельный тренер, это было бы чересчур. Если каждый медитирующий захочет иметь отдельного мастера, это будет слишком большой роскошью, и в этом вовсе нет необходимости. Вы просто должны понять, что происходит в вас, и позволять случаться тому же самому, когда мастера нет рядом.

Или вы можете визуализировать мастера. Он может находиться где-то далеко, за несколько миль от вас. И в то же время он будет совсем рядом с вами, в нескольких футах. Это только вопрос визуализации – просто представьте себе, что ваш мастер сидит в нескольких футах от вас.

Расстояние не имеет никакого значения, но вам необходимо знать, что с вами должно происходить, чтобы уметь делать это в отсутствие мастера. В противном случае можно привязаться к тому, что помогало вам… и тогда это будет вам мешать. Присутствие мастера должно было помочь вам, но оно становится препятствием – вы не можете медитировать, поскольку мастера нет рядом.

Запомните: не должно возникать никакой привязанности, никакого цепляния. Это мешает вашей независимости, вашей свободе, вашей индивидуальности. И все, что происходит здесь, может происходить где угодно, требуется лишь небольшое понимание того, как это происходит здесь.

Просто попробуйте. Даже если вы несколько раз потерпите неудачу, не волнуйтесь. Это умение, которое придет к вам.

И как только это случится без какой-либо поддержки извне – даже малейшей поддержки, такой как присутствие мастера, – вы почувствуете огромную радость оттого, что к вам пришла великая свобода.

Все препятствия исчезнут. И тогда, где бы вы ни находились, вы можете пребывать в медитации, вы можете пребывать в тишине, вы можете пребывать в покое. Вы будете нести свой рай внутри себя.

А пока этого не случится, ученик не может считаться созревшим.

Глава 9. Мастер – это зеркало

Первый вопрос:

Ошо,

Что превращает меня в истеричного, беспокойного ребенка в твоем присутствии или даже при одной мысли о пребывании в твоем присутствии? Это нечто присущее отношениям «мастер – ученик», или это моя психологическая незрелость, или это и то и другое?

Человечество еще не достигло зрелости. У нас лица людей, но наши умы далеко отстали.

В обычном мире легко прятаться за маской, притворяться, быть лицемерным. Но когда вы приходите к мастеру… Само побуждение прийти к мастеру показывает, что в вас есть огромное желание узнать свое истинное лицо, узнать себя.

То лицо, которое у вас есть сейчас, не является вашим истинным лицом, это не вы.

Я говорю, что вы – это не вы, и вы знаете это.

Мастер – это только зеркало. Вы не можете обмануть зеркало, оно просто отражает вашу реальность.

Есть древняя притча об очень уродливой женщине, которая терпеть не могла зеркала, потому что она считала, так же как и вы, что именно зеркало делает ее уродливой, – ведь когда зеркало исчезало, она не была уродливой. Она была такой неистовой ненавистницей зеркал, что каждый раз, когда она видела зеркало, она сразу же его разбивала.

Эта притча несет в себе большой смысл. Это именно то, что все мы разными способами делаем в наших жизнях. Что бы ни отражало нашу действительность, мы хотим убежать от этого, так как это не радует нам глаз.

Если ты чувствуешь себя незрелым, отсталым ребенком в моем присутствии или когда ты просто думаешь обо мне, не пытайся каким-то образом оправдываться. Такова правда. И это не только правда о тебе; это правда относится ко всему человечеству. Тебе просто повезло, что ты пришел к осознанию этого.

Ты случайно наткнулся на зеркало.

Если зеркало разбить, это не поможет.

Отравление Сократа не помогло грекам – он был зеркалом.

Распятие Иисуса не помогло иудеям – он был зеркалом.

Убийство Аль-Хилладжа Мансура не помогло мусульманам – он был зеркалом.

Наоборот, они остались отсталыми, незрелыми, поскольку не было никого, кто показал бы им, где они находятся, и кто они такие. Они находятся среди таких же отсталых детей.

После Первой мировой войны в Германии впервые решили вычислить умственный возраст солдат. Были обследованы тысячи солдат, которые прошли через многочисленные эксперименты, и результаты были ошеломляющими и убийственными для человеческого самолюбия. Выяснилось, что средний умственный возраст солдат равнялся всего лишь четырнадцати годам.

Средний умственный возраст тех, кто не является солдатом, ненамного больше. Человеку может быть семьдесят лет – его тело состарилось, но его ум остался четырнадцатилетним. И иногда вы можете увидеть это в себе, в определенных ситуациях это можно увидеть в других людях.

Каждой женщине знакомы вспышки раздражения – их нельзя считать следствием зрелости.

Каждый мужчина знает, что всякий раз, когда он нервничает, он начинает курить. Курение ему не поможет, но оно отвлекает ум от раздражительности.

Курят только раздражительные люди. Понаблюдайте… В какие-то дни вы курите больше, в другие дни вы курите меньше. Дни, когда вы курите больше, – это те дни, когда вы очень напряжены, беспокойны, когда вас что-то мучает. В мире так много всего. Вы так сильно нервничаете, что вам хочется отвлечь ваш ум на что-то простое, на что-то, не связанное с кем-то другим, – иначе это может привести к еще большим осложнениям.

Сигарета же очень невинна – и очень хорошо успокаивает, потому что в ней содержатся те же химические вещества, что и в чае или в кофе; на время она оказывает определенный успокаивающий эффект.

А если посмотреть глубже, курение имеет сходство с… Это глубоко укоренившееся воспоминание о сосании молока из материнской груди. Грудь почти такая же теплая, как сигарета, молоко такое же теплое, как дым от вашей сигареты или сигары. Сигарета или сигара вызывают такое же ощущение на губах, как и соски вашей матери, и дым проникает внутрь вас, точно так же, как молоко из соска. Вы попадаете снова в детство – в те золотые дни, когда не было никаких тревог, никаких проблем, никаких забот. Поэтому всякий раз, когда вы нервничаете, вы начинаете искать сигарету.

Когда же вы спокойны, когда вы чувствуете себя счастливыми, блаженными и радостными, вы полностью забываете о сигаретах.

Все курильщики – это люди с замедленным развитием, и таких людей в мире большинство.

Есть и другие заменители. Вы можете не курить и при этом думать: «Я не отсталый, потому что я жую жевательную резинку». А это еще хуже, чем сигареты, – жевать резинку! Это означает, что вы не просто отстали в своем развитии, вы глупы, вы заняты абсолютно бесполезной, нетворческой деятельностью, утомляющей ваш рот и зубы. И это доказывает, что Чарльз Дарвин был прав.

Хотя ученые всячески пытались опровергнуть теорию эволюции, выдвинутую Чарльзом Дарвином, эта теория имеет такое огромное психологическое значение, что, если даже будет доказано, что она неверна, ее значение не уменьшится.

Просто понаблюдайте за обезьяной. Она не может сидеть в одной позе, она не может сидеть на одной ветке. Она непрерывно что-то жует – целый день. С того момента, когда она просыпается, и до того момента, когда она засыпает, она все время что-то жует.

Возможно, человек еще не полностью освободился от своего животного наследия – хотя он и ходит на двух ногах, но это не меняет дела.

Насколько я знаю, обезьяны не считают, что вы эволюционировали, ушли в своем развитии дальше, чем они. Они смеются над самой этой идеей.

Они думают, что вы покинули деревья. И на то у них есть серьезные основания. Вы уже не так сильны, как обезьяны, вы не можете жить на деревьях, вы не можете преодолевать расстояние во много миль, прыгая с одного дерева на другое. Вы утратили красоту тела, какой обладают обезьяны. И все потому, что вы стали ходить на двух ногах…

Обезьяны думают: «Вот бедняги! Эти обезьяны не могут жить на деревьях – потому что это очень трудная жизнь, полная испытаний и опасностей; эти трусишки спустились на землю и стали ходить на двух ногах! И мало того, чтобы скрыть свою трусость, они придумали теорию эволюции!»

Ни одна обезьяна не согласна с теорией эволюции.

Если в моем присутствии ты ощущаешь себя ребенком, если ты чувствуешь, что твой ум еще не стал зрелым, – такое осознание надо приветствовать.

Когда ты осознаешь, что отстаешь в своем развитии и что-то блокирует твое сознание, эти блоки могут быть устранены. Фактически, когда ты осознаешь, что у тебя есть какие-то блоки… само осознание устраняет их.

Есть вещи, которые необходимо просто осознать. Само осознание приводит к трансформации; после осознания вам не нужно ничего делать, чтобы вызвать изменения.

Если ты понимаешь, что твой ум незрел, как ум ребенка, ты также понимаешь и то, что ты не являешься умом, – иначе кто же считает ум незрелым? Есть нечто за пределами ума – наблюдатель на холме.

Вы просто смотрите на ум.

Вы совершенно забыли, кто на него смотрит.

Наблюдайте за умом, но не забывайте про наблюдателя – потому что ваша реальность сосредоточена в наблюдателе, а не в уме. А наблюдатель – это всегда совершенно взрослое, зрелое, концентрированное сознание. Сознание не нуждается в росте.

И как только вы осознаете, что ум – это только инструмент в руках вашей свидетельствующей души, исчезнут все проблемы, вы начнете правильно использовать ум. Теперь хозяин проснулся и может приказать слуге делать то, в чем есть необходимость.

Обычно хозяин спит. Мы забыли про наблюдателя, и слуга стал хозяином. А слуга есть слуга – он, конечно же, не очень разумен.

Вам следует напомнить о главном: интеллект принадлежит наблюдающему сознанию, память принадлежит уму.

Память – это совсем другое, она не имеет отношения к интеллекту. Но на протяжении столетий людей обманывали и внушали им, что память – это интеллект. Ваши школы, ваши колледжи, ваши университеты вовсе не стремятся обнаружить в вас интеллект, они стараются выяснить, кто способен больше запомнить.

И сейчас мы прекрасно знаем, что память – это нечто механическое. Память может быть и у компьютера, но у компьютера не может быть интеллекта.

У компьютера может быть память лучше, чем у вас. Недалек тот день, когда люди будут носить в кармане маленькие компьютеры, чтобы не тратить многие годы на изучение истории, географии, физики и химии. Все это может уместиться в маленьком компьютере, который можно носить в кармане, и компьютер сможет немедленно предоставить вам любую необходимую информацию, и она будет абсолютно достоверной.

Память человека не настолько надежна. Он может забывать, может путаться, его память может оказаться заблокированной. Иногда вы говорите: «Я помню это, это вертится у меня на кончике языка». Странно, если это вертится у вас на кончике языка, то почему же вы не способны сказать об этом?

Но вы говорите, что это никак не приходит вам на ум: «Это вертится на кончике языка… Я знаю, что я знаю, и это где-то не очень далеко – совсем рядом». Но тем не менее какая-то преграда, какая-то очень тонкая преграда – это может быть просто завеса – не позволяет этому выйти на поверхность.

И чем больше вы стараетесь, чем более напряженными становитесь, тем меньше вероятность вспомнить это. В конце концов вы забываете об этом, начинаете делать что-то другое – завариваете чай или роете яму в саду, – и вдруг это приходит, потому что вы расслабились, вы совершенно про это забыли, не было больше никакого напряжения. И это вышло на поверхность.

Напряженный ум становится узким. Расслабленный ум становится широким – он может пропускать через себя гораздо больше воспоминаний. Напряженный ум становится настолько узким, что лишь очень немногие воспоминания могут пройти через него.

На протяжении тысяч лет бытовало и до сих пор бытует недоразумение, что память – это и есть интеллект. Это не так.

Можно найти людей, у которых великолепная память, но нет никакого интеллекта, и можно также найти людей с великолепным интеллектом и отвратительной памятью.

Про Томаса Алву Эдисона рассказывают… Возможно, он единственный человек, которому приписывают, по меньшей мере, тысячу изобретений, но память у него была отвратительная.

Во время Первой мировой войны он стоял в очереди, чтобы получить свою продовольственную карточку. Карточки тогда только появились. Постепенно очередь становилась все меньше и меньше, и, наконец, он подошел к стойке и клерк выкрикнул: «Томас Алва Эдисон!» Эдисон начал оглядываться по сторонам, потому что забыл свое имя. Ведь это было так давно… Когда были живы его отец и мать, они называли его по имени. Теперь же он был очень известным, великим ученым, знаменитым профессором – никто не называл его по имени, люди называли его «профессором». Он и сам забыл свое имя.

К счастью, какому-то человеку из очереди показалось, что этот чудак, который стоял перед ним и оглядывался по сторонам, похож на Эдисона.

Человек спросил:

– Как ваше имя?

– Боже мой, мне придется сходить домой и узнать у жены, – ответил Эдисон.

– Насколько я знаю, – сказал человек, – вы и есть Томас Алва Эдисон.

Эдисон ответил:

– Кажется, я слышал это имя раньше. Возможно, это я. Если больше никто не отзовется, значит, это моя карточка.

Он обладал таким огромным интеллектом. Вы не найдете много людей с таким интеллектом.

Но однажды, отправляясь на лекцию, он, прежде чем сесть в автомобиль, попрощался с женой, поцеловал ее и помахал рукой служанке. И жена сказала:

– Вы все перепутали; я – ваша служанка, а она – ваша жена!

– Целыми днями я так занят экспериментами, – сказал он, – и прихожу домой только вечером. Я так давно не видел свою жену при солнечном свете, поэтому, пожалуйста, простите меня – ту, кого я считаю своей женой, я целую, а той, кто является служанкой, я машу рукой. Но позвольте мне идти, так как мой поезд уже стоит у платформы.

Абсолютно никакой памяти.

Его жена имела обыкновение записывать его мысли… потому что иногда ему в голову приходила мысль, но она была незаконченной. И пока он ее не забыл, он просил кого-нибудь, кто был поблизости: «Пожалуйста, запишите это и сохраните для меня. И когда мне это понадобится, просто напомните мне – поскольку другая половина мысли отсутствует. Она появится, но я боюсь, что, когда появится другая половина мысли, эта половина может потеряться».

Кто-то предложил ему:

– Вы ведете себя странно. Почему бы вам не завести записную книжку?

Он ответил:

– В том-то и беда. Я завожу записные книжки, но потом все время забываю, куда я их положил. Тогда проблемой становится записная книжка! А так гораздо удобнее. По крайней мере, кто-то отвечает за половину мысли, и он напомнит мне: «Вот половина вашей мысли. И если другая половина уже пришла вам в голову, заберите ее и освободите меня от этого бремени».

В Индии – как и в Аравии, Китае, Греции, Риме, во всех древних странах, – все древние языки рассчитаны на память, а не на интеллект. Можно стать великим знатоком санскрита, не имея никакого интеллекта, – в интеллекте нет необходимости, нужна только совершенная память. Совсем как у попугая… Попугай не понимает того, что он говорит, но он может говорить это абсолютно правильно, с правильным произношением. Вы можете научить его всему, чему хотите. Все древние языки рассчитаны на память.

И вся система образования в мире делает упор на память. На экзаменах студента спрашивают не о том, что демонстрирует его интеллект, а о том, что способна продемонстрировать его память, что он запомнил из учебников. Это одна из причин недоразвитости вашего ума. Вы пользуетесь памятью так, как будто она является вашим разумом, – это чрезвычайно серьезное недоразумение. Вы знаете, помните и можете цитировать священные писания, и вы начинаете думать, что вы зрелые, знающие, мудрые.

Это та проблема, которую вы чувствуете.

Я не человек памяти. И мои усилия здесь направлены на то, чтобы вызвать у вас желание двигаться по направлению к вашему разуму.

Не имеет значения, сколько вы помните.

Важно, сколько вы сами пережили.

А для переживаний, связанных с вашим внутренним миром, вам нужен сильный разум – память тут не поможет. Да, если вы хотите стать ученым, профессором, пандитом, вы можете заучивать священные писания и гордиться тем, что так много знаете. И другие люди тоже будут думать, что вы много знаете, но, если копнуть глубже, ваша память – это не что иное, как невежество.

Передо мной вы не можете скрыть свое невежество.

Всеми возможными способами я пытаюсь показать вам ваше невежество, потому что, чем раньше вы обратите внимание на свое невежество, тем скорее вы сможете от него избавиться. И знание оказывается таким прекрасным переживанием, что любые заимствования по сравнению с ним – это просто идиотизм.

Я слышал об архиепископе Японии. Он хотел обратить в христианство одного дзен-мастера. Он отправился к этому мастеру, ничего не зная о дзен, не имея никакого представления о внутреннем мире человека. Его приняли с большой любовью и уважением.

Он открыл Библию, которую принес с собой, и стал читать Нагорную проповедь. Он хотел произвести впечатление на мастера дзен… «Мы следуем за этим человеком. Что вы думаете об этих словах, об этом человеке?»

Он прочитал всего два предложения, и дзен-мастер сказал ему:

– Достаточно. Вы следуете за хорошим человеком, но он тоже следовал за другими хорошими людьми. Ни вы не знаете, ни он не знает. Так что отправляйтесь домой.

Архиепископ был сильно потрясен. Он сказал:

– Позвольте мне, по крайней мере, дочитать до конца.

– Оставьте эти глупости, – сказал дзен-мастер. – Если вы что-то знаете, расскажите об этом. Закройте книгу! Мы не верим в книги. Истина скрывается в вашем существе, а вы ищете ее в мертвых книгах. Отправляйтесь домой и загляните внутрь себя. И когда вы там что-то найдете, тогда приходите. Если вы думаете, что эти слова, которые вы привели мне, принадлежат Иисусу Христу, вы ошибаетесь.

Иисус Христос просто повторял Ветхий Завет. Всю свою жизнь он пытался убедить людей, что он – последний пророк иудеев. Он никогда не слышал слово «христианин», он никогда не слышал слова «Христос». Он родился иудеем, он жил иудеем, и он умер иудеем. И все его усилия были направлены на то, чтобы убедить евреев: «Я – долгожданный пророк, спаситель, про которого говорил Моисей. Я пришел».

Евреи могли бы простить его… Евреи – неплохие люди. И они не склонны к насилию. Такие умные люди, как евреи, не могут быть сторонниками насилия. Сорок процентов всех Нобелевских премий приходится на евреев; это выходит за рамки всяких пропорций, сопоставимых с их численностью. Почти половина Нобелевских премий достается евреям, а другая половина – остальному миру.

Такие умные люди не распяли бы Иисуса, если бы он говорил о чем-то, что шло от его собственного опыта. Но он говорил о том, что не было его опытом. Все это было заимствовано, а он выдавал это за свое.

Евреи не могли простить такую нечестность.

В остальном же Иисус никому не причинял никакого вреда. Он был немного назойлив – совсем как Свидетели Иеговы или люди из «Харе Кришна», они тоже немного назойливы. Если они прицепятся к вам, они не будут вас слушать, они начнут учить вас мудрости, давать всякие советы – а вам это не интересно, вы хотите заняться другим делом, хотите, чтобы вас оставили в покое. Но они полны решимости спасти вас. Хотите вы быть спасенными или нет, не имеет значения, – вас непременно нужно спасти.

Однажды я сидел на берегу Ганга в Аллахабаде – в этот момент как раз садилось солнце, – и какой-то человек стал кричать из воды: «Спасите меня! Спасите меня!»

Мне не интересна сама идея спасения кого бы то ни было. Поэтому я оглянулся вокруг… Если кто-то заинтересован в его спасении, пусть он воспользуется этой возможностью первым. Но рядом никого не было, так что в конце концов пришлось прыгнуть мне.

Это оказалось нелегким занятием… Человек был полным, тяжелым. В Индии самых полных людей вы найдете в Аллахабаде и Варанаси – это брамины, индуистские священники, которые только и делают, что едят.