Текст книги "Стареть не обязательно! Будь вечно молодым (или сделай для этого всё возможное)"

Что касается Тео и Лиззи, то я приписал эту разницу чистой случайности, которая играет важную роль в процессе старения, если верить ученым. Но на деле все оказалось совсем не так, и я в очередной раз убедился в том, сколь обманчивой может быть внешность. В одно из воскресений октября я вышел из нашего дома в Пенсильвании, чтобы совершить утреннюю пробежку, и обнаружил на крыльце радостного Тео. Он всегда любил бегать вместе со мной и даже теперь, несмотря на свои преклонные 12 лет, был готов на быстрый забег вокруг квартала. Я открыл ворота, и он спорой рысью засеменил рядом со мной – один круг, потом второй, третий. Казалось, он совсем не устал. Поэтому для меня стало шоком, когда четыре дня спустя на приеме у ветеринара у него был обнаружен рак.

Наш ветеринар – добрейшей души человек по имени Трейси Сейн, деревенский парень, волей судьбы занесенный на Манхэттен. Всякий раз, когда он видел моих красных енотовых гончих, он восклицал: «Вот это настоящие собаки!» Я привел Тео, чтобы удалить небольшой нарост на коже, который не считал большой проблемой. Поскольку операция должна была проводиться под наркозом, доктор Сейн взял стетоскоп и начал прослушивать его сердце. По мере того как он опускался все ниже по груди Тео, его лицо становилось все мрачнее. «У Тео в сердце есть небольшие шумы», – наконец сказал он.

Шумы в сердце означают, что сердце расширено и ослаблено. То же самое происходит и в организме человека, и это один из распространенных признаков старения. Но шумы в сердце также могут свидетельствовать о том, что в организме есть какая-то серьезная проблема. Рентген грудной клетки показал, что это было: пространство, где должны были находиться его печень и селезенка, было занято большим, расплывчатой формы пузырем размером с теннисный мяч. «Это проблема», – сказал доктор Сейн. Он назвал это «желчной массой», что было мягким способом сказать «опухоль». «Если нам удастся безопасно ее удалить, все будет в порядке», – сказал он. Мы назначили встречу на понедельник утром. «Но Тео предстоит тяжелый путь», – мрачно предупредил доктор.

В выходные мы с моей подругой Элизабет старались не думать об опухоли Тео. Все вокруг говорили об урагане «Сэнди», который готовился обрушиться на город. Предполагалось, что это будет самый сильный ураган за всю историю Нью-Йорка. В субботу мы сходили на фермерский рынок, где Тео и Лиззи потянули нас к своему любимому прилавку, где фермеры торговали колбасными изделиями из индейки и предлагали бесплатные образцы для собак. Потом мы все вместе расположились на уютном диване перед телевизором и стали смотреть фильм про парусное судно Bounty, затонувшее у берегов Северной Каролины. «Сэнди» надвигался.

В воскресенье из-за урагана мы не выходили из дома, читали газеты, пили кофе, а затем перешли на вино. После ужина мы попытались вывести собак на прогулку, но Тео отказался. В этом не было ничего необычного. Он ненавидел бури и мог терпеть несколько часов, прежде чем решиться выйти на улицу в сильный дождь, чтобы пописать. Он был упрямым парнем, и я никогда не тащил его силой. Я легко помассировал ему спину, чтобы помочь расслабиться, и оставил лежать на подстилке. Но я не предполагал, что дело может быть в чем-то другом, кроме ужасной погоды. На следующее утро, когда ураган закончится, я должен был отвезти его на операцию. До его двенадцатого дня рождения оставалось всего три недели.

Но у Тео были другие планы, и они не включали хирургическую операцию. Мы нашли его, лежащего рядом со своей подстилкой, еще теплого, перед рассветом. Я закрыл ему глаза, Элизабет обернула его чистой простыней, и мы заплакали.

После смерти Тео некоторые мои друзья признались мне, что смерть своих собак они переживали гораздо тяжелее, чем кончину своих отцов. Дело было не в том, что своих отцов они любили меньше, чем собак. Просто наши родители стареют медленно и долго, и в глубине души мы успеваем подготовиться к тому, что они умрут. Но любимые животные проживают короткую жизнь на наших глазах и быстро уходят, поэтому мы воспринимаем их смерть так близко к сердцу. Это слишком сильно напоминает нам о скоротечности нашего собственного земного бытия. За время жизни Тео я превратился из довольно молодого человека, едва переступившего 30-летний порог, в «человека за сорок», приближающегося к своему 50-летнему юбилею.

Я стал настолько старым, что решил написать книгу о старении. И смерть Тео подтолкнула меня приняться за работу с удвоенным фанатизмом. Я захотел узнать всё о старении, этом универсальном и неотвратимом, но до сих пор столь малоизученном процессе, который затрагивает практически все живое. Я решил подойти к этому делу как к расследованию, собирая любые доказательства и улики, куда бы они ни вели. Я прочитал все исследования и книги на тему старения, которые только сумел найти. Я проникал в научные лаборатории, где исследователи трудятся на переднем крае науки, и выпытывал информацию у ведущих экспертов в этой области. Я также искал вольнодумцев и революционеров, которые осмеливаются продвигать инновационные идеи и подходы вопреки общепринятым догмам или моде. Я также искал пожилых людей, которые, кажется, не знают о своем возрасте: в 70 лет ставят спортивные рекорды, в 80 считаются авторитетными экспертами и влиятельными мыслителями, а переступив 100-летний порог, становятся успешными инвесторами на фондовом рынке.

У меня были серьезные вопросы. Как время меняет нас? Что со мной происходило по мере наступления «среднего возраста» и что будет происходить дальше? Чем в 45 лет я отличаюсь от того, каким был в подростковом возрасте? Что изменится во мне к 70 годам? Почему моя десятилетняя племянница – еще «совсем молодая», а мои 12-летние собаки – «совсем старые»? Что это за невидимая сила, называемая «старением», которая затрагивает всех живых существ? Каждого, кто читает эту книгу? Каждого, кто когда-либо жил на этой планете?

И ближе к делу: в какой степени старение находится под нашим контролем, а в какой определяется судьбой или случайностью? Я был движим своекорыстным интересом. Признаться честно, я очень хотел продлить свою молодость или то, что от нее осталось, как можно дольше. В конце своей жизни я хотел, как мой дед, кататься на волнах и заниматься обрезкой фруктовых деревьев, а не сидеть целыми днями в кресле-качалке, как его бедный брат Эмерсон.

В начале своего расследования я боялся, что узнаю только массу неутешительных и обескураживающих фактов, но на деле все оказалось совсем не так. Ученые установили, что процесс старения является более управляемым, чем мы когда-либо думали, – и может быть изучен и изменен. Вы не обречены в старости повторить судьбу своего отца, деда или другого близкого родственника (в моем случае – моего двоюродного деда). Как вы будете стареть – зависит только от вас. Двух основных старческих недугов – сердечно-сосудистых заболеваний и диабетов – вполне можно избежать или даже вылечить их. Третий ужасный недуг, болезнь Альцгеймера, можно предотвратить в половине случаев.

История моих собак показала мне, что ключ к долголетию заключается не только в том, посещаете ли вы регулярно врача и делаете ли еженедельный массаж лица. Тайна долголетия кроется гораздо глубже. Самое удивительное и потрясающее – это то, что многие аспекты старения можно изменить и даже отсрочить на клеточном уровне. Наука уже открыла встроенные глубоко в наши клетки тайные структуры и механизмы, которые могут замедлить или остановить некоторые эффекты старения – если только мы сумеем вскрыть их программный код и научимся его изменять. Некоторые из этих эволюционных механизмов являются настолько древними, что мы разделяем их с самыми низшими формами жизни, такими как микроскопические черви и даже дрожжи; о других мы только-только начинаем узнавать благодаря фантастическим усилиям ученых по расшифровке человеческого генома.

Уже установлено, что определенные гены непосредственно связаны с долголетием и хорошим здоровьем, и ученые обнаруживают все новые и новые гены, отвечающие за молодость и старение. Некоторые из этих генов могут быть даже активированы или сымитированы химическим путем, и в настоящее время в этом направлении проводятся интенсивные научные исследования и эксперименты. Но замедление процесса старения – вовсе не далекая голубая мечта: основные механизмы долголетия, встроенные в наши биологические системы, можно активизировать прямо здесь и сейчас, совершив небольшую пробежку или пропустив один-два приема пищи. Немного знаний и профилактики вполне достаточно для того, чтобы избавить вас от прозябания в кресле-качалке и позволить наслаждаться серфингом на океанских волнах всю оставшуюся часть жизни.

Глава 2
Эпоха старости

Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим.

Псалом 89:10

Столь разные судьбы моего деда Леонарда и его брата Эмерсона отражают резкое увеличение продолжительности жизни, произошедшее за последние сто лет. Эмерсон прожил свою жизнь как человек конца XIX века, когда была основана церковь «христианской науки»: короткая, пышущая здоровьем молодость, за которой следовало длительное и мучительное «схождение по склону», начинавшееся в среднем возрасте. Честно говоря, удивительно, что он вообще дожил до семидесяти с лишком лет. Между тем мой дед был человеком XX века: свободное мышление, научный взгляд, готовность воспользоваться успехами современной медицины. Неудивительно, что он прожил намного дольше и отличался более крепким здоровьем, чем его брат.

Тем не менее оба они, даже Эмерсон, значительно пережили свой век, отведенный им при рождении. В 1914–1915 годах, когда они родились, средняя продолжительность жизни белого американского мужчины составляла около 52 лет. Главной причиной смерти американцев[7]7
  Данные взяты из отчета Центра по контролю и профилактике заболеваний США «Ведущие причины смерти, 1900–1998 гг.». – Прим. авт.


[Закрыть] пенсионного возраста в начале XX века были сердечные заболевания, незадолго до этого сместившие с этого печального трона туберкулез и пневмонию (слава антибиотикам!). На короткое время этот список возглавил испанский грипп (во время пандемии 1918 г.), но впервые в истории человечества от старости стало умирать гораздо больше людей, чем от войн и смертельных инфекций. Так началась Эпоха старости.

По данным Всемирной организации здравоохранения, сегодня американские мужчины в среднем живут около 77 лет[8]8
  Другие организации, такие как ЦРУ и ООН, называют немного другие цифры, но все они находятся в диапазоне 76–78 лет для мужчин и 80–82 лет для женщин. Бесспорным лидером является Япония, где средняя продолжительность жизни для женщин составляет почти 90 лет. – Прим. авт.


[Закрыть], американские женщины на пять лет больше. Но в мировом масштабе нам нечем похвастаться: по продолжительности жизни мы занимаем всего лишь 32-е место, уступая Коста-Рике, Португалии и Ливану, несмотря на гораздо более высокие расходы на здравоохранение в расчете на человека. И мы продолжаем отставать: для некоторых подгрупп населения США ожидаемая продолжительность жизни уже начала снижаться. Между тем, по некоторым оценкам, половина всех детей, родившихся в Германии в этом году, имеют все шансы дожить до своего 105-го дня рождения[9]9
  Джеймс Вопел, из личных бесед. – Прим. авт.


[Закрыть].

Такой резкий рост продолжительности жизни не имеет прецедентов в истории человечества. Прогуляйтесь как-нибудь по старому кладбищу и почитайте даты на надгробиях: вы найдете трагически много детей и младенцев, а также молодых женщин, умерших при родах. Более удачливые люди доживали до сорока, и лишь немногие исключительные личности переступали отведенный им Библией 70-летний порог. Разумеется, и в те времена имелись долгожители: так, первый английский ребенок, родившийся в штате Массачусетс в 1623 г., девица по имени Элизабет Олден Пэбоди[10]10
  Элизабет Олден Пэбоди является моим предком. Какое счастье! – Прим. авт.


[Закрыть], чьи родители прибыли в Америку на корабле «Мэйфлауэр»[11]11
  «Мэйфлауэр» (Mayflower) – знаменитый корабль, на котором первые поселенцы Нового Света пересекли Атлантический океан в 1620 г. – Прим. ред.


[Закрыть], прожила почти век и скончалась в 1717 г. в возрасте 94 лет. Учитывая суровые условия жизни в колонии Массачусетского залива, дожить до старости в те времена было настоящим подвигом. Как выразился Монтень: «Умереть от старости – это смерть редкая, исключительная и необычная, это последний род смерти, возможный лишь как самый крайний случай».

Ситуация начала меняться в середине 1800-х гг. с появлением в городах систем канализации и полусовременной медицины – даже то, что доктора начали мыть руки перед осмотром больных и операциями, позволило существенно снизить смертность. Так, в 1881 г. президент Джеймс Гарфилд умер не от пулевого ранения, а от инфекции, занесенной в его организм грязными руками врачей. Смертельные случаи во время родов, некогда бывшие обычным делом, теперь стали редкими благодаря появлению анестезии, антибиотиков и кесарева сечения, без которых моя мать и я, к моменту своего рождения весивший 4 кг 200 г, несомненно, умерли бы от травм.

По мере того как чистая вода становилась все более доступной (а сточные воды все более удаленными от жилья), медицина делала значительные успехи в борьбе с инфекционными заболеваниями, младенческая смертность заметно сократилась, а средняя продолжительность жизни начала быстро расти. И широкие массы людей внезапно столкнулись со странным, необъяснимым, хотя и столь естественным феноменом, как старение.

Если вам случится посетить Вестминстерское аббатство в Лондоне, в его южном трансепте вы сможете увидеть весьма необычное мраморное надгробие. Здесь похоронен Старина Томас Парр, считающийся самым старым жителем Британии – согласно надписи он прожил 152 года и пережил правление десяти королей. Это не опечатка. Парр был крестьянином из графства Шропшир и не только прожил полтора века, но и в очередной раз стал отцом в возрасте 122 лет. В 1635 г. слухи о Парре дошли до графа Томаса Говарда, и тот привез долгожителя ко двору короля Карла I, где он на короткое время стал национальной знаменитостью и даже позировал для портретов Рубенсу и Ван Дейку. Но своей славой он наслаждался недолго: переезд в Лондон (с его ужасающей уличной грязью и болезнетворной атмосферой), а также изменения в питании подорвали его здоровье, и он умер спустя всего шесть недель.

Старина Парр поставил абсолютный рекорд долголетия – если только заявляемый им возраст был хоть сколько-нибудь близок к правде. Сомнения возникли{5}5
  «Сомнения возникли»: История Старого Парра рассказывается многими авторами, но впервые я прочитал ее в замечательной книге биолога-эволюциониста Стивена Остеда «Почему мы стареем?» (Steven Austad, Why We Age: What Science Is Discovering About the Body's Journey through Life (New York: J. Wiley & Sons, 1997)).


[Закрыть] после того, как знаменитый хирург Уильям Харви осуществил посмертное вскрытие и обнаружил, что внутренние органы Парра были в идеальном состоянии для человека, прожившего полтора века. Несмотря на возраст, указанный на его надгробной плите, в настоящее время ученые считают, что Старина Парр на самом деле был внуком оригинального Старины Парра и что это прозвище просто передавалось в их роду по наследству. Записи о рождении детей в Шропшире в 1500-х гг. велись довольно небрежно, поэтому кто знает, как оно было на самом деле?

Совсем недавно, в 1960-х гг., распространилась новость о том, что жители Абхазии, одного из регионов тогдашнего Советского Союза, расположенного в Кавказских горах, традиционно доживают до 140 лет и больше. Их предрасположенность к долголетию связывали с употреблением в пищу особого кисломолочного продукта, который с тех пор стал невероятно популярен, хотя мифы о кавказском долголетии впоследствии были развенчаны.

Только за последние несколько лет СМИ познакомили нас с целой армией морщинистых индивидов, живущих в сельских районах Боливии или Китая и утверждающих, что их возраст превышает 125 лет. Всех этих мнимых долгожителей роднит со Стариной Парром одно – отсутствие сколько-нибудь достоверных данных об истинной дате их появления на свет.

Таким образом, самым старым долгожителем в человеческой истории, с официально задокументированными датами жизни, является ничем не примечательная француженка{6}6
  «ничем не примечательная француженка»: Craig R. Whitney, «Jeanne Calment, World's Elder, Dies at 122», New York Times, 5 августа 1997 г.


[Закрыть] по имени Жанна Кальман. Мадам Кальман родилась в Арле в 1875 г. и, по ее словам, встречала Винсента Ван Гога в художественной лавке своего дяди (по ее отзывам, Ван Гог был не самым приятным человеком на свете). Когда ей было около 80 лет, она заключила сделку по продаже квартиры со своим знакомым адвокатом, которому на тот момент было чуть больше сорока. По условиям сделки покупатель должен был выплачивать ей по 2500 франков в месяц на протяжении всей оставшейся жизни, чтобы после смерти получить в собственность ее квартиру. Была лишь одна загвоздка: престарелая владелица квартиры никак не хотела умирать. Она каталась на велосипеде до 100 лет и курила до 117 лет. Возможно, ей не стоило бросать курить, потому что через пять лет после этого она испустила дух. Ей было 122 года. К тому времени бедный адвокат уже умер, выплатив Жанне Кальман сумму в две стоимости ее квартиры.

«У меня есть только одна морщина, – по слухам, заявляла она. – И я на ней сижу».

Это и есть фактическая продолжительность жизни. Никому не удалось побить рекорд мадам Кальман ни до, ни после нее. И точка.

Ожидаемая продолжительность жизни – это статистический прогноз того, как долго может прожить ребенок, родившийся в данном году. Этот прогноз составляется на основе мрачноватого документа, известного как таблицы смертности или дожития. Для нас, непосвященных, эти таблицы выглядят как наборы случайных чисел, примерно так же интересные, как телефонные справочники. В них указаны уровни смертности – то есть вероятность умереть в данном году для индивида определенного возраста с определенными характеристиками.

Например, вероятность того, что 40-летняя американская женщина умрет в 2010 г., составляла 1,3 на 1000, или 0,13 %; для 60-летней женщины этот показатель составлял 6,5 на 1000, то есть в пять раз выше. Если взять гипотетического ребенка и применить к нему такой статистический анализ, вы узнаете среднюю ожидаемую продолжительность его жизни.

Демографы относятся к таблицам смертности с благоговейным почтением. Это фундамент, на котором стоят страховая отрасль и пенсионная система. И это своего рода окно в будущее. Согласно таблицам дожития, составленным Управлением социальным обеспечением США и используемым как основа для онлайн-калькулятора на их сайте, 47-летний белый американский мужчина (то есть я) может рассчитывать прожить еще 35 лет. В сумме это составляет 82 года жизни. Неплохо, но все же меньше, чем прожил мой дед.

Поэтому я решил поискать иное мнение. Я скачал себе на телефон приложение (серьезно!) под названием Days of Life, которое позволяет рассчитать оставшиеся вам годы жизни на основе вашего пола, возраста и страны проживания. К сожалению, это приложение отвело мне еще более короткий срок, около 30 лет, – и в течение следующих нескольких недель мой телефон ежедневно выдавал мне напоминания «Вам осталось прожить 10 832 дня…».

Излишне говорить, что я его удалил. В реальном мире невозможно знать наверняка, когда мы умрем – в 82 года, в 62 или же завтра, в два часа пополудни. И, к счастью, как и в прогнозах погоды, единственная надежная вещь в таблицах смертности – это то, что они постоянно меняются.

В далеком 1920 г. известный американский статистик Луис Даблин, работавший главным актуарием в страховом гиганте Metropolitan Life Insurance, заявил, что максимальный порог средней продолжительности жизни составит в ближайшем будущем ровно 64,75 года. По странному совпадению, это было всего на три месяца меньше официального признанного пенсионного возраста в 65 лет, установленного Законом о социальном обеспечении в 1933 г. В те времена типичный 65-летний человек выглядел, чувствовал себя и действительно был довольно старым. Но это был далеко не предел. Когда доктор Даблин узнал, что женщины в Новой Зеландии в среднем живут больше 66 лет, он пересмотрел установленную им планку и поднял ее почти до 70 лет. Но и она оказалась слишком низкой: даже мой несчастный двоюродный дед Эмерсон преодолел ее.

Во всем мире продолжительность жизни продолжает неуклонно расти на протяжении вот уже двух веков. Около десяти лет назад авторитетный демограф по имени Джеймс Вопел собрал всю существующую – и достоверную – историческую статистику по продолжительности жизни, которую он только сумел найти, начиная со Швеции XVIII века[12]12
  По сути, это было рождением статистики – дисциплины, название которой можно расшифровать как «цифры на службе государства». Шведский король потребовал ведения точного учета населения, чтобы знать, сколько солдат он сможет поставить под ружье, если вдруг захочет преподать урок зарвавшимся норвежцам. – Прим. авт.


[Закрыть], в которой велась тщательная регистрация рождений и смертей. На основе этих исторических данных Вопел вместе со своим соавтором Джимом Оппеном и многочисленной исследовательской командой определил для каждого отдельно взятого года так называемую «страну-лидера», которая добилась максимального роста средней продолжительности жизни. Эти страны-лидеры неоднократно менялись, однако, когда исследователи свели ежегодные рекорды этих стран-лидеров в единый график, они с удивлением обнаружили, что он представляет собой прямую, сплошную и неуклонно идущую вверх линию – как траектория взлета авиалайнера из аэропорта имени Кеннеди.

График Вопела показал, что начиная с 1840 г. средняя продолжительность жизни женщин в странах-лидерах увеличивалась с постоянной скоростью – примерно на 2,4 года каждые десять лет{7}7
  «с постоянной скоростью – примерно на 2,4 года каждые десять лет»: Jim Oeppen and James W. Vaupel, «Broken Limits to Life Expectancy», Science 296 (5570): 1029–1031.


[Закрыть]. И хотя пальма первенства вручалась разным странам, переходя от Швеции к Норвегии, затем к Новой Зеландии и Исландии, чтобы в конце концов осесть в Японии, общая тенденция линейного роста продолжительности жизни сохраняется: каждые четыре года люди приплюсовывают к своему потенциальному сроку жизни один дополнительный год. Или, если хотите, каждый прожитый вами день дарит вам еще шесть часов жизни.

«Эта прямая линия абсолютно поразила меня, – говорит Вопел, ныне директор Института демографических исследований имени Макса Планка в Германии. – Тот факт, что она сохраняется в течение вот уже двух столетий, поистине удивителен». Мало того, эта прямая линия неуклонно продолжает идти вверх без всяких признаков замедления – вопреки прогнозам многих умных людей, от Даблина до различных агентств ООН и демографов-вольнодумцев, которые единогласно предсказывают конец этого роста. Недаром Вопел и его коллеги дали своему исследованию провокационное название – «Сокрушенные пределы продолжительности жизни».

Объяснение этого стабильного роста кроется в нескольких ключевых факторах, которые уже были упомянуты выше: улучшение санитарно-гигиенических условий и медицинской помощи. Такие вещи, как пенициллин, стерилизация и даже лекарства от кровяного давления, дали нам возможность жить дольше, избегая преждевременной смерти, которая нагоняла наших предков в молодом возрасте. Эта тенденция наблюдается и в развивающихся странах: по данным Всемирной организации здравоохранения, во всем мире средняя продолжительность жизни с 1990 г. выросла на шесть лет.

Однако Вопел утверждает, что в индустриально развитых странах устойчивый рост продолжительности жизни на самом деле отражает более глубокие изменения в условиях жизни, оказывающих влияние на то, как мы стареем. «До 1950 г. рост продолжительности жизни был в основном обусловлен значительным снижением уровня смертности в молодом возрасте, – написал он в своей статье в журнале Science в 2002 г. – Но во второй половине XX века главной причиной этого роста стало увеличение сроков дожития людей после 65 лет».

Все началось с развития медицинских технологий: то, что бывший вице-президент США Дик Чейни все еще жив после нескольких инфарктов и операций, раньше считалось бы чудом. Не все мы нуждаемся в искусственных сердечных клапанах, но все пользуемся такими благами, как чистая вода, свежий воздух и лучшие жилищные условия. И нас уже не так пугают массовые эпидемии – их количество сократилось значительно даже за последние 50 лет. Это объясняет, почему брат моего деда Эмерсон дожил до семидесяти с лишком без какой-либо медицинской помощи: мир, в котором он жил, был гораздо чище и безопаснее, чем мир его предков. На самом деле, если бы он не курил – что было единственным его отступлением от учения «христианской науки», – он вполне мог бы прожить сколько же, сколько его брат.

Широкое распространение запретов на курение, защищающих каждого из нас от воздействия канцерогенного табачного дыма, может способствовать еще большему увеличению продолжительности жизни (хотя несколько затяжек в день, кажется, нисколько не вредили мадам Кальман). Благодаря все более безопасным и благоприятным условиям жизни, утверждает Вопел, мы не только избегаем преждевременной смерти, но и стали стареть намного медленнее, чем наши предки, жившие в антисанитарной, некомфортабельной, полной смертельных болезней и табачного дыма среде. «Продолжительность жизни – удивительно пластичный феномен, – говорит он. – Сегодня 70-летние люди имеют такое же здоровье, как 60-летние несколько десятилетий назад. Их физическое состояние начинает ухудшаться намного позже: теперь самые плохие последние пять лет жизни наступают в возрасте 80–85 лет, а не в 70 лет, как раньше».

Другими словами, старые люди перестали быть старыми. Они стали жить не как мой двоюродный дед Эмерсон, который уже к 60 годам превратился в дряхлого старика, а как мой дед Леонард, который и в 70 лет оставался относительно моложавым. Граница старости продолжает отодвигаться все дальше и дальше, например, такими людьми, как Диана Ниад, которая вплавь преодолела расстояние 166 км между Кубой и островом Ки-Уэстом в возрасте 64 лет, то есть за несколько месяцев до наступления официального пенсионного возраста. «60 лет – это новые 40» – вот ее жизненный девиз. И она далеко не исключение: двое моих партнеров по велосипедным прогулкам давно перешагнули пенсионный возраст, однако я всегда обливаюсь по́том, пытаясь угнаться за ними. В то же время Хамфри Богарт сыграл немолодого, уставшего от жизни хозяина кафе Рика в фильме 1942 г. «Касабланка», когда ему было всего 42 года. (Может быть, он слишком много курил?)

Если 60 лет – это новые 40, то 95 вполне могут быть новыми 80{8}8
  «95 вполне могут быть новыми 80»: Kaare Christensen et al., «Physical and cognitive functioning of people older than 90 years: a comparison of two Danish cohorts born 10 years apart», Lancet, опубликовано в онлайн-версии журнала 11 июля 2013 г.


[Закрыть]: недавно проведенное в Дании исследование в области когнитивного старения показало, что нынешняя когорта 95-летних достигла этого возраста в значительно лучшем состоянии рассудка, чем их собратья по долголетию всего десятилетие назад. Джеймс Вопел и другие считают, что нынешние поколение пожилых людей стареет медленнее, чем предыдущие. «За последние 30 лет стало очевидным появление совершенно нового и абсолютно непредвиденного фактора, способствующего увеличению продолжительности жизни, – говорит Томас Кирквуд, известный биолог из Университета Ньюкасла, Англия, занимающийся исследованием долгожителей старше 85 лет. – И этим фактором является то, что люди вступают в пожилой возраст в лучшей форме, чем когда-либо раньше».

Но будет ли этот двухвековой рост продолжаться и дальше? Будет ли кривая Вопела по-прежнему уверенно стремиться вверх?

Не все так считают, а один из ведущих экспертов в этой области и вовсе убежден, что в своем стремлении к долголетию человечество делает серьезный шаг в ошибочном направлении.

Джей Ольшанский встретил меня на пороге своего дома в пригороде Чикаго, и мы тут же отправились в популярную закусочную Superdawg, ведь если Чикаго чем-то и славится, так это своими хот-догами и другими готовыми мясопродуктами. Профессор школы здравоохранения Университета Иллинойс в Чикаго Джей Ольшанский признался, что любит хот-доги и хотя ест их довольно редко, хорошо знает, где найти самые вкусные. «Если не есть их каждый день, все будет в порядке», – заверил он меня, когда мы припарковались у фастфуда.

Впрочем, этому не стоило удивляться, потому что Ольшанский известен своим весьма скептическим отношением к долгожительству. В частности, он убежден, что «здоровый образ жизни» и иже с ним никак не влияют на продолжительность жизни. По дороге в закусочную он раздраженно ткнул пальцем в рекламный щит на обочине, на котором финансовая компания Prudential безапелляционно заявляла: «Первый человек, который доживет до 150 лет, живет уже сегодня. Будьте готовы к этому».

«Это абсолютно голословное заявление, – кипятился он. – Оно не имеет под собой никаких научных оснований».

Если Prudential все же окажется права, Ольшанский проиграет весьма крупную сумму денег. В 2000 г. он заключил пари со своим коллегой, геронтологом Стивеном Остедом (с которым мы познакомимся чуть позже). Остед утверждает, что в 2150 г. в мире будет жить по крайней мере один человек, достигший 150-летнего возраста. Ольшанский категорически с этим не согласен. Каждый из них сделал символическую ставку в $150, но благодаря грамотным инвестициям в золото эти первоначальные $300 уже превратились в $1200! Если такие темпы доходности сохранятся, то к 2150 г. эта сумма увеличится почти до миллиарда долларов, который, как искренне надеется каждый ученый, достанется правнукам одного из них.

Ольшанский считает, что 122-летний возраст мадам Кальман – это верхний предел человеческой жизни, запрограммированный в нашем геноме и, возможно, самой нашей биохимией. И эта максимальная цифра не меняется; более того, эта француженка-долгожительница является скорее аномалией. С тех пор как она умерла в 1997 г., никому не удалось приблизиться к ее рекорду. На момент написания этой книги самым старым человеком в мире признана 116-летняя японка по имени Мисао Окава (родилась в 1898 г.), за которой следует афроамериканка Гертруда Уивер, родившаяся в том же году в Арканзасе в семье крестьян-испольщиков. Обе дамы входят в десятку старейших людей, живших когда-либо, но, судя по всему, рекорд мадам Кальман им не побить[13]13
  Мисао Окава скончалась 1 апреля 2015 г. в возрасте 117 лет, Гертруда Уивер 6 апреля того же года, спустя пять дней после получения титула самого старого человека на планете. – Прим. пер.


[Закрыть].

Что касается средней продолжительности жизни, то, по мнению Ольшанского, она будет колебаться вокруг 85 лет – а в некоторых странах, таких как США, и вовсе начнет снижаться{9}9
  «[продолжительность жизни] в некоторых странах, таких как США, и вовсе начнет снижаться»: S. Jay Olshansky et al., «A Potential Decline in Life Expectancy in the United States in the 21st Century», New England Journal of Medicine, 352; 11 (17 марта 2005 г.) 1138–1145. В 2010 г. Ольшанский пересмотрел свой прогноз, отметив, что во многих округах США средняя продолжительность жизни уже начала снижаться.


[Закрыть].

Но как же насчет вышеописанного графика Вопела?

«Это чистой воды фантазия, – фыркнул Джей Ольшанский, откусывая очередной кусок от сочного хот-дога. – Если взять исторические данные по увеличению скорости бега и экстраполировать их по той же методологии, вы получите информацию, что через пару сотен лет люди будут пробегать одну милю мгновенно. Это смешно».

Разумеется, это смешно, но тут есть одно важное различие: если время пробега одной мили сокращается, то продолжительность жизни, наоборот, увеличивается. «Действительно, есть предел тому, с какой скоростью человек может пробежать одну милю, но нет предела тому, как долго он может жить, – настаивает Вопел. – И никто не утверждает, что срок жизни будет увеличиваться до бесконечности». (На самом деле один человек утверждает именно это; и с ним мы познакомимся в ближайшее время.)

Спор между Ольшанским и Вопелом приобрел столь жаркий и даже личностный характер, что одно время эти двое избегали появляться на одних и тех же конференциях, чтобы случайно не столкнуться друг с другом в кулуарах. Но в основе их противостояния лежит действительно фундаментальный вопрос: насколько это гибкий феномен – человеческое долголетие? Каковы его пределы, если таковые имеются?

Ключевая мысль Ольшанского стоит более глубокого изучения: «Точно так же, как определенные биологические факторы ограничивают предельную скорость нашего бега, определенные биологические факторы ограничивают предельный срок нашей жизни». Он приводит еще одну наглядную аналогию: «Это похоже на то, как вы накачиваете колесо. Вначале это дается вам легко, но по мере того, как камера наполняется воздухом, качать насос становится все труднее и труднее».