Текст книги "Этикет для благородных девиц, или Как нравиться мужчинам"

Переутомление сопровождается всегда нетерпением, если только люди не бывают одарены совершенно необычайной кротостью характера. Выходят из терпения от ожидания у портного, теряют терпение от того, что не является парикмахер или бальное платье. Выходят из терпения потому, что надо быть разом в десяти местах, а даром вездесущности никто из людей не обладает.

Нетерпение весьма вредно как для здоровья физического, так и для здоровья нравственного, которому оно вредит. Вечное раздражение нервов, среди которого живут, весьма скоро производит недовольство собой и другими. Тогда допускают себя до приступов дурного расположения духа, и характер становится неровным, раздражительным.

С другой стороны, под влиянием этой постоянной возбуждаемости кровь течет слишком быстро и разгорячается. Тогда кожа желтеет, тело худеет, глаза делаются тусклыми, изредка блестя слишком лихорадочным блеском.

Разумная женщина должна уметь отстранять это неприятное положение вещей. Она скажет сама себе, что за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь, и выбросит из своей жизни все бесполезные осложнения, чтобы не приходить в отчаяние, не выходить из терпения от пренебрежения необходимыми делами.

Главным образом, она урегулирует употребление своих часов. Только правильность в занятиях доставляет нам спокойствие, необходимое для исполнения с терпением наших истинных обязанностей во всем их объеме.

Поступая таким образом, она сбережет драгоценное время. Она ничего не оставит нерешенным, ни в чем не запоздает. Она никогда не потеряет своего дня.

И ее расположение духа, сделавшееся снова ровным, благодаря спокойствию, которое она внесет в дело, доставит ей нормальное кровообращение, стало быть, кроме того, покойный вид, прекрасный цвет лица, блестящие глаза, любезную, привлекательную наружность.

Не Шекспир ли приписывает терпению розовый цвет? «Розовое терпение». Но всяком случае, это правило, которое мы только что советовали, не должно иметь ничего произвольного. Это значит, не должно стеснять приличий среды, часто достойных уважения.

Поэтому не следует принимать его, не рассмотревши логическим умом и здравым смыслом, чтобы изменить его, если почувствуется в этом необходимость, и окончательно признать его только лишь тогда, когда опыт докажет его превосходство.

Нервные болезни могут, я думаю, войти в рамки этой книги, так как они делают многих из своих жертв неспособными к светской жизни, к жизни общественной. Мне можно говорить о них, потому что излечение их может быть достигнуто настойчивым усилием воли и благодаря некоторым заботам, которые дозволено предписать без помощи доктора.

Часто достаточно бывает одной неприятности, несчастного происшествия, иногда резкого противоречия, чтобы вызвать в некоторых натурах, – которые, впрочем, могут быть превосходными, – такую нервозность, что они скоро становятся в тягость и себе самим, и другим.

Они не умеют более выносить ни упрека, ни замечания, ни противоречия, ни запоздания без того, чтобы не довести себя до слез или до вспыльчивости.

Достоверно известно, что эти женщины… и эти мужчины больны, что нужно относительно их вооружиться терпением и кротостью, по возможности отстранять от них все, вызывающее раздражительность, но и они также должны работать над собою.

С самого начала, как только они почувствуют в первый, второй, третий, четвертый раз, что они не имеют более над своим жестом, своею речью, своими чувствованиями той власти, которая характеризует разумного человека, они должны задуматься, разобраться в себе, постараться понять, что произвело в них эту перемену, и немедленно постараться изо всех своих еще существующих сил противодействовать этому болезненному состоянию.

Они не победят зло с первого раза, я не хочу подавать им эту ложную надежду, но, продолжая постоянно следить за собою, они довольно быстро ослабят его и вскоре после этого освободят и себя, и других от этого зла. Нравственная гигиена должна поддерживаться гигиеной физической.

Нервные люди не умеют с точностью определить свои страдания, они чувствуют, что не находятся в своем обычном состоянии здоровья и ухаживают за собой сами или предоставляют заботиться о себе врачу, которому плохо дают сведения о болезни, постигнувшей их, и о причинах ее.

Потрясение нервов ведет за собою слабость, которую желают преодолеть. Прописывают себе или заставляют себе прописать так называемые укрепляющие средства, каковы: железо, хина, валерьянка, недожаренное мясо, крепкое вино… которые в сущности являются средствами раздражающими, возбуждающими, тогда как нужны бы были успокоительным средства.

Чтобы отогнать печаль и скуку, которые являются следствием нервных болезней, люди утомляют себя путешествиями, удовольствиями, «развлечениями» всякого рода, тогда как лучшим лекарством был бы покой, особенно, если бы к нему присоединили и труд.

Тихая, однообразная жизнь, лишенная сильных впечатлений и ощущений, необходима для тех, кто был потрясен несчастием или страданием. Если они могут, то они должны идти искать успокоения у величественной природы, которая укачает их, усыпит в своих объятиях и насытит их своим священным покоем. Для них полезна полная растительная жизнь в течении довольно долгого периода.

Так как связь тела с душой очень тесна, то они изберут пищу для себя такого рода, чтобы она не могла возбуждать ни их крови, ни их нервов.

Немного мяса, вина, а лучше их вовсе не надо, – следует питаться яйцами, молочными кушаньями, овощами. Мы сейчас будем говорить о жирных телах, которые были бы для них благоприятны. Умеренные упражнения на свежем воздухе были бы для них также очень полезны.

Наконец и, главным образом, следовало бы почти всецело отогнать свою мысль от самих себя; не «вслушиваться в самих себя», т. е. не находить удовольствия анализировать свои физические и нравственные страдания, не распространяться о своих болезнях, какого бы рода они ни были. Необходимо еще избегать бесполезных, праздных споров; хорошо было бы видеть жизнь с ее хороших сторон; хорошо было бы заниматься своим ближним, думать о том, чтобы быть полезным или хотя бы только приятным другим; нет более здорового и лучшего удовольствия, чем это. Если бы каждый захотел послушаться этого скромного совета, то мир изменил бы свой вид, зло исчезло бы с лица земли. Этим легко, однако, заниматься; и это не может сопровождаться унынием.

А если за это получишь только неблагодарность? Ну, что же! будем делать добро для добра. Впрочем, благодарность, чтобы там ни говорили, есть врожденная добродетель человеческого сердца. Только добро должно делать «с приятностью», чтобы внушить признательность. Любить ближних, вот единственное средство переносить их, прощать им, не чувствовать ран, которые они нам наносят. Это единственное средство извлечь пользу из жизни, уменьшить земные страдания и скорби.

Смущенная совесть, характер, которым не владеют, меланхолия, наконец, дурные или грустные чувства образуют в теле вредные химические продукты. Доброжелательные же чувства, приятные мысли, веселость, желание делать добро производят химические продукты, благотворные для здоровья.

Эти химические продукты можно различить в испарении каждого индивидуума посредством химического анализа его пота. Разложенный пот, действительно, обнаруживает свойства душевных волнений. Каждое дурное душевное волнение производит свой особый яд. Если небольшое количество пота особы, страдающей нечистой совестью, положить в стеклянную трубочку и соединить с селенистою кислотой, то это соединение получит розовый цвет.

Ни один из других ядов, добытых подобным образом, не представляет такого же феномена. Вследствие этого, розовый цвет, по-видимому, есть характерный цвет склонности к несению вреда, – невольная краснота от дурных поступков[1]1
  Наблюдались случаи передачи по́том страстности, преступных стремлений и т. д. Судебно-медицинская патология передает факт, где один юноша, добивавшийся преступной связи с одной девицею, достиг ее тотчас же, как только неожиданно для последней отер ей лицо рубашкою, пропитавшеюся его по́том в момент наиболее сладострастных мечтаний его о предмете своей любви. – Прим. ред.


[Закрыть].

Вы правильно соображаете, что подобное ученое и философское рассуждение не мое. Я вам излагаю, передаю даже не мне непосредственно явившуюся мысль, но я держусь того, чтобы ознакомить вас с нею, так как из нее можно извлечь полезные выводы.

Значит, в нашей власти обладать хорошим здоровьем и, скажу, красотой: вспомните эти благородные, ясные и просветленные лица, принадлежащие ученым или святым.

Для этого достаточно поддерживать в себе добрые чувства, – любить правду, красоту и добро, быть всегда готовым, по мере своих средств, помочь своему ближнему; всякий раз, как к тому представится случай, изгнать из нашего сердца эти ужасные страсти, именующиеся ненавистью, гневом, завистью, гордостью, составляющие яд для нашего физического организма и представляющие собою разрушительных деятелей и для нашей нравственной особы.

Не сразу приходят к тому, чтобы исправить свои недостатки. И то много значит, чтобы выработать в себе сильное и истинное желание уничтожить их. Ничего нет лучше для их уничтожения, как презирать их, испытывать искреннее сожаление всякий раз, как предадутся им.

Главным образом, не следует дожидаться больших обстоятельств, важных событий для борьбы с самим собою. Безусловно необходимо бороться в каждую минуту дня. Нелепо пренебрегать самыми малыми победами, которые можно одержать хотя бы над одним недостатком, так как это есть истинное средство увлечься.

Не становятся великим главнокомандующим с сегодня на завтра, или, если это совершается, то весьма редко. Необходимо сначала изучить военное искусство. Не тотчас же можно предводительствовать войсками, следует научиться сперва командовать в мелких стычках.

Так, многие говорят себе: в таком-то случае я буду великодушен, буду рыцарем, пожертвую собою, не буду бояться ни опасностей, ни разорения, ни смерти… Но представится ли когда-нибудь такой случай, чтобы нужно было победить в себе любовь к покою, свой эгоизм и инстинкт самосохранения? Очень многие, я думаю, весьма рискуют умереть, совсем ничего не давши в этом направлении своей особой.

Напротив, каждый имеет удобный случай выказывать ежедневные маленькие самопожертвования. Удержите неприятное слово, навертывающееся на ваши уста, укротите насмешливую улыбку, готовую появиться у вас, не пускайте в ход вашей остроумной насмешки… которая доставила бы вам, может быть, удивление любителей, но которая оскорбила бы нежные сердца.

И эта слабая нравственная победа, одержанная над вашей природной жестокостью, украсит черты вашего лица, покроет их кротостью и грацией, в то же время вы избавите вашу кровь от лихорадочного волнения, происходящего от нападения и отбоя во всяком споре, как бы незначителен он ни был.

Извините маленькое оскорбление, которое вам иногда необдуманно наносят по недостатку такта и опыта. Забудьте легкую несправедливость, совершенную относительно вас и, если нужно восстановить свое право, то делайте это спокойно, без озлобления. Пожертвуйте даже немного своими правами, не прибегая к слишком резким обвинениям. Когда вы не в состоянии избежать булавочных уколов, утомите того, кто вам их наносит, облачившись в латы равнодушия.

Вы этим потушите в себе чувство гнева, нетерпения, которые обезобразили бы вас, хотя бы они продолжались всего одну минуту. Даже кратковременное, но часто возобновляющееся выражение их кончает тем, что навсегда отпечатывается на чертах лица. Даже слегка неприятное впечатление разжигает кровь. Будем же беречь свое здоровье, и пусть наша физиономия выражает спокойствие и высоту нашей души.

Иногда, после весьма занятого дня, бывают обязаны еще идти развлекаться!.. в общество. Многие женщины, заметивши глубокие следы усталости на своем лице, те знакомые нам линии вокруг глаз и рта, предпочли бы лучше остаться дома. Но светские обязанности, обязанности общественные, а чаще всего муж заставляют их выйти.

В этом случае, чтобы доставить себе то благосостояние, которое несколько часов покоя возвратили бы всему телу; чтобы возвратить немного свежести своему цвету лица и спокойный вид чертам его, нужно прибегнуть к некоторым омовениям.

Прежде всего купают свое лицо в очень теплой воде. Потом такой же теплой водой обмывают себе в три или четыре приема шею, под подбородком, виски и поверхность ушей. Наконец, заставляют обливать себе лицо холодной водой на подобие мелкого дождя.

Получаемый результат бывает поразителен, снова становятся очень свежими и очень красивыми, и это благодаря средствам весьма безвредной магии. Нервная головная боль излечивается также посредством очень теплой воды. Обнаживши свою шею и высоко поднявши свои волосы, становятся над тазом и заставляют омывать себе почти горячей водой затылок и поверхность ушей.

Но в то же время следует привести себя в удобное положение, сбросить свой корсет и, вместо всякой одежды, надеть на себя пеньюар «без пояса». Менее чем через четверть часа боль исчезнет. Доктор Л…, который считается также и филантропом, советует малокровным и страдающим невралгией лечение оливковым маслом.

Жирные тела – с условием, чтобы они были совсем чисты, – обогащают кровь. Итак, оливковое масло есть превосходное медицинское средство для обессиленных. Оно успокаивает их страдания. Его принимают в стакане вина Бордо каждое утро и запивают стаканом свежей воды. А также небольшим количеством оливкового масла растирают страдающие части тела. Коровье масло, употребляемое в довольно большом количестве в пище, хорошо восстановляет силы. Во всяком случае требуется, чтобы оно не содержало ни одного атома маргарина, но, к несчастью, теперь оно весьма часто подделывается. Свиное сало также благотворно… но оно должно немного прогоркнуть, чтобы оно легче переваривалось желудком.

Грация тела

Школы красоты. – Французская грация и достоинство. – Осанка. – Движения. – Руки. – Искусство кланяться. – Походка. – Уменье садиться. – Приемы знатной дамы

В «школах красоты», весьма многочисленных в Америке, молодые американские девушки в десять недель за сто долларов приобретают грацию и изящество манер. Такой результат, само собою разумеется, безусловно стоит потраченного времени и денег. Под управлением искусных профессоров ученицы учатся ходить на манер нимф, кланяться с достоинством королев. Не пренебрегают и жестами, как вы вполне верно предполагаете.

Они учатся «двигать» руками или с заученной медленностью, или с живостью и энергией, которыми мы сопровождаем наши движения в минуты увлечения. Это больше того, чего мы хотим; под предлогом изящества не следует перерабатывать наших молодых девушек и молодых женщин в актрис.

Но нью-йоркские профессора преподают еще своим ученицам (и там это можно только одобрить), как надо садиться, кланяться на сотню различных способов, подавать руку, целовать ее у старших возрастом, передавать какой-нибудь предмете другому, учат входить «в салон старой Европы» и выходить из него с грациозной ловкостью и осторожной непринужденностью.

Не забывают и уроков танцев. Впрочем, в настоящее время это весьма сложный вопрос для светской науки: спрашивается, следует ли знать, не считая нынешних танцев, еще и «старинные танцы», «устарелые танцы» и «новейшие танцы» для того, чтобы фигурировать в костюме в «интермедиях бала»?

Не говоря, конечно, о продолжительности уроков танцев, мы утверждаем, что нет лучшего упражнения для того, чтобы утвердить грацию движений, как упражнения под музыкальный ритм – приучить тело к такту и гармонии. По поводу танцев следует сказать, что американские профессора воспрещают менуэт и лянсье женщинам с короткой талией; они говорят, что эти последние не умеют кланяться. По их мнению, также женщины небольшого роста, не имеющие длинных ног, никогда хорошо не вальсируют.

«Не допустим сыновей и дочерей Ионафана оставить нас позади себя». Вспомним о славе изящества манер, которая окружала ореолом наших предков.

Они не довольствовались только лишь желанием и приобретением красоты лица. Они хотели прельщать еще ловкостью и достоинством своей осанки и своих жестов.

Будем следить за собою, как они это делали, чтобы сохранить или приобрести качества, которые их отличали. Нам всем приходилось идти позади особы с изящной фигурой, черты лица которой мы не заметили, но стройная походка которой зарождала в нас, – пусть тот, кто этого не испытал, встанет и опровергнет меня, – тот род симпатии, который пробуждается в человеческой душе от всего, что касается красоты.

Виконт Леториер приобретал чрезвычайную благосклонность всех не только лишь за свое красивое лицо, но за все целое своей особы, за несравненную грацию своих манер, своей фигуры… Кучера возили его бесплатно, портные одевали за безделицу, потому что находили его слишком прелестным: первые поступали так для того, чтобы не заставить его ходить пешком; вторые, чтобы не страдать от того, что он плохо одет.

Фонтенель на склоне своей жизни, совсем сгорбленный годами, заставлял еще любоваться своей «благородной и скромной» походкой. Супруга Люксембургского маршала одевалась всегда с чрезвычайной простотой для своего положения и для того времени, в которое она жила. Но эта «маленькая, добрая женщина», в своем платье из темной тафты, в чепчике и манжетах из одноцветного газа, тотчас же, вопреки своему скромному виду, внушала почтение своей осанкой, «которая имела нечто королевское».

Будем же все стараться ходить, держать себя, садиться с той грацией, которую допускает строение нашего тела; со всей грацией, которой мы можем его наградить посредством беспрерывной изысканности.

Осанка бывает всегда уродлива только лишь вследствие небрежности или еще вследствие непонимания красоты. Но, к счастью, даже весьма развившееся зло исправимо, следует только иметь строгий надзор за самим собою в течение многих месяцев и затем не изменять более приобретенным хорошим привычкам.

Когда нам удается преобразовать нашу осанку, то происходит такая перемена, что или уродство и вульгарность от этого сильно уменьшаются, или же красота и грация сильно увеличиваются.

Говорят, что хорошая осанка указывает на прекрасные формы; я же прибавляю, что хорошая осанка может исправить некоторые несовершенства форм, по крайней мере уменьшить их до такой степени, чтобы сделать их незаметными. Она придает линиям недостающую им гармонию. Она исправляет движения, которые часто бывают неприятны только потому, что бывают недостаточно рассчитаны.

Женщина или мужчина, разумеется – имевшие привычку прижимать свой подбородок к своей шее и решившиеся отвести его от нее, т. е. приучиться держать свой подбородок приподнятым – не откидывая, однако, головы назад, что, как уверяют, служит признаком надменности, – такая женщина, хотя бы и имела уродливую шейную связку, будет иметь хорошо поставленную голову, по крайней мере, она будет казаться такой. Достаточно было уметь ее держать и двигать ею. Не будут знать также и того, короткая или длинная у ней шея, жирная или исхудавшая. Восемьдесят раз из ста не заметят наших несовершенств, если мы сами не заставим их заметить своими дурными манерами.

Изнеможение, заставляющее тело терять всякое изящество, родится почти всегда от нерадения, вошедшего в привычку. Поддались лени, не достало мужества предупредить в себе полного упадка – вот что обезображивает, что ослабляет нас. Но как только кто заметит добровольно причиненное себе зло, тот, по крайней мере, должен пустить в ход всю свою силу и настойчивость, чтобы избавиться от него. И поступать так должно во всяком возрасте.

Необходимо, например, беспрерывно следить за своим положением тела как в обществе, так точно и в уединении. Это, впрочем, единственное средство обладать во всех случаях жизни естественной, непринужденной осанкой; средство в короткое время снова возвратить себе то, что утратили, или же быстро приобрести то, чем не обладали.

Приподнимите ваш бюст, опустите ваши плечи. Взгляните: грудь, вместо того, чтобы вогнуться внутрь, выступает вперед, спина, которая выгибалась, сохраняет только лишь грациозный изгиб, предписанный природой. Немедленно силуэт кажется разом и более грациозным, и более полным, тогда как секунду назад он был, действительно, и невзрачным, и искривленным.

И потом, когда ребра не опускаются более на бедра, живот, – который выдавался вперед более, чем следует таким образом, что портил профиль, – возвращается в свои границы, и от этого снова появляется некоторая стройность, и общий вид принимает значительно больше благородства. Держитесь таким образом в течение шести месяцев, ни на минуту не ослабевая, и вы возвратите себе или присвоите ту манеру держать себя, которую признают во многих людях врожденною. Но не грешите больше и с этих пор возьмите себе за привычку держаться совсем прямо… не горбясь. Подобный результат разве не стоит труда принятого вами принуждения, которое вы наложите на себя.

Есть еще и другие выгоды, которые можно извлечь из такой красивой осанки: когда все части тела снова примут свое нормальное положение, тогда и органы также снова займут свое место и с такой свободой, которая была им незнакома. И вы будете испытывать то благосостояние, которого вы совершенно добровольно лишали себя и которое есть не что иное, как здоровье.

Нельзя не повторять, что здоровье сопровождается красотой. Нужно, чтобы женщина была тонка, но также и крепка, чтобы походить на богиню, ходящую по облакам. Если бы она страдала, то ее телу недоставало бы той прямизны, которая составляет его изящество.

Что же касается мужчины, то, если он сгибается или от недостатка здоровья, или от небрежности, то он лишает свою наружность той силы и той гордости, которые придавали античному телу что-то божественное.

Кое-что еще говорит в пользу грациозной осанки: одна весьма рассудительная женщина мне часто говорила, что люди, осанка которых не оставляет желать ничего лучшего, менее изнашивают свою одежду, чем те, позы которых достойны порицания. Это происходит от гармонии движений, которые, будучи хорошо рассчитаны, не причиняют никакого вреда одежде.

Эта одежда будет также казаться прекрасней, когда ее носят люди, умеющие хорошо держаться. Другие же, лучше одетые люди, но тело которых неуклюже, будут казаться хуже одетыми. Почему одно и то же платье прелестно идет к такой-то женщине, а не к ста другим такого же сложения? Да потому, что эта женщина, благодаря грации всего своего существа, украшает все, что надевает на себя.

Фелибиен (писатель первой половины XVII столетия) говорит, что «грация есть совершенно божественное качество, чарующее взоры. Это есть согласие красоты в лице и, особенно, в позе, а это согласие позы происходит от известного тона, от непринужденного и свойственного самому человеку благородства».