Текст книги "Этикет для благородных девиц, или Как нравиться мужчинам"

Неприятный вид угловатого тела происходит гораздо чаще от натянутости и неловкости, чем от самой худощавости. Поэтому искусство жестов и движения заслуживаете строгого изучения. Особы, плохо уравновешенные, не рассчитывающие своих движений, повсюду зацепляются своими платьями и натыкаются на все углы.

Злоключения, случающиеся с детьми, обыкновенно происходят от их неосмотрительных движений. Рассудительному существу гораздо легче быть грациозным, чем развивающемуся человеку, так как его лучше рассчитанные движения непринужденны и гармоничны.

Есть люди, которые заставляют выдаваться свои природные шероховатости. Другие же обладают уменьем скрывать их, и более искусные, a совсем не более одаренные, не слывут уродами, как другие.

Худенькие руки девочек выказываются с самой невыгодной для них стороны благодаря резким и за все зацепляющимся жестам, которые они совершают под влиянием той застенчивости, той болезненной боязни взглядов и мнений, которые охватывают молодых девушек и отнимают у них всякий контроль над их движениями.

Женщины же в известном возрасте, локти которых остались заостренными, становятся, наоборот, госпожами этих злополучных углов благодаря строгой дисциплине жеста, беспрерывному наблюдению за своими движениями. Это потому, что, как более привычные, они лучше владеют собой; им возможно воспрепятствовать своим несовершенным рукам привлечь на себя внимание.

Многие женщины, чтобы передать какой-нибудь предмет другому, чтобы подать руку или пожать ту, которую им подают, протягивают руку одним быстрым автоматическим движением, одним из самых неграциозных движений. При подобных обстоятельствах, не должен ли жест носить отпечаток мягкости и приятности, чтобы передать чувство, породившее его? Точно так же, когда берут предмет из рук людей, то не следует «вырывать» его у них, но «принять» его с непринужденной грацией.

Следует избавиться от привычки скрещивать руки… если ее уже приобрели. Скрещивая руки, сводят плечи вперед, вытягивают спину, сдавливают грудь и желудок. И тотчас же начинают дышать с трудом. Испробуйте это лучше сами, наблюдая за собой. Важно дышать легко и полною грудью. Наконец, эта поза вовсе некрасива, так как она не допускает сглаживать плечи.

Зато я предложу скрещивать иногда руки за спиной… в минуты уединения – так как и эта поза тоже неграциозна. Но, по крайней мере, тело хорошо выпрямляется, когда приводят руки назад, и это положение дает полную свободу легким.

Весьма хорошо работать над собой, чтобы освободить себя от какой-нибудь сильной привычки, работать даже в самом безусловном уединении для того, чтобы не впасть снова в ошибку в обществе. Эти мании, или сильные привычки, состоят в поднятии рук к голове, чтобы погладить себе щеки, потереть глаза, пригладить волосы.

Всегда невыгодно и для лица, и для рук приводить их в соприкосновение. И что еще нелепо, так это наносить себе маленькие удары по губам, что делают женщины при помощи своего веера, а мужчины при помощи набалдашника своей трости.

Должно обуздывать не только некрасивый и неграциозный жест, но также и жест бесполезный. Боги Олимпа извлекали свое величие из своего бесстрастия, восточные народы ищут его в покое, внушающем уважение, и в сдержанном жесте.

Старые профессора изящного были весьма строги относительно всего, что касалось жестов. Они не хотели, чтобы во время разговора руки разгибались, или вытягивались, или протягивались. Они предписывали не барабанить «ни своими ногами, ни своими пальцами». Они советовали не ходить вдоль и поперек, находясь в обществе сидящих людей. Они же приказывали держаться прямо и твердо, не класть одну ногу на другую. Они требовали, чтобы не дергали себе пальцев как бы для того, чтобы их вытянуть, чтобы не покачивали ни головой, ни руками, ни ногами, чтобы не поводили блуждающими глазами и не поднимали одну бровь выше другой. Они запрещали кривить рот, делать какую бы то ни было гримасу, раздувать щеки, вбирать их внутрь, беспрестанно открывать и закрывать рот. Они говорили: «Не высовывай язык! Не гладь своей бороды, не потирай себе рук».

Сколько людей могли бы извлечь пользу из этих старых наставлений. Я прибавлю к их предписаниям: остерегайтесь ходить в гости, когда вы устали, так как не следует иметь угнетенного вида. Отказывайтесь также выходить из дому, когда вас «беспокоят» ноги или какой-нибудь другой член тела, потому что не должно волноваться и беспрестанно шевелиться. Когда вы рассказываете что-нибудь, не изображайте жестом то, о чем говорите. Наконец, есть мужчины, которые встают, чтобы разглагольствовать, стоя в салоне, с заложенными в проймы жилета руками; это – непристойная и некрасивая поза, принять которую никогда не позволит себе настоящий джентльмен.

Женщина также не должна вертеть на пальцах локон своих волос, теребить свои сережки. Не должна она терзать также и пряжки своего пояса, и своей брошки, и своих колец.

Я знаю одного мужчину, который говорит, поднесши носовой платок к своему рту и слегка покусывая его, и этим он доводит до страдания одну болезненную женщину, которая не может его более принимать. Но еще того хуже – вынимать свой носовой платок из кармана и размахивать им, как знаменем парламентера.

Одна из моих родственниц держала постоянно свой рот открытым, эта упорная привычка очень ее безобразила, а окружающих ее сильно раздражала.

Я знаю, что есть нервные люди, которые не сознают всех производимых ими движений, к великому нервному расстройству других людей. Поэтому хорошо обуздывать подобный род волнения у детей; и так как привычка есть вторая натура, то они исправятся от этого легкого недостатка, который причинил бы им вред.

Многие люди поверяли мне, что они бывают сильно стеснены своими руками в обществе, потому что они, по-видимому, одарены особенным, им одним свойственным умом. Как их держать, расположить их так, чтобы не казаться неловким и не терять изящества осанки?

Действительно, много людей доходят до того, что теряют всякую приятность, какую могли бы иметь в разговоре, под влиянием этой озабоченности… немного ребяческой. Надо прийти к ним на помощь.

Один профессор светскости уверяет, что для того, чтобы сохранить движениям, жестам рук или их покою грацию, происходящую всегда от простоты, необходимо только совсем не думать о том, как «сочинить» эти движения, эти жесты, как «устроить» этот покой. Надо забыть, что обладаешь руками, и до этой бессознательности такой важной части физического индивидуума приходят посредством весьма простой гимнастики.

Эта гимнастика, учит профессор, состоит в том, чтобы опустить руки перед собой и ломать их себе насколько возможно сильнее в продолжение пяти минут. Операция эта делает руки безусловно бессознательными, и в течение некоторого времени вы совершенно равнодушны в отношении их, «потому что они не напоминают вам более о себе», благодаря излишку чувства (чувствительности прикосновения, разумеется), находящегося в них.

Следовательно, пока продолжается этот род сна, вы не испытываете более ни малейшего смущения по поводу ваших рук, и исчезновение этой заботы придает непринужденность движениям, которые вы машинально сообщаете этим членам, или покою, в котором вы их оставляете. Это всегда можно попробовать.

Многие из моих друзей, воспользовавшиеся этим уроком, уверяют, что они почувствовали себя чудесно. Они отдавались рекомендуемому упражнению один раз ежедневно в течение целого месяца. По прошествии этого времени они совсем больше не занимались своими руками, и вскоре окружающие их удивлялись грациозной их уверенности. Они освободились от принужденности и неловкости, которые раньше приводили их в отчаяние.

Поэтому за пять минут до появления в салон ломайте себе руки так, как если бы вы подверглись сильному припадку отчаяния. Однако не дожидайтесь того времени, когда войдете в парадную или приемную комнату, а то вас сочтут за сумасшедшего или удрученного страшной скорбью. Этой гимнастикой можно заниматься только на лестнице, в карете или перед дверью дома… когда темнота прикрывает нас своим покровом. Но я знаю, что упражнение это имеет свою хорошую сторону, и поэтому не хочу его высмеивать.

Еще следует посоветовать не проводить беспрестанно взад и вперед руками, которые могут быть влажны от поту или одеты в грязные или линючие перчатки, по рампе и ручкам кресел. Это движение нелепо, но, главное, имеет то неудобство, что выражает недостаток уважения, какое должно иметь к чужой собственности.

Веер, который можно беспрестанно свертывать и развертывать, есть превосходное… отвлекающее средство для беспокойных женщин, которые жестикулируют, даже не замечая этого. Это служит им также для обуздывания тех движений рук, которые мы вменили в преступление. Веер сильно предохраняет их грацию, если они открывают и закрывают его без резкости. Последнее слово относительно рук. Если бы они были у вас некрасивы, несмотря на все заботы, которые вы могли на это употребить, то следовало бы вам упражняться в том, чтобы «не выставлять» их постоянно на показ другими, не доходя, однако, до того, чтобы совсем скрывать их, что вышло бы неловкостью.

Существует научный способ пользоваться тем, что может быть объяснено только лишь некоторыми советами, данными выше. Когда достигнут совершенства жеста, тогда нечего бояться какой бы то ни было критики, никто не узнает, красива или уродлива ваша рука.

В последнее столетие учителя танцев преподавали, главным образом, искусство кланяться и искусство выражать весьма многое посредством взгляда.

В поклонах и реверансах того времени было много оттенков. Кланяясь императрице, следовало в течение «трех четвертей секунды» оставаться, не поднимаясь. Поднявшись же, должно было слегка и скромно повернуть голову к правой руке августейшей особы и советовалось целовать эту руку, не осмеливаясь поднимать своих взоров на лицо государыни.

Этикет требовал даже не придавать своей физиономии ни малейшего выражения, за исключением выражения уважения и даже страха. Представляли себе все величие, все короны, все блестящие века, окружавшие блеском Императорское Величество, и поэтому, весьма естественно, считали такое положение лучше всего подходящим.

При поклонах ландграфине повелевалось остерегаться, чтобы не поклониться так, как будто бы дело шло о королеве. Между поклонами им должна была существовать заметная разница.

Считалось хорошим тоном, если дворянин взглянет на статс-даму, присутствующую на аудиенции, таким образом, чтобы дать ей понять своей улыбкой, что не будь такого строгого этикета, он засвидетельствовал бы ей должное почтение.

Допущенный находиться в присутствии жены важной персоны, знатный человек не мог кланяться ей с такой «почтительностью», как если бы он был лишь скромным дворянчиком из Бретани.

Обучались быть предупредительными без слишком большой угодливости, «что отзывается мещанством». Молодые дворяне встречались друг с другом с любезным видом, говорившим без слов: «Я в восторге от нашей встречи, я желаю вашей дружбы и предлагаю вам свою». Непреклонность не была совсем в моде… В ней не нуждались тогда для предохранения своего достоинства, которое предохранялось вежливостью всех и каждого, и когда на каждое незначительное оскорбление всякий отвечал, безрассудно обнажая шпагу.

Учили кланяться так, как учат артистов. И если учитель танцев находил поклон, к нему относившийся, недостаточно совершенным, недостаточно глубоким, с каким ударением он настаивал: «Немного ниже, милостивый государь!..»

Молодых мальчиков долгое время одевали в длинные куртки, – что им весьма не нравилось, – одевали для изучения «поклона с приседанием», наподобие женских поклонов. Они должны были уметь кланяться сообразно с церемониалом, если бы были призваны облачиться в рыцарский плащ Св. Людовика или в одежду должностного лица. Из этого видно, до какой степени когда-то дорожили совершенством жеста и осанки.

Так сильно любили прекрасные манеры в XVII и XVIII столетиях, потому что они выдвигали вперед красоту и благородные качества. Двор и город считали за удовольствие видеть, как восхитительная графиня Эгмонт исполняла свои церемониальные реверансы в роскошном туалете и во всех своих наследственных жемчугах. Еще две женщины кланялись подобно ей, «à la Fontanges»: королева Мария-Антуанетта и г-жа Клэрон из Comédie-Française. Все полагали, что нельзя мечтать о более восхитительном спектакле, как смотреть на реверанс, исполняемый с такой грацией, полной благородства.

Следует соблюдать известные условия, чтобы хорошо ходить. Не нужно ни бежать, ни тащиться, ни семенить ногами, ни делать широких шагов. При подъемах не должно считать обязательным нагибать затылок, сгибать спину. Напротив, необходимо держать голову поднятой и опустить плечи для того, чтобы свободно дышать. Те люди, которые задыхаются, всходя на холм или по лестнице, ходят без правил.

Так как мы заговорили о лестнице, то прибавим, что для того, чтобы остаться грациозным, поднимаясь и, особенно, спускаясь по ней, не нужно дотрагиваться пяткой ни до одной ступени. Однако один врач говорит, что для избежания усталости и даже еще чего-нибудь хуже этого, следует ставить ногу всю целиком на каждую ступеньку совсем перпендикулярно.

Слишком узкая одежда, корсет, в котором заключены, как в темнице, отнимают всякую грацию у походки. Тело двигается вперед совсем одеревенелое, без всякого волнообразного движения. Оно может быть тонко и легко, но можно подумать, что видишь идущий пакет, автоматически двигающийся.

Существенно важно еще не дрожать под своим плащом, а также не быть подавленным его тяжестью. В первом случае съеживаются, и походка от этого становится натянутой, как бы стесненной; во-втором случае быстро устают, и походка становится тяжелой и волочащейся.

Тот, кто умеет ходить, не всегда имеет красивую ногу, но все воображают, что его нога прекрасно сложена.

Все учителя танцев скажут вам, что необходимо ходить носками врозь… Однако лучше не преувеличивать это предписание. Многие люди ставят всю ногу врозь, что ее значительно увеличивает. Когда ходят «пятками врозь, носками внутрь», то уменьшают длину ноги, но это ужасно; это-то именно и дает некоторым особам такую скверную фигуру. Я думаю (уверена в этом), что предпочла бы «королевскую ногу», о которой только что говорилось. Хорошо устроенная нога спускается вниз. Оконечность ступни не должна приподниматься во время ходьбы. Но если лодыжка стеснена, то кончик ноги будет иметь наклонность приподняться, чтобы доставить покой искривленной лодыжке.

Будем же строго следить за всеми этими подробностями, имеющими важное значение. Кроме того, пусть хорошо запомнят, что слишком узко обутая нога не может становиться на ступеньку так, как того требует природа, а когда мы пренебрегаем законами природы, тогда… прощай грация.

Англичанки, довольно несведущие, однако, в деле кокетства и в уменье одеваться, совсем уничтожили каблук в своей обуви, когда они высоки ростом. Они знают, что каблук, увеличивая высоту их длинных ног, невыгодно влияет на их фигуру. Напротив, если соединить все указанные условия относительно позы, одежды или обуви, то получится походка, полная легкости и непринужденности. Бедра женщины будут иметь то ритмическое, не слишком достойное осуждения движение, благодаря которому юбка сама собой драпируется вокруг тела наподобие того, как драпировался античный костюм.

Весьма важно уметь садиться; в этом заинтересованы как изящество, так и здоровье. Хорошо воспитанные люди вообще умеют сесть на какое угодно сиденье; они с детства приобрели эту прекрасную привычку. Они не садятся как попало. Вы никогда не увидите их принимающими те небрежные, ленивые, утомленные позы, которые, вместо того, чтобы дать покой телу, доставляют ему больше усталости, чем стоячее положение.

Они совсем углубляются в глубину своего сиденья – все тело находится там, – и их бюст не теряет ни одной линии из своей высоты. Если у их сиденья есть спинка, то лопатки их опираются на него вполне естественно. Если же спинки не хватает, весьма хорошо обходятся и без нее. Стоит только вспомнить о герцогинях старого правления, имевших при дворе «табурет».

Если же, напротив, садятся на край сиденья, или наклоняются в ту или другую сторону, или небрежно вытягиваются, то причиняют беспокойство позвоночнику. Больше того, как только нарушено равновесие тела, органы его более или менее страдают. Только принявши положение, определенное формой нашего тела, мы можем надеяться извлечь пользу из истинного покоя.

Привычку скрещивать себе ноги следует осудить по двум причинам: она не корректна у женщин с точки зрения знания света, она не грациозна для обоих полов. Лучше сидят, когда ноги касаются пола. Если же они не могут его достигнуть, то следовало бы пустоту, остающуюся между ними и паркетом, заполнить подушкой.

По мнению одного лица, ноги могут влиять на руки! Люди, ноги которых хорошо помещены, не бывают стеснены своими руками.

Постараемся же хорошо садиться; ибо в силу повторения дурной привычки при этом положении – которое чаще, чем всякое другое, принимается в течение дня, по крайней мере, оно общепринято, – мы лишаем наше тело всякого изящества или всей его изысканности. Вот таким-то образом живот поднимается и наши ребра кончают тем, что опускаются на наши бедра… что составляет смерть для грации.

Невероятно, чтобы женщины не остерегались манеры садиться. Та, которая стремится постоянно являть собою взорам приятный вид, садится таким образом, что она всегда представляет восхитительную картину. Та же, которая садится плохо, небрежно относится к употреблению находящейся в ней силы прелести, состоящей из множества мелочей.

Совсем не безразлично знать, как войти в карету и уметь выйти из нее.

Во время второй империи герцогиня Ис… выделялась грацией и достоинством, с какими она умела покинуть свою карету и снова занять в ней место. Около оперы и около Тюлерийского дворца много мужчин ожидало ее прибытия и ее отъезда, чтобы насладиться зрелищем, которое она представляла, совершая эти два столь простые процесса.

Чтобы выйти из кареты настоящей знатной дамой, она никогда не спешила. Она знала, что слишком большая живость в манерах указывает на неполное обладание самим собою. Она видала женщин, которые спеша, часто без причины, задевали головой за амбразуру дверцы и, от действия их резкости, оказывались растрепанными или со смешной прической.

Она не обладала также неловкостью выставлять из кареты сначала свою голову и свой бюст; тем же движением она выдвигала вперед и ногу. Тогда, подобравши свои юбки в руку, она выходила «не прыгая», с изящным спокойствием, с восхитительным достоинством и не рисуясь.

Она садилась в карету так же спокойно, хорошо утвердивши свою ногу на приступок дверцы, остерегаясь перешагнуть через ступеньку, что наблюдается у многих людей, которые тотчас же с подножки вступают на ковер кареты.

Герцогиня не менее того славилась манерой входить в свою ложу. Она проходила из глубины ее до самого барьера, не дотронувшись ни до чего на своем пути, ни даже до самой маленькой скамейки. Дойдя до своего места, она садилась с теми же мягкими, извилистыми движениями, не производя ни малейшего шума.

Видно было, что эта женщина страшится чванства и совсем не старается привлечь на себя внимание. Едва можно было заметить, как она клала на выступ ложи свой лорнет и свой букет (тогда была мода приносить с собой цветы в театр).

Несмотря на ее скромный вид, все замечали ее, восхищались ею, готовы были любить ее. Когда она открывала свой веер и обмахивалась им, то делала это без сильных толчков, без нервного жеста, в чем можно упрекнуть некоторых женщин.

Она не подражала также и испанкам, которые, однако, развертывают и колеблют свой веер с такой грацией и пылкостью. Герцогиня хотела быть сама собой, обладать своей собственной прелестью. И сколько матерей заставляло своих дочерей изучать манеру герцогини пользоваться веером. От веера в ее руках не замечалось ударов, тогда как другие женщины умеют держать его в руках только лишь с сухим и весьма неприятным шумом.

Красота форм

Исправление строения тела. – Круглая спина. – Развитие груди. – Строение лица и рук

Тонкое, но стройное тело скорее есть преимущество, чем несчастие. Только в том случае, если это тонкое тело бывает угловато, слишком худощаво, нужно его исправлять.

Худощавость уничтожается посредством приспособленного диетического режима, которому удается преобразовать ее в легкую полноту. Что касается неловких движений, привлекающих внимание на острые концы и углы, то мы говорили уже, что можно дать им желаемое направление. Излишняя тучность гораздо более, чем худощавость, страшна для строения человеческого тела. Бесполезная прибавка мяса и жиру безусловно приносить безобразие. Нужно подвергнуть себя строгому режиму и тяжелым упражнениям, чтобы избавиться от этого преизбытка материи. Но есть еще и другие недостатки в строении тела, которые можно исправить.

Догадались ли вы, что совершенно плоская спина есть настоящая физическая неуклюжесть? Однако это так, – и вам стоит только пройтись по выставкам и музеям, и вы увидите, что подобная спина незнакома скульпторам древности, и ее не встречают точно так же среди типов красоты, которые дает нам новейший скульптор.

Итак, когда природа отказала нам в той кривизне спины, которая прелестна, или когда она недостаточно выступает, то надо стараться приобрести ее посредством ежедневного упражнения, которое не продолжительно и не утомительно.

Каждое утро становитесь в пол-оборота перед вашим зеркалом минуты на три, согнувши слегка затылок, отведя руки вперед. Рассматривайте, достаточна ли кривизна, полученная от такого положения, и уменьшайте или увеличивайте наклон шеи и скрещивание рук.

Будьте, главное, настойчивы. Не в один день и не через месяц приобретете вы желаемое изменение. Вспомните, что самые грациозные из наших артисток не таковы, какими создала их природа: они совершенно изменили свою наружность, но не без того, чтобы не подвергать себя тяжелым упражнениям, будучи направляемы знающими учителями.

Дело идет, однако, не о том, чтобы следовать их примеру в этом трудном занятии, но о том, чтобы преобразовать себя настолько, насколько это во власти каждой женщины.