Текст книги "Когда она ушла"

Глава 11

К тому времени, когда Райли вернулась домой из Фредриксбёрга, она почувствовала, что в тот день всё, пожалуй, будет становиться только хуже. У неё появилось ощущение дежавю, когда она остановила машину перед огромным домом в респектабельном пригородном районе. Раньше она жила здесь с Райаном и их дочерью. С этим домом было связано множество воспоминаний, большинство из них были хорошими. Но было достаточно и плохих, а некоторые были и вовсе ужасными.

Как раз тогда, когда она уже собралась вылезти из машины и пойти к дому, входная дверь открылась. Вышли Эприл с Райаном и остановились, освещённые ярким светом из дверного проёма. Райан махнул Райли, и когда Эприл пошла прочь от дома, он вернулся внутрь и закрыл дверь.

Райли показалось, что он достаточно решительно захлопнул дверь, но она знала, что скорей всего ей просто показалось. Дверь закрылась навсегда уже давно, та жизнь осталась позади. Хотя правда заключалась в том, что она никогда не чувствовала себя на своём месте в этом безвкусном, безопасном, благовоспитанном мире порядка и рутины. Её сердце всегда было где-то на полевых работах, где царили хаос, непредсказуемость и опасность.

Эприл подошла к машине и села на пассажирское сиденье.

– Ты опоздала, – бросила она, скрестив на груди руки.

– Прости, – сказала Райли. Ей хотелось сказать что-то ещё, попросить у Эприл прощения не только за вечер, не только за её отца, но и за всю жизнь. Райли так хотелось быть лучшей матерью, быть всегда дома ради Эприл. Но работа её не отпускала.

Райли отъехала от обочины.

– Нормальные родители не работают сутками напролёт, – сказала Эприл.

Райли вздохнула.

– Я тебе уже говорила… – начала она.

– Я знаю, – перебила Эприл. – У преступников нет выходных. Но это банально, мам.

Какое-то время Райли молча вела машину, она хотела поговорить с Эприл, но чувствовала себя слишком уставшей, слишком ошеломлённой от этого дня. Да она и не знала, что сказать.

– Как прошёл вечер с отцом? – наконец спросила она.

– Паршиво, – ответила Эприл.

Это был предсказуемый ответ. Эприл была последнее время зла на отца ещё больше, чем на мать.

Последовало очередное долгое молчание.

Наконец Эприл добавила помягче:

– Слава Богу, была Габриэлла. Всегда приятно увидеть для разнообразия дружелюбное лицо.

Райли слегка улыбнулась. Ей тоже очень нравилась Габриэлла, гватемалка средних лет, которая много лет работала у них горничной. Габриэлла всегда была удивительно ответственная и здравомыслящая, чего Райли не могла сказать про Райана. Она была рада, что Габриэлла всё ещё остаётся в их жизни – и всё ещё приглядывает за Эприл, когда та проводит время у отца.

По дороге домой Райли чувствовала острую нужду пообщаться с дочерью. Но что она могла сказать, чтобы достучаться до неё? Конечно, проблема была не в том, что она не понимает, что чувствует Эприл в такие вечера, как сегодня. Бедняжка, должно быть, ощущала себя никому не нужной, когда её вот так швыряли между домами родителей. Конечно, это трудно для четырнадцатилетнего подростка, которого и так в жизни многое раздражает. К счастью, Эприл согласилась поехать к отцу после уроков, когда Райли встретила её со школы. Но сегодня, в первый же день, Райли нарушила договор и опоздала.

Райли была готова расплакаться прямо за рулём, не в силах придумать ничего, чтобы начать разговор. Она была слишком вымотана. Она всегда была слишком вымотана.

Когда они добрались до дома, Эприл молча прошествовала в свою комнату и громко захлопнула за собой дверь. Райли на мгновение остановилась в коридоре. Затем постучала в дверь Эприл.

– Милая, выйди на минутку, – попросила она. – Давай поговорим. Давай посидим на кухне и попьём мятный чай. Или даже во дворе. Сегодня отличный вечер, нельзя его упускать.

Она услышала из-за двери ответ Эприл:

– Сиди одна, мам, я занята.

Райли устало облокотилась о дверной косяк.

– Ты всегда говоришь, что я провожу с тобой мало времени, – проговорила она.

– Уже далеко за полночь, мам. Правда, поздно.

У Райли сжалось горло, а глаза наполнились слезами. Но она не хотела позволять себе плакать.

– Я пытаюсь, Эприл, – сказала она. – Я пытаюсь изо всех сил.

Тишина.

Наконец, Эприл ответила из-за двери.

– Я знаю.

И снова стало тихо. Райли очень хотелось бы увидеть сейчас лицо дочери. Правда ли в этих двух словах она услышала проблеск сочувствия? Нет, скорей всего, нет. А может быть, злость? Райли так не думала. Скорей всего, просто отчуждение.

Райли пошла в ванную и долго стояла под горячим душем. Она чувствовала, как пар и горячие капли, ударяющиеся о кожу, массируют её тело, которое болело с ног до головы после такого долгого и сложного дня. К тому времени, когда она вылезла и высушила волосы, она чувствовала себя лучше физически, но внутри неё по-прежнему была пустота и беспокойство.

И она знала, что не сможет спать.

Она надела тапочки и халат и пошла на кухню. Когда она открыла буфет, первое, что она увидела, была почти полная бутылка виски. Она подумала о том, чтобы сделать себе двойную порцию.

“Это плохая идея”, – тут же строго сказала она себе.

В её текущем расположении духа одной дело не ограничится. Несмотря на все свои переживания за последние шесть недель, ей удалось не позволить алкоголю взять над собой верх. Сейчас не время терять контроль. Вместо этого она налила себе чашку горячего чая с мятой.

Потом Райли села в гостиной и стала проглядывать папку, полную фотографий и информации о трёх последних убийствах.

Она уже знала немного о жертве, убитой больше полугода недалеко от Даггетта – которая, как они уже знали, была вторая из трёх убийств. Эйлин Роджерс была замужней женщиной с двумя детьми, которая владела и управляла рестораном вместе со своим мужем. И, естественно, Райли видела место, где была найдена третья жертва, Реба Фрай, и разговаривала с семьёй Фрай, включая поглощённого собой сенатора.

Но вот дело Белдинга двухлетней давности было для неё ново. По мере того, как она читала протокол, перед ней стал вырисовываться образ настоящей Маргарет Герати, женщины, которая когда-то жила и дышала. Она работала бухгалтером в Белдинге и недавно переехала в Вирджинию с севера, с Нью-Йорка. Не считая мужа, её семья включала двух сестёр, брата и овдовевшую мать. Друзья и родственники описывали её, как добродушного, но немного замкнутого человека – возможно, даже одинокого.

Сделав глоток чая, Райли невольно задумалась, что бы стало с Маргарет Герати, останься она в живых. В тридцать шесть лет жизнь всё ещё полна всяких возможностей – детей и всего остального.

Райли почувствовала на коже мурашки, когда в голову к ней пришла другая мысль. Всего лишь шесть недель назад её собственная жизнь подошла ужасно близко к тому, чтобы оказаться в папке – такой же, как та, что сейчас лежала перед ней. От всего её существования осталась бы лишь стопка жутких фотографий и официальное заключение.

Она закрыла глаза, стараясь стряхнуть нахлынувшие воспоминания. Но несмотря на все попытки, она не могла их остановить.

Она кралась по тёмному дому и тут услышала, что под половицами кто-то скребётся, затем раздался крик о помощи. Ощупав стены, она нашла, что искала: маленькую квадратную дверцу, которая вела в проход под домом. Она посветила туда фонариком.

Луч осветил перепуганное лицо.

– Я пришла вам помочь, – сказала Райли.

– Вы пришли! – плакала жертва. – Слава Богу, вы пришли!

Райли быстро побежала по грязному полу к маленькой клетке в углу. Немного повозившись с замком, она достала перочинный нож и стала ковырять им в замочной скважине, пока не сломала замок. Через секунду женщина выползла из клетки.

Вместе с Райли они заторопились обратно к квадратному выходу. Но когда женщины уже почти оказались снаружи, путь Райли преградила угрожающая мужская фигура.

Она оказалась в ловушке, но у второй женщины оставался шанс.

– Беги! – закричала Райли. – Беги!

Райли заставила себя вернуться к настоящему. Эти кошмары её когда-нибудь оставят? Конечно, работа над новым делом, полном насилия и смертей, этому никак не способствовала.

И всё же был один человек, к которому она всегда могла обратиться за поддержкой.

Она достала телефон и написала Мари.

“Привет. Ты ещё не спишь?”

Через несколько секунд пришёл ответ.

“Нет. Как ты?”

Райли написала: “Не очень. А ты?

“Слишком страшно, не могу заснуть”.

Райли хотелось написать что-то такое, что помогло бы им обеим почувствовать себя лучше. Почему-то ей показалось, что переписки будет недостаточно.

“Хочешь поговорить? – написала она. – По телефону, я имею в виду”.

Через несколько долгих секунд пришёл ответ Мари.

“Нет, наверное, не стоит”.

Райли немного удивилась. Потом поняла, что её голос может иметь обратный эффект для Мари. Иногда он даже провоцировал для неё ужасные воспоминания.

Райли вспомнила последние слова Мари, когда они разговаривали в прошлый раз. “Найди этого ублюдка и убей его за меня”. Поразмыслив над этим, Райли решила, что у неё есть новости, которые могут успокоить Мари.

“Я вернулась к работе”, – напечатала Райли.

Она тут же получила от Мари целый фейерверк напечатанных фраз:

“Здорово! Я так рада! Я знаю, что это непросто. Я горжусь тобой. Ты очень смелая”.

Райли вздохнула. Она не чувствовала себя смелой – по крайней мере, точно не сейчас.

Вдогонку пришло ещё одно сообщение от Мари:

“Спасибо. От новости, что ты снова работаешь, мне полегчало. Возможно, теперь я засну. Спокойной ночи”.

Райли ответила: “Держись там”, а затем отложила телефон. Ей тоже стало получше. В конце концов, она чего-то достигла, вернувшись на работу. Медленно, но верно она начинает выздоравливать.

Райли допила остаток чая и пошла в постель. Утомление настигло ее, и она мгновенно уснула.

Райли шесть лет, она в кондитерском магазине вместе с мамой. Она так радуется тем сладостям, которые мама покупает ей. Но тут к ним идёт мужчина. Большой, страшный. На его лице что-то надето – нейлоновые чулки, такие, как её мама носит на ногах. Он достаёт пистолет. Он кричит на маму, чтобы та отдала ему кошелёк. Но мама так его боится, что не в силах пошевелиться. И не может отдать его ему.

И тут он стреляет ей прямо в грудь.

Она падает на пол, из раны бежит кровь. Мужчина подбирает кошелёк и убегает.

Райли начинает кричать, она кричит не переставая.

И тут она слышит голос мамы:

“Ты ничего не сможешь с этим сделать, дорогая. Я ухожу, и ты не можешь мне помочь”.

Маленькая Райли всё ещё стоит в кондитерском магазине, но теперь она взрослая. Мама стоит прямо перед ней, прямо над своим собственным телом.

“Я должна вернуть тебя!” – кричит Райли.

Мама грустно ей улыбается:

“Ты не сможешь, – говорит она. – Мёртвых нельзя вернуть”.

Райли села, тяжело дыша, разбуженная каким-то грохотом. Она нервно оглянулась вокруг. В доме тишина.

Но тут она что-то услышала, на этот раз уверенная, что это шум у входной двери.

Райли вскочила на кровати, включились её инстинкты. Она схватила фонарик и пистолет из ящика и осторожно пошла по дому в сторону входной двери.

Она выглянула в маленькое окно рядом с дверью, но ничего не увидела. Тишина.

Райли приготовилась, быстро открыла дверь нараспашку и посветила наружу фонариком. Никого. И ничего.

Светя фонариком в разные стороны, она вдруг заметила что-то на крыльце, что привлекло её внимание. На крыльце лежало несколько маленьких камешков. Может быть, кто-то бросил их в дверь, и она услышала этот шум?

Райли напрягла мозги, стараясь вспомнить, лежали ли они здесь, когда она вернулась домой прошлой ночью. Но в голове стоял туман, она не могла быть уверена, как именно всё было.

Райли постояла несколько мгновений, но вокруг не было и признака жизни.

Она закрыла и заперла на замок дверь, и пошла по коридорчику к своей спальне. Когда она дошла до его конца, она с удивлением увидела, что дверь в спальню Эприл немного приоткрыта.

Райли открыла дверь настежь и заглянула туда.

Её сердце замерло от ужаса.

Эприл там не было.

Глава 12

– Эприл! – закричала Райли. – Эприл!

Она побежала в ванную и заглянула внутрь. Её дочери не было и там.

Тогда Райли в отчаянии начала бегать по дому, открывая все двери, заглядывая во все комнаты и шкафы. Ничего.

– Эприл! – снова закричала она.

Райли почувствовала горький привкус желчи во рту. Это был вкус ужаса.

Наконец, она почувствовала на кухне странный запах, залетающий в открытое окно. Она вспомнила этот запах со старых добрых времён учёбы в колледже. Её страх угас, осталось лишь грустное раздражение.

– О Боже, – с огромным облегчением пробормотала вслух Райли.

Она рывком распахнула заднюю дверь. В раннем утреннем свете она увидела свою дочь, которая всё ещё в пижаме сидела за столом для пикников. Эприл выглядела виноватой и смотрела робко.

– Что тебе надо, мама? – спросила Эприл.

Райли прошагала через двор и протянула руку.

– Отдай мне, – сказала Райли.

Эприл неумело постаралась изобразить искреннее недоумение.

– Дать тебе что? – спросила она.

В голосе Райли скорей звучала грусть, нежели злость.

– Косяк, который ты куришь, – сказала она. – И пожалуйста, не ври, что это не так.

– Ты с ума сошла, – сказала Эприл, изо всех сил стараясь звучать праведно негодующей. – Я ничего не курила. Ты всегда думаешь обо мне только плохое. Ты сама-то это понимаешь, мам?

Тут Райли заметила, что её дочь сидит на лавочке, наклонившись вперёд.

– Убери ногу, – сказала Райли.

– Что? – переспросила Эприл, притворившись, что не поняла.

Райли указала на подозрительную ногу.

– Ногу подвинь.

Эприл громко застонала и послушалась. И конечно, под её домашним тапочком скрывалась только что раздавленная сигарета марихуаны. От неё шёл дымок и запах усилился. Райли наклонилась и подняла его.

– Теперь давай остальное.

Эприл пожала плечами.

– Что остальное?

Райли уже не могла говорить спокойно:

– Эприл, я не шучу. Не ври мне. Пожалуйста.

Эприл закатила глаза и полезла в карман шорт. Она достала сигарету, которая ещё не была раскурена.

– О господи, да держи, – сказала она, отдавая её матери. – Не пытайся мне доказать, что сама не куришь травку всякий раз, когда выпадает шанс.

Райли сунула обе сигареты в карман халата.

– Что ещё у тебя есть? – потребовала она.

– Это всё, больше ничего нет, – бросила Эприл в ответ. – Не веришь? Что ж, тогда давай, обыщи меня! Обыщи мою комнату. Всё обыщи. Это всё, что у меня есть.

Райли затрясло. Она старалась контролировать свои эмоции.

– Где ты это достала? – спросила она.

Эприл пожала плечами.

– Синди дала.

– Какая Синди?

Эприл цинично рассмеялась.

– Ну откуда тебе знать, мам? Ты ведь почти ничего не знаешь о моей жизни. Да тебе вообще интересно? Тебе-то какая разница, накурюсь я или нет?

Эприл ударила прямо по больному месту и Райли уже не могла сдержать слёз.

– Эприл, почему ты меня ненавидишь? – плакала она.

Девочка выглядела удивлённой, но не раскаивающейся.

– Я не ненавижу тебя, мама.

– Тогда за что ты меня наказываешь? Чем я это заслужила?

Эприл уставилась перед собой.

– Может тебе стоит самой задуматься над этим?

Она встала со скамейки и пошла в дом.

Райли стала ходить по кухне, на автомате доставая всё необходимое, чтобы сделать завтрак. Доставая из холодильника яйца и бекон, она размышляла, как поступить в данной ситуации. Она должна наказать Эприл. Но как ей это сделать?

Когда у Райли был отпуск, она могла следить за дочерью. Но сейчас всё иначе. Теперь, когда Райли снова вышла на работу, её расписание будет совершенно непредсказуемым. Как и её дочь.

Перебирая в голове варианты, Райли выкладывала шипящие полоски бекона на сковороду. Одно бесспорно – поскольку Эприл придётся проводить больше времени с отцом, Райли должна рассказать Райану о том, что произошло. Но это вызовет ещё больше проблем. Райан и так уверен, что Райли – никудышная мать и жена. Если она расскажет ему о том, что застукала Эприл с травкой во дворе, он в этом только лишний раз убедится.

“И, наверное, будет прав”, – печально подумала она, опуская два кусочка хлеба в тостер.

Пока что Райану и Райли удавалось избежать борьбы за опеку. Она знала, что, хотя он никогда этого не признает, Райану слишком нравилась его холостяцкая свобода, чтобы он хотел брать на себя воспитание подростка. Он не обрадовался, когда Райли сказала ему, что Эприл будет проводить с ним больше времени.

Но она понимала и то, что отношение её бывшего мужа может измениться со скоростью света, особенно, если это даст ему повод в чём-то её обвинить. Если он узнает, что Эприл курила, он сможет попытаться забрать её у Райли насовсем. Эта мысль была невыносима.

Через несколько минут мать и дочь вместе сидели за кухонным столом и ели. Молчание было ещё более неловким, чем обычно.

Наконец, Эприл спросила:

– Ты расскажешь папе?

– Ты думаешь, мне стоит это сделать? – спросила Райли.

Вопрос казался логичным, учитывая все обстоятельства.

Эприл озабоченно повесила голову.

Потом Эприл попросила:

– Пожалуйста, только не рассказывай Габриэлле.

Эти слова ударили Райли прямо в сердце. Эприл больше беспокоилась, что о её проступке узнает горничная, нежели о том, что о нём думают отец или мать.

“Когда всё стало так плохо?” – несчастно подумала Райли.

То немногое и очень ценное, что осталось от её семейной жизни, рассыпалось прямо на её глазах. Она почувствовала, что её едва ли вообще можно назвать матерью. Интересно, навещают ли Райана подобные мысли об его отцовстве? Вероятно, нет. Чувствовать себя виноватым – не в стиле Райана. Иногда она завидовала его эмоциональному безразличию.

После завтрака, пока Эприл собиралась в школу, дом погрузился в тишину и Райли стала преследовать другая мысль: мысль о том, что произошло сегодня утром – если произошло. Кто или что вызвало эту возню у дверей? Была ли вообще там возня? Откуда могли появиться камешки?

Она вспомнила панику Мари по поводу странных телефонных звонков, и внутри неё стал расти навязчивый страх, выходя из-под её контроля. Она достала мобильник и набрала знакомый номер.

– Бетти Рихтер, криминалистическая экспертиза, ФБР, – раздался в трубке холодный голос.

– Бетти, это Райли Пейдж, – Райли с трудом сглотнула. – Думаю, ты знаешь, зачем я звоню.

Как-никак, Райли звонила по одному и тому же делу каждые два или три дня за последние шесть недель. Агент Рихтер отвечала за исследование деталей дела Петерсона, и Райли отчаянно хотела услышать заключение.

– Ты хочешь, чтобы я тебе сказала, что Петерсон правда мёртв, – сочувственно сказала Бетти. Бетти была само терпение, понимание и хорошее чувство юмора, так что Райли всегда была рада, что с ней можно поговорить об этом.

– Я знаю, это смешно.

– После всего, через что ты прошла? – сказала Бетти. – Нет, я так не считаю. Но у меня нет для тебя новостей. Всё по-старому. Мы нашли тело Петерсона. Конечно, оно обгорело, но труп в точности такого же роста и строения, как он. Он не может принадлежать кому-то другому.

– Насколько вы уверены? Скажи в процентах.

– Я бы дала девяносто девять процентов, – сказала девушка.

Райли медленно и глубоко вдохнула.

– Но не сто? – спросила она.

Бетти вздохнула.

– Райли, я не могу дать сто процентов ни о чём в этой жизни. Как и никто другой. Никто не уверен на сто процентов, что завтра солнце снова встанет. В Землю может врезаться огромный астероид, и мы все умрём.

Райли горько усмехнулась.

– Спасибо за новый повод для беспокойства, – сказала она.

Бетти тоже рассмеялась.

– Обращайся, – сказала она. – Всегда рада помочь.

– Мам? – позвала Эприл, готовая ехать в школу.

Райли закончила звонок, чувствуя себя немного лучше, теперь она была готова ехать. Они договорились с Биллом, что она подберёт его после того, как отвезёт Эприл. Им надо опросить подозреваемого, который подходит под все характеристики.

И у Райли было ощущение, что он может оказаться тем беспощадным убийцей, которого они и ищут.

Глава 13

Райли выключила зажигание, сидя в машине перед домом Билла и любуясь его приятным двухэтажным коттеджем. Её всегда поражало, что он умудрялся держать газон перед домом таким зелёным, а кустарник безупречно ровно подстриженным. В семейной жизни у Билла мог быть хаос, но его двор всегда был в идеальном состоянии, превосходно вписываясь в живописный квартал. Интересно, как выглядят остальные дворы в этом милом райончике неподалёку от Квантико?

Вышел Билл, а сзади него появилась его жена, Мегги, и кинула на Райли свирепый взгляд. Райли отвернулась.

Билл рухнул на пассажирское кресло и захлопнул за собой дверь.

– Поехали поскорей отсюда, – простонал он.

Райли завела машину и тронулась с места.

– Мне кажется, дома у тебя не всё в порядке, – сказала она.

Билл покачал головой.

– Мы крупно поссорились, когда я вчера поздно вернулся домой. А утром всё началось сначала.

Он помолчал с минуту, а затем мрачно добавил:

– Она снова заговорила о разводе. И она хочет полную опеку над мальчишками.

Райли посомневалась, но затем всё-таки задала ему вопрос, который крутился у неё в голове:

– Дело ведь и во мне?

Билл помолчал.

– Да, – признал он наконец. – Она не обрадовалась, когда узнала, что мы снова работаем вместе. Она считает, что ты плохо на меня влияешь.

Райли не знала, что ответить.

Билл добавил:

– Она говорит, что со мной невозможно иметь дело, когда я работаю с тобой. Что я становлюсь ещё более отчуждённым и зацикливаюсь на работе.

“Это справедливо”, – подумала Райли: они с Биллом оба зациклены на работе.

В машине снова повисло молчание. Через несколько минут Билл открыл ноутбук.

– Я узнал кое-какие подробности о том типе, с которым мы будем разговаривать, Россе Блэквелле.

Он посмотрел на экран.

– Он зарегистрированный насильник, – добавил он.

У Райли от отвращения дрогнула губа.

– За что?

– Хранение детской порнографии. Он подозревался и в большем, но ничего не было доказано. Он есть в базах данных, но его действия никак не ограничены. Это было десять лет назад, так что эта фотография уже устарела.

“Пронырливый, – подумала Райли. – Его может быть трудно поймать”.

Билл продолжал читать:

– Был уволен с нескольких должностей по неясным причинам. Последний раз он работал в сети магазинов в большом торговом центре в Белтвее, целевой аудиторией которого в основном являются семьи с детьми. Когда Блэквелла поймали на том, что он придаёт куклам извращённые позы, его уволили и сообщили в полицию.

– Человек с пунктиком на куклах и коллекцией детской порнографии, – пробормотала Райли.

Пока что Росс Блэквелл вписывался в образ, который начинал у неё складываться.

– А сейчас он чем занимается? – спросила она.

– Работает в магазине товаров для хобби и сборных моделей, – ответил Билл. – Ещё один сетевой магазин в ещё одном торговом центре.

Райли была удивлена.

– Разве менеджеры не знали о судимости Блэквелла, когда принимали его на работу?

Билл пожал плечами.

– Может быть, им было неважно. Его интересы сугубо гетеросексуальны. Может быть, они решили, что он не принесёт вреда в месте, где продаются лишь модели машинок, самолётов и поездов.

Она почувствовала, что её прошиб холодный пот. Как вообще такой человек может получить работу? Он скорей всего злобный убийца. Как он может расхаживать целыми днями среди беззащитных людей?

Наконец они проехали через нескончаемые пробки Санфилда. Пригород столицы был для Райли типичным примером “города-спутника”, сделанного большей частью из торговых и бизнес-центров. Ей он казался бездушным, пластиковым и вгонял в депрессию.

Она припарковалась у огромного торгового центра. Какое-то время она сидела на водительском кресле и смотрела на старую фотографию Блэквелла на ноутбуке Билла. В его лице не было ничего примечательного – обычный парень с тёмными волосами и надменным выражением лица. Сейчас ему должно быть за пятьдесят.

Они с Биллом вылезли из машины и пешком пошли через потребительский рай, пока не увидели магазин моделей.

– Мы не должны позволить ему скрыться, – сказала Райли. – Что если он заметит нас и удерёт?

– Загоним его в угол и обездвижим, – сказал Билл. – А покупателей выпроводим.

Райли положила руку на пистолет.

“Не сейчас, – сказала она себе. – Не вызывай напрасную панику”.

Она постояла какое-то время, глядя, как приходят и уходят посетители магазина. Может быть, Блэквелл – один из них? Может быть, он уже убегает?

Райли и Билл вошли в магазин моделей. Большую часть пространства занимал крупный и детальный макет небольшого городка, на котором было всё вплоть до движущихся поездов и мигающих огнями машин. С потолка свисали модели самолётов. В поле зрения не было ни одной куклы.

В магазине работало несколько мужчин, но никто не был похож на человека с фотографии, которую Райли держала в голове.

– Я его не вижу, – сказала Райли.

Билл спросил у стойки:

– Здесь работает некий Росс Блэквелл?

Кассир кивнул и показал на полку с наборами для сбора моделей. Невысокий, пухлый мужчина с седеющими волосами спиной к ним разбирал товары.

Райли снова коснулась пистолета, но оставила его в кобуре. Они с Биллом разделились, чтобы иметь возможность задержать Блэквелла, если он попытается уйти.

Её сердце билось всё сильней, когда она подошла к нему.

– Росс Блэквелл? – спросила Райли.

Человек обернулся. На нём были очки с толстыми стёклами, а живот вываливался из ремня. Райли особенно поразила малокровная бледность его кожи. Она подумала, что ошибалась, думая, что он решит бежать, но вот с определением “подонок” она не промахнулась.

– Зависит от того, что вы хотели, – ответил Блэквелл с широкой улыбкой. – Что вам нужно?

Райли и Билл показали ему свои значки.

– Оу, федералы, да? – сказал Блэвелл почти даже с удовольствием. – Это что-то новенькое. Я привык к местной полиции. Вы пришли не арестовывать меня, я надеюсь, потому что, честно говоря, я думал, что все эти недоразумения остались в прошлом.

– Мы бы только хотели задать вам несколько вопросов, – сказал Билл.

Блэквелл усмехнулся и вопросительно наклонил голову.

– Несколько вопросов? Что ж, я билль о правах знаю наизусть. Я могу не разговаривать с вами, если не захочу. Но хэй, почему бы и нет? Это даже может быть весело. Если вы угостите меня чашечкой кофе, я согласен.

Блэквелл подошёл к стойке, а Райли и Билл последовали за ним. Райли была готова отреагировать на любую его попытку к бегству.

– Я сделаю перерыв на кофе, Берни, – сказал Блэвелл кассиру.

По выражению лица Билла Райли понимала, что он сомневается, правильного ли человека они поймали. Она понимала, почему он так думает: Блэквелл не казался хоть немного расстроенным. На самом деле, он выглядел даже довольным.

Однако, по мнению Райли, из-за этого он казался ещё более безнравственным психопатом. Некоторые из самых мерзких серийных убийц обнаруживали море шарма и уверенности в себе. Последнее, чего она ожидала от убийцы, это хоть сколько-нибудь виноватое выражение.

До фуд-корта было совсем близко. Блэквелл проводил Райли и Билла прямо к прилавку с кофе. Если мужчина и нервничал из-за сопровождения в лице двух фэбээровцев, то вида он не показывал.

Девочка, которая плелась за своей матерью, споткнулась и упала прямо перед ними.

– Упс! – бодро воскликнул Блэвелл. Он наклонился и поднял ребёнка на ноги.

Мать на автомате поблагодарила его и повела дочь дальше за руку. Райли увидела, что Блэквелл остановил взгляд на голых ногах девочки под коротенькой юбочкой, и ей чуть не стало плохо. Её подозрительность усилилась.

Райли дёрнула Блэквелла за рукав, но он недоумённо и невинно посмотрел на неё в ответ. Она тряхнула его руку и отпустила.

– Выбирай, – сказала она, кивая на прилавок с кофе.

– Я хочу капучино, – сказал Блэвелл молодой девушке за стойкой. – Эти товарищи угощают.

Потом он спросил, повернувшись к Биллу и Райли:

– А вы что будете?

– Ничего, – ответила Райли.

Билл оплатил капучино, и они втроём сели за столик, рядом с которым не было людей.

– Ну, так и что вы хотели узнать от меня? – спросил Блэквелл. Он казался дружелюбным и расслабленным. – Надеюсь, что вы не собираетесь наезжать на меня, как местные полицейские, к которым я привык? Люди последнее время такие консервативные.

– Консервативные, потому что не ставят кукол в неприличные позы? – спросил Билл.

Блэквелл выглядел искренне обиженным.

– Вы говорите об этом так грязно, – сказал он. – В этом не было ничего неприличного. Да посмотрите сами!

Блэквелл достал телефон и стал показывать фотографии своих трудов – это были сцены, реконструированные внутри кукольных домов. Маленькие человеческие фигурки были в разной степени обнажены и расположены в разных группах и позициях в разных частях дома. У Райли кругом пошла голова от всего разнообразия сексуальных актов, изображённых на фотографиях – некоторые из них скорей всего были запрещены во многих штатах.

“По мне так очень неприлично”, – подумала Райли.

– Это была сатира, – объяснил Блэквелл. – Я сделал важное общественное заявление. Наша культура пошлая и материалистическая. Кто-то должен был вынести что-то вроде протеста. Я испробовал своё право слова максимально ответственным способом. Я им не злоупотреблял. Я не кричал “пожар” в переполненном театре.

Райли заметила, что на лице Билла отразилось возмущение.

– А как же дети, которые смотрят на эти ваши сценки? – спросил Билл. – Вы не думаете, что могли им навредить?

– Да нет, не думал, – самоуверенно сказал Блэквелл. – Они каждый день по телевизору видят и что похуже. Детской невинности больше нет. Именно это я и пытался донести миру. Это разбивает мне сердце.

“Звучит так, как будто он правда так думает”, – подумала Райли.

Однако ей было очевидно, что это вовсе не так. Ни одна клеточка Росса Блэквелла не отличалась моралью или сочувствием. Райли всё больше подозревала его с каждой секундой.

Она пыталась понять что-нибудь по его лицу, однако это было не так-то просто. Как самый настоящий социопат, он прекрасно прятал свои истинные чувства.

– Скажите мне, Росс, – спросила она. – Вам нравится проводить время на улице? Я имею в виду жить в палатках, рыбачить.

Лицо Блэквелла озарила широкая улыбка.

– О, да! С самого детства. Я был скаутом-орлом в то время. Иногда я уходил на природу в одиночку и пропадал там неделями. Я иногда думаю, что был Дэниелем Буном в прошлой жизни.

– А охотиться вы тоже любите? – поинтересовалась Райли.

– Конечно, всё время, – сказал он воодушевлённо. – У меня дома полно трофеев. Ну, знаете, чучела голов лося или оленя. Я их сам делал. У меня настоящий дар к таксидермии!

Райли прищурившись посмотрела на Блэквелла.

– У вас есть любимые места? Какие-то леса, например. Государственные и национальные парки.

Блэквелл задумчиво потёр подбородок.

– Я часто езжу в Йеллоустон, – сказал он. – Наверное, это моё любимое место. Хотя мало что может сравниться с Грейт-Смоки-Маунтинс. И Йосемити. Трудно выбрать что-то одно.