Текст книги "Грешные мысли"

Бобби Смит
Грешные мысли

Глава 1

Новый Орлеан, 1863 год

– Мисс Иден! Подождите!

Мальчишеский голос остановил Иден Легран на выходе из сиротского приюта «Тихая гавань». Она обернулась. Пол Кэлсбик бежал через весь холл прямо к ней, несмотря на отчаянные протесты мисс Дженни.

– Мисс Иден! Не уезжайте! – В голосе Пола звучала мольба.

Мисс Иден была единственной в приюте, к кому он искренне привязался, – и вот сегодня утром он узнал, что она уезжает…

Иден обняла парнишку и прижала к груди.

– Это ненадолго, Пол, – поспешила заверить его она. – Обещаю.

– Мой папа тоже обещал, что вернется, когда уходил на войну! – Пол исступленно вырвался из ее объятий.

Иден знала, что отец Пола погиб в первые месяцы войны, а мать вскоре умерла от лихорадки. Ни братьев, ни сестер, ни другой родни у мальчика не было. Если бы не приют, быть бы ему, как и сотням других детей, которых осиротила война, беспризорником, пробиваться случайными подачками или воровством. Сердце Иден сжималось от жалости к этим детям.

Теперь Иден, по сути дела, стала для Пола второй матерью. Он так привязался к этой доброй, красивой девушке с темными волосами и карими глазами. И вот теперь и она… Слезы душили Пола, но он внушил себе, что большие мальчики не плачут. Он уже почти взрослый. Скорей бы уже совсем вырасти и отомстить этим проклятым янки за смерть отца!

– Я знаю, Пол. – Иден дотронулась до его щеки. В ясных голубых глазах мальчишки стояла боль. – Но мне надо посетить больную родственницу.

Это было неправдой – никакой родственницы на самом деле и в помине не было. Иден ужасно не хотелось лгать этому славному парнишке. Но назвать настоящую цель своей поездки она не могла ни ему, ни кому бы то ни было другому.

– Веди себя хорошо, Пол, и помогай мисс Дженни смотреть за младшими, за девочками – ты здесь старший как-никак и мальчик! Дел здесь много. Займешься чем-нибудь – и сам не заметишь, как пролетит время.

Полу хотелось удержать мисс Иден, вцепиться в нее и умолять ее не уезжать. Но это означало бы проявить слабость, да и товарищи задразнили бы его, назвали девчонкой. Мальчику ничего не оставалось, как вернуться к другим детям.

Иден вполне могла понять чувства Пола – его страх перед жизнью, потребность иметь кого-то, кто любил бы тебя и поддерживал. Он был так мал, а мир вокруг него так жесток. Иден и сама порой испытывала этот страх, но поддаться ему она не могла себе позволить.

Иден окинула сирот нежным взглядом. Ей и самой не хотелось покидать их, но она делала это ради них, чтобы их жизнь стала хотя бы немного лучше. А для этого нужно, чтобы война наконец прекратилась, и Иден внесет в это благородное дело свой вклад, на который она способна. Скорей бы и в самом деле прекратилась эта братоубийственная бойня, эта корежащая людские души ненависть.

…Рост численности населения на Севере был гораздо выше, чем на Юге, – в основном за счет потока эмигрантов из Европы. На Севере имелись развитая промышленность и густая сеть железных дорог. На сельскохозяйственном Юге промышленность почти отсутствовала, железных дорог было мало. Север был богат хлебом – Юг целиком зависел от подвоза хлеба извне. Зато на Юге были обширные хлопковые плантации, и северяне хотели иметь возможность распоряжаться южным хлопком в своих целях. Юг же вел оживленную торговлю хлопком с Англией и другими странами, вывозил много сырья за границу и требовал свободы торговли. К тому же с расширением колонизации Запада вставал вопрос, в чьих руках – северян или южан – будет находиться громадный рынок сбыта промышленной и сельскохозяйственной продукции.

Поначалу столкновения между северянами и южанами, как правило, заканчивались компромиссами. Но в 1861 году на президентских выборах победил Авраам Линкольн – кандидат от северян. Южные штаты приняли решение об отделении. И когда 14 апреля южане после двухдневной осады захватили правительственный форт Самтер в Южной Каролине, началась настоящая гражданская война.

Поначалу северяне потерпели ряд поражений – армия южан была лучше вооружена и организована. Но постепенно северяне собрались с силами, и тогда перевес оказался уже на их стороне.

Когда отец и брат Иден уходили на войну, у нее возникла было мысль взять оружие и идти сражаться плечом к плечу вместе с ними – но, разумеется, это было невозможно: женщин в армию не брали. Нужно было найти способ помочь родине как-нибудь по-другому. И Иден нашла два способа для этого – работа в приюте и еще один, о котором мало кто знал. Даже мать Иден не была посвящена во все подробности.

Решительно повернувшись, чтобы идти, Иден заметила Эйдриана Форрестера. Директор приюта – высокий мужчина средних лет, во внешности которого странным образом сочетались грубоватость и обаятельность, – стоял в дверях своего кабинета, не сводя пристального взгляда своих орлиных глаз с Иден. Потеряв на войне ногу, Эйдриан наловчился весьма сносно ходить на деревянном протезе, но вернуться в строй уже не мог. По-прежнему горя желанием быть полезным родине, он решил организовать приют для детей, которых осиротила война. После некоторых мытарств Форрестеру удалось воплотить свою мечту – власти предоставили ему для этой цели большой трехэтажный дом.

– У Пола какие-то проблемы? – спросил Эйдриан у Иден, подойдя к ней на своей деревяшке.

– Никаких, мистер Форрестер, – поспешила уверить она его. – Он просто хотел со мной попрощаться.

– Стало быть, ты все-таки уезжаешь, Иден? – переспросил директор.

– Да. Через полчаса я должна встретиться с мамой у причала.

– Будь осторожна, Иден!

Их взгляды встретились. Эйдриан знал настоящую цель поездки Иден – она ехала по его же заданию, – но играл роль перед детьми и Дженни. Чем меньше они знают, тем лучше.

– Постараюсь, – обещала она.

Покидая приют, Иден больше ни разу не обернулась и потому не видела, что Пол смотрел ей вслед из окна, пока она не скрылась из виду.

В порту было полно народу, всюду царила суматоха. Грузчики-негры бойко разгружали какие-то мешки с прибывшего грузового судна, толпившиеся на берегу носильщики громогласно предлагали свои услуги, разряженные пассажиры были не тише и не беспокойнее обычного. На посторонний взгляд – обычная, казалось бы, картина. И лишь одна деталь – присутствие большого отряда солдат-янки – говорила Иден, что на самом деле все не так радужно. Новости были неутешительными. Виксберг пал.

Увидев, судя по всему, уже давно ждавшую ее мать, Иден велела извозчику остановиться.

Дочь удивительно походила на свою мать – те же густые темные волосы, только еще не тронутые сединой, те же лучистые глаза. Разве что Франсин была чуть поменьше ростом и пополнее дочери, а лицо, несмотря на возраст, было необычайно гладким, если не считать добрых морщинок вокруг глаз.

Франсин крепко обняла дочь, когда та подошла к ней.

– Я знала, что ты придешь, – сказала она. – Как дела в приюте?

– Нормально, – кивнула та. – Я буду скучать по детям, но, в конце концов, это ведь ненадолго.

«Если только все пройдет как надо», – подумала мать, но вслух говорить не стала.

Пароход уже ждал их, дымя трубой. Носильщик подхватил саквояжи обеих дам, и они последовали за ним, держа в руках лишь шляпные коробки. Нервы Иден были на пределе, но она всеми силами старалась не выдавать этого – по крайней мере до тех пор, пока они не останутся одни в каюте. Лишь когда дверь за носильщиком закрылась, мать и дочь вздохнули с облегчением.

– Слава Богу, пока все гладко! – Иден поставила свою коробку на кровать.

– Твой отец, когда узнает, будет гордиться тобой! – улыбнулась Франсин.

– Он будет гордиться нами, – поправила Иден. – Но пока еще рано говорить, что дело сделано.

Последнюю фразу Иден произнесла едва слышно. Конспирация в таком деле не может быть чрезмерной…

Но пока все шло своим чередом. Кто со стороны мог подумать, что в саквояжах и шляпных коробках самых обычных на вид светских дам на самом деле не платья и шляпы, а оружие и боеприпасы?

Взревев, пароход начал отчаливать.

– И что теперь? – спросила Франсин.

– Пока ничего. Делаем вид, что мы обычные пассажирки. Для отвода глаз можно прогуляться по палубе.

– Можно. Я чувствую, что, если останусь в каюте, буду слишком нервничать.

Для прогулки по палубе у Иден были свои основания – не привлекая к себе внимания, хорошенько разведать, сколько солдат охраняет пароход. Для успеха их дела важна любая деталь.

– Сколько у нас времени? – спросила мать.

– Не могу сказать с точностью, – прищурилась Иден. – Но, во всяком случае, мы не должны ничего предпринимать, пока не отойдем подальше от Нового Орлеана.

Для этого путешествия специально был выбран самый маленький пароход. Чем меньше свидетелей, тем лучше…

Мать и дочь прогулялись по палубе, посидели в креслах под навесом, любуясь проплывавшими мимо них живописными берегами… В каюту вернулись лишь далеко за полдень. Поспели как раз вовремя – через несколько минут после их возвращения раздался стук в дверь. На пороге стоял молодой человек в рабочей одежде. В руках у него был чемодан, в каких рабочие обычно носят свои инструменты.

– Мое почтение, дамы, – произнес он. – Плотника вызывали?

– Да. – Иден сразу же узнала в высоком рыжеволосом «плотнике» Стива Реднора – несколько недель назад она встречалась с этим человеком в кабинете у Эйдриана. Войдя, Стив плотно закрыл за собой дверь.

– Все в порядке, Стив? – шепотом спросила она.

– Благодарение Господу, – откликнулся тот. – Сделаем дело после полуночи, когда все стихнет. Товар у вас?

– У нас. – Иден указала кивком головы на саквояжи и коробки, и вскоре их опасное содержимое перекочевало в чемодан Стива.

– Мы с мамой прогулялись по палубе, – сказала она. – Насколько я могу судить, пароход охраняют всего два солдата.

– Мы тоже все проверили, – откликнулся Стив. – Если все сработает как надо, никто не пострадает.

– Сработает. Должно сработать, – уверила его она. Еще раз осмотрев оружие, Стив закрыл свой чемодан.

– Будьте осторожны, сэр! Да хранит вас Бог! – Франсин перекрестила молодого человека, словно видя в нем в этот момент своего сына Роберта, сражавшегося сейчас вместе с отцом, Джеймсом, где-то на Западе…

– Благодарю вас, мэм! – «Плотник» покинул каюту.

Обменявшись взглядами, мать и дочь стали готовиться к выходу на ужин. Нужно не только переменить наряды, как того требует светский этикет, но и подготовиться морально – ничто в их поведении не должно вызвать у кого бы то ни было и тени подозрения.

Ужин был роскошным, но все эти деликатесы, как и светская болтовня сидевших за соседними столиками людей, проходили мимо сознания Иден, – мысли ее сейчас были слишком заняты другим. Скорее бы и в самом деле кончилась эта ночь! Чем ближе стрелки часов подходили к полуночи, тем сильнее становилось душевное напряжение Иден. Да, ей не впервые приходится выполнять задания Эйдриана и его людей, но столь ответственное – в первый раз. Иден и гордилась этой ответственностью, и чувствовала, что бремя слишком велико. Господи, лишь бы все удалось!

– Спокойной ночи, родная! – произнесла Франсин, укладываясь наконец спать в темноте.

– Спокойной ночи, мама. Дай Бог, чтобы она была действительно спокойной!

– Все обойдется, Иден. Стив и другие постараются.

– Дай-то Бог.

Посреди ночи Иден и Франсин, томившихся в тревожном полузабытьи, подняли на ноги ружейные выстрелы.

– Вот оно! Началось! – Переполненная эмоциями, Иден выскочила из постели.

– И что мы должны делать? – спросила Франсин, тоже встав с кровати.

– Наша миссия выполнена. Теперь осталось лишь изображать из себя перепуганных насмерть пассажирок. – Иден завернулась в простыню поверх ночной рубашки.

– Мне и изображать не надо – я на самом деле перепугана не на шутку! – Франсин действительно дрожала всем телом.

Иден и сама не могла сказать, что не испытывает страха. То, что они помогли своим, переполняло ее гордостью, но ее по-прежнему мучил страх, вдруг что-нибудь получится не так. Если, не дай Бог… Малейшая ошибка может оказаться роковой. Многие могут пострадать. Кроме того, выявится и их, Франсин и Иден, роль в этом деле, и тогда не миновать им тюрьмы. А если Форрестер и Иден окажутся в тюрьме, на кого останутся приютские дети? На одну лишь Дженни.

Иден приоткрыла дверь каюты. В этот момент мимо как раз пробегал перепуганный коридорный.

– Что происходит? – спросила Иден, стараясь играть свою роль естественно. – Я, кажется, слышала выстрелы!

– Оставайтесь в каюте, мисс! – бросил коридорный на бегу, даже не оборачиваясь.

Иден закрыла дверь.

– Пожалуй, лучше одеться, мама, – сказала она. Обе переоделись в дневное, хотя стояла кромешная ночь, и застыли в ожидании.

Прошла, как им казалось, вечность, пока не раздался наконец настойчивый стук в дверь.

– Всем пассажирам покинуть каюты! – прогремел зычный бас. – С собой брать только самое необходимое!

Выйдя на палубу, мать и дочь увидели, как человек с пистолетом в руке, в котором Иден узнала одного из людей Форрестера, теснил всех к лестнице, ведущей к нижней палубе. Женщины и дети были в истерике, мужчины пытались расспросить человека с пистолетом, в чем дело, чего он, собственно, хочет, но тот лишь угрожающе кричал на них, потрясая своим оружием. На палубе Иден заметила несколько членов команды и янки-охранников, сидевших со связанными за спиной руками. Вокруг них кольцом стояли вооруженные люди. Иден и Франсин ничего не оставалось, как присоединиться к общей массе пассажиров.

Иден одолевали смешанные чувства. Ее трясло от возбуждения и страха, и одновременно она испытывала удовлетворение от того, что все прошло успешно – ни жертв, ни крови. Янки не смогут захватить оружие и повернуть его против южан.

– Всем покинуть пароход! – послышался голос Стива. – Всем на берег!

План был прост: избавиться от пассажиров и нижних чинов команды (с ними ничего не случится – на следующий день их наверняка подберет какое-нибудь проходящее мимо судно) и, завладев пароходом, направить его вверх по течению, в условленное место, где оружие будет передано кому следует, а пароход в конце концов сожжен.

Кое-кто из пассажиров попытался было протестовать, но вскоре они поняли, что им ничего не остается, как подчиниться командам Стива.

Лейтенанта Брейдена Мэтьюза душила бессильная злоба, голова раскалывалась на части. Сидя на палубе со связанными руками, Брейден злился в первую очередь на самого себя – во время плавания нельзя расслабляться ни на минуту. Он все-таки как-никак отвечает за безопасность пассажиров! Южане, переодетые рабочими, просто оглушили его ударом по голове, и, когда он снова пришел в себя и понял, что же произошло, было уже поздно. Что ж, впредь наука – на войне не расслабляйся, противник не дремлет.

– Что делать, лейтенант? – шепнул сидевший рядом с Брейденом капрал Даннер, когда ближайший к ним человек из охраны южан на минуту отошел немного подальше.

– Пока – ничего не делать, – шепотом, чтобы не привлекать к себе внимания, ответил Брейден, пытаясь тем временем как-то освободиться от пут.

Глядя на пассажиров, теснимых на берег захватившими пароход южанами, Брейден отметил, что среди пассажиров есть несколько боеспособных мужчин. Если ему удастся освободиться, атаковать одного из охранявших и эти мужчины придут к нему на помощь (а пассажиры, как знал Брейден, в большинстве своем сочувствуют северянам), вместе они, возможно, смогут отбить пароход у противника. Врагов, по его подсчетам, не так уж и много – где-то около двадцати. Брейден не знал, что собираются предпринять захватчики, но надо же что-то делать.

Запястья Брейдена были все в крови, но он, не придавая этому значения, пытался освободиться от веревок. Наконец лейтенанту удалось высвободить одну руку.

Брейден внутренне напрягся, выжидая подходящий момент, но внешне старался этого не проявлять. Вскоре, когда охранявший его имел неосторожность отвернуться, Брейден, мгновенно вскочив, точным движением выбил из его руки пистолет. – Лейтенант Брейден Мэтьюз всегда был решительным человеком, но в этот момент – как никогда в жизни. Очевидно, отчаяние придавало ему решительности. Брейден и южанин сцепились в мертвой хватке, катаясь по палубе.

Другие южане, теснившие в это время пассажиров на берег, оставили их и устремились на помощь товарищу.

Иден как раз собиралась сойти с парохода, когда увидела, как лейтенант-янки напал на одного из охранников южан. Застыв, Иден в немом ужасе наблюдала за сценой.

Брейдену удалось пересилить своего противника. Выхватив у него пистолет, лейтенант направил его на приближавшихся южан.

Но было уже поздно – те опередили его.

– Нет! – пронзительно завизжала Иден, когда янки упал, заливая палубу кровью.

Среди пассажиров поднялась паника. Южанам пришлось разделиться – одним вернуться к пассажирам, другим остаться на пароходе. На раненого лейтенанта никто из южан не обращал внимания, и он продолжал лежать на палубе, истекая кровью.

Иден не раздумывала ни минуты. Надо срочно помочь этому человеку! Бросив свои пожитки, Иден вдруг решительно бросилась к раненому.

– Вернитесь, мисс! – прикрикнул на нее тот, кто стрелял. Иден не подчинилась и подбежала к раненому.

– Что случилось? – Продравшись сквозь толпу, рядом с Иден оказался Стив Реднор.

Стрелявший вкратце объяснил.

– Ради Бога, Стив, – молила Иден, – не бросайте его умирать! Позвольте мне ему помочь!

Стив поколебался с минуту. Вообще-то он собирался взять парочку пленных… Так что лучше, если этот лейтенант останется в живых.

– Хорошо, – кивнул наконец он.

Иден не стала терять времени. Не обращая внимания на запачкавшую палубу кровь, она склонилась над раненым и осмотрела его. Пуля-попала в плечо, и лейтенант потерял много крови. Иден расстегнула мундир офицера и, разорвав на нем рубаху, перевязала рваную рану полосой от своей нижней юбки. Разумеется, было бы лучше, если бы раненому помогал профессиональный врач, но такого, видимо, на пароходе не оказалось. Иден была одна – даже мать почему-то не спешила ей на помощь. При прикосновении девушки лейтенант поморщился от боли и застонал.

– Спокойно, – поспешила утешить его Иден. Она не знала, что побудило лейтенанта напасть на охранника – безрассудная смелость или же непроходимая глупость.

Чтобы не терять сознания, Брейден попытался сесть – и все его тело пронзила нестерпимая боль. Он рухнул бы назад, если бы его не поддержали заботливые девичьи руки.

– Не шевелитесь, сэр!

Напрягая ускользающее сознание, Брейден попытался вглядеться в склонившееся над ним лицо. Привлекательная юная женщина, густые темные волосы, карие глаза, смотрящие на него с нежностью. Может быть, он уже в раю и это ангел?

– Лежите спокойно. – Голос девушки-видения звучал словно нежнейшая музыка. – Все будет хорошо.

– Жив? – осторожно спросил Стив, наклоняясь над раненым.

– Да. Но здесь нужен врач. Хотя бы для того, чтобы извлечь пулю.

– Перевяжите его как следует и высаживайтесь на берег! – произнес Стив тоном, не терпящим возражений. – Нечего с ним особо церемониться!

– Я не брошу его здесь! Стив повторил свой приказ.

Иден колебалась. Она могла понять логику Стива: этот человек – враг, а на войне как на войне – жалеть врагов нельзя. Но как ни пыталась Иден ожесточить свое сердце, уверяя себя, что пора бы уже привыкнуть к смертям и крови, каждый раз при виде человеческих страданий ее сердце снова сжималось от боли.

– Я возьму его с собой, – предложила она.

– Нашли кого жалеть! – поморщился Стив. – Пусть скажет спасибо, что я позволил вам перевязать его!

Поняв, что Стив непреклонен, Иден, вздохнув, оторвала от юбки еще несколько полос и перевязала раненого как можно туже, чтобы остановить кровь. Иден поразило, с каким мужеством молодой человек переносит эту болезненную операцию – за все время с его губ не сорвалось ни звука. Глаза офицера были закрыты, но Иден поняла, что он в сознании – по напрягшимся мускулам лица можно было видеть, с какой болью приходится ему справляться.

Закончив перевязку, Иден начала подниматься, но тут рука лейтенанта сжала ее запястье с силой, неожиданной для находящегося в полубессознательном состоянии. Глаза северянина вдруг широко распахнулись, и Иден была поражена их выражением.

– Спасибо! Вы настоящий ангел! – прошептал он.

– Да хранит вас Бог! – произнесла в ответ Иден. Пальцы лейтенанта разжались, и рука бессильно опустилась. Губы его зашевелились, он явно пытался что-то сказать, но вместо этого снова впал в забытье.

Бросив на офицера последний взгляд, Иден поспешила присоединиться к остальным пассажирам.

– Все в порядке? – настороженно спросила ее мать.

– Со мной – да. Но этот офицер…

– Умер? – испугалась та.

– Жив. Но если ему вовремя не помогут…

Мать и дочь молча смотрели, как южане, избавившись наконец от пассажиров и ненужных членов команды, отчаливают, оставляя их на пустынном берегу в непроглядной ночи.