Текст книги "Запретная страсть"

– Она встречала янки когда-нибудь прежде?

– Сомневаюсь. Мама держит Шарлотту в строгости.

– А тебя?

– Она махнула на меня рукой еще несколько лет назад. – Эллин засмеялась.

– Слава Богу, – сказал он, тоже смеясь. – Но я не намерен отказываться от тебя, – добавил он, понизив голос.

– Прайс, прекрати, пожалуйста, – настойчиво проговорила она, осторожно отходя подальше от него.

– Что прекратить? – Его темные глаза страстно блестели, когда он последовал за ней.

– Я не могу думать, когда ты прикасаешься ко мне! – сказала она раздраженно.

– А я и не хочу, чтобы ты думала… Только чувствовала, – прошептал он, склонившись над ней, чтобы поцеловать, но Эллин проворно увернулась.

– Это утро… О, это утро…

– Было таким чудесным, – закончил он за нее. – Согласись.

– Да, но…

– Никаких «но», я получил удовольствие, и. надеюсь, ты тоже.

– Да, но…

– Эллин!

– Прайс! Я хочу серьезно поговорить с тобой!

– О чем? – Он притворился наивным и наконец ухитрился поймать ее и крепко прижать к своему мускулистому телу.

Сердце Эллин учащенно забилось, а дыхание стало прерывистым. Груди набухли и соски затвердели, когда соприкоснулись с его горячей грудью. Ее охватило возбуждение при воспоминании о пылких интимных ласках. Приподняв голову, чтобы взглянуть на него, Эллин увидела напряженное выражение его лица. Она испугалась и попыталась освободиться, но он крепко держал ее. Его губы прильнули к ее губам в восхитительном поцелуе, который опалил ее сердце.

– Я хочу тебя, Эллин. Хочу, чтобы ты снова была моей! – сказал он страстно.

Ее тело жаждало этого мужчину, хотя Эллин понимала, что это опасно – была середина дня, и в любой момент сюда мог кто-нибудь прийти. Тем не менее она не могла отказаться от желания, которое он возбудил в ней.

– О да, Прайс. Я хочу быть твоей, только твоей, – прошептала она, и они направились к постели.

Расстегивая ей платье и помогая снять рубашку, Прайс восхищался ее полными грудями, тонкой талией, плавным изгибом бедер. Эллин хотела, чтобы он лег на нее, но Прайс медлил.

– Ты великолепна. Все в тебе совершенно, – прошептал он. – Тебе было больно сегодня утром?

– Нет.

Обрадовавшись, Прайс нежно поцеловал ее и положил на постель, затем быстро снял одежду и лег рядом. Его руки и губы разожгли в ней пламя неистовой страсти. Он вошел в нее, и они слились в едином ритме, стараясь запомнить мельчайшие подробности этих радостных мгновений. Они одновременно достигли пика блаженства, тесно прижимаясь друг к другу.

Затем Прайс приподнялся, и Эллин внезапно почувствовала себя одинокой и беззащитной. Сейчас, когда прохладный воздух коснулся ее влажного от пота тела, она ощутила себя покинутой.

– Не оставляй меня! – прошептала Эллин, словно маленькая девочка.

Прайс удивленно посмотрел на нее, а потом привлек к себе.

– Я никогда не оставлю тебя, – сказал он искренне.

Успокоившись в его объятиях, она придвинулась к нему еще теснее.

– Как хорошо быть с тобой.

– И мне хорошо, – проговорил он горячо. – Я хочу быть с тобой больше всего на свете.

Эллин улыбнулась:

– И я тоже.

Прайс посмотрел ей в лицо, чтобы убедиться в правдивости ее слов. Неужели она действительно любит его? Была ли она готова отказаться от Рода и принадлежать ему? Он чувствовал непреодолимое влечение к ней и хотя уже давно был зрелым мужчиной, а не каким-то неоперившимся юнцом, тем не менее едва мог удержаться, чтобы не коснуться ее, когда она была рядом. Казалось, Эллин чувствовала то же самое по отношению к нему, но была ли это любовь или только страсть, пробудившаяся в неопытной девушке? Он должен выяснить это и, пока не будет уверен в ее чувствах, не станет говорить о своей любви. Ему не хотелось попадать в глупое положение и строить планы относительно девушки, которая не собирается связывать с ним свою жизнь.

– Я рад, – сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. – Значит, ты порвешь с Родом?

Она вздрогнула от такого неожиданного вопроса.

– Но я не могу, он…

Ее незамедлительный отказ больно ранил Прайса. Как она могла использовать его таким образом? Почти яростным жестом он оттолкнул Эллин и встал с постели. Натянув штаны, Прайс посмотрел на нее сверху. Она казалась такой ошеломленной, такой невинной. Как она могла заниматься с ним любовью и в то же время планировать брак с Родом? Он был ужасно зол и хотел сейчас только одного – уйти от нее.

– Прайс, я…

– Молчи, Эллин, молчи.

Он намеревался покинуть комнату, затем обернулся, чтобы посмотреть на нее. Она лежала обнаженная перед ним, не сводя с него умоляющего взгляда, но он был непреклонен.

– Оденься. Сюда могут прийти. Никто не должен знать о наших отношениях. Правда, ты запретила мне произносить слово «наши».

Он вышел. Эллин была потрясена тем, что произошло, и чувствовала себя униженной. Всхлипнув, она укрылась одеялом. Прайс не дал ей договорить. Он не дал ей объяснить, что она не может принимать какие-либо решения, пока не вернется Род. Она была в долгу перед ним, и Прайс должен понять, что ей нельзя порвать с женихом просто так. Внезапно в голову пришла холодная, отрезвляющая мысль, и она перестала плакать. Почему Прайс ничего не предлагал ей? Почему ни разу не обмолвился о своих чувствах? Он только хотел обладать ею. Неужели он думает… нет, не может быть, чтобы он воспринимал ее только в качестве любовницы. И Эллин отбросила эту мысль. Она начала скрупулезно анализировать их последний разговор и поняла, как прозвучал ее отказ оставить Рода. Прайс наверняка решил, что она все еще намеревается выйти замуж за другого, даже после того, что было между ними. Наконец Эллин поняла, чем он был так разъярен. Она встала и оделась, решив обязательно разъяснить это недоразумение. Но сейчас глупо было бы пытаться сделать это. Пусть лучше он успокоится немного, прежде чем выяснять отношения. Уверенная, что все в конце концов образуется, Эллин вышла из дома.

В то время как серые тяжелые облака заволокли небо, к площадке у главного входа в Ривервуд-Хаус подкатил обшарпанный, заляпанный грязью экипаж. Старая гнедая лошадь с провисшим брюхом казалась поживее Моу, но ненамного. Она стояла, устало опустив голову, радуясь, что вернулась домой. Лоренс Дуглас с трудом вылез из экипажа. Сейчас он выглядел гораздо старше своих шестидесяти двух лет. Его одежда была помята и испачкана кровью, глаза покраснели, а руки дрожали от усталости. Он не спал с тех пор, как покинул дом двое с половиной суток назад, и едва стоял на ногах. Он был слишком утомлен, чтобы предаваться гневу, охватившему его в городе. Бедствие, свидетелем которого он стал в Мемфисе, привело его в неописуемую ярость, но он ничего не мог поделать. Оставалось только лечить уцелевших. Это был верх глупости – нагружать пароход до такой степени. Покачивая головой при воспоминании о раненых, Лоренс привязал лошадь к стойке. Затем, ворча себе под нос, он медленно взобрался по ступенькам галереи. В благодатной тени он остановился, чтобы размять затекшие мышцы спины. Это были долгие два дня, но наконец он вернулся в свой любимый дом, где царили спокойствие и безмятежность.

Полутьма прихожей придавала всему дому какой-то хмурый вид, и он удивился неестественной тишине, встретившей его.

– Эллин? Шарлотта? – Когда ответа не последовало, Лоренс пошел на кухню, надеясь застать там Дарнелл. – Найдется ли у тебя что-нибудь поесть?

Дарнелл обрадовалась, увидев его.

– Да, сэр. Сейчас приготовлю.

Лоренс вошел в комнату и сел за стол. Через несколько минут Дарнелл поставила перед ним тарелку с горячим тушеным мясом, и он расслабился, наслаждаясь каждым кусочком.

– Вы выглядите очень усталым, мистер Лоренс, – сказала она, подавая второе блюдо.

– Я действительно устал, Дарнелл. Я совсем не спал в городе. Было очень много работы.

– Хорошо, ешьте, а я приготовлю вашу постель.

– Благодарю. Я хотел бы также принять ванну.

– Да, конечно, – ответила Дарнелл, выходя из комнаты.

Когда Лоренс вошел в свою спальню, Дарнелл проветрила ее, сменила простыни и приготовила горячую ванну.

– Спасибо, Дарнелл. Кстати, где Эллин?

– Я не видела ее с самого утра, – ответила Дарнелл, не покривив душой.

– Она действительно спасла янки?

– Да, и он довольно приятный мужчина, – заключила она.

– Прекрасно. Я немного отдохну, а потом пойду познакомлюсь с ним. Где он находится?

– В домике надсмотрщика, – сказала Дарнелл.

– В самом деле? – Лоренс был немного удивлен этим, но из-за усталости не стал вдаваться в подробности. – Пусть Эллин придет сюда к ужину. Я хотел бы поговорить с ней.

– Хорошо, сэр.

– А где Констанс и Шарлотта?

– Они обе отдыхают.

Как только Дарнелл ушла, он снял грязную одежду и ступил в ванну. Теплая вода облегчила боль во всем теле, но не сняла эмоционального стресса. Бесплодный гнев охватил его с новой силой. Перед глазами стояли молодые люди с обожженными и искалеченными телами. Их будущее было навсегда перечеркнуто из-за преступной халатности высшего командования. Лоренс содрогнулся от отвращения. Взволнованный, он подошел к постели и лег поперек нее, стараясь изгнать из памяти ужасные воспоминания. В конце концов усталость взяла верх, и он уснул.

Было уже почти темно, когда Дарнелл постучала в дверь его спальни.

– Обед готов, мистер Лоренс.

– Спасибо, Дарнелл. Я сейчас приду, – отозвался он сонно, затем встал и сполоснул холодной водой лицо.

Туалет занял у него больше времени, чем обычно, но наконец он оделся и спустился вниз к обеду. Лоренс рассчитывал увидеть спасенного Эллин солдата. Эта девчонка всегда была способна сделать что-нибудь стоящее, размышлял он с гордостью.

Лоренс вошел в столовую и с грустью подумал, как здесь все изменилось. В расцвете благосостояния Дугласов столовая была самым изысканным местом в доме. В те времена над камином из черного мрамора висело огромное, отделанное золотом овальное зеркало. Камин остался, но зеркало давно продали, чтобы выручить денег на еду. Единственное, что напоминало о его существовании, это жалкое, окаймленное грязью пятно на стене. Великолепный белый бордюр с изящными цветами магнолии и абрикосового цвета стены выцвели и покрылись пылью в результате многолетнего запустения. Некогда роскошные бархатные шторы, того же абрикосового оттенка, что и стены комнаты, теперь невзрачно болтались на окнах, пропыленные и грязные. Прекрасная мебель вишневого дерева больше не сверкала, так как давно уже некому было ее полировать, а дорогой ковер весь вытерся. Лоренс удивлялся, почему Констанс настояла, чтобы они обедали здесь. Ведь она знала, что ветхость этой комнаты производит гнетущее впечатление. За столом Лоренс застал только Констанс и Шарлотту, хотя ожидал увидеть всю семью.

– Добрый вечер, дедушка, – сказала Шарлотта, заметно волнуясь.

– Добрый вечер, Констанс, Шарлотта, – ответил он, занимая свое место. – А где Эллин?

– Я не видела ее с полудня, – сказала Шарлотта.

– Где этот молодой человек, которого она спасла? Он настолько серьезно ранен, что не может присоединиться к нам?

Констанс побледнела.

– Ну конечно, Лоренс, ты ожидал, что я приглашу этого мерзкого янки разделить со мной обед.

Лоренс расправлял салфетку на коленях и замер, услышав эти слова.

– Что ты говоришь, женщина?

Констанс возмутилась его тоном.

– Я говорю, что ни один янки никогда не будет сидеть за моим столом! Их никто не приглашал сюда!

– Ты отказала раненому в приюте в Ривервуд-Хаусе?

– Естественно. Этот человек ничуть не лучше зверя. Эллин следовало оставить его в реке умирать.

– Кстати, где Эллин?

– Ее не будет с нами в этот вечер, – высокомерно заявила Констанс, и Шарлотта побледнела, увидев выражение лица деда.

– Это почему же?

– Она объяснит тебе это лучше, чем я, – сказала Констанс с важным видом.

Лоренс встал и направился к лестнице.

– Эллин! Спускайся сюда сейчас же!

Никто не ответил, и он вернулся назад в столовую.

– Где она?

Констанс почувствовала раздражение в его голосе, но ничуть не смутилась и проговорила:

– Эллин нет здесь.

– Что значит нет? – спросил Лоренс. – Что вообще происходит? Меня не было два дня, и все пошло кувырком. Где она?

Женщины молчали, и он продолжил:

– Так как вы обе отказываетесь отвечать, я найду того, кто расскажет мне все.

Лоренс покинул комнату и вышел из дома. У задней двери он встретил Фрэнклина.

– Фрэнклин, что здесь происходит, черт побери?

– Я лучше провожу вас к Эллин, – сказал Фрэнклин, видя беспокойство Лоренса.

– Что случилось в мое отсутствие? – осведомился он, когда они двинулись вниз по темной тропинке.

– Мисс Эллин сама все расскажет. Миссис Констанс выгнала ее из большого дома.

– Что?! – Лоренс был крайне потрясен.

– Миссис Констанс сказала мисс Эллин, чтобы та убиралась из ее дома, и мисс Эллин ушла. И меня это очень тревожит.

Лоренс не мог понять, почему Констанс поступила так жестоко.

– И где теперь она?

– Они находятся в доме надсмотрщика, – сообщил Фрэнклин.

– Они? Ты имеешь в виду ее и солдата?

– Да.

– Он так плох, что она вынуждена оставаться с ним?

– Мисс Эллин сама все объяснит.

– Эллин? – позвал Лоренс, поднявшись по ступенькам крыльца, в то время как Фрэнклин пошел назад к себе домой.

– Дедушка! – услышал он ее крик, дверь распахнулась, и Эллин выбежала наружу. – Я так рада видеть тебя!

Ей было ужасно тяжело весь день, и она очень обрадовалась, увидев деда. Эллин и Прайс избегали друг друга до самого вечера и встретились всего несколько минут назад, когда она принесла ему обед. Ее попытки начать разговор потерпели неудачу. Прайс был резок, холоден и держался в отдалении от нее, и она знала, что объясниться будет непросто. Эллин решила доказать ему свою любовь, не важно, любит он ее или нет. Она не допустит, чтобы он уехал с такими плохими мыслями о ней. Эллин как раз намечала план действий, когда услышала голос деда. Обрадовавшись, что он наконец вернулся, она выбежала ему навстречу и попала в ласковые объятия.

– Ну а теперь, юная леди, – сказал он, отпустив ее, – объясни, что ты делаешь здесь.

– Сначала войди в дом и познакомься с мистером Ричардсоном, – промолвила она, – а затем я объясню, что случилось.

Взяв деда за руку, она повела его в дом. Прайс, сидевший на постели, встал и вышел вперед.

– Прайс Ричардсон, сэр.

– Рад познакомиться, мистер Ричардсон. Я – Лоренс Дуглас.

– Очень приятно, сэр, – произнес Прайс, подавая руку, и Лоренс крепко пожал ее.

Ему сразу понравился этот человек, а его первое впечатление редко бывало ошибочным. Он гордился тем, что превосходно разбирался в людях.

– Надеюсь, вы чувствуете себя лучше? С вами хорошо обошлись, мистер Ричардсон?

– Зовите меня просто Прайс. Да, я чувствую себя гораздо лучше благодаря вашей внучке.

Прайс посмотрел на Эллин, стоящую рядом с дедом, и был искренне удивлен, встретив ее открытый, полный достоинства, решительный взгляд.

– Она очень способная девочка, – с гордостью произнес Лоренс.

– Дедушка, ты не посмотришь его руку? Я вправила ее с помощью Фрэнклина, но мне хочется убедиться, что я сделала все как надо, – попросила Эллин, стараясь избежать неловкой сцены.

– Охотно, дорогая. Прайс, почему бы вам не закончить обед, а затем я осмотрю вашу руку, – предложил Лоренс.

Прайс вернулся к недоеденному блюду, в то время как Лоренс и Эллин вышли наружу.

– Что случилось? Почему ты находишься здесь, а не вместе со всеми? – спросил он, с неприязнью осматривая запущенный домик.

– Мама не позволила мне поместить его в большом доме и ухаживать за ним, – сказала Эллин. – И сделала это очень грубо.

– Могу себе представить, – задумчиво проговорил Лоренс. – Учитывая то, как Констанс гордится своей добродетелью и милосердием, трудно поверить, что она отвернулась от раненого человека.

– Да, – мрачно сказала Эллин.

– Значит, ты доставила его прямо сюда?

– Другого подходящего места не было.

Лоренс долго молчал.

– Расскажи мне обо всем.

– В то утро, когда ты уехал, я пошла наверх посмотреть, не видно ли что-нибудь на реке, и заметила его.

– Фрэнклин рассказал мне, что он висел на верхушке дерева. Это правда? – недоверчиво спросил Лоренс.

– Да, ему как-то удалось зацепиться за ветки. – Эллин улыбнулась. – Мы подплыли на ялике и сняли его. Он выглядел ужасно. На голове у него зияла глубокая рана, рука была сломана, и, кроме того, он получил многочисленные ожоги. Сегодня ему намного лучше, но я хочу, чтобы ты осмотрел его.

– Пойдем, если он уже поел, то я полюбуюсь на дело рук твоих, – сказал Лоренс, все еще удивляясь, почему Констанс отказала Эллин в доме.

– Я очень скучала по тебе, дедушка, и нуждалась в твоем совете.

Когда они вошли, Прайс уже закончил еду, и Эллин поспешила отодвинуть стол.

– Если вы ляжете, Прайс, я взгляну на ваши раны.

– Хорошо, – ответил Прайс и вытянулся на постели. Он протянул сломанную руку, и Лоренс начал осторожно ощупывать ее.

– Превосходная работа, Эллин, – похвалил он внучку. – Бандаж наложен правильно и плотно.

– Я сразу поняла, что это простой перелом, – сказала она. – Ты не посмотришь рану на голове?

Лоренс проверил рану.

– Она хорошо заживает. Останется небольшой шрам, но его не будет видно за волосами.

– Рад слышать это, – весело откликнулся Прайс.

Закончив осмотр, Лоренс встал.

– Вам очень повезло, – серьезно сказал он.

– Да. Спасибо Эллин, – согласился Прайс, садясь на постели.

– Я был в Мемфисе все это время, занимаясь лечением людей, которых удалось спасти.

– Их очень много?

– Все больницы переполнены, но я узнал, что удалось спасти только треть тех, кто был на пароходе.

– О Боже, – с ужасом прошептал Прайс.

– Не хотите ли виски? Я лично выпил бы немного, – сказал Лоренс.

– Да, благодарю, – отозвался Прайс.

Эллин принесла бутылку и два стакана. Налив мужчинам виски, она вышла на крыльцо, оставив их обсуждать трагедию. В небе сияла полная, яркая луна, заливая серебристым светом окружающие поля. Эллин глубоко вдохнула свежий воздух, умиротворенная великолепием ночи и приглушенными мужскими голосами, доносившимися из комнаты. Это была мирная передышка в отличие от беспокойного дня. Расположившись в старом кресле-качалке, она откинула голову и закрыла глаза. Спустя полчаса Прайс и Лоренс нашли ее крепко спящей.

– Должно быть, она очень устала, – заключил Лоренс.

– Это так. Она говорила, что плохо спала прошлой ночью.

– Эллин?

Услышав голос деда, Эллин встрепенулась.

– Кажется, я уснула, – сказала она.

– Да. – Оба мужчины улыбнулись, и Эллин заметила неуловимое изменение в настроении Прайса.

Зевнув, она встала.

– О, прошу прощения. Сегодня был такой длинный, утомительный день.

– Мы так и поняли, – сказал Лоренс. – Ну, Эллин, пожелай Прайсу спокойной ночи и возвращайся домой.

– А как же мама… – заколебалась Эллин.

– Я возьму ее на себя. Прайс все объяснил мне.

– Все объяснил? – удивилась Эллин. Она посмотрела на Прайса, но тот оставался совершенно равнодушным.

– Да, и я горжусь тобой. Твоя мать слишком остро реагирует на все.

– Это верно, – задумчиво согласилась Эллин. Ее мать действительно обошлась с ней очень резко, но сейчас, казалось, она была права.

– Ну, пойдем. – Лоренс подтолкнул Эллин. – До завтра, Прайс.

– Всего доброго, сэр. Благодарю вас.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр, Эллин.

– Спокойной ночи, Прайс, – отозвалась Эллин, размышляя, что все-таки он рассказал деду.

Когда они отошли от домика на значительное расстояние, Лоренс спросил:

– Почему ты не сказала Прайсу, что мать выгнала тебя из дома?

Эллин вздохнула.

– Я подумала, что это будет стеснять его. Она не поверила мне… а он действительно был очень плох. Я решила, что нет необходимости возвращаться домой, тем более Дарнелл оставалась здесь со мной прошлой ночью.

Лоренс хорошо понимал Эллин.

– Ни о чем не беспокойся. Мы сделаем так, что теперь тебе не придется оставаться с ним один на один, и тогда у Констанс не будет причины обвинять тебя. Можешь рассчитывать на мою поддержку.

– Спасибо, дедушка, – прошептала она, почувствовав себя маленькой девочкой, когда он взял ее руку и крепко пожал.

– А теперь скажи, юная леди, ты сама ела что-нибудь?

– Нет еще. Я до сих пор не думала о еде.

– Я тоже не ел. Пообедаем вместе.

Они нежно улыбнулись друг другу и, достигнув Ривервуд-Хауса, вошли в дом.

Прайс взволнованно ходил из угла в угол, чувствуя себя крайне неловко. Он не терпел лжи и тем не менее солгал, чтобы сохранить репутацию Эллин. Ему хотелось признаться Лоренсу Дугласу, что он любовник Эллин, и просить его дать согласие на брак с ней. Но Прайс скрыл от Лоренса правду и рассказал то, что было приемлемо для старика. Сказочную историю! Якобы он был в очень тяжелом состоянии, и Эллин не могла оставить его одного, а Фрэнклин задержался в городе. Она осталась без сопровождения, и по этой причине мать выгнала ее из дома. Прайс был удивлен, почему Эллин сразу не сообщила ему об этом. Если бы он знал, что она пострадала из-за этой первой ночи… Впрочем, нет, все равно он не смог бы удержаться от обладания ею. Все было хорошо до сегодняшнего дня. Пока она не отказалась нарушить планы своей семьи выдать ее за Рода. Если бы она была такой женщиной, как он думал, у нее не возникли бы трудности с выбором.

Расстроенный, он вышел на крыльцо и сел в кресло. Гордость не позволяла ему оставаться здесь, и он решил уехать как можно скорее. Для него станет постоянной пыткой видеть Эллин, зная, что она никогда не будет принадлежать ему. Теперь он понял, что она представляет собой. Это открытие причиняло ему боль, но он справится с собой. По крайней мере Эллин помогла ему отвлечься от гнетущих мыслей о Купе. Прайс решил, что должен вернуться домой к Бетси. Она нуждалась в нем.

Эллин лежала в постели, наслаждаясь ее мягкостью. Как приятно снова оказаться в своей комнате! Здесь все было по-прежнему, изменилась только она. Эллин стала настоящей женщиной. Она больше не могла отвергать свою сексуальность, которую многие годы подавляла, проводя время в тяжелой работе. Она познала истинное наслаждение благодаря мужчине, которого любила. Сердце ее замерло, когда она вспомнила о его объятиях и ласках. Прайс был потрясающим любовником, и после сегодняшнего вечера она поняла, что он оставался ее другом. Он уберег ее от лишних неприятностей. Эллин была уверена, что Прайс узнает о ее истинных чувствах, когда она останется с ним наедине. Но Эллин хотела не только его любви и дружбы, ей важно было добиться его уважения. Повернувшись на бок, она обняла подушку и погрузилась в сон, не подозревая о стычке, происходившей в это время между матерью и дедом.

Констанс ждала, когда свекор останется один. Услышав, что Эллин вошла в свою комнату, она спустилась, охваченная гневом.

Загнав Лоренса в кабинет, она обрушилась на него:

– Как ты осмелился вернуть ее в мой дом?

Лоренс пронзил ее холодным взглядом.

– Это также мой дом и дом Эллин.

– Я запретила ей возвращаться. Она провела ночь наедине с янки! Как ты можешь смотреть на это сквозь пальцы?

– Если бы ты разрешила ей ухаживать за раненым здесь, такая ситуация никогда бы не возникла, – сказал он осуждающе.

Констанс обругала Лоренса сквозь зубы за его вмешательство.

– Я никогда не потерплю янки в доме Томаса! Они убили его!

Лоренс понял, что она играет на его отцовских чувствах, и легко парировал ее доводы:

– Констанс, южане тоже убили очень много северян.

– Ну и прекрасно, – сказала она голосом, полным ненависти.

Лоренс потерял терпение, хотя знал, что снохе было очень тяжело в этот последний год, однако пора уже прийти в себя и налаживать нормальную жизнь.

– Поскольку я единственный мужчина в этом доме и являюсь главой семьи, все должны слушаться меня. Эллин останется здесь. Однако теперь она не будет проводить время наедине с янки. Кстати, он уверил меня, что она по-прежнему нетронута.

– И ты поверил ему?

– Тебе доподлинно известно иное или ты судишь по себе? – спросил он сердито.

Констанс побледнела.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, – ответил Лоренс. Много лет назад сын поведал ему, что его невеста не была девственницей, когда выходила замуж, однако Лоренс скрывал, что знает об этом.

– Это не тема для разговора, – сказала Констанс.

– Ты права, – согласился он. – Спокойной ночи и запомни, я хочу, чтобы к Эллин относились так, как она того заслуживает.

Констанс вышла из комнаты обиженная и вознамерилась во что бы то ни стало доказать свою правоту. Она не допустит, чтобы ее тщательно продуманный план рухнул из-за Лоренса. Разве он не хотел объединить плантации? Она собралась было рассказать ему о новой идее, как добиться слияния Кларк-Лендинга и Ривервуда, но решила пока воздержаться. Лоренс слишком заботится о ее глупой дочери. По его мнению, Эллин поступала всегда правильно. Исполненная решимости направить дела в нужное русло, Констанс отправилась в постель. Она не сомневалась, что придумает что-нибудь к утру.

– Твоя мать и я долго беседовали вчера вечером, после того как ты ушла спать, – сообщил Лоренс Эллин, когда они шли по тропинке на следующее утро.

Эллин несла Прайсу завтрак и при этих словах вопросительно взглянула на деда.

– Ну и что?

– Она все еще очень раздражена происходящим.

– Я знаю и иногда думаю, придет ли она когда-нибудь в себя, – с грустью заметила Эллин.

– Констанс хочет, чтобы жизнь ее была такой же, как до войны, а поскольку прошлого не вернешь, она делает вид, что ничего не изменилось.

Эллин кивнула.

– А как, по-твоему, быть мне? Держаться подальше от нее? Я знаю, что она думает обо мне и как относится. Она всегда любила Шарлотту больше, чем меня, потому что Шарлотта такая безупречная.

– Это не так, – возразил Лоренс. – Констанс отдает предпочтение Шарлотте, потому что ею легко управлять. Шарлотта всегда поклонялась матери и делала все, чтобы угодить ей. Тогда как ты постоянно следовала за Томми и отцом. Констанс не знала, как подчинить тебя.

– Она и сейчас не знает, и я стараюсь избегать ее.

– Не надо так вести себя. Она – твоя мать. Помни это.

Эллин казалась немного расстроенной. Она думала, что миновало то время, когда она должна была угождать кому-то.

– Что же мне делать? Она совсем оторвана от жизни.

– Ей очень тяжело, Эллин. Она потеряла все, чем дорожила. Сейчас она пытается хоть как-то сохранить сходство с прежней жизнью, – сказал Лоренс.

– Ты, похоже, сочувствуешь ей.

– Раны бывают не только на теле, – философски заметил он. – Ты осталась невредима, Эллин. А твоя мать…

Эллин задумалась. Конечно, мать была шокирована, увидев янки на пороге Ривервуд-Хауса, и, не подчинившись ей, Эллин только ухудшила положение.

– Ты прав, как всегда. – Она улыбнулась своему наставнику, в то время как они подошли к домику надсмотрщика.

Если бы они знали, как ошибались в отношении Констанс, то не стали бы так сочувствовать ей. Констанс тоже осталась практически невредимой после всех жизненных невзгод. Ее детство нельзя было назвать счастливым. Отец Констанс владел плантацией в Луизиане и, хотя считался богатым землевладельцем, постоянно пребывал в долгах. Он был очень жестоким человеком, ненавидящим свою жену, которая родила ему трех «бесполезных» дочерей. Любовница в Новом Орлеане подарила ему двух прекрасных сыновей, но он не мог претендовать ни на одного из них. Когда Констанс исполнилось десять лет, ее мать умерла от сердечного приступа. С этого момента она и ее сестры, Анабелла и Мишель, оказались без родительского внимания, так как отец проводил все время в Новом Орлеане. Когда он выгодно выдал замуж старших сестер, Констанс осталась одна со слугами на огромной плантации. Невинная и жаждущая любви, она легко поддалась соблазну и стала любовницей молодого красивого надсмотрщика. Тем временем отец в качестве платы за долги устроил ее брак с незнакомым человеком с верховьев реки. Узнав о предстоящей разлуке с любовником, она была крайне опечалена и подавлена. А когда ее избранник отказался бежать с ней, ее постигло двойное разочарование. Вскоре Констанс оказалась в брачной постели и была довольна тем, что ее муж мало заботился о потери ею невинности. Будучи весьма страстной и сообразительной женщиной, она быстро поняла, что этим мужчиной можно легко управлять. И Томас не переставал восхищаться ею. Констанс не любила его, но знала, что делать, чтобы он был доволен и счастлив. А если муж удовлетворен, у него нет причины заводить любовницу, и она будет безраздельно владеть им. Таким образом, в течение восемнадцати лет их супружества она умело добивалась своего в принятии решений, касающихся их совместной жизни. Когда Констанс родила сына, Томас был вне себя от радости и не знал, как угодить жене. Даже последующее рождение двух дочерей не уменьшило его преклонения перед ней.

Констанс догадывалась, о чем думает свекор, видя, как она манипулирует его сыном, но не обращала на старика внимания. Томас страстно желал ее, лелеял и давал ей все, что она хотела. Лоренс мало влиял на ее мужа, и Констанс не беспокоилась по этому поводу.

Она не особенно заботилась о дочерях, руководствуясь мнением своего отца, который считал, что дочери нужны только для того, чтобы как можно выгоднее выдать их замуж. Браки должны улучшать благосостояние родителей. Шарлоттой можно было легко управлять, но старшая дочь, Эллин, росла непослушным сорванцом. Однако Томас благодушно относился к ее выходкам и предоставлял ей полную свободу.

И вот сейчас она обременена дочерью, чья репутация была безвозвратно погублена. Констанс понимала, что самым простым решением проблемы было бы выдать Эллин замуж за янки, но она сразу отбросила эту мысль. Каким бы ужасным ни было поведение ее ребенка, она не могла допустить, чтобы янки стал ее зятем. Нет, Эллин должна быть наказана. Пусть остается незамужней. Старая дева – эта мысль вызвала у Констанс улыбку. Если Эллин так увлечена работой по хозяйству, то пусть посвятит ей всю жизнь!

Довольная своим решением, Констанс позвонила в колокольчик, чтобы вызвать Дарнелл, и приподнялась в постели. Надо только найти способ держать Лоренса подальше от дома, когда вернется Род. А пока остается лишь ждать встречи с ним.

Как только Эллин и Лоренс прибыли, Прайс встал и оделся. Он казался вполне здоровым, если не считать перевязанной руки. Эллин очень хотела бы остаться с ним наедине, однако должна была идти работать. Со своей стороны Прайс, казалось, не замечал ее присутствия. Он беззаботно разговаривал с Лоренсом, не обращая на нее внимания и бросив лишь небрежное «Благодарю», когда она поставила на стол его завтрак. Эллин твердо решила встретиться с ним, но не знала, как это сделать.

– Прайс, – сказал Лоренс, – Эллин не должна оставаться с вами наедине. С этого дня ее будет кто-нибудь сопровождать, когда она пойдет сюда. Ее мать очень расстроена тем, что случилось. Если бы это произошло пять лет назад, вас немедленно обвенчали бы!