Текст книги "Итальянская кампания и экспедиция в Египет и Сирию 1796–1799 гг."

6. Главнокомандующий Самбро-Маасской армией одновременно узнал, что эрцгерцог Карл движется ему навстречу, уже разбил Бернадота и овладел Лауфом и Нюрнбергом и что все коммуникации его армии перерезаны. Это именно и значит, что его операционная линия была плоха и что он маневрировал вопреки всем правилам ведения войны.

7. Но раз Бернадот был разбит, что мог сделать главнокомандующий, попав в то ложное положение, в каком он находился? Он должен был форсировать переправу через Наб до прибытия эрцгерцога к Амбергу, двинуться на Регенсбург, от которого был удален только на несколько лье, и здесь произвести соединение с Рейнской армией. Первое же энергичное движение заставило бы эрцгерцога Карла сосредоточить свои силы, отозвать назад все выделенные отряды, что сразу бы прояснило обстановку и рассеяло эту мнимую бурю, сила которой все возрастала, потому что французский генерал все время уступал ей. Австрийцы очень искусны в распространении ложных слухов и в создании ошибочных представлений у населения. Они являются большими мастерами сеять тревогу в тылах армии, но стоит обнажить меч Рено[49]49
  Рено – офранцуженное имя Ринальдо – героя поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим».


[Закрыть], как чары волшебства тотчас же рассеиваются.

8. 1) В Вюрцбургском сражении Журдан совсем некстати оставил четверть своих сил у Швейнфурта; добавление дивизии Лефевра могло бы дать ему победу.

2) Если бы Лефевр выступил из этого города в 2 часа утра 2 сентября, то прибыл бы на поле сражения в 10 часов и, бросившись сразу в атаку, смог бы разгромить 20 батальонов Готце и Старая, овладеть Вюрцбургом и там соединиться с Марсо. Эрцгерцог очень неумело разбросал свои силы. Он смог их собрать лишь в день боя, 3 сентября, с большим опозданием, но Журдан, прибыв к полудню 2-го, дал эрцгерцогу 18 часов на сбор армии. 3-го, в 9 часов утра, у эрцгерцога в боевой линии было уже 45 000 человек.

3) Журдан занял втрое большее, чем следовало, поле сражения. Ему пришлось поневоле растянуться в одну линию: как бы ни были неустрашимы его войска, их линия не могла не быть прорвана.

9. 1) Лан от Кобленца до Гиссена течет на протяжении 24 лье. Он протекает в 30 лье от Дюссельдорфа. Если бы Журдан сосредоточил все дивизии на своем крайнем левом фланге, в Венцларе, он разбил бы и отбросил своего противника на Майн, а вскоре за этим – на Дунай. После соединения с корпусом Марсо и дивизией из Голландии у него было большое превосходство в силах. Он сам объявил об этом замысле, но время, которое надлежало затратить на его выполнение, он потерял на проектирование. Армия у него растянулась кордоном вдоль Лана. Кордон этот и прорвали в направлении на Лимбург вследствие отступления корпуса Марсо. Главнокомандующий тогда поспешно отвел свои колонны на Альтенкирхен.

2) Там у него было еще время возобновить наступление и все исправить, но не хватило решимости.

3) Когда он приказал отступить, следовало отходить, – раз уж он считал это необходимым, – по крайней мере до Дюссельдорфского укрепленного лагеря всей армией сосредоточенно. Пока армия стояла сосредоточенной массой на правом берегу Рейна, эрцгерцог не мог ослаблять себя, потому что каждую минуту ему грозила опасность наступательного движения столь сильной армии. Но все было потеряно, когда Журдан в Альтенкирхене расчленил свою армию и один только левый фланг ее продолжал движение к Дюссельдорфу, остальная же часть армии переправилась обратно через Рейн. Как будто левому берегу и Гундсрюку что-то угрожало! Не против него, а против Рейнско-Мозельской армии, бывшей еще в сердце Германии, собирался идти эрцгерцог. А эту армию оставили тогда без поддержки.

10. Образ действий Самбро-Маасской армии, усиленной войсками из Голландии в течение октября, ноября, декабря и января, необъясним. Но она была под командованием такого странного генерала (Бернонвилля), что ничему не следует удивляться. Между тем Гош мало что сделал на побережье, а Клебер, сидя в Шайо, равно ничего. Он был в немилости. Вот когда представился случай забыть его провинности, если они у него были, и использовать его таланты и патриотизм. Если бы тогда Самбро-Маасскую армию вверили Гошу, он еще спас бы кампанию.

Генерал Журдан был очень храбр в день боя, перед лицом врага и под огнем, но он не обладал смелостью мысли в ночной тиши, перед боем. У него не было недостатка в умственных способностях, но он был нерешителен и держался самых ошибочных принципов ведения войны.

Третье замечание (Моро).

1. Переправа через Рейн произошла 24 июня. Ее следовало произвести с 1-е по 4-е этого месяца, в то время, когда Самбро-Маасская армия начинала свое движение. 24 июня, в день переправы, первые части войск прибыли на правый берег в 3 часа утра. Мост следовало закончить в полдень – тогда армию можно было бы переправить и построить в боевом порядке на правом берегу 25-го перед рассветом. Мост был готов только 25-го к полудню, с опозданием на 24 часа. Переправа через реки, подобные Рейну, является одной из тех трудных операций, при которых не следует подставлять войска под возможный удар в течение продолжительного срока без обеспечения их коммуникаций.

2. 26-го Рейнская армия имела только 40 000 человек на правом берегу; Сен-Сир с 20 000 человек оставался в Пфальце на левом берегу, а Лаборд с 10 000 человек – на Верхнем Рейне.

Три корпуса и резерв, составлявшие всю армию, силой в 70 000 человек, должны были 26-го, самое позднее в полдень, быть на правом берегу и находиться на марше, чтобы захватить врасплох и разгромить разбросанные вдоль реки неприятельские дивизии. 27 июня армии следовало войти в Раштадт, 30-го – в Пфорцгейм, изолировав Филиппсбург, Мангейм и отрезав противника от Неккара, которого ей следовало достигнуть с 1 по 4 июля. Ее главнокомандующий выиграл бы тогда 15 дней, избежал бы многих мелких боев, вместо них одержал бы несколько блестящих побед, еще более ослабив своего противника, настолько уступавшего ему тогда по силе, – прежде чем эрцгерцог Карл успел бы вернуться сюда с берегов Лана. Нерешительность французского главнокомандующего дала время неприятелю сосредоточить к 9 июля свою армию у Эттлингена, в трех переходах от Келя, спустя 13 дней после переправы через Рейн. Как мог французский главнокомандующий опасаться за территорию республики, предприняв наступление с 70 000 человек?

3. После переправы через Рейн, не произведя еще соединения с Самбро-Маасской армией, этот главнокомандующий выделяет свой правый фланг в 20 000 человек – почти треть своей армии – под начальством Ферино, который поднимается вверх по течению Рейна, совершает переход через Шварцвальд и направляется к Констанцскому озеру, в то время как центр и левый фланг направляются в Неккар. Армия оказывается, таким образом, разделенной на две части Вюртембергскими Альпами, горами Шварцвальда и Дунаем, тогда как генерал Старай, действующий против Ферино, после борьбы за выходы из Шварцвальдских гор, наоборот, сосредоточил свои силы на Неккаре и примкнул к левому флангу эрцгерцога Карла. Остальные две трети Рейнской армии прибыли на Неккар в составе 50 000 человек. Перед ними оказалась большая часть неприятельской армии. Журдан на Майне и Ферино на Констанцском озере имели в головных частях лишь весьма незначительные силы. Таким образом, в этом марше-маневре французы образовали три отдельных соединения, не имевших между собой никакой связи, с тремя различными операционными линиями и шестью флангами, из которых пять было открытых. Так как фланги являются слабейшими участками, их нужно прикрывать, а когда этого сделать нельзя, то их следует иметь возможно меньше.

4. Марш армии от Рейна на Штутгарт через Вюртембергские Альпы соответствует духу этой войны, но главнокомандующий должен был распорядиться занять Ульм – крепость настолько важную, что без обладания ею невозможно вести войну в бассейне Дуная, простирающемся от гор Тироля и Швейцарии до гор Тюрингии и Саксонии. Он должен был упереть свой правый фланг в Дунай; тогда по прибытии в Нересгейм фланг не оказался бы открытым.

Но, хотя и обойденный в Нересгеймском сражении справа и слева, и не имея никакой опоры в центре, главнокомандующий поддержал честь французского оружия и выказал хладнокровие и выдержку.

5. После Нересгеймского сражения он должен был быстро двинуться на Верниц и Альтмюль, соединиться с Журданом, расположить свою главную квартиру в Регенсбурге, укрепить этот пункт, самый важный для него после Ульма, и маневрировать на обоих берегах. Соединение обеих армий можно было бы произвести 15–16 августа, и успех кампании был бы обеспечен. Вместо этого он сделал все, чего мог желать противник. Он 12 дней бездействовал в самый решающий момент кампании, наконец решился переправиться через Дунай и Лех, а после этого снова бездействовал 16 дней. Казалось, он не знал, что слева от него существует Французская армия. Только 10 сентября, спустя месяц после Нересгеймского сражения, когда Самбро-Маасская армия была уже на Лане, в 80 лье от него, он решился послать дивизию Дезэ на левый берег Дуная с целью получения известий о Журдане.

19 сентября он начал отступать и переправился обратно через Лех. Тогда Самбро-Маасская армия вышла из боя на левом берегу Рейна, и перед ним оказались все силы противника. Таким образом, он оставался 32 дня лицом к лицу с генералом Латуром, имевшим в два раза меньшие силы, не пытаясь нанести ему урон, дать бой и разгромить; наоборот, он не причинил ему никакого вреда.

Единственным важным событием этой кампании является Биберахское сражение, вызванное необходимостью обеспечить отступление, – сражение, которое имело бы более значительные результаты, если бы на следующий день армия продолжала действовать, преследуя генерала Латура частью своих сил, а оставшимися силами маневрируя, с целью вновь открыть проходы в горах Шварцвальда.

Именно в этом отступлении почувствовалось значение Ульма как ключа Дуная.

6. По прибытии 14 октября во Фрейбург и Альт-Брейзах можно было принять одно из двух решений: переправиться через Рейн в тот же самый день и дать армии отдых, для того чтобы установить контакт с Самбро-Маасской армией, или двинуться немедля против эрцгерцога Карла, чтобы воспользоваться моментом, когда у него было мало сил, и отбросить его за Ренх и Мург, помешав соединению его с Латуром; в этом случае можно было бы удержаться в Бадене и Брисгау. Вместо этого Моро остался на позиции у Фрейбурга, позволив эрцгерцогу Карлу сосредоточить все свои части. И что является еще более странным, Журдан, отослав треть своей армии под начальством генерала Дезэ на левый берег Рейна, еще упорнее застыл в нерешительности, обрекая две остальные трети на полный разгром. Это была существенная ошибка. Армия вернулась во Францию в беспорядке, имея вид побежденной и побитой, – вид, какого она не имела до 20 октября, гордая биберахскими успехами, и какого у нее вовсе не было бы, возвратись она раньше.

7. Особенностью этой кампании является то, что французские генералы, несмотря на их ошибки, не понесли существенных потерь и у них постоянно была возможность все поправить. Моро после Биберахского сражения был еще распорядителем судеб кампании. Ему было достаточно для этого двинуться на Ротвейль, разгромить Петраша и Науендорфа, имевших оба вместе не больше 15 000 человек, а после этого направиться против эрцгерцога, находившегося в устье Ренха с менее чем 9000 человек.

Даже 15 октября, по прибытии в долину Рейна, Моро мог еще все поправить. Быстро поднявшись к Келю, он отбросил бы эрцгерцога с Ренха и помешал бы его соединению с корпусами Науендорфа и Латура. Восстановив сообщения с Самбро-Маасской армией, он неизбежно побудил бы ее вновь перейти в наступление.

Наконец, он мог еще все поправить даже во время осады его предмостных укреплений. Если бы он вышел через Кельский укрепленный лагерь с 50 000 человек, он разгромил бы осадную армию генерала Латура, имевшего самое большее 35 000 человек, и успел бы еще стать на зимние квартиры по Дунаю.

Четвертое замечание (эрцгерцог Карл).

1. Французские и австрийские армии были численно равны, но у эрцгерцога имелось на 20 000 человек больше кавалерии. Это преимущество было бы решающим у другого народа, но немцы не умеют пользоваться своей кавалерией, боятся подставить ее под удар и дорожат ею больше, чем она того заслуживает.

Конная артиллерия является дополнением кавалерии. 20 000 всадников и 120 орудий легкой конной артиллерии равняются 60 000 человек пехоты, имеющей 120 орудий.

Трудно определить, кто из них имел бы превосходство в странах с обширными равнинами, как Египет, Польша и т. д. 2000 кавалерии с 12 орудиями конной артиллерии равняются, следовательно, 6000 человек пехоты с 12 орудиями. В линейном боевом порядке дивизия занимает участок в 500 туазов. Двенадцать пехотинцев или четыре всадника приходятся на один туаз. Пушечный выстрел, поражающий все, что находится в одном кубическом туазе, убил бы, следовательно, 12 пехотинцев или четырех кавалеристов с четырьмя лошадьми. Потеря в 12 пехотинцев является гораздо более значительной, чем потеря четырех кавалеристов и четырех лошадей, потому что потеря восьми пехотинцев больше, чем потеря только четырех лошадей. Снаряжение и вооружение четырех кавалеристов и четырех лошадей не равны снаряжению и вооружению 12 пехотинцев. Таким образом, даже с финансовой точки зрения потеря пехоты обходится дороже, чем потеря кавалерии.

Если бы эрцгерцог командовал войском нации, привыкшей смело пускать в ход свою конницу, и имел бы офицеров, наученных воодушевлять ее и вести ее в бой, Французской армии было бы невозможно проникнуть в Германию, имея на 20 000 меньше кавалерии. В этом легко убедиться, вспомнив, что проделывал Наполеон с кавалерией против русской и прусской пехоты у Вошана, Нанжис и т. д.

2. Эрцгерцог, узнав в июне, что Французская армия переправилась через Рейн в Келе, выступил с берегов Лана на помощь генералу Латуру. Он оставил генерала Вартенслебена с 36 000 человек на нижнем Рейне и 26 000 человек в Гехтсгеймском укрепленном лагере перед Майнцем. Эрцгерцогу следовало оставить в гарнизоне Майнца только 8000 человек с несколькими тысячами слабосильных и только 25 000 человек Вартенслебену, а с 60 000 человек двинуться на помощь своей армии верхнего Рейна. Он сосредоточил бы тогда на реке Альб 90 000–100 000 человек. Кто мог бы ему сопротивляться? 9 июля он разбил бы Дезэ, отбросил бы его на левый берег Рейна, овладел бы Келем и Рейнским мостом. Ему нечего было опасаться Самбро-Маасской армии, потому что она стояла разбросанно. Если бы эта армия даже предприняла наступление и прибыла с 10 по 15 июля на Майн, какое это имело бы для него значение, если бы он уже тогда оказался обладателем Келя, а армия Моро была бы им отброшена в Эльзас?

3. Если бы он сосредоточил в одном каком-нибудь пункте на своем правом фланге все 50 000 человек, какие у него стояли по реке Альб, то 9 июля, выйдя тремя колоннами на реке Мург, он обошел бы Дезэ справа и слева и прорвал бы его боевой порядок в центре. Разгромив его и отбросив в Эльзас, он овладел бы Кельским мостом. Сен-Сир, отрезанный от Рейна, был бы отброшен на реке Неккар, а Ферино – на Гюнинген.

Когда две армии стоят друг против друга в боевом порядке, когда одна из них, подобно Французской, вынуждена производить отступление по мосту, а другая, подобно Австрийской, может отступать на любую точку полуокружности, то все выгоды на стороне этой последней; она должна дерзать, наносить сокрушительные удары, маневрировать на флангах своего противника. У нее в руках все козыри, и ей остается только ими воспользоваться.

4. Эрцгерцог Карл должен был вооружить, снабдить продовольствием и надежным гарнизоном Ульм, этот ключ к Дунаю.

5. Сражение при Нересгейме представлялось единственным средством, какое оставалось у эрцгерцога, чтобы помешать соединению обеих французских армий на реке Альтмюль. Оказавшись победителем, он отбросил бы Рейнско-Мозельскую армию в Вюртембергские Альпы и на Неккар. С разгромом главной армии Самбро-Маасская армия, бывшая лишь вспомогательной, была бы вынуждена отступить на Майн. Но в Нересгеймском сражении Французская армия была разбросана на линии протяжением в 8 лье, на труднодоступной местности; ее фланги не были защищены. Эрцгерцог овладел всем течением Дуная. Всю силу атаки ему следовало направить в сторону своего левого фланга, а боевую линию построить параллельно Дунаю; у него были обеспеченные пути отхода на Ульм, Гюнцбургский и Диллингенский мосты. Если бы он стал маневрировать подобным образом, то добился бы большого успеха. Французы дорого бы заплатили за глупое пренебрежение к обеспечению своего правого фланга Дунаем и за то, что не заняли Ульм войсками Ферино.

6. Потерпев неудачу в сражении при Нересгейме, эрцгерцог оставил мысль помешать соединению обеих французских армий. Если бы он все еще хотел помешать этому соединению, он бы повел свое отступление на реки Верниц и Альтмюль, придерживаясь левого берега Дуная. Оставив 30 000 человек под начальством генерала Латура за рекой Верниц, он выиграл бы те пять или шесть переходов, в которых нуждался, чтобы двинуться против Журдана. Вместо этого он переправился через Дунай, Верниц и Альтмюль. Со своей стороны, Вартенслебен в продолжение всего августа маневрировал так, чтобы быть дальше от Дуная и прикрывать Богемию. Следовательно, ничто не мешало больше соединению французских армий.

7. Переправившись после сражения при Нересгейме через Дунай и Лех, эрцгерцог не имел в виду ничего больше, как прикрывать Баварию, что бы об этом ни говорили. Положение его было щекотливое. Рейнско-Мозельская армия состояла из 60 000 человек, а Самбро-Маасская – из 50 000, следовательно, можно было считать, что перед Регенсбургом уже собрано 110 000 человек на обоих берегах Дуная. Противопоставить им он мог только 90 000 человек. Нересгеймское сражение ухудшило его положение, для французов же оно оказалось благоприятным. Он успокоился, когда узнал, что Моро, остававшийся несколько дней бездеятельным, стал проявлять величайшую нерешительность, двинулся было на Донауверт, затем отступил к Гехштедту, не выслав даже разъездов на реку Альтмюль, и что, наконец, французские генералы маневрируют так, как будто оба они взаимно позабыли о существовании другой французской армии в Германии, а 400 венгерских гусар, ведших наблюдение вдоль реки Альтмюль, продолжали находиться на ней и высылать патрули вплоть до Нюрнберга и реки Верниц. Именно тогда у него родилась мысль совершить свой прекрасный маневр – переправиться 17 августа через Дунай с 28 000 человек и наступать против Самбро-Маасской армии. Передают, что, когда он заявил генералу Латуру, что оставляет его с 30 000 человек на Лехе, этот генерал, обеспокоенный опасностями, каким будет подвергнут такой слабый корпус, сделал ему несколько возражений: «Как сможет он устоять перед победоносной Французской армией, вдвое сильнейшей, чем его?» На это эрцгерцог ответил: «Пусть Моро дойдет хоть до Вены, если тем временем я разобью армию Журдана». Он был прав, но ему следовало успокоить этого генерала, поставив его перед Регенсбургом с приказом расположиться на левом берегу Дуная. В таком случае Моро не смог бы ничего предпринять на левом берегу.

8. Эрцгерцог атаковал Бернадота в Неймаркте только 22 августа, то есть через пять дней после переправы через Дунай, атаковал вяло и не причинил ему никакого вреда. Это было плохое выполнение прекрасного замысла: Бернадота следовало окружить и атаковать спустя 24 часа после переправы через Дунай с такой стремительностью и с таким превосходством в силах, что результатом явилась бы полная гибель его.

9. Эрцгерцог двинулся на Амберг 24 августа, но с малым количеством войск, использовав большую часть своих 28 000 человек на выполнение второстепенных задач. Он должен был послать вслед за Бернадотом только несколько эскадронов и обрушиться на тылы Журдана всеми своими войсками, атакуя со всей стремительностью. На берегах Наба он решил бы участь кампании.

10. Когда 20 сентября Журдан рассеял свою армию и переправился обратно на левый берег Рейна, эрцгерцогу следовало двинуться на Ульм с 40 000 человек, приказав генералу Латуру переправиться на левый берег Дуная по Ингольштадскому мосту, чтобы с наивозможной быстротой идти к нему на соединение. Он прибыл бы в Ульм в то же самое время, как и Французская армия, которой тогда пришлось бы выдержать натиск 70 000 человек, и ее отступление сделалось бы тогда действительно крайне трудным. Вместо этого эрцгерцог возвратил с собой на Верхний Рейн только 12 000 человек, оставив без основания много войск на нижнем Рейне у генерала Вернека. Он плохо использовал часть этих 12 000 человек на выполнение второстепенных задач, так что прибыл к Келю только с 8000–9000 человек.

11. Он должен был приказать Латуру, Фрелиху и Надашти маневрировать на левом берегу Дуная, опережая отступавшую армию. Они были бы там в состоянии принять Петраша и все другие отряды.

12. Эрцгерцог маневрировал в эту кампанию, применяя правильные принципы, но робко, как человек, осознавший существование этих принципов, но не сумевший их продумать. Он не наносил больших ударов, и до самой последней минуты, как мы уже говорили, французские генералы имели возможность поправить свои дела, тогда как уже в бою на Мурге эрцгерцог мог решить участь кампании.

Пятое замечание (об осаде Келя и Гюнингена).

К концу декабря французские армии были на отдыхе уже два месяца. Они реорганизовались, пополнились рекрутами, полностью восстановили свои силы и превосходили своей численностью противостоявшие им австрийские армии. Однако эрцгерцог Карл, имея их перед собой, отважился заложить траншею одновременно перед Кельским и Гюнингенским предмостными укреплениями. Если бы вся Рейнская армия, подкрепленная отрядом Самбро-Маасской армии, перешла в наступление через Кель или Гюнинген, она могла бы на рассвете атаковать лагерь эрцгерцога Карла силами вдвое большими, чем его силы, овладеть всеми контрвалационными линиями, захватить всю артиллерию, парки, склады и достигнуть блестящей победы, которая вознаградила бы ее за все поражения, восстановила бы честь французского оружия, поставила бы под угрозу безопасность Германии и позволила бы ей (Французской армии) зазимовать на правом берегу Рейна. Если бы эта армия состояла только из новобранцев, необученных, лишенных моральной устойчивости, – предположение, прямо противоположное тому, что существовало на самом деле, – французский главнокомандующий, конечно, не мог бы осмелиться на сражение для снятия осад. Но даже и тогда, имея больше рук, больше средств и более выгодное положение, чем противник, он должен был бы возводить одно укрепление за другим, одну батарею за другой и продвигаться вперед с помощью контрапрошей, опирающихся на позиции левого берега и островов. Даже тогда эти осады должны были бы привести к посрамлению противника, к гибели его парков и части войск, принудить его хотя бы вследствие усталости перейти на зимние квартиры.

Обе эти осады не делают чести осторожности эрцгерцога Карла, но являются чрезвычайно славными для его войск и свидетельствуют об их храбрости и хорошем состоянии духа. Они всегда будут расцениваться военными как действия, мало почетные для французских армий. Действительно, обладание обоими предмостными укреплениями было очень важно для Франции. Рейн является крупной преградой. Обладание обоими этими укреплениями вынуждало противника оставить всю долину Рейна вплоть до гор Шварцвальда в руках французских армий, а это было бы выгодно одновременно и с военной точки зрения, и с финансовой. Тревожные настроения в Германии не позволили бы австрийцам отправить столько войск в Италию.

Французские офицеры говорили в свое оправдание, что правительство обрекло их на полнейшую нищету; не выплачивалось жалованье, кормили плохо, инженерная и артиллерийская части не имели никаких средств для удовлетворения своих нужд. Но эти причины совсем не являются основательными. Лишения только доказывали еще более убедительно необходимость ошеломить противника громовым ударом и дать решительное сражение, в котором все шансы на победу были бы в руках французов. Для развертывания 50-тысячной армии на островах и в местности от равелина до Кинцига пространства было больше чем достаточно.

Со своей стороны австрийские офицеры, желающие оправдать неосторожность и опрометчивость этих осад, предпринятых эрцгерцогом Карлом, говорили, что ему было известно об упадке духа во Французской армии, об удручающем впечатлении, какое было произведено исходом кампании на ее командование, и особенно о нерешительности последнего, на которую эрцгерцог Карл именно и рассчитывал, чтобы довести до благополучного конца такое опасное предприятие, которое он считал необходимым для успеха намеченной им кампании в Италии.

Другие говорили, что эти осады были предприняты по приказу из Вены и вопреки мнению эрцгерцога. Это возможно.