Текст книги "1712 год – новая столица России. Энциклопедически записки"

«Свадебные палаты»

Играть свадьбу Петра и Екатерины решили в новом каменном «Зимнем дому», который стали называть «Свадебными палатами» – это третье собственное жилье царя в новом городе.

Первым жильем был деревянный домик на набережной Городского острова. Эта набережная впоследствии получила название Петровской. Домик Петра сохранился. Он построен из тесаных сосновых бревен. Сени делят его на две части. Крыша покрыта деревянными пластинами – гонтом. Дом без печей, так как государь жил в нем только в теплое время года. Бревна здания с наружной стороны были стесаны и расписаны под кирпичную кладку, поэтому в петровское время здание в документах называлось «старыми красными хоромцами, что у двора Романа Вилимовича Брюса в роще» или просто «красными хоромами».

В 1723 г. вокруг домика по проекту Доменико Трезини построили каменную галерею, а после наводнения 10 сентября 1777 г. Екатерина II велела «оградить домик каменным чехлом на прочном фундаменте с крышей, покрытой кровельным железом». В 1844 г. этот каменный «чехол» полностью разобрали, затем построили по проекту Р. И. Кузьмина новый «футляр», разбили со стороны Невы сад, оградили его чугунной решеткой, а в 1875 г. установили перед домиком бронзовый бюст Петра Великого работы скульптора Пармена Забелло по модели скульптора Жилле.

В царствование дочери Петра Елизаветы в домике устроили часовню в честь Христа Спасителя. При советской власти часовню закрыли и на месте ее создали музей «Домик Петра I».

Первый «Зимний дом», или «хоромы», для Петра I построен в 1708 г. как частный дом корабельного мастера Петра Алексеева. За строительством следил владелец соседнего участка, корабельный мастер Федосей Скляев. Дом поставлен в глубине участка между Невой и современной Миллионной улицей – это двухэтажное здание «на голландский манер» с фасадом на Неву. В доме было шесть комнат общей площадью около 120 м. На втором этаже мезонин, где Петр строил модели кораблей.

Позже здесь прорыли канал (ныне Зимняя канавка), соединивший Неву и Мойку. На противоположном берегу канала – дом английского корабельного мастера Ричарда Броуна. Далее, в сторону Адмиралтейства, расположили свои дома обер-гофмейстер М. Д. Олсуфьев, вице-адмирал К. И. Крюйс, бригадир Г. П. Чернышев, капитан лейб-гвардии и генерал-адъютант П. И. Ягужинский, советник русского правительства по турецким делам С. Л. Рагузинский, адмиралтейский советник А. В. Кикин и, наконец, напротив Адмиралтейства – генерал-адмирал граф Ф. М. Апраксин.

В 1711 г. деревянный «Зимний дом» по приказу Петра разобрали и перенесли на Петровский остров. На освободившемся месте архитектор Доменико Трезини в 1711–1712 гг. построил каменный двухэтажный «Зимний дом» с мезонином на высоком подвальном этаже. С двух сторон к нему примыкали одноэтажные служебные флигели. Во двор вели две пары ворот с вычурными фронтонами, на которых стояли модели парусных кораблей. Это был первый царский Зимний дворец в Петербурге.

Второй, также небольших размеров, «Зимний дом» для Петра построили на месте современного Эрмитажного театра в 1716-1722 гг. по проекту архитектора Г. И. Маттарнови. Главный фасад его выходил на набережную Невы. Здание имело опять-таки «голландскую архитектуру», характерными особенностями которой являлись высокая крыша с изломом, фронтон с декоративной скульптурой, рустовка нижней части и пилястры между окнами на втором этаже. Старый дворец частично разобрали, оставив только шесть личных комнат государя (в одной из них он и скончался 28 января 1725 г.). Рядом с царским дворцом устроили небольшую гавань.

Царская семья полностью переехала сюда в октябре 1723 г., а в декабре того же года здесь состоялось обручение цесаревны Анны Петровны с герцогом Голштинским.

Этот дворец был перестроен по указу императрицы Екатерины I архитектором Д. Трезини. Архитектор втрое увеличил площадь здания, заново создал центральную часть с роскошным порталом, украшенным колоннами, поддерживающими карниз. После смерти Екатерины здание неоднократно перестраивали, но царской резиденцией оно быть перестало. Здесь стали жить придворные, а при Елизавете – Лейб-компания, отчего дворец стали именовать Лейб-компанским домом.

В 1783–1787 гг. на углу Дворцовой набережной и Зимней канавки по проекту архитектора Джакомо Кваренги построили Эрмитажный театр, частично используя конструкции старого Зимнего дворца, в котором жил Петр I. Произведенные в 1985 г. Эрмитажем раскопки и выполненные после этого реставрационные работы позволили открыть здесь музейную экспозицию «Зимний дворец Петра I». Однако Свадебных палат здесь увидеть нельзя, они не сохранились. Их разобрали в 1725 г., после смерти Петра, когда расширялся дворец.

Традицию Петра Великого по строительству зимних дворцов в Петербурге, но в более значительных объемах продолжили наследницы российского престола – племянница Анна Иоанновна и дочь Елизавета Петровна.

Приехав из Москвы после коронации, императрица Анна Иоанновна поселилась в доме адмирала графа Апраксина. К тому времени самого адмирала уже не было в живых, а свой дом бездетный граф завещал императору Петру II. Для размещения в нем императрицы с многочисленным двором архитектору В. В. Растрелли было повелено приступить к расширению его площадей. В 1732 г. начались работы по возведению пристройки к дому Апраксина с западной стороны. Кроме того, в дворцовый комплекс вошел дом Кикина.

Возведение Зимнего дворца стало первой серьезной работой Растрелли в Петербурге. Оно продлилось до 1735 г. В итоге зодчий создал достаточно крупный комплекс зданий причудливой конфигурации, усложненный всяческими пристройками и переходами. Главный фасад его обращен к Адмиралтейству. Это третий Зимний дворец Петербурга.

Растрелли писал: «В этом здании был большой зал, галерея и театр, также и парадная лестница, большая капелла, все богато украшено скульптурой и живописью, как и вообще во всех парадных апартаментах. Число комнат, которые были устроены в этом большом дворце, превышало 200».

Дворец прослужил 20 лет, на протяжении которых к каждому празднику заново отделывались некоторые интерьеры. Были куплены соседние дома Рагузинского и Ягужинского, где разместили дворцовые службы. При императрице Елизавете это был уже целый комплекс построек, который трудно назвать архитектурным ансамблем.

Четвертый деревянный Зимний дворец Растрелли построил в 1755 г. на углу Невского и Мойки. Главный фасад дворца выходил на Невский проспект и занял участок между набережной Мойки и современной Малой Морской улицей.

Описание дворца составил его архитектор: «Я построил большой деревянный дворец для зимней резиденции впредь до окончания каменного дворца, поскольку старый дворец, построенный по приказанию императрицы Анны, был снесен для того, чтобы там строить новый. Это здание состоит более чем из 156 комнат, с каменными погребами, большой галереей в середине фасада, выходящего прямо на большой проспект… Оно закончено и обставлено в течение 7 месяцев. Все парадные апартаменты, приемные, тронный зал, галерея и прочие были украшены лепным позолоченным орнаментом и несколькими плафонами, помещенными в главных апартаментах».

В этом дворце в 1761 г. скончалась императрица Елизавета. При Петре III царский двор переехал отсюда в Зимний дворец, существующий и поныне. Деревянный же Зимний дворец разобрали по распоряжению Екатерины II от 14 февраля 1767 г.

Пятый по счету каменный Зимний дворец был построен В. В. Растрелли в 1754–1762 гг. За строительство дворца архитектора пожаловали в кавалеры ордена Св. Анны и чином генерал-майора.

Это здание в стиле барокко на Дворцовой набережной под № 36 знают во всем мире. Фасады его обращены к Неве, Адмиралтейству и Дворцовой площади.

Свадьба государя

Оригинальность Петра проявлялась во многих делах, сказалась она и в юридическом оформлении свадьбы. Венчался монарх как шаутбенахт, то есть контр-адмирал флота. Этот чин он «заслужил» за Полтавскую битву. Вероятно, здесь не последнюю роль сыграли две причины – социальное происхождение невесты и наличие у русского царя законной супруги Евдокии Лопухиной, заточенной по указу царя в монастырь.

Ранним утром 19 февраля 1712 г. Петр продиктовал письма польскому королю Августу II, русскому послу в Дании князю Василию Лукичу Долгорукому и прусскому королю Фридриху I. При этом ни в одном из них он не обмолвился о предстоящем бракосочетании. Не известил он о предстоящей свадьбе и своего сына, рожденного в браке с Лопухиной, цесаревича Алексея.

В девятом часу утра Петр и Екатерина прибыли в адмиралтейскую церковь Исаакия Далматского, где состоялось венчание. После венчания молодые и гости переправились по льду через Неву на Васильевский остров, во дворец Александра Даниловича Меншикова, который был на этой свадьбе маршалом, то есть распорядителем. О цели визита во дворец Меншикова сведений не сохранилось, но пробыли они там недолго, ибо уже около 10 часов подъехали к Зимнему дворцу. В этот момент артиллерия Петропавловской и Адмиралтейской крепостей произвела залпы из всех имевшихся там пушек.

Приезд Петра и Екатерины ко дворцу описал английский посол в России Чарльз Витворт, находившийся среди гостей, встречавших новобрачных:

«Им предшествовали трубы и литавры, ряд слуг в богатых ливреях и несколько саней, запряженных шестернями. Князь Меншиков был „маршалом свадебного поезда“; вице-адмирал Крюйс сидел в одних санях с царем, по правую его руку, как отец. Государь вышел из саней с заметным нетерпением, немного не доезжая до дворцового подъезда, чтобы иметь время взять паникадило в шесть свечей из слоновой кости и черного дерева собственной работы и повесить его над столом в середине комнаты. Он рассказывал мне, что употребил около двух недель на эту работу, которой никто другой не касался. Вещь эта действительно замечательна по искусной отделке, так же как и по руке, ее создавшей».

Видимо, главной задачей Петра в то время было продемонстрировать собственный подарок всем присутствующим, потому что в его Походном журнале отмечено: «И пред обедом, пока еще не сели за стол, Его Царское Величество изволил в той палате, где сидели, посреди, против балдахинов, повесить точеное паникадило костяное, которое Сам изволил выточить».

Свадьба Петра и Екатерины игралась по русскому обычаю, со всеми традиционными персонажами – посажёными отцами и матерями, «сестрами», «братьями», «подружками» невесты и шаферами.

Посажёными отцами были командующий гребным флотом контр-адмирал Иван Боцис и командующий Балтийским флотом вице-адмирал Корнелий Крюйс.

Посажёными матерями были Катерина Крюйс, супруга вице-адмирала Крюйса, и царица Прасковья Федоровна, вдова царя Ивана Алексеевича.

«Братьями» Петр назначил корабельного мастера Федосея Скляева и кораблестроителя Ивана Головина, прозванного Басом.

В роли «сестер» выступили племянница Петра Анна Иоанновна, будущая императрица, супруга генерал-губернатора Дарья Меншикова, ее сестра Варвара Арсеньева и любимая сестра государя Наталья Алексеевна.

«Подружками», или «ближними девицами» Екатерины стали племянницы Петра, царевны Екатерина Ивановна и Прасковья Ивановна.

Шаферами, помогавшими распорядителю свадебных торжеств князю Меншикову, Петр назначил адмиралтейского советника Александра Кикина, генерал-адъютанта Павла Ягужинского, командора Мартына Госселера, поручика Яна Попега, поручика флота Ипата Муханова, капитана флота Захария Мишукова, морского подпоручика Ермолая Скворцова, корабельного мастера Тихона Лукина, кабинет-секретаря Алексея Макарова, денщика Прокопия Мурзина, подпоручика Никиту Вильбоа, прапорщика Семена Манукова.

По традиции того времени на свадьбе присутствовал «форшиндер», то есть придворный при невесте. Им был назначен сын канцлера, граф Михаил Гаврилович Головкин.

Наиболее значительными персонами среди гостей были канцлер граф Гаврила Иванович Головкин, сенатор князь Яков Федорович Долгорукий, обер-комендант Твери и Ярославля князь Григорий Иванович Волконский, петербургский обер-комендант Роман Вилимович Брюс, сибирский губернатор князь Матвей Петрович Гагарин, советник по турецким делам Савва Лукич Рагузинский, сенатор граф Иван Алексеевич Мусин-Пушкин.

Кроме того, на свадьбе присутствовали иностранные дипломаты: английский посол в России Чарльз Витворт, министр Польши Фридрих фон Экштедт Фицтум, его племянник саксонский дипломат барон Иоганн-Адольф фон Лоос (Лось), датский посол Юст Юль, а также полномочные представители Голландии и Венеции.

Из «духовных персон» «Всешутейшего и Всепьянейшего собора» на свадьбу были приглашены «князь-папа» Никита Зотов (учитель государя), «архиерей» Петр Бутурлин и «архидьякон Гедеон», князь Юрий Шаховской.

Среди прочих гостей на свадьбе можно было увидеть вице-губернаторов архангельского (А. А. Курбатова), петербургского (Я. Н. Римского-Корсакова), московского (В. С. Ершова), сухопутных и морских штаб-офицеров, представителей дворянства и духовенства, иностранцев разных чинов и званий.

Женская часть гостей состояла из жен и других родственниц приглашенных, а также придворных дам и девиц.

Всего гостей было около 160 человек, не считая шаферов, музыкантов и государевых певчих. Все они разместились в шести «палатах» первого этажа и одной «палате» верхнего этажа нового дворца.

Застолье продолжалось до пяти часов дня. Каждый тост сопровождался артиллерийским залпом из 11 пушек по сигналу распорядителя (маршала) Меншикова. Очередность первых тостов описал датский посол в России Юст Юль:

«За обедом маршал начал с чаши молодых, потом предложил здоровье ближних друзей невесты. Потом пили чашу маршала, за нею чашу шаферов и самою последней чашу форшнейдера. Далее чаши пились как попало».

Английский же посол Витворт сообщил в Лондон:

«Общество было блистательное, вино прекрасное, венгерское, и, что особенно было приятно, гостей не принуждали пить его в чрезмерном количестве».

После застолья начались танцы. Первым танцевали так называемый церемониальный танец. Вот как описывает его А. С. Пушкин в третьей главе «Арапа Петра Великого»:

«Во всю длину танцевальной залы, при звуке самой плачевной музыки, дамы и кавалеры стояли в два ряда друг против друга; кавалеры низко кланялись, дамы еще ниже приседали. Сперва прямо против себя, потом поворотясь направо, потом налево. Там опять направо и так далее… Приседания и поклоны продолжались около получаса…»

После церемониального танца последовал польский танец, который открыли Меншиков и Екатерина. Затем начался менуэт, на который приглашали дамы.

После церемониальных танцев начались живые, так называемые английские, танцы-игры – контрданс, англез и аллеманд. Под стать им был и немецкий гросфатер («дедушка»), где чередовались медленные и быстрые движения. Танцы продолжались до 10 часов вечера, а в начале одиннадцатого был зажжен фейерверк с огненной надписью vivat. На этом закончился первый свадебный день.

Назавтра, 20 февраля, все гости вновь прибыли в Зимний дворец в третьем часу дня. Они разместились за теми же столами, что и накануне. На столах стояли вазы с конфетами и фруктами. Застолье продолжалось до семи часов вечера, после чего начались танцы, продолжавшиеся до полуночи.

Утром 21 февраля Петр поехал в Адмиралтейство, где его свадебный «брат» корабельный мастер Федосей Скляев закладывал новый 60-пушечный корабль, названный в честь новобрачной «Екатерина». После торжеств на верфи Петр отправился во дворец Меншикова, где продолжились свадебные торжества. Последним их днем стала суббота, 22 февраля, когда прием дала посажёная мать, царица Прасковья Федоровна.

Гравюра А. Ф. Зубова

Свадьбу Петра и Екатерины запечатлел гравер Алексей Федорович Зубов, который прибыл в Петербург в 1711 г. из Москвы, где трудился в гравировальной мастерской Оружейной палаты. Родился он в 1682 г., в семье иконописца Федора Евтихиевича Зубова, и с 1699 г. обучался граверному ремеслу у голландского мастера Адриана Шхонебека. В Петербурге А. Ф. Зубов возглавил гравировальную мастерскую при типографии.

Одной из первых работ Зубова в Петербурге стала небольшая, размером 30 × 28 см, гравюра под названием «Свадьба карлика Якима Волкова Петра I», выполненная в 1711 г. На ней изображен Парадный зал в Посольском доме Меншикова, где за столами вдоль стен сидят приглашенные гости, а в центре, за семью маленькими столиками, пируют на потешной свадьбе карлики.

Гравюра Зубова с изображением свадьбы Петра и Екатерины названа им «Изображение Брака его Царского Величества Петра Первого Самодержца Всероссийского». На ней показана одна из «больших палат» дворца, где находятся молодые и их близкий круг. Столы составлены буквой «О».

На переднем плане изображены дамы спиной к зрителю, между которыми сидит Екатерина, обернувшаяся к своей придворной даме. Зубов, желая привлечь к ней внимание зрителя, изобразил ее лицо крупнее, чем у всех остальных. Справа от Екатерины сидят царица Прасковья Федоровна, княгиня Меншикова и ее сестра Варвара Арсеньева, слева – супруга Крюйса, царевна Наталья Алексеевна и царевна Анна Ивановна, напротив Екатерины – «форшиндер» граф Михайло Головин между ее «ближними девицами», или «подружками», царевнами Екатериной Ивановной и Прасковьей Ивановной. Дамы одеты по западноевропейской моде, в открытых платьях и с высокими прическами.

На противоположной стороне стола изображены мужчины в праздничных кафтанах и париках. Здесь в центре помещен Петр, а около него стоит свадебный распорядитель А. Д. Меншиков. В правой руке Меншикова – церемониальный жезл-трость с большим орлом и короной, увенчанной крестом. Этим жезлом он подает в окно сигналы артиллеристам, производящим залпы.

Рядом с Петром, слева от него, сидят Боцис, Скляев, английский и польский послы, Головкин, Долгорукий, Волконский, голландский и датский резиденты. Далее – княжна Мария Вяземская, с которой начинается дамская половина стола. Справа от Петра находятся Крюйс и Головин, а дамская половина начинается с супруги князя Гагарина. Петр что-то рассказывает соседям, жестикулируя при этом правой рукой. Его внимательно слушают.

В центре «палаты» стоит небольшой стол. За этим столом отдельно расположились представители «Всешутейшего и Всепьянейшего собора» – «князь-папа» Никита Зотов, «архиерей» Петр Бутурлин и «архидьякон» Юрий Шаховской.

По «большой палате» перемещаются 15 шаферов с подносами. У некоторых из них из разрезов кафтанов торчат шпаги. Все они отличаются от прочих гостей повязанным на левой руке белым бантом. Многих шаферов художник развернул левым плечом к зрителю.

В левом углу гравюры помещена группа из пятерых музыкантов. Не исключено, что на самом деле их было больше, просто все не поместились в этой «палате» и часть находилась по соседству.

В «палате» также присутствует значительное количество слуг с подносами, а через открытые боковые двери видны еще столы в соседнем помещении, за которыми сидят приглашенные гости.

Здесь необходимо заметить, что в «большой палате», где находились Петр и Екатерина, присутствовало не более 45 свадебных гостей. Зубов же поместил за столом более 110 персон, видимо, желая придать свадьбе больше пышности и блеска. К тому же рисунок с изображением свадьбы создавался накануне торжества, что в какой-то мере повлияло на историческую достоверность. В то же время гравюра не только передает дух эпохи, но и дает представление о характере интерьеров первого Зимнего дворца, который не сохранился до наших дней.

Несмотря на то что Зубов сознательно увеличил объем помещения для придания большей величественности и торжественности свадебной церемонии, на гравюре можно увидеть ряд особенностей интерьеров того времени. Здесь стены и потолок украшены гобеленами, зеркалами и многими другими деталями материальной культуры. Так, стены сплошь покрыты пейзажными шпалерами с вырезами для окон и дверей. Это не те произведения искусства, для создания которых требовались высококвалифицированные ткачи и дорогие материалы, стоившие больших денег, а так называемые «полотняные шпалеры». Технология их изготовления была проста и незатратна – бралась полотняная ткань, и на нее с помощью красок и аппликаций наносился рисунок.

В простенках между окнами фасадной стены помещены два больших зеркала в резных рамах, вероятно, золоченых.

На потолке расписан плафон с изображениями неба и разгоняющих облака ветров. В центральной части плафона помещены два элемента свадебного убранства – балдахины из декоративной ткани с растительным орнаментом. Между ними подвешено паникадило, над которым закреплен венок из листьев вечнозеленого букса (самшита), считавшегося в старину символом вечности. Венок со единен двумя лентами с венчальными коронами, а над ним помещено увеличенное изображение знака первого в России и единственного тогда ордена Святого апостола Андрея Первозванного.

Паникадило на гравюре совсем не то, которое Петр повесил перед началом свадебных торжеств и которое ныне хранится в Эрмитаже. На изображенном светильнике рожков вдвое больше, чем на изготовленном Петром. Это еще раз подтверждает, что рисунок создавался накануне свадебных торжеств, а не во время их проведения.

Кроме этого осветительного прибора в помещении есть и другие. На стенах у дверей и в оконных откосах установлены так называемые «стенники» – светильники, выполненные из листового металла методом холодной обработки и обильно декорированные орнаментом. Большие «стенники» у дверей подвешены на лентах с бантами, что придает им нарядный вид.

При изображении элементов интерьера Зубов не упустил даже такие подробности, как оконная расстекловка и сюжеты на иконах, помещенных в углах «большой палаты». Здесь ясно читаются справа икона Распятия, а слева – Вознесения.

Алексей Федорович проработал в Петербургской типографии до 1727 г., затем он начал обслуживать заказы Академии наук, но заказов было мало, и средств к существованию не хватало. Тогда в 1730 г. он покинул Северную столицу и вернулся в Первопрестольную. Там он работал по заказам церквей и богатых горожан, превратился в мастера народных лубочных картинок. Последние известные работы его датированы 1745 г.

Главными и наиболее известными работами Зубова стали его работы петербургского периода жизни. Особое место в произведениях этого периода занимает гравюра на меди «Панорама Петербурга», выполненная в 1716 г. на нескольких досках. Ее длина около 2,5 м, а ширина почти метр. Иеромонах Невского монастыря Гавриил (Бужинский) при поднесении этой гравюры царю назвал ее «первовырезанным на меди планом и фасадом Петербурга».

Зубов изобразил здесь постройки Васильевского острова, Петропавловскую крепость, здания Петербургской стороны, Литейной части и набережную реки Фонтанки. Главной магистралью является Нева, по которой плывут корабли. Детали их оснастки переданы с предельной точностью. Среди кораблей можно увидеть и бот самого Петра, где он изображен вместе с Екатериной. Благодаря удачно выбранным позициям мастер показал фасады лучших петербургских зданий того времени. Эти изображения он оживил бытовыми сценками, происходившими на набережной. При работе автор использовал чертежи и проекты зодчих того времени. Гравюра выражает дух петровских преобразований.