Текст книги "Неисчерпаемая Якиманка. В центре Москвы – в сердцевине истории"

Василий Алексеевич происходил из знаменитой семьи московских предпринимателей, которые слыли в Москве «профессиональными благотворителями». Бахрушины вышли из купцов города Зарайска. Своим родоначальником они считали некоего Бахрушина – касимовского татарина, принявшего православие. Его потомки долгое время были просолами – скотогонами. Занимались они и продажей шкур на кожевенные заводы. В 1821 г. Алексей Федорович Бахрушин перебрался в Москву. Занимался продажей сырых шкур, затем открыл перчаточный заводик в замоскворецких Кожевниках. Человек неуемной энергии, восприимчивый ко всему новому, Алексей Федорович поставил дело на широкую ногу. Однако плоды трудов своих сполна пожать не успел. В 1818 г. он умер от холеры, оставив семье неподъемные долги.

Возможно, дело бы рухнуло, если бы не взяла его крепко в руки умная и рачительная вдова покойного Наталия Ивановна. А вскоре подросли и сыновья Петр, Александр и Василий. Они расширили кожевенное производство, открыли большую суконную фабрику. Огромную прибыль принесли Бахрушиным военные заказы во время Крымской и Русско-турецкой 1877–1878 гг. войн. Фабриканты много занимались и банковскими делами, а также операциями с недвижимостью, в том числе в Якиманской части Москвы.

Но настоящую славу, не угасшую и поныне, Бахрушиным принесли благотворительность и меценатство. Только на крупные социальные проекты ими было затрачено свыше 3,5 млн рублей! Сумма по тому времени огромная. Приведем несколько деяний семьи Бахрушиных: церковь, богадельня и училище в Зарайске, большая бесплатная больница в Москве на Сокольническом поле (ныне Остроумовская) с домом призрения для неизлечимых больных, сиротский приют в Сокольниках, театр Корша в Богословском переулке.

Из всего семейства самым известным и популярным был, безусловно, Александр Алексеевич. Он, хотя и воспитывался в старозаветных купеческих правилах, с детства знал французский язык. Кожевенное дело осваивал не только на отцовском заводе, но и во Франции, Англии, Германии. Был Александр Алексеевич и видным общественным деятелем, гласным Московской городской думы. В 1901 г. за благотворительные начинания он вместе с братом Василием Алексеевичем удостоился звания почетного гражданина Москвы, чем чрезвычайно гордился. Помимо всего прочего, А.А. Бахрушин жертвовал немалые суммы на такие необычные для тех лет проекты, как исследования в области авиации и экспериментальной медицины.

Умер он в 1916 г. в возрасте 92 лет от воспаления легких. По завещанию Александра Алексеевича на благотворительные цели было отпущено 800 тысяч рублей. Подмосковное имение филантропа Ивановское отошло Московскому городскому самоуправлению для организации колонии для беспризорных детей. Первопрестольная почтила память А.А. Бахрушина тем, что было решено повесить его портрет в зале заседаний думы.

Впоследствии, однако, фигура Александра Алексеевича оказалась в тени громкой известности его сына Алексея Александровича, создателя знаменитого Бахрушинского театрального музея в Замоскворечье. Коллекционирование вообще было страстью этой семьи.

Наконец, один из Бахрушиных, Сергей Владимирович, ярко проявил себя на ученом поприще. Виднейший историк, он был, в частности, крупным знатоком прошлого Москвы.

В истории Якиманки эта купеческая семья отмечена прежде всего созданием Дома бесплатных квартир. В 1895 г. В.А. Бахрушин покупает владение на углу Болотной площади и Фалеевского переулка. Располагавшееся там жилое здание было по проекту архитектора К.К. Гиппиуса перестроено под бесплатные квартиры. Вторая очередь благотворительного комплекса строилась в 1900–1903 гг. рядом, на Софийской набережной, по проекту академика Ф.О. Богдановича-Дворжецкого. 7 сентября 1903 г. митрополит Московский Владимир (будущий первый российский святой новомученик, расстрелянный в Киеве большевиками) совершил чин освящения домового храма Святителя Николая. Церковный купол с крестом стал композиционным центром архитектурного ансамбля. Над западным фасадом здания со стороны Фалеевского переулка поднималась изящная колоколенка со шпилем. Она несколько смягчала строгую симметрию и чопорность облика огромного дома. Внутри же храма всеобщее внимание привлекал иконостас, стилизованный под XVII век.

Бахрушинский дом бесплатных квартир за несколько лет существования приютил тысячи нуждающихся. Так, в 1912 г. здесь было 456 однокомнатных квартир (от 13,2 до 30,4 кв. м каждая), в которых проживало 2009 человек. Из них 1378 детей и 160 курсисток, остальные – вдовы и обслуживающий персонал. В отличие от других московских вдовьих домов женщины здесь жили вместе со своими детьми, а не порознь.

Бахрушинцы позаботились не только о крове для призреваемых. В доме было два детских сада, начальное училище, две учебные ремесленные мастерские для мальчиков и девочек, по две амбулатории, аптеки, лазарета, а также рекреационные залы, читальни, рабочие комнаты со швейными машинками. Во дворе был прекрасный сад с качелями и гимнастическими снарядами. Истратив на исполнение своего замысла более 1 млн 200 тысяч полновесных царских рублей, Бахрушины передали комплекс в управление города.

В 1908 г. дом на Софийской набережной едва не постигла катастрофа. Он оказался в эпицентре крупнейшего москворецкого наводнения. Лишь распорядительность персонала и счастливое стечение обстоятельств спасли обитателей здания. После революции благотворительное учреждение перестало существовать. В 1921 г. закрыли храм, впоследствии сняли крест с купола, снесли колокольню, а колокола отослали в один из дальних приходов Калужской области. В годы НЭПа в бахрушинском доме жили сотрудники 1-й Американской строительной конторы, позднее здесь были обычные коммуналки. Сменилось несколько хозяев здания, пока в нем не обосновалось Министерство нефтяной и газовой промышленности СССР. Ныне здесь – компания «Роснефть».

Соседний двухэтажный дом № 28 – единственная на всей набережной постройка советского времени. Ранее здесь стоял трехэтажный купеческий особняк. Любопытный осколок старины сохранился во дворе, где все строения обозначены под № 30 и куда можно попасть, пройдя через арку. Узкий коленчатый проулок, укрытый от досужих глаз, пронизывает квартал насквозь – до самой Болотной улицы. Среди строений XIX – начала XX в. приютился маленький старинный домик с простодушным палисадником. Это единственное в ближайшей округе частное владение. Особняк, где когда-то проживала семья управляющего соседней купеческой усадьбой, был в 1923 г. передан застройщику А. Розанову, потом отошел государству, затем опять вернулся уже к сыну бывшего владельца. Профессор Розанов живет здесь и сейчас.

Храм Святой Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках

Следующий адрес на нашем маршруте – Софийская набережная, 32, историческое владение церкви Святой Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках. На Москву-реку оно выходит величественной надвратной колокольней. Сам храм находится в глубине участка. Как уже говорилось, существует версия его основания «сведенцами» из Великого Новгорода в 1488–1489 гг. Первые же письменные свидетельства о Софийской церкви появляются в летописных сообщениях о больших пожарах 1493 и 1495 гг. Долгое время она оставалась деревянной, не отличаясь ни размерами, ни благолепием. На планах Москвы XVII в. храм Святой Софии показан одноглавым с шатровой колокольней, стоящим посреди Государева сада. Его прихожанами были в основном обитатели Садовой слободы. Местность эта, отделенная рекой от Кремля, тогда еще считалась окраиной. Немудрено, что сюда, в храм на отшибе, был послан на служение протопоп Аввакум Петров, противник церковных реформ патриарха Никона, в будущем один из основателей старообрядчества и его мученик.

Но и замоскворецкие слободы богатели, отстраивались, украшались. По-видимому, в середине XVII в. было наконец возведено новое каменное здание церкви Святой Софии в Средних Садовниках. Время пощадило его, а реставрационные работы последних лет позволили восстановить древний облик храма. Это добротный памятник московского зодчества XVII столетия: компактный четверик с тремя алтарными аспидами, сложным наборным карнизом и фигурными наличниками окон венчает горка кокошников и традиционное пятиглавие. В 1682 г. храм перестраивался. Тогда при нем были трапезная и шатровая колокольня. В 1722 г. освятили придел Андрея Первозванного, а в 1757 г. – еще один – во имя Дмитрия Ростовского. Храм по-прежнему оставался небольшим, довольно скромным, но был на виду у всей Москвы. Каждый, кто любовался на Замоскворечье с Кремлевского холма, невольно замечал изящную церковку у его подножия. А какой вид на Кремль открывался от Святой Софии!

Среди прихожан храма был великий зодчий В.И. Баженов, в разное время живший в двух усадьбах по соседству. В доме на церковном дворе у своего брата-пономаря квартировал еще молодым человеком, только ступившим на духовную стезю, будущий митрополит Московский Платон.

В 1812 г. храм серьезно пострадал от огня и грабежей наполеоновских мародеров. Но уже вскоре после освобождения Москвы, 5 декабря, в Андреевском приделе отслужили молебен «об избавлении от иноплеменных». Через полвека, в 1862–1868 гг., храм обзавелся новой колокольней – одной из самых внушительных в Москве. Проект выполнил Н.И. Козловский, средства на строительство пожертвовал богатый прихожанин купец С.Г. Котов. Огромное сооружение, высотой более 60 м, не отличается ни выдержанностью пропорций, ни чистотой стиля. Тем не менее прихотливое смешение романских и ренессанских элементов с формами древнерусского зодчества создает живописный образ, явно ориентированный на созвучие с Кремлем. Во втором ярусе колокольни, тщанием П.И. Харитоненко в память об излечении его дочери от тяжкой болезни, была устроена небольшая церковь иконы Богоматери «Взыскание погибших». Она славилась прекрасным беломраморным иконостасом. Первое время наряду с новой колокольней Софийский храм сохранял и старую. Но в ходе большой реконструкции 1891–1893 гг. ее снесли. Тогда же по проекту В.И. Веригина древнюю трапезную заменили новой, несоразмерно громоздкой, с приделами Николая Чудотворца и Андрея Первозванного. Внесли изменения в форму окон и убранство фасадов. Древние росписи также неоднократно подновлялись.

Революционной осенью 1917 г. храм оказался на линии вооруженного противостояния красного Замоскворечья и белого Кремля. Вокруг гремели выстрелы, свистели пули… Но то было лишь начало крестного пути. В ранние советские годы храм Святой Софии в Средних Садовниках испытал те же притеснения, что и другие московские святыни. Но службы в нем продолжались еще около двенадцати лет. Более того, Святая София пережила в это нелегкое время новый расцвет. В 1922 г. сюда был переведен настоятелем отец Александр (Андреев). Москвич, выпускник Мещанского училища на Большой Калужской, в миру бухгалтер, затем священник, он ранее служил в соседней церкви Воскресения Христова в Кадашах. На новом месте отец Александр развернул поистине подвижническую деятельность – организовал сестричество, бесплатную столовую для неимущих, разнообразную благотворительную помощь. Он проводил духовные беседы, привлекавшие верующих со всей Москвы, отремонтировал храм. Сюда стали стекаться не только новые прихожане, но и реликвии из разрушенных и разоренных церквей и монастырей. В частности, был перенесен иконостас из закрытого Симонова монастыря. В годы богоборчества подобная активность не могла продолжаться долго, в 1929 г. протоиерея отца Александра Андреева арестовали и выслали в Семипалатинскую область. Впоследствии он некоторое время служил в Рязанской епархии, но затем был вновь взят под стражу, содержался в Таганской тюрьме и в лагере под Новосибирском. В 1937 г. его расстреляли. В 2000 г. протоиерей отец Александр Андреев был причислен к лику святых новомучеников.

Одновременно с первым арестом настоятеля в 1929 г. закрыли и храм. Он был обезглавлен, обезображен, приспособлен под квартиры. Жили люди и в колокольне. Позднее здесь разместился трест подводно-технических и строительных работ. Софийский же храм после войны заняла одна из лабораторий Института стали и сплавов. В 1980-х гг. началась вялотекущая реставрация древнего памятника. Лишь на рубеже XX–XXI вв. церковная жизнь на Софийской набережной вновь затеплилась. Сначала возобновились службы в церкви иконы Богородицы «Взыскание погибших» в надвратной колокольне. В храме Святой Софии первая после долгого перерыва литургия состоялась на Пасху 11 апреля 2004 г.

Вплотную к «кружевной» Софийской колокольне примыкает огромное грузное здание – ее ровесник. В старой Москве оно было известно как Кокоревское подворье…

Одна из наиболее ярких эпох преобразований началась в России во второй половине XIX в. Она вместила в себя отмену крепостного права, другие великие реформы Александра II, решительное наступление русского капитализма, небывалый рост промышленности и торговли, становление гражданского общества, подъем науки и техники, наконец, выдающиеся явления в сфере культуры. Памятником этой эпохи осталось в Москве Кокоревское подворье на Софийской набережной, 34.

До середины XIX в. этот участок в Средних Садовниках занимали частные дворы. Один из них в 1773–1776 гг. принадлежал архитектору В.И. Баженову. В усадьбе были двухэтажный дом, стоявший торцом к набережной, хозяйственные постройки, плодовый сад и даже небольшой прудик. Зодчий в то время вдохновенно работал над осуществлением грандиозного проекта перестройки Кремля, который так и не удалось завершить.

В 1860 г. два здешних участка приобрел и объединил в одно владение купец Василий Алексеевич Кокорев (1817–1889). Это был колоритнейший персонаж своего времени, личность легендарная. «Он войдет в историю как «человек большого калибра» и «игры ума». Его в шутку называли кандидатом в министры финансов… Не только в истории московского купечества, но и в русской истории вообще он останется яркой фигурой человека, который хорошо знал нужды России и ее народный характер, угадывал ее потребности и подчас находил нужное решение» – так писал о Кокореве знаток Москвы купеческой П.А. Бурышкин. Были, впрочем, и другие, резко негативные или иронические отзывы современников, обвинения в лицемерии и гордыне, в неразборчивости в средствах достижения цели. Увы, ныне имя Кокорева известно лишь специалистам. Это тем более несправедливо, что именно он стоял у истоков базовых отраслей отечественной экономики, определяющих благосостояние страны и в наши дни.

В.А. Кокорев родился в семье солигаличского купца-старообрядца, нигде не учился, но весьма преуспел в самообразовании. Он стал состоятельным человеком еще в молодости, унаследовав родительские капиталы и приумножив их внедрением новой технологии производства соли. Однако подлинное, поистине сказочное богатство принесли Кокореву винные откупы, реформированные по схеме, предложенной им правительству. «Откупщицким царем» величал Василия Алексеевича его приятель и деловой партнер Савва Мамонтов. Нажив несметные капиталы (по разным оценкам, от 6 до 30 млн рублей, что по нашему счету примерно равно стольким же миллиардам), Кокорев мог браться за масштабные и рискованные проекты. Он наладил торговлю с Персией, был в числе пионеров нефтяной отрасли в России. В 1857 г. в Сураханах под Баку он строит первый в стране нефтеперерабатывающий завод для производства осветительного масла. Добыча черного золота растет стремительно. В качестве научных и технических консультантов Кокорев привлекает к делу ведущих специалистов, в том числе Д.И. Менделеева. Раньше многих других купец-новатор оценил огромное значение и далекие перспективы транспортного бизнеса. Он активно участвовал в железнодорожном строительстве, буквально преобразившем Россию, организовывал речные и морские пароходства, первым предложил пустить в Москве конку.

Ярко проявил себя Кокорев и как финансист. Ему принадлежит приоритет в создании российских акционерных обществ и первого московского коммерческого банка – Купеческого. Впрочем, широкой натуре Кокорева тесно даже в рамках столь бурной предпринимательской деятельности. Он смело и решительно ступил на общественную стезю. В его лице русский бизнес приобрел не только практика, но и теоретика и глашатая. В своих книгах, статьях и речах Кокорев пропагандировал отказ страны от внешнеполитических авантюр и сосредоточение сил на внутреннем развитии, ратовал за создание национальной модели капитализма. «Пора прекратить поиски экономических основ за пределами отечества… пора, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу» – эти слова звучат актуально и сегодня. Кокорев был близок к славянофилам, особенно к Аксаковым, дружил с М. Погодиным. У тогдашних консерваторов он, однако, слыл западником, либералом, демократом и чуть ли не смутьяном.

Кокорев и впрямь не боялся публичных акций. Так, в феврале 1856 г. он организовал в Москве торжественную встречу защитников Севастополя, превратившуюся в небывалую патриотическую манифестацию. У Серпуховской заставы Кокорев лично поднес героям-черноморцам огромный хлеб-соль и, встав на колени, поклонился им. А на Серпуховской площади их ждали накрытые столы с обильным угощением. Три дня севастопольцы пили и закусывали бесплатно: все расходы взяли на себя винные откупщики, подвигнутые своим «царем». Кокорев оказался и в числе самых смелых пропагандистов отмены крепостного права и проведения либеральных реформ.

Еще одна сторона кипучей деятельности предпринимателя – меценатство и культурное просветительство. Кокорев собрал коллекцию живописи из 500 произведений русских и зарубежных мастеров и в 1862 г. открыл при своем доме в Петроверигском переулке публичную галерею. Здесь же был лекционный зал, где выступали такие корифеи, как Тургенев и Достоевский, а также трактир в русском стиле. Позднее Кокорев основал для художников известную «Академическую дачу» под Вышним Волочком. Был Василий Алексеевич и страстным книголюбом, собрал библиотеку из более чем 4000 томов.

Размах начинаний Кокорева наглядно демонстрирует гостинично-деловое подворье, возведенное напротив Кремля на Софийской набережной. Стройка обошлась более чем в 2 млн рублей! Проект выполнил петербургский архитектор И.Д. Черник. Руководил строительством А.В. Васильев (А.В. Булгарин). Все работы завершились в 1864 г. Кокоревское подворье представляло собой вытянутое с юга на север каре из четырех корпусов. Два основных, расположенных симметрично, выходили на Москву-реку и Водоотводный канал. В них было по четыре и шесть этажей, в центре фасадов – проезды во двор. Мощные карнизы, арочные окна, суровая сдержанность убранства придавали зданиям несколько тяжеловесную представительность. С двух других сторон пространство подворья ограничивали трехэтажные корпуса, а посреди двора впоследствии появился еще один корпус – в пять этажей.

В здании, выходившем на Москву-реку, обосновалась гостиница. Она была тогда крупнейшей в городе: 315 номеров вмещали 700 постояльцев. Необычные для своего времени удобства – водопровод, ванны и ватерклозеты, богатая библиотека-читальня, а также относительная дешевизна проживания – и, главное, чудесный вид на Кремль способствовали популярности Кокоревского подворья. Кто только не останавливался здесь: писатели Мамин-Сибиряк, Мельников-Печерский, бельгийский поэт и драматург Эмиль Верхарн! Здесь бывал Чехов, сравнивший огромное мрачноватое Кокоревское подворье с Эскориалом – замком испанских королей. В 1867 г. Лев Толстой посетил в гостинице сестру Марию Николаевну, остановившуюся здесь с детьми. Особенно любили Кокоревское подворье художники – без сомнения, из-за панорамы Кремля. Крамской, Поленов, Верещагин гостили здесь, а Константин Коровин, Виноградов и Пчелин даже устроили свои мастерские. Не раз останавливался в Кокоревке и Репин. В 1867 г. он отмечал в письмах, что «пребывает здесь с удовольствием», а Замоскворечье называл «лучшим местом города». В 1872 г., приехав в Москву для работы над картиной «Славянские композиторы» для ресторана «Славянский базар», Илья Ефимович вновь поселился в Кокоревском подворье. Вид из окна на древний Кремль заставил его тогда вспомнить лермонтовскую «Песнь о купце Калашникове»: «Как-то особенно торжественно и тихо. Точно ждет чего-то старая Москва. Да, она действительно ждет пробуждения!» В 1877 г. Репин еще раз вернулся в гостеприимные стены: он подыскивал себе постоянную квартиру в Москве. С ним вновь была супруга и уже трое детей.

Василий Алексеевич Кокорев

В Кокоревском подворье долго жил и прекрасный художник, знаток и певец древней Москвы Аполлинарий Васнецов. Вид из окон на любимый им Кремль служил ему источником вдохновения и во многом определил и весь его творческий путь.

Среди музыкальных деятелей – постояльцев Кокоревского подворья можно упомянуть композитора Аренского, критика Лароша. Очень любил эту гостиницу Чайковский. В январе 1866 г. с нее, собственно, и началось знакомство Петра Ильича с Москвой. Правда, тогда композитор прожил здесь всего день, переехав к Н. Рубинштейну на Моховую. Но впоследствии, с 1879 по 1884 г., он останавливался в «Кокоревке» четыре раза.

Кокоревское подворье было, выражаясь современным языком, многофункциональным комплексом. Помимо гостиницы оно включало в себя два десятка магазинов, конторские и складские помещения. Во дворе корпуса, выходившего на Болотную улицу, в 1866 г. открылся первый в Москве коммерческий Купеческий банк. Инициаторами и активными участниками начинания были В.А. Кокорев, Ф.В. Чижов, И.А. Лямин при содействии известного финансиста Е.И. Ламанского. Знают ли современные столичные банкиры, откуда пошло их дело?

Одновременно со строительством подворья Кокорев взялся за преобразование его окрестностей. Вдоль Водоотводного канала был разбит первый в Замоскворечье бульвар, названный Кокоревским. Как уже говорилось, существовал проект строительства здесь пешеходного мостика.

Предпринимательский взлет Кокорева закончился тогда, когда государство, дотоле ему покровительствовавшее, сменило экономический курс. Чтобы расплатиться с долгами, Василию Алексеевичу пришлось за полцены распродавать активы и недвижимость. Пошло с молотка и подворье. Впоследствии хозяином его был князь Н. Гагарин.

В 1905 г. где-то в недрах подворья революционеры хранили бумагу для нелегальной типографии РСДРП. Оттуда же распространялась подпольная литература. В 1917 г. красногвардейцы, пробравшись на чердак гостиницы, обстреливали Кремль. В советское время в подворье угнездились различные конторы. Было здесь и жилье. В конце концов бывшую гостиницу облюбовало военное ведомство. Здание получило трехэтажную надстройку и стало похожим на громадный сундук. Совсем недавно, в начале XXI в., корпус, выходящий на Водоотводной канал, неожиданно дал трещину. Пришлось срочно эвакуировать людей, а затем снести крыло здания. В будущем предполагается его восстановление. Существуют планы сноса надстройки над основным корпусом на Софийской набережной и воссоздания его в первоначальном виде. Недавно военные постояльцы наконец покинули здание. Думается, историческое Кокоревское подворье еще способно послужить Москве по своему первоначальному назначению – как первоклассная гостиница, деловой и культурный центр.

На Москве-реке, у подножия Кокоревки, еще в начале XX в. был пассажирский причал, откуда небольшие пароходики отправлялись вниз по течению до Симонова монастыря. Им приходилось лавировать между громоздкими барками, которые теснились в русле порой в несколько рядов. Москва лишь в советское время обзавелась оборудованными речными портами. До этого суда разгружались прямо на берега.

За Кокоревским подворьем плотно сомкнутый строй домов на Софийской набережной резко обрывается. Тут, прямо перед Кремлем, уже который год зияет пустырь с неубранными остатками недостроя. Еще сравнительно недавно на этом месте стоял старинный дом (№ 36), возведенный в 1842 г. на основании еще более ранних построек XVIII в., принадлежавших Демидовым, затем Находкиным. Высокий нижний этаж с большими арками предназначался для торговых лавок. Здесь же были и склады. С 1882 по 1892 г. домом владела княгиня А.И. Голицына. Затем он перешел к обществу «Московские товарные склады». В советское время здесь разместились коммуналки и учреждения. В январе 1992 г. на Софийской набережной, 36 появилась на свет первая в постсоветской Москве районная газета «Якиманка». Здесь тогда располагалась ее редакция, которую возглавляла А.Д. Галасина. Через несколько лет дом был снесен. Именно в этом дворе археологи нашли каменный топор 2-го тысячелетия до нашей эры. В 1998 г. здесь началось строительство многофункционального комплекса «Царев сад» с офисами, ресторанами, апартаментами и четырехъярусным подземным паркингом. Однако ввести в строй удалось лишь четверть из запланированных 80 тыс. кв. м площадей. Амбициозный проект потерпел крах и в 2001 г. был заморожен. Десять лет стройплощадка напротив Кремля зарастала бурьяном, пока не начался демонтаж конструкций, а заодно и уже построенных зданий «Царева сада». Сейчас участок зарезервирован под новое строительство. Что появится здесь, в толще исторической Москвы, пока неясно.

Софийская набережная завершается у Большого Москворецкого моста. До его сооружения в 1930-х гг. сплошная застройка продолжалась до улицы Балчуг. Там, где сейчас мост, стоял, несколько отступив от красной линии набережной, классический особняк с четырехколонным коринфским портиком – достойное украшение подножия Кремля. В 1818–1826 гг. он принадлежал купцам Чичериным. Позднее, во второй половине XIX в., он перешел к купцу 1-й гильдии, гласному городской думы Н.П. Ланину. Имя это знала вся Россия благодаря искусственному «ланинскому шампанскому», которое, по словам В.А. Гиляровского, «подавалось подвыпившим гостям в ресторанах за настоящее и было в моде на всех свадьбах, именинах и пирушках средней руки». В доме на Софийской набережной Ланин и разместил свое «Заведение минеральных, фруктовых, ягодных вод и русских виноградных вин». И здесь же в начале 1880-х гг. находилась редакция ярколиберальной газеты «Русский курьер», особенно популярной в провинции. Ланин, купивший издание прежде всего для рекламы своей продукции и собственного продвижения в городские головы, был формальным редактором, фактически же делом руководил приват-доцент Московского университета, журналист и общественный деятель В.А. Гольцев. Впрочем, молодого вольнодумца вскоре под давлением властей вынудили уйти, а затем угасла и газета. Особняк же продержался дольше. Его и еще три соседних дома снесли при строительстве Большого Москворецкого моста. К этому сооружению мы и подходим.

Нынешний Большой Москворецкий мост был открыт к ноябрьским праздникам 1937 г. Но у него были предшественники, исправно служившие городу в течение столетий и порой удивлявшие иноземцев. В истории столицы самый древний мост остался под колоритным именем Живой. Само название метко отражало конструкцию сооружения. Мост был наплавным, состоял из связанных в плоты и покрытых дощатым настилом бревен. Под ногами пешеходов, копытами коней, колесами повозок он колебался – «жил». Чутко, словно живое существо, мост реагировал на изменения гидрологической ситуации. Он поднимался и опускался в зависимости от уровня воды. При разрушительных паводках столь простую конструкцию легко было восстановить. Не препятствовала она и судоходству – для прохода судов часть плотов отводили в стороны.

По мнению известного москвоведа П.В. Сытина, Живой мост появился в этом месте (чуть ниже современного Большого Москворецкого) после того, как при Иване Калите был реконструирован Кремль и дорога из Великого Новгорода на юг русских земель изменила направление. Она стала проходить не западнее кремлевских стен, а восточнее их, продолжаясь за Москвой-рекой по трассе нынешней Большой Ордынки. Когда в княжение Дмитрия Донского Кремль был одет в белый камень, дорога переместилась еще дальше на восток. Соответственно и мост теперь наводили каждую весну чуть ниже по течению – по линии современных улиц Балчуг и Пятницкой. Переправа способствовала росту города. Не случайно, видимо, первое летописное упоминание о новом городском предместье – Заречье (Замоскворечье) – относится к 1365 г., то есть времени вскоре после сооружения Живого моста.

Он оставался основной москворецкой переправой вплоть до конца XVIII в. Лишь позднее первенствующая роль отошла к Каменному мосту. Живой мост изображен в виде связи плотов уже на первом и весьма схематичном плане-рисунке, помещенном в книге Сигизмунда Герберштейна, побывавшего в русской столице в первой половине XVI в. Есть Живой мост и на составленном в конце того же столетия «Петровом чертеже». Здесь показан бревенчатый настил на лодках. План 1661 г. фиксирует Живой мост напротив Москворецких ворот Китай-города. Однако наиболее точное и крупномасштабное изображение дает гравированная панорама Москвы работы Пикарта и Бликланта начала XVIII в. Судя по ней, Живой мост действительно состоял из плотов, лежавших прямо на воде, и настланной над ними дощатой мостовой.

Есть и письменные свидетельства очевидцев. Наиболее подробное дал архидиакон Павел Алеппский, посетивший Москву во второй половине XVII в. По его словам, мост представлял собой конструкцию из хорошо прилаженных брусьев, связанных веревками из липовой коры, концы которых были привязаны к башне Китай-города и к противоположному, замоскворецкому берегу. Здесь кипела бойкая пестрая жизнь. На мосту стояли торговые лавки, по настилу сновали пешеходы, проезжали всадники, тянулись обозы. Городские прачки приходили сюда мыть платье.

Большой Москворецкий мост

Автор особо отметил интенсивное передвижение войск. Живой мост находился на важном военном пути. В 1380 г. по нему навстречу Мамаю на Куликово поле прошла одна из трех колонн русской рати, возглавляемая великим князем Дмитрием Ивановичем. И впоследствии много раз московские полки переходили здесь реку, направляясь на войны с Ордой, с Казанским, Астраханским и Крымским ханствами, с Литвой и Польшей, с Турцией. В 1571 г. во время нашествия крымского хана Девлет-Гирея по Живому мосту отступали в Кремль из сожженных татарами предместий жители Замоскворечья и воинские люди. Многие тогда погибли в ужасной давке, а воевода князь И.П. Шуйский, как сообщает летопись, был здесь убит ударом ножа. Москворецкая переправа считалась важным пунктом оборонительной системы города. Ее прикрывала воротная башня Китайгородской стены. Выше по береговому холму на кромке Васильевского спуска располагалась артиллерийская батарея. Именно здесь долгое время стояла знаменитая Царь-пушка, грозно направив жерло на Живой мост и Балчуг. Оттуда, с тревожного юга, всегда ждали незваных гостей…