Текст книги "Проклятие старого ювелира"
Автор книги: Борис Бабкин
Жанр: Современные детективы, Детективы
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Тогда вперед.
– Когда едем в Хабаровск?
– Завтра.
– Вопрос имеется: как там насчет стволов?
– Будут. Я уже договорилась.
– Привет, – входя, кивнул Федоров. – Как дела?
– А чего тебе до моих дел? – недовольно спросила открывшая дверь Люсьен. – Об Отмычке я тебе все сказала, а больше ничего не знаю. Так что валил бы ты, мусор.
– Вот она, благодарность, – посмеиваясь, проговорил оперативник. – Я отмазал тебя от дела в баре, а ты…
– Говори, чего надо, – перебила она, – и отваливай.
– Никто не наведывался?
– А кто может наведываться? Если ты думаешь, что за Отмычку с меня кто-то получать придет, ошибаешься.
– Да не за Отмычку. Ведь наверняка есть еще драгоценности. Отмычка по мелочам не работает, и не отдал бы он тебе последнее. А за этим могут прийти.
– Слушай, мент, не думай, что ты меня на фуфло о мокрухе купил. Просто не хотела я в ментовку за эту шкуру, с которой сцепилась, попадать.
– Выходит, знаешь, что украшения не с трупа сняли, – рассмеялся Федоров. – Но ты все-таки подумай. Я не просто так тебе говорю про интерес…
– Не пудри мне мозги и двигай отсюда.
– Вот номер телефона, – милиционер положил на стол листок, – если вдруг наведаются, позвони. Сразу они тебя резать не будут. Ну, может, фингал подвесят, чтобы впечатление оставить.
– Двигай, мент! – Взяв листок, она разорвала его и обрывки выбросила в форточку. – Мне твои координаты ни к чему.
– Как знаешь… – Федоров вышел.
– Мусор поганый, – процедила Людмила. – Я в натуре купилась на труп, поэтому и сдала Отмычку. Ментяра поганый! – Она плюнула на дверь.
– Ты, – Федоров показал наверх, – иногда заглядывай к Лапшиной. Неприятности у нее могут быть.
– Понял, – кивнул старший лейтенант милиции. – Правда, она в последнее время вроде как за ум взялась. Раньше в ее квартире притон был. Я ведь полгода как участок принял. Тогда с ней хлопот больше всего было.
– Ты ее дружка видел?
– Нет. Говорили, что ездит к ней какой-то. Хотел посмотреть, да как-то не довелось. Он ее приодел, приобул и в квартире вроде ремонт сделал. Телевизор новый у Людмилы появился. И сам, говорят, такой вежливый, спокойный. Скорее всего какой-нибудь командированный. Людмила красивая женщина и, когда хочет, вести себя умеет. Она же сидела три года, вот и бывает, что по-блатному разговаривает.
– В общем, не забудь, что я сказал.
– Буду присматривать. Да у меня здесь и помощники есть. Не стукачи, – увидев усмешку на губах Федорова, объяснил старший лейтенант, – а что-то вроде дружинников. Со мной по выходным на дежурство выходят пятеро.
– Все, – заторопился Федоров, – если что, сразу звони мне на сотовый. – Он протянул участковому визитку.
– Ясно, – записывая, проговорил Торба. – В общем, с меня причитается.
– Ты, – услышал он голос в сотовом, – забудь лучше обо мне. Сам понимаешь, сейчас…
– Да я все понимаю, но ты тоже не пори горячку. И запомни: если откажешь в каких-либо сведениях, я и подставить тебя могу. «Вольво», дом в Саратове, да и…
– Ну и сволота ты, Торба!..
– Таким маманя родила. В общем, узнай все, что там против меня у следователя есть, и сразу звони. Понял?
– Да, конечно. – Абонент отключил телефон.
Посмеиваясь, Василь потянулся.
– Значит, Отмычка, – пробормотал он. – Вот сучонок! Лучше бы ты, гнида, бабки из сейфа в спальне взял. Но с тобой разберутся. Жаль, я не смогу. А почему я раньше не узнал? Хотя и сейчас в самый раз. Надо еще и телку эту тряхнуть, она наверняка что-то знает.
* * *
– Ба! – улыбаясь, поднялся из-за столика в углу бара плотный молодой мужчина. – Кого я вижу! Станислав, привет, бродяга!
– Салют, – кивнул крепкий блондин. – Все гулеванишь?
– Жизнь – короткая штука, – усмехнулся плотный. – И нагуляться вдоволь не успеешь, как в ящик уложат. А ты какими судьбами?
– Пути наши неисповедимы. – Станислав подошел к столику и пожал плотному руку.
– Садись, – пригласил тот, – врежем за встречу. Мы с тобой годков пять точняк не встречались…
– В прошлом году виделись, – напомнил, усаживаясь, Станислав, – в Питере. Ты сейчас чем занимаешься?
– Да так, то да се. По мелочи, короче. Пытался на рынок…
– Все по рынкам загуливаешь. – Станислав отпил пива. – Пора бы и серьезным чем-нибудь заняться.
– Да чем? – Плотный тоже взял бутылку. – Уже все схвачено. А влезешь – и опомниться не успеешь, как пришьют. Сейчас же не уговаривают, а сразу шмаляют. Но я и так кое-какие бабки имею, поэтому на рожон особо не лезу.
– Ты Чемпиона давно видел? – спросил Станислав.
– Родион от дел отошел. Он секцию сейчас ведет, с пацанятами занимается. В общем, за ум взялся! – Плотный захохотал.
– Слушай, Баркас, – остановил его Станислав, – что ты об Отмычке знаешь?
– А чего тебе надо? Засветился он крепенько. Не знаю на чем, но им сейчас многие интересуются. Видно, бомбанул кого-то из новых русских или делового обчистил. Ко мне тут подъезжали от Ломового, спрашивали, что да как, а я плечами пожимаю. Да я и не в курсе про этого Отмычку. Просто знаком по зоне, и все дела. Ну, видел его разок в кабаке. А ты-то чего в это дерьмо лезешь? Как я въехал, там все очень серьезно. У Отмычки большие неприятности будут… очень большие… Так что не суйся ты в эти дела.
– А ты не знаешь, где сейчас этот самый Отмычка?
– Да тебя, похоже, заклинило. Я же тебе жую – не лезь в это. У него…
– Короче, – перебил Станислав, – завтра скажешь все, что узнаешь. Я к тебе вечером заскочу.
– Лады, – кивнул Баркас, – порасспрашиваю своих хлопцев. Ну и еще тут кое-кто есть. Во, – он хлопнул себя по лбу, – я же Отмычку с чувой одной видел. Заблатненная шкура – Люсьен. Она срок недавно оттянула. Точняк, с ней тогда Отмычка был. Тут еще этот был, – он задумался, вспоминая, – Робот. Пашет на какого-то делягу. А на кой тебе этот Отмычка сдался?
– Не мне. Просто просили узнать о нем. Очень просили. – Станислав улыбнулся.
– Покатили к Люсьен, – предложил Баркас, – я сейчас узнаю, где она живет, и поедем.
– Ну кого еще принесло? – сердито спросила подошедшая к двери Людмила.
Открыла дверь и отскочила назад. Выбросивший ногу длинноволосый парень не достал до ее живота. Людмила, схватив стоявший у стены табурет, бросила его. Прыгнувшему к ней длинноволосому табурет углом попал в колено. Взвыв, тот упал. Перепрыгнув через него, за вбежавшей в комнату женщиной бросился долговязый очкарик. В прихожую вошел человек, который разговаривал с Кристиной.
– Робот, – промычал обхвативший колено парень, – она, сучка…
– Форму теряешь! – усмехнулся тот.
В комнате прогремел выстрел.
– Шкура, – воскликнул Робот, – газовик заимела! – и выскочил на площадку.
Из комнаты, прижав руки к глазам, пошатываясь, вышел долговязый. Ногой задел разбитые очки.
Людмила с газовым пистолетом в руке выскочила на балкон и сразу перелезла на соседний.
– Что там у тебя? – пьяно спросил сидевший за столом обрюзгший мужик в замызганной майке.
– Все нормально… Телефон работает? – Людмила сняла трубку.
– Ага, – кивнул мужик и отпил несколько глотков. – Не желаешь? – захрустев огурцом, спросил он.
– Милиция, – ответила трубка мужским голосом.
– Мне нужен капитан Федоров, – быстро проговорила Людмила, – инспектор из МУРа. Передайте ему, что звонила Люсьен. На меня напали…
– Ваш адрес?
Выматерившись, она положила трубку.
– Кто на тебя наезжает? – поднимаясь, спросил хозяин. – Я счас разберусь! – Он взял со стола столовый нож с закругленным концом.
Людмила осторожно подошла к окну и, выглянув, увидела садившегося в «мерседес» Робота. За «шестисотым» рванулась с места «ауди». Людмила прислушалась. Из ее квартиры доносился мат. Усмехнувшись, она посмотрела на хозяина, покачивающегося с ножом в руке.
– Отбой! – рассмеялась она. – Но мне надо исчезать. Ты меня не видел! – И вышла из комнаты.
– Во дает! – хмыкнул пьяный. – Залезла через окно, и я ее не видел… Конечно, нет! – Он налил себе водки.
Людмила быстро сбежала по лестнице. Выйдя из подъезда, рассмеялась:
– Хорошо, что я туфли не снимала. Куда теперь? – Она посмотрела по сторонам.
– Привет, Люсьен! – послышался голос.
Резко повернувшись, она увидела двух мужчин и выхватила газовый пистолет.
– Тормози, – остановившись, проговорил Баркас, – крыша поехала? Тут мой приятель хочет узнать…
– Уходите! – громко приказала она. – Я милицию вызвала!
– Да ты что? – зло спросил Баркас. – Я кореш Отмычки. Помнишь, кабак на…
– Баркас! – Людмила опустила руку с газовым пистолетом. – Ко мне тут приходили…
– Кто? – спросил Станислав.
– А тебе зачем Отмычка? – Людмила взглянула в его сторону и увидела вышедшего из подъезда подслеповато щурящегося долговязого. За ним, прихрамывая и тоже щурясь, следовал длинноволосый. – Это они! – крикнула Людмила.
– В тачку, – буркнул Станислав и прыгнул к долговязому. Короткий удар в солнечное сплетение сложил его пополам. Потом Станислав ударил его по голове. Каблук попал в лоб и сбил долговязого на асфальт.
Рядом остановилась «девятка». Из нее выскочил Баркас и помог Станиславу забросить на заднее сиденье долговязого.
– Давай второго, – сказал Станислав. – Я их буду держать в этом состоянии до места. Прикинь, где с ними можно потолковать.
– Ладно, – кивнул Баркас, подталкивая к машине длинноволосого.
Испуганно оглядываясь, Людмила помогла усадить длинноволосого рядом со Станиславом. Баркас захлопнул дверцу.
– Федоров! – окликнул спустившегося по лестнице капитана майор с повязкой дежурного. – Тут часа полтора назад какая-то баба звонила, тебя спрашивала.
– Лапшина? – спросил Федоров.
– Точно, – взглянув на запись, кивнул майор.
– Твою мать! – рявкнул, бросаясь к двери, капитан.
– Нет их, – сказал плотный парень.
– А чего ты за нами рванул? – зло спросил Робот. – Ведь видел, что двоих нет. – Сильный удар в подбородок отправил парня в угол.
– Менты их не брали, – отключив сотовый, проговорил парень в темных очках и с короткими кудрявыми волосами.
– Вот что, Клен ты мой кудрявый, – решил Робот, – скатайся туда и переговори с жильцами. Может, кто что видел. С тобой эти обыватели откровенно говорят, умеешь ты с ними ладить.
* * *
– Воевода, – вздохнул Станислав. – Тебе о чем-нибудь говорит это имя?
– Конечно, – кивнул Баркас, – тот еще тип. Его Исаком зовут. Вроде под еврея косит. Лукашевич Иосиф Владимирович. Занимался картинами, иконами и прочими делами подобного рода. Потом неожиданно отошел от всего и вроде как затих. Но компашка у него имеется довольно мощная. Слух был, что те, кто поперек шел, быстро кони двинули. С ним чува одна крутится, Кристина. Молодая шкура, но уже битая. В Англии была, вроде как училась. В Израиль уезжала, но вернулась быстро. Похоже, связи там остались. А вот чем они занимаются сейчас, я без понятия. Может, ты разжуешь, на кой хрен тебе этот Отмычка?
– Раньше ты таким любопытным не был, – усмехнулся Станислав.
– Раньше и ты, Горец, хреновиной не занимался. Кстати, к Чемпиону поедем?
– Да он мне не нужен. Просто так спросил. Вспомнил, и все. Хочешь пять тысяч евро заработать?
– Шлепнуть кого?
– Мне надо выяснить род занятий Исака.
– И за это пять штук?
– Только за это.
– А не скучаешь по прошлому? – неожиданно спросил Баркас.
– Нет. Мы свое родине сполна отдали, а от нее ничего взамен не получили. Если бы Россия что-то нам дала, мы бы не занимались тем, чем занимаемся сейчас.
– А я иногда скучаю о тех днях, – вздохнув, признался Баркас. – Наверное, я и в уголовщину полез от скуки. Риск, да и себя лишний раз показать нравится. Правда, в зоне у меня выветрилось представление об уголовной романтике. Это особый мир, он гораздо жестче и подлее, чем может показаться со стороны. На войне все понятно и…
– Хватит, – поморщился Станислав.
– Что с ней делать будешь? – кивнув на закрытую дверь, негромко спросил Баркас.
– Да ничего, – ответил Станислав, – пусть гуляет. Ее и без нас с тобой…
– Но она может про тебя и твой интерес к Отмычке рассказать, – перебил Баркас.
– Она – нет, – возразил Станислав. – Это можешь сделать ты.
– Да ты что? – усмехнулся Баркас. – За кого…
– А как еще ты можешь приблизиться к Исаку? – не дал договорить ему Горец.
– Понял! – Баркас рассмеялся.
– Нет их нигде, – доложил по телефону Клен. – И никто ничего не видел и не слышал. Правда, мне тут алкаши шепнули, что мент приезжал какой-то.
– Ясно, – пробормотал Робот.
– Что делать?
– Оставайся там. Через час подъедут парни с Соловьем. Если появится Люсьен, хапните, понял?
– Ага, – ответил явно недовольный Клен.
– Привет, подруга, – кивнула Людмила, входя в открытую невысокой толстухой дверь.
– Привет, – удивленно ответила та.
– Я у тебя, Клавка, пару дней поживу. Бабки есть. – Людмила сунула ей двести евро. – Потом еще крутанусь.
– Тебя что, – закрыв дверь, заволновалась Клавдия, – менты ищут?
– Хуже. Из-за Отмычки какие-то крутые мной интересуются. Чуть не пришибли. Робот нарисовался с парнями. Хорошо, Отмычка мне газовый пистолет оставил. Еле ушла. – Вздохнув, она села на старый диван.
– Так и сюда могут заявиться, – перепугалась Клавдия.
– Сюда вряд ли, – попробовала успокоить ее Людмила. – О тебе же не знает никто. Но если я не ко двору, – она поднялась, – давай мои бабки и…
– Живи, – поспешно откликнулась толстуха.
* * *
– Она ничего не знает о деле Отмычки, – сказал по телефону Станислав. – Скорее всего люди Воеводы хотели узнать у нее об этом воре.
– Ясно, что ничего не ясно. Постарайся купить Сурикова. Уж он-то все знает. Но сделать это надо осторожно. Если Исак прознает, будут неприятности, а к ним мы пока не готовы. Кстати, сработали твои люди замечательно. Хорошо, что я не последовал совету Аркадия.
– Это совет не Аркаши, – усмехнулся Станислав, – а Элеоноры. Она хочет все сразу и…
– А вот это уже не твое дело, – недовольно прервал его абонент. – Занимайся тем, что тебе поручено. И как только появятся новости, я сразу хочу их знать.
Услышав частые гудки, Станислав усмехнулся и аккуратно положил трубку. Потянулся.
– Вот так всегда, – пробормотал он. – Как раньше – приказы не обсуждаются, а выполняются, – так и теперь то же. Но если тогда я был солдатом, то сейчас шестерка. А вообще ведь все может перемениться в один момент.
– Что я тебе говорила? – насмешливо спросила миловидная женщина с короткой стрижкой. – Не верю я этому Горцу. Надеюсь, ты не забыл, кем он был?
– Как и то, – усмехнулся склонный к полноте немолодой мужчина, – кем был я, да и ты тоже, – рассмеялся он. – И если Стасик просто…
– Сколько можно об этом говорить? – недовольно перебила женщина.
– Перестань, Эля. В конце концов, позволь мне принимать решения. Ведь мы уже не раз говорили об этом. Постарайся понять: мы занялись непривычным для нас делом. Так сказать, совершаем первые шаги. И я не желаю, чтобы эти шаги были направлены к откровенной уголовщине. А то, что предлагаешь ты, иначе не назовешь. Конечно, можно показать свою силу, втянуться в разборки. И что дальше? Внимание правоохранительных органов и множество врагов. Ведь там уже давно все отлажено. Сколько лет занимаются этим, и проколов не было ни разу. Дважды были арестованы посредники, но это ничего милиции не дало. Никаких зацепок…
– Ты знаешь, на какую сумму был товар в дипломате курьера? – осведомилась Элеонора.
– Триста двадцать две тысячи шестьсот пять долларов. Предположим, мы бы взяли это. И что дальше? Продавать, не привлекая внимания к себе, мы бы не смогли. Рынок подпольного оборота драгоценностей давно знает товар каждого продавца. И представь, как бы мы выглядели в глазах…
– Но согласись, Лев, такие деньги…
– Это уже речь налетчика, – рассмеялся он. – Взять куш, лечь на дно и широко погулять. У нас в обороте сейчас около миллиона долларов, товара на двести тысяч по нашему ценнику. А следовательно, при самом плохом раскладе мы можем получить за товар около миллиона. Но для этого надо выйти на рынок чистыми. Это непременное условие рынка, где крутятся большущие деньги и клиенты со всего мира. С запачканными кровью руками там не принимают.
– Но тем не менее кое-кто из них спонсирует террористические организации и финансирует ваххабитов в Чечне.
– Это уже другое. Заимев имя, ты волен распоряжаться деньгами как угодно.
– В таком случае постарайся объяснить мне все так, чтобы я поняла. Как именно ты хочешь выйти на этот самый рынок?
– Боюсь сглазить, поэтому позволю себе не ответить.
– Суеверным ты стал.
– Есть немного. А может, и более осторожным.
– Ты мне не доверяешь? – поразилась Элеонора.
– Я не хочу в тебе сомневаться. Ведь если что-то вдруг пойдет не так, я стану делать выводы и мысленно могу обвинить тебя. А я этого очень не хочу. К тому же в последнее время ты стала проводить слишком много времени в обществе одного человека…
– Господи, – улыбнулась она, – ты, похоже, ревнуешь меня к Аркадию. Неужели ты думаешь…
– Если бы хоть на одно мгновение я подумал об этом, вы оба сдохли бы как собаки. Я выразился ясно?
– Вполне.
* * *
– Долго ты еще будешь парить нам мозги? – раздраженно спросил дознаватель сидевшего перед ним Алимова.
– Не имею чести знать уголовную терминологию, – усмехнулся тот, – но догадываюсь, что вы изволили говорить о том, будто я вам…
– Слушай, умник! – вспылил дознаватель. – Завтра будет санкция на твой арест. И мой тебе совет – не строй из себя идиота. Ты же прекрасно понимаешь, что сядешь. А сколько ты получишь, зависит от тебя. На помощь извне тебе рассчитывать не приходится. Вполне возможно, что твои работодатели сумеют нанять уголовника, который прирежет тебя заточенной алюминиевой ложкой, задушит скрученным полотенцем или просто…
– Я уже двое суток, – перебил Алимов, – прошу предоставить мне возможность увидеться с прокурором. Мне не дают бумаги, чтобы я смог написать жалобу. Но смею заверить вас, гражданин начальник, обо всем этом я обязательно напишу в краевую прокуратуру.
– Пиши хоть самому Господу Богу. В камере тебя не обижают?
– Вы удивитесь, но нет.
– И все-таки подумай о моих словах. Завтра увидишься со следователем, и после этого каждое сказанное тобой слово будет влиять на решение судей.
Алимов усмехнулся.
– Как дела? – спросил Ларионов вошедшего в кабинет Отмычку.
– Как сажа бела, – вздохнул тот. – Ненавижу эту сучку! Дважды меня сдавали дамы, но я винил себя. А сейчас… – Он выматерился.
Капитан внимательно посмотрел на него. Отмычка явно нервничал.
– Может, скажешь, – капитан подвинул ему пачку сигарет, – зачем ты приехал в Хабаровск? Неужели решил, что тут сможешь…
– Если бы я поехал для работы, – огрызнулся домушник, – то вряд ли сказал бы этой шкуре!
– Тоже верно. Но ты взял у Торбы не только то, что изъяли у Люсьен. Где остальное?
– Не понимаю… о чем ты? А что Торба говорит?
– Отказывается. Говорит, что у него никогда ничего подобного не было, а Люсьен просто на испуг взяли.
– Я ей, шалаве, говорил не раз – не нацепляй на себя эту хренотень по крайней мере полгода. А еще лучше загони кому-нибудь из приезжих с Кавказа, и все дела. А она, паскудина… Прибил бы сучку!
– Но это не твой стиль! – Милиционер засмеялся.
– Сукой буду, – Отмычка чиркнул себя по горлу, – дай мне ее сейчас, изуродовал бы! Чем бы попало товарил… Сучка гребаная, все поломала! Я впервые в жизни себя полноценным человеком почувствовал, а она… – Он шарахнул кулаком по столу.
– Погоди, – остановил его капитан, – что-то ты загадками говоришь. Может, объяснишь?
– А тебя, мент, это не касается! – отрезал вор. – Я же просил у тебя хотя бы пару часов. Потом бы… – Не договорив, Отмычка прикурил и жадно затянулся.
– Скажу честно, я проверял всех твоих знакомых. Некоторые за бабки дали наводку на других, которых мы не знали. Но тебя никто не ждал, и друзей у тебя в Хабаровске нет. Так что… – Капитан покачал головой.
– Какие, на хрен, друзья при моей жизни, – хмуро проговорил Отмычка. – В зоне – кенты, земляки. А на воле лучше одному быть, надежнее и спокойнее. Знать бы об этом раньше, – в его глазах Ларионов увидел боль и сожаление, – наверное, все по-другому было бы.
– Может, все-таки поделишься? – осторожно поинтересовался капитан. – Все-таки…
– Да иди ты, ментяра! – отмахнулся Отмычка.
«Что-то у него сломалось, – мысленно отметил Ларионов, – и не потому, что взяли. Ведь рассказал он о деле, как всегда, совершенно спокойно. Но если сначала на Люсьен была маленькая обида, то сейчас он ее ненавидит по-настоящему. Что же с ним произошло?»
– Алимов, слава Богу, молчит, – вздохнул Леонид. – Хотя, откровенно говоря, страх не отпускает.
– Поэтому держишь пистолет под подушкой? – насмешливо спросила Илина.
– Я в тюрьму не пойду, лучше застрелюсь.
– Хамелеон что говорит?
– Не видел я его. А сам он не звонит, опасается, что меня на прослушку поставили.
– Знаешь, я абсолютно уверена, что все будет хорошо. Кстати, что ты решил с индийцем? Не отложил?
– Конечно, отложил. Представляю, что было бы, если б еще этот раджа заявился.
– Идиот! Он привез бы очень хорошие деньги. Это раз. Во-вторых, он бы вывел нас…
– В этом положении, – холодно улыбнулся Леонид, – не хватало только засветиться на международном уровне.
– Отдай мне это дело, – предложила она, – и я все устрою сама. Отдай, Леонид.
– Была бы ты моей соседкой по даче, может быть, и рискнул бы. Но сейчас не проси. Ты же сразу переведешь стрелку на меня: просил Леонид Ермолаевич Кутрич. Так что даже не мечтай.
– Плохо же ты обо мне думаешь!
– Кроме того, я сворачиваю все дела с добычей и с поставкой. И советую тебе на некоторое время закрыть цех. В противном случае я буду вынужден прикрыть твое производство сам.
– Ты не сделаешь этого! – вскочив, воскликнула она.
– Даю тебе сутки. Если ты не сделаешь этого, я закрою твой цех сам. А как это умеет делать Коновал, ты знаешь.
– Ты с ума сошел, – прошептала Илина.
– Наоборот, я только вошел в ум. Давно надо было запретить тебе заниматься этим. В общем, у тебя сутки, время пошло…
– Пока молчит, – вздохнул седой мужчина. – Хотя я не уверен, что его надолго хватит.
– Но ведь его взяли с дипломатом, – удивленно проговорил плечистый мужчина.
– Сейчас этого мало, – покачал головой седой. – Кто может доказать, что он не нашел этот дипломат? Никто. Так что если он будет держаться этого, вполне возможно, сумеет выкрутиться. И вот тут возникает опасность, что задержание Алимова свяжут с изъятием украшений у вора-домушника, кстати, тоже задержанного в Хабаровске. Торба сейчас находится под подпиской о невыезде, но как только в Москву доставят вора и он покажет, где брал драгоценности, у Торбы возникнут очень серьезные неприятности. Тогда и с Алимовым будут разговаривать по-другому. Кстати, кто мать того пацана, который ухватился за дипломат?
– Скворцова Елена Петровна, тридцать лет, одинокая. Сыну пять лет будет через неделю. Скворцова должна была ехать в Никольское, это в Амурской области. Там у нее родители. Отца у ребенка нет, какой-то курортный роман. Она врач-педиатр, сейчас в отпуске. К родителям после случившегося не поехала. Пацаненок сильно ушиб нос. Вот так. А зачем тебе это?
– Уж слишком подозрительно все произошло – вообще и милиционеры рядом оказались…
– Постовые были на перроне, – перебил плечистый. – Ничего подозрительного в этом нет. Я с ними беседовал, они потребовали показать дипломат после того, как мужчина сильно занервничал. А почему ты спросил о женщине с ребенком?
– Мне показалось, что эта сцена разыграна – ребенок, падение и тут же два милиционера. Похоже на спланированную операцию.
– Да нет же, ничего подобного, просто дикая случайность.
– Дай-то Бог, – вздохнул седой.
– Что-то ты, Семен Васильевич, нервным стал, – усмехнулся плечистый.
– А ты, Андрей, спокоен? Только честно…
– До полного спокойствия далеко, но особенно не волнуюсь. Барон наседает, требует убрать Алимова. А я даже приблизительно не знаю, как это сделать.
– Раньше знал, – усмехнулся Семен Васильевич.
– А вот этого не надо! – вспылил Андрей. – Ты ведь тоже тогда участвовал. И выбора у нас не было.
– А сейчас, значит, есть? – насмешливо спросил Семен Васильевич.
– Но пока еще…
– Вот именно, – перебил Семен Васильевич, – пока. Но как долго это будет продолжаться, не знает никто. Вдруг Алимов заговорит сегодня, сейчас? Возьмут Барона, и тогда сразу придут за нами. Чистка идет большая. Если уж с Петровки полковников повязали, то…
– Не накаркай.
– Да каркай не каркай, но если Алимов заговорит, нам с тобой труба.
– И что ты предлагаешь?
– Тебе надо что-то делать, – ушел от ответа Семен Васильевич. – В конце концов, объясни своим людям…
– Значит, ты тоже меня в петлю суешь? Ведь только-только у нас сняли…
– А нас просто посадят, и надолго. Ты хоть понимаешь, чем все это может для нас закончиться? Впрочем, тебе могут и пожизненное вкатать, если вспомнить про…
– Слушай, Фролкин, – зло процедил Андрей, – мы по этому делу вместе пойдем. Неужели ты думаешь, что я молчать буду? И не надейся! А организаторам, как правило, больше дают, чем исполнителям. Тем более если организатор…
– Вон ты как заговорил! Интересно выходит! – Фролкин неожиданно рассмеялся. – Раньше вроде уважал ты меня. На вы постоянно обращался. А сейчас и возраст забыл мой, и положение.
– В лагере мужик и в пятьдесят лет не старик.
– Уже и про зону заговорил? Так вот, чтобы избежать этого, надо убрать Алимова. На нем все остановится.
– Остановится? – раздраженно повторил Андрей. – Да если с ним что-то случится, отрабатывать это будут до конца, пока не выйдут на заказчика. Неужели ты этого не понимаешь?
– Слушай, Андрей, – задумчиво проговорил Фролкин, – но ведь Алимов нас не знает. И связать его с нами никто не может.
– Точно, – согласился Андрей. – Я понял, к чему ты клонишь. Но тут придется мочить не одного…
– А это надо хорошенько обмозговать, и тогда мы что-нибудь обязательно придумаем. Если, конечно, время у нас будет.
– Завтра Алимову предъявят обвинение, и им займется следователь по особо важным делам. Кто именно, не знаешь?
– Не решился узнавать. Но сегодня обязательно выясню и сообщу.
– Отлично.
– А чего тут москвич делает?
– Он приехал за Бешеным. Тот ранен и сейчас находится в тюремной больнице. За ним пара трупов в столице. И у нас он наследил. При задержании ранил одного омоновца и одного убил. Тот еще зверь.
– Значит, из-за Рудакова? А чего же он Отмычку этого…
– Из МУРа позвонили и приказали, чтобы именно Ларионова назначили дознавателем. Не то чтобы нам не доверяют, но, как я понял, в Москве этот Отмычка наследил крепко. Что-то крупное там взяли. Вот МУР и подстраховывается.
– Понятно. А как здоровье Бешеного? Не рано его из городской перевели в тюремную?
– Черт его поймет, он уже месяц лежит. Его в грудь ранили, и головой он здорово шибанулся, когда со второго этажа падал. Рана затянулась, а вот с башкой вроде не все в порядке. Он память потерял. Думали, что притворяется, но наши психиатры подтвердили, что амнезия у него. Сейчас наблюдают за ним в тюремном лазарете. Требуют, чтобы перевели в институт, но Москва добро не дает. Боятся, что сбежит. Бешеный, он и есть бешеный. Из зала суда в Туле удрал. Одного конвойного изуродовал, другого инвалидом сделал. С пулей в ноге ушел, сволота.
– Значит, этот Ларионов ради него тут торчит?
– Да. Перевозить его врачи не рекомендуют. Да и начальство опасается, как бы Бешеного во время перевозки на этапе не пристрелили. ОМОН на него зол. На месте хотели кончить, еле отбили наши опера. Да и начальник их приехал. Иначе бы хана Бешеному.
* * *
– Хоть бы поел чего, – покачала головой пожилая женщина в белом халате. Лежавший на кровати бледный мужчина с перевязанной головой и забинтованным плечом не отрываясь смотрел в потолок. – Сколько времени уже так лежит, – вздохнула она. – Взгляд пустой, как будто мертвый. И не пошевелится, и ничего…
– Да такого сжечь надо! – зло откликнулась молодая полная женщина в наброшенном на мундир белом халате. – За ним убийств полно, а ты его жалеешь.
– Так ведь человек все-таки, – вздохнула пожилая. – А то, что убивал, это ж еще не доказано.
– Одного омоновца ранил, другого убил, это все знают. Так что сдох бы, сволочь, а его лечат.
– Как тут мой клиент? – В палату вошел Ларионов.
– Так же, – ответила молодая.
Подойдя к кровати, капитан посмотрел в неподвижные, ничего не выражающие глаза лежащего.
– Косишь ты, Бешеный, – тихо проговорил он. – Правда, твое терпение вызывает уважение. Например, я бы и половины не выдержал. А уж уколы эти… Ведь все равно расколют и судить будут. На пожизненное пойдешь, а там ой как несладко. И хочется тебе испытывать на себе препараты медицинские? – Капитан посмотрел на вошедшего врача. – Жить он будет?
– Завтра отправят в клинику, – ответил врач. – Приезжает комиссия из Москвы. Они решат, что с ним делать. Однако, по моему мнению, его надо отправлять на лечение.
– Я бы его на тот свет отправил, – процедил Ларионов. – Хотя оттуда, куда отправляют таких, живым никто не возвращается. А правду говорят, что на них какие-то лекарства испытывают?
– Мы живем в демократическом обществе и правовом государстве. И мне неприятно слышать подобный вопрос от сотрудника МУРа, – сказал врач.
– Да мне тоже неприятно спрашивать такое, – рассмеялся Ларионов. – Ничего, Бешеный, – кивнул он раненому, – с тобой расправятся в любом случае. Такие, как ты, просто не имеют права жить.
– Неужели все сотрудники правоохранительных органов так остро ненавидят преступников? – удивился врач.
– Преступники разные бывают, – повернулся к нему капитан. – Например, все мои клиенты – убийцы. Порой до чертиков хочется не то что пристрелить, а просто задушить или забить насмерть. Но нельзя… Значит, я месяц здесь проторчал зря.
– Вот так, – недовольно проговорил крепкий молодой мужчина в камуфляже.
Сняв рюкзак с плеча, сел на лестничную площадку около двери с номером сорок восемь. Достал сигарету, прикурил. Из квартиры напротив вышла пожилая женщина с маленькой лохматой собачкой, которая тут же залаяла. Мужчина, посмотрев на нее, усмехнулся.
– Перестань, Лука! – рассердилась женщина. – Молодой человек ничего тебе не сделал…
– Здравствуйте, Валентина Сергеевна, – улыбаясь, поднялся тот.
– Добрый день, – машинально отозвалась она. – Но я вас не знаю, и… – Замолчав, женщина сняла и протерла очки. Надев снова, изумленно прошептала: – Славик Гончаров. Господи! – Ахнув, она выпустила поводок и шагнула навстречу бросившемуся к ней Вячеславу. – Живой?!
– Живой, Валентина Сергеевна! – осторожно обняв ее, засмеялся он. – Значит, меня, как я понял, похоронили уже?
– Так ведь четыре с лишним года тебя не было. Господи, а это что? – увидев короткий шрам у виска, тихо спросила Валентина Сергеевна.
– Ветка поцарапала, – рассмеялся Вячеслав.
– Все такой же болтунишка. Пойдем ко мне. Маша позавчера к подруге уехала, так что идем скорее. Ванну примешь, пообедаешь.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?