Текст книги "Тайна меча самураев"

– Лихо день начался, – тоже взял оружие Карлов. – А в чем дело-то?

– Ты куда, Владик? – спросила смазливая блондинка.

– На кудыкину гору, – застегивая рюкзак, огрызнулся крепкий капитан милиции. – В общем, если спросят, скажешь, улетел. Мать заболела, и он улетел. Билет я взял, если проверят, поймут, что я правду говорю. В общем, ясно. И ни слова больше.

– Да пожалуйста, – хмыкнула она. – Ты мне денег оставь, а то…

– В ящике стола, – ответил он и вышел в прихожую.

В дверь позвонили. Он осторожно приоткрыл глазок. Мысленно выматерился. Звонок звонил не переставая.

– Да иду, – сердито проговорила блондинка. – А ты…

Он закрыл ей рот ладонью.

– Меня нет, – прошептал Влад. – Если пикнешь, убью.

Она увидела в его руке пистолет. Он вошел в туалет и прикрыл дверь.

– Кто там? – спросила она.

– Зина, – проговорил Ларионов, – нам нужен Владик.

– А он к матери улетел, – обернувшись, она увидела высунувшегося наполовину Владислава и направленный на нее ствол «ПМ». – К матери. Она позвонила, он сразу на аэродром, взял билет и улетел.

– Понятно, – буркнул Ларионов. – Может, чайком угостишь?

– Не могу, – фыркнула она.

– Понятно, – проворчал Ларионов.

Они с Крыловым спустились на второй этаж.

– Дома он, – кивнул Ларионов. – Позвони на аэродром. Узнай, брал билет Прокопенко или нет?

– Уже звоню, – кивнул Крылов.

Ларионов спустился ниже.

– Брал, – подошел к нему майор. – Тридцать минут назад самолет взлетел.

– Поехали, – процедил Ларионов. – Позвоню Денисову, пусть встретит. Вот сука, – качнул он головой. – Хотя, может, путаница какая-то. Когда убили отца Леньки, он был здесь. Я говорю про Колыму. Потом снова уехал в командировку в Чечню. Вернулся, и через несколько дней брата Леньки вместе с женой и детьми грохнули. А к Владику четверо приятелей приезжали. Вроде как в Чечне познакомились. Из ментов тоже. Он повез им Колыму показывать, а мы в это время Гнилого брали. Потом Прокопенко с приятелями вернулся и уехал с ними. У него отпуск после командировки был. Тогда и нашли под Штурмовым Ленькиного брата, а жену и детей – дома, – он выдохнул. – Вроде все сходится. Да и то, что он рванул, тоже не в его пользу…

– Короче, не знаю кто, но Суханову сказали про меня, – быстро говорил по мобильному Владик. – Так что думай, может вполне и тебя назвать. Только вот кто? – зло спросил он.

– С ним брат этого генерала, – заговорил абонент. – Может, он и настучал?

– Да откуда генералу про это знать. Он мог про деда сказать, но тогда время такое было. Маршалов сажали, а вот кто ему про меня ляпнул? – качнул головой Прокопенко. – Никак не пойму. Он же на метеоточке, и сейчас там просто быть никого не может. В поселке никого нет, кто бы знал о нем. Так что я никак не въеду. Знаешь, – вздохнул он, – когда он позвонил, у меня хватило ума назваться другой фамилией. А он просил сказать Ларионову обо мне. В общем…

– И как ты успел свалить-то? – усмехнулся голос.

– В Хабаровск к мамане улетел. В общем, надо думать, что дальше делать.

– Что еще? – встал, держа телефон в руке, Ларионов.

– Нет его, – услышал он голос. – Место свободное. Видно, этот тип вас просто обставил. Билет взял, а не полетел. У себя его ищите. А он кто есть-то?

– Да наш, – процедил Ларионов. – Капитан из убойного. Просто срослось так, что он как раз под начальство попал, и те его дежурным на ночь оставили. А Суханов звонил как раз насчет него.

– А, – понимающе протянул голос. – Понятно. Значит, Хранитель что-то выяснил. Ну, одного возьмет, а тот остальных сдаст…

– Лучше бы нам его взять, – вздохнув, ответил капитан.

– Интересно, кто тебе назвал фамилию? – тихо спросил Матвей Федотович.

– Да совершенно случайно, – пожал плечами Суханов. – В магазине встретился какой-то мужик, назвался Дмитрием Ивановым. И про брата моего заговорил. Мол, знаю я одного, кто там был. Прокопенко, это точно. Говорит, я первый нашел трупы жены и детей Валерия, а там надпись кровью. Видно, Наташа, жена брата, написала «Прокопенко». Но кто-то стер. А я ведь ментам говорил, чтобы зафиксировали, но меня на хрен послали. Но я запомнил. К тебе добраться не мог. Он одноногий, под медведя попал, и сюда в Килган к матери переехал. Как таять начнет, я ухожу. Он мне нужен. От него и других узнаю.

– Слушай, Леня, – качнул головой Матвей Федотович, – а ведь ты живешь ради того, чтобы отомстить. У тебя все мысли только об этом. И форму ты поддерживаешь для этого, – уверенно проговорил он, глянув на висевший боксерский мешок. – Других чувств у тебя просто нет. Ты будто закодирован на месть. А не думал, что время уходит, семьи нет, ребенка нет… Один ты из Сухановых остался.

– Думал, – усмехнулся Леонид. – И знаете, Федотыч, встретил я замечательную женщину, ради которой отказался бы от всего. Точно-точно… И поиски свои бросил бы… Но есть одно «но». Она миллионер, а я – нищий, голь перекатная… Альфонсом быть не согласен. Даже если бы она взяла мою фамилию, получается, что мы жили бы на ее деньги. А я не могу так. Так что не суждено мне продолжить род Сухановых. А может, оно и к лучшему. Ведь дети тех, кого я найду и ликвидирую, вырастут и, в свою очередь, станут искать моего ребенка… Точнее, стали бы, так как у меня нет детей, – вздохнул он. – Просто я знаю, что есть женщина, ради которой я бы смог отказаться от мести.

– Успокойся, – налил в стаканы водки Матвей Федотович. – Давай выпьем за женщину, которая все-таки затронула твое сердце. И за то, чтобы у нее в жизни все было хорошо. А то ведь на Березову покушения валятся почти каждый месяц. А сейчас она просто куда-то исчезла. Может, заболела…

– Подождите, – остановил его Леонид. – А с чего это вы взяли?

– Молодой человек, – усмехнулся Матвей Федотович, – иногда надо читать и желтую прессу. В газетенке «Новости Питера» прочитал. Был в магазине и прихватил газетку – приезжие иногда оставляют. Кстати, можешь почитать…

– Потом, – взяв спутниковый телефон, Леонид отошел к окну. – Газетку-то не выбрасывай…

Сусуман

– Ты чего такой нервный? – она удивленно посмотрела на ходившего по комнате крепкого молодого мужчину в спортивном костюме.

– Да так, – отмахнулся тот. – Зубы чего-то прихватило.

– Да не бреши, – качнула головой она. – После звонка Владика Прокопенко ты совсем ополоумел.

– А вот об этом, Надюша, – процедил он, – никому ни слова. Поняла? Неприятности у Владика. И меня они тоже касаются.

– Господи, – ахнула Надежда, – это что ж за неприятности-то?

– Да так, – отмахнулся он.

– Нет уж, Вадим, – настойчиво просила она, – говори все как на духу.

– Когда мы еще ментами были, одного мужика инвалидом сделали. А он, падла, сейчас вроде приподнялся, свидетелей нашел, вот и звонит Владику. Денег требует. Влад говорит, что он в Хабаровск полетит, там приятели есть денежные, вроде помочь обещали.

– Господи, – всхлипнула Надя. – Хорошо, ты из милиции этой поганой ушел.

– Да нормально все у нас будет, – попытался успокоить ее муж.

– Дай бог, – посмотрев на икону, перекрестилась она.

Москва

Говорили по телефону.

– Твою мать, – сплюнул Константин. – Вот и поискали клад. Как же он на тебя вышел?

– Хрен его знает, – зло ответил Прокопенко. – Сам не пойму. Хорошо еще меня с бухлом начальник отдела застал, ну и вроде как в наказание дежурным посадил. А тут и Суханов звонит. У него же приятели…

– Да ты про это говорил, – зло напомнил Константин. – Вот так хрень. Короче, его однозначно убирать надо. Выходит, он только про тебя знает, – вздохнул Авин.

– Если ты решил меня убрать, – предупредил Прокопенко, – то я на всех уже компромат составил. Если меня грохнут, бумага попадет в нужные руки.

– Ты, похоже, от страха обосрался, – усмехнулся Авин. – Зря ты в писатели лезешь. А если найдет кто писанину твою?

– Когда меня грохнут, тогда и найдут, – усмехнулся Прокопенко.

– В общем, дело хреновое, – сделал вывод Константин. – Ты всем сообщил?

– Только Зубову, – ответил Прокопенко. – Про остальных не знаю, кто где. В Якутске двое, Кузин и Олочук, а про Григоряна не знаю. Наверно, в Армении сидит.

– Понятно, – усмехнулся Авин. – Может, оно и к лучшему. Давайте сделаем вот что, – решительно заговорил он. – Как потеплеет, я приеду с парнишками, и мы этого последнего Хранителя живьем закопаем. Так что ты поосторожнее будь. Пусть сначала он, сука, нас в курс дела введет. Не зря же к нему англичане приезжали. А мать англичанки, оказывается…

– Я в курсе, – прервал его Прокопенко. – Но смотри, Авин, даже не думай о том, чтобы меня убрать. Вас тогда всех возьмут. Один я по этому делу идти не желаю.

– Да хорош тебе, – раздраженно проговорил Авин. – Все нормально будет. Я все равно хотел приехать, а тут, как говорится, сам бог велел. В общем, главное, не светись, и все будет нормально. Может, тебе бабок подогнать? Скажи, на кого, я вышлю.

– Магадан, до востребования, Анне Филипповне Лушко.

– Двадцать пять тонн вышлю, – пообещал Константин.

– Лучше не сам, – сказал Влад, – а то…

– Верно, – согласился Костя. – В общем, деньги придут от Лушко Ивана Филипповича.

– Жду, – буркнул Владислав.

– Главное, не попадись, – предупредил Авин. – И…

– Исключено, – усмехнулся голос Прокопенко. – Хрен меня кто найдет. Даже если они поняли, что я в Хабаровск не улетел, не надыбают.

– Нормальный ход, – удовлетворенно протянул Василий. – Значит, засветили тебя, Владик. Интересно, как. Собственно, меня к этому не пристегнешь, и так уже много на мне висит… А Григорян в Ереване сидит! – захохотал Василий. – Правда, это хреново. С другой стороны, Хранитель, как снег сойдет, бросится искать Прокопенко. Вот тут мы его и подловим. Сообщат ему, где Прокопенко, он туда сам отправится, сто пудов. И все, конец последнему Хранителю. Но сначала мы из него выбьем все, что он знает. Зачем англичане приезжали? Ясно, что не в гости, – усмехнулся он. – А Березова, оказывается, в Кембридже училась. Вот этого я не знал. Значит, янки тоже желают японский клад найти? Труп твой найдут. Хотя не стоит торопиться. И даже пусть Верка распишется с ним. Хотя нет, – опомнился он. – Тогда наследниками станут брат и сестра этого Фреди. В общем, приедут они после смерти Машки и сразу уберут америкашку. Хотя это будет непросто. Похоже, американец тоже кого-то нанял, – усмехнулся он. – Собственно, я не против, работайте, парни. Мне одной проблемой меньше.

– Да вы что, – засмеялся генерал. – Пошутил я. Куда я из своей крепости уеду? Нет, – вздохнул он. – Только вперед ногами. И по завещанию тебе все отойдет, Алла.

– Довольно неудачная шутка, – недовольно отметила Алла.

– На свадьбу меня, понятное дело, доставят, – кивнул Арсений Федотович. – Вы долго еще здесь пробудете? – спросил он. – А то с вами как-то и жить захотелось. Простите меня, дурака старого. Просто я…

– А я думал, чекисты шутить не умеют, – вздохнул Альберт.

– Ну ты сам подумай. Куда ж я уеду из отчего дома. Это ж еще от деда хоромы остались. И коммунисты не забрали, потому как отец в чека был. Ну и я потом в НКВД служил, а позже – в КГБ. Так что уж не обижайтесь, пожалуйста. Я и не думал, что вы всерьез примете.

– Думать надо, – сердито проговорила Алла. – В общем, завтра увольняюсь с работы, и через два дня уезжаем. И я не шучу, – заверила она отца и вышла.

– Женушка тебе, парень, с характером досталась, – кивнул Альберту генерал. – Но жизнь у нее будет нелегкой. На вашу хозяйку покушение за покушением. Вот и думай – жив твой муж или нет.

– Все будет хорошо, – улыбнулся Альберт. – Сын родится, будет Арсением.

– Вот уж спасибо, – помолчав, со слезами на глазах проговорил генерал.

– Никаких Арсениев у меня больше не будет, – услышал он голос Аллы.

– Мое отчество, между прочим, тоже Арсентьевич, – ответил Альберт.

– Съела? – повеселел генерал.

– А я дочь рожу, – заявила она.

– Хоть двух, но сын все равно будет, и именно Арсений Альбертович, и никак иначе.

– А я ведь и передумать могу замуж за тебя выходить, – засмеялась Алла.

– Тогда я тебя украду, – улыбнулся Альберт.

– А я искать не буду, – добавил генерал.

– Говоришь, в Питер переезжать собрался? – усмехнулся Василий. – Он шутил или серьезно согласился?

– Серьезно, – услышал он женский голос.

– Ништяк, – кивнул Василий. – А этот Альбертик, значит, из охранников Березовой. Какое совпадение, – усмехнулся он. – На этом, собственно, можно неплохо сыграть. В общем, ты об этом поподробнее узнай и тогда скажешь. – Он отключил телефон. – Вот это новость, – усмехнулся он. – Чтобы отец переехал из своей берлоги, – он качнул головой. – Хотя он, наверное, за Аллу боится. И правильно, собственно, делает. А Ивана я сегодня тормошить не буду. Козлиная харя, мент называется. Даже по голосу узнать не смог, – он рассмеялся.

– Там что-то происходит странное, – недовольно проговорил по телефону Тарас. – Приезжай, надо поговорить. Гусар звонил и…

– Понятно, – перебил его Михо. – Сейчас буду.

Магадан

– Хрен его знает, где эта падаль, – пожал плечами Карлов. – Но что в области, это точно. Проверили всех его знакомых и приятелей. Баб, с которыми он валандался. Жена утверждает, что он улетел в Хабаровск. Хотя по глазам видно, врет, – усмехнулся он. – Собственно, искать его начали через два часа, и выехать из района он еще не успел. Тем более все гаишники знают наши машины, и никто его не видел.

– Машина в гараже, – остановил его Ларионов. – Он мог снять частника и поехать с ним. Хотя вряд ли…

– Прокопенко понимает, что его ищут, а как это делается, он прекрасно знает. Но куда он мог залечь? – нахмурился Ларионов. – Мне кажется, он в городе. Здесь, если есть надежное жилье, никто не найдет. В области у него нет никого, а еще большая вероятность встречи с теми, кого он сажал. Уголовники не забывают про ментов, которые их брали. Я вот все никак не привыкну к тому, что я полицейский, – усмехнулся он. – Впору нам царские значки выдавать с изображением легавой собаки, что означало уголовный розыск. Оттуда и прозвище – легавые. В городе Прокопенко. Но как же все сложилось для него удачно, – процедил он. – А то бы мы уже взяли и остальных. И я теперь допускаю, что из ментов он там не один был.

– Скорее всего, так и есть, – согласился Карлов. – Представляю сейчас состояние Леньки. Он же сколько раз с ним за руку здоровался! А почему тогда не послушали…

– Да пьянь он, – перебил его Ларионов. – Иванов – алкаш известный. Он позвонил, ему не поверили. Все логично. Он же подвыпивши был, и к Валерке Суханову, брату Леньки, зашел на похмелку попросить. Вот его на хрен и послали. А кто надпись стер, – он качнул головой, – собственно, доказать это все равно бы не смогли. Но Прокопенко понял, что Леньке доказательства не нужны, вот он и соскочил. Чем, собственно, подтвердил правоту слов Иванова. Сколько лет прошло, а Иванов, хоть и алкаш, не забыл. А молчал, потому что сразу понял – не поверили и уже никогда не поверят. Да и он сохраннее будет. Если бы Прокопенко узнал, тут же бы грохнул… В общем, понимаю я Иванова. А Леньке повезло, что он на метеостанцию ушел. Все-таки повлияла на него встреча с Березовой, – усмехнулся он. – А ведь он утверждал, что никаких отношений с порядочными женщинами не допустит. Хочется бабу, заплатил, и все дела. А тут все-таки зацепило его. Да, собственно, и ее тоже, – кивнул он. – Но нет у них будущего, – уверенно добавил он. – Ленька никогда с ней не будет. Собственно, как любой нормальный мужчина. Жить за счет женщины и быть вроде альфонса, – он качнул головой. – Я бы так не смог…

– А многие живут и вполне довольны, – засмеялся Карлов. – Как мужчины, так и женщины. Но я тоже не смог бы. Хотя бы потому, что уже женат на враче-терапевте, – захохотал он. – И получаю больше, чем она. Правда, Ленька говорит, что если бы она работала, как все медики, то выходило бы больше, чем у меня, раза в два. Но жить за счет подачек, – он качнул головой, – российскому полисмену не положено.

– Точно, – засмеялся Ларионов. – Полисмен все-таки лучше, чем полицейский. Я поначалу думал, что раз полицейский, то чуть ли не предатель. В войну полицейский был предателем родины. И при царе полицейские были. А…

– Эй, вы, – окликнул их плешивый оперативник, – к начальству! Какая-то взбучка будет.

– Из-за Прокопенко, – уверенно проговорил Ларионов. – И разбор полетов с теми, кто выезжал на трупы жены и детей Валерия Суханова. И мы тоже спросим. Кто стер надпись? Прокопенко тогда в Ягоднинском РОВДе служил. Наверняка там про это и будут разговор вести.

– Ищут тебя, – сказала сидевшему в кресле перед телевизором вошедшая миловидная женщина. – И плакаты с твоей физиономией. Так что с тебя причитается, и много, – усмехнулась она.

– Рассчитаюсь, Олеся, – вздохнул Прокопенко. – За это можешь не волноваться. Собственно, я и сейчас не пустой пришел. До лета протянем, а летом улетим. Доберемся до Якутска, а оттуда…

– И как рассчитываешь это сделать, если ты в розыске? – насмешливо спросила она. – Или думаешь, к лету тебя искать перестанут?

– Нет, понятное дело, – усмехнулся он. – Просто я документы заранее приготовил. Погоди, – подмигнул он ей и вышел из комнаты.

– Чего ждать-то? – усмехнулась Олеся.

– Засекай время, – услышала она его голос. – Через восемь минут появлюсь.

– И что? – спросила Олеся. – Ты мне миллион на тарелочке с голубой каемочкой принесешь?

– И это будет, – отозвался он. – Но позже. А сейчас смотри.

В комнату вошел рыжеволосый, с рыжими усами мужчина. На левой щеке был шрам.

– Ты кто? – опешила она.

– Не узнала? – насмешливо спросил Прокопенко.

– Тьфу ты, – усмехнулась Олеся. – Действительно, не узнать. И как ты…

– Так это еще торопился, – отклеивая усы и снимая парик, усмехнулся он. – И удостоверение участника войны в Чечне. В общем, прорвемся.

– Ну ты и актер, – покачала она головой.

– Пойду, шрам смою, – усмехнулся Прокопенко.

– А вы действительно за клад грохнули Валерку Суханова? – спросила Олеся. – А зачем жену и детей?

– Я бы мог тебе сказать, что противился этому, но ничего не мог сделать, – вздохнул он. – И это правда. Я не убивал ни Наташку, ни тем более детей. Но я был соучастником… Очень уж мне хотелось найти клад. Там спрятано много золота, а это большие деньги. Валерка, скорее всего, тоже не знал, где находится клад, он просто молчал. Мы его припугнуть хотели, приставили сыну нож к горлу. Валерка в драку, мужик здоровый. И Наташка одного ножницами хотела ткнуть. В общем, ее и детишек сгоряча положили. А Валерку вытащили в сопки. Так, сука, и умер молча. А вот Наташка фамилию мою кровью написала. Хорошо, один мой знакомый стер сразу. А так бы еще тогда меня захомутали. Просто повезло, – усмехнулся он. – Суханов звонит, и…

– А ведь Суханов тебя лично искать будет, – перебила его Олеся. – А он умеет находить. Вот что, Владик, – вздохнула Олеся, – ты будешь у меня до тех пор, пока таять не начнет. А потом уходи. С тобой я не поеду. Всю жизнь бояться, что и меня как соучастницу посадят. Я про тебя слова никому не скажу. Но уедешь ты один. Понял?

– А если не уйду? – уставился он на нее.

– Тогда я просто к подруге уеду. Она меня давно приглашала. А ты один здесь долго не просидишь. Сейчас ужин приготовлю. И бутылку я взяла, – улыбнулась она. – Коньяк армянский ты просил.

Река Килгана, метеостанция

– А ты мне вот что скажи, – посмотрел на Леонида Матвей Федотович, – ты сам-то веришь, что клад есть?

– Есть, – кивнул пивший чай Леонид. – Я слышал, как мама с отцом ругалась. Мол, живем как дикари, а ты возьми оттуда что-нибудь, и уедем с этой проклятой Колымы. Ведь никто за этим богатством не придет, – Леонид качнул головой. – А отец сказал: за это дед мой погиб и отец. И я Иудой не буду – клад принадлежит государству. Ну, а мне лично – моя законная часть… Мама рано умерла, мне четырнадцать только исполнилось. Отец меня отправил на материк, к тете Любе. Я там десятилетку закончил, в рязанское училище поступил. А до этого у местного тренера боевое самбо постигал. Потом карате занимался, а в училище – рукопашный бой. Одним из лучших был, – вздохнул он. – Собственно, когда узнал, что отца убили, сразу понял, за что. Брата уговаривал, мол, уезжай. Он ни в какую. А потом через два года и его. Убили. Я ни отца, ни Валерку похоронить не смог. Воевал, – вздохнув, Леонид закурил. – Я себе слово дал: найду тех, кто отца и брата с семьей убил, и сам приговор вынесу. И сам исполню. Пусть делают со мной что хотят. Но я свое слово сдержу. Хорошо, что звонок мой Прокопенко принял. Теперь он от меня никуда не денется и остальных назовет. Он лета ждать будет, – уверенно проговорил Леонид. – Потом загримируется, документы наверняка уже приготовил, и попробует на автобусах в Якутию пробраться. Самолетом он не рискнет, до железки будет добираться. Но я его с Колымы не выпущу.

– А если не узнаешь? – спросил Матвей Федотович.

– Узнаю, – уверенно проговорил Суханов. – Обязательно узнаю, – кивнул он.

– А почему не хочешь, чтобы он по закону ответил? Наверняка дадут пожизненное, а это, многие говорят, хуже расстрела. Я видел по телевизору, как они там мучаются, – он качнул головой. – Да и просто постоянно сидеть в камере и знать, что никогда отсюда не выйдешь. По-моему, это действительно хуже расстрела…

– Я слово дал, – прервал его Леонид. – И убивать каждого буду долго, – процедил он.

– Я так и понял, – прервал его Матвей Федотович. – Дело твое, конечно…

– А почему у вас фамилия другая? – спросил Леонид. – Маслов. Ведь у генерала…

– У него фамилия отца, у меня – мамы, – пояснил Матвей. – Мы с ним с детства не ладили. Он старше на два года и никогда не был мне настоящим старшим братом. Женился поздно, правда, успел сделать сына и дочь. Алка хорошая девушка, а вот Васька – сволочь. Он мотался с отцом по гарнизонам. Там и научился стрелять, овладел боевыми искусствами. Поступил в пограничное училище, закончил и старшим лейтенантом отправился на границу с Грузией. Там и попал под трибунал. Его купили наркобароны, он помогал переправлять им груз. Его судили, но дали условный срок. Арсений был очень недоволен, требовал сурового наказания. А Василий начал заниматься бандитизмом. Серия заказных убийств, и он попал в розыск. Арсений проклял его. Но Василий до сих пор жив-здоров, и именно он в Магадане пытался убить сестру. Как он попал в Магадан, как сумел уйти, я не понимаю, – пожал он плечами.

– Есть деньги – все можно. В конце концов, пластическая операция, чужие документы. Или просто грим и документы. Собственно, это нетрудно, – усмехнулся Суханов.

Санкт-Петербург

– Все у вас хорошо, – улыбаясь, говорил врач в очках и с седыми висками. – Так что через месяц вы станете мамой. Ну, разумеется, вы знаете, от чего вам необходимо воздерживаться.

– Благодарю, Андрей Викторович, – улыбнулась Маша. – Я буду выполнять все так, как вы сказали. Это вам для клиники, – отдала она ему конверт. – И еще раз большое спасибо.

– Надеюсь, отец ребенка тоже рад, – спокойно проговорил он.

– До свидания, – сухо попрощалась она.

«Значит, я насчет отца поторопился», – подумал доктор.

– Как дела? – усаживаясь в машину, спросила Мария.

– Все хорошо, – кивнул Иван Федорович. – Машину наконец бронированную получили. Теперь, по крайней мере, в этом отношении я спокоен, – улыбнулся он.

– Как он, не узнавали? – тихо спросила Маша.

– Нашли одного из убийц его брата, – ответил Иван Федорович. – Но взять не смогли. Совершенно глупая случайность. Он милиционер, капитан. Фамилия Прокопенко. Его разыскивают. Леонид отнесся к тому, что Прокопенко сумел уйти, совершенно спокойно и даже вроде как доволен этим.

– В этом я не сомневаюсь, – усмехнулась Мария. – Он ведь сам и судья, и палач. Из Греции приезжали?

– И очень довольны, – кивнул Федорович. – Заявили, что обязательно возьмут приличную партию…

– Что с участком в Якутии? – перебила его Мария.

– В июне начнут добычу золота, – спокойно ответил Федорович.

– Как дела у Пашкевича? – улыбнулась Мария.

– Вы сегодня увидите эту парочку. Он привез Аллу в Питер. Сейчас они у него в особняке. Извините, соврал, – усмехнулся он. – Пашкевич вместе с невестой на работе. Видите «девяносто девятую»? – показал он вперед по ходу машины.

– Я ему устрою работу, – засмеялась Маша. – Без него, конечно, было бы скучно…

По стеклу напротив водителя щелкнула пуля, и вслед за этим на машину обрушились автоматные очереди. Джип с телохранителями, обойдя «Мерседес», загородил собой машину хозяйки. Из идущей впереди машины на ходу выпрыгнули двое. «Девяносто девятая» Пашкевича свернула вправо и, переехав пешеходную дорожку, въехала во двор Г-образной девятиэтажки. Джип, набирая скорость, рванул вперед.

– Стреляли из «восьмерки», – услышал в наушнике Федорович. – Преследуем…

– Дави на газ! – орал Горец.

– От джипа не уйти. Да и пробка впереди, – говорил высокий худощавый парень. – Я пойду влево, – кивнул он и резко вывернул руль.

«Восьмерка», юзанув, развернулась и влетела в арку старого дома. Джип последовал за ней.

– Сиди в машине! – крикнул сжавшейся на переднем сиденье Алле выскочивший из машины Альберт. Двое парней из джипа с оружием в руках бежали к домам.

– Суки! – заорал Горец, расстреливая обойму в остановившийся джип.

Водитель с пробитым пулей затылком валялся около открытой дверцы. Зайчик, петляя с пистолетом в правой руке, бежал к гаражам. Зажимая правой ладонью пробитую пулей ногу, левой рукой потянулся за выроненным пистолетом. В плечо ему вошла пуля. Горец с матом вывалился из машины и попробовал встать. У него были прострелены левое плечо и бицепс правой руки.

– Стоять! – подбежали к нему двое молодых мужчин.

– Не советую сопротивляться, – услышал Зайчик спокойный насмешливый голос.

Повернув искаженное болью лицо, увидел стоявшего метрах в двух от него телохранителя Березовой с направленным на него пистолетом.

Кабан быстро вышел из подъезда и побежал к углу дома.

– Стой! – услышал он окрик.

Повернувшись, увидел стоявшего метрах в пяти от него Альберта с направленным на него пистолетом.

– В чем дело, командир? – стараясь говорить спокойно, спросил он. – Я…

– Мордой вниз и руки на затылок, – усмехнулся Пашкевич.

– Да это ж полный беспредел! – заорал Кабан. – Я…

– Еще слово, и я прострелю тебе левую ногу, – совершенно спокойно предупредил Альберт.

Кабан, выматерившись, лег. Во двор забежали двое из джипа.

– Берите, – кивнул Альберт. – Это Кабан, шестерка Горца.

– Кто шестерка?! – заорал Кабан. – Я тебя, падло…

– Закрой пасть, – пнул его один из подбежавших. – И лапки за спину, шкура.

– Ты чо мелешь, козел?! – заорал Кабан.

– Горца взяли, – услышал в наушнике Федорович. – И Зайчика. За рулем какой-то парень. Убит. Эти ранены, везем в больницу. Милиция подключилась.

– Понятно, – кивнул Федорович. Переключив небольшой приемничек, спросил: – Где Пашкевич?

– Он стрелка взял, – услышал он мужской голос. – Мы не успели. Калаш нашли. Он, гнида, даже пальчики не стер. Я думаю, это Горца работа. Так…

– Верно думаешь, – усмехнулся Иванов-Федоров. – Альберту Мария Александровна перцу в одно место сыпанет. Он же невесту подставил…

– Невеста сама с пистолетом из машины вылезла. И заявила: «Я тоже стрелять умею».

Услышав это, Маша засмеялась. Покосившись на нее, Иван Федорович вздохнул.

– Хорошо, нападавшие были кретинами. Иначе я не знаю, что могло бы случиться…

– Значит, нас могли убить? – услышал он голос Березовой.

– Обычно машины с боков нас прикрывают, – смущенно проговорил он. – А тут я на броню понадеялся, и видите, как получилось.

– Кто эти люди? – спросила Мария.

– Камикадзе. Некоторых вы знаете. Горец – Сергей Горцев, – нахмурился он. – Он же за вашей сестрой ухлестывал. Бандит, в розыске полгода. Ранил полицейского в баре и совершил два налета на магазины. Надеюсь, хоть полиция нас поблагодарит.

– Как-то непривычно звучит, – улыбнулась Мария. – Полиция. Скоро вообще под Запад перестроимся. Реклама уже наполовину на английском. Зачем это нужно? Надо менять не название, а суть людей. Поднять зарплату. В конце концов, набрать честных ребят, ведь такие есть. Я хочу увидеть Горцева, – сказала она.

– Я бы вам не советовал, – повернувшись, посмотрел на ее живот Федорович. – Иначе…

– А мне, собственно, плевать на это, – усмехнулась она. – Как говорится, шила в мешке не утаишь. Да и сколько можно скрывать, что я готовлюсь стать мамой? – засмеялась Маша.

– Представляю, как обрадуется Суханов, – проговорил Федорович.

– А при чем тут он? – холодно спросила Маша. – Это мой сын.

– Имя уже выбрали? – поинтересовался он.

– Евгений, – улыбнулась она. – В детстве у меня была игрушка – какой-то рыцарь со шпагой и пистолетом, и я звала его Евгений. Евгений Леонидович, – поправила Мария. – Суханов.

«Переживает, – понял Федорович. – А почему бы не сообщить Суханову? Ох и попадет кому-то за алтайский коктейль», – он спрятал усмешку в кулак, притворно закашлявшись.

– Что? – спросила Мария.

– Просто вспомнил кое-что из своей жизни, – соврал он.

– А почему вас называют Мюллер? – поинтересовалась Мария.

– Говорят, повадки те же, – смущенно ответил он. – Но я не обижаюсь, Мюллер был великим сыскарем. А уж как его сыграл Броневой…

– Ответьте, только честно, вам нравится ваша работа?

– Когда мне предложили, я отказался. Быть охранником капризной барышни, которая ни хрена не смыслит в золотом бизнесе? Да ни за что! Но тут на операцию жены потребовалась довольно приличная сумма. Я заметался по знакомым и друзьям – бесполезно. Кстати, после этого у меня остались всего два друга. И вдруг узнаю, что деньги дал какой-то благодетель и Татьяну уже отправили в Германию. И кто это сделал – неясно. Я был в полной растерянности. Потом совершенно случайно узнал…

– Хватит о деньгах, – остановила его Мария. – Просто я хотела знать, от кого вы узнали о том, что это я вам помогла?

– От врача, – ответил Мюллер. – Сначала он отказывался назвать ваше имя, но я приставил ствол ему ко лбу, и он назвал…

– Вы действительно Мюллер, – засмеялась Мария.

– Я все-таки работал в государственной безопасности, и меня вполне могли попытаться купить. Но…

– Помню наше первое знакомство… В кабинет ворвался сорокалетний мужик с седыми висками и, закрыв дверь, уставился на меня. Сначала я испугалась, потом мне стало интересно – кто этот седой боец и что ему от меня надо? А он начал писать расписку, что обязуется вернуть все деньги…

– С меня бутылка, – засмеялась Маша. – Я просто не знала, что Татьяна Васильевна больна. Я же училась у нее. Она была самой молодой учительницей в школе. И, собственно, во многом благодаря ей я прекрасно разговариваю на английском и немного на французском. И Вера тоже…

– А бутылку мы так и не распили, – засмеялся Мюллер.

– Обязательно разопьем, – улыбнулась Маша. – Когда я стану мамой и мне можно будет выпить, поедем к вам и вместе с Татьяной Васильевной выпьем французского шампанского. У меня есть прекрасное шампанское двадцатипятилетней выдержки. – Заметив, как поморщился Федорович, рассмеялась. – А вы, значит, выпьете водки.