Текст книги "Комонс III. Игра на чужом поле"

Эта мысль давила, словно тяготение в три «Же». Золотистое сияние наверху приблизилось – сколько там осталось, два, три яруса? Идти было всё тяжелее, и я испытывал острое желание остановиться хотя бы на миг, отдохнуть. Моему провожатому было, похоже, ничуть не легче: я видел, как подгибались его колени. Значит, дело не в моём воображении, и тяготение здесь действительно выкидывает какие-то фокусы?

..плевать. Пока есть силы переставлять ноги – плевать…

 
«…речка, небо голубое —
Это все мое родное
Это Родина моя,
Всех люблю на свете я…»
 

И вдруг всё закончилось. Мы стояли на небольшой, десять на десять шагов площадке, ограждённой низким, по колено парапетом. В центре возвышался алтарь, вроде тех, за которыми Парья работал в Зале Жнецов. Под ногами клубилось золотое сияние. Я пригляделся, и понял, что оно состоит из сотен тысяч светящихся сгустков – некоторые пылали раскалённым добела золотом, другие светились тускло-оранжево, тревожно. И всё это обнимала чёрная, прорезанная раздвоенным рукавом Млечного Пути, звёздная пропасть.

IV

Хрустальная Пирамида – такая же, как та, что в глубокой древности была найдена в подземном гроте, на берегах священной реки Вильканоче. Она содержала в себе то, что дало обитателям «Облаков» власть над космическим пространством, как и над разумами прочих обитателей Галактики. И теперь бестелесную её копию попирал босыми ногами Жнец четвёртой ступени Парьякааку. А вместе с ним и я, Женька Абашин, житель маленькой зелёной планеты, на которой впервые за долгие тысячелетия, споткнулось победоносное шествие «Народа Реки».

Комонс.

– Видимо, вы недоумеваете, что мы здесь делаем? – спросил Десантник. – А между тем, всё просто. Когда Верховный Старейшина потребовал убедить Парьякааку принять его предложение, я предложил отвести вас сюда. Этот малый, сказал я, недалёк и впечатлителен; оказавшись в священном месте, он будет потрясён доступными вам властью и могуществом – и, конечно, немедленно согласится. Идея была одобрена.

Я не ответил, но в голове щёлкнул некий тумблер. Выходит вы, уважаемый «Линия Девять», отличнейше знали, зачем нас с Парьей вызвали к Великому Десантнику? А ещё уверяли, что понятия не имеете, ссылались на непредсказуемость своего босса… Как говорил папаша Мюллер? «Маленькая ложь рождает большое недоверие».

Собеседник моих колебаний не заметил.

– В наших с вами планах этому сооружению… – он потопал ногой по сияющему хрусталю, – …этому сооружению отводится первостепенная роль. Спросите вашего реципиента – что он о нём знает?

Я покопался в памяти Парьи и послушно отбарабанил:

– Воплощение Великой Пирамиды, найденной на далёкой Прародине, у истоков священной реки…

– …короче говоря – на Земле, где-то в Южной Америке. – закончил «Линия Девять». – И осмелюсь предположить, что ваши друзья работают сейчас в этом направлении.

– Значит, её привезли с Земли? – спросил я, и тут же понял, какую сморозил глупость.

– Ну что вы! – улыбнулся Десантник. – Там осталась настоящая Пирамида. Теперь сотни, тысячи её воплощений разбросаны по всему течению «Майю». Они наделяют «Народ Реки» способностями для путешествий между звёздами, создания «Облаков», для пересадки своих сознаний в сознания низших существ. А, кроме того – служат резервуарами для хранения «Искр»-Мыслящих, ожидающих телесного воплощения. А ещё, Пирамида может перемещать «Искры» через космическое пространство. Например, отсюда – на Землю.

– Ага! – оживился я. – Значит, эта штука может отправить нас с Кармен домой?

– Может… при определённых обстоятельствах. Но сначала вы должны сделать то, ради чего оказались здесь.

– И что же именно?

– Об этом, с вашего позволения, поговорим в другом месте. И хорошо бы, в присутствии вашей подруги. Знаете ли… – «Линия Девять» улыбнулся, на миг напомнив мне того то ли учителя, то ли инженера, чью личину он нацепил для встречи у московского почтамта, – …я бы не хотел повторять рассказ дважды. А если будете ей пересказывать – наверняка что-нибудь напутаете. Так что, если вы не против…

– Конечно. – кивнул я. – Пусть всё услышит от вас. Может, прямо сейчас и пойдём, а? Кармен… Чуики приготовила праздничный ужин – посидим, побеседуем, детально всё обсудим.

– Надеюсь, мой визит не доставит вам неудобства? – проявил деликатность мой визави.

– Ну что вы! Уверен, она будет рада узнать, что за роли вы нам приготовили.

– Что это за штуки у них на поясе? Такие, хрустальные, вроде жезлов?

Зал Пирамиды остался за поворотами коридоров, но я по– прежнему лопатками ощущал взгляды Золотых Стражей. Хотелось ускорить шаг, даже перейти на бег.

– Это «Ключи Пирамиды» – ответил «Линия Девять». Судя по тому, что мой провожатый то и дело оглядывался, он испытывал схожие чувства. – Когда надо поместить в Пирамиду чью-то «Искру», избранный поднимается вверх по одной из лестниц, преклоняет колени перед алтарём и один из Золотых Стражей – это может быть и член касты Хранителей, но обязательно высших священных ступеней – прикасается к нему Ключом. Тогда «Искра» перемещается в Ключ, а из него уже в Пирамиду.

– Значит, это «посредник»? – сообразил я. – Как в книге… ну, вы понимаете?..

Десантник кивнул.

– Я всегда говорил, что ваш писатель оказался ясновидцем. Да, так и есть. Правда, действует немного иначе, но, по сути – он самый, «Посредник».

– А что происходит с телом, когда из него забирают «Искру»?

– Исчезает, растворяется. Не сразу, конечно, пока не закончатся остатки «Ча». Не забывайте: всё, что вы здесь видите, – он обвёл рукой вокруг, – это лишь бестелесный образ. Ключ-Посредник извлекает запасы «Ча» вместе с «Искрой», и поддерживать иллюзию становится нечем. Заметили там, наверху, на золотистое сияние под ногами?

– Трудно было не заметить. Там ещё светящиеся сгустки, то яркие, то наоборот, тусклые…

– Это и есть «Искры». И чем они ярче, тем больше в них «Ча». Когда готовится высадка на планету, Пирамида наполняется «Искрами» до основания. О, это удивительное зрелище: обитатели «Облака» четырьмя сплошными потоками поднимаются по лестницам, а наверху трудятся члены касты Хранителей и Золотая Стража, переправляя их в Пирамиду. А потом алтарь на вершине испускает ослепительный золотой поток, направленный на планету-цель…

Картина, нарисованная «Линией Девять» поразила меня до глубины души. Я живо представил этот чудовищный конвейер, наполняющий пирамиду сгустками-«Искрами» – чтобы каждая из них отняла у одного из землян тело, сознание, саму жизнь. Шаг, прикосновение Ключом – и нет Серёги-Аста. Новое прикосновение, лишённая «Искры» оболочка исчезает в золотистом сиянии – и Катюшка Клейман теряет себя. Ещё одно – и исчезает навсегда наша классная, Галина Анатольевна. Следующие два – и мать с отцом уступают свои тела захватчикам– Пришельцам…

– А дальше что? На планете?

– Дальше – «Искры» распределяют по телам. С помощью таких же «Ключей», только увидеть их, разумеется, невозможно. Поток, переданный Пирамидой, заряжает их, и Десантники по одной подсаживают «Искры» в тела аборигенов.

Он помедлил – видимо, понял, какие эмоции меня обуревают.

– В конце концов, мы здесь для того, чтобы подобное на Земле не случилось, не так ли?

Но я уже взял себя в руки.

– Ничего. В конце концов, я сам спросил… Вы, кажется, предложили мне принять предложение кардина… вашего босса? Это как-то связано с тем, что мы только что видели?

– Немного терпения, мой друг. – «Линия Девять» усмехнулся. – Скоро всё узнаете.

Он остановился возле двери в апартаменты Парьи и Чуики. И когда мы только успели дойти?

Я постучался – так, как Парья делал это, возвращаясь домой: тук – тук-тук – тук – тук. Нет ответа. Я постучал сильнее, подождал, толкнул дверь – и замер на пороге.

Разбросанная одежда. Перевёрнутое, разворошённое ложе. Раскиданная посуда, размазанные по полу остатки праздничных блюд.

Кармен в комнате не было.

Я повернулся в провожатому – ярость, кровавая пелена в глазах, рука нащупывает рукоять кинжала у пояса. Шагнуть вперёд, отбить в сторону руки – и… я зажмурился, представив, как клинок входит в мягкое, как дрожит в агонии пусть иллюзорное, но такое живое тело, отдавая – нет, не абстрактное «Ча», а самую настоящую душу, утекающую через холодную сталь…

– Постойте, Парьякааку… Евгений! – «Линия Девять» поднял ладони перед собой. – Клянусь, я не знаю, что случилось с вашей подругой! Я и понятия не имел…

– А кто имел? – прохрипел я. Наваждение улетучилось, но рукоять даги по-прежнему сидела в ладони, словно заноза в воспалённом мозгу. – Кто виноват? А ну, говори, скотина инопланетная!

– Да откуда же мне знать? Я всё это время был с вами – и в Зале Воинов и потом, у Пирамиды! Я же говорил: в моих планах Чуикисусо отводится важную роль. Зачем мне её похищать, сами посудите?!

Я поймал себя на мысли, что пытаюсь разыграть трюк, неоднократно описанный в литературе – момент истины, сильнейший стресс, потрясение, которые грех не использовать…

– Планы, говоришь? – взревел я в полном соответствии со сценарием, и кончик клинка угрожающе приблизился к глазнице. «Линии Девять» отшатнулся, затылок с громким стуком ударился об стену.

– А ну колись, сволочь, что ты задумал? И не вздумай юлить – приколю к стенке, как жука!

Нет, недооценил я партнёра – готовили здешних Десантников на славу. Увидев в сантиметре миллиметрах от глаза блеск стали, мой визави не потёк, не принялся сбивчиво отвечать на вопросы или уверять в своей непричастности. Он выпрямился, вскинул подбородок, ухитрившись при этом не стукнуться затылком, и посмотрел на меня – уже не с ужасом, а с плохо скрываемой насмешкой.

– Попробуйте, наконец, включить рассудок! Повторяю: я не меньше вашего заинтересован, чтобы с Чуикисусо не случилось ничего дурного. Вспомните, кто вас сюда отправил? Да если бы у меня было намерение вам повредить – что мешало бы мне сразу по прибытии сдать вас Стражам? А то и устроить так, чтобы вас размазало на кварки между Землёй и «Облаком» – попросту, без затей?

Я понял, что «Линия Девять» снова выиграл. Ярость, мгновение назад безраздельно владевшая мной, куда-то рассосалась, оставляя после себя досаду на самого себя… А ещё – слепой, не дающий собраться с мыслями, страх за Кармен. Как и в тот, прошлый раз, когда она лежала, хрипя простреленной грудью, и жить ей оставалось считанные секунды…

Десантник словно читал мои мысли:

– Возьмите себя в руки, Евгений – мягко повторил он по-русски, и осторожно отвёл острие даги от своего лица. – Сейчас главное – найти вашу подругу. Что до моих планов, то их мы обсудим, как и договаривались, втроём. Согласны?

Он говорил со мной как добрый, всё понимающий учитель с первоклашкой, распустившим нюни из-за полученной двойки! Это со мной-то, с комонсом, с «попаданцем» из двадцать первого века! Хотя – кто знает, в каком времени мы сейчас находимся? В «Облаке» всё виртуально, всё зыбко, иллюзорно, в том числе и время…

– И запомните накрепко, – продолжал «Линия Девять» всё тем же менторским тоном. – Что бы ни случилось, мы с вами на одной стороне и не можем обойтись друг без друга. Это понятно?

Я кивнул, чувствуя себя полнейшим идиотом, и принялся запихивать кинжал за пояс.

– Вот и хорошо. Вашу подругу похитили, скорее всего, Крысоловы. Погром, налёт – это их почерк. Оставайтесь здесь и постарайтесь прийти в себя. Выпейте пульке, что ли, поспите, в вашем состоянии это не помешает. А я тем временем наведу кое-какие справки.

– Пульке… – тупо повторил я. – А может, сообщить о похищении Стражам?

Он отрицательно качнул головой.

– Не стоит. История нехорошо попахивает. Обычно Крысоловы ограничиваются набегами на уровни, населённые нижними ступенями – там меньше патрулей, да и уйти в Затерянные Лабиринты не в пример легче. Есть у меня подозрение, что кто-то помог им, навёл именно на вас, и этот «кто-то» вполне может быть связан со Стражами. Так что, отдохните, соберитесь с мыслями, и встретимся в Звёздном Зале. Там можно поговорить без помех.

Я кивнул. А что мне ещё оставалось?

– Значит, договорились. И вот ещё что… – он окинул взглядом царящий в комнате погром. – Вы хоть приберитесь тут пока. Неровен час, зайдёт кто-нибудь – что подумает?

Глава седьмая

I

Начало марта тысяча девятьсот восьмидесятого года запомнилось небывалыми снегопадами не только в центре России. Арктический циклон, оставив в покое Московскую, Тульскую и Белгородскую области, миновал восточные Балканы, Турцию и раскручивал свою спираль над Средиземноморьем. Правда, к тому времени его облака, тёмно-свинцовые, почти чёрные, успели изрядно подрастрясти снежную начинку – но Израилю, который циклон лишь зацепил южным крылом, хватило и того. Гора Хермо́н укуталась полуметровым белым покрывалом; снег выпал на Голанских высотах и в Верхней Галилее, а ночью накрыл холмы Иудеи, Сам́рию и Иерусалим.

К удивлению горожан – евреев, арабов, армян или коптов – снег с утра не растаял, а остался лежать тонким пушистым слоем на древней жёлтой кладке, на черепичных крышах Армянского, Мусульманского и Еврейского кварталов, на надгробиях Масличной горы и тротуарах улицы Яффо, самой длинной в городе. Стоящие на асфальте стулья и столики кафе на углу улицы Махне́ Иеху́да тоже припорошило белым. И парочка, выбравшая заведение для раннего свидания, предпочла устроиться внутри и любоваться отголосками русской зимы, навестившей Святой Город, через высоченные стёкла.

Собеседники были весьма примечательны. Юная, не старше семнадцати, очень красивая девушка – услыхав её речь, любой израильтянин безошибочно опознал бы репатриантку из СССР. Компанию ей составил парень лет двадцати пяти подвижный, чернявый, с блестящими, как маслины, чёрными глазами навыкат. На иврите он говорил превосходно, и только лёгкий акцент выдавал в нём приезжего – скорее всего, с Балкан.

Впрочем, говорили эти двое, в основном, по-английски.

– Ну и что мне делать дальше? – спросила девушка.

– Это зависит от многих моментов. – черноглазый отхлебнул кофе из крошечной чашечки. – Например: как ваши родители отреагировали на столь раннее возвращение из Штатов?

– А вы как думаете? – усмехнулась собеседница. Она, в отличие от спутника, заказала апельсиновый сок со льдом. – Разозлились, разумеется! Зильберштейны не стали скрывать, что я сбежала, сразу написали родителям. На редкость нудная семейка …

Милада ничуть не кривила душой. Семья выходцев с Умани, принимавшая её в Нью-Йорке по программе школьного обмена, отреагировала на её внезапный отъезд весьма болезненно. Девушка позвонила им из столицы Боливии, после чего категорически потребовала от сопровождающего переправить её домой, в Израиль – о возвращении в гостеприимное гнёздышко бруклинских хасидов она даже слышать не хотела. И теперь отец с матерью изо дня в день пилили её, сетуя на упущенный шанс получить американское образование и вытекающие из этого ослепительные перспективы, обвиняли в чёрствости, бездушии и безответственности. Сложностей в отношениях добавляло и то, что семья так и не решилась перебраться в Ашкело́н. Отец устроился монтёром-ремонтником в квартал, населённый палестинцами, что лишило его остатков иллюзий. Мать же по-прежнему дожидалась вакансии санитарки и днями напролёт сплетничала с сестрой, перемывая косточки соседям-репатриантам и хасидам из близлежащего квартала. Обстановка в доме в итоге создавалась… непростая.

Милада уже успела к этому привыкнуть и почти не реагировала на упрёки – тем более, что насчёт перспектив у неё имелось собственное мнение.

Каковое сейчас и обсуждалось с чернявым европейцем.

Парень допил кофе, подозвал официанта и попросил повторить заказ. Дождался, когда тот уйдёт, и продолжил.

– Нашим друзьям, разумеется, хотелось бы видеть тебя дома – там для твоих талантов есть применение.

– Детекторы? Готовите новых операторов?

– Именно. Но это может подождать. Мы сейчас разрабатываем интересный проект в сотрудничестве с одной весьма серьёзной службой вашей страны. И если ты согласишься – тебе найдётся там занятие. О, нет, ничего нелегального! – он поднял ладони в успокаивающем жесте. – Они прекрасно знают, с кем имеют дело. Конечно, некоторая конспирация понадобится …

– Что от меня потребуется?

– Скоро тебе перезвонят и назначат встречу. Пароль… – он написал несколько слов на салфетке. – Вот, запомни…

Она взяла бумажку, несколько раз прочла про себя. Парень терпеливо ждал. Потом взял салфетку, мелко порвал и, скатав обрывки в шарик, засунул в нагрудный карман.

– Встретитесь, поговорите, и тебе объяснят, что предстоит делать. Не понравится – можешь отказаться, никаких последствий не будет.

– Не будет, говорите? А если меня спросят…

– Смело рассказывай всё. В смысле – вообще всё, что знаешь. И про Пришельцев, и про поездку в Аргентину, и про «спецотдел». Они в курсе.

Девушка удивлённо покачала головой.

– Не ожидала, признаться… Тогда ещё вопрос: как там ребята? Женя и…

– Без имён, пожалуйста. С ними всё хорошо. Они просили передать вот это.

И протянул собеседнице конверт.

– Сейчас не открывай, прочтёшь дома. И ещё: у тебя в школе какой язык помимо иврита?

– Английский, как у всех. Ещё потихоньку учу испанский – взялась после возвращения.

– Мой тебе совет – займись французским. Не исключено, что скоро это тебе пригодится.

II

На экране лениво расползались зеленоватые кляксы, вспыхивающие кое-где острыми световыми точками. Милада повернула рукоять настройки – кляксы стали бледнее, а точки, наоборот, прибавили яркости и выросли в размерах.

Она сосредоточилась, вслушиваясь в собственные ощущения – словно между её мозгом и точками на экране были натянуты некие струны, а внутренний слух позволял улавливать малейшие их колебания. Пальцы при этом едва заметно трогали ручки координатной развёртки.

– За стеной двое, оба Десантники. – выдала она шёпотом заключение. – Один справа от двери, второй в глубине комнаты, у окна. Вот тут примерно…

Она ткнула в лежащий на колене листок с планом помещения.

– Вооружены?

Моссадовец, старший группы, едва заметно шевелил губами.

Девушка пожала плечами. Новая компактная модель Детектора Десантников, всего три дня, как присланная из Союза, была способна на многое – но вот видеть сквозь стены она не позволяла.

Офицер понимающе кивнул и подал знак двум своим коллегам, замершим вдоль стены. В руках у них были кургузые пистолеты– пулемёты «Мини-Узи» с навинченными на стволы глушителями. Оперативники кивнули и синхронно надвинули на лица маски с прозрачными щитками и банками фильтров.

Один из оперативников сдвинул автомат под мышку. Извлёк из висящей сумки чёрный пластиковый шланг, подсунул его кончик под дверь. Раздалось тихое шипение, старший группы поднял кулак и стал по одному разжимать пальцы – «один», «два», «три»…

На счёт «четыре» оперативник ударил в дверь плечом и нырнул внутрь. За ним последовал второй, следом старший – он держал двумя руками автоматический пистолет с глушителем. Милада прижалась к стене, закрывая драгоценный ДД своим телом.

В соседней комнате послышалась череда негромких хлопков, что-то упало. Зазвенело разбитое стекло. В дверном проёме появился старший, с пистолетом в руке. Моссадовец в три шага пересёк комнату, настежь распахнул створки окна, подал знак кому-то на улице. Повернулся к девушке, ободряюще улыбнулся сквозь стекло противогаза, и сделал приглашающий жест.

Слезоточивый газ выветрился довольно быстро. Оперативники, сняв маски, обшаривали убитых – тучного мужчину в пиджаке, и другого, высокого, спортивного телосложения, в джинсах и рубашке– тенниске. Рядом с трупами валялась на полу спортивная сумка, из которой торчала рукоять пистолета-пулемёта западногерманского производства. Милада сразу его узнала – инструктируя её, офицер МОССАД показывал образцы оружия, которыми вооружены и их люди и те, против кого предстояло действовать.

Третий «объект» – худощавый человек лет сорока, в дорогом льняном костюме, с красными, отчаянно слезящимися глазами, сидел на корточках посреди комнаты. Руки сковывали за спиной блестящие наручники, и он пытался вытереть глаза плечом, за что каждый раз получал тычок стволом между лопаток.

Девушка вынула из кармана платок и приложила ко рту – запах газа ещё ощущался.

– Это и есть советник американского посла?

– Он самый. – кивнул моссадовец. – Дылда в тенниске – охранник посольства, а жирдяй – журналист, репортёр «Вашингтон Пост». Все трое подменыши.

– Десантники. – поправила Милада. – У нас говорят так.

– А у нас – так. – ответил офицер. – Хотя, какая разница…

– Никакой. Значит наши… в смысле – русские о них предупредили?

– Ваши, милая девушка, ваши. – усмехнулся моссадовец. – Не считайте нас такими уж наивными. Хотя, после того, как мы узнали о грозящем Земле вторжении Пришельцев, сотрудничество с КГБ больше не выглядит таким уж невозможным. Все мы сейчас в одной лодке, не так ли?

– Верно. – девушка кивнула на трупы. – И кое-кто пытается провертеть в днище дырки.

С лестницы послышался шум, и в квартиру вошли ещё трое – два оперативника волокли под локти мужчину арабской наружности. Рот у него был заткнут кляпом, руки стянуты чем-то вроде полотенца. «Это чтобы наручники не оставили следов… – сообразила Миладка. – Толково…»

Моссадовец подал знак. Араба поставили на колени и натянули ему на лицо чёрную маску-балаклаву с прорезями для глаз и рта. Один из вошедших извлёк из валявшейся сумки на полу укороченный «Хеклер-Кох», навинтил глушитель, передёрнул затвор и, прежде чем араб понял, что происходит, выпустил ему в грудь короткую, на три патрона, очередь. Тело повалилось вперёд, несколько раз дёрнулось и затихло в расплывающейся кровавой луже. Оперативник бросил пистолет-пулемёт на труп здоровяка в джинсах и наклонился к арабу, чтобы вытащить кляп. Второй вложил в ладонь убитого рукоять «Мини-Узи». Милада отвернулась – к горлу подкатила тошнота.

Старший группы отошёл к стене, извлёк из сумки фотоаппарат и сделал несколько снимков.

– Ну, вот и всё! – весело объявил он. – Можно вызывать полицию.

Палестинский террорист заманил в эту дыру двух американских граждан и убил их. Но один из них, оказавшийся морским пехотинцем из охраны посольства, в последний момент сумел смертельно ранить своего убийцу.

Оперативники подхватили отчаянно извивающегося помощника атташе и потащили к выходу.

– Зачем вы его?.. – девушка кивнула на араба.

– Преподнесём всё это, как очередную террористическую вылазку ООП, пусть Арафат отдувается. А пока – давайте-ка прогуляемся. Нам есть что обсудить.

III

– Как, говорите, вас зовут?

После операции моссадовец пригласил Миладу побеседовать в кафе на набережной. В ответ девушка заявила, что хочет искупаться жара, в самом деле, стояла несусветная, ближневосточное солнце висело в самом зените и пекло, не щадя ни людей, ни чахлые пальмы, ни начавший уже размягчаться асфальт.

– Арон Бар-Ле́ви к вашим услугам.

– А вы, случайно, не родственник генерала Бар-Леви?

Не то, чтобы девушка наизусть знала имена всех военных и политических деятелей государства Израиль – просто недели не прошло, как в школе, на уроке истории, учитель рассказывал о Войне Судного дня и прорыве египтянами укреплений «линии Бар-Леви».

Разведчик усмехнулся.

– Поверите – меня каждый раз об этом спрашивают! К моему величайшему сожалению, нет.

– Жаль… – Милада бросила блузку и шорты на шезлонг. – Вы тут присмотрите, а я пойду, окунусь.

На ней было бикини, чуть более смелое, чем это предписывали правила приличия. Самую чуточку – но этого хватало, чтобы отдыхающие на пляже оглядывались на неё. Женщины – с завистью и нескрываемым осуждением, мужчины же – с одобрением и восхищением.

Собеседник Милады от них не отставал – он с удовольствием рассматривал, как почти обнажённая девушка бежит к пенной полосе прибоя, долго плещется недалеко от берега, а потом выходит на песок и направляется к нему, точно рассчитанным движением встряхивая густую гриву каштановых волос.

– Странное место для разговора вы выбрали…

Арон вздохнул. Напоминать, кто предложил отправиться на пляж, смысла не имело. Женщины есть женщины – даже если они работают на Моссад или КГБ. Или, как в данном случае, на обе конторы сразу.

– А чем плохо? На пляже подслушать нас гораздо сложнее, чем в любом другом месте. Да и что касается вас… – он демонстративно окинул взглядом сверхэкономный наряд собеседницы, – то мне почти не надо опасаться сюрпризов.

– Почти? – девушка вызывающе изогнулась, уперев руку в бедро. Если у вас есть сомнения – нудистский пляж неподалёку.

– Ну что вы, зачем? Я вам доверяю. Возможно, в другой раз?

– Ну, в другой, так в другой. – покладисто согласилась Милада. – Вы мне вот что скажите: что вы собираетесь делать с захваченным Десантником?

Аарон сощурился.

– Не много ли на себя берёте, дорогуша?

Милада молчала, глядя в упор.

– Ну, хорошо… – помедлив, ответил молодой человек. – Я мог бы и не отвечать, но, учитывая, наметившееся взаимопонимание…

Он присел на шезлонг. Девушка тоже села – но на песок, прямо перед собеседником, приняв максимально вызывающую позу. Арон поспешно отвёл глаза.

– Так вот, о пленнике. Он нам пригодится, конечно – будет и у наших экспертов материал для исследований «подменышей». К тому же, – молодой человек злорадно ухмыльнулся, – память советника посла у него должна сохраниться в полном объёме, а вот резонов беречь секреты дяди Сэма – наоборот, никаких. Он нам много чего расскажет не только про дела космические, но и наши, про земные. И заметьте, я не требую, чтобы вы скрывали это от ваших московских… хм… друзей.

– Только не говорите, собираетесь поделиться с ними добытой информацией!

– Наука умеет много гитик. – Арон развёл руками в шутовском жесте. – Так, кажется, говорили когда-то в России? А здесь, на Святой земле этих гитик в особенности много. Посмотрим. А пока, вот что: скоро вам на замену из Союза пришлют другого оператора, как они говорят, очень сильного. Кстати, вы с ним – вернее, с ней, – учились в одной школе.

– Да вы что? Кто же эта счастливица?

Он развёл руками.

– Понятия не имею. Знаю только, что девушка из еврейской семьи, и её родители подали документы на репатриацию.

Милада усмехается.

– В нашей школе такие не редкость.

– Да, и это большая удача. Наши московские коллеги намерены посодействовать их выезду в Израиль.

– Но зачем понадобилось заменять меня? По-вашему, я не справляюсь?

– Ну что вы! Просто вам надо готовиться к поездке во Францию.

– Это ещё почему?

– Скоро узнаете. Мне известно одно: французы посылают экспедицию в Аргентину. Вам предстоит принять в ней участие.

– Снова Аргентина? Как интересно!

Девушка поднялась. Песчинки густо прилипли к смуглой, немыслимо гладкой коже, и она принялась стряхивать их ладошкой.

– Арон, милый, принесите мне чего-нибудь холодного. Колы, например, только обязательно со льдом. А потом – может, и правда переберёмся на нудистский пляж? А то несправедливо получается: я искупалась, а вам приходится маяться на этой жаре…

Моссадовец вздохнул, встал и поикал глазами киоск с прохладительными напитками.

«Вот ведь стервочка! И не скажешь, что года не прошло, как приехала из СССР. Хотя – Южная Америка, Штаты, компания хиппи…»

– Я возьму вам апельсинового сока. – сказал он девушке. Терпеть не могу эти коричневые помои. Вы не против?

Милада кивнула и улыбнулась, не забыв провести кончиком языка по губам. По полным, красиво очерченным, сладким даже на вид губам…

«…точно, стерва! Но до чего хороша…»