Текст книги "Круглые грани Земли"

– Нет, я понимаю, но по меркам продолжительности вашей жизни всё происходило как бы совсем недавно. Ведь вы должны были застать тех, кто участвовал в первых вылазках на Землю!

Монра вздохнула:

– Очень трудно объяснить. Мы уже полностью изолировались друг от друга, а тех, кто когда-то участвовал в «вылазках» на Землю, как ты говоришь, практически не осталось. Тот же Эльот делал выводы, не имея достоверной информации. Всё, что он говорил, говорилось с чьих-то слов. А я, например, слышала много совершенно противоположных мнений. Тебе бы поговорить на эту тему с Терпом – у него, пожалуй, больше гипотез, чем у кого бы то ни было из ныне оставшихся Творцов.

– Ну, ребята, я вам удивляюсь! – Лис откинулся на спинку стула и покачал головой. – Я ещё понимаю, когда земные историки строят гипотезы о событиях, происходивших тысячи лет назад: люди на Земле живут по 70-80, а достоверных носителей информации о событиях такого далёкого по земным меркам прошлого не сохранилось. Но у вас-то!

– А что – у нас? У нас тоже не сохранилось чёткой информации обо всём, что происходило на Земле десятки тысяч лет назад. Творцы забились в свои миры, и, как ты выражаешься, носителей конкретной информации тоже не осталось – положение схожее.

– М-да, – только и сказал Лис.

Какое-то время он молчал, обдумывая услышанное. Приблизительно ясная картина истории земного мира, уже вроде бы нарисовавшаяся у него в голове, снова стала совершенно мутной. А Лис уже почти привык к мысли, что, как ему объяснили, землян создали Творцы.

Надо сказать, что данный факт или предположение его совершенное не задевали. Наоборот, он в своё время читал о кое-каких гипотезах о происхождении вида homo sapiens, и предположение, что Творцы являлись создателями конечного земного типа «человека разумного» вроде бы хорошо объясняло отсутствие чёткого ископаемого звена между кроманьонцами и предшествующими видами человекообразных. Хорошо ложились сюда и рассуждения о, якобы, больших неиспользуемых резервах человеческого мозга – «устройство» это, было в принципе рассчитано на значительно более долгое функционирование.

Вмешательство Творцов могло служить определённым ответом на подобные вопросы. А наличие чёткого ответа, как всегда, радовало уже само по себе. Сейчас же получалось, что и тут снова ничего непонятно.

– Значит, возможно, человечество на Земле не создавал никто? – уточнил Лис.

– Может быть, кто-то и приложил к этому руку, но не обязательно Творцы, – ответила Монра, отправляя в рот кусочек балыка, и попросила: – Налей-ка мне ещё того шипучего напитка, как там… шампанского?

Лис взял бутылку, мгновение задержал взгляд на Монре и плеснул ей в бокал. «Да ты слегка окосела, девушка», – подумал он.

– Одним словом, ответа нет, – подытожил Лис.

– Ответ в принципе, возможно, есть, – сказала Монра, разглядывая на свет содержимое бокала, – но…

– Но его на все вопросы может дать только пресловутый «Некто», – закончил фразу Лис.

Монра кивнула и добавила:

– Но не хотела бы я пытаться эти ответы получить.

– Для тебя всё просто не так важно, – сделал вывод Лис. – Я-то тоже, быть может, и не стал бы пытаться всё узнать, но нам теперь деться некуда. Они нас теперь в покое не оставят, назад пути нет.

– Но непонятно, а вперёд-то – куда?

– Непонятно, согласен, – признал Лис. – Будем думать, так как ничего иного не остаётся. Я вообще со вчерашней ночи только и думаю. Вообще, выбор небольшой. Можно всё-таки попытаться выследить кого-то из шайки, обосновавшейся на квартирах Терпа. Допросив «языка» мы могли бы узнать что-то новое.

– Они теперь будут вдвойне начеку, – вздохнула Монра. – И потом, в этих домах всегда может оказаться много постороннего народа, там действовать сложно.

– Естественно, – вздохнул Лис, – ещё и милиция может появиться. Поэтому пока в первую очередь позвоним нашему старому другу Фахрутдинову…

– Как же ты собрался звонить? Телефон, который ты забрал, не работает, а ты же сам сказал, что звонить из нашей квартиры не стоит!

Лис улыбнулся:

– Ну, найдутся и другие способы. Можно позвонить с почты или какого-нибудь переговорного пункта. Так вот, мы позвоним и потребуем встречи с шефом, в первую очередь по телефону, как я тогда и сказал. Для начала изложим нашу позицию, дадим понять, что ему ничего с нашей стороны не угрожает.

– Ты думаешь, он поверит!

– Постараемся убедить. А по реакции, возможно, удастся понять что-то новое для нас. Может быть, мы сумеем даже догадаться, кто он такой. Это всё, что мне пока приходит в голову. У тебя есть иные предложения?

– Увы, нет, – Монра развела руками и чуть не опрокинула бокал.

– Ага, – подмигнул Лис, – шампанское действует. Давай-ка поедим горяченького – вон нам суп уже несут.

Отобедав, они, не спеша, допили шампанское, после чего Лис направился на междугородный телефонный пункт, когда-то располагавшийся на задах городского почтамта. По пути им попался магазин, где торговали мобильными телефонами – и он работал. Зайдя туда, Лис выяснил, как происходит процесс приобретения устройства. Оказалось, что телефон надо не просто купить, но ещё и подключить. В некоторых местах – офисах операторов сотовой связи или их прямых дилеров покупка и подключение происходят, фактически, одновременно. В других ждать подключения нужно некоторое время. В магазинчике, куда они зашли сейчас, телефон подключили бы только завтра. Подумав, Лис решил, что лучше уж добраться до такого места, где это делается одновременно. Тем более что пока позвонить Фахрутдинову вполне можно по телефону-автомату.

Переговорный пункт остался на прежнем месте. Его немного перестроили, облагородили отделку, кроме того, изменилась система оплаты междугородних звонков по автоматической связи. Теперь нужно не требовалось разменивать деньги на монетки по 15 копеек, которых просто не было, а покупать магнитную карточку на определённое время разговора.

Лис пожал плечами и купил на всякий случай себе и Монре по десятиминутной карточке. Народу в зале присутствовало не так много, но, тем не менее, Лис выбрал самую дальнюю кабинку.

Фахрутдинов ответил после первого же гудка, как будто сидел, положив руку на трубку телефона.

– Добрый день, – начал Лис. – Узнал?

– Ты… – Фахрутдинов задохнулся, – Звонишь, падла…!

– Ну-у! А оскорбления-то зачем? – протяжно посетовал Лис. – Остынь, умей достойно вести себя в любой ситуации. Когда мы расставались, мне казалось, что мы договорились.

Он понимал, что Фахрутдинов сходит с ума в первую очередь не из-за того, что испытал унижение, а потому, что Михаил Петрович, вряд ли будет доволен провалом операции, и Фахрутдинов получит или уже получил, что называется, по башке.

– Послушай спокойно сюда, – попросил Лис. – Ты хочешь реабилитироваться перед шефом? Уверен, хочешь, а я тебе помогу. Я ведь даже не стал пока звонить прямо твоему шефу.

Фахрутдинов перестал сопеть в трубку.

– Так вот, – продолжал Лис, – мне необходимо встретиться с твоим шефом…

– Ты меня за дурака не держи, – снова задышал Фахрутдинов. – Я и сам у шефа практически не бываю, да и не будет он с тобой разговаривать, он с тебя голову снимет…

– А ты за него не решай, я уверен, что будет! И вряд ли голову с меня он снимет сразу – зачем-то мы ему были нужны живыми? В общем, от тебя требуется только передать, что люди, которых он приказал взять, хотят с ним говорить. Я могу позвонить сам, но для начала хочу, чтобы это сказал ему ты. Скажи буквально следующее: нас не надо опасаться, мы не собираемся причинять ему вред, мы хотим договориться. Скажи, что мы просто просим, подчёркиваю, просим выслушать нас, понял? Для начала хотя бы по телефону. Ты передашь наши просьбы сегодня, пусть подумает, а я позвоню ему завтра, скажем, в час дня. Времени достаточно. Всё!

– Подожди! – теперь уже взмолился Фахрутдинов. – Допустим, я передам шефу… А если он будет с тобой говорить, ты скажешь, что… ну я и мои люди действовали, как надо? Ну, что ты применил какое-то новое оружие, и всё такое? Чтобы шеф не очень наезжал на нас, понимаешь?…

Лис усмехнулся.

– Торгуешься? Ну, хорошо, скажу, можешь не сомневаться. Кстати, чуть не забыл! Машина твоя стоит в аэропорту на стоянке, ключи под ковриком. Пока.

Он повесил трубку и передал Монре суть разговора, поскольку та не могла слышать ответы Фахрутдинова.

– Я бы не стала встречаться с этим Михаилом Петровичем, – покачала головой Монра. – Пока он не знает, где мы, мы в относительной безопасности. А так мы отдаёмся ему в руки.

– Ну, во-первых, не отдаёмся. Мы же предварительно позвоним, и я ещё послушаю, как с нами будут разговаривать. Если сегодня не получится, то завтра же с утра купим мобильные телефоны и позвоним этому чертову Михайло Петровичу. А пока просто погуляем по городу…

– Знаешь, – задумчиво сказала Монра, – я бы посоветовала тебе каким-то образом побольше узнать о том, что сейчас тут происходит.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Лис.

– Да ты же сам говорил, что отстал от изменений, произошедших на твоей родине. А если ты узнаешь больше, тебе, наверное, будет проще ориентироваться в обстановке. Да и я что-нибудь новое узнаю – в целом будет на пользу.

– Что ж, – Лис потёр подбородок, – ты права, признаю. Что нам для начала надо? Ну, посмотрим телевизор… И побольше газет, книг каких-то, так? Правда, сегодня воскресенье, ни черта, наверное, не купишь… Хотя, постой, мы же уже видели – почти все магазины сейчас работают.

Так оно и оказалось. Лис прошёлся по газетным киоскам и накупил огромное количество самых разных газет и журналов. Вчера он не обратил внимания, а сегодня увидел, что исчезли многие знакомые ему периодические издания. Например, пятнадцать лет тому назад невозможно было представить киоск «Союзпечать» без обязательной «Правды», органа ЦК КПСС, или «Известий». Сегодня Лис и в помине не заметил эти газеты на прилавках. Зато появилась масса новых изданий, красочных и качественных, и не очень. Лис набрал десятка два.

Они прошли на улицу Карла Либкнехта, где, как, помнил Лис, был когда-то большой магазин «Техническая Книга». Магазин остался на месте, только собственно книги теперь занимали едва ли половину торговых площадей, а на остальных теперь располагалась бытовая техника, отдел ярких канцелярских товаров и салон по продаже персональных компьютеров, или, как сказали бы раньше, персональных ЭВМ.

В магазине Лис выбрал несколько книг по новейшей истории, политике и законодательству, надеясь их быстро просмотреть и уяснить хоть что-нибудь новое. Хотя он сомневался, конечно, хватит ли на всё одного дня.

Неплохо бы посетить библиотеку и полистать подшивки газет за последние годы, но, вероятно, возникнут проблемы с оформлением читательского билета: потребуются какие-то справки с места работы и тому подобное.

Вот поговорить бы с кем-то из старых знакомых! Какой-нибудь приятель студенческих лет мог бы коротко и ясно рассказать, что конкретно и как происходило в стране и мире за эти годы.

Можно было, наверное, найти кого-то, хотя бы того же Сашку, который один и единственный из его знакомых видел полукруг. Вполне возможно Сашка уже стал заметной фигурой в руководстве того завода, где на свалке Лис-Богдан и нашёл компонент устройства для перемещения между мирами. Однако, как объяснить приятелю своё пятнадцатилетнее отсутствие? Как объяснить, что он нисколько не постарел?

Убедительную брехню сочинить вряд ли возможно, а попытка рассказать по секрету всё как есть, безусловно, повлечёт за собой в лучшем случае совет посетить психиатра, а чтобы Сашка поверил, придётся демонстрировать доказательства, и так далее, так далее, так далее. А там пойдёт-поедет!

Произойдёт именно то, чего Лис опасался с самого начала странствий по граням: вмешательство огромной и очень безалаберной цивилизации Земли в чрезвычайно сбалансированный и где-то даже утопичный мир Терпа, в первую очередь.

Сам Лис, пробыв достаточно долго практически единоличным хозяином этого мира, на уровне подсознания уже давно свыкся с таким статусом. Он, естественно, с самого начала понимал, что реальный хозяин мог появиться в любой момент, как и произошло, в конце концов. Но хозяин оказался неожиданно симпатичным, свойским парнем, и не собирался, судя по всему, выбрасывать Лиса из своего мира. Наоборот, хозяину даже требовалась помощь Лиса – особенно сейчас.

Помимо всего, существовала Монра со своими мирами, были и другие миры, которые Лис рассчитывал увидеть. И он не собирался делать такой подарок земным правителям и политикам, и позволить им наложить лапы на всё.

Конечно, этот или эти «Некто», находясь на Земле многие годы, наверняка получили множество возможностей оказывать влияние на ход самой истории здесь, и, вероятно, на самом высоком уровне. Они, безусловно, постараются уничтожить всех, кто будет во всеуслышание заявлять о существовании проходов в параллельные миры. Судя по всему, они так и делали все годы: как ещё можно объяснить, что мало кому из землян посчастливилось найти пути туда?

Впрочем, в безвыходной ситуации обнародование широкомасштабной информации, возможно, могло бы стать серьёзным ударом по этому «Некто». Ведь если такая информация станет известной буквально всем и сразу, не будет же «Он» или «Они» уничтожать всё население Земли?

А что, это мысль на крайний случай. Вот только дадут ли те, кто тайно хозяйничает на Земле, событиям развиваться именно так? Наверняка, окажут максимальное противодействие… Но как можно знать о том, что они будут делать? Вдруг для них уничтожить миллионы людей или саму планету, почти то же самое, что просто уничтожить какую-то подопытную морскую свинку?

Тем не менее, всё можно рассматривать как некий вариант, но лишь от безысходности, как, скажем, выстрел себе в голову или ампула с ядом, чтобы не сдаваться врагу.

Можно себе представить, что бы тут вообще началось, продемонстрируй кто-то земным правителям действие, например, того же полукруга или, тем более, Ключа?

Хотя в таком случае, даже не принимая во внимание противодействие «Некто», подобная демонстрация точно станет гибелью для того, кто покажет подобные устройства – он ведь уже много раз об этом думал. За такими штучками начнётся настоящая охота разных земных спецслужб, и от какого-то неизвестного никому Лиса просто-напросто избавятся на самом начальном этапе. Так что ампулу с ядом действительно примешь или пулю получишь только ты сам, и не более того.

«В общем, – решил Лис, – пока я жив и в здравом уме, никто на Земле ничего не узнает. По крайней мере, от меня».

Они прикупили кое-что из продуктов, чтобы не выходить лишний раз из дома, и, нагруженные пищей для ума и желудка, вернулись в своё убежище.

В квартире Лис и Монра долго переключали телевизионные каналы, но так и не увидели ничего интересного в плане быстрого понимания современного положения дел на Земле. Лис догадался посмотреть программу в одной из купленных газет и выбрал по названиям несколько передач могущих быть полезными. До начала одной из таких передач оставалось часа два.

Не выключая телевизор, они принялись за чтение газет и книг. Монру это, конечно, не могло занимать также, как Лиса, но и она активно включилась в процесс поглощения новой информации. С особым интересом она взялась за просмотр иллюстрированных изданий и иногда спрашивала о значении некоторых слов и терминов, но получалось, что и здесь Лис сам далеко не всегда мог точно ответить. О значении многих речевых оборотов, применяемых сейчас в печатных изданиях, даже ему, «коренному» землянину, часто приходилось догадываться исключительно по смыслу. Сильно раздражала реклама, но иногда, как ни странно, именно она помогала понять многие фразы, наводнявшая все телеканалы и газеты.

К вечеру в голове у Лиса замешалась порядочная каша. Благодаря специальным методикам, освоенным во Дворце, он прочитал и запомнил за это время во много раз больше информации, чем мог получить в свою бытность простым землянином. Но, как ни крути, информация эта была всё же слишком сумбурной и разрозненной: её необходимо как-то переработать и систематизировать.

Общие факты Лис, тем не менее, уяснил и очень много узнал о конкретных событиях недавней истории, но он никак не мог понять главного: почему же то, что происходит в стране уже почти пятнадцать лет, происходит именно в таких формах.

Стартового витка новой эпохи Лис, как оказалось, не застал совсем чуть-чуть. Прочитав про так называемую «перестройку», начатую неким Михаилом Горбачёвым, Лис вспомнил моложавого члена Политбюро ЦК КПСС с такой фамилией. Тогда он уже появлялся на экранах телевизоров даже крупным планом, но не выглядел бесспорной фигурой, которой партийные «аксакалы» могли позволить подняться настолько высоко.

Поразительно легкий развал Советского Союза вызвал у Лиса истинное изумление. Видимо, к концу восьмидесятых годов из-за бездарной политики выжившего из ума ортодоксального и в массе своей просто неинтеллигентного коммунистического руководства СССР превратился в настоящего Колоса на глиняных ногах.

Ведь, если разобраться, кто все годы руководил страной? Какое образование и какая широта взглядов были за плечами у большинства генеральных секретарей и главных партийных чиновников? Высшая партшкола, партийные курсы, институты, формально законченные экстерном уже в сорок с лишним лет? Для партийной карьеры в те времена идеальной считалась биография типа: «…Начал свой трудовой путь слесарем в инструментальном цехе. Без отрыва от производства окончил техникум, после чего стал мастеров по производству…». И так далее, и тому подобное. Отсутствие хорошего общего образования и вбитые в малограмотные головы выжимки из классиков марксизма-ленинизма, выработали соответствующий стиль руководства, который не мог не привести в тупик.

Ещё когда Лис-Богдан был студентом, фактом, очевидным для любого наблюдателя, стала необходимость что-то кардинально менять в укладе жизни и организации так называемого советского народного хозяйства. Требовались новые, образованные и мыслящие руководители, способные проводить политику, позволившую бы населению потенциально самой богатой в мире державы жить действительно богато. У коммунистов же за семьдесят лет эта цель так и осталось не более чем болтовнёй.

Вполне вероятно, что СССР оказался обречён с самого начала его создания, и процессы, происходившие открыто с 1985 года, являлись вполне закономерными и подготавливались задолго до того.

Как показалось Лису, основным поводом для развала Союза в 1991 году стали национальные вопросы. Когда он задумался об этом, ему стало казаться, что, сделав всё, в лице того же Сталина, чтобы номинально сохранить Российскую Империю, большевики допустили фатальную ошибку: нельзя было после Октябрьской революции устраивать новое государство в старых имперских границах, одновременно вводя административное деление по национально-территориальному признаку. Российские самодержцы такого не допускали, поскольку прекрасно вероятно понимали, что русские, как главная имперская нация, создали многонациональную страну, где почти каждый самый, что ни на есть, малочисленный народец, имеет собственный исторический ареал обитания. А такое положение вещей в конечном итоге может дать повод любому авантюристу начать игру на национальных или, точнее, на националистических чувствах.

Создав подобный правовой прецедент, можно в конечном итоге получить ситуацию когда, например, шаман некоего племени, насчитывающего не более тысячи голов, из которых половина, собственно, и есть скот – олени или бараны, – объявит себя президентом и потребует выхода из состава страны, мотивируя требование тем, что проживает его племя на своей «исконно исторической» территории.

В конечном итоге, это явилось главной миной, заложенной под фундамент Советского Союза, давая возможности лидерам на местах разыгрывать «националистическую карту». Большевики такое положение только усугубили, создав множество новых административных образований или республик для народов, до этого вообще не имевших государственности в стандартном смысле данного слова – и, скорее всего, никогда бы её и не создавших в силу объективных исторических причин. При этом «верные марксисты-ленинцы» кроили территории весьма произвольно.

Ни для кого не секрет, что все среднеазиатские союзные республики были созданы именно таким образом – по партийным большевистским директивам. Например, разве имели исторический шанс уже в новейшую эпоху появиться на свет естественным путём такие государства как, скажем, Туркменистан, Узбекистан или, тем более, Казахстан? Скорее всего, нет, и уж, если бы и появились, то совершенно в иных границах.

По определению, возникновение любого государства – длительный исторический процесс, и даже в случаях, когда он шёл естественным, так сказать, путём, практически никогда ничего не проходило бескровно в прямом или переносном смысле. А уж если государства создавались искусственно, то такое ничем путным не кончалось: например, стоило признать, что не одни российские коммунисты-большевики напортачили в подобных делах. Лис убедился в этом, узнав о судьбе Югославии.

Конечно, первопричина всему экономика. Будь благосостояние советских граждан на высоте, возможно, никаких разговоров о выходе из СССР и не возникло. Хотя, небольшая статейка о проблеме с франкоязычными провинциями экономически совершенно благополучной Канады заставила Лиса задуматься над абсолютной правильностью такого допущения.

Ясно, что какова бы ни была экономика страны, литовцы, латыши и эстонцы всю жизнь рассматривали Россию как тирана, подмявшего под себя их маленькие беззащитные государства. А уж бездарное решение большевиками вопроса повторного присоединения Прибалтики к СССР (читай: к Российской Империи) по сговору с фашисткой Германией в 1939 году давало любым местным национальным движениям полную свободу заявлять, что они включены в состав Советского Союза насильственно, и никогда добровольно в него не вступали.

Огромную проблему представляли и те местности, где в силу исторических причин исповедовали иную, чуждую религию, и которые были присоединены к Российской империи также сравнительно недавно, каких-то сто-сто пятьдесят лет тому назад.

Это в первую очередь относилось к упомянутой Средней Азии. Хотя, насколько Лис знал из обычной школьной истории, до создания СССР там не существовало никаких Узбекистанов, Туркменистанов и прочих, но ясно угадывалось, что в силу национально-религиозных особенностей сложности там имелись всегда.

Царское правительство решало сию проблему если не мудро, то всё-таки достаточно проверенным способом, поощряя в рамках такого условного образования как Туркестан существование мелких ханств, эмиратов и просто отдельных племён, административно подчинявшихся генерал-губернатору. Хотя со временем, конечно, серьёзные проблемы тут появились бы и у государя-императора, а не только у генсеков КПСС.

Но складывалось впечатление, что верные марксисты-ленинцы во главе с самим Ильичом и всеми последователями сделали всё, и даже больше, чтобы проблема такая возникла как можно скорее. Ну какой бы император, начиная с Петра Первого и кончая рефлексировавшим по каждому поводу Николаем Вторым, додумался бы создать на территории империи, например, государство Казахстан, отчертив ему на карте земли, посещавшиеся казахскими племенами в лучшем случае раз в несколько лет?

В ходе глобального исторического процесса сложилось так, что некоторые народы смогли или успели, называй, как хочешь, создать собственное государство, а некоторые нет. Лис ничего не имел против того, чтобы некий малочисленный или не очень народ получил собственное государство, но это же не означало, что и далее нужно любой ценой позволять любому этносу, точнее отдельным представителям такового, возжелавшим независимости прежде всего для себя лично, создавать новые административные образования. На свете существуют люди, родившиеся, допустим, без руки или ноги, но никто же не требует, чтобы конечности начали отрезать и тем, кто имеет полный комплект таковых, дабы соблюсти некую извращённую «справедливость»!

Любые попытки кроить и разрывать уже сложившиеся образования могут приводить лишь к серьёзным проблемам, к крови – и ни к чему большему. Ни одно государство, особенно государство с большой территорией, если оно желает продолжать существовать как таковое, не должно забывать, что у него имеются собственные «жизненные интересы», и подобных определений не стоит стесняться.

Российскую Империю строили, прежде всего, русские люди – сие есть реальный исторический факт, и, рассматривая иные примеры, можно смело утверждать, что здесь для так называемых национальных меньшинств создали не самые худшие условия существования. Как бы то ни было, насильственную ассимиляцию как, например, римляне, или насильственное приобщение к своей религии, как арабы, русские никогда не проводили. Очень может быть, к сожалению не проводили – именно с позиций «самосохранения» государства.

Странно, почему большевики с параноидальными идеями «мировой революции» и «пролетарского интернационализма» не исповедовали политики действительно полного слияния народов. Наоборот, на словах они всячески поддерживали национальное самоопределение и тому подобные вредные, по-существу, идейки. Лис прекрасно помнил введение в СССР в 1977 году новых паспортов, где по-прежнему не отказались от графы «национальность», хотя очень многие люди тогда говорили, что логичнее было бы писать «гражданин Советского Союза», а не русский, еврей, латыш, узбек или чукча.

А ведь КПСС тогда всюду трубила о возникновении «новой исторической общности людей – советского народа». Но пятая графа осталась пятой графой, коммунисты тщательно культивировали идею национальных республик и всяких автономных округов, подчёркивая тем самым, сколько сделала так называемая партия рабочих и крестьян для народов, якобы, томившихся в царской России, как в тюрьме.

Более того, большевики, в конце концов, создали ситуацию, когда имперское большинство в собственной империи стало жить материально даже хуже, чем нацменьшинства, потому что все экономические задумки коммунистов реализовывались, прежде всего, за счёт благополучия этих самых русских рабочих и крестьян, и очень часто – на их костях.

Ну, чёрт с ними, с большевиками, но Лиса чрезвычайно поразило, что лидеры «новой» России так же легко пошли на предательство русских интересов. Президент Ельцин, земляк Лиса и самый что ни на есть русский человек, одним росчерком пера под Беловежскими соглашениями предал миллионы братьев по крови, оставшихся в Прибалтике, Казахстане и Среднеазиатских республиках. Каково было этим людям, да и всем, так называемым «русскоязычным», жившим на территориях, входивших ранее в состав единого государства, вдруг оказаться «за границей»?

Руководство России практически махнуло рукой на Крым, оставив в стороне вопрос о том, что в состав Украины этот, завоёванный русскими, полуостров попал только потому, что в 1954 году Хрущёв в пьяном угаре по чьему-то науськиванию подписал очередной указ с бредовой подоплёкой.

Ситуация с Крымом возмутила Лиса до глубины души. Он, как говорится, испытывал самые тёплые чувства к братскому украинскому народу, но считал, что большей исторической несправедливости к памяти людей, проливавших в течение столетий кровь за Крым и интересы России в данном регионе, придумать невозможно. Украина как государство не имела никаких моральных прав на Крым, она никак не заслужила обладание этой территорией. По мнению Лиса, уж если кто ещё как-то и мог пытаться оспаривать права на Таврию, так лишь крымские татары, проживавшие, по крайней мере, там относительно давно исторически, а никак не украинцы.

Конечно, всю ситуацию, вроде бы, подготовила политика коммунистов в советский период. Но, анализируя хаотичную информацию, полученную за последние часы, Лис тоже не мог назвать политику последующих руководителей страны разумной и взвешенной, отвечающей интересам одной шестой части суши, на которой он сам родился и которую, несмотря ни на что, считал своей Родиной.

Чем, или кем, они руководствовались, действуя так, а не иначе, сказать было трудно. Судя по тому, что сейчас главным моральным критерием стал рубль, а точнее – доллар, то именно деньги, а никак не интересы страны сделались основным движущим фактором всех современных политических игр. Люди, дорвавшиеся до управления «государством российским», преследовали единственную цель: сиюминутно «сделать» максимально возможные капиталы, перегнать их в надёжный зарубежный банк, а дальше, как говорится, хоть трава не расти.

И, что поражало Лиса, большинство этих людей не являлись нацменами или инородцами. Они даже не были все поголовно, в конце концов, евреями, которых так любят обвинять во всех грехах оголтелые русофилы. Нет, судя по фамилиям, лицам на экране, фотографиям и косвенной информации, многие из них были насколько возможно чистыми русскими. Хотя, разумеется, бросились ему в глаза и личности вроде Березовских, Гусинских, Абрамовичей, Тулеевых или Грефов.

«Неужели это и есть русский народ?» – спросил себя Лис. Да, он признавал, что русские имеют такие характерные национальные черты как безалаберность, бесшабашность, они склонны порой к чрезмерному потреблению спиртного, но он всегда думал, что русские готовы, когда надо, горой стоять за Родину, за Россию, за землю, где они родились и выросли.

Таких примеров за всю историю Руси и, собственно, России насчитывалось более чем достаточно, а сейчас ведь как раз такой момент. Но почему же, прочитав горы статей и просмотрев десятки телепередач, он не видит никого, кто мог бы повести народ за собой, кто мог бы сказать: «Русские, одумайтесь, наконец, что вы делаете?! Да, вы, некоторые из вас получают колоссальные деньги, обворовывая народ. Но, это же, фактически, эксплуатация благополучия Родины, и, в конечном итоге Родине придёт конец. Вы останетесь с деньгами, но без России. Вы что, этого хотите, или вам просто на всё наплевать? Родина Родиной, но деньги – главнее всего на свете?!»

Но так стоило бы сказать тем, кто эти миллиарды загребает, а что же так называемый простой народ? Что думает и что делает он? Спокойно наблюдает, как грабят его богатства – и всё?

Лис вспомнил самого себя пятнадцать лет назад. Тогда казалось, что единственным выходом не видеть маразма «старцев из Политбюро», является побег на Запад. Так получилось, что на пути встретился полукруг вместе с Ингваром Яновичем, и Богдан – Лис исчез из мира Земли, но он и в своё время тоже не пытался сделать что-либо реальное для изменения положения в стране. Тогда, правда, гражданская пассивность чрезвычайно удобно объяснялась всесилием КГБ…