Текст книги "Английская поэзия: светские иконы прошлого"

В предисловии к «Кубла-хану» – поэт решил опубликовать его только в 1816 году под влиянием Байрона, то есть спустя почти два десятилетия после написания – Кольридж рассказывает, что за день до создания поэмы он читал «Паломников» Сэмюэла Пёрчеса (англ. Samuel Purchas, 1577 [прим.] – 1626) – то самое место, где Пёрчес цитирует Марко Поло, проведшего несколько лет при дворе монгольского хана Хубилая (1215 – 1294). Вот, собственно, откуда взялось имя «Кубла»: так «Хубилай» звучит на английском языке. При этом – так уж вышло, «так совпало», пользуясь уже рассказанным анекдотом – поэт принял «два зерна» опиума. (Одно «зерно» [англ. grain], как говорит словарь, равняется 64,79891 миллиграммам, итого речь шла о примерно десятой части (0,13) грамма. Про этот несчастный опиум я собираюсь поговорить отдельно, а сейчас только отмечу, что в XVIII веке он был самым обычным, законным, общеупотребительным лекарством, и Кольридж, по собственному свидетельству, использовал его в тот день, чтобы остановить развивающуюся дизентерию. Некоторые биографы считают, что именно пристрастие к наркотику свело его в могилу. Думается, что это не совсем правда: опиум, безусловно, мог сократить годы его жизни, и всё же поэт умер от болезни лёгких в возрасте шестидесяти одного года – почтенный возраст, особенно по меркам XVIII века.)

Во сне Кольридж ясно увидел текст длиной двести или триста строк. Сразу после пробуждения он начал его записывать и сумел записать около тридцати – когда его отвлёк пришедший в Эш Фарм по какому-то делу «человек из Порлока» (с соседней фермы). Если вам интересно, то отмечу, что в английском языке с той поры появилось расхожее выражение «человек из Порлока», оно обозначает крайне неуместное внешнее вторжение, которое рушит все наши планы.

Вернувшись к работе над текстом, Кольридж к своей крайней досаде обнаружил, что помнит свой сон только приблизительно, а от поэмы – лишь восемь или десять отдельных, не связанных между собой строк.

(«Если и есть в истории литературы человек, которого следовало бы повесить, растянуть на дыбе и четвертовать, – говорил своим студентам уже упомянутый нами Лоуз, – это тот самый деловой человек из Порлока».2020
  David Perkins, The Imaginative Vision of Kubla Khan’: On Coleridge’s Introductory Note, in Samuel Taylor Coleridge, ed. Harold Bloom (New York: Infobase, 2010), 39.


[Закрыть] )

Всё это очень правдоподобно: любой, кому снились подобные сны, знает, что их нужно записывать сразу, ни на что не отвлекаясь. Тем не менее, ряд литературоведов до сих пор считает, что всё предисловие к «Кубла-хану» – не более чем мистификация, которую поэт сочинил, чтобы оправдать фрагментарность и причудливость своего текста. В защиту мнения приводятся самые разные аргументы, например, то, что «Паломники» Пёрчеса – книга формата in folio (примерно тридцать на сорок восемь сантиметров) толщиной около тысячи страниц, которую было бы неудобно возить с собой в путешествиях и которая почти наверняка бы не нашлась на отдалённом хуторе.

Если даже это и так, то перед нами – одна из самых известных мистификаций и, может быть, самое известное авторское предисловие к поэтическому тексту. В пространстве английской литературы, должны мы добавить – хотя, к примеру, шотландский литературовед Розмари Эштон (англ. Rosemary Ashton, род. в 1947 году) опускает определение «английской»: для неё это просто-напросто «самое знаменитое, хоть и не самое точное, предисловие в литературной истории».2121
  См. Rosemary Ashton, The Life of Samuel Taylor Coleridge (Oxford: Blackwell, 1997), p. 111.


[Закрыть] Что ж, каждая культура страдает от своего этноцентризма, и английская, конечно, не является исключением.

Вообще, кажется, ни один сколько-нибудь значимый англоязычный критик за последние полвека не упустил это предисловие к «Кубла-хану» из виду. Например, Кэтлин Уилер (англ. Kathleen Wheeler) считает, что оно, вопреки тому, чем кажется – а кажется оно сухим отчётом о реальном факте – является высокохудожественным произведением.2222
  It is not a literal, dry, factual account of this sort, but a highly literary piece of composition, providing the verse with a certain mystique. [Kathleen Wheeler, The Creative Mind in Coleridge’s Poetry (Cambridge: Harvard University Press, 1981), 28.]


[Закрыть] «Художественным» здесь, вероятно, означает «выдуманным», «сочинённым»? Чарльз Рзепка (англ. Charles Rzepka) так и вовсе заявляет со всей определённостью, что оно, предисловие, рассказывает вовсе не про историю создания конкретной поэмы. Это – описание поэзии вообще, миф о творении, о том, как божественное повеление преобразует Слово в мир.2323
  What the preface describes, of course, is not the actual process by which the poem came into being, but an analogue of poetic creation as logos, a divine ’decree’ or fiat which transforms the Word into the world. [Charles Rzepka, The Self As Mind (Cambridge: Harvard University Press, 1986), 112.]


[Закрыть] Вашему покорному слуге думается, что всё это, конечно, не так: подобные рассуждения будто нарочно показывают нам, как легко филолог вне зависимости от своей национальности может заблудиться в трёх соснах. Если и есть в этих рассуждениях какая-то правда, то ровно столько, сколько опиума Кольридж принял накануне написания текста: одна десятая грамма.

Но как бы там ни было, предисловие к поэме вызывает вопросы – и эти проблемные вопросы встают перед нами в полный рост. Я позволю себе их обозначить, но не будут торопиться с ответом. Вот эти вопросы.

Что есть поэзия (и в чём – специфическая задача поэта)? Судя по предисловию, она – совсем не то, чем нам кажется. («Поэзия – не то, совсем не то, что свет // Поэзией зовёт»2424
  Бунин, И. А. В горах. – Режим доступа: https://ilibrary.ru/text/3746/p.1/index.html – Дата обращения: 15 июня 2023 г.


[Закрыть], говоря словами Бунина.) Если принимать предисловие за чистую монету – а мы склоняемся так и поступить, – функция поэта сводится к улавливанию мыслей и образов из других миров. Поэт – не создатель, а транслятор. Но чего стоит тогда вся поэтическая премудрость древности и современности? Нужно ли изучать нормы стихосложения, если можно всего-навсего заснуть, приняв одну десятую грамма опиума, и проснуться с готовым шедевром?

Насколько оправдано использование наркотических средств в творчестве? Этот вопрос – очень тонкий, деликатный, тот, на котором нужно ставить маркировку «18+», или «21+», или даже «40+». Пифии – путём вдыхания ядовитых испарений, античные поэты – посредством вина, а Кольридж – посредством опиума раскрывали свои двери восприятия, предположительно, иных миров. Мы с вами, уважаемые слушатели и читатели, с высочайшей вероятностью ничего такого в себе не откроем, хоть даже упьёмся до ризоположения, а только непоправимо навредим своему физическому и душевному здоровью. Вот поэтому законы почти в любой стране и запрещают использование всяких таких «субстанций» – и, конечно, правильно делают, только вот, если бы эти законы существовали бы уже в XVIII веке, английская литература потеряла бы «Кубла-хана».

Кстати, за использование наркотиков ратовал, кроме прочих, Олдос Хаксли, а также интересный и противоречивый персонаж по имени Джон Каннингэм Лилли (англ. John Cunningham Lilly, 1915 – 2001) – последний даже предлагал давать наркотические вещества дельфинам как иной разумной расе. Упоминаем об этом в качестве справки.

Отступление второе. Мы не сумеем верно осмыслить употребление английскими поэтами-романтиками «веществ, вызывающих привыкание», если не поймём их психологию, их мировоззрение – а это мировоззрение фундаментально противоположно мировоззрению современного человека-потребителя с его узким умственным горизонтом, нелепой сосредоточенностью на самом себе и болезненной манией величия. Романтики видели себя священнослужителями Поэзии, воинами Поэзии, если угодно, мучениками Поэзии. Почему? Потому что для них Поэзия была способом разговора о Трансцендентном, то есть безусловной реальностью, возможно, единственной подлинной реальностью. Понимали ли они, что длительное употребление «лекарств», в кавычках или без, вредит их здоровью? О, почти наверняка – крайне высокомерно с нашей стороны считать этих спонтанных мистиков, философов и людей энциклопедического ума глупее нас. Но для них вред, причинённый собственному здоровью, был ничтожен, если на другой чаше весов лежало прикосновение к источнику Поэзии, возможность более углублённого творчества, то есть, в их системе координат, безусловное благо. Именно так, а не с узколегалистским мышлением XXI века, и следует подходить к «двум зёрнам» опиума и любым похожим случаям.

Нужна ли человечеству вообще поэзия (и, шире, любое искусство), не осмысленная дневным, рациональным рассудком? Вот, перед нами лежит текст «Кубла-хана», но мы не знаем достоверно, что он означает. И если бы только мы! Уже целые поколения литературоведов сломали о нём копья.

Доступна ли вообще переводу литература ноктюрнального, сновидческого характера?

Действительно ли эта поэма – об историческом Хубилае, или его имя – только повод сказать о чём-то другом? Вообще, как толковать все эти диковинные названия из текста – Ксанаду, Альф, Абора? Разумеется, исследователи давным-давно установили, что Ксанаду (также Чианду, современное название – Шангду) – провинция в Китае, Абора – это гора Амара в Эфиопии, которая в настоящее время называется Амба Гешен, Альф – Альфей, речное божество в греческой мифологии, и пр. Но где Китай, где Эфиопия и где Греция?

А вот самый важный вопрос. Как же всё-таки толковать этот поэтический текст? Если допустить, что отдельные образы – метафоры, то чем или кем являются

(1) сам хан Хубилай,

(2) его дворец,

(2) разрушительный поток,

(3) женщина, плачущая о своём демоническом любовнике,

(4) война, предсказанная предками,

(5) Абиссинская дева,

(6) подземные пещеры и льды в них,

наконец,

(7) безымянный «он» в самом конце поэмы?

(Кстати, вот ещё вопрос вдогонку. Отчего толпа при виде «его» кричит «Берегись»? )

Толкования множественны и придуманы задолго до нас. Статья о поэме «Кубла-хан» в английской версии Википедии состоит из семнадцати страниц (для сравнения: статья об Андорре, которая, на минутку, является реально существующей страной, а не произведением чьего-то воображения, всего только в два раза больше по объёму). Поверьте, что едва ли не половина энциклопедической статьи под заголовком Kubla Khan посвящена именно толкованию текста, причём не просто толкованию, а толкованию в разные периоды британского литературоведения. Предлагается, в частности, видеть в сюжете стихотворения метафору творчества вообще, верней, двух видов творчества: рационального (дворец) и спонтанного (разрушительный поток). Дева с гуслями при таком прочтении становится, к примеру, Мнемозиной, богиней памяти, олицетворённой суммой человеческого опыта. Поэт отрывается от человечества тем больше, чем больше поднимается ввысь по ступеням своего субъективного творчества (отсюда и крики «Берегись!» или «Бойся!»). Нравится ли вам это толкование? Чем – или, напротив, чем оно вам не нравится?

Также справедливо говорится о связи поэмы с кругом образов «Потерянного рая» Мильтона и др.

Дальше – ключ, который для расшифровки текста предлагает ваш покорный слуга. Если кому угодно позволяется толковать «Кубла-хана» как угодно, то, наверное, разрешается это и нам. «Дважды два, – сказала черепашка, – дайте и мне чего-нибудь поесть». Наш ключ – ниже уменьшенным шрифтом.

Хан – древнее священство или вообще человечество,

дворец – первоначальное рационально-справедливое устройство общества, теократии древности,

поток – разрушительное стихийное начало внутри человека, возможность выбора в пользу зла,

пещеры и льды – материальная природа (а также материалистические учения),

война – социальные столкновения, революции, войны в прямом смысле слова, любое страдание жизни на земле,

Дева с гуслями – женский аспект божества: Изида египтян, Праджня Парамита буддистов, «госпожа Философия» Боэция, София Владимира Соловьёва, «Моя прекрасная леди» Аллена Гроссмана – а также возможность индивидуального восприятия,

«Он» – сам хан в конце пути: преображённое человечество.

Очевидно, что такой ключ совершенно произволен (как, наверное, и любые другие). Но, если пользоваться им, мы приходим к тому, что возможность коллективного усовершенствования для человека закрыта, разрушена его собственной стихийной природой, собственной потенциальностью зла. Следствием является Война: социальные столкновения, революции, войны в прямом смысле слова и вообще любое страдание жизни на земле. Тем не менее, индивидуальное сознание Высшего начала, индивидуальное продвижение по пути премудрости всё ещё способно воссоздать путём подражания ему, хоть и только в воздухе, то есть в нашем уме, дворец духовного царства. Человек, совершивший это преображение внутри себя, безнадёжно теряется для общества, становится кем-то вроде опасного больного и окружается тройным кругом (непонимания).

Правда ли это всё? Ну, кто же знает? Читатель должен искать ответа у самого Кольриджа, точнее, у его Абиссинской девы, а вернее всего, у своей интуиции. Каким бы ни был ответ, пятьдесят четыре строчки «Кубла-хана» занимают в истории английской литературы совершенно особое место. Что это за место? Отчего поэма важна, даже если остаётся для нас герметичной? Вот, наверное, самые последние вопросы этой лекции – и на них я предлагаю остановиться. Благодарю вас за внимание.

Вопросы

1. Согласны ли вы с тем, что «Кубла-хан» продолжает тему «Потерянного рая» Джона Мильтона?

2. Почему в поэзии невозможна точность математики?

3. Почему в нашем веке универсальная образованность стала невозможной или почти невозможной? Что наша цивилизация должна сделать для того, чтобы появлялись люди образца Кольриджа, Михаила Ломоносова или Павла Флоренского?

4. Мы больше доверяем литературоведам, чем собственному эстетическому чутью. Почему такое положение дел ненормально?

5. Что есть поэзия (и в чём – специфическая задача поэта)?

6. Насколько оправдано использование наркотических средств в творчестве?

7. Нужна ли человечеству вообще поэзия (и, шире, любое искусство), не осмысленная дневным, рациональным рассудком?

8. Доступна ли вообще переводу литература ноктюрнального, сновидческого характера?

9. Действительно ли поэма Кольриджа – об историческом Хубилае, или его имя – только повод сказать о чём-то другом?

10. Как толковать этот поэтический текст? Символом чего являются (а) сам хан Хубилай, (б) его дворец, (в) разрушительный поток, (г) женщина, плачущая о своём демоническом любовнике, (д) война, предсказанная предками, (е) Абиссинская дева, (ж) подземные пещеры и льды в них, (з) безымянный «он» в самом конце поэмы? Отчего толпа при виде Питавшегося медвяной росой кричит «Берегись!»?

11. Согласны ли вы с толкованием, согласно которому поэма является в первую очередь метафорой двух видов творчества, рационального и интуитивного? Почему да или почему нет?

12. Какое место занимает «Кубла-хан» в английской литературе? Отчего поэма важна, даже если остаётся для нас герметичной?

Перси Биш2525
  Это – фонетически верная версия его среднего имени Bysshe: вопреки тому, что его легко прочитать как «Биши», биографии настаивают именно на произношении «Биш» (прим. авт.).


[Закрыть] Шелли: «Гимн Духовной2626
  На русский язык эта поэма в основном известна под названием «Гимн интеллектуальной красоте», что является дословным, но не вполне точным переводом её английского названия «Hymn to Intellectual Beauty» (прим. авт.).


[Закрыть] Красоте»

Шелли в моём уме обычно всегда связывается с чем-то светлым, прекрасным, благородным. (Возможно, причина – просто фонетический облик; никаких грубых скоплений согласных и обе гласные «светлые», в противоположность «тёмным» «о», «у» или «а». О. Павел Флоренский наверняка сумел бы разобрать эту фамилию более подробно, как он разбирает имя Мариулы, говоря о «Цыганах» Пушкина.) Повторюсь: светлым, прекрасным и благородным – вопреки тому, что поэт жил бурной жизнью, а многие его поступки покажутся небезупречными. Но думается, что лучше ошибаться и каяться, чем просто прозябать, ведя довольное мещанское существование и сохраняя добродетель лишь из-за отсутствия смелости. (Кстати, вот первый вопрос: действительно ли это так?)

Рассмотрите также портрет Шелли (см. следующую страницу). Не правда ли, на нём виден человек с сильными страстями, который при этом желает искренне служить общему благу? (Чем-то Шелли здесь похож на Бетховена. Кстати, они ведь современники, даром что британец родился позже. И умер он тоже раньше Бетховена.) Что напоминает нам это сочетание качеств в русской литературе? Дмитрия Карамазова, конечно! «Широк человек» – кстати, эта мысль появляется и в тексте, к которому мы сегодня обратимся. Широк, но всё же не дурён: на руках Шелли нет никакого сознательного преступления, хотя есть этически спорные поступки. Здесь нужно по-старушечьи вздохнуть и, возведя глаза к небу, заметить: «Что ж делать! Все мы – грешные люди…»

Полагается, наверное, несколько слов сказать о его биографии. И вновь этот рассказ волей-неволей будет экземплярным: передать все её подробности я не в состоянии. Жизнь Шелли – это тема для остросюжетного романа или сериала. Несколько в дамском стиле, в стиле «Богатые тоже плачут» или «Просто Мария» (интересно, помнит ли кто ещё эти бразильские шедевры)?

Илл. 3. Перси Биш Шелли. Портрет Альфреда Клинта, декабрь 1818 года

Шелли (англ. Percy Bysshe Shelley) родился 4 августа 1792 года, а погиб в результате несчастного случая 1 июля 1822 года, не прожив и тридцати лет. (Параллель с Лермонтовым в нашей культуре очевидна; кстати, он многим на него похож.) Дальше – отдельные факты, очень скупо, назывными предложениями. Счастливое детство, любящая мать. Травля в закрытой частной школе-интернате, по одной из версий – за то, что отказывался подчиняться дедовщине. Вот, кстати, отдельный феномен, достойный размышления: те же самые люди, которые «массам» рекомендуют «свободное» воспитание, своих собственных детей отправляют именно в знаменитые частные школы, с их суровым полуармейским режимом, жестокой дисциплиной и не менее жестокой дедовщиной, которая не только не искореняется, но считается «славной доброй традицией». Почему так происходит? Нет ли в идее «свободного воспитания» какого-то изъяна?

Ранние публикации. Год (кажется, неполный), проведённый в Оксфорде, где Шелли не очень-то посещал лекции, а всё больше читал и ставил опыты в своей комнате. Снова вопрос: что полезнее для собственного образования – чтение или посещение лекций? Вопрос с подвохом, разумеется, да и невозможно дать общий ответ для каждого частного случая…

Публикация (в восемнадцать лет, между прочим!) скандального эссе «Необходимость атеизма», после которого юного студента вызывают к ректору для дачи объяснений. Отца тоже пригласили. Отец после этого бурного разговора грозит лишить сына всякого денежного вспомоществования. Тем не менее, это не мешает восемнадцатилетнему поэту жениться на шестнадцатилетней (!) Гарриет Уэстбрук (англ. Harriet Westbrook, 1795 – 1816), хоть он, поэт, и считает брак пошлым буржуазным предрассудком.

Отступление первое. Похоже, люди в XIX веке были какой-то другой породы. Они и жили, и взрослели быстрее, и вообще не боялись брать на себя ответственность за свои поступки. Вспоминается, в частности, герой «Общества мёртвых поэтов», семнадцатилетний юноша по имени Нил Перри. С ним, этим юношей, происходит нечто, подобное тому, что произошло с молодым Шелли. Нил участвует в студенческом театральном кружке, а его отец, взбешённый тем, что сын не сосредоточен на учёбе и только на ней, забирает его документы из школы, чтобы передать их в военное училище. Политика – тот же театр, и вообще во всём поведении поэта много театральности. Но какая разная судьба! Шелли разрывает с отцом: о, кто бы ему ещё указал, что он должен делать! Нил совершает самоубийство. Разумеется, нельзя сравнивать биографию живого человека и биографию персонажа фильма. Но вот, мне совсем недавно рассказали о предположительном самоубийстве одного из студентов в нашем городе. Это отступление написано не ради чьего-то осуждения и бесконечно далеко от самодовольного чувства превосходства. Но что такое случилось с человечеством, так что самоубийство, и особенно в юном возрасте, стало для многих почти естественным выходом из жизненных трудностей?