Текст книги "Зона любви. стихи"

Исцеление

 
Я своим обручальным кольцом
Обменялся с тобой жарким летом.
Ты сразила меня не лицом,
А целительным внутренним светом.
 
 
Я в твой внутренний мир не влезал.
Разве в избранный час поцелуев.
Проливала на сердце бальзам,
Раны свежие взглядом бинтуя.
 
 
В разно значности наших судеб
Лишь веление неба повинно.
И делили мы честно, как хлеб,
Счастье, горе ли – наполовину.
 
 
Обретённой свободе не рад,
Я тоской твой покой не нарушу.
Только я за единственный взгляд
Заложил бы сиротскую душу.
 

Элегия

 
Когда нашёл тебя,
Я потерял себя.
А то б, с другой, скорбя,
Сошёлся, не любя.
 
 
Берёг и ревновал.
По следу шёл, как зверь.
В накладе не бывал,
Ведя подсчёт потерь.
 
 
Не думал про вину,
Что за тебя одну
Отдал свою казну,
Свободу и страну.
 
 
Стоял к плечу – плечо.
Прощал, не помня зла.
И знал наперечёт
Нецарские дела.
 
 
Пытались мы вдвоём
Любить, как в первый раз.
Стояли на своём,
Но Бог решал за нас.
 
 
Коварная, как яд,
Непадкая на слух,
Пята небытия
Вытаптывала дух.
Подставив спину, тих,
Под гнёт «земных даров»,
Живу я за двоих
Не в лучшем из миров.
 
 
Так, замыслы губя,
Страдая и любя,
Я здесь нашёл себя,
Но потерял тебя.
 

Ностальгия

Иду ко дну, а ты не светишь.

Илья Бокштейн

 
Готов ко сну, а ты не встретишь.
Иду ко дну, а ты не светишь.
Приближусь – даже не заметишь,
Что я одной тобой любим.
 
 
Лишь сожаление – не жалость,
В больной душе моей осталось,
Что в Судный день перемешалось
Моё дыхание с твоим.
 
 
Цикуту пью без меры строгой.
Посуду бью, да всё – без проку.
Не тем стою я боком к богу,
Живя под крышей голубой.
 
 
Душа ютится в тесном теле.
Тепла былого нет в постели.
И скакуны несут без цели,
Земли не чуя под собой.
 
 
Всё купиной неопалимой
Нас тянет к Иерусалиму.
Но пусто сердцу без любимой
В толпе у Западной стены.
 
 
Лишь отпускает ностальгия,
Когда ослабнет власть стихии.
И снятся звёзды голубые,
Вторгаясь в розовые сны.
 

Проклятие

 
Не за слёзы ли, что лила,
Меня женщина прокляла?
И к обители неземной
Пожелала идти со мной.
 
 
Я по жизни иду, ничей,
Без лучины её лучей.
Пожинаю в расплаты час
Бурю гнева в её речах.
 
 
Но погасли её глаза.
И в подрамниках образа
Фотографий, что на стене,
Бередят снова душу мне.
 
 
Нанизала на нитку слёз
Все обиды, что ей нанёс.
Не за слёзы ли, что лила,
Меня женщина прокляла?
 

Отошло, отодвинулось, отболело…

И скребётся в открытую душу

Одичалая кошка тоски.

Хаим Нахман Бялик

 
Отошло, отодвинулось и отболело.
Притупилась тоска и пожухла трава.
Аритмия прошла, голова поседела,
А душа по инерции прошлым жива.
 
 
Остановки всё чаще, прогулки – короче.
И на море, как прежде, сияют огни.
Только стали привычно-бессонные ночи
Так похожи на вялотекущие дни.
 
 
Научившись прощать, реагировать проще
На ошибки, решишь в установленный час —
Жить сегодняшним днём, памятуя о прошлом,
Чтобы веру оставить себе про запас.
 
 
Только всё, что за лето в груди накипело,
То ли боль поражения, то ли напасть,
Отлегает от сердца, и яблоком спелым
В августовские травы готово упасть.
 

Твое заклятие

Силён манок, но сердце не завлечь.

Микеланджело Буонарроти

 
Силён манок, но сердце не завлечь
Не выпить долгой выдержки вино,
Когда, набив оскому частых встреч,
Нам радости постигнуть не дано.
 
 
И рядом ты не видишь никого
Зимою и цветущею весной,
Когда удары сердца твоего
Касаются утраченной, одной.
 
 
Пусть душу завораживает вновь
В ушах навязший сладостный мотив,
Ты вето наложила на любовь,
Заклятием меня обременив.
 
 
Как прежде, соловей в саду поёт
И жизнь, как никогда, полна прикрас,
А сердце, колотясь, не устаёт
На верность присягать, как в первый раз.
 

Берега

 
Погашу, как маяк, свежесть чувства.
И, навеки расставшись с тобою,
Я своё обмелевшее русло
Берегами крутыми прикрою.
 
 
И, поставив плотину, как плаху,
Ограничу теченья свободу.
По глотку драгоценную влагу
Буду пить ещё долгие годы.
 
 
И возникнет контакт между нами,
Словно молния в небе высоком.
Дашь мне знак, и прольёшься дождями,
Что целительным станут потоком.
 
 
Зашумим полноводной рекою.
Наберём высоту, и однажды
Мы каналы наполним водою,
Что давно пересохли от жажды.
 

Утёс

 
Откуда, – спросишь ты, волна твоей печали,
Что бьётся, как прилив, о сумрачный утёс?
Об этом журавли весною прокричали,
А осенью – тайфун, что голос твой донёс.
 
 
Сегодня не к добру меняется погода.
И память неспроста впадает в забытьё.
Я праздную судьбы беспечную свободу
И проклинаю день, открывший мне её.
 
 
Сегодня облака и звёзды между нами.
Я память положил в дорожную суму.
Владели вместе мы лесами и морями.
Теперь мне это всё досталось одному.
 
 
Я знаю, неспроста о горе ты спросила.
Не зря бродяга-ветер голос твой принёс.
И я тебя любил, и ты меня любила,
Но встречная волна разбилась об утёс.
 

Твоя звезда

Мне нравится, что вы больны не мной…

Марина Цветаева

 
Мне нравится, что ты больна не мной.
Мне нравится, что сердце громко бьётся.
Ни в этой жизни больше, и ни в той,
Нам встретиться, наверно, не придётся.
 
 
Мне нравится, что поезд наш ушёл.
Надежды в лес умчались, словно белки.
Что никогда, железные, об пол
Не разобьются новые тарелки.
 
 
Что в жизни не достиг я ничего,
А к дальним звёздам – скатертью дорога.
Что, дома не имея своего,
Давно мы опоздали в гости к богу.
 
 
Мне нравится, что полон мир чудес.
И то, что как-то ночью голубою
Звезда упала яркая с небес
И стала на Святой Земле тобою.
 

Спутник

 
За тебя мной словечко замолвлено.
Я за то благодарен судьбе,
Что в ночи искромётною молнией
Возникает мольба о тебе.
 
 
Возвращаясь к погасшему прошлому,
Я скажу, как и прежде любя,
Что тебе возвращаю хорошее,
А плохое беру на себя.
 
 
Журавли в облаках тебя видели.
С этих пор потерял я покой.
И следы твои к нашей обители
Зарасти не успели травой.
 
 
И не надо рассказывать сказки мне,
Что возврата к минувшему нет.
Я назвал твоим именем ласковым
Ту, что ближе, из дальних планет.
 

Встреча

 
Молил: «Приди, как песня!»
Просил: «Уйди, как стон!»
И полночью чудесной
Ты в мой проникла сон.
 
 
Не взял я ни цветочка,
Как юноша, несмел.
Касались оболочки
Бесплотных наших тел.
 
 
Вкусившие разлуки
По прихоти судьбы,
Прощались наши руки.
Тела, глаза и лбы.
 
 
Подумал я повинно:
«Разлука, что прошла,
Духовною чужбиной
Для каждого была».
 
 
И, сбросив с сердца камень,
Сказал я ей: «Прости.-
Мою больную память
С чужбины отпусти!»
 

Притворство

 
Чужой, неласковой, немилой,
Я говорю: «Не уходи!»
Душа давно уже остыла
И сердцу холодно в груди.
 
 
Не нужно только объясняться,
Цедить беседу, как крюшон.
Мы будем просто притворяться,
Что нам обоим хорошо.
 
 
Мы скоротаем вечер длинный.
В молчанье истину найдём.
И нам уютно у камина.
Хоть одиноким, но вдвоём.
 
 
И, урезонив многословье,
О чём-то близком вспоминать.
И не обидеть нелюбовью,
Но и любить не обещать.
 

Пароход

 
Нет удавки забытью.
Тёмным мыслям нет числа.
Незабвенную мою
Бригантина унесла.
 
 
Проводив из жизни в тень,
Ей не всё ещё сказал.
Как на службу, каждый день
На речной иду вокзал.
 
 
Всё мне чудится с земли
Будуар – её альков,
В заштрихованной дали
Грязно-белых облаков.
 
 
Жду напрасно целый год.
Не вернётся на причал
Тот далёкий пароход,
Дымом пишущий: «Прощай!»
 

Кефаль

 
У моря многоликая фиеста.
Не мешкай, проявляй былую прыть.
В душе сквозняк – пустует чьё-то место.
И нет желанья форточку закрыть.
 
 
Прицельный взгляд распахивает дали.
Сегодня я имею выходной.
Идут шаланды полные кефали.
А мне вполне достаточно одной.
 
 
Встречаю взгляды с вызовом и перцем,
С улыбками подобными лучу.
И если кто заденет струны сердца,
Пойду на харакири, но впущу.
 
 
Волнует волн игривая походка.
И снова неверна моя рука.
Но дело в том, что «тёртые» молодки
На юного не смотрят старика.
 

Трио

Суть женщины – горизонтальная.

А. Вознесенский

 
Суть женщины – желание любви.
А первенство желаний – суть мужская.
В желаниях обоих утопая,
Грядёт любовь сама, и не зови.
 
 
Любовь без страсти, страсти без любви-
Суть ссоры тех, что в соснах трёх блуждают,
Когда, как мёд, желание алкая,
Пресытятся у сот пустых, увы.
 
 
Вот почему в кругу желанных пут
Любовь со страстью рядышком живут,
А в их тени скрывается желание.
 
 
Но коль сойдутся, как ни прекословь,
В букете – страсть, желание, любовь-
Такому чувству нет ещё названия.
 

Связь

 
Такими разными мы были-
Шалунья-рыбка и близнец.
И незаметно пропустили
Момент диффузии сердец.
 
 
И, глядя в облачные дали,
Надеждой жили на успех.
Счастливые, не наблюдали
Часов, суливших краткий век.
 
 
Под осень гривою зелёной
Нам шелестеть не суждено.
Святая связь корней и кроны
Соединила нас в одно.
 
 
Осиротев, под небом синим
Глаз не смыкая до утра,
Я буду чувствовать отныне
То, что предчувствовал вчера.
 

Сирень

 
Мы свежести чувства хотели
В преддверии нового дня.
Инсульт поразил твоё темя.
«инфаркт» искорёжил меня.
 
 
Босая душа, как по пуху,
Идёт по горячей золе.
Мы преданы были друг другу.
Но предано тело земле.
 
 
А плоть по прошедшему тужит.
Твой образ святой не исчез.
Но только парящие души
Не могут спуститься с небес.
 
 
Часы уже полночь пробили.
Мараю бумагу я впрок.
И в пальцы мои, как чернила,
Въедается клюквенный сок.
 
 
И лишь остановит мгновенье,
Рождая целительный стих,
Бессмертная ветка сирени,
Увядшая в пальцах твоих.
 

Шипы и роза

 
Рисует память в упоении
Такие милые черты…
Едва ли без шипов презрения
Могла быть роза красоты.
 
 
Была в глазах такая сила,
Что тщетно сдерживать её.
Ты на мгновенье осветила
Моё нехитрое жильё.
 
 
Я много лет мечту лелеял
Тебя понять – мы шли поврозь.
И долго нашим параллелям
Пересекаться не пришлось.
 
 
Я в поздний час брожу бесцельно,
Поверив чувству и уму,
Что где-то в мире параллельном
Тебя увижу и пойму.
 

За красной чертой

 
Озираюсь, онемело —
Ни души нет за версту.
Отступаю с флагом белым
Я за «красную» черту.
 
 
А продвинусь выше, в гору,
У дорог по всей длине
Лишь моргают светофоры,
Забывая обо мне.
 
 
Отдыхаю в травах свежих,
Где у старого плетня
Нет ни конных, и ни пеших.
И не хватятся меня.
 
 
Но от дум немного проку.
Жду, как крошек у стола,
Чтоб от суженой сорока
Весть скорее принесла.
 

Тебе

 
Всё, что сегодня я один имею,
То лишь благодаря тебе одной.
Всё, что сегодня делать я умею,
Всё от тебя – нет версии иной.
 
 
То, что сегодня в жизни понимаю,
Всё от тебя, тебе благодаря.
Живу, дышу, я за двоих, родная.
И радуюсь, стихи тебе даря.
 
 
Благодарю за свет твоих улыбок.
За то, что жил на свете по уму.
Я избежал бы множества ошибок,
Когда б внимал совету твоему.
 
 
Ты подарила свежесть райских кущ мне
И соблазнила яблочком в саду.
Я отплачу тебе твоим грядущим
И памятью в бессмертие введу.
 

Разлука

 
Мне ни брат не поможет, ни друг
Расправляться с житейскими волнами.
Утлый плотик, спасательный круг,
И жилет, кислородом наполненный.
 
 
Только чуда великого ждать.
Без конца уповать на везение.
Телефонную трубку держать,
И дышать кислородом общения.
 
 
Освежиться воздушной струёй.
И встречать утро раннее здравицей.
С тем, с чем справиться можно вдвоём,
Никогда в одиночку не справиться.
 
 
Я один. Опускаюсь ко дну,
Не питая надежд на везение.
В океане разлуки тону
И не знаю – дождусь ли спасения.
 

Двери настежь

 
Для счастья, что казалось слишком зыбким,
Где Солнце имитирует свеча,
Немного нужно – добрая улыбка,
Сплетенье рук, касание плеча.
 
 
От мелких дрязг лишь миг до крупной ссоры.
На тонком льду разлада – в полынью.
Надёжный тыл и крепкая опора
Из разных судеб делают семью.
 
 
Я видел то, что при любой погоде
Теперь не позавидует любой.
Ушла в небытие ты чёрным ходом
И двери не закрыла за собой.
 

Измена в бреду

 
У ревности на поводу
Ушёл я, не сказав ни слова.
Ты изменила мне в бреду,
Назвав по имени другого.
 
 
Немалый шок я испытал
От слов, которых не забуду.
Рассвирепев, разбил об пол
Рывком хрустальную посуду.
 
 
Рассудит нас лишь Высший суд.
В глаза её мне не вглядеться.
Я в мусор выбросил сосуд,
Но не изгнал её из сердца.
 
 
Смириться было мне слабо.
Но понял я в одно мгновение —
Насколько память и любовь
Сильнее злобы и забвения.
 

Как на духу

 
Сказал я, как отрезал: «Бог рассудит!»
И вышел, за собой захлопнув дверь.
Но вскоре понял – прошлого не будет.
И днём единым счастлив я теперь.
 
 
Дорог немало хожено на свете.
Но память не впадает в забытьё.
И для меня стал дорог каждый фетиш,
Причастный свету имени её.
 
 
Среди забот не знали мы просвета.
У осени стою на рубеже.
И ясно понимаю – наше лето.
Бесспорно, не воротится уже.
 
 
Грядущее мне видится постылым.
И топчут душу горестные дни.
Прошу, Всевышний, жизненную силу,
Как соки листьям, из глубин верни!
 

Фея

 
Разных звёзд мы. Под венец-
Не с руки. Но всё пустое —
Не по чину я, Близнец,
Близок с Рыбкой золотою.
 
 
Мы создали с ней семью
Из надежд, и были квиты.
И в созвездие её
Залетел я лишь транзитом.
 
 
Был спасеньем свет лучей
Ясных глаз, коль сердцу туго.
От бессонницы ночей
Ограждали мы друг друга.
 
 
Я бы многое отдал,
Чтобы снова встретить фею.
Но теперь её звезда
Только светит, а не греет.
 

Троянский конь

 
Думал – вечно будем жить
Парою под небом чистым.
Нас способна разлучить
Только бомба террориста.
 
 
В ожиданье новизны
Вместе в радости ль, печали.
Каждый раз приход весны
В новом доме мы встречали.
 
 
Взяв гнедого под уздцы,
Долгий путь держали в Трою.
Заблудились Близнецы
В паре с Рыбкой золотою.
 
 
Не страшил бродяжий быт —
Вечный поиск постоянства.
Разлучил нас не шахид,
А коварный конь троянский.
 

Кольцо

 
Кто судьбой не обделён —
Связан цепью отношений.
Есть обычай у племён-
Вешать обручи на шеи.
 
 
Чтобы помнить – час придёт —
Не спилить его без риска.
Голова, как спелый плод,
Отлетит от веток жизни.
 
 
С малых лет заведено
«обручать» в лихую пору.
В паре женское звено
Не живуче без опоры.
 

Обгон

 
Я в берегах без оберега
Родник души не сберегу.
Мы шли, а нам хотелось бега
Под бесшабашную дугу.
 
 
Малышка полная отваги,
Ты семенила как челнок.
По жизни шла спортивным шагом.
А я догнать тебя не мог.
 
 
Я был во всём уравновешен.
А ты – подобие огня.
Я умолял, но безуспешно:
«Не торопись, не обгоняй!»
 
 
И не заметил, как, на горе,
Тепло покинуло мой дом.
С тех пор у моря в забугорье
Я не люблю ходить пешком.
 

На волнах разлуки

 
Я, по милой тоскуя,
К побережью пришёл.
Небо воду морскую
Зачерпнуло ковшом.
 
 
Только эту криницу
Не осушишь до дна.
Мне бы вдоволь напиться,
Да вода солона.
 
 
Мне б от горя укрыться
Покрывалом дорог.
Мне бы только отмыться
От щемящих тревог.
 
 
Но волна мою фею
Унесла за собой,
Всё мутнее белея
В глубине голубой.
 

Наяда

 
Полюбилась наяда
В серебре при луне.
В откровенном наряде
Прислонилась ко мне.
 
 
С нами голуби рядом
Клювы в клювы берут.
И опасные взгляды —
Словно кремень и трут.
 
 
Сколько выбито пробок
Из бутылок вина!
Проплывали бок о бок
По житейским волнам.
 
 
А теперь её платье
Отыскать не могу.
Знать, укрылась наяда
На другом берегу.
 

Русалка

 
Как иной пограничник в дозоре,
Наблюдательный и молодой,
Ждал я рыбку у синего моря
На пенёчке у лодки худой.
 
 
Но неопытен и неразборчив,
Сетью муть поднимал я со дна.
И от рыбки хотел всё же больше,
Чем способна исполнить она.
 
 
Та старалась, во всём потакая,
Чтоб о выборе не сожалел.
Не мирская, Русалка морская
Не умела дышать на земле.
 
 
Но пусты повреждённые сети.
Рыбка сплыла, не мы – рыбаки!
Только ветер, отчаянный ветер.
Рвёт материю волн на куски.
 

Зуб мудрости

 
Наречённые ночи не знают наречий.
Им ли в патоке чувств не достичь потолка?
Догорайте же, губ этих тонкие свечи,
Что мигают в ночи маячком языка!
 
 
Ночь в каюте парома по первому классу.
Но, как в трюме холодном, вас что-то знобит.
На губах ваших первые тучки гримасы
Извлекают капели летучих обид.
 
 
Но постель – лишь игра, если та и другая,
Исповедуя чувственность, падают ниц.
Только осень зрачков ваших шатко шагает
По пустым, равнодушным полям этих лиц.
 
 
Если током бьёт поле влеченья меж вами,
То душа, распускаясь цветами, поёт.
Зуба мудрости в чувствах не вырвать
щипцами.
Но насколько же сладостно это нытьё!
 

В берлоге

 
Босой и сонный, как медведь,
Иду на мир я посмотреть.
 
 
Ведь непригодна для жилья
Берлога сирая моя.
 
 
Есть всё, чтоб долго в спячке жить.
Но только некого любить.
 
 
И есть – чем есть, что есть, что пить.
– Нет той, которой не забыть.
 
 
Той, что в хозяйстве знала толк.
Встречала, накрывала стол.
 
 
Ждала, когда я уделю
Ей полчаса, сказав: «Люблю!»
 
 
Люблю.… За слово за одно
Вертелась, как веретено.
 
 
Под гнётом жизни с давних пор,
Не выносила сор во двор.
 
 
И где умела силы брать —
В постели мужа ублажать?
 
 
Знать, за семь бед – один ответ, —
Ищу я ту, которой нет.
 

Взаимность

 
Свежий ветер улыбке твоей рукоплещет.
Только персики щёк покраснели слегка.
Синих жилок букет васильками трепещет
В этом поле вечернем ржаного виска.
 
 
Словно с крыши сорвалось капелью: «Люблю я!»
И мембраною твой голосок задрожал.
Проливаю на губы родник поцелуя
И едва успеваю порыв свой сдержать.
 
 
Пусть, проникнув, услышит, имеющий уши,
Если оторопь чувств по сердцам не прошла —
Не дано друг от друга спасти наши души,
Коль единый порыв не спасает тела.
 
 
Недоверия кошка меж нас пробежала.
Меж размолвкой и страстью разрыв небольшой.
На двоих – целый мир. Это много, иль мало,
Если каждый владеет партнёра душой?
 

Дымка тумана

 
Ты поныне со мною,
Так ушедшая рано.
Будь летучей росою
Или дымкой тумана!
 
 
Нелегко мне в падучей
Уследить за тобою.
Стыну ивой плакучей
Над застывшей рекою.
 
 
Я обет не нарушу,
Замороженный горем.
Ты зачем мою душу
Унесла за три моря?
 
 
Боль уйдёт постепенно.
И напомнит о горе
С чаши свисшая пена
Средиземного моря.
 
 
Я бывал нелюдимым.
Только беды отпеты.
Позади – клочья дыма.
Впереди – море света!
 

Причал

 
Жизнь, не будь ко мне слишком строгой!
Белых пятен на сердце нет.
Мне бы только любви немного
Да десятка два сигарет.
 
 
На тебе я не ставлю точку
И стремлюсь не терять лица.
Довести бы мне только строчки
До логического конца.
 
 
Было счастье в руках на блюдце,
Но его сохранить не смог.
Мне не вывести даже в люди
Тех детей, что не дал мне бог.
 
 
Пусть других на волнах качают
Корабли, путь избрав иной.
Как к спасительному причалу
Прислонюсь я к любви земной.
 

Две струны

 
Голуби любви гнездо не свили —
Значит, её встретить не готов.
Ранит сердце бедное навылет
Зазвеневший взгляд колоколов.
 
 
Зрелый, но ещё душою юный,
Тщусь настроить древний клавесин.
Рвутся неподатливые струны,
Извлекая звуки из глубин.
 
 
Мы делить, что нажито, не будем,
И вставать пред будущим во фрунт.
Для двоих отчаявшихся судеб
Хватит для начала пары струн.
 
 
Не для счастья белые одежды.
Нам шампанским боль не заглушить.
С нами будь поласковей, надежда,
Чтоб пьянеть во здравие души!
 

Очищение

 
Ещё спрошу себя я не однажды —
Что будешь значить ты в моей судьбе?
Блестят зрачки, начищенные ваксой,
И кляксы оставляют на тебе.
 
 
В расцвете твоя молодость и сила.
Мой опыт – лишь наркотик для иглы.
Ты в дом вошла и сразу освятила
Засиженные мухами углы.
 
 
И заново очнулось ретивое,
Хотя в иных мирах я прежде жил.
Ты молнией влетела шаровою
В изломанную форточку души.
 
 
Мы оба у Всевышнего попросим
Продлить нам рандеву осенних струй.
В сезон дождей мою больную осень
Излечит твой целебный поцелуй.
 

Призрак

 
Возжелаешь ранета,
Но далёк к нему путь.
Обнажается небо,
Словно женская грудь.
 
 
Светлой дали безбрежность
В поволоке слегка.
И астральная нежность
Унеслась в облака.
 
 
Мне поведали веды —
Где паришь ты во мгле.
Твоё царство – на небе.
Мой престол – на земле.
 
 
То ли быль, то ли небыль,
Толи женская грудь —
Обнажённое небо
Не даёт мне уснуть.
 

Фантом любви

 
От любви, не скрою, лишь фантом со мною.
И летает в небе женщина с метлою.
К пастырю – далёко, к боженьке – высоко.
А к дарам «данайцев» – близкая дорога.
 
 
Бодрствуй дни и ночи – пристальное око!
Мой хозяин – ловчий, я ж – не ясный сокол.
Нам ли быть в печали, чтить чужой обычай?
Там, за облаками, ждёт меня добыча.
 
 
След моей отрады потеряло око.
Только, если надо, я – орёл, не сокол.
Дело молодое. Дальше – неизвестность.
Выдолблю гнездовье на скале отвесной.
 

Потёмки души

 
Недёшево стоит свобода
Для само копания мне.
То дверь отмыкают заботы.
То щёлка осталась в окне.
 
 
И бьётся на счастье посуда,
Что вносится из дому – в дом.
Непрошено близкие люди
Меня окружают теплом.
 
 
А мне чуждый мир – вне закона.
И благо, что я одинок.
Закрою дупло телефона.
Заклею наружный звонок.
 
 
Но тешусь надеждою зыбкой,
Живя в удалённой глуши,
Что кто-то своею улыбкой
Осветит потёмки души.
 

Бальзам

 
Умирает речи тихий вечер.
Остаюсь в квартире я один.
Догорят молитвенные свечи.
Оплывёт дебелый стеарин.
 
 
Есть одна надежда на везение.
И в неё уверовал я сам.
Пустота неясного волнения
Проливает на душу бальзам.
 
 
Тает тень надежды рукотворная.
Жду, дублёр, погоды на скамье.
Собирает ветер мысли чёрные.
Размышляю о житье-бытье.
 
 
Камень на душе надежда точит.
Оплывает талый стеарин.
На исходе время одиночек.
И опять на людях я один.
 

Огонь одиночества

 
Порой ты в сердца постучишься прилюдно.
Но что тебе выгорит, кроме прелюдий?
Лишь хвост с головой от севрюги на блюде
И духа святого перо от хвоста.
 
 
Когда же ты уху глухого взываешь,
То лёд отчужденья взамен получаешь.
Лишь голову склонишь над клетками клавиш.
И forte11
  сильно (ит.)


[Закрыть], и piano22
  тихо (ит.)


[Закрыть]– одна маета.
 
 
Твоей безысходности выбора нет.
Отдашь, что имел, до последней монеты.
И долго шатаешься, словно во сне, ты,
Ещё эфемерное что-то любя.
 
 
Не стоит нам голову песней морочить
Про тёмные ночи и карие очи.
Любовь – это вечный огонь одиночеств,
Когда вызываешь его на себя.
 

Зеркало

 
У разбитого зеркала памяти нет.
Рассыпает осколки, как горсти монет.
Я поставил пред зеркалом женский портрет.
Той, что раньше смотрелась в него, больше нет.
 
 
Занавесил я скатертью рамку стекла,
Чтоб душа за пределы её не ушла.
Там, где было лицо, не хватило угла.
С той, что холил и нежил, судьба развела.
 
 
Я встречаю осколки на каждом шагу.
Только вычеркнуть прошлое я не могу.
Так же птицы поют, кони ржут на лугу.
Я же образ любимой в душе берегу.
 
 
Зеркала отражают наш внутренний мир.
Зеркала отторгают того, кто не мил.
В них мы видим всё то, что сгорело дотла,
Если смотрим в отжившие век зеркала.