Текст книги "Джейтест"

К тому времени, когда Кайл и Павел не торопясь подошли к основательно сбитым величественным ступеням парадного крыльца, за поздними гостями уже затворились двери.

– Эрни! – окликнул Павел притулившегося под навесом крыльца охранника, который остался снаружи покурить. – Что за делегация пожаловала к первому-то часу ночи?

– Их преосвященство фра Дрисколл, – охотно ответил тот. – По приглашению госпожи Минц. Мы проверили. Все в норме.

– А на черта же госпоже Минц... э-э... фра Дрисколл? – почесал в затылке Сухов. – В такое-то время?

– Экзорсист, извините за такое слово, – лаконично пояснил Эрни. – Полночь, сами понимаете, – самое для мистера время.

Стрельнул во тьму рубиновым огоньком окурка и ушел в теплое нутро фамильного гнезда Карои.

– Никогда бы не подумал, что тетя Элина ударится в мистику, – пробормотал Павел, ныряя под козырек крыльца – на место, покинутое теплолюбивым Эрни. – Послушай, а это ведь они из Марики черта изгонять собрались! – Он уставился на столбом торчащего под дождем приятеля. – Это как пить дать! Дурдом...

– Тетка Элина, по-моему, католичка, – припомнил Кайл. – Но не то чтобы страшно ревностная. А Марика – она вообще пестрой веры.

– Так кто же принимает пеструю веру всерьез? – пожал плечами Павел. – Правда, мать у нее ушла в монастырь после развода. В католический.

– Пеструю-то веру всерьез никто не принимает, – согласился Кайл, тоже занимая место под навесом, – но настоятель монастыря Мени-ат-Тебиби катается по столице на «роллсе», доставленном прямо из Метрополии. А насчет экзорсиста, так извини, при сложившихся обстоятельствах нам всем уже впору «пушки» серебром заряжать и кругом себя святой водой кропить.

– И шаманов в гости приглашать. Для консультаций. Как некоторые. Вот что. – Сухов откашлялся. – Тут есть о чем задать пару вопросов. Ну хотя бы тете Элине. И вообще, пора в помещение – греться.

Он энергично заколотил в дверь.

* * *

После приличествующей случаю паузы Эрни наконец соизволил впустить их, позволил расположиться у впервые за многие годы растопленного камина, а сам отправился за госпожой Минц, в девичестве – Карои.

– Послушайте, – Сухов повернулся к спускавшейся по сработанной из темного дерева лестнице тете Элине, – вы всерьез решили, что в Марику вселились черти?

– Бог с вами. – Тетка высоко вздернула плечи. – Но не могла же я отказать такой особе. Тем более что... В общем-то, мы же живем не в средние века, и бедную Марику никто не заставит ходить по раскаленному железу или... Это, в конце концов, просто некая психологическая терапия.

– Постойте, постойте. – Кайл вскочил с кресла, на котором было уже устроился в надежде просохнуть и отогреться. – Так что, это не вы пригласили настоятеля Дрисколла, а он предложил вам свои... э-э... услуги?

– Ну... вот часа два назад его секретарь связался со мной, выразил сочувствие и дал понять, что их преосвященство, узнав о происходящих событиях... Что он видит перст божий в том, что вся эта драма разыгралась именно здесь, в Вестуиче, где находится кафедральный храм, в котором ведет службу его высокопреосвященство. Короче, формально приглашение исходит от меня, но... Я, честно говоря, больше всего боялась, что они прибудут сюда с репортерами, камерами «Ти-Ви» и со всем таким... Понятно, что даже церковь сейчас не чужда саморекламе. Но, слава богу, фра Дрисколл обошелся лишь одним ассистентом.

С чудовищным скрипом и хрипом начали бить часы – самые настоящие механические напольные часы – антикварный монстр, притаившийся в темном углу гостиной.

Некоторое время все молчали, ожидая, видимо, что изгоняемый дьявол хоть как-то выразит свое недовольство причиняемым ему беспокойством.

Но тому было, видно, хоть бы хны.

– Надо бы поприсутствовать, – с беспокойством начал было Павел, но в этот момент по лестнице заскрипели шаги: с сатаной фра Дрисколл управился с минимальными затратами времени и минимумом шума.

Откинув капюшон, он задумчиво, отрешенно как-то, спускался по дубовой лестнице, и следовавший за ним, по-прежнему спрятанный в свой капюшон помощник, как мог деликатно, чуть подталкивал его в спину.

Это не совсем укладывалось в сложившийся у Кайла имидж святого отца церкви, известного довольно скандальными историями и конфликтами с верхушкой планетарного клира.

– Девушка должна побыть в покое несколько часов, – остановившись на мгновение перед госпожой Минц, низким, слегка хрипловатым голосом уведомил его преосвященство. – Через полчаса принесите ей лекарства и, наверное, немного молока. А пока она молится. Будет неплохо на днях посетить церковь.

Остановив величественным жестом предполагавшиеся благодарственные телодвижения присутствующих, фра Дрисколл, сопровождаемый своим безмолвным ассистентом, убыл через услужливо распахнутую перед ним дисциплинированным Эрни дверь.

– Слушайте – давайте-ка наверх, – беспокойно предложил Кайл. – Молитве наше присутствие не помеха. Тем более что Марика ничего, кроме «Отче наш»...

За окнами взревели неумело переключаемые передачи, кто-то выкрикнул нечто не слишком пристойное, и почти мгновенно затих вдали и без того тихий звук движка кара его преосвященства. Секунду все смотрели друг на друга и затем, хватая оружие, рванулись в разные стороны: Эрни – за дверь, вся остальная компания – вверх по лестнице.

Дверь комнаты Марики была заперта. Это – еще полбеды. Хуже всего был звук. Звук такой, который не мог издавать человек. Вообще не такой звук, который можно услышать где-нибудь на белом свете, кроме разве что студии звуковых спецэффектов.

Что-то резко – на пределе болевого восприятия – взвизгивало за дверью, умудряясь тут же издавать нечто похожее на низкое, басовитое жужжание насекомого. Шмеля. Только шмеля этак с барана величиной. И одновременно что-то металлическое, звонкое и гулкое с мучительным, надсадным стоном ломалось и корежилось там.

От конца коридора, от с ходу выбитого ими торцевого оконца, к остолбеневшим у двери людям, ругаясь на чем свет, бежали «люди господина Стырного».

– Ломайте! Господи, ломайте скорее!! Там!!! – заорала тетка Элина таким диким голосом, что Кайл понял: когда над миром грянут трубы Страшного Суда, это будет не самый страшный звук, который когда-либо слышали люди, далеко не самый страшный.

Особой команды, впрочем, и не требовалось – под ударом двух специалистов своего дела дверь перышком слетела с петель, а сами умельцы, как и требовал того метод, ничком кинулись на пол, освободив пространство двум другим. Те боком, защищаясь оружием и спотыкаясь о прильнувший к полу «первый эшелон» атакующих, вломились в девичью спальню, во весь голос призывая ворога бросить оружие и стать лицом к стене.

И навстречу им ударила молния.

* * *

Потом все это вспоминалось Кайлу как чуть ли не поодиночке чередующиеся стоп-кадры: вот он, согнувшись в три погибели, выставив вперед ствол помпового ружья, волчком разворачивается на пороге, а в открывающемся перед ним проеме двери медленно, все так же кадр за кадром, уходит из поля зрения вниз, вниз, вниз спина влетевшего в комнату спецназовца. А потом он удивительно медленно – словно преодолевая сопротивление на редкость вязкой, тяжелым валом прущей ему навстречу среды, проталкивает вперед, в поле прицела ствол, такой непослушный и не желающий подчиняться ему, Кайлу. И как-то отдельно в его памяти осталось то, что бешено корчилось, подпрыгивало вместе с железной кроватью, шипело и плевало огнем. Не в него – мимо. Еще раз! Еще!

А потом забахали выстрелы – Кайл почти оглох от них. Стреляли все, и он стрелял. А то – прикованное к груде искореженного железа – лопалось, вспыхивало, взрывалось, исходило смрадным пламенем. Казалось, это длилось вечность.

И наступило новое «потом».

В котором всем было не до него: весь народ вокруг был занят тем, что гасил остатки пожара, оказывал помощь тем, кто не мог помочь себе сам, снимал на видеопленку весь царивший вокруг разгром и дозванивался куда-то по блокам связи и обычным сотовым телефонам. С некоторым удивлением Кайл убедился, что увечий приключившаяся битва ему не прибавила.

Он еще не закончил осматривать себя, как слегка помятый Сухов за локоть вытащил его из бестолковой толчеи и потащил вниз, в холл, по которому уже бродили еще несколько оперативников, увешанных оружием. Из их группы Павел, не теряя темпа, вытянул озабоченного Эрни, а тот, в свою очередь, повлек их в боковую комнату. Там уже явившийся, словно бог из машины, лейтенант Стырный пытался добиться объяснений от пребывающего в прострации, изгвазданного в дорожной грязи фра Дрисколла, с трудом умещавшегося в неудобном кресле. Коллега Стырного в соседнем помещении, судя по доносившимся оттуда звукам, безуспешно пытался унять бьющуюся в истерике мисс Минц и одновременно понять хоть что-то в происходящем.

Кайл мысленно пожалел его.

* * *

На вошедших Стырный только затравленно обернулся и тут же вновь обратил все свое внимание на высокопоставленного фигуранта имеющей место прескверной истории. Всем своим видом лейтенант показывал, что ход следственного действа идет сикось-накось, но, дьявол побери, ничего нельзя было поделать с временем, которое поджимало.

– Начнем сначала, – терпеливо и не сбавляя темпа продолжил он начатое. – Объясните, каким образом вы очутились здесь, в этом доме?

– В этой дьявольской ловушке? – В голосе его преосвященства зазвучали нотки профессионального пафоса. – Уверен, что все это подстроено. Меня подставили эти мумии из епархиального управления. Их шокирует моя практика истинного экзорсизма, мои проповеди, мои книги, весь образ моего посредничества между верующими и Всевышним.

– Пожалуйста, ближе к фактам, святой отец. – Лейтенант скрипнул зубами. – И ради бога, не будем терять времени! Речь идет о деле, в котором мы идем, как говорится, по горячим следам и вынуждены незамедлительно принимать меры. Вы говорите, что были приглашены сюда родственницей мисс Карои, Элиной Минц. Настоятельно приглашены.

– Да, именно так. В конце дня миссис Минц связалась со мной через канал моей личной приемной и... К тому моменту я, как и все жители Вестуича, был в курсе тех происшествий, которые взволновали не только наш город.

– Стоп, – быстро и без приглашения вмешался Сухов. – Элина Минц говорила нам – и я слышал это собственными ушами, – что это именно от вас, ваше преосвященство, исходило предложение провести сеанс экзорсизма.

– Это клевета! – возвысил голос священнослужитель. – Я не позволю вам подвергать меня перекрестному допросу!

– Приношу вам свои извинения. – На скулах Стырного от напряжения появились желваки. – А вас, господин Сухов, попрошу не создавать помех следствию. – Он снова резко повернулся к экзорсисту: – Скажите, вы беседовали с миссис Карои лично? Использовали видеоканал?

– Нет, видеоканал я не использовал. Но, надеюсь, миссис не станет отрицать моих слов. Меня встретили здесь как человека, которого именно пригласили.

– Что произошло после этого приглашения? И что за лицо сопровождало вас? Я имею в виду того, кто ассистировал вам и, по всей видимости, угнал вашу машину?

– Миссис сказала, что послала за мной человека, который поможет мне добраться в этот уединенный дом. И действительно, в приемной в условленное время меня ожидал человек. Я несколько удивился, что это оказалось лицо духовного звания, притом несколько... э-э... эксцентрического вида. Но когда этот человек пояснил мне, что он – воспитанник Лесной Обители... Знаете, там мне приходилось видеть и более странных личностей. Эти... эти... гм... соображения... Они усыпили мою бдительность.

В дверь просунулся угрюмый тип в защитной форме с радиотелефоном.

– Никаких трупов в доме нет, сэр, – доложил он. – И никаких трупов рядом. В комнате могло гореть все, что угодно, но только не человек.

– Спасибо, – кивнул ему Стырный.

– Ей-богу, – не выдержал Сухов. – Если вы думаете, что я понимаю, что произошло, так нет – я ничего не понимаю. Где, черт возьми, Марика?

– Пусть этот господин помолчит! – взорвался фра Дрисколл. – Если все, что здесь происходит, – не пошлая провокация и та госпожа, к которой меня привели, это действительно Марика Карои, то у вас еще есть надежда изловить ее вместе с моим автомобилем.

– По порядку, ваше преосвященство, по порядку, – попросил лейтенант. – Мы уже знаем о том, что вы сообщили агенту Лайману, и объявили ваш кар в розыске. Но вот что странно в ваших показаниях. Разве недоразумение с тем человеком, который привез вас сюда, не разъяснилось сразу же, как только...

– Прибыв, я без промедления направился к... э-э... страждущей сестре. А ее родственница и этот человек... Они сопровождали меня. Я нашел это абсолютно естественным. Тем более что встретили меня наилучшим образом. Однако то, что последовало за этим.

– Вот именно это я и хотел бы знать, господин Дрисколл, – заверил его лейтенант.

Некоторое время экзорсист собирался с мыслями.

– Собственно, все произошло после того, как тот человек, который встретил меня здесь – в доме... Агент Лайман... После того, как он отозвал миссис Минц вниз. До этого страждущая сестра ничем не выказывала никакой... э-э... агрессивности. Правда, она весьма враждебно отнеслась к сопровождавшему человеку. Но мне показалось, что ее удалось легко успокоить. – Он судорожно вздохнул. – Однако это оказалось не так. Как только миссис Минц покинула нас, в руках у госпожи Карои – я даже не понимаю как – появилось оружие. Довольно большого калибра револьвер. Она направила его сначала на моего спутника и... и заставила его лечь на пол.

– И вы не успели ничего предпринять? – Стырный удивленно приподнял бровь. – Ну, скажем, просто позвать на помощь?

– Все произошло слишком быстро, – развел руками фра Дрисколл. – Да и слишком рискованное это дело – противиться вооруженному безумцу. Даже если речь идет о простом призыве на помощь.

– Так, значит, вы и не противились, – кивнул лейтенант. – Вы, как я понял, выполнили то, что вам приказала... э-э... мисс Карои?

– Мисс кроме... э-э... орудия убийства пустила в ход еще и пару наручников. Вполне надежных и крепких. И еще – какие-то цепи, замки. Она, видно, заранее подготовила все... все это. Она распорядилась, чтобы... Чтобы я снял с этого... с этого... э-э... создания его... м-м... монашеское одеяние и п-приковал... приковал... это.

– Вы употребили слово «создание». – Стырный озадаченно поскреб щеку. На ней уже начала выступать еле заметная щетина. – Уточните.

– Это... Это вообще не было... человеком. Это – это... М-м-м-мерзость.

Почтенный священнослужитель запнулся, смолк, мучительно морщась, уставился на свои поднятые к глазам пальцы, словно этими пальцами ему пришлось сотворить нечто предельно отвратительное.

– К-когда... – продолжил он запинаясь, – когда я... Когда я, повинуясь приказу этой обезумевшей девчонки... Когда я стал лишать это создание его одежд...

– Но ведь у вас сначала не возникало никаких сомнений, – попробовал внести ясность Стырный.

– Вначале – нет. Да и потом. Дело в том, что нечто человеческое было, конечно, но... Скорее это оказалось некое... – фра Дрисколл мучительно скривился, – некое насекомое, которому дьявол решил придать образ мерзкой пародии на венец творения Господня.

– Оно сопротивлялось? – Снова лейтенант направил разговор в необходимое русло.

– Да. В некотором смысле – да. Меня... Сначала меня обожгло. И как бы ударило током. Я не совсем четко могу воспроизвести в памяти всю цепь событий. Это даже не нервный шок. Я, видимо, подвергся... Подвергся некоему воздействию... Чему-то, подобному инфразвуковому удару. Или, может, это был гипноз.

– Итак, это создание оказало вам... м-м... сопротивление. Но вы...

– Но эта девица... Она защитила меня. Она... она протянула в сторону этой твари ладонь... Руку. В которой был зажат некий... некий странный амулет.

– Амулет, говорите? – Сухов, до этого момента растерянно слушавший допрос, бросил настороженный взгляд сначала на лейтенанта, потом на Кайла.

– Мне показалось – именно амулет. У меня не было возможности внимательно рассмотреть этот предмет, но я усмотрел некие... некий знак. Что-то из того, что встречается в богопротивных рисунках и орнаментах туземных храмов.

– К этому мы вернемся позже. – Стырный тяжело вздохнул, растирая лицо. – И какое же действие возымела эта игрушка?

– Отнюдь не игрушка, офицер. Эта вещь вызвала у той твари неописуемый ужас. Как бы парализовала ее. Оттолкнула. Она бы спаслась бегством эта тварь, ес-с-сли бы не ц-цепи.

– Монашеский наряд мисс надела на себя. – Стырный не столько спрашивал, сколько утверждал.

– Именно. Я уже говорил. Только сначала вытолкнула меня из комнаты. И вышла сама... У-уже в коридоре...

– Вы снова не воспользовались моментом, чтобы поднять тревогу? – без всякой укоризны в голосе, просто, видно, для порядка, спросил лейтенант.

– Я же говорю вам, что был буквально не в себе.

– Да-да. Продолжайте.

– Мисс Карои приказала мне быстро и не привлекая внимания покинуть дом. Я вынужден был подчиниться ей. Никто из стоявших в холле даже не додумался заглянуть под капюшон моему спутнику.

Эту фразу Дрисколл произнес с упреком.

– Почему же? – сам себя спросил Кайл сквозь сжатые зубы, глядя в потолок.

– Что вы хотите сказать этим?! – резко повернулся к нему Стырный.

– Я спрашиваю – почему же? – уточнил Кайл.

Некоторое время они с лейтенантом молча смотрели друг на друга. Молчание нарушил не уяснивший сути дела фра Дрисколл.

– И как только мы покинули дом, – сообщил он, – мисс велела мне отдать ей ключи от кара. Я было воспротивился.

Он взялся рукой за подбородок, как бы желая поправить его.

– Но вам это не удалось, – констатировал очевидный факт лейтенант. – А автоблокировка кара у вас, конечно, была благополучно отключена. Как и у большинства законопослушных граждан. У вас нет предположений, куда безумная мисс направилась на угнанном экипаже?

Предположений его преосвященству высказывать не пришлось. Зазуммерил блок связи на поясе Стырного, он выслушал сообщение и выпрямился.

– Ронни, – обратился он к молчаливому агенту, стоявшему за спинкой кресла, в котором беспокойно копошился его преосвященство, – вы примете от фра Дрисколла подписку о неразглашении, оформите на него протокол предварительного допроса как свидетеля и отвезете его по месту жительства. А с вами, господа, – он повернулся к Павлу и Кайлу, – нам придется поработать в машине. Кар господина Дрисколла обнаружен в районе больницы Харпера. Вы знаете, что происходит там. Мне кажется, что ваше присутствие, гм, на месте действия не помешает...

– Мы можем взять оружие? – спросил Сухов.

* * *

Несмотря на поздний час, на подъезде к больничному комплексу имени Десмонда Харпера творился ад кромешный. Тут были и столичное «Ти-Ви», и пара фургонов общефедеральных программ, и городская полиция, и полиция графства, и даже какие-то рейнджеры, сроду никому обычно не встречающиеся в жизни, кроме как в «горячих» сводках новостей. И прежде всего – пропасть зевак. Только полномочия лейтенанта позволили машине со следственной группой и свидетелями в лице господ Васецки и Сухова добраться до одного из эпицентров происшествия.

К осиротевшему кару его преосвященства был приставлен оснащенный рацией и автоматом сержант.

– Вот, господин лейтенант, – доложил он, увидев, что к охраняемому объекту принесло еще одну группу любознательных начальников. – В час пятнадцать этот кар припарковался в этом самом месте, и в нем приехала монашенка. Сразу начала размахивать какими-то бумагами и кричать, что настоятель Дрисколл прислал ее. Чертей гонять. Изгонять, в смысле, из террористов. Собралась толпа. В смысле – толпа уже и так была, но они все до этого смотрели туда.

Сержант указал в сторону корпуса больницы, темную громаду которого только окна шестого этажа разрезали узкой полоской огней.

– А тогда все повернулись сюда и... И она так завела всех. И все начали так орать... И эта баба из «Новостей» вконец уже всех уела. Энни Чанг... И одним словом, инспектор Ливси под свою ответственность разрешил пропустить ее для переговоров. В корпус. И только они туда ломанули – девка эта в балахоне и двое оперативников ей в помощь, – по радио сообщили, что эту штучку надо было задержать и что она вооружена. Ну, у инспектора Ливси, понятно, испортилось настроение, и сейчас вам к нему лучше...

– Спасибо, сержант. Мы знаем, что сейчас лучше, а что хуже, – резко остановил его Стырный. – Где штаб операции?

– Там. – Сержант указал в сторону пары фургончиков, притулившихся у глухой торцевой стены какого-то – в темноте не разобрать какого – подсобного больничного сооружения.

– Пойдемте, – скомандовал лейтенант Кайлу и Павлу. – Постарайтесь не отходить от меня далеко. И оставьте ваши пушки в машине. Она хорошо запирается.

Для того чтобы добраться до омраченного инспектора, им пришлось пройти мимо студийного кара, на порожке кабины которого сидела очень молоденькая и очень усталая красивая китаянка и охрипшим голосом вещала в пристроенную на хитроумном штативе камеру. Она говорила, что единственная предпринятая властями разумная мера – допуск для переговоров внутрь блокированного периметра представительницы религиозной общины города, – обернулась своей противоположностью, так как представительница эта оказалась, как предполагают, вооруженной сообщницей засевшей в госпитале преступницы.

Кайл скрипнул зубами.

* * *

Увидев удостоверение Стырного, покрывшийся с досады зеленоватыми пупырышками инспектор Ливси некоторое время размышлял, кто же кого перешибает по части административных полномочий: инспектор центрального комиссариата или же лейтенант госбезопасности. Потом махнул рукой и пригласил явившихся зайти внутрь одного из фургончиков передвижного штаба. Поместиться в нем удалось с трудом: за пультами связи и наблюдения работало в тесном пространстве человек шесть.

– Внутри помещения наших видео нет, – пояснил инспектор. – Но часть помещения просматривается с дистанционных камер. Через окна.

Стырный и оба его спутника некоторое время внимательно созерцали то, что им показывали десять мониторов; их ровное мерцание было, казалось, единственным источником света внутри фургона.

– Вам не удалось задержать вторую женщину? Ту, что прибыла на машине настоятеля? – осведомился лейтенант. – Вы же послали людей сопровождать ее.

Инспектор явно утратил способность выражаться достаточно ясно:

– Они вернулись. Объект... Та сумасшедшая согласилась, чтобы монашенка... То есть мы принимали ее за монашенку... Эта – вторая... Короче, объект согласился беседовать с ней только наедине. И оба сопровождающих отступили на рубеж периметра. Как раз к тому моменту, когда поступило сообщение.

– Какие требования в конце концов выдвигает... э-э... объект? – попробовал уточнить ситуацию Стырный.

– Спросите о чем-нибудь полегче! – с досадой определил состояние дел Ливси. – Часов шесть мы вообще никак не могли приступить к переговорам. В здании полно телефонов – мы пытались установить контакт по всем номерам шестого этажа, но черта с два! Эта сука только кричала в трубку, что если на территорию больницы войдет хоть один полицейский, то она будет безжалостна. И так далее. Вы и сами уже знаете: из наших пострадали трое.

– Огнестрельные ранения?

– В одном случае. В двух других – тяжелые травмы типа электрошока, но... В общем, медики не разобрались. Мне, во всяком случае, они докладывать не спешат. Какая-то новая выдумка. В общем, когда удалось хоть о чем-то договориться, то сначала она потребовала вертолет и чтобы не было «хвоста». Потом еще – деньги. А затем эта тварь каждые минут сорок меняла свои условия. Сейчас мы готовим повторный штурм.

– Есть деталь, которая все усложняет, – задумчиво заметил Стырный, пытаясь высмотреть хоть что-то на мерцающих экранах.

– Я понимаю вас. – Инспектор поморщился. – Там у нее в заложниках шестеро детишек. Из выздоравливающих. Но где те – первые восемь? Если мы потеряем... э-э... объект...

– То мы потеряем, скорее всего, и тех восьмерых. – Лейтенант потер лоб. – А потерять этот объект, возможно, очень легко.

Некоторое время в фургоне царила тишина. Только кроткими сверчками попискивали какие-то датчики да время от времени кто-нибудь из операторов мягким щелчком переключал то один, то другой тумблер на панели перед собой.

– Снова вижу объект, – доложил от монитора наблюдатель. – Вторая камера. Даю изображение на общий дисплей.

– Что они делают там? – озадаченно спросил кто-то, уставившись на скошенное изображение окна на экране. – Танцуют они там, что ли?

– Да нет. – Инспектор с мучительным вниманием присматривался к призрачному движению в мерцающей глубине стекла. – Не танцуют.

– У тебя ошибка, Ник. Объект идет у меня – по четвертой, – неожиданно вмешался второй наблюдатель. – Движется вдоль стены – смотрите.

Теперь уже на двух больших экранах через два расположенных рядом окна под разными углами было видно то, что происходило там – в мутной глубине шестого этажа больничного комплекса имени Десмонда Харпера.

– Дьявольщина! – воскликнул кто-то в полутьме. – Их две!

Их действительно было две: одна Марика Карои, вскинув руки, в каком-то ритуальном хороводе, не отводя глаз от чего-то невидимого, в глубине комнаты то ли выплясывала какой-то странный шаманский танец, то ли истово совершала какой-то ритуал, а временами возникавшие в поле зрения детские макушки тоже завороженно двигались в каком-то непонятном ритме странного хоровода.

Но была и вторая Марика – та тоже то возникала в поле зрения камер, то пропадала, скрытая простенками между окнами. Эта Марика двигалась словно заколдованная – ныряющим, кошачьим шагом, распластавшись, скользила вдоль стены коридора, залитого мертвенным светом флюоресцентных ламп.

– Так что же получается? – с досадой спросил неведомо кого офицер, притулившийся за пультом слева от инспектора. – Их стало две?

– Их и было две, – тихо сказал Кайл. – Одна настоящая, другая – подделка.

– Вы можете их различить? – деловито спросил инспектор.

– У настоящей голова должна быть в бинтах. – Кайл потер глаза, пытаясь сбить навалившуюся вдруг усталость.

– Не вижу никаких бинтов, – доложил кто-то из наблюдателей.

Кайл энергично потряс головой, отгоняя отупение.

– Офицер, у меня дело к вам. – Он повернулся к Стырному. – Может быть, мы выйдем?..

– Говорите здесь, Васецки. Как я понял, вы хотите предложить свои услуги.

– Мы хотим предложить свои услуги, – уточнил было Павел, но осекся, заметив взгляд Кайла.

– Нет. Речь идет именно обо мне, – сухо отрезал тот.

Стырный склонил голову набок.

– Если бы за вами не числилась маленькая история с Драконом... – сказал он, глядя на Кайла снизу вверх. – Если бы не эта история, то я и не подумал бы ни брать вас с собой сюда, ни задумываться над вашими словами. Но... Вам не хочется быть со мной... э-э... пооткровеннее? Вы снова нашли меч? Или, может быть, амулет?

Кайл еще раз скрипнул зубами. Взял себя в руки.

– Мы теряем время, господин лейтенант. – Он старался не встретиться взглядом со Стырным. – Там сейчас может произойти такое...

– Ваша рука в порядке? – спросил лейтенант.

– Как видите, повязку уже не ношу. Еще раз повторяю, у нас нет времени.

– Только поэтому я и рискую так вот. – Лейтенант неожиданно взял Кайла за предплечье. – Но только при одном условии. Мне нужно будет с вами поговорить. Не так, как мы говорили до сих пор. Когда вы вернетесь. Когда и если...

– Это уж как получится.

Кайл как мог деликатнее освободился от хватки Стырного. Тот молча смотрел на него. Потом протянул магнитную карточку:

– Вот ключ. Заберите из машины ваше оружие и возвращайтесь сюда. Я обговорю операцию с господином инспектором. Вас экипируют и проинструктируют. И главное: вы должны помнить, что если мы потеряем объект...

– Это уж как получится, – все так же сухо повторил Кайл, повернулся и спрыгнул из дверей фургона на примятую ночную траву.

Стырный повернулся к инспектору.

* * *

Двухместный, специально для таких дел приспособленный вертолетик подобрался к цели на большой высоте, чтобы не привлечь ничьего внимания, и, казалось, из-под самых облаков бесшумной птицей упал на здание больницы. Все так же бесшумно он завис над самой ее крышей, плоской и мокрой от ночного дождя.

– Когда будете ТАМ, – сказал Кайлу пилот, – не выключайте вашу «сережку». – Он прикоснулся к приемопередающему клипсу на своем ухе, точно такому же, как и у Кайла. – Мы будем наводить вас. Отслеживайте путь по планшетке. И еще, не забывайте про спецоборудование. – Он кивнул на пристегнутый к поясу Кайла спецназовский подсумок. – Если полезете через окна, не забудьте про страховочный пояс. А когда войдете внутрь, не забудьте его отстегнуть, иначе будете скованы в движениях – длина фала только двадцать метров на полную вытяжку. А тормозить начнет метров с трех.

Кайл молча достал бумажник. Пилот удивленно посмотрел на него.

– Я – не такси, парень, – косо улыбнулся он.

– Нет. – Кайл тоже усмехнулся, оценив комизм ситуации. – Это пусть передадут моему отцу. Если что. Я вложил сюда письмо – успел нацарапать несколько слов.

– Он, наверное, очень волнуется сейчас, ваш старик, – предположил пилот, забирая бумажник.

– Мой старик не смотрит по ночам «Ти-Ви», – усмехнулся Кайл и спрыгнул на мокрую крышу.

Теперь игра пошла без поддавков. Никакого бойскаутского азарта он не ощущал. Только страх человека, а может, и зверя, сунувшего голову в страшно опасную ловушку и теперь твердо знающего, что дальше идти надо до конца. Кайл молча нащупал на груди под одеждой талисман Посвящаемого.

Дверь лифтового блока была перекрыта, но в короб вентиляционной системы проникнуть особого труда не составило, как и предполагалось. Заклинившись в узком проеме шахты, Кайл посветил фонариком вниз и подумал, что лететь до перегораживающей путь вниз решетки довольно далеко. И грохоту будет – не оберешься.

Впрочем, темная дыра бокового ответвления виднелась совсем близко – почти под ногами. Корячась, как заправский спелеолог, Кайл опустился на пару метров и убедился, что находится вровень с дырой. Правда, та тоже была закрыта пыльной решеткой, но уж ее снять и вовсе была не проблема. Куда тяжелее оказалось забраться в гулкий и хлипкий на ощупь (из жести и пластика) туннель. Фонарь Кайл обронил – он стал светить мышам и тараканам внизу, пока не сядет аккумулятор, и метров десять по горизонтали Кайлу пришлось ползти в кромешной тьме. Наконец он нащупал по правую сторону от себя (как ему и объясняли) задвижку ремонтного люка. Сдвинув ее, отплевываясь от пыли и паутины, он как мог тихо спрыгнул в пустой коридор, залитый тусклой мглой, проникавшей из окон.