Текст книги "Джейтест"

Часть II
КОМАНДА

Глава 5
СЛЕД

Рассвет догорал над Гнилым морем. Рассвет, всегда похожий здесь на протуберанец термоядерной артподготовки. Поток кипящего огня над зыбким морем ядовитого тумана. Над волнами больной мглы, которой не дано сегодня рассеяться. И завтра – тоже. Северное полушарие Джея шло в зиму, а зима здесь – время мглы. И призраков во мгле.

Паломник некоторое время завороженно смотрел на истаивающую на западе громаду ночных облаков; на яркие, негаснущие головешки торопливых лун Джея, вечно обгоняющих одна другую в бездне просветлевшего небосвода; на дневные, уже не по-земному завивающиеся слоями облака по горизонту; на вершины гор, отрешенные и безразличные к миру, на их утонувшие в зыбкой дымке подножия; а ближе – на верхушки изъеденных временем древних скал-изваяний, высящиеся из колышущегося, без всякого ветра, рябью идущего кошмара. Потом Паломник прикинул оставшийся ему путь. Сегодня, похоже, никто не караулил его на этой неполной миле древней тропы, полого спускающейся к кромке мглы, но круто заворачивающей за развалины Змеиного храма, за желтые обломки резко обрывающихся в туман скал, туда – к огням. Только у самого поворота по-прежнему темнел тот, что поджидал и дождался его тогда – еще в начале лета. И по-прежнему из угловатого, словно подобравшегося для прыжка трупа чудища торчали к небу неподвижно две стрелы.

– Ничего тебя не берет, – с усталой досадой констатировал Паломник. – Ни прах, ни тлен, ни воронье. Ни зверь лесной твои мослы не растащит, ни отшельник святой не схоронит. Значит, и мне, грешному, к тебе соваться не след.

Он приготовил к бою «винчестер», нашарил в котомке неполную дюжину заговоренных камней и не спеша выбрался из сейвы и так же неспешно, то там, то здесь кидая вперед камушек-другой, стал спускаться к огням. Проходя мимо убитого врага, бросил между ним и собой последние три. И сотворил крестное знамение. Морщась – не верил он ни в Бога, ни в черта, ни в колдовской заговор. Впрочем, в Огни верить приходилось: они были. И ждали его.

Они ждали его, как всегда, в Дымной роще. И, как всегда, их было три в ряд над каменными очагами, ограждавшими обрез тропы, срывающейся в зловонную пропасть.

Паломник с привычным унынием кивнул им, подошел и присел на край одного из навеки закопченных очагов. Стал скармливать огню принесенную добычу – от Болотных племен и от племен Горных. И немного – от себя самого.

– Недогадлив ты, Кайло, – меланхолично сказал он огню. – Или осторожен очень уж. И ты, Марика, осторожничаешь? Или так и не дознались Правил Игры? Или не до того вам? – Старое это было причитание, и повторял Паломник его почти механически.

Высоко в небе ржавым репродуктором каркнул здешний страж-ворон. Паломник поднялся и, не оборачиваясь, чуть прихрамывая, зашагал прочь – назад по тропе. У самых Желтых скал что-то остановило его. Не так как-то легли еле заметные утром отсветы Огней. Он обернулся.

Четыре Огня горели в Дымной роще. Теперь уже четыре.

Паломник провел ладонью по лицу. Бросил котомку на придорожный камень. Сам опустился рядом.

Теперь ему стоило ждать.

* * *

У вытянутого в высоту двухэтажного краснокирпичного коттеджа, мокрого и чистого, как и все вокруг после ночного дождя, остановился солидно поблескивающий черным покрытием закрытый флаер с притемненными окнами и размером с половину вагона монорельса. Дверца его скользнула в сторону, и на зеленую травку у порога энергично ступил вышедший из флаера худощавый молодой негр в строгой черной тройке и огромных солнцезащитных очках.

Очки он, впрочем, тут же снял, потратив перед этим лишь две-три секунды на то, чтобы бросить взгляд на свои серебряные часы на цепочке – плоские, массивные, сделанные под старину, снабженные неплохим компьютером и блоком связи. Пожевывая дужку своих антикварных светофильтров, он снизу вверх посмотрел на фасад особняка, увенчанный острой готической крышей с причудливым коньком. Пока все обстояло так, как он и ожидал.

Том Роббинс был энергичен и честолюбив. Эти качества успели принести ему жетон федерального следователя, огромную уверенность в собственных силах и – пока что – ни одного седого волоса в коротко остриженной курчавой шевелюре. Молодость и природный ум не позволили еще вышеупомянутым качествам его характера сменить свой знак с плюса на минус. Время все еще работало на него.

Простиравшийся перед ним идиллически-патриархальный пейзаж кампуса внушал уверенность в незыблемости всего сущего. И нелепым бредом параноиков, заговоривших друг друга до полной потери чувства реальности, показалось ему все то страшное, что узнал он на секретных инструктажах и из закрытых для посторонних глаз файлов Управления расследований о далекой планете Джей.

Он коснулся сенсора входной двери, и через положенное количество секунд голос домашнего компьютера осведомился о цели его визита. Выслушав гостя, робот попросил Тома пройти в приемную.

Приемная дома Васецки явно не была приспособлена к приему слишком большого количества посетителей. Скорее она служила филиалом кабинета хозяина. Том присел на старый, очень добротно сделанный диван и стал терпеливо наблюдать за суетливыми потугами старенького сервировочного автомата расчистить место на заваленном бумагами журнальном столике для предназначенной, по всей видимости, для него, Тома, чашечки кофе. За спиной его кашлянули.

Том поднялся навстречу высокому, совершенно седому старику с рублеными чертами лица. По лицу этому Господь пригоршней рассыпал несерьезные веснушки, почти выцветшие с годами. Спина старика была прямой как палка. Вежливо улыбаясь, Том протянул хозяину руку.

«Вот и первый прокол, – подумал он. – Ну кто бы мог знать, что в этом доме „господин Васецки“ – это все еще отец Кайла?»

– Томас Лэмберт Роббинс, – представился он. – Я только что сообщил цель своего прихода. Я, видите ли, пишу работу, связанную с историей Империи Зу.

– Тогда вам – к моему сыну, – вполне твердым, без признаков старческого дребезжания голосом объяснил Васецки-старший. – Но он никого не принимает дома. В понедельник, на факультете. Выпейте, однако, кофе.

Том пригубил чашечку и поставил ее на поднос сервировочного автомата, всем своим видом давая понять, что ритуал закончен.

– У меня имеется письмо. Видите ли, некоторое время назад декан Васецки и... э-э... мой руководитель обменялись письмами.

Тень иронической улыбки легла на сухое лицо Васецки-старшего. Очевидно, он был в курсе того, с кем состоял в переписке его сын. Он взял со столика трубку:

– Кайл, – сказал он чуть более ласково, чем говорил с гостем. – Кайл, к тебе посетитель. С письмом. Я думаю, от тех, кому ты писал тогда.

Он выслушал что-то, потом кивнул Тому:

– Проходите. Кабинет сына на втором этаже.

* * *

Раньше из окна кабинета Васецки-младшего открывался один из наиболее классических пейзажей Джея: за узкой кромкой зелени городских предместий – бескрайняя, оживленная лишь складками редких оврагов, до горизонта степь и вдалеке – миражом за пологами восходящих потоков нагретого воздуха – косые слои отрогов горного хребта, уходящие ввысь, истонченные, сходящие там, в этой выси, на нет и как бы отношения не имеющие к тусклому блеску угловатой облачной гряды собственных вершин. А над всем этим – в выцветающей бездне неба – кольцо за кольцом плавно нарезают идеально ровные круги в немыслимой вышине эшелонами, одна над другой, редкие стаи гром-птиц.

Сейчас еще один мираж вырастал чуть ближе неровных, в знойной дымке тающих полос поросших лесом предгорий – тусклым блеском тонированного алюминия и золоченого стекла тянулась все выше и выше призрачная громада Юго-Западного космотерминала. Строительство, похоже, шло к концу – принятый на небесах план заселения Джея становился реальностью. И визит Томаса Л. Роббинса, федерального следователя, в дом декана Васецки был существенной частью этого плана.

Кайл Васецки был именно таким, каким представлял его Том: спортивный, очень собранный и еще совсем молодо выглядевший даже для своих тридцати с небольшим. Россыпь веснушек – от отца – еще и не думала выцветать, только была замаскирована плотным степным загаром. В лице преобладали скорее славянские – тоже в отца – черты. Только глаза были от матери-шотландки. В них-то Том и поймал ту тень привычной тревоги, почудившейся ему на снимках, которые он рассматривал в файлах Управления. Самый молодой из деканов университета мог бы иметь и более уверенный, самодовольный взгляд.

– Я думаю, перед вами мне не стоит разыгрывать спектакль и изображать очередного охотника за легендами и сказками – из тех, что решили заработать на возросшем интересе к Джею и издать на эту тему очередной опус? – осведомился Том.

Декан Васецки только еле заметно фыркнул в ответ.

– С вашего позволения, – Том извлек свой регистратор, положил его на стол и надавил сенсор, – я включу автомат подавления подслушивания.

Кайл снова фыркнул. Теперь – более заметно.

– Разумеется.

– Итак, – осторожно начал Том, – я хотел бы, чтобы между нами не оставалось недоразумений. Два года назад, по рекомендации профессора Бен-Иссу и полковника Мак-Клоски, вы были включены в группу, проводившую по заказу Министерства колонизации исследования... м-м... закрытого характера на поверхности планеты Джей. Вам было направлено конфиденциальное приглашение. Последовал ваш отказ.

– Вы точно излагаете факты, – сухо подстегнул Кайл ход разговора, разминая пальцы, словно готовясь к сеансу какого-то странного восточного единоборства.

– Ваш отказ многих удивил, – продолжил Том, внимательно наблюдая за собеседником. – Но затем последовали некие... демарши с вашей стороны, которые удивили руководство проекта еще больше.

– О каком именно проекте идет речь? – прервал его Кайл. – Мне известны по крайней мере два проекта, в которых предполагалось использовать материалы работы той исследовательской группы, о которой вы изволили упомянуть, господин Роббинс.

Собеседник внутренне чертыхнулся информированности декана.

– Условимся, господин Васецки, – сказал он вслух, – что мы имеем в виду проект Министерства колонизации.

– Воля ваша, – вздохнул Кайл. – Я со своей стороны не вижу основательных причин для того, чтобы удивляться, что человек, хорошо знающий историю изучения здешних руин, отказывается участвовать в работе, которая может, как бы это выразиться... наградить его лишним знанием. Совершенно лишним. Если вы жаждете конкретности, то напомню вам, что из двенадцати членов комиссии Шоймана – той, что тридцать лет назад выполняла аналогичную... работу, – двое погибли при обстоятельствах, вызывающих подозрения, а один – покончил жизнь самоубийством.

Том посмотрел на собеседника с удивлением:

– Господи! Но ведь это были практически еще Имперские времена. С тех пор все изменилось.

– Времена меняются, мистер Роббинс, – сухо констатировал декан Васецки, – а суть проблемы – нет. Она убивает. Я это знаю, поверьте.

Некоторое время Том переваривал смысл этой сентенции, потом осторожно продолжил движение к сути дела:

– Ваши последующие действия показали, что вы действительно знаете об этом больше, чем, скажем, я. – Том нервно сплел пальцы. – Сначала посчитали, – продолжил он, – что вы просто убежденный пацифист и...

– Не слишком грешил этим. – Слова декана снова сопровождало легкое пофыркивание. – Мое хобби...

– Боевые искусства, – продемонстрировал свою осведомленность Том. – Хотя можно было бы предположить экзоархеологию.

– Теперь это – моя профессия. А профессия никогда не совпадает с хобби.

– Так вот, – аккуратно гнул свою линию Том. – Не прошло и года, и комиссия убедилась, что напрасно списала вас со счетов. Вы прислали министру меморандум, содержание которого удивительным образом совпадало с теми выводами, к которым пришла комиссия. Кроме того, вы выразили согласие пойти на контакт с... м-м... лицами, компетентными принимать меры в сложившейся ситуации. Ваше предложение рассмотрено и принято. Ваш покорный слуга – к вашим услугам.

Он отвесил декану чуть ироничный полупоклон.

– Ну что же, не будем терять времени. – Кайл Васецки поднялся из кресла. Подошел к полкам, тянущимся вдоль стен кабинета и, стоя спиной к собеседнику, стал осторожно перебирать корешки книг и скоросшивателей, расставленных там. – Необходимые материалы у нас под рукой – здесь, в этом кабинете, – продолжил он. – В крайнем случае – в лабораториях факультета. Я готов ответить на любые ваши вопросы, Задавайте их.

Последовала пауза секунд в тридцать.

– Прежде всего, мистер Васецки, – собравшись с мыслями, начал Том, – прежде всего я хотел бы разобраться в ваших мотивах.

– Пожалуй, мои мотивы и впрямь могут показаться неясными, – все так же, не оборачиваясь, согласился Кайл с непроизнесенным упреком, заключенным в вопросе Тома. – А действия – противоречивыми.

Он подождал реплики собеседника, но тот не стал его подталкивать к излишней откровенности. Он порядком опасался сопротивления материала.

– Понимаете, – продолжил Кайл, – первоначально я поступил чисто импульсивно. Вся эта возня с темным прошлым нашей планеты внушает мне страх и отвращение. Кроме того, на душе у меня лежит тяжелый груз. Я имею в виду судьбу Павла Сухова.

– Будет очень хорошо, если вы наконец прольете свет на этот эпизод вашей биографии.

Том поднялся и подошел к хозяину кабинета. Со стороны могло показаться, что они беседуют о расставленных перед ними книгах и безделушках.

– Следствие по этому делу зашло в тупик, – напомнил следователь.

– Исчезновение Павла прямо связано с той находкой, о которой я написал в своем меморандуме. Раньше я о ней не упоминал. Так что считайте, что этого тупика больше нет, – чуть устало уточнил Кайл.

Роббинс кашлянул:

– Вы окрестили этот... предмет словом «Джейтест».

– Да, «Джейтест» – это слово, ставшее для меня проклятием, – неприятно морщась, сказал Кайл. – Я только со временем стал понимать предназначение этого... инструмента. Это – тренажер. Точнее – пульт тренажера. А тренажером является весь Джей. Но об этом чуть позже. Факт, что этот пульт при каждой новой перестановке его элементов запускает очередное испытание для очередного члена тренируемой группы – Боевой Пятерки. Я не знаю, почему Империя Зу выбрала такой способ формирования своих боевых подразделений. Все пятеро по очереди должны преодолеть некую преграду. Справиться с неким заданием. И так – несколько раз. Ошибок этот тренажер не прощает – игра идет не на жизнь, а на смерть. Так что «Джейтест» – это еще и средство отбора. Селекции. Мы слишком поздно поняли это. Я и... Марика Карои. Те, кто выжил.

– А Павел Сухов? – Том повернулся лицом к Кайлу.

Тот тоже наконец посмотрел ему в глаза:

– То, что с ним случилось, ясно из того, что я сказал. Сухов сделал свой ход, он попытался спасти детей, которые попали в жернова этой жуткой игры. Хотел с помощью «Джейтеста» командовать Джеем, и «Джейтест» уничтожил его. Скорее всего – уничтожил. Боюсь, что могут быть варианты и похуже.

– Например?

– Например, метаморфоза. Превращение в некую иную суть. Но я думаю, Господь милостив и даровал Павлу всего только смерть.

– Вы совершенно в этом уверены? Почему?

Теперь Том задавал вопросы уверенно и быстро, не давая разговору уйти в сторону. Кайл продолжал отвечать медленно, тяжело:

– Очень трудно судить о том, что же на самом деле случилось с ним. Я сделал несколько вариантов расшифровки той надписи, в которую сложились знаки на этих чертовых кубиках. Но в конце концов остановился на самом первом.

Кайл подошел к терминалу и нервно ткнул несколько клавиш, потеребил «мышь», и на экран всплыли рисунок и несколько строчек перевода изображенной на нем надписи.

– «Пленники ведьмой (ведьмами) вернутся в Мир взамен на твой путь (твою жизнь). Ты продолжишь Испытание, вернув (заменив) себя Четырем, – прочитал Том, – а Четверо найдут (заменят) тебя».

– Это – наиболее строгий вариант перевода текста, который сложился у нас тогда.

– И что это, по-вашему, значит?

– Это можно понимать по-разному. Пленники ведьм – это те, похищенные двойником Марики, детишки. И они действительно вернулись. Нашлись. При очень странных обстоятельствах, но нашлись. Как бы в обмен на Павла. А вот о возвращении или замене... то можно трактовать, в частности, и в том смысле, что Павел был... гм... перемещен в некое место, откуда он должен найти путь возвращения. Он его не нашел. Я думаю, что и никто другой не нашел бы этого пути. Он не для людей выдуман, этот путь. Но затем я немного изменил свое мнение.

– Эти Четверо? Имеются в виду – остальные члены этой Боевой Пятерки, о которой вы сейчас говорили?

– Я думаю, что это именно так. Странно... – Тут, видно, какая-то мысль мелькнула у декана Васецки и тут же ускользнула, прежде чем он успел сформулировать ее. Он запнулся, потом продолжил: – Я подробно изложил обстоятельства дела в своего рода... э-э... дневниковой записи, и вы будете иметь возможность с ней ознакомиться. К сожалению, все, что мы знаем, не может нам помочь даже предположить, куда унесли Павла демоны Джея. Так вот, как я вот так чисто эмоционально отказался принимать участие в предложенной мне работе, я немало передумал разного на эти темы. И понял наконец, что мой отказ – это просто попытка уйти от ответственности. Наивный, необдуманный жест замученного комплексами человека. Пусть эта ответственность страшна, но уходить от нее я не должен. Результатом таких вот размышлений стал известный вам меморандум. Кроме того, – Кайл задумался на мгновение, – кроме того, я подумал, что... Нет, скорее всего, ничто уже не спасет Павла – десять с лишним лет неизвестно где – это десять с лишним лет неизвестно где. Будь у него хоть малейшая возможность... Но все-таки, может быть, изучение этой проклятой игрушки поможет... понять, каков же был его конец. Поставить точку в этой истории.

Он замолчал.

– Должно быть, все это очень мучило вас, – осторожно двинул свою пешку Том. – Однако представьте себе реакцию инвесторов проекта на сообщение о том, что им предлагают вложить свои деньги не просто в тысячи квадратных километров пригодных для заселения и использования земель, а в какое-то минное поле, которое в любой момент может выкинуть что-нибудь смертоубийственное.

– Да. Но должен сказать честно, даже не это послужило последним толчком. – Декан Васецки снова обратил свой взгляд на книжные полки. – Сначала я... Сначала мне пришло в голову самостоятельно предпринять некое исследование этого... предмета.

– Он... ЭТО все время находилось у вас? – Том задал наконец вопрос в лоб.

– Нет! – Кайл круто повернулся к нему. – В том-то и дело, что нет! Мы – я и Марика – были настолько потрясены, когда... Когда поняли опасность, заключенную в этом... в этой вещи, что первым нашим импульсом было уничтожить эту штуку. Зашвырнуть в океан. Я уже было хотел привязать к этой коробке полдюжины шашек – из тех, которыми браконьеры глушат рыбу, и рвануть все это в заброшенном карьере. Но потом...

– Вы все-таки не уничтожили «Джейтест»? – вставил в образовавшуюся паузу свой вопрос Том.

Кайл посмотрел на него, прикидывая, как выразить свою мысль.

– Видите ли, – сказал он, потирая нос характерным жестом, – нам ведь совершенно неизвестно устройство «Джейтеста», механизм его действия. Что может случиться, когда из всей этой сложной системы исчезнет такой существенный элемент. И потом... Ничего не исчезает просто так. Не претерпев изменений. Я уже говорил вам, что можно уподобить «Джейтест» некоему пульту управления всей этой жуткой тайной машинерией Джея. Так вот: какие импульсы выпустит, какие команды отдаст он, разваливаясь в пламени взрыва или уходя в стиснутые чудовищными давлениями глубины вод? И учтите: мы тогда уже ясно понимали, что наши судьбы тесно связаны с судьбой «Джейтеста». Так что от идеи разрушить, уничтожить эту странность мы отказались.

– Довольно разумное решение, – с легким чувством облегчения заключил Том. – Как я понимаю, вы решили... укрыть его в каком-нибудь надежном месте?

– Мы замуровали его в фундаменте Горного замка, – ответил декан Васецки, сосредоточившись целиком на созерцании молитвенно сложенных кончиков своих пальцев. – Его, замок этот, никто еще сто лет трогать не будет. Как-никак памятник эпохи начала колонизации Джея.

– Вы как-то обозначили это место? Для себя? – Взгляд Тома стал еще более внимательным и слегка тревожным.

– Разумеется. Но все это уже не имеет значения. Когда я решил... возобновить исследования этого... предмета, и, как вы понимаете, такое решение далось мне не без труда, я снова отправился в Горный замок и...

– И?

– И обнаружил... что тайник вскрыт. Знаете, как только я приступил к вскрытию, я увидел, что... Ну, что это – уже не та кладка, которую выложил я. Так – что-то наспех слепленное. Ну и «Джейтеста» там, конечно, уже не было.

Некоторое время Том задумчиво рассматривал довольно приятное открытое лицо декана и наконец, вздохнув, спросил:

– А кто, кроме вас и мисс Карои, знали о... э-э... местонахождении вашего тайника?

– Я сам никогда и ни с кем не говорил на эту тему. И не делал никаких записей или пометок, – пожал плечами Кайл.

– Припомните, – Том придал своему голосу как можно больше убедительности, – могли ли быть какие-либо свидетели вашей... деятельности? Я имею в виду – того, как вы... м-м... произвели захоронение этой вещи? И еще – я очень хотел бы знать ваше мнение – этот пульт... «Джейтест»... Он существует в одном лишь экземпляре или?..

– На этот вопрос вам может ответить разве только Господь Бог. И то – не наш, а Сумасшедший Бог этого Мира. Мне ничего не известно о других экземплярах этой... игрушки.

– Ну, а свидетели? Кто-нибудь, кроме вас двоих, имеет представление об этом предмете и месте его захоронения?

И снова Кайл пожал плечами:

– Практически нет. Хотя к нам – ко мне и к Марике – и проявляли... повышенный интерес. После тех происшествий.

Кайл Васецки, декан факультета истории Джея и победитель Дракона, смущенно откашлялся.

– Вы, – предположил Том, – вероятно, обратились к мисс Карои?

Кайл покачал головой:

– Нет. Я просто не в силах этого сделать: никто не смог мне сказать, где она.

– Даже информационная сеть? – с чуть ироническим недоумением посмотрел на него Том.

– Если человек не регистрируется в планетарной сети, – пояснил Кайл, – то он для нее не существует. Здесь, на Джее, это так.

– И давно вы не встречались с мисс Карои? – подумав немного, спросил Роббинс.

– С осени прошлого года, когда... – Декан как-то замялся. – Она как-то очень тяжело переживала все то, что произошло. Винила себя во всем, что случилось. В исчезновении детей и в том, какими они вернулись. Особенно в гибели Павла. Решила даже стать монахиней. Я сперва не поверил этому – совсем на нее не похоже. Но для этой глупости у нее просто не хватило денег.

– Неужели здесь, чтобы стать невестой Христовой, надо платить большие деньги? – удивился Том.

– Ах да, господи... Вы же не в курсе дела... Речь шла о монастыре Кунта-ин-Шая – Бога Удачи. Марика была пестрой веры. Братья и сестры там – народ весьма предприимчивый. И их монастыри – богатейшие предприятия на Джее. Даже правительство они иногда ссужают деньгами. Это, вообще говоря, как раз в характере Марики – предприимчивость.

– И куда она направилась после этой... попытки? – Том наклонил голову набок, прикидывая возможные варианты расследования.

– Мне этого не удалось узнать. – Кайл снова подошел к полкам и задумчиво провел пальцами по корешкам книг. – До этого она жила с теткой, родители у нее в разводе. Мать, кстати, тоже подалась в монастырь.

– Кунта-ин-Шая? – оживленно поинтересовался Том.

– Нет– в обычный – католического, если не ошибаюсь, направления. Они переписывались. Марика и ее мать, я имею в виду, – уточнил Кайл. – По крайней мере, Марика регулярно получала открытки ко дню рождения и к здешнему Рождеству. Может быть, она вас просветит больше.

– А ее отец?

Кайл развел руками:

– Тут я вам ничем не могу помочь. О нем у нас как-то разговоров не было. Это для нее была больная тема.

Том помолчал, разглядывая гром-птиц, еле заметными точками видневшихся в высоком поднебесье за окном, потом спросил чуть тверже, чем спрашивал раньше:

– Скажите, неужели, обнаружив, что эта штука – «Джейтест» – пропала, вы не предприняли ничего, чтобы хоть как-то связаться с мисс Карои? Ведь это так очевидно: предмет забрала либо она сама, либо кто-то, кто узнал о его местонахождении от нее.

Кайл нервно отбарабанил кончиками пальцев по матовой тяжелого местного дерева столешнице какой-то короткий, но виртуозно сложный мотив и кашлянул. Потом, меряя кабинет шагами, стал объяснять Тому:

– Знаете, может, это вам покажется каким-то... ну, мальчишеством, что ли... но я даже обрадовался тому, что эта чертова коробка наконец-то ушла из моей жизни. Усмотрел в этом, ну, перст судьбы, что ли. Конечно, я подумал и про Марику, но... В общем, я чувствовал, что у меня нет морального права возлагать на нее ответственность из-за каких-то новых подозрений. Понимаю, что это звучит нелогично, но... Видимо, этим – таким странным коктейлем моих эмоций – и было вызвано появление той памятной записки, которую я в конце концов отправил на имя министра. Это тоже, по сути дела, попытка снять с себя ответственность.

– Ну что же. – Том извлек свои часы, совмещающие роль указателя времени, блока связи и компьютера, и пробежал пальцами по мини-клавиатуре. – Я, с вашего позволения, в ближайшие день-два займусь выяснением местонахождения... э-э... «Джейтеста». И мисс Карои заодно. Вероятно, мне предстоит предпринять несколько поездок. На расстоянии такие вопросы плохо решаются. Вот код канала, по которому вы сможете выйти на меня в любое время дня и ночи. Я остановлюсь в отеле «Пристань» – там мне забронирован номер. Вас я пока попрошу только об одной услуге.

– Рад буду помочь вам, – невыразительным голосом отозвался Кайл.

– Как я выяснил, то э-э... захоронение, где вы обнаружили «Джейтест», было сохранено в виде крипты в подвальной части транспортного узла на южной окраине Вестуича. И числится как собственность университета.

– Теперь это уже далеко не окраина, – грустно улыбнулся Кайл. – С тех пор как началось сооружение Большого космотерминала и всего этого Причального комплекса, городок наш порядком разросся. Но, слава богу, у властей хватает ума сохранять хотя бы часть здешней старины в неприкосновенности. Ума и денег.

– Я наводил справки, – продолжил Том. – Крипта сейчас закрыта для посещений. Находится под опекой университета. И естественно, что проходит она по ведомству вашего факультета. Не могли бы вы, как декан, сделать одно небольшое исключение?

– Вы считаете, что вам необходимо осмотреть захоронение? Я, разумеется, дам вам мое разрешение, хотя, честно говоря, не знаю, чем это может помочь. – Кайл порылся в ящике стола и достал оттуда магнитную карточку-ключ. – Возьмите, вы можете бывать там столько, сколько вам нужно и когда это вам будет нужно.

Том несколько смутился:

– А вы... Вы сами не хотели бы познакомить меня с этим местом? Странно, ей-богу, вы описываете в вашем меморандуме явления, происходившие там, как явно аномальные. Я считал, что вправе рассчитывать на вашу помощь при осмотре захоронения.

Кайл мучительно поморщился:

– Если вы сочтете мою консультацию абсолютно необходимой, я сопровожу вас туда. Но не скажу, что сделаю это охотно. Вам, должно быть, трудно это понять: для вас это всего лишь некое расследование некоего дела, с обстоятельствами которого вы, надеюсь, хорошо знакомы по существующим документам. А для меня возвращение к этому делу означает повторение какого-то кошмара, который я, честно говоря, мечтал сдать вам, как говорится, под расписку по описи! – Он помолчал немного и добавил: – Меня не оставляет идиотское ощущение, что этот чертов тест... Это испытание... Что я... Что все мы еще не прошли до конца его. Что-то странное снова заваривается на этой планете. Может, это просто мнительность чудака историка, но... Вам раньше приходилось слышать о «синдроме кокона»?

– М-м... Только на одном из последних инструктажей. Редкое заболевание – человек теряет активность и становится чем-то вроде... вроде гигантского кокона какого-то насекомого. Это заболевание только недавно обнаружили здесь, на Джее.

– Вот именно, – глядя в сторону, сказал Кайл. – Недавно. Вскоре после того, как я обнаружил, что «Джейтест» вновь на свободе. Впрочем, не придавайте большого значения моим словам.

* * *

Случившийся неподалеку служащий автовокзала – полупустого и огромного – предупредил его:

– Сегодня автобусов на Лагодо уже не будет. Можете не спускаться под землю.

– Мне не нужен автобус, – бросил Том, становясь на эскалатор.

– Так вы в музей? – не отвязывался от него назойливый техник. – Тоже напрасно – там у них все закрыто до осени. Вот когда начнется учеба, так будут стадами пригонять студентов. И то – ненадолго. Там почти все время закрыто. Только для разных делегаций открывают.

Том с досадой помахал в воздухе своим удостоверением и канул в недрах подземного этажа транспортного узла. Найти там крипту было далеко не так легко, как ему это представлялось вначале. Том не сразу сообразил, что четко обозначенная на плане узла и напрочь отсутствующая на практике часть подземного уровня просто отгорожена от окружающего мира плотными стальными щитами. Магнитная карточка подошла к замку и открыла еще пару затворов с трудом найденной двери, ведущей в небольшой музейчик, в витринах которого были представлены разные малопонятные штуковины, относящиеся к периоду заката Империи Зу. Небольшая окованная дверь вела в крипту. Эта дверь заслуживала особого интереса: пломба на ней была кем-то сорвана и потом наспех присобачена на место. Впрочем – довольно умело. Том этого ни за что не заметил бы, если бы не начал ее снимать.

Помогая себе фонариком, он отыскал сенсоры системы освещения, и мягкий янтарный свет залил тускло-пыльную каморку бывшей кельи. Некоторое время Том стоял, приглядываясь к тому, что было перед ним. Затем достал казенный опломбированный регистратор и заснял келью с нескольких точек. Потом поднес к лицу свою серебряную «луковицу» и набрал на крошечной клавиатуре номер.

– Мистер Васецки? – спросил он. – Извините, что я беспокою вас так поздно. Скажите, когда вы были в крипте последний раз?

– Прошлой весной, – подумав, отозвался Кайл. – Нет, позапрошлой. Когда закрывали музей в связи со строительством.

– Вы сами накладывали пломбы на замок крипты?

– Нет, – подумав, ответил декан. – Это делал кто-то из служащих. По-моему, помощник коменданта Уоллес.