Текст книги "Абсолютная гарантия"

На Терранове Лео Максимов, судя по оплаченному им туру, собирался скромно провести свой отдых, совершенствуя навыки заядлого горнолыжника, загорая в солярии и теряя лишний вес в саунах и массажных кабинетах.

Нет, такую крышу надо было срочно менять. Она просто не оставляла времени для того, чтобы разобраться с проблемами, порожденными авансом, полученным от Копперхеда. Подумав об авансе, Гай мучительно перекосился, вернулся к остаткам похмельного пиршества, молча и методично выглушил до конца почти полный штоф и сел в кресло, тупо глядя в стенку перед собой. Хмель не шел в голову – только тупая, обреченная тяжесть.

Федеральный следователь Ясиновски, что сосватал ему прописку и казенный кошт на Седых Лунах, «обеспечил» его еще и третьей специальностью – профессией киллера со сложившейся репутацией неуловимого организатора несчастных случаев. Сначала в это уверовал суд, а теперь, по всему судя, и преступный мир.

Серию таинственных смертей воротил преступного мира Малой Колонии и всего Меридианального Сектора Федерации Гай взялся расследовать чуть ли не в порядке личного интереса – слишком странные совпадения прослеживались в тех немногих эпизодах, с которыми ему пришлось столкнуться в ходе расследования других – в общем-то мало к ним относящихся – дел. Теперь он проклинал это свое профессиональное любопытство.

Не попади он в идиотскую подставу с Исмаилом Закревски, дело принесло бы и славу, и деньги – интуиция подсказывала ему это, а своей интуиции Гай Дансени доверял, но... Но что прикажете поделать, если ты четыре раза появлялся на месте действия, украшенном останками очередной жертвы, раньше нерасторопных федералов? А в конце концов тебя застают в доме жертвы со стволом в руках, из которого проделана лишняя дырка в голове этой самой жертвы – всем известного «черного банкира»? Если честно отвечать на такие вопросы, то сказать тебе ровным счетом нечего. Какой уж тут несчастный случай...

Конечно, Гай не был таким идиотом, чтобы почем зря хватать в руки орудие преступления, но и самоубийцей он тоже не был. А в тот злосчастный день, когда он – на не совсем законных, честно говоря, основаниях – решил учинить осмотр жилища господина Закревски, ему неожиданно пришлось отстреливаться и держать оборону в ожидании прибытия полицейского патруля. И пришлось прибегнуть к тому оружию, что подвернулось под руку. Как он теперь понимал, благодаря чьей-то чуткой заботе. Но тогда, когда он лихорадочно шарил по ящикам стола в поисках хоть чего-то, чем можно защититься от четырех атакующих дом лбов, он даже не догадывался, что хозяин дома, вместо того чтобы быть в это время, как полагалось по сценарию, в своем офисе, валяется в подвале со снесенным напрочь черепом. И что полиция уже поспешает на место преступления. И что никаких гангстеров, для зашиты от которых он взял в руки оружие, вокруг не отыщется.

Чуткую заботу неизвестных «друзей» ощущал Гай и все время, пока длился процесс, когда неожиданно выяснилось, что строго синхронно с «несчастными случаями», уносившими одного крупнейшего проходимца Колонии за другим, на полузабытый счет Гая в «Роял Кредит» – реликт давно пропитого легионерского жалованья – поступали и тут же оказывались сняты по доверенности владельца весьма круглые суммы, а командование Легиона утеряло документы, которые были железным алиби Гая в отношении еще кучи аналогичных дел. Дела, естественно, повисли на нем... Эти улики, впрочем, удалось отбить как косвенные. Такого рода трюки специалистам были знакомы... Можно было удержать оборону и в истории с Исмаилом Закревски... Но весь этот компот в целом – вкупе с ослиным упорством следователя Ясиновски – заварил вердикт присяжных.

И вот теперь – лестное предложение о сотрудничестве со стороны Копперхеда – Мавлади Достарханова... Известного в масштабах сразу нескольких Миров Федерации гангстера, уж год как исчезнувшего из-под ареста и числящегося в федеральном розыске. У Гая было ощущение, что где-то в небесах поднаторевший в нечистой игре шулер «заначил» его настоящую судьбу, а теперь вытянул из рукава и воткнул в расклад вместо нее другую – чужую, крапленую, обернувшуюся трефовым тузом каторжника...

Часть I
ЦЕНЫ НА ГОЛОВЫ

Глава 1
БОГ ОПАСНЫХ ЗАТЕЙ

Терранова была самым молодым из Тридцати Трех Миров Федерации и единственным Миром, история которого не знала ни безумия войн, ни краха земной культуры, словом, ни одной из тех бед, которых сверх меры выпало всем сорока с лишним островкам земной цивилизации, объединенным в остальные тридцать два Мира. Терранова изо всех сил силилась быть Землей, не той, конечно, Землей, которая продолжала вращаться вокруг древнего Солнца, предаваясь воспоминаниям о былом величии и заботам нынешнего времени – главным образом о своевременном поступлении налогов со всех не слишком обязательных в этом отношении Миров. Нет, Терранова хотела быть той Землей, которой никогда не было нигде, кроме разве что в воображении сочинителей рекламных роликов туристических агентств. Землей золотых пляжей и сияющих горных вершин. Землей древних городов, изумрудных лугов, живописных замков, украшающих вершины крупных холмов или вознесенных ввысь – на неприступные твердыни скал. Но если пляжей, гор и живописных ландшафтов на этой мирной планете хватало с избытком, то все потуги здешних архитекторов снабдить города и веси молодого мира имитацией уходящей в седую старину истории ровным счетом ни к чему хорошему не привели.

По крайней мере в «Ротонде». Гостиница удачно сочетала нелепости планировки и неудобство всех видов сервиса, успешно заимствованные из двадцатого, видно, века, с массой дурацких сюрпризов и неожиданностей века текущего. Шаленый чуть не пробил лбом отделанную бронзой хрустальную входную дверь, которая, вместо того чтобы, как это принято у нормальных людей, отъехать в сторону, повернулась ему навстречу на тяжелых петлях. Потом, успешно миновав вестибюль, он с минуту, как полный идиот, столбом торчал на первой ступени лестницы, ведущей, по его разумению, на третий этаж. Там по идее должен был располагаться номер, забронированный на его имя, которое, по врученной ему ксиве, было теперь Юрий Сатановски. Однако мраморные ступеньки и не думали послушно бежать вверх. Что же до номера 3-35, то он оказался не на третьем, а на шестом этаже, куда Шишел свой чемодан допер пешком, поминая устроителей гостиницы уже достаточно крепкими идиомами из области табуированной лексики. Завершив этот подвиг, он наконец заметил, что по пятам за ним неотступно и достаточно деликатно, чтобы, не дай бог, не потревожить клиента, следует порожний робот-носильщик. Только у самых дверей номера проклятый механизм счел нужным привлечь его внимание Он корректно заметил, что в распоряжении постояльцев и посетителей кроме парадной лестницы, имитирующей стиль барокко, есть еще и комфортабельный лифт, входы в кабину которого находятся на каждом этаже прямо за декоративными панелями справа и слева от площадок этой архитектурной достопримечательности.

Шишела чуть не хватил кондратий.

– Какого ж черта ты об этом молчала, чурка железная?! – с досадой осведомился он, грохая чемодан на услужливо подставленную платформу-держатель робота.

– У нас не принято прерывать клиента, если он высказывает свое мнение об отеле, – с достоинством и, надо сказать, вполне резонно парировал этот вопрос поименованный железной чуркой сервисный автомат серии Е-18 и пригласил гостя следовать за собой в забронированный номер.

– Ты давай из памяти все то, что я сейчас высказал, не стирай ни в коем разе, – учил его на ходу Шишел, – а на открыточке распечатай и господину директору каждый год на день рождения подноси – чтобы был как бы сюрприз...

– Обычно мы докладываем дирекции отеля о претензиях клиентов немедленно, – меланхолично сообщил ему достойный представитель своей серии, – но если вы настаиваете...

– Настаиваю, – заверил Шишел, вставляя свою карточку в щель замка номера 3-35.

Засвечиваться скандалом в администрации и нанесением увечий гостиничной автоматике в его планы не входило. Не входило в эти планы и новое получение удара дверью в лоб. Поэтому Шишел предусмотрительно вцепился в рукоять двери номера своей могучей ручищей и оказал ее намерениям самое решительное сопротивление, в результате чего вместе с дверью отъехал на сорок сантиметров вправо.

– Спасибо, са-а-аг, – с достоинством поблагодарил его Е-18 и прошествовал мимо онемевшего от такой неожиданности Шишела внутрь номера. – Ужин в ресторане сервируют с двадцати до двадцати двух часов, – сообщил он, располагая чемодан в нише у изголовья широкой кровати с массой никелированных украшений.

Шаленый готов был поклясться, что, будь у чертова автомата дизайном предусмотренная физиономия, ее сейчас бы украшала наглая улыбка.

– Бар работает круглосуточно, – самодовольно уточнила железная чурка, – Рекомендую вам посетить сауну и салон виртуальных развлечений...

– Спасибо, сука... – с чувством отреагировал Шишел и, дожидаясь, пока за образцовым служителем «Ротонды» закроется дверь, принялся рассматривать вид за окном. Окно выходило на набережную реки, за которой простиралась зеленая громада здешнего Ботанического сада. Под сводами окна, перед которым стоял Шаленый, заботливые декораторы разместили даже совсем земные ласточкины гнезда. Правда, поселились в них отнюдь не земные быстрокрылые птахи, а чертям подобные местные киликили – симпатичные, безвредные и разговорчивые – как их характеризовал буклетик, заткнутый в карман пиджака Шишела.

«Хрена там подобия, – умозаключил он, когда одно из „симпатичных и безвредных“ созданий уставилось на него через открытую форточку, закрепившись на ней коготками. – Вылитые черти и есть! Из тех, что по запою в гости приползают...»

Создание тут же доказало свою разговорчивость, попросив у него сахарку.

«Ишь ты! И впрямь говорит, словно попугай какой!» – крякнул Шаленый, хлопая себя по карманам.

В одном из них нашелся не то чтобы сахар, но мятный «антиполицейский» леденец.

– Ешь, чертова курва! – ласково проворковал любящий в общем-то братьев меньших, хотя бы и сводных, Шишел, скармливая изделие летучему зверьку. – И мотай отсюда, пока цела! – Он с треском захлопнул форточку, вымыл на всякий случай руки в тесноватой ванной, здесь же он распаковал давешний пакет «от Зураба» и оценил качество выполнения еще с Шарады сделанного им заказа. В пакете, как и было заказано, лежала «беретта» – турбоуплощенный вариант с «упряжью» и четыре сменных блока обоймы. Оружие на первый взгляд было в хорошем состоянии. Шишел зарядил пушку, сунул ее за панель, скрывавшую переплетение никелированных труб, а остатки пакета скормил мусоропроводу.

Времени у него было еще много. Мрачно потыкав почти наугад в кнопки панели управления, он заказал завтрак в номер и устроился на слишком коротком для него диванчике, упершись ногами и затылком в его относительно мягкие торцы...

Почти тут же из-за низко расположенной и почти незаметной панели с мерзким попискиванием вынырнул сервис-автомат. Он расположил на невысоком каменном столике заказ – здоровенный кусок биокурятины с рисом, кетчупом и специями, искрящийся инеем графин «Особой очищенной», салат, корнишоны и бокал с апельсиновым соком. На отдельном подносике расположился стакан крепкого чая в традиционном русском подстаканнике. Изысканностью выбора сей набор не страдал, но и особым гурманом Шаленый себя не считал. Так что обошелся даже без традиционного посыла в адрес суетливого робота и даже приласкал механическую тварь своей тяжелой дланью.

Пришлось, однако, восстать с уже ставшего родным дивана и заняться еще не остывшим завтраком. «Особая очищенная» горячей волной разлилась по всем углам и закоулкам весьма обширной периферии могучего организма Шишела, корнишоны сгладили мягкий ожог спиртного, а сытная закуска привела его окончательно в благое расположение духа.

Пребывая в расслабленном состоянии, он решил полюбопытствовать по части интеллектуальной составляющей своего багажа. С этой целью он вытащил из чемодана старинный фолиант.

Книжка была издана еще где-то в конце двадцатого века и именовалась заковыристо – «Воспоминания и мнения о Рыжем Грогги – Злобном Свистуне и Бонни Пизе – добродетельном проповеднике тех, кто с ними встречался или о них слышал». Написана она была неким Филом Исмаэлитом – автором, Шишелу неизвестным.

Прочитав столь кучерявый заголовок, Шишел понял, что сам он порядком устал с дороги, а сочинение покойного, надо полагать, Исмаэлита годится разве что на то, чтобы по нему гадать о грядущем ходе дел.

Гадание по книгам Шаленый уважал.

В полном соответствии с таким пониманием дела он зевнул, вернулся на диван и, задумав наугад пару чисел – страницу и строку на ней, раскрыл книгу в соответствующем месте и устремил мутнеющий взгляд на соответствующий текст.

«...для дурней является исполнение их желаний», – прочитал он и ни фига не понял.

Пришлось обратить взор на предыдущие и последующие строки.

«Самым страшным наказанием, – говаривал своим слушателям преподобный Бонни Пиз во время своих вечерних прогулок. – Самым страшным наказанием для дурней является исполнение их желаний. Полное и точное исполнение, друзья мои...».

С чем никогда не соглашался Злобный Свистун Грогги, который, будучи с похмелья, всегда возражал ему.

– Нет людей счастливее скорбных умом придурков, – говаривал он поутру ранним посетителям таверны «Три грешника», – ибо желания их просты и непритязательны, подобно корове во храме Божьем. Будучи исполнены, они до конца жизни греют души, породившие их. И лишь сбывшиеся мечты натур, наделенных разумом могучим, тонким и возвышенным, превращают жизнь на грешной Земле в сущий ад. Уж поверьте мне, ребята!»

Рассуждение это не пролило для Шишела ни малейшего света на смысл грядущих событий, а лишь повергло в глубокую задумчивость, автоматически перешедшую в не менее глубокий сон.

* * *

– Не-е-е-е-ет!!! Не здесь!!! – нечеловеческим голосом заорал Гай, пытаясь заслониться лыжными палками от неуклонно разворачивающегося на него снежного склона. – Не здесь!!! На полста метров даль...

– Здесь! – сказал ему склон. – Здесь, дорогуша!!!

И вместе со всем – сияющим и снежным – окружающим миром окончил крутой разворот и приложил стремительно мчащегося по нему Гая по скуле всей своей тяжестью.

Немного покрутился вокруг него и остановился...

«Так... Ноги целы, – констатировал Гай, переходя в позицию сидя. – Замечательная вещь – эти автоматические крепления... А лыжи? Тоже целы: вон они. Далеко ускользили, сволочи...»

Он выплюнул забившийся в рот снег и, проваливаясь по колени, отправился вслед за коварным спортинвентарем, обогнавшим его на добрую сотню метров.

«От тебя не требуется ничего невозможного! Тебе придется всего-навсего немного отдохнуть в горах. И – расплатиться по долгам...» – сказал тогда милейший Копперхед и двинул по глади полированного стола аккуратную карточку электронного кредита. Как бы не так!

Карточка на предъявителя, подписанная вице-директором «Роял иншуранс», была, конечно, наживкой, не проглотить которую было трудно. Тем более что, будучи оплатой лишь путевых расходов и номера в приличной гостинице на Терранове, она предполагала еще весьма приятное продолжение.

Итак, предстояло – и всего-то – приятно провести время в горах.

И расплатиться по долгам.

Надо было быть полным банкротом, чтобы согласиться на это. Но кем же еще он был?

Все утро – солнечное и яркое – Гай посвятил раздумьям о том, как выйти из идиотского положения, в которое ввергли его совместными усилиями Юрек Ясиновски и Мавлади Достарханов. Раздумьям этим он предавался, тупо глядя в провал голографического окна здешнего кабельного ТВ и временами прикладываясь к штофу со «Смирновской».

Задача представлялась вконец не решаемой.

Простейший выход из ловушки, в которой он оказался – обращение к властям, – практически исключался из рассмотрения. Уж в чем в чем, а в том, что «принимающая сторона» внимательно присматривает за ним, он был уверен. Не вызывала особого энтузиазма и мысль, чтобы просто податься в бега. Это в чужом-то Мире, без наличных, без связей... Нет, это был еще один способ сунуть голову в петлю.

«Но ведь и выполнять „заказ“ ты не собираешься?» – спросил Гай себя. И с ужасом уловил нотку сомнения в голосе, которым произнес это его внутренний голос.

«Нет! – испуганно затряс головой Стрелок. – Никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не сделает из Гая Дансени наемного убийцу!»

* * *

Может, при других обстоятельствах он и не подумал бы усомниться в этой нравственной аксиоме. Но за спиной у него мрачным, насквозь пропитанным мерзлым страхом призраком громоздилась тень Седых Лун. Каторжный Мир, не признающий никаких сантиментов. Две тусклые, умирающие звезды, на планетах которых признано было целесообразным добывать некоторые экзотические виды сырья. А главным образом – разместить на этих планетах уйму особо опасных и вредных производств, которые ни один из остальных Обитаемых Миров не согласился бы приютить ни за какие коврижки.

Билет в этот Мир был билетом в один конец. Посадочные модули, доставлявшие новоприбывший контингент заключенных, были одноразовыми. Продукцию шахт, заводов и лабораторий забрасывали «наверх» примитивные электромагнитные катапульты. С ускорением в десятки «g», что обещало верную смерть любому, кто попробовал бы выбраться на свободу с их помощью.

Там не было надсмотрщиков – в этом Мире. Там не было даже охраны. Только боевые станции и крейсера несли вахту в его небесах. А там – внизу – люди сами построили для себя ад на этом свете. Построили себе лагеря и воздвигли бараки. Из своих назначили капо. Вырастили в своей среде отменных вертухаев...

Всем на Седых Лунах заправляла криминальная община. Ее верхушка могла позволить себе даже некоторую роскошь – «отстегивая» себе кто сколько может из всяческих «фондов развития производства», «амортизационных фондов» и премий за «выполнение и перевыполнение» планов, спускаемых «сверху» – из Метрополии. «Выполнение и перевыполнение» достигались в основном руками самых настоящих рабов, в которых мгновенно превращались все новоприбывшие переселенцы, приговоренные многочисленными судами Обитаемого Мира к поселению в «зонах Свободного Труда». Правда, у тех из них, кто имел хорошую военную подготовку, был шанс после жесткой отбраковки в боях без правил войти в состав охраны того или иного босса. Там жилось посытнее, только жизнь такая длилась, как правило, недолго – Седые Луны кипели межгрупповыми разборками и дворцовыми переворотами. Собственно, эти три группы (рабы, охранные дружины и боссы – «жирные коты») и составляли население каторжного мира.

Впрочем...

Впрочем, был там и народ четвертой категории – Изыскатели. Люди, добровольно – за хорошие денежки – сошедшие в этот ад. Они не сидели на месте. Геодезические, геолого-разведывательные и биологические экспедиции забирались в самые недоступные уголки всех планет Мира Седых Лун в поисках новых месторождений, источников биологического материала, территории для возведения посадочных площадок и грузовых катапульт, заводов и энергоблоков. Изыскателям требовались рабочие руки – их вербовали по дешевке из местных. И им требовалась защита. Изыскатели многим мешали на Седых Лунах. Частенько совали нос куда не следует. И вообще – были лакомой приманкой. Даже хуже того – чужаками. Поэтому надежные люди из числа аборигенов, люди, знающие здешнюю среду, нравы и обычаи, и, главное, люди, хорошо владеющие оружием, ценились Изыскателями и труд таких специалистов совсем неплохо оплачивался.

Гаю повезло – уже в конце первого своего года на Лунах он «пристегнулся» к Постоянной Геологической, сначала – мальчиком на подхвате, а потом – после того как словил первую пару пуль от людей Тинкера – уже и проводником. Значительную часть заработка, правда, приходилось «отстегивать» капо, для того чтобы тот соизволил отпускать зека «восемнадцать-пятьдесят четыре» на вольные хлеба на большую часть каждого из пяти долгих годов заключения.

Но дело было не в деньгах.

Гай довольно быстро понял это. Дело было в свободе. В трудной, сбивающей ноги в кровь, бессонными ночами, стопудовым рюкзаком за спиной и пулями из-за скал оборачивающейся свободе. И в свободных людях вокруг тебя.

Он помнил их всех – и хитромудрого Грановича, и веселого чернявого Георгия, и тупого как пробка Рогова, и обозленную на весь мир Ингу... Все они были разными, очень разными. Но все они были свободны. Даже более свободны, чем был он сам – свободный гражданин Федерации, Гай Дансени, за секунду до того, как на его запястьях защелкнулись титановые наручники. Он помнил и их самих, и их песни – странные песни, которые пели, ничуть не смущаясь отсутствием хорошо поставленных голосов, аккомпанируя себе на черт-те какой древности гитарах, самых настоящих гитарах. Со струнами. Без единого микрочипа.

Песни он помнил почти все.

Иногда ему казалось, что ради того, чтобы узнать эту сторону жизни, и впрямь стоило нырнуть в стылый пруд Седых Лун.

А еще у него была в этих людях своя корысть.

У них, у Изыскателей, был обратный билет отсюда.

За ними прилетали корабли.

И Гай уже выработал на этот счет свой план. И даже уже почти начал приводить его в исполнение, когда все течение событий прервала команда «Восемнадцать-пятьдесят четыре – на выход с вещами!». И теперь они казались чем-то невероятно далеким – Седые Луны. Чем-то, что случилось вовсе не с ним...

Но они успели поломать его.

И теперь Гай уже не очень верил себе...

* * *

Передачи местного телевидения остались для него материей совершенно непонятной. Единственное, что привлекло внимание Стрелка, так это сообщение о гибели в течение последней недели сразу двух туристов из Метрополии. Обоих сгубили отнюдь не горные лыжи. Оба были убиты неизвестными. Тем не менее страховая компания «Роял иншуранс», понесшая в связи с этим солидные потери – оба неудачника были ее клиентами, – вчинила иск горному курорту «Вертикаль». Как принимающей стороне, не обеспечившей безопасность клиентов. Это сообщение вызвало у Гая вспышку чисто профессионального интереса. Но не более того.

Что до водки, то она совершенно не забирала его. Просто служила чем-то вроде анестезии. Почувствовав, что окончательно отупел, Гай упрятал спиртное подальше, еще раз сунул голову под струю ледяной воды и вышел на час-полтора поболтаться по городу. Для начала он отоварился в первом попавшемся банкомате наличностью – в здешних, изумительной красы купюрах. Отыскав по электронному путеводителю подходящий магазин, он потратил часть своего аванса на довольно дорогое приобретение – карманный цифровой видеомагнитофон с голографической камерой-пуговицей. В спортивном магазине поблизости прикупил универсальный нож и бейсбольную биту потяжелее и приплатил за ее доставку в гостиницу. В одежном – легкий, но достаточно длиннополый плащ. Потом вернулся в свой номер, натянул спортивное обмундирование и двинулся к выходу из гостиницы, куда, согласно программке, как раз должен был быть подан автобус для желающих отправиться на горнолыжную базу. Забавно было то, что база эта была частью курортного комплекса «Вертикаль». Гай мрачно усмехнулся, вспомнив услышанное в сводке новостей. Он не знал, что это не последнее совпадение, которое выпадет ему в эти сутки. Ему было не до совпадений.

Пора было вытряхивать из себя остатки хмеля.

Потому что именно сейчас его голова породила решение вставшей перед ним проблемы – единственное и безумное одновременно.

Однако его легенда все еще оставалась в силе. И владелец спортивно-оздоровительных салонов Максимов должен был, не вызывая подозрений, в полном соответствии с предложенным ему туристическим абонементом «меню», выбирать между «Вертикалью» и плавательным бассейном. Гай выбрал горные лыжи, которыми увлекался когда-то, и теперь весьма сожалел об этом.

* * *

Гай выплюнул набившийся в рот снег, подхватил чертовы лыжи и зашагал к фуникулеру.

Нет, этот его сегодняшний скоростной спуск по жутко недружелюбному склону будет последним – по крайней мере на Терранове и по крайней мере в этом сезоне... Горными лыжами надо или не заниматься, что предпочтительнее, или заниматься умело: тогда надо записываться в «секцию для начинающих». Вариант неплох сам по себе: к концу своего пребывания в этом полном снега и солнца Мире он научится-таки преодолевать средней сложности спуск. Но не расплатится с долгами.

И не уйдет от Копперхеда.

Что-то одно: мухи – отдельно, суп – отдельно...

Проваливаясь по колени в рыхлый снег, Гай продолжал клясть себя последними словами. Ему – дураку – предоставили, видите ли, возможность повращаться «в обществе» – хоть раз в жизни провести время так, как это удается героям любимых прыщавыми подростками фильмов: на горном курорте, флиртуя со стройными, горным загаром покрытыми девицами, – между коктейлями, перестрелками и гонками на снегоходах.

Ну что ж, чего хотел, то и получил. Коктейли в баре – хоть обпейся, скоростные снегоходы – в прокате по доступной цене: бери и гоняй до одурения, пистолет и разрешение на него – в ячейке камеры хранения: забирай и пали по елкам, пока патроны не кончатся. Больше пока не в кого. Загорелых любительниц лыжного спорта кругом хоть завались. Правда, ни одной из них совершенно не интересен он – Гай Дансени. Он же – Лео Максимов. Угрюмый тип с основательно стесанной скулой. Наемный киллер «на поводке».

И ни одна из этих здоровенных кобыл, разумеется, не имеет ни малейшего представления о том, что кому-то из мирно бродящих по Терранове отдыхающих грозит возможность вскорости отдать богу душу при очередном «несчастном случае».

Нет, амплуа ему выбрали отменно неподходящее: максимум, чего он может достичь в роли туриста по льготной путевке, это повторить тот самый номер, что так удался сразу трем клиентам «Роял иншуранс», – благополучно свернуть себе шею. Забавный способ обмануть Копперхеда.

* * *

Действовать, впрочем, приходилось по-прежнему, исходя из имеющихся обстоятельств – кто бы их тебе ни навязал на шею. То есть кататься на лыжах и флиртовать с лыжницами. В план сегодняшних мероприятий это входило. Как и этот вот его экспромт – раньше срока, правда, и слишком уж лихо получившееся падение. Теперь было о чем поговорить – ну, например, с так же, как и он, угрюмо поспевающей к фуникулеру японочкой со сломанной лыжей. Вторая, уцелевшая, лыжа была лихо приторочена у нее за спиной на манер средневековой катаны, что вкупе с вызывающе недовольным выражением лица придавало девушке вид самурая, идущего на последний и решительный бой. Ну что ж, неприятности порой сближают. Только бы вот догнать ее...

– Это надо уметь! Сломать армированный стеклопласт! Вы это нарочно сделали? – сурово спросил Гай энергичное, косолапое и симпатичное создание, наконец настигнув его.

Такой тон, выбранный для начала знакомства, действовал обычно безотказно и – не последнее в данном случае – вполне сочетался с одышкой, справиться с которой после этакой погони было нелегко.

Запыхавшаяся и сердитая японочка справедливо попеняла ему на ту тему, что лыжи – ее законная собственность – сделаны из дерева ши и стоят в пять раз дороже, чем стеклопластиковый эрзац... Гай, естественно, восхитился и древесине дерева ши, и сделанным из него лыжам, и вкусу и познаниям их хозяйки. Так что разговор завязался.

Он успешно продолжился в кабинке фуникулера, к тому располагающей, и чуть попозже – в уютном кафе, примостившемся у подножия живописного горного кряжа. Стрелку было не слишком трудно завладеть вниманием слушательницы – разумеется, не в качестве скучнейшего Лео Максимова. Ему пришлось лишь припомнить пару забавных эпизодов из своей прошлой практики частного детектива. Гай не совсем точно знал, зачем он ввязался в это знакомство и в эту беседу обо всем и ни о чем. Он просто доверял своей интуиции. А интуиция подсказывала ему, что надо завязывать знакомства. Чтобы составить себе представление об этом Мире. Мире, в котором, в конце концов, кроме Копперхеда и таинственного заказчика должны были, существовать и нормальные люди. А от каждого человека тянется веревочка... Даже не одна – множество веревочек. Потянешь за какие-то из них – глядишь, и распутаешь сложный клубочек, что подкинул тебе Сукки-и-Сук – настырный Бог Злой Судьбы.

После второй рюмочки «Кюрасао» Митико – так разрешила называть себя симпатичная японочка – расчувствовалась и призналась, что пребывание на гостеприимной Терранове не приносит ей никакой радости.

– Думаете, я дочка какого-нибудь директора межконтинентального банка или преуспевающего адвоката, раз позволяю себе проводить каникулы на курортах Террановы? – горестно спросила она.

Звук «эл» давался ей не без труда, норовя то и дело замениться на «эр», из чего можно было заключить, что в семье Митико говорят только по-японски.

– А вы где-то учитесь? – полюбопытствовал Гай.

– Университет Скруджа. Это на Квесте. Юрфак... Не в этом дело... – Она безнадежно махнула рукой. – Секретарша – вот кто я здесь! Бесплатная секретарша при дядюшке Акиро... «Космоверфи Мацумото» – слыхали о таких? Так вот, Акиро Мацумото – мой родной дядя, ни больше ни меньше! Нет, не подумайте чего – я очень люблю своего дядюшку, но... Видите ли, он очень экономный человек. И очень недоверчивый. И очень деловой. Все едут на Терранову отдыхать или лечиться, а он и отдыхать, и лечиться, и еще по делам. А когда человек с миллиардным состоянием занимается делами, ему без секретарши ни туда ни сюда. А что может быть проще, чем прихватить с собой на такую роль любимую племянницу? Дешево и сердито. И уж можно не беспокоиться, что информация утечет куда-то «нарево». Можете мне не верить, но я в первый раз на этой неделе выбралась сюда. И такой облом!..

Митико шмыгнула носом.

– Нет, лыж не жалко, – пояснила она. – Дядя хоть и прижимист, а для меня ничего не жалеет. Купит другие. Но вот ногу я своротила крепко – сутки еще хромать буду. Какие уж сегодня, к черту, лыжи...

Пока язык Гая, работая в режиме автопилота, выражал Митико сочувствие и подкидывал намеки на то, что вечер столь неудачно сложившегося дня неплохо бы провести где-нибудь в городском ресторанчике или пиццерии, мозг его оценивал обстановку. Она складывалась более или менее удачно.

Имя Мацумото действительно было знакомо ему. В сочетании со словом «якудза». Что настораживало. Однако знакомство с денежным мешком очень не помешало бы ему сейчас и могло быть весьма полезным с точки зрения его планов ускользания от заботливой опеки милейшего Копперхеда. Надо было обдумать вариант выхода на дядюшку Акиро с какой-нибудь ценной инициативой.