Текст книги "Эпидемия до востребования"

17. Остров Ликпо

На второй день плавания рыжая голова Чарльза просуналась в каюту.

– Нимфа, к лаборанту.

Девушка поднялась на палубу. Ярко светило солнце. На синем небе плавали редкие белые облака. Яхта стремительно рассекала океанский простор. Чарльз провел Нимфу в небольшое светлое помещение, в котором ее встретил облаченный в голубой медицинский халат Лем. Повинуясь его жестам, Нимфа стала у стола, уставленного стеклянными пробирками.

Чарльз, прислонившись к стене, лениво жевал резинку, с равнодушным видом наблюдая за действиями лаборанта. В руках Лема оказался шприц. Игла брызнула вверх тоненькой прозрачной струйкой и тут же вонзилась в левое предплечье филиппинки.

– А, это прививка, – сказала опытная Аналин, когда Нимфа рассказала, что ей сделали укол, и пожаловалась на слабость. – Это не страшно. Завтра слабость пройдет. Прививка нужна, чтобы нас взяли работать в арабские семьи. Богатые хотят жить вечно, поэтому боятся заразы как огня, и без прививок на работу к себе ни за что не возьмут.

Затем прививку сделали Терезе, которая, вернувшись обратно в кубрик, упала на койку, уткнулась носом в стенку и не вставала до самого вечера. Аналин в этот день наверх не пригласили.

– Это потому, что у меня уже есть прививки, – с чувством некоторого превосходства разъяснила попутчицам Аналин. – Мистер Лем решил сэкономить на уколе. Ему одна выгода. Запишет, что сделал, а ампулу продаст. Лекарства в наше время стоят ого-го, как дорого.

Видимо, мистер Лем раздумал экономить на инъекции, на следующее утро и Аналин получила свою порцию. Она вернулась в кубрик и сразу же уснула. Проснулась через несколько часов от необычной тишины: рев двигателя стих, пол перестал содрогаться от вибрации.

– Приплыли, – Аналин села на койке и потянулась всем телом. – Что-то быстро мы. Ну что, девочки, беззаботная жизнь кончилась. Теперь нас передадут хозяевам, и начнем пахать, как негры на плантациях. – Она зевнула и стала натягивать на себя кофту.

В коридоре послышались голоса. Невидимый филиппинкам Дэн что-то раздражённо говорил, Чарльз лениво отругивался. Потом раздались шаги, скрип ступеней, и звуки перепалки стихли. Через несколько минут Чарльз пригласил Нимфу на выход. Покидая каюту, девушка оглянулась. Аналин ей ободряюще кивнула, Тереза махнула узенькой ладошкой.

Нимфа ожидала увидеть нагретый солнцем арабский город, но, когда поднялась на палубу, перед ней открылся совершенно иной пейзаж. Яхта находилась в бухте, окруженной с трех сторон громадными скалами, которые высоко вверху сходились, образуя величественный стрельчатый свод. Через ломаную трещину в самой верхней его части виднелся кусочек серого неба. К причалу прилегала каменная площадка шириной метров в пятнадцать. У отвесной скалистой стены стояли в ряд семь вагончиков, наподобие тех, что устанавливают на стройках для рабочих. Девушка остановилась, подавленная мрачным величием открывшейся перед ней картины.

– Закрой рот и иди, – подтолкнул ее к трапу Чарльз.

С причала неприветливо смотрел на девушку курносый человек с тяжелым плоским лицом. На его широком плече висел автомат.

Рыжий обеими руками поправил шевелюру.

– Давай, Питер, принимай, пташку.

Хмурый человек ничего не ответил, только стволом автомата показал Нимфе следовать вперёд. Колесики чемодана застучали по каменным неровностям. За оконной решеткой одного из вагончиков показалась всклокоченная голова белого мужчины.

– Эй, ты, – закричал он курносому, – зачем ты меня сюда засадил?! Открывай!

По голосу Нимфа поняла, что это и есть тот самый Дэн, который плыл с ними на яхте.

– Заткнись! – бросил ему человек с автоматом. – Открою, когда надо будет.

Питер ввел филиппинку в вагончик и щелкнул выключателем. Лампа под потолком осветила узкую койку, столик и стул у окна, белую перегородку, отделяющую санузел. Курносый вышел, закрыв дверь за собой на ключ. Из окошка Нимфе была видна «Калифорния». На палубе стояла Тереза, за спиной которой маячил Чарльз. Таким же манером, как и Нимфу, курносый Питер сопроводил девушку в соседний вагончик. За Терезой последовали Аналин, Ноэль и Эрвин.

В то время, когда пассажиры, доставленные яхтой «Калифорния» на мрачный остров, пытались понять, куда и зачем их привезли, на другом конце планеты, на базе французского военного флота Иль-Лонг три человека обсуждали план проведения на Ликпо испытаний ракетного снаряда «Тюлип». Изобретатель нового снаряда, инженер Кристоф Орландо, был недоволен решением Генерального штаба провести первые экспериментальные пуски с острова в Тихом океане.

– Этот Ликпо у черта на куличках! Разве нельзя устроить стрельбы где-нибудь поближе, например, на одном из наших полигонов в Африке? Почему Ликпо? – горячо говорил инженер своим собеседникам: полковнику Генерального штаба Николя Бризару и командиру подводной лодки «Эльзас» Седрику Бело.

Французы стояли на узком, врезанном в толщу монолитной стены балконе, под самой крышей гигантского бетонного пенала. Метрах в двенадцати под ними в ярких лучах прожекторов покачивался на темной воде длинный корпус субмарины, которая должна была доставить испытателей на Ликпо и возвратить обратно.

– Я тоже за варианты попроще, – пожал плечами Бризар, – но начальник Генштаба Шарль Лонгард считает, что наши традиционные, обжитые, так сказать, полигоны известны всем. Над ними постоянно висят американские, русские и китайские спутники, а Ликпо представляется Лонгарду идеальным местом. Остров необитаем, лежит в стороне от морских коммуникаций. В сезон дождей, с апреля по ноябрь, накрыт такой плотной облачностью, что не просматривается ни со спутников, ни с самолетов.

Французский Генеральный штаб придавал большое значение обеспечению секретности всего, что связано с «Тюлипом». Система самонаведения высокоточного ракетного снаряда нового поколения, предназначенного для поражения бронетанковых, наземных и надводных целей, была наделена способностью распознавать объекты по снимкам, сделанным из космоса, и преодолевать электронные помехи, создаваемые противником.

Париж рассчитывал, опередив конкурентов, вывести новое оружие на мировой рынок вооружений и обеспечить национальному военно-промышленному комплексу многомиллиардные прибыли.

– С другой стороны, Кристоф, у тебя и твоих ребят будет шанс совершить путешествие на «Эльзасе», – капитан улыбнулся и похлопал инженера по плечу. – Что там для моей подлодки этот Ликпо? Четыре недели туда, четыре обратно.

Седрик Бело гордился своим кораблем. Эта субмарина была способна уничтожать корабли, проводить разведывательные операции и скрытно перебрасывать диверсионные группы на дальние расстояния. Её компактный атомный реактор обеспечивал практически неограниченный ресурс плавания. Под водой лодка могла развивать скорость до двадцати пяти узлов, говоря сухопутным языком, свыше сорока пяти километров в час. При максимальной вместимости двадцать пять человек, экипаж «Эльзаса» составлял всего восемнадцать, поэтому для группы инженера Орландо, состоящей из четырёх человек, капитан обещал обеспечить максимальный комфорт, какой, конечно, возможен на подводной лодке, находящейся в длительном плавании.

18. Катастрофа в Гринхилсе

Прошло три недели со дня скандального сожжения на ферме покойного Дина Бутмана ни в чем не повинных поросят. Слухи о свином гриппе не подтвердились. Жизнь в Гринхилсе успокоилась, горожане, как и в прежние времена, с удовольствием употребляли эскалопы, свиные котлеты, колбаски и те пресловутые жаренные на вертеле ребрышки, которые довели министра сельского хозяйства до больничной койки. Кстати, через пять дней после злополучного происшествия состояние здоровья Дэя Финча уже не внушало опасения. Министр вышел из госпиталя и приступил к работе, которой у него накопилось непочатый край.

Тем не менее санитарный кордон вокруг фермы покойного Дина Бутмана снимать не спешили, и шоссе, проходящее вблизи пепелища, оставалось перекрытым. Таксист Барри Ройс, вынужденный объезжать блокированную зону окольными путями, опоздал на вызов на целых двенадцать минут. Клиента он увидел издалека: длинный нескладный мужчина в синем пиджаке и массивных очках в черной пластиковой оправе нетерпеливо переминался с ноги на ногу на тротуаре, рядом с ним поблескивал никелированными замочками небольшой черный чемодан.

«Наверняка спешит. Выскажет насчет опоздания и будет дергаться по дороге», – решил про себя Барри, подруливая к тротуару.

Интуиция не подвела опытного таксиста. Этот в синем пиджаке очень торопился. Он бросил чемодан в салон, нырнул туда сам и недовольно прохрипел:

– В аэропорт, быстрее! Если я опоздаю, я всю вашу дрянную компанию поставлю на уши!

Водитель попытался наверстать потерянное время, но, когда машина, поплутав по улицам Гринхилса, выскочила на магистраль, увидел бьющуюся на ветровом стекле муху. Таких пассажиров Барри не терпел, а эта своим громким зудом раздражала особенно.

Указательный палец таксиста утопил кнопку на дверной панели, и стекло у правого переднего сиденья поползло вниз. В машину ворвалась упругая волна теплого воздуха. Перед мухой был открыт путь на свободу, но она туда не торопилась. Обалдевшее от заполонивших салон запахов нагретого асфальта, выхлопных газов и бензина насекомое вцепилось лапками в полированную поверхность стекла и затихло.

– Эй, дует, – послышался голос за спиной водителя. – Закрой окно!

– Прошу прощения, сэр, но тварь влетела противная! – извиняющимся тоном сказал Барри, возвращая стекло в прежнее положение.

Незваная пассажирка, решив, видимо, что она достаточно насиделась, сорвалась с места и со злобным жужжанием стала носиться по салону. Муха отвлекала внимание от дороги, и, по-хорошему, надо было бы остановиться и ее прихлопнуть, но Барри не мог этого сделать, поскольку клиент нервничал.

Жужжание также неожиданно стихло, как и началось. Но только нога таксиста надавила на педаль газа, как пассажир громко вскрикнул и судорожно задергался, пытаясь сорвать с себя ремень безопасности. В зеркале заднего вида обозначилось красное, искаженное болью лицо и выпученные глаза. На лбу нервного клиента дергалась, словно в экстазе, муха. Болезненная гримаса искривила физиономию мужчины, он захрипел, рванул ворот рубашки и стал клониться набок.

– Что с вами? – испугался таксист.

– Муха проклятая! – прохрипел пассажир, и голова его безвольно запрокинулась.

В кабине вновь послышалось неприятное жужжание. Оставив жертву, насекомое стало носиться по салону, выбирая позицию для второй смертельной атаки, целью которой мог быть только сам водитель. Барри рванул руль вправо. Такси желтой молнией пересекло соседнюю полосу и выскочило на обочину. Нёсшийся чуть позади по правой полосе бордовый «кадиллак», едва успев уклониться от столкновения, со свистом проскочил мимо.

Барри вывалился из салона, захлопнул за собой дверь. Губы его тряслись, лицо перекосило от ужаса. Он лихорадочно засемафорил руками, пытаясь остановить кого-нибудь, но водители не реагировали на сигналы странного, дергающегося человека. Машины, не снижая скорости, пролетали мимо, обдавая перепуганного таксиста волнами горячего воздуха. Барри выхватил из кармана мобильник и дрожащей рукой набрал нужные цифры.

Дежурный по отделению городской полиции принял звонок в десять часов тридцать восемь минут утра. Выслушав сбивчивый рассказ Барри Ройса о гибели пассажира от укуса мухи, он недоверчиво усмехнулся, но проигнорировать информацию не решился. На электронной карте города, светившейся на стене, мерцали красными кружками патрульные автомобили. Ближе всех к месту происшествия находился сержант Вилли Гудман по кличке Гиббон.

– Вилли, в такси умудрился отбросить копыта пассажир. Давай, на сорок пятый километр Северного шоссе. Водитель или идиот с рождения, или только что свихнулся. Несет бред про какую-то муху. Доложишь ситуацию. Если потребуется, вызови срочную медицинскую помощь.

Когда машина с надписью «Полиция» на белом борту, примчалась к месту происшествия, Барри сидел на обочине, обхватив голову руками. Хлопнула дверца, и мощная фигура Гиббона нависла над таксистом.

– Она там, там, – трясущейся рукой показал Барри на желтую крышу такси, – только, умоляю, не открывайте дверь, она нас обоих прикончит!

– Кто прикончит? – тяжелую челюсть полицейского искривила ироническая усмешка.

– Муха! Она там-там-там! – закричал Барри.

Волосатая лапа сержанта помогла таксисту подняться и направила его к открытой двери патрульного автомобиля.

– Сиди здесь и не дёргайся, – блюститель порядка втолкнул Барри в салон.

– Это не муха, это дьявол! Я умоляю, не выпускайте её из такси!

Гиббон снисходительно усмехнулся.

– Сержант Гудман давно перешел свой Рубикон. Он с одной мухобойкой, – полицейский похлопал по черной кобуре на бедре, – брал трех бандитов с автоматическими винтовками, а ты хочешь его испугать какой-то козявкой.

Покачивая мощными плечами, верзила решительно подошел к такси и рывком распахнул правую переднюю дверцу.

Откуда-то из глубины салона раздался неприятный звук, муха, вылетев из-за спинки водительского кресла, с хищным жужжанием понеслась навстречу сержанту. В первый момент даже Гиббону стало жутковато. Но сработала реакция бывшего защитника местной футбольной команды. Вилли инстинктивно отслонился от нападавшей и, когда та, промахнувшись, сделала крутой вираж, чтобы повторить попытку, полицейский быстрым движением руки изловил ее, стиснул в кулаке и затем бросил безжизненное тельце под колесо автомобиля.

Пассажир, удерживаемый ремнем безопасности, полулежал на заднем сиденье, откинув голову. Рот его был открыт, очки свалились на пол, потухшие глаза равнодушно смотрели на Гудмана. По лицу жертвы уже разлилась смертельная бледность, на которой выделялось красноватое с посиневшими краями пятно на лбу.

Рука сержанта легла на запястье – пульс не прощупывался. Извлеченная из нагрудного кармана пиджака пластиковая карточка водительских прав позволила установить имя несчастного, которое Гиббон тотчас же сообщил дежурному.

В ожидании прибытия медицинской бригады полицейский обошел такси. По привычке простучал шины носком ботинка. Взгляд Вилли Гудмана натолкнулся на валявшуюся между камешками муху. Осторожно ухватив насекомое за крылышки, сержант дунул на него. Учуяв запах человека, муха, минуту назад казавшаяся дохлой, ожила и, пытаясь высвободиться, быстро задвигала лапками. Но эту попытку бегства пресекли два толстых волосатых пальца, тело насекомого хрустнуло и приобрело несвойственную ему плоскую форму.

Первым желанием Гиббона было захватить испустившее дух существо в участок. Но такое вещественное доказательство могло вызвать в отделении истерический смех. Интеллектуальные способности сержанта и так были предметом постоянных насмешек коллег. Доставленная в участок дохлая муха дала бы повод для зубоскальства на целый год.

Гиббон влез в такси, извлек из водительского бардачка полупустую пачку сигарет и, поместив окровавленную лепешку в этот пропитанный запахами никотина контейнер, возвратил пачку на прежнее место.

«Доложу начальнику, что подозрительное насекомое убил, – решил он, – а если потребуется, доставлю».

Пока сержант Вилли Гудман в ожидании медицинской кареты опрашивал таксиста, дежурный по отделению принял тревожный звонок учащейся местного колледжа Айрен Мейсон: в скверике на пересечении Лесной и Южной улиц скончался пожилой мужчина.

Выйдя с пакетом в руках из расположенной напротив булочной «У Евы», он уселся на скамейку, развернул газету, потом вдруг неожиданно вскочил, скомкал листы, повалился на траву, задергался в судорогах и затих.

Тут же последовал звонок от хозяйки булочной Евы Полонски. Она сказала, что скончавшийся её постоянный покупатель Уилки Барнет, шестидесяти четырех лет, пенсионер. Он, как обычно, купил батон хлеба, выпил чашку зеленого чая. Никаких признаков болезни, слабости или неадекватности в поведении покупателя во время его пребываниям в булочной женщина не заметила.

При этом Ева опустила некоторые детали своего последнего общения со скоропостижно скончавшимся клиентом. Так, прощаясь, Уилки сказал хозяйке заведения, что ей идет темный шарфик на шее. Пенсионер не знал, что шарфик этот булочница надела в знак траура по безвременно погибшему Раулю Вирджилио.

Седой, слегка прихрамывающий на левую ногу Барнет, никогда не уходил без комплимента. Он, как понимала Ева, надеялся наладить с нею более тесные отношения, но, пока был жив Рауль, места у теплого бока хозяйки магазинчика для седовласого любителя чая не оставалось. Теперь, когда, казалось, у пенсионера появился шанс, такой конец! Словно злой рок преследовал поклонников Евы Полонски, кстати, очень набожной католички.

Полицейские, прибывшие в скверик, обнаружили тело несчастного Уилки, а неподалеку, к своему удивлению, увидели еще одно: Айрен Мейсон лежала на травяном газоне, раскинув руки. В метре от нее валялся мобильный телефон, с которого она четыре минуты тому назад вызывала полицию.

После того как медицинская бригада забрала оба трупа, редкая толпа стала медленно рассеиваться. Заметив, что в булочную вошел очередной покупатель, Ева Полонски смахнула слезу и побежала обратно.

Это было, как потом любила, крестясь, рассказывать католичка, Знамение Небесное. Покупателя, по ее мнению, прислала сама Пречистая Дева Мария: двух мужчин и одну женщину, задержавшихся в скверике, нашли мертвыми.

Улицы маленького городка огласились непрерывным воем сирен: медицинские бригады и наряды полиции мчались по срочным вызовам. На телах у всех погибших были обнаружены небольшие красноватые пятна. Появились очевидцы, которые, как и таксист Барри Ройс, утверждали, что жертвы были укушены мухами.

Двенадцатилетний ученик местной школы Джон Хэррис с помощью камеры, встроенной в мобильный телефон, запечатлел муху, впившуюся в предплечье его друга, Сэма Ломана.

Обладатель телефона мечтал стать телевизионным репортером. Всё, что казалось интересным, он снимал на камеру и отправлял на телевидение. До последнего дня ни один из его сюжетов не вызвал интереса у телевизионных редакторов. Слишком маленьким был городок, слишком незначительными казались поступающие из него новости.

Сэм извивался в судорогах на тротуаре, а Джон, нацеливая камеру на насекомое и не сознавая исходящей от объекта съемки смертельной опасности, комментировал происходящее в манере популярного диктора телевидения Альфреда Говарда.

Отсняв уникальные кадры, малолетний корреспондент стал поспешно щёлкнать кнопками и водить пальцем по монитору, чтобы просмотреть материал и как можно скорее отправить его на телевидение, но не успел: манипуляции с аппаратом были прерваны безжалостной героиней только что отснятого сюжета.

Мать Джона Хэрриса, которой полиция передала телефон погибшего мальчика, пролистав электронную память, нашла в мобильнике последнюю съемку. Женщина судорожными движениями отыскала в списке абонентов Джона электронный адрес телевизионной студии и отослала отснятый сыном видеосюжет.

Уже через полчаса осуществилась самая большая мечта двенадцатилетнего репортера: материал пошел. Да как пошел! Кадры гибели Сэма Ломана после показа по Си-эн-эн, тут же продублировали другие каналы.

К часу дня жертвами опасных насекомых стали тридцать шесть жителей города. Страшные новости, которые поступали из Гринхилса, на фоне постоянно прокручиваемой картинки с видом агонизирующего Сэма Ломана и мухи, впившейся в плечо мальчика, в мгновение ока облетели весь мир. «“Черная муха” в Гринхилсе» – такой заголовок вынесла на первую страницу газета «Нью-Йорк таймс».

Президент Ларри Гровер связался по телефону с мэром Гринхилса и через два часа после этого разговора Пентагон перебросил в город полк противохимической защиты.

Взвыли сирены. Жителям было предписано закрыть в домах двери и окна и не покидать помещений.

Солдаты в противогазах и серых комбинезонах, с канистрами болотного цвета за спинами и со шлангами в руках окружили город. По команде заплечные ранцы зашипели, как рассерженные коты, окутались синим дымом, и военные начали медленно продвигаться к центру города, не пропуская ни единой улочки, ни единого дворика, ни единого сквера.

Среди бела дня на Гринхилс опустились сумерки. В густом ядовитом тумане, окутавшем город, расплылись силуэты домов и деревьев. Когда участники операции, двигавшиеся с разных сторон, сошлись на площади у двухэтажного здания мэрии, сизая, клубящаяся туча стала медленно расползаться по окрестностям, затекая в лощины и цепляясь за верхушки кустарника.

Выполнив свою миссию, бойцы химического фронта погрузились в бронетранспортеры, и длинная зеленая змея воинской колонны двинулась по шоссе на восток, а ядовитая туча, накрывшая город, побледнела и от дуновения легкого ветерка поползла в противоположном направлении.

Жители стали выходить из домов. По улицам заспешили прохожие, в магазинах опять появились покупатели. Школьные дворы наполнились весёлым шумом. Дети выбегали из классов и рассаживались по автобусам, чтобы разъехаться по домам.

Жизнь, казалось, возобновилась, но это только казалось. Вскоре на город опять обрушился вой сирен медицинских карет и полицейских автомобилей.

Химическая обработка никак не повлияла на активность смертоносных насекомых. До наступления темноты население Гринхилса сократилось еще на сорок восемь человек, и общее число жертв «Черной мухи» за светлое время суток составило восемьдесят четыре человека. Среди погибших были люди различных возрастов, профессий и религиозных конфессий.

Все трагедии произошли в восточной части городка. При этом, как показала наскоро сверстанная в отделении полиции компьютерная карта, где черными кружками помечались места гибели людей, беда постепенно продвигалась к городскому центру.

Ларри Гровер повторно позвонил мэру и приказал каждые три часа докладывать обстановку, затем вызвал помощника:

– Химия, к сожалению, не сработала. Этого ученого, знатока мух, как его… Брегель, кажется?

– Да, сэр, профессор Джонатан Брегель, – услужливо закивал головой подчиненный.

– Так вот, профессора срочно доставить в Гринхилс, создать условия для работы!

Только с наступлением темноты раскалившиеся за день телефоны в городском полицейском управлении и местном госпитале стали остывать: сообщения о новых жертвах приостановились.