Текст книги "«Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны"

Впервые встреча такого рода состоялась на станции Здолбуново 12 апреля 1915 года. На следующий день, 13 апреля, непосредственное общение императора с народом получило новую форму. Во время переезда из Проскурова в Каменец-Подольск царский автомобильный кортеж остановился в лесу для завтрака. Остановка большого числа машин привлекла внимание местных крестьян, работавших на полях. Охрана царя установила селян в определенном порядке, после завтрака Николай II подошел к местным жителям, стал их расспрашивать. После этого крестьян пожаловали серебряными часами. Благодарные местные жители упали на колени, начали целовать одежду и руки царя. Сконфуженный император стал поднимать коленопреклоненного старика, однако этой встречей он остался необычайно доволен. Показательно, что и в официальном издании, освещавшем поездки царя, приведены фотографии, запечатлевшие и раздачу часов, и крестьянина, стоявшего на коленях. Автор также счел нужным подчеркнуть изменение самого характера встречи царя и народа во время этих визитов: «И, надо правду сказать, дивную прелесть настоящих поездок ГОСУДАРЯ по России составляет именно полная их простота и доступность. Всякий может видеть ЦАРЯ, и многие даже слышат Его голос. Это большое счастье для народа»264264
  Спиридович А.И. Великая война и февральская революция. С. 101; Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии (Январь – июнь 1915 г.). С. 110 – 121, 140.


[Закрыть].

Показательно, что при описании визитов в города в официальных сообщениях стали всячески подчеркивать непосредственную, стихийную реакцию «простого народа». Так, например, приезд царя в Николаев 15 апреля описывался в следующих выражениях: «По улицам народ не только стоял, но он бежал за ЦАРЕМ, восторженно крича ура, с глубоким душевным волнением выражая радость при виде ГОСУДАРЯ». Генерал Спиридович, отвечавший за охрану царя, вспоминал посещение этого города: «Население встречало Государя попросту, по-провинциальному. Ему не только кричали ура и махали платками и шапками, но за ним и бежали. Казалось, двигалась вместе вся улица. Попросту. Бежали и мои охранники. Народ стоял на заборах, на крышах низких домов, сидели на деревьях и размахивали оттуда шапками». Можно, впрочем, с уверенностью предположить, что местные власти заведомо получили инструкции, допускавшие подобные формы проявления спонтанного народного энтузиазма.

Визит в Николаев, важнейший центр судостроения, позволил продемонстрировать воюющей стране и другие образцовые формы единения царя и народа. Когда Николай II прибыл на Русский завод, то там его наряду с председателем правления завода и другими начальствующими лицами приветствовал и рабочий Белый (в официальном отчете специально указывалось – «простой рабочий»). Поднеся царю хлеб-соль, Белый заявил: «Мы верим, что наши труды не пропадут даром, и Россия узрит на Святой Софии, в Константинополе, православный крест вместо мусульманского полумесяца». Николай II вручил «простому рабочему» серебряные часы и, принимая царский подарок, Белый поцеловал руку императору. При этом начальствующие лица сообщили царю, что Белый не является все же совершенно «простым рабочим», директор завода сказал: «Вот как люди меняются, в 1905 году это был самый яркий агитатор». Один чин царской свиты сообщил, что Белый был социал-демократом. Интересно, что в официальном пропагандистском издании о сложном политическом прошлом «простого рабочего» не упоминалось, не писалось и о том, что он поцеловал царю руку. На публиковавшейся фотографии видно, что левый рукав тужурки Белого украшает повязка, очевидно, цветов национального флага265265
  Спиридович А.И. Великая война и февральская революция. С. 104 – 105; Джунковский В.Ф. Воспоминания. Т. 2. С. 543 – 545; Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии (Январь – июнь 1915 г.). С. 134.


[Закрыть]. Во всяком случае, патриотически настроенный «простой рабочий» Николаевского завода, пересмотревший свои былые политические убеждения, становился полезным символом единения царя и народа.

Илл. 9. Николай II на смотре кавалерийского корпуса (1916)

По-видимому, это было уже не первое публичное выступление «простого рабочего». В июле 1914 года столичная пресса сообщала, что некий Белов, социал-демократ, обратился к николаевскому градоначальнику от имени многотысячной манифестации рабочих. Он, в частности, заявил тогда: «Пусть враг наш знает, что русская рабочая семья слилась в одном чувстве любви и преданности Государю и родине со всей Россией, и она грозна своим единодушием и сплоченностью». Растроганный градоначальник трижды поцеловал оратора266266
  Патриотическая речь эсдека // Новое время. 1914. 30 июля.


[Закрыть]. Очевидно, фамилия выступавшего рабочего была спутана в одной из публикаций. Вероятнее всего, при встрече царя администрация выставила уже испытанного в первые дни войны патриотически и монархически настроенного оратора.

Посещение императором Одессы и Севастополя, смотры отборным войскам, сосредоточенным в этих городах, отчетливо указывали на важнейшую военную и политическую цель – захват Стамбула и проливов; данная тема, как видим, звучала и в выступлении образцового «простого рабочего». Это находило отражение и в некоторых речах Николая II, и в официальных описаниях визитов царя.

Задаче промышленной мобилизации страны должно было служить и посещение огромного Брянского завода 20 апреля. Вновь императора приветствовал патриотической и монархической речью «простой рабочий», вновь толпы восторженных людей бежали за царем. На этот раз Николай II продемонстрировал интерес не только к производственной деятельности, но и к семейному быту мастеровых. Он «неожиданно» приказал остановить свой автомобиль у жилищ заводских работников и отправился в гости к «простым русским труженикам» – именно такое выражение использовало официальное издание. Царь посетил несколько домиков семейных рабочих, он беседовал с хозяйками, в официальном издании специально указывалось, что женщины не были заранее предупреждены о визите царя, они были необычайно взволнованны, но простые и сердечные расспросы императора приободрили их, они охотно поведали ему о своей жизни, угощали царя, доставая свои лучшие припасы. Когда же Николай II передавал им подарки в память о своем посещении завода, то они хватали руки царя и целовали их. Однако в официальном издании не упоминалось о подобной реакции простых русских женщин, видимо, информация такого сорта не считалась пригодной для пропагандистских целей, да и сам император стеснялся подобных проявлений монархизма. Возможно, впрочем, что визит царя в заводской поселок не стал таким уж неожиданным, да и выбор домов для посещения не был вполне случайным. Показательно описание этого визита:

Слава Богу, брянские рабочие обставлены хорошо, и те домики, в которых был ГОСУДАРЬ, являлись недурно устроенными помещениями для семейных людей. Было чисто, уютно, тепло, на окнах стояли цветы. Во всех квартирах хозяйки были дома, с трепетной радостью встречали не только неожиданного, но и драгоценного, святого для них гостя267267
  Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии (Январь – июнь 1915 г.). С. 160.


[Закрыть].

В то время пока император осматривал заводы и лазареты, посещал боевые корабли и принимал парады армейских частей, войска противника нанесли мощный удар по русским позициям. В мае царь вновь направился в Ставку ввиду тревожного положения, складывавшегося на фронте. Он пробыл там более недели, встретив свой день рождения 6 мая, вопреки обычаю вдали от своей семьи. Ставку император покинул после получения известия о том, что Италия вступила в войну на стороне России и ее союзников. Когда же Николай II вернулся в Царское Село, поступили известия о том, что русские войска вынуждены были оставить Перемышль. Крепость, взятая недавно с таким большим трудом, была потеряна. Немногим более месяца тому назад сам император рассматривал ее мощные форты, разрушенные русской артиллерией, теперь же фотографии того триумфального визита, только что появившиеся в столичных иллюстрированных изданиях, воспринимались с горечью. В стране господствовало грустное и тревожное настроение, начали распространяться панические слухи, даже официальное пропагандистское издание сообщало: «Много слухов, невеселых разговоров шло и в Петрограде, и в Москве, и в других городах»268268
  Там же. С. 169.


[Закрыть].

И.И. Толстой передавал в своем дневнике слова городского головы Оренбурга: «Он повторил мне из далекой провинции то, о чем говорят и здесь: о злосчастной идее пожалования великому князю Николаю Николаевичу сабли после взятия Перемышля, о том, что стоит государю поехать на фронт, как роковым образом дела там повертываются против нас, о том, что он окружен немцами, которым до России дела нет и т.п.»269269
  Толстой И.И. Дневник, 1906 – 1916. СПб., 1997. С. 639.


[Закрыть].

На своем языке, только гораздо грубее и откровеннее, излагали те же мысли простолюдины. Неграмотный 43-летний крестьянин Саратовской губернии Т.В. Маркин в мае 1915 года ввязался в разговор в калачной лавке. Его собеседники рассуждали о том, что итальянский король и император Вильгельм сами командуют своими армиями. Маркин заявил: «У них есть ум в головах, и они командуют, а у нашего ГОСУДАРЯ нет ума и не работает голова, только ездит в действующую армию, а “таровянка” не работает». При этом он показал на свою голову270270
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 417 – 417 об.


[Закрыть]. Очевидно, Маркина раздражала праздничная, неделовая атмосфера визитов царя. Но можно предположить, что и для его собеседников сравнение Николая II с итальянским и германским монархами было не в пользу российского императора.

Поражения весны и лета 1915 года полностью уничтожали пропагандистское значение триумфального посещения императором Галиции. Более того, память об этом визите негативно сказывалась на авторитете монарха.

Императрица Александра Федоровна сочла нужным напомнить императору, что Распутин предостерегал его от поездки в Галицию: «Он знает, что говорит, когда говорит так серьезно. Он был против твоей поездки во Л[ьвов] и П[еремышль], и теперь мы видим, что она была преждевременна»271271
  The Complete Wartime Correspondence of Tsar Nicholas II. P. 136.


[Закрыть].

В этой ситуации царь отказался от посещения войсковых соединений и губернских центров. С одной стороны, у императора в этой усложняющейся ситуации просто не было времени совершать свои поездки, требовавшие большой подготовки. С другой стороны, сам сложившийся ритуал поездки представлял собой церемониал празднования, ритуал встречи ликующего народа и победоносных войск со своим державным вождем. В обстановке поражений такие торжества были явно неуместными, они вызвали бы негативный пропагандистский эффект.

3. «Венценосный главнокомандующий»:
Образы царя-полководца

19 июля 1915 года исполнилась годовщина вступления России в войну. Накануне, 18 июля в присутствии царя с верфи Адмиралтейского завода был спущен новый современный линейный крейсер «Бородино». В день же годовщины царь отдал особый приказ по армии и флоту.

Илл. 10. Император Николай II и наследник цесаревич Алексей Николаевич.

Снимок, сделанный царицей Александрой Федоровной (1916)

В тот же день открылась чрезвычайная сессия Государственной думы и состоялось заседание Государственного совета. В формуле перехода Государственного совета к очередным делам «единение Монарха с Богом и вверенным им народом» рассматривалось как первое условие, необходимое для обеспечения победы272272
  Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии (Июль 1915 – февраль 1916 г.) / Сост. генерал-майор Дубенский. Пг., 1916. С. 6.


[Закрыть]. В то же время в формуле перехода, принятой Думой, тема единения монарха и народа не звучала. За прошедший год официальная риторика представительного органа власти претерпела существенные изменения. Надо полагать, что это не могло не беспокоить царя и его окружение.

Страна встречала годовщину объявления войны с тяжелым чувством. Еще в апреле началось мощное наступление армий противника, 20 мая российские войска оставили Перемышль, крепость, с трудом завоеванную совсем недавно, затем враг занял и Львов, столицу Галиции. Вскоре последовали новые удары, 22 июля русские войска оставили Варшаву. В августе были потеряны крепости Новогеоргиевск, Ковно, Осовец, Брест-Литовск.

Илл. 11. Император Николай II, наследник цесаревич Алексей Николаевич, великая княжна Татьяна Николаевна и князь Никита Александрович.

Снимок, сделанный царицей Александрой Федоровной (1916)

Уже в июле в Петрограде заговорили об опасности, которой вследствие наступления врага подвергается и столица империи, это нашло отражение в новых слухах, преувеличивавших тяжесть и без того не простой ситуации: «Сегодня все говорят о возможности подхода немцев к Петрограду! Благодарю покорно!» – записал 29 июля в своем дневнике граф И.И. Толстой. 11 августа он вновь вернулся к этой теме: «В городе – только и разговору о предстоящей эвакуации Петрограда, куда все ждут немцев чуть ли не на днях»273273
  Толстой И.И. Дневник, 1906 – 1916. С. 659, 663.


[Закрыть].

Показательно, что даже в официальном издании Министерства императорского двора вновь упоминаются слухи той поры, они явно становились важным политическим фактором:

Тревожные слухи росли и ширились, проникая во все слои русского общества и принимая по временам самые причудливые, невероятные формы. Трусливые, малодушные голоса сначала шепотом, вполголоса, а затем открыто и настойчиво стали говорить о близкой опасности для обеих наших столиц – Москвы и Петрограда. Каждый день приносил с собою массу новых слухов, подчас совершенно невероятных и легкомысленных, но, тем не менее, вполне достаточных для того, чтобы поддерживать в населении чувство особенной нервности и беспокойства274274
  Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии (Июль 1915 – февраль 1916 г.). С. 2.


[Закрыть].

Но слухи, представлявшиеся впоследствии столь невероятными, имели под собой в то время и некоторые серьезные основания: на заседании Совета министров серьезно обсуждались практические меры по эвакуации Риги, Киева и даже столицы империи.

Обострилось и внутриполитическое положение. Майский антинемецкий погром в Москве и Московской губернии продемонстрировал, что движение, использующее патриотические лозунги, монархическую и национальную символику, может представлять немалую опасность для режима.

На этом фоне усилилось недовольство верховной властью, немало жителей империи полагало, что главная ответственность за поражение войск и за нарастание внутриполитического кризиса в стране лежит не только на генералах и министрах, но и на самом императоре.

Некто С. Ястребцов сообщал 7 августа в частном письме о настроениях, царящих в госпитале, который был размещен в здании Московской духовной семинарии: «Вообще, настроение среди раненых далеко не столь бодрое, как было прежде; явно чувствуется какая-то утомленность и слышится недовольство государственными порядками и действиями Верховной власти». Житель Казани писал 17 августа члену Государственной думы октябристу Д.С. Теренину: «Отношение к ЦАРЮ критическое, чтобы не сказать больше»275275
  ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1027. Л. 591; Д. 1028. Л. 1133.


[Закрыть].

Возмущение тяжелыми и неожиданными для общественного мнения военными поражениями 1915 года проявлялось и в особенностях оскорбления царя в этот период. Ответственность за неудачи на фронте все чаще возлагалась не только на отдельных генералов, на военного министра или на Ставку Верховного главнокомандующего, но и лично на императора. Так, 58-летний крестьянин Харьковской губернии заявил после падения Перемышля: «Министры немцы только водкой торговали, а к войне не готовились. Царь 20 лет процарствовал и за это время напустил полную Россию немцев, которые и управляют нами»276276
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 274 об.


[Закрыть]. А 62-летний чернорабочий, из крестьян Пермской губернии, так отозвался на весть об оставлении русскими войсками Варшавы: «… (площадная брань) Нашего ГОСУДАРЯ, он пропил ее (Варшаву), а на его место лучше бы поставить Канку Безносова (известный на заводе пьяница, который чистил отхожие места. – Б.К.), так как он управил бы лучше»277277
  Там же. Л. 542 – 542 об.


[Закрыть].

Такие настроения, в которых патриотическая тревога переплеталась с критикой царя, проявлялись в это время не только в крестьянской среде. 43-летний донской казак был не менее резок в осуждении императора: «Нашего ГОСУДАРЯ нужно расстрелять за то, что он не заготовил снарядов. В то время, как наши противники готовили снаряды, наш ГОСУДАРЬ гонялся за сусликами»278278
  Там же. Оп. 530. Д. 1035. Л. 36 об. – 37.


[Закрыть].

Но не только городские простолюдины и необразованные деревенские жители теряли веру в императора под влиянием военных поражений. О том же говорили и некоторые офицеры. И в вооруженных силах распространялись тревожные для Николая II настроения. И.И. Толстой записал в своем дневнике 12 августа: «Вернувшийся с фронта Фальборк говорит, что в армии господствует недовольство государем, его обвиняют в неумении управлять страной…»279279
  Толстой И.И. Дневник, 1906 – 1916. С. 663.


[Закрыть]

Сложно сказать, насколько распространены были подобные взгляды. Можно лишь сослаться на оценку министра внутренних дел кн. Н.Б. Щербатова, который по своей должности обязан был знать о состоянии общественного мнения; на заседании Совета министров 6 августа он заявил: «В своих докладах я неоднократно обращал внимание Его Величества на рост революционных настроений и предъявлял полученные через военную цензуру письма людей из разных классов общества, до самых близких к дворцовым сферам. В этих письмах ярко видно недовольство правительством, порядками, тыловою разрухою, военными неудачами и т.д., причем во многом винят самого Государя». Показательно, что главы других ведомств, имевшие свои источники информации, не сочли нужным опровергать мнение Щербатова280280
  Тяжелые дни. С. 53.


[Закрыть].

И дела по оскорблению членов императорской семьи, позволяющие ощутить настроения «низов», прежде всего крестьян, и цензура почтовой переписки, регистрирующая настроения образованного общества, фиксировали появление схожих формул, хотя они и выражались с помощью различного языка.

По сравнению с 1914 годом образ царя играл гораздо меньшую роль в патриотической мобилизации русского общества. Показательно, что различные иллюстрированные издания предложили своим читателям разные образы, символизировавшие годовщину начала войны. Если год назад все ведущие журналы опубликовали портреты императора, то в июле 1915-го их позиция не была уже столь единодушной. Символическая репрезентация годовщины стала в этих условиях проявлением конкуренции различных концепций русского патриотизма военной поры.

Официальная «Летопись войны», разумеется, поместила царский портрет военного времени, который, очевидно, предпочитал сам император: царь в полевой форме, в гимнастерке281281
  Летопись войны 1914 – 1915 гг. № 48. 18 июля.


[Закрыть].

Открывшаяся в Петрограде к годовщине войны передвижная выставка «Наши трофеи», которая должна была стимулировать процесс патриотической мобилизации, была украшена традиционным портретом царя в горностаевой мантии282282
  Солнце России. 1915. № 282 (27). Июль. С. 10. Фотография воспроизводилась и в других иллюстрированных изданиях.


[Закрыть].

«Синий журнал» перепечатал рисунок «Царь в действующей армии» из французского иллюстрированного журнала, который был создан на основании известной фотографии: сидящий царь склонился над картой, рядом с ним Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, за ними стоят генералы Янушкевич и Данилов283283
  Синий журнал. 1915. № 30 (25 июля). С. 3.


[Закрыть]. Таким образом военные усилия России в данном случае олицетворяли и император, и Ставка Верховного главнокомандующего.

Некоторые издания, впрочем, ограничились публикацией портрета одного лишь великого князя, Верховный главнокомандующий рассматривался как главный символ патриотической мобилизации.

Наконец, популярный московский иллюстрированный журнал «Искры» откликнулся на годовщину войны, опубликовав на обложке фотографию могучего солдата-бородача, который курил трубку, сидя на пеньке, о чем-то размышляя. Подпись к снимку гласила: «Русский богатырь»284284
  Год войны // Искры. 1915. № 28 (19 июля). С. 216.


[Закрыть]. Простой солдат-крестьянин, напоминающий былинного Илью Муромца, должен был стать символом воюющей страны.

Консервативная газета «Новое время» опубликовала в эти дни стихотворение С.А. Копыткина «Годовщина». В нем, в частности, содержались и такие строки:

 
В день грознопамятный, единая как встарь,
Под звон колоколов, не знающая смерти,
Россия говорит: «Великий Государь!
В победу полную и в дух народа верьте!»285285
  Новое время. 1915. 19 июля.


[Закрыть]
 

Если учитывать атмосферу слухов того времени, то нельзя не признать, что это стихотворение могло звучать довольно двусмысленно: автор призывал императора верить в полную победу России и в патриотический дух народа. Читатель мог бы предположить, что в настоящий момент царь недостаточно верит в полную победу, между тем даже по сообщениям подцензурной печати в русском обществе как раз в это время циркулировали слухи о вероятности переговоров с целью заключения сепаратного мира между Россией и Германией. Некоторые публичные речи политиков правого лагеря усиливали подобные подозрения русских воинственных патриотов. Так, во время заседания Государственного совета в день годовщины войны патриарх русской политической жизни, старый лидер консерваторов П.Н. Дурново, прекрасно понимавший те опасности, которыми грозит монархии война с Германией, призвал «гнать врага, гнать до тех пор, пока Государю не заблагорассудится повелеть армии остановиться»286286
  Новое время. 1915. 20, 29 июля.


[Закрыть]. Таким образом, именно воля царя, высказанная в подходящий момент, а не полная победа над врагом, признанная общественным мнением страны, могла бы завершить страшную войну. Подобные высказывания правых государственных деятелей, имевших, заслуженно или нет, репутацию германофилов, могли пробуждать у воинственных патриотов подозрения относительно политических намерений царя.

Между тем после падения Варшавы, в условиях нарастающего политического кризиса император принял решение о смещении великого князя Николая Николаевича, он решил сам стать Верховным главнокомандующим.

Для этого у Николая II было немало оснований.

Ставка несла большую долю ответственности за тяжелые поражения русской армии, в период кризиса в ближайшем окружении Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича господствовали панические настроения, сам он порой был близок к истерике. Император, давно мечтавший взять на себя командование армиями, получил для этого возможность. Практические деловые соображения царя переплетались с его мистическим чувством, с необходимостью «разделить свою судьбу» с войсками.

Подобный шаг также позволял императору преодолеть опасный кризис управления, возникший с начала войны в результате усиливающегося вмешательства военных властей в сферу компетенции бюрократов. Это положение весьма беспокоило глав правительственных ведомств, которые неоднократно обсуждали болезненный вопрос на заседаниях Совета министров: «Никакая страна, даже многотерпеливая Русь, не может существовать при наличии двух правительств», – заявил главноуправляющий земледелием и землеустройством А.В. Кривошеин287287
  Тяжелые дни. С. 18.


[Закрыть]. Царь, взяв на себя командование, мог объединить, казалось, различные ветви управления, координировать действия гражданских и военных властей, преодолеть управленческую неразбериху, положить конец нетерпимой ситуации «двоевластия» – именно такой термин использовался в 1915 году в высших правительственных кругах.

К тому же великий князь Николай Николаевич и Ставка становились летом 1915 года важным и весьма опасным для Николая II субъектом политического процесса: на Ставку возлагали определенные надежды и представители «Прогрессивного блока», требовавшие «министерства доверия», и те министры, которые готовы были пойти на определенные уступки «общественности». При этом, сам артистичный великий князь, желавший и умевший быть популярным, прекрасно понимал значение общественного мнения: Ставка стремилась поддерживать хорошие отношения с Думой, земствами и прессой, что объективно усиливало ее политическое значение. Некоторые ведущие столичные издания, такие как «Новое время», «Вечернее время», не без основания воспринимались министрами как рупоры Ставки. Перспектива складывания альянса могущественного и популярного великого князя, «большой прессы» и политической оппозиции не могла не тревожить самого императора и часть бюрократов.

Царя и особенно царицу весьма беспокоили также некоторые неосторожные высказывания великого князя и его окружения. Верховный главнокомандующий необычайно резко отзывался о Распутине и крайне негативно оценивал роль императрицы. Ходили слухи, что в Ставке говорили о возможности заключения императрицы в монастырь. Некоторые мемуаристы опровергают наличие определенных планов такого рода. Адмирал А.Д. Бубнов вспоминал: «Но, зная чувства и идеологию великого князя, можно с уверенностью сказать, что если он и излагал свои мнения в свойственном ему решительном тоне, то, во всяком случае, никогда не придавал им характера угрозы, которую ему приписывала народная молва, твердившая, что он требовал заточения государыни в монастырь»288288
  Бубнов А. В царской ставке. Нью-Йорк, 1955. С. 36 – 37.


[Закрыть]. В иных источниках разговорам в Ставке придается большее значение. Во всяком случае, бесспорно, что слухи такого рода были распространены и что царица была о них осведомлена. Это не могло не повлиять на отношение к великому князю Николаю Николаевичу и императрицы, и царя.

Император также полагал, очевидно вполне искренне, что весть о том, что сам царь встал во главе своих войск, воодушевит русскую армию, прежде всего простых солдат.

Наконец, в исследовательской литературе справедливо утверждается, что царь отстранил весьма популярного, несмотря на поражения, великого князя Николая Николаевича «из боязни конкуренции»289289
  Флоринский М.Ф. Кризис государственного управления в России в годы Первой мировой войны. С. 130.


[Закрыть]. Приобретенная харизма, которую великий князь удивительным образом продолжал сохранять, несмотря на тяжелые поражения русской армии весны и лета 1915 года, также представляла на данном этапе известную опасность для царской власти (об этом подробнее будет рассказано в главе 6). На заседаниях Совета министров неоднократно упоминалось о том, что не только императрица, но и царь «крайне недоволен» великим князем и лично против него раздражен. Популярность Верховного главнокомандующего, становящегося символическим конкурентом императора, была продемонстрирована на заседаниях законодательных палат, созванных в годовщину войны. Если Государственный совет послал приветственные телеграммы и императору, и Верховному главнокомандующему, то Государственная дума, провозгласив необходимые традиционные здравицы царю, направила телеграмму лишь великому князю Николаю Николаевичу и в его лице всей армии. Зачтение ответной телеграммы Верховного главнокомандующего превратилось в эффектную манифестацию поддержки российской армии. Вряд ли подобное асимметричное выражение почтительности было приятно царю.

Илл. 12. Царь в действующей армии.

Рис. из журнала «Illustration» на обложке «Синего журнала»

Современный исследователь предполагает, что важное решение о принятии на себя командования Николай II принял в конце июля 1915 года, скорее всего не позднее 30-го числа290290
  Куликов С.В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914 – 1917). Рязань, 2004. С. 79.


[Закрыть]. Во всяком случае, оно было высказано не позднее 4 августа, император в этот день сообщил военному министру генералу А.А. Поливанову, прибывшему в Царское Село для доклада, о предстоящем смещении Верховного главнокомандующего и о своем намерении занять этот пост. Поливанов должен был отправиться в Ставку, чтобы лично сообщить великому князю Николаю Николаевичу это решение императора. Возможно, что еще раньше царь проинформировал о своем решении председателя Совета министров И.Л. Горемыкина.

В тот же день, 4 августа, в дневнике царя появляется запись: «Вечером приехал Григорий, побеседовал с нами и благословил иконой»291291
  Дневники императора Николая II. C. 541 – 542.


[Закрыть]. Очевидно, Распутин благословил решение императора самому занять должность Верховного главнокомандующего.

Важное политическое решение недолго оставалось секретом для политической элиты. Уже 6 августа Поливанов на заседании Совета министров проинформировал своих коллег о решении царя. Весть об этом была для министров потрясением. В течение нескольких последующих дней большинство членов правительства делало все возможное, чтобы убедить царя отказаться от принятого им решения или, по крайней мере, приостановить его осуществление292292
  Тяжелые дни. С. 52 – 56.


[Закрыть]. Действительно, император отложил принятие на себя должности Верховного главнокомандующего. Возможно, впрочем, это было связано не с действиями министров или других лиц, пытавшихся влиять на царя, а с уже свершившимися и еще ожидавшимися поражениями русских войск: брать командование накануне неизбежных военных неудач было бы крайне неразумно. Однако император категорически отказывался вовсе изменить свое решение.

Информация, оглашенная на заседании правительства, недолго оставалась достоянием одних только министров.

Не позже 10 августа об этом узнал председатель Государственной думы М.В. Родзянко. Он отправился в Царское Село и лично пытался убедить императора отменить принятое решение, его попытка была безуспешной, 11 августа Родзянко вызвал А.В. Кривошеина с заседания Совета министров и убеждал его в том, чтобы правительство решительно противодействовало намерениям императора. Возможно, он полагал, что его вмешательство укрепит и усилит собственное значение председателя Государственной думы, а быть может, и поднимет его к вершинам власти. Д.М. Щепкин сообщал в своем частном письме от 13 августа: «Началась борьба двух течений – правого и прогрессивного. … Вот последняя новость: Сам решил уволить Николая Николаевича и стать на Его место – говорят, это влияние Распутина, жены и немецкой партии. Предполагал послать Николая Николаевича на Кавказ. При этом в армию Сам не едет и думает командовать из Петрограда. Об этом бесповоротном решении сказал вчера на приеме Родзянко. Он дал Ему сильнейший отпор, указав на безумие такого шага. Сегодня я целый день сидел у Родзянко, да составлял письменный доклад, который он послал в подкрепление вчерашнего разговора. Этот доклад останется историческим документом. Он прямо грозит Ему революцией, опасностью для династии и в конце требует общественного кабинета. Родзянко принял решительные шаги, чтобы воспрепятствовать удалению Николая Николаевича. Сейчас получено известие, что оно отложено. Родзянко уже мнит себя премьером»293293
  ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1022. Л. 1091.


[Закрыть].

Еще днем ранее, 12 августа А.В. Кривошеин заявил на заседании Совета министров, что грядущие перемены уже стали предметом общественных дискуссий: «Решение Государя ни для кого не секрет. Его все обсуждают, о нем говорят чуть ли не на площадях. Все знают, что это решение вызывает возражения и протесты»294294
  Там же. С. 68.


[Закрыть].

По-видимому, некоторые министры сами способствовали утечке информации. Можно предположить, что мотивы передачи этих сведений были разными у разных министров, но некоторые из них явно стремились мобилизовать общественное мнение, чтобы не допустить принятия пагубного, с их точки зрения, решения императора.

Наконец, против решения царя выступили и некоторые члены императорской семьи. Мать Николая II, вдовствующая императрица Мария Федоровна, узнала о планах царя взять на себя командование не позднее 8 августа. В этот день она записала в своем дневнике: «А. [Александра Федоровна] хочет, чтобы Ники взял на себя Верховное командование вместо великого князя Николая Николаевича, нужно быть безумным, чтобы желать этого!» Сам Николай II сообщил своей матери важную новость 12 августа. Дневниковая запись вдовствующей императрицы за этот день гласит: «Ники пришел со своими четырьмя девочками. Он начал сам говорить, что возьмет на себя командование вместо Николаши, я так ужаснулась, что у меня чуть не случился удар, и сказала ему все: что это было бы большой ошибкой, умоляла его не делать этого, особенно сейчас, когда все плохо для нас, и добавила, что, если он сделает это, все увидят, что это приказ Распутина. Я думаю, это произвело на него впечатление, так как он сильно покраснел! Он совсем не понимает, какую опасность и несчастье это может принести нам и всей стране». Новые разговоры матери императора с сыном, состоявшиеся 18 и 21 августа, также оказались безрезультатными295295
  Дневники императрицы Марии Федоровны (1914 – 1920, 1923 годы) / Сост., науч. ред. Ю.В. Кудрина. М., 2005. С. 89, 90.


[Закрыть].