Текст книги "Варяжская сага"

Агнар с удивлением смотрел, как его младший брат мечется из одного конца поляны в другой, как то пропадает в лесу, то снова из него выныривает. Наконец, радостный, Ансгар подбежал к Агнару и возвестил:

– Ее нигде нет!

– Кого?

– Рунфриды! Она спаслась!

Агнар вспомнил, что его младший брат был влюблен в эту действительно красивую девочку, и ему горько было его разочаровывать, но он сказал:

– Не думаю, что она спаслась.

– Почему, брат? Она непременно жива! – все еще не теряя веры, твердил Ансгар.

– Может быть, и жива, но в таком случае, скорее всего, она взята ими в плен, и тогда судьба ее незавидна. – Агнар отвел взгляд, так больно было в этот момент смотреть на лицо брата. – Судя по следам, которые я заприметил, тут было человек двадцать и она попала к ним в лапы.

Ансгар устало сел на бугорок. Ни плакать, ни кричать, ни даже пуститься в погоню за насильниками и отбить бедную Рунфриду – ему не хотелось ничего. Плакать было стыдно и глупо, кричать – бесполезно, а сражаться за девушку… Была ли она теперь девушкой? Ансгар чувствовал себя так, словно ему плюнули в самую душу. Но старший брат не дал ему окончательно погрузиться в апатию, ведь следовало еще позаботиться о погибших, а солнце уже клонилось к закату и времени у них оставалось мало. Молча братья взялись за топоры и принялись рубить лес для погребальных костров. Ансгар яростно врубался в плоть деревьев, словно пытался выместить на них всю накопившуюся за последние два дня злобу. Предать огню предстояло целую семью, и братья выбивались из сил, чтобы подготовить необходимое количество дров, не давая себе передышки даже на малое время. Голодные, злые, мокрые от липкого пота, с дрожащими от долгого напряжения руками, они зажигали погребальный костер уже глубокой ночью, при свете звезд. Пока пылало пламя, они нашли в лесу подходящий валун и перетащили его к месту погребения. Затем, не дожидаясь, пока погаснут последние огоньки кострища, кое-как забросали останки семьи Видбьёрна мерзлой землей, что тоже было непростым делом, ведь у них не было заступов. Наконец, уже при первом утреннем свете, на вершину насыпанного кургана заволокли валун и, окончательно обессилев, завалились спать у его подножия.

* * *

Ансгар вздрогнул и проснулся. Агнар был уже на ногах, хотя вид имел довольно помятый. Он протянул руку брату, помогая ему встать:

– Пора, брат! Наше счастье, что нас тут не нашли. Свет костра должен был быть виден далеко.

Поднявшись, Ансгар почувствовал, как все тело ломит, а голова идет кругом. Ему захотелось тут же снова лечь и заснуть, но он превозмог себя и, разогнав сон, ощутил звериный голод. Ансгар полез в суму, однако тут же услышал голос Агнара:

– Перекусим по дороге. Надо идти.

– Куда же мы пойдем теперь, брат? – устало спросил Ансгар. – К Хейнреку Толстому? К Реву Хитрому? Что мы там будем делать? Возжигать новые костры?

– Нет, – строго ответил Агнар, – если так дело пойдет, нам придется погребать всю округу. Идем к Большому дубу.

Большой дуб стоял исполином на великой поляне в самом сердце леса. Раз в году, а в особых случаях и чаще, здесь собирались на тинг вольные лесные жители, с тем чтобы поделиться новостями и обсудить свои проблемы. На этом же месте в случае опасности собиралось ополчение и избирался его предводитель. Если где и могло возникнуть сопротивление вторжению свеев, то именно здесь. Но путь к Большому дубу был неблизкий, и братьям приходилось спешить в надежде, что они успеют присоединиться к лесному воинству до решительного столкновения с дружиной Эрика Анундсона. В то же время угроза нежданной встречи со свеями заставляла их быть предельно осторожными. Они обходили стороной все знакомые им усадьбы, но не только и не столько из-за опасения натолкнуться там на вражеский отряд, сколько не желая обнаружить мертвецов. Долг перед погибшими заставил бы братьев предать их огню, а это означало потерю драгоценного времени.

К концу второго дня с того момента, как они оставили дом Видбьёрна, когда пройдено уже было больше половины пути и пора было подумать о том, чтобы устраиваться на ночлег, Ансгару показалось, что он слышит чьи-то голоса.

– Агнар! – позвал он шепотом брата, и уже по этому шепоту тот понял, что что-то неладно, и тоже навострил уши.

Теперь они оба отчетливо слышали оживленную беседу на несколько голосов, причем, судя по звуку, говорившие двигались в их сторону. Держа наизготове мечи, братья затаились за деревьями и, дрожа от предвкушения скорой схватки, поджидали, пока те подойдут поближе. И в тот миг, когда Ансгар уже готов был выскочить навстречу врагам, один из голосов показался ему до боли знакомым. Он сделал рукой предостерегающий жест брату, призывая его немного подождать, и прислушался. Похожим голосом обладал Ульвар, сын Фастульва, живший в доме у Белого озера. Он был ровесником Ансгара и отличным охотником. Иногда, когда Ансгар с Агнаром и покойный Халльбьёрн уходили в лесную глушь на несколько дней, он присоединялся к ним, и тогда охота обязательно бывала удачной.

– Ульвар Фастульвсон! Ты ли это? – крикнул Ансгар.

Голоса замолкли, и Ансгар уже было пожалел, что обнаружил себя, когда с облегчением услышал:

– Да, так меня зовут. Теперь назови себя, а еще лучше покажись.

Братья вышли из-за деревьев и в свете первых звезд увидели четырех человек. Один из них радостно закричал:

– Ансгар! Агнар! Вы ли это? Я уже думал, что никогда не увижу вас живыми.

Ульвар, молодой статный парень с мужественным лицом, которое украшала аккуратная бородка, поочередно обнял братьев, а затем представил их своим спутникам. Ими оказались Бильд Брандсон с северной окраины, удивительно схожий своей внешностью с Ульваром, так что их можно было даже принять за братьев, но с каким-то горящим взглядом редких в этих краях карих глаз и странным, будто печальным, выражением лица, делавшим его старше, чем он был на самом деле; друг Бильда Ивар Сигфуссон, высокий, худой, с мягкими, почти женственными чертами лица, как у сказочного светлого альва[7]7
  Альвы – согласно скандинавской мифологии, раса, созданная богами-асами из червей, заведшихся в мясе великана Имира, прекрасные нестареющие существа, владеющие магией и покровительствующие силам природы.


[Закрыть]; а также Ормар Фариссон с побережья, крепкий, хорошо сложенный, с обветренным лицом, которое портила примостившаяся на носу родинка, да еще хитрый взор широко расставленных желтых глаз. Между прочим, единственный из всей компании, Ормар был облачен в доспех, хотя и простейший, а за спиной у него болтался круглый щит.

– Как вы здесь оказались и куда держите путь? – поинтересовался Ульвар.

Братья вкратце рассказали свою историю. Ульвар и его товарищи сочувственно покивали головами, услышав о гибели Ансвара и семейства Видбьёрна. Когда же Агнар только заикнулся о том, что они направляются к Большому дубу, Ульвар резко прервал его:

– К дубу идти нельзя!

– Почему? – в один голос спросили братья. – Разве там не собирается ополчение, чтобы сразиться со свеями?

– Увы, – печально промолвил Ульвар, – никакого ополчения не будет. Эрик Ведерхатт со своей дружиной первым делом направился именно на место тинга, чтобы захватить наше священное кольцо[8]8
  В древней Скандинавии существовал обряд принесения клятвы на кольцах, хранившихся в священных местах.


[Закрыть], и уже оттуда стал рассылать свои отряды по лесу, требуя признать его своим конунгом.

– Кто же признает его власть, если свеи убивают всех встречных бондов? – недоуменно поднял бровь Ансгар.

– Не всех, а только тех, кто отказывается подчиниться, – с горечью в голосе проговорил Бильд, – да и то, насколько я слышал, из всех его ярлов лишь один, именем Бреки, проявляет особую жестокость.

При упоминании этого имени братья переглянулись: Бреки значит «разрушитель». Оба вспомнили слова Брюнгерды, сказанные ей о человеке, погубившем их отца. Между тем Ульвар в свой черед рассказал о собственных злоключениях. Как и Агнар с Ансгаром, он был на охоте, когда к ним в дом заявились свеи. Но ему повезло больше, а точнее – покладистее оказался его отец. Он согласился идти к Большому дубу и там признать власть конунга свеев. Узнав об этом от других членов семьи, которые все, хвала богам, остались целы и невредимы, Ульвар поспешил за отцом, надеясь его переубедить, но не успел: тот уже принес клятву верности Эрику. Скрываясь от шнырявших повсюду свеев, Ульвар улучил момент и незаметно для врагов сумел переговорить с отцом, но тот и слышать не хотел о сопротивлении. Наоборот, со стыдом рассказывал теперь Ульвар, отец призывал и его подчиниться Эрику. Так поступили уже многие, значительное число которых просто попало в ловушку. Узнав о вторжении свеев, они спешили к Большому дубу, думая вступить в ополчение, но здесь попадали в руки к свеям и должны были либо признать власть Эрика, либо стать его рабами, рискуя больше никогда не увидеть своих семей. Ульвар не хотел ни того ни другого и потому принялся рыскать по округе, надеясь еще встретить тех, кто готов сражаться. Так он натолкнулся на Бильда и Ивара. Оба жили на северной окраине, первой подвергшейся вторжению, а потому оказавшейся менее всего готовой к организованному сопротивлению. Они поспешили на юг, предупреждая всех на своем пути об идущих вслед за ними свеях, но Эрик вел свою дружину слишком стремительно. К тому моменту, как он подошел к Большому дубу, здесь собралась едва ли десятая часть лесных воинов, в том числе и Бильд с Иваром. В короткой схватке взяли верх свеи, имевшие значительное преимущество в числе воинов. Большая часть из тех, кто рискнул сразиться с Эриком, погибла. Бильд и Ивар оказались одними из тех немногих, кому удалось спастись. Оставшиеся либо поспешили к своим домам, либо, побродив какое-то время по лесу, выходили к Большому дубу и клялись в верности конунгу Эрику. Очень скоро их снова осталось двое. Тут-то и встретили они Ульвара.

Настала очередь Ормара поведать свою историю. Оказалось, что в конце зимы он вступил в дружину Бальдра, сына Торвальда, по прозвищу Кривой. Бальдр давно собирался уйти в Остервиг, но у него было мало людей. Поэтому он послал Ормара и еще несколько человек, с тем чтобы призвать под свое знамя вольных бондов, готовых оставить мирный труд и стать на путь викинга. Ормар попал в самую гущу событий и едва не угодил в руки свеев, но вовремя сориентировался и сообразил, что если когда и появится достаточное число людей, готовых покинуть родную землю, то именно сейчас. Первыми, кто согласился пойти с ним, как раз и стали Ульвар и Бильд с Иваром. Ормар надеялся завербовать кого-нибудь еще, но ему стоило поторопиться, потому что, утвердив свою власть в лесу, Эрик наверняка повернет к побережью.

– И вы решили уйти, оставив нашу землю в руках конунга? – удивленно спросил Ансгар. – Неужели вы не хотите отомстить ему?

– Поймите, – принялся объяснять Ульвар, – сейчас сопротивляться свеям мы не можем. То есть, конечно, можем, но без надежды на успех. Большая часть жителей леса уже признала власть Эрика, многие из тех, кто пытался сопротивляться, погибли, как ваш отец. Есть еще какое-то количество людей, готовых сразиться со свеями, но они рассеяны и бродят по лесу поодиночке или небольшими группами, как мы. И даже если бы удалось собрать их всех вместе, этого не хватило бы для того, чтобы противостоять воинству Эрика.

– Не подумайте, что мы вовсе отказываемся от дальнейшей борьбы, – заговорил Ивар, – мы только откладываем ее на короткое время. Эрик не сможет постоянно держать здесь свою дружину, скоро он уйдет. Очень скоро – может, уже к зиме, может, следующей весной – наш народ поймет, как тяжела рука конунга, и будет готов поднять восстание. Тогда-то мы и вернемся.

– А тем временем, – подхватил Ормар, – у нас будет прекрасная возможность разбогатеть, ведь, по слухам, правители Остерланда хорошо платят своим воинам. И когда придет пора возвращаться, мы будем лучше вооружены. К тому же у нас будет водиться звонкая монета, а значит, можно было бы даже самим нанять какое-то число воинов для войны с Эриком.

– Во всяком случае, это лучше, чем наше нынешнее положение, – заключил Бильд.

– Идемте с нами, – предложил Ульвар, – отправимся в Остервиг вместе. Вместе же вернемся назад и будем мстить конунгу Эрику.

– Имя Бальдра пока мало известно, – добавил Ормар, – но он великий воин, и многие пророчат ему славу нового Рагнара Лодброка.

– А не слишком ли рано выходить в море? – догадался спросить Агнар.

– Рано, конечно, – отвечал Ормар, – но лед нынче держался недолго, так что можно рискнуть. Да и Бальдру неохота ждать, покуда свеи нагрянут на побережье.

Что бы ни говорили эти четверо, Ансгару казалось немыслимым покинуть родной лес сейчас, когда в нем хозяйничал Эрик со своими свеями, а кровь отца оставалась неотомщенной. Он полагал, что старший брат думает так же, но неожиданно услышал:

– Нам нужно обсудить это между собой.

– Конечно, обсудите, но не тяните с решением. Нам нельзя медлить, – ответил Ормар.

Агнар взял под локоть упирающегося Ансгара и отвел в сторону.

– Брат, неужели ты всерьез думаешь бросить родную землю, в то время как на ней хозяйничает этот разбойник Эрик? – возмутился Ансгар.

– Да, ты прав. Но прав и Ульвар с его новыми друзьями, – тихо, но жестко говорил Агнар, – сейчас нет возможности изгнать свеев. Перед нами теперь очень простой выбор. Либо вступить в борьбу с Эриком и погибнуть – это не так плохо, ведь мы присоединимся к нашему отцу и войдем в число эйнхериев[9]9
  Эйнхерии – дружинники бога Одина, ждущие в Вальхалле дня Рагнарок.


[Закрыть], но в таком случае Эрик не будет изгнан и останется господином нашей земли. Либо на время уйти – чтобы потом победоносно вернуться!

– Но, Агнар, не забыл ли ты, что дело не только в войне со свеями? Дело в том, что кровь нашего отца требует отмщения! Уж не думаешь ли ты удовольствоваться выкупом за его гибель? И с кого ты его взыщешь?

– Я бы никогда не принял такого выкупа! – с гневом отверг Агнар. – Но кому мы будем мстить? Мы пока не знаем точно, кто именно убил отца.

– Ты слышал, что сказал Бильд? Бреки, несущий разрушение, – один из ярлов Эрика. Я уверен, это его отряд сжег наш дом и он убийца.

– Возможно, но не наверняка, – с сомнением произнес Агнар, – и потом, никто не говорит, что мы вовсе отказываемся от мести. Так же, как борьбу с Эриком, мы откладываем ее до нашего возвращения.

– Нет, Агнар, нет! – не хотел ничего слушать Ансгар. – Как можем мы позволить себе отправиться в чужие страны, не исполнив долга перед отцом?

Кажется, эти слова младшего брата подали Агнару новую идею, и он вновь живо заговорил:

– Брат! Наш первый долг перед отцом – позаботиться о его прахе, который мы все еще носим с собой. Помнишь, что сказала мать? Развеять его над морем. Ульвар и эти трое идут к побережью, значит, нам с ними по пути. Так?

Ансгар призадумался. Действительно, уже несколько дней они носили горшок с прахом отца, и пора было подумать об этой последней ниточке, удерживающей душу Ансвара в Мидгарде[10]10
  Мидгард – обитаемый срединный мир, мир людей.


[Закрыть]. Увидев, что брат колеблется, Агнар добавил:

– В конце концов, не обязательно сейчас же соглашаться уйти с этим Бальдром. Дойдем до моря, позаботимся об отце, а уж там решим, что делать дальше. Может, все изменится и нам не будет нужды покидать нашу землю.

– Хорошо, пусть будет так, – сдался Ансгар.

И вот, уже вшестером, они двинулись к побережью. По дороге к ним присоединились еще четверо. Сначала Брунольв Вадиссон из числа речных жителей – невысокий, худощавый юноша с водянистыми глазами, бесцветными волосами, тонкими губами и длинным носом. Затем сыновья Кари из Темного бора – заросшие густой рыжей растительностью по самые глаза близнецы Раудкар и Лодинн, коренастые крепыши, похожие на ходячие бочки. И наконец, могучий Оддвар Ярниссон с ближних холмов – высокий, на целую голову выше всех прочих в этой компании, широкоплечий, с огромными тяжелыми кулаками, но при этом с рожей, сохранившей какие-то детские черты. Идти было довольно далеко, не меньше пяти дней пути. При этом запасов продовольствия практически не было. Хорошо, что у Ивара – единственного из всех в собравшемся отряде – оказался лук. Выяснилось, что Ивар превосходный охотник и способен попасть белке в глаз с пятидесяти шагов. Полезен оказался и Брунольв, ибо каждый раз, когда они проходили мимо какой-нибудь речушки или озерца, этот парень ухитрялся едва ли не голыми руками выловить в ледяной воде пару рыбин.

Они шли к морю, а навстречу им двигалась весна. В этом году тепло пришло необычно рано, снег таял, грозя сделать лесные тропы непроходимыми. Кругом стояла сырость, и у всей компании промокла обувь.

– Если так пойдет дальше, мы совсем не сможем идти, – шмыгая носом, озвучил Ульвар мысль, тревожившую всех.

– Нам нельзя задерживаться! – обеспокоенно твердил Ормар.

На счастье, скоро приморозило, идти стало легче, но, с другой стороны, следовало хорошенько высушиться, иначе можно было отморозить пальцы ног. До моря оставался еще один переход, когда Ормар и ведомые им вольные бонды устроили полноценный роздых. Кое-как развели костер, сели вкруг и принялись сушить обувь. Поделившись в первый день пути новостями, в дальнейшем Ансгар и Агнар мало говорили со своими спутниками. Те тоже предпочитали молчать. Обстановка не располагала к разговорам. Но теперь, когда идти оставалось совсем немного, Ансгар решил задать Ормару один вопрос. Задавать его не имело бы смысла, если бы Ансгар продолжал отвергать саму возможность уйти в заморский поход, но, пока они шли к побережью, он много думал и исподволь начинал принимать точку зрения Ульвара. Чтобы окончательно решиться, необходимо было еще кое-что разузнать. И он спросил:

– Скажи мне, Ормар, что ты знаешь о Бальдре?

Ормар улыбнулся и начал рассказывать:

– В ту пору, когда я был ребенком, у нас на побережье все только и говорили, что о Торвальде. Торвальд был викингом, так же как его отец и дед. Он часто ходил в походы – и настолько успешно, что скоро снарядил три собственных корабля. В его дружине ходило две сотни людей, многие из которых были испытанными в многочисленных боях воинами. Во время одного из походов в земли франков он взял знатную пленницу и сделал ее своей наложницей. Она родила Торвальду сына, которого нарекли Бальдр.

– Непростое имя[11]11
  В скандинавской мифологии Бальдр – сын бога Одина – был неуязвим, но погиб из-за коварства злого бога Локи.


[Закрыть], – вставил Агнар.

– Да, непростое. Но, по правде сказать, он мало походит на сына Одина, скорее на самого Одина. Когда он еще был младенцем, мать на время оставила его без присмотра. К нему подлетел ворон и выклевал левый глаз.

– Поэтому его и зовут Кривой? – догадался Ансгар.

– Именно. Но Бальдр не жалеет о том случае. Он уверен, что в виде ворона к нему спустился сам Один и, забрав глаз в залог, обещал ему удачу в будущих походах и битвах.

Раудкар хмыкнул и, подмигивая, пихнул локтем под бок Лодинна. Тот тоже весело засмеялся. Заулыбались и другие. Ормар посмотрел на них и с тихой угрозой в голосе сказал:

– Были люди, которые не верили в избранность Бальдра и смели насмехаться над его словами, но Бальдр заткнул им их смех в самую глотку. Он хороший воин, и я никому не советую с ним шутить.

– Еще посмотрим, так ли он хорош, как ты говоришь, – пробасил Оддвар.

– Будь уверен, он одолевал и не таких, как ты, отпрысков великанов. – При этих словах Оддвар довольно улыбнулся, он, кажется, любил, когда говорили о его росте. Ормар же продолжал: – Несколько раз во время битв на него нисходила сила богов, и он становился истинным берсерком. Тогда даже его собственным дружинникам было лучше находиться подальше, ибо он крушил и убивал всех на своем пути.

Ормар с удовлетворением отметил, что смешки замолкли, и теперь все слушали его с самым серьезным видом.

– Так вот, когда Бальдр подрос, отец стал брать его с собой в походы, но однажды, когда тому исполнилось уже пятнадцать зим, Торвальд велел остаться ему дома, потому что новый поход должен был быть слишком далек и труден. Как потом оказалось, Торвальд решил присоединиться к походу Рагнара Лодброка в Бретланд[12]12
  Бретланд – Британия.


[Закрыть]. Как вы все знаете, в тот раз викинги потерпели поражение, а Рагнар погиб. Полег и весь хирд[13]13
  Хирд – дружина.


[Закрыть] Торвальда вместе с ним самим. Об этом стало известно только года через два, когда вернулся единственный из выживших дружинников Торвальда именем Барг. Так Бальдр остался один и без наследства. Ему пришлось начинать все с начала. Первым его дружинником и верным спутником стал тот самый Барг – он и сейчас словно правая рука Бальдра. На первых порах им двоим приходилось наниматься в чужие дружины простыми воинами, но постепенно Бальдру с помощью Барга удалось раздобыть собственный корабль. Только людей у него до сих пор было мало – кто-то из присоединившихся погибал, кто-то, не веря в судьбу Бальдра, уходил сам. Когда он направлял меня на поиски новых людей, у него было всего полторы дюжины человек.

– Не густо, – скептически произнес Агнар.

– Да уж! – крякнул Брунольв.

– Раньше ты нам об этом не говорил! – заметил Ульвар.

Остальные тоже зашумели, так что Ормару пришлось повысить голос, чтобы его услышали:

– Посмотрите друг на друга! Нас уже целый десяток. Если и другие приведут Бальдру столько человек, то не будет даже хватать мест на корабле! Так что ему еще придется выбирать, кого брать с собой, а кого нет.

– Слышал, Ансгар, нас, оказывается, могут и не взять, – шепнул Агнар младшему брату.

– А что за корабль? – спросил Бильд.

– Драккар.

– Значит, всего чуть больше полусотни мест, – заключил Ивар.

– Не волнуйтесь, вам всем, как я вижу, по плечу путь викинга. – Ормар примиряюще улыбнулся. – Кроме того, я готов за каждого из вас поручиться.

– Я, кажется, начинаю догадываться, чего ты добиваешься, – сузил свои карие глаза Бильд. – Уж не думаешь ли ты, что твой Бальдр сделает тебя десятником?

Ормар пожал плечами:

– Что тут такого? Думаю, я это заслужил. Или ты не хочешь видеть меня своим десятником? Кто-то еще против меня? – спросил он, обращаясь уже ко всем.

Оддвар, почесав затылок, промычал:

– Я не против.

Другие повторили то же самое. Слыша это, Бильд безразлично обронил:

– Мне, в общем-то, все равно.

– Вот и хорошо. Значит, я веду Бальдру десяток, – довольно изрек Ормар.

* * *

Наутро Ормар и ведомый им десяток продолжили свой путь. Когда они к концу следующего дня подходили к границе леса, за которой начинался песчаный берег Восточного моря, их окликнули:

– Стойте! Кто вы и куда идете?

– Это я – Ормар. Веду Бальдру целый десяток добрых воинов.

– А, это ты. – Из кустов вышел человек в шлеме, броне, со щитом и копьем. Он обменялся приветствием с Ормаром и сказал: – Бальдр тебя уже заждался. Иди к нашей стоянке, он там – спорит о чем-то с Баргом.

Вот оно, побережье. Глазам Ансгара предстала широкая полоса мерзлого песка, а дальше – накатывающее на берег холодными пенящимися волнами суровое Восточное море, сливающееся где-то там, вдали, с небесным сводом. Хмурое под стать морю небо было затянуто серыми облаками, сыпавшими на землю не то снег, не то дождь – неприятную мелкую морось. Ансгар уже видел эту картину, ведь раньше они с отцом не раз бывали здесь, сбывая предприимчивым купцам шкуры лесных животных. В прежние годы побережье ему не нравилось, слишком много открытого пространства было вокруг, и родной лесной уголок казался ему уютнее и понятнее. Но теперь в раскрывшемся его глазам просторе Ансгар увидел нечто новое, о чем прежде не думалось, – свободу, свободу направиться куда угодно, не встречая препятствий. Море не принадлежало никому, кроме самого себя, здесь заканчивалась власть любых конунгов и ярлов и начиналась воля мужей, решившихся на рискованное плавание. Нужен только корабль!

Но сейчас корабль был у одного Бальдра и, прежде чем подвергнуть себя испытанию морскими волнами, следовало заручиться его согласием. Слева от них, в сотне шагов, виднелся драккар, почти полностью вытащенный на берег. Рядом с ним, ближе к лесу, были разбиты палатки. Ормар, а вслед за ним и остальные направились туда. Ансгар видел, как в лагере сновали люди, десятка три, если не больше. Значит, Ормар был прав и дружина Бальдра получила пополнение. Завидев их, навстречу им вышли двое. Один – муж средних лет с темно-русыми волосами и бородой, с суровым выражением лица, особой свирепости которому придавало изуродованное левое веко над пустой глазницей. Очевидно, это и был Бальдр Торвальдсон. Второй был намного старше и светлее, его волосы цвета соломы уже начинали седеть, а лицо избороздили глубокие морщины. При этом, как показалось Ансгару, вид его был гораздо приветливее и даже что-то насмешливое скользило во взгляде многое повидавших глаз. На шее у него висело тяжелое бронзовое украшение в виде Мьельнира[14]14
  Мьельнир – дословно «сокрушитель», оружие-молот бога Тора, обладавшее магическими свойствами. Его изображения были широко распространены среди скандинавов.


[Закрыть]. Таков оказался Барг, верный спутник Бальдра.

– Смотри, сын славного Торвальда, сколько воинов я тебе привел, – с гордостью в голосе провозгласил Ормар после короткого обмена приветствиями, – все это вольные жители леса, не пожелавшие признавать власть конунга свеев и готовые отправиться вместе с тобой на восток.

Бальдр медленно обвел единственным глазом всю компанию и наконец тяжело промолвил:

– Полно тебе, Ормар, ты уверен, что они воины? Способны ли они стать викингами?

После этих неприязненных слов на несколько мгновений воцарилось молчание. Не такого приема ожидали девять человек, поверивших обещаниям Ормара. Да и сам Ормар, кажется, был озадачен словами Бальдра. Но тут вмешался Барг:

– А, по-моему, эти парни вовсе не так уж плохи! Во всяком случае, ничем не хуже того сброда, что привели тебе Геслинг и Игуль. – Сказав так, он весело подмигнул и указал рукой на Оддвара: – Смотри, этот Ётунсон[15]15
  Ётунсон – дословно «сын великана».


[Закрыть] стоит пятерых свеев из дружины Ведерхатта.

– Оддвар, сын Ярни, – представил его Ормар.

– А сам он говорить не может? – со смехом спросил Барг.

– Могу, – раздался глубокий бас Оддвара.

– Что еще ты можешь? – все так же неприязненно спросил Бальдр.

Оддвар поудобнее взял свое копье – единственное оружие, с которым он все это время ходил, – и метнул его в сторону леса. Пролетев не меньше пятидесяти шагов, копье глубоко вонзилось в ствол ближайшей сосны.

– Ты видел? – присвистнул Барг.

– Хорошо, этого я беру, – уже мягче сказал Бальдр.

Оддвар довольно хмыкнул и пошел за своим копьем. Бальдр тем временем снова уставил свой тяжелый взгляд на оставшихся:

– Кто из вас еще способен на что-то?

Вперед выступил Ивар. Сняв с плеча лук, он, выхватив из тула одну за другой три стрелы, отправил их вслед Оддвару. Просвистев у того над головой, они воткнулись в сосну всего в дюйме от копья – справа, слева и сверху.

– Мое имя Ивар, сын Сигфусса.

– Хорошо, – одобрительно кивнул Бальдр, и Ивар побежал доставать свои стрелы, водившиеся у него не в таком уж большом числе, а заодно извиняться перед Оддваром, который, судя по всему, был вовсе не доволен тем, что кто-то вздумал показывать на нем свое искусство.

– Видишь, Бальдр, – не унимался Барг, – твой верный Ормар тебя не подвел. И пусть сожрет меня Фенрир[16]16
  Фенрир – порождение Локи, огромный волк, скованный цепью Глейпнир, от которой освободится в день Рагнарок и убьет Одина.


[Закрыть], если из них не получится знатных викингов! Посмотри на эти рожи, – показал он на Раудкара и Лодинна, – да они одним только своим видом вселят страх в сердца наших врагов. Кстати, кого-то вы мне напоминаете. Кто ваш отец?

– Его имя Кари.

– Кари? Кари-кузнец? – воскликнул Барг.

– Он самый.

– Знавал я этого дверга[17]17
  Дверги (карлики, гномы) – существа, которые, согласно скандинавской мифологии, обитают в горах или под землей, искусны в ремеслах, особенно в обращении с металлами.


[Закрыть]. Когда он со своим молотом выходил на бой, его противники сначала смеялись, смотря на него, а потом разлетались в разные стороны, так что потом едва могли собрать свои кости. Уверен, эти двое в бою будут не хуже своего отца. Я смотрю, у вас и молоты при себе, – обратился он к двум коренастым парням.

Раудкар и Лодинн подняли свое грозное оружие и, подойдя к небольшому валуну, лежавшему неподалеку, в два удара раскололи его на несколько частей. Осколки камня полетели в сторону Бальдра, и тот недовольно изрек:

– Камень не может дать сдачи.

– Дозволь взять их под мое слово, – обратился к нему Барг.

Бальдр немного посопел, но ответил:

– Пусть будет так.

Настала очередь Бильда. Выхватив свой меч, он принялся с невероятной скоростью вращать его вокруг себя и одновременно шагал в сторону леса. Дойдя до того места, где песок переходил в жесткий дерн, он коротким, едва уловимым движением вогнал его в землю по самую рукоять. Но Бальдр остался невозмутим:

– Я тоже так могу.

– Вот именно! – похлопал его по плечу Барг. – Поэтому ты и считаешься лучшим воином на этом берегу.

– Не только поэтому, – нахмурил брови Бальдр, – но в общем ты прав. Беру и этого. А что можешь ты? – обратился он к Ульвару.

Ульвар отошел немного в сторону, взял в правую руку свою любимую секиру и легким взмахом метнул ее в небо. Вращаясь, она взлетела локтей на двадцать, на миг замерла и, продолжая вращаться, понеслась вниз. Ульвар небрежно словил ее левой рукой, перекинул обратно в правую и принялся крутить вокруг себя не хуже, чем Бильд вращал свой меч.

– Это Ульвар, сын Фастульва, признавшего власть Эрика, но сам он отказался клясться свею в верности, – произнес Ормар.

– Признавшего власть Эрика, говоришь? Уж не соглядатай ли он, подосланный Ведерхаттом? – подозрительно сощурил свой единственный глаз Бальдр.

– Ну что ты такое говоришь? Ведь если он теперь уйдет с тобой в Остервиг, как он будет сноситься с Эриком? – смеясь, отверг все сомнения Барг.

– Дело говоришь! Возьмем его с собой, тогда он точно не сможет снестись с Эриком, – ухмыльнулся Бальдр, наблюдая, как ничего не подозревавший Ульвар продолжал вытворять фокусы с секирой.

Вслед за этим Бальдр и Барг вместе уставились на Брунольва, у которого, кроме ножа и пращи, никакого оружия не было. Поняв, что настала его очередь показывать свои способности, он просто сказал:

– Я умею плавать.

– Что ж, это ценное умение для викинга, – ободряюще сказал Барг, – но, может, ты можешь что-нибудь еще?

Брунольв почесал затылок, поднял один из осколков от валуна, разбитого Раудкаром и Лодинном, вложил его в свою пращу и принялся крутить ее над головой, подыскивая подходящую цель. На свою беду, над берегом пролетала чайка. Бросок – и несчастная птица рухнула в морские волны, и только перья ее на потеху ветру продолжили кружиться в воздухе.

Наблюдая, как его новые товарищи соревнуются перед Бальдром и Баргом в воинском мастерстве, и ожидая своей очереди, Ансгар понял, что вот сейчас, вполне может быть, его возьмут в дружину и тогда уже скоро ему предстоит покинуть родину. Вдруг его поразила одна мысль, и, тронув Агнара за плечо, он тихо сказал ему:

– Брат, разве мы уже все решили?

– Да что тут решать? – сделал удивленное лицо Агнар. – Раз уж мы пришли сюда, зачем нам отказываться от такой возможности?

– Мы пришли сюда позаботиться об отце!

– Вот и позаботимся! Отплывем на корабле подальше в море и там развеем его прах, как и велела нам наша мать.

– Теперь ты вспомнил о матери. А ты не подумал о том, что мы оставляем ее одну в стране, захваченной свеями, даже не предупредив, куда мы направляемся? – Ансгара злило поведение старшего брата, который, казалось, так заразился идеей стать викингом, что забыл и о кровной мести, и о родной матери, и о войне со свеями. Но Агнар нашелся с ответом: