Текст книги "Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг"

Артиллерия осажденного

Огонь осажденных делал все осадные работы опасными и значительно замедлял их, поэтому рассматривался Вобаном как эффективное средство обороны крепостей. Если в полевых сражениях считалось, что выигрывает тот, кто откроет огонь вторым, то в осадах было выгодно первому открывать огонь – таким образом задерживались работы и откладывалось начало стрельбы со стороны противника. Когда коменданту крепости становилось понятно, откуда осаждающий начнет атаку, его задачей было сконцентрировать на этом месте как можно более плотный артиллерийский огонь: «Надлежит ему приказать со всех сторон по нем стрелять; амбразуры как внутри так и с наружи крепости прорезать во всех местах, где запотребно рассудится, для того чтоб поставить как можно гораздо больше артилерии против неприятельских батарей». Однако Вобан напоминал, что осажденному крайне важно экономить порох, поэтому огонь крепостных батарей следовало направлять на осадные батареи меньшего размера и только на те траншеи и ложементы, которые представляли наибольшую угрозу для крепости; по возможности рекомендовалось разрушать неприятельские ложементы подкопами, т. к. на них тратилось гораздо меньше пороха[539]539
  Вобан. СС. 167–168.


[Закрыть]. Де Билль в «Комендантском зерцале» также советовал открывать огонь из крепости как можно раньше, особенно по скоплениям людей и большим шатрам – в надежде убить кого-нибудь из командиров осаждающих. Однако его комментатор Вердмюллер за свою карьеру видал много стрельбы из крепостей, но мало убитых генералов, поэтому считал подобные советы де Билля «преждевременным богатырством» и лучшим способом поскорее истратить запас пороха и выкинуть белый флаг [540]540
  ОР БАН. П I Б № 8. Л. 74 об, 338„339.


[Закрыть].

Боргсдорф подчеркивал преимущество, которое имела крепостная артиллерия над осажденными благодаря более высокой позиции: «Содержат осадные люди пушками своими началство над неприятелем в поле, егда их вал выше взведен, нежели неприятель роскаты свои в поле учинить возможет. И того ради сыскивают они неприятелей за их покрытием, и мешают людем и ружью их должность свою исполнять, и могут неприятелское нападение тем долго протяжно сочините»[541]541
  Боргсдорф Э. Ф. Побеждающая крепость. С. 39.


[Закрыть].

Пушки на стенах крепости стреляли либо через амбразуры, либо «анбарбет», то есть поверх бруствера. При этом для укрытия на бруствер выставлялись туры и один из них вынимался лишь на время выстрела. Так, подойдя под Дерпт, подчиненные Шереметева стали считать видимое количество орудий на крепостных стенах; на одном бастионе насчитали 24, на втором – 12 пушек, а на бруствер третьего и четвертого бастионов шведы успели выставить туры и скрыли таким образом свои пушки от неприятельских наблюдателей[542]542
  ПиБ. Т. З.С. 635.


[Закрыть].

Пушки на валах было можно сбить, а солдаты не могли укрыться за бруствером от сыплющихся сверху бомб: «Осадные люди от неприятелского метания бомбов, ручных гранат, зажигателных ядер и каменья из мортиров зело скоро умаляются»[543]543
  Боргсдорф Э. Ф. Побеждающая крепость. С. 7.


[Закрыть], – писал Боргсдорф и ратовал за активное применение казематов, то есть скрытых в толще стены орудийных позиций с амбразурами. В своей «Побеждающей крепости» он рассуждает о преимуществах казематов и заодно рассказывает о связанных с ними проблемах. Если ствол орудия не выходил из амбразуры, то его выстрелы оглушали людей, отражаясь в сводах, стены постепенно разрушались, а помещение заволакивал пороховой дым. Если же благодаря конструкции лафета и конфигурации амбразуры дуло выставить за пределы каземата, то «весь треск и пороховой дым вне казематты выходит, и по тому от того у крепости ничего поврежденно не будет». При таком выстреле в помещении оставался лишь дым от вспышки на пушечном запале, который легко улетучивался в вентиляционные и световые отдушины. Казематированные батареи и стрелковые галереи до сих пор сохранились в Нарвской крепости. Боргсдорф признавал один недостаток каменных казематов: при попадании в бойницу или в стену рядом неприятельское ядро отбивало от облицовки осколки, которые разлетались и ранили артиллеристов внутри каземата. Впрочем, автор призывал артиллеристов терпеть этот страх и удовлетворяться тем, что они закрыты сверху от неприятельских бомб[544]544
  Боргсдорф Э. Ф. Побеждающая крепость. СС. 46–47.


[Закрыть]. Логично предположить, что то же свойство каменных покрытий наблюдалось в любых укреплениях: при попадании в них ядра или пули каменные обломки многократно увеличивали поражающий эффект.

Примеры активной артиллерийской обороны со стороны «осадных людей» встречаются в истории Северной войны. В военно-походном журнале Шереметева отражено действие крепостной артиллерии Дерпта, из-за которой осаждающие неоднократно «от стрелбы из города починивали на батареи бойницы» [545]545
  ВПЖ Шереметева 1701–1705. С. 154.


[Закрыть]. Комендант этой крепости, видя, что солдаты русских заготавливают хворост для починки своих батарей, приказал ударить по ним из пушек и мортир; эффект был невелик, но одна бомба убила сразу трех русских солдат, тащивших фашину[546]546
  Лайдре. С. 125.


[Закрыть]. В письме к Меншикову из-под Дерпта Шереметев описывал ход возведения батарей и жестокий обстрел, которому подвергались осаждающие из крепости. Не исключено, что Борису Петровичу действительно до того не приходилось сталкиваться с таким сильным огнем защитников, – Мариенбург, Нотебург, Ниеншанц и Копорье были гораздо более слабыми крепостями, чем Дерпт.

«…на пушки и на мартиры батареи зделали и, з Божиею помощию и за предстателством Пресвятыя Его Богоматере, начали стрелять с пушок по бойницам их и по болваркам и бомбы бросаем, и не можем по се число пушечной и мартирной их стрелбы отбить, зело нам докучают, залбом стреляют на все наши шанцы пушок из восми и из двенадцати, бомб по десяти сажают; не можем бойниц и на батареях мостов наготовить, а самые батареи бомбы сажают и две пушки медные двенадцати фунтовые ранили, одна к стрелбе не годитца и из шанец вывезена; я как и взрос такой пушечной стрельбы неслыхал; и от часу у них пушечной стрелбы приубавляетца, и работают непрестанно; в одну ночь посадили в мои шанцы сто пятнадцат, а за реку восем десят бомб, пуще всех ис пушок и из мартиров стреляют на обоз и на шанцы Николая Балка; и пушки их болши наших. А десницею Божиею и молитвами Пресвятыя Борогодицы и счастием Премилостивейшего нашего Государя в людях упатку великово нет» [547]547
  НПА СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 279. Л. 1. Опубликовано: Волынский. Кн. 3. С. 371; Устрялов. Т. 4. Ч. 2. СС. 310–312.


[Закрыть]. Однако постепенно осаждающие в этой артиллерийской борьбе брали верх, и Шереметев сообщал своему корреспонденту, что «стрельба у них слава богу усмиряется, бомбы во все наши трои шанцы мечут только не так, как сперва, с двух болварков, да с одной башни бои сбили», ведь «до сего числа выбросили мы бомб 1860, из пушек ядр выстрелено 2050»[548]548
  НИА СПбИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. Д. 693. Л. 55.


[Закрыть].

Сильное противодействие артиллерии осажденных пришлось выдержать русским войскам в марте – апреле 1710 г., когда Выборгскую крепость сначала обложил лишь небольшой корпус Ф. М. Апраксина, а большая часть осадной артиллерии еще не была доставлена. Апраксин доносил Петру 2 апреля 1710 г.: «Неприятели, государь, противо нас сделали три батареи и стреляют по нашим батареям зело жестоко и цельно; одну пушку у нас разбили так, что стрелять не можно…»[549]549
  Мышлаевский. Северная война на Ингерм. и Фин. театрах в 1708–1714 гг. С. 88.


[Закрыть]. Особенно «стрельбою докучали» пушки на высокой башне Выборгского замка – Длинном Германе, и осаждающий пытался подавить их бомбардировкой: «Сей ночи… в замке был великий пожар и Ланг Герман выгорел и кровля обгорела, только из пушек с него еще стреляют знатно, на нем есть крепкие своды» [550]550
  Там же.


[Закрыть]. Позднее Апраксин так описывал сильную артиллерийскую оборону Выборга по результатам осмотра с близкого расстояния: «гораздо многопушечно и людем нашим будет не безубыточно; по передней куртине, кроме фланков и фасов и нижних боев и копунеров пушечных, три боя [т. е. три яруса бойниц. – Б. М.]» [551]551
  ПиБ. Т. 10. С. 599.


[Закрыть]. Адмирал подчеркивал, насколько ему не хватало осадной артиллерии на ближних подступах к крепости: «Шанцами к неприятельским крепостям приближились ближе фузейной стрельбы и трудим бомбами сколько можем, а пушки наши нам мало помогают, понеже зело мало и легки; когда начнем стрелять, то неприятель противу одной из десяти стреляет»[552]552
  Мышлаевский. Северная война на Ингерм. и Фин. театрах в 1708–1714 гг. С. 89.


[Закрыть]. Красноречива статистика, которую вели в русском лагере: за период с 21 марта по 10 мая в Выборг был сделан 1531 выстрел из пушек и 2975 из мортир; а из крепости по русским – 7464 (!) из пушек и 394 из мортир [553]553
  Там же. С. 102.


[Закрыть].

Тем не менее со временем осаждающий сосредотачивал всю мощь своей артиллерии на крепостных стенах, и у осажденных оставалось все меньше возможностей отвечать на выстрелы. К примеру, такие потери крепостной артиллерии Дерпта отразились в шведских источниках: огнем осаждающих были разбиты деревянные платформы, на которых устанавливались пушки, разрушены батареи на двух бастионах, одно орудие разнесло на куски прямым попаданием; несколько раз взрывались пушки, убивая и калеча артиллеристов[554]554
  Лайдре. СС. 122–124, 127.


[Закрыть]. Об участи нарвской артиллерии, подвергшейся мощному и эффективному обстрелу, свидетельствует запись в Походном журнале 1704 года за 6 августа. «Между тем же стрельба по бастиону Виктории непрестанно продолжена и уже немалой брешь учинен, и для удобнейшего разорения фланок, на мотиры сделаны новые кетели у контрошкарпа, с которых бомбы метаны непрестанно на неприятельские фланки (с которых могли очищать стрельбою брешь) и тем великий вред пушкам их приключило, так что многие станки в верх взметывало и до основания фланки разорили»[555]555
  Походный журнал 1704 года. СПб., 1854. СС. 92–93.


[Закрыть]. Огонь осаждающего в какой-то момент стал настолько сильным, что нарвский комендант Горн отдал приказ по гарнизону, чтобы никто не показывался на стенах[556]556
  Adlerfeld. Vol. 2. Р. 11.


[Закрыть].

Командир нарвского гарнизона, при всей своей личной храбрости и решительности, по-видимому слишком буквально воспринимал совет Вобана беречь порох. Так, из соображений экономии боеприпасов, Горн наложил штраф на офицера, производившего стрельбу (видимо, бесполезную, по мнению Горна) по русским позициям [557]557
  Ласковский. С. 400. Дополнение № 3. Журнал осады г. Нарвы в 1704 году. Журнал – рукопись жителя Нарвы с присоединением выписок из других источников.


[Закрыть], затем под страхом наказания запретил действовать из орудий, благодаря чему русские могли продолжать свои работы по строительству батарей безостановочно [558]558
  Ласковский. С. 402. Журнал осады Нарвы.


[Закрыть]. Такому положению вещей воспротивились даже горожане: «Четыре капитана из граждан подали бургомистру Диттеру письменное прошение, для представления коменданту, о дозволении усилить действие крепостной артиллерии против неприятельских батарей» [559]559
  Там же. С. 403.


[Закрыть]. В начале августа 1704 г. капитан Шперрейтер из гарнизона Нарвы предложил коменданту Горну соорудить в крепости контрбатареи, чтобы действовать против мощных русских батарей; однако за такое предложение Горн посадил капитана под арест. К вечеру того же дня он изменил свое мнение, выпустил Шперрейтера и приказал ему начать устройство контрбатареи. Но огонь осаждающих был настолько интенсивным, что из сооружения контрбатареи ничего не вышло. От огня русских загорелась и вскоре была потушена башня «Длинный Герман» [560]560
  Полли. С. 257.


[Закрыть] Этим именем нарвский донжон называется по сей день, но так же в русских документах называлась башни выборгского замка (ныне – Св. Олафа) и Дерпта (не сохранилась).

Бомбардирование

Бомбардированием назывался обстрел крепостных укреплений и города из мортир бомбами и зажигательными снарядами. Навесная траектория позволяла разрушать скрытые стеной от глаз осаждающего цели: внутренности бастионов, артиллерийские позиции, склады, а также все обывательские постройки в городе; наносились потери военным и гражданским обитателям города. «Мортиры зело полезны: понеже достают оне бомбами своими во все городовые места, куда не возможно пушку навесть… Эти бомбы падением своим разрушают, и обрушивают домы, и сильнейшие редуты, и зажигают оные»[561]561
  Сен-Реми. Т. 2. СС. 266–267.


[Закрыть]. Бомбардировка велась до тех пор, пока люди «ни работати, ни битися не возмогут», по выражению Боргсдорфа[562]562
  Боргсдорф Э.Ф. Побеждающая крепость. С. 5.


[Закрыть].

Приступать к бомбардированию имело смысл после того, как построены и вооружены все батареи. Пока же осадные батареи не были готовы, приходилось «утеснять» осажденного другими доступными средствами. Так, до открытия огня с батарей под Нарвой в 1704 г. осаждающие вели по крепости интенсивный огонь из стрелкового оружия и ручными гранатами. Под Выборгом Ф. М. Апраксин просил разрешения царя начать бомбардирование, не дожидаясь завершения всех батарей, поскольку артиллерия осажденного была сильна и за время молчания осадных батарей могла нанести чувствительные потери: «Ежели нам ждать последних батарей от Беркгольца, то в две недели дождатца не чаем; и затем, конечно, может статца, что неприятель зделает какую обиду» [563]563
  ПиБ. Т. 10. С. 599.


[Закрыть].

Когда же все было готово, начало обстрела отмечалось каким-либо сигналом или церемониалом. Военно-походный журнал Шереметева говорит, что перед началом бомбардировки Нотебурга неприятелю был дан «знак барабанным боем и через гобой» [564]564
  ПиБ. Т. 2. С. 422.


[Закрыть]. Под Нарвой в 1704 г. «лозунк» (сигнал) был дан залпом из трех пушек [565]565
  ПиБ. Т. 3. С. 173.


[Закрыть]. Эффектно была начата бомбардировка Штеттина ранним утром 17 сентября 1713 года. Книга Марсова повествует, что сначала «во всех апрошах били зорю с полковою музыкою, куда и трубачи и литаврщики были употреблены» [566]566
  Книга Марсова. С. 179.


[Закрыть]; затем, судя по «Ведению о действах войск росиских в Померании при Штетине…» «поутру, по молебном пении начали бомбардировать» [567]567
  ПиБ. Т. 13. Вып. 2. С. 468.


[Закрыть] Судя по русским источникам, бомбардирование Риги начал лично Петр Великий – 14 ноября в пятом часу утра он произвел первые выстрелы из трех мортир, причем одна бомба попала в кирху[568]568
  Книга Марсова. С. 102.


[Закрыть]. Дневник Гельмса рассказывает, что за день до того по городу было выпущено несколько, очевидно, пристрелочных, бомб, которые не долетели[569]569
  Гельме. С. 415.


[Закрыть]. Но на следующий день «неприятель с пяти часов утра начал угрожать городу бомбардированием, которое навело великий ужас в городе и причинило в разных местах болыпия повреждения домам и людям. Наши должны были допустить это: они хотя и отстреливались изредка, но без успеха, так как наши ядра не долетали. Неприятель между тем продолжал бомбардирование целый день: в соборную церковь ударило две, в церковь Св. Петра одна бомба, а именно в 8 часов, когда прихожане были еще в церкви, что причинило такой страх, что многие от страха умерли. Один добрый друг уверял меня, что с утра до 12 часов ночи было брошено около 150 бомб. Он сам с 5 часов вечера до 12 часов насчитал 49; после 12 часов неприятель прекратил пальбу до 7 часов утра» [570]570
  Там же. СС. 415–416.


[Закрыть].

Обстрел Нарвы в 1700 г. начался днем 31 октября (н. ст.), когда пять пушечных и три мортирные батареи начали стрелять «вдруг», однако уже 3 ноября бомбардировка была приостановлена, «понеже оскудение в полковых пушках и бомбах случилося»[571]571
  Алларт. № 1. С. 14.


[Закрыть]. В дальнейшем массированную бомбардировку отложили из-за нехватки снарядов и пороха – в осадном парке оказалось собрано большое количество совершенно разных систем, снабжение каждой из которых боеприпасами нужного калибра оказалось неразрешимой проблемой [572]572
  Славнитский Н. Р. Осада Нарвы в 1700 г. // Вестник всеобщей истории. Вып. IV. СПб., 2000. С. 61.


[Закрыть]. Проблема неподходящих боеприпасов вставала перед русскими артиллеристами и позднее; в июле 1705 года из Полоцка Я. В. Брюс сообщал, что в армию было поставлено 600 двухпудовых бомб, из которых годных (соответствовавших заявленному калибру) выбрали лишь 40. Остальные бомбы оказались больше диаметром, «и того ради принужден был мортиры рассверливать, от чего немалый труд был» [573]573
  Архив Брюса, Т. 1. С. 70.


[Закрыть].

В дальнейшем эту проблему учли и старались заранее заготавливать необходимое количество боеприпасов, чтобы можно было вести продолжительный и непрерывный обстрел. Но это не означало, что осаждающий подходил под крепость сразу со всей артиллерией и мгновенно начинал бомбардировку, – осады в любом случае начинались раньше, чем к крепости успевали подвезти всю осадную артиллерию. Осада требовала концентрации значительных сил и средств, а это занимало какое-то время; однако после 1700 г. почти не было случаев, чтобы начатая бомбардировка прекращалась из-за сбоев в снабжении боеприпасами. В 1713 г. под Штеттином порох закончился после одних суток интенсивного бомбардирования, но, к счастью осаждающих, шведский губернатор уже запросил перемирия[574]574
  Гистория. Т. 1. С. 408.


[Закрыть].

Бомбардировка некоторых городов по сравнению с другими была недолгой. По Ниену было сделано 10 залпов из 19 пушек, а 14 мортир вели обстрел в течение 10 часов[575]575
  ПиБ. Т. 2. С. 160.


[Закрыть]. Этого оказалось достаточно, чтобы шведский комендант вступил в переговоры. Митаву бомбардировали 5 мортир в течение 10 часов, после чего замок сдался[576]576
  ПиБ. Т. 3. С. 436.


[Закрыть].

К Нотебургу приступили 26 сентября 1702 г., бомбардировка крепости началась сравнительно быстро – после отказа коменданта сдать крепость – 1 октября и длилась почти две недели до самого штурма 13 октября [577]577
  ПиБ. Т. 2. С. 100.


[Закрыть]. По сообщению Шлиппенбаха, 34 русские пушки ежечасно делали три залпа, а 10 мортир стреляли день и ночь, бросая в крепость до 30 бомб в час [578]578
  Nilsson В. The fortress Noteborg (Shlisselburg) 1650–1702. P. 459.


[Закрыть].

По Дерпту, который обступили 9 июня 1704 г., «июня с 19-го числа июля по 4 число били по башням, и по раскатам и бойницам, чтоб отбить стрелбу неприятелскую», при этом «из… пушек, и гаубиц, из мартиров по вся дни, а из мартиров и ночью, была стрелба непрестанно» [579]579
  ВПЖ Шереметева 1701–1705. С. 154.


[Закрыть].

В осажденном городе вели счет упавшим бомбам; в журнале дерптского коменданта полковника Карла Густава Ските записано, что в период с 11 июня до 13 июля (шв. ст.) на город падало в день по 34, 27, 18, 200, 382, 167, 84, 240, 107, 130, 84; были дни, когда бомб бросали немного либо не бросали вовсе [580]580
  Adlerfeld. Vol. 1. PP. 332–335.


[Закрыть]. В журнале обороны Нарвы отмечено, что с 31 июля по 9 августа в крепость бросали по 903, 568, 558, 331, 256,180, 237, 496 и под конец 1027 бомб за один день [581]581
  Ласковский. C. 146.


[Закрыть].

Под Нарву в 1704 г. русские войска подступили в конце мая, но осадную артиллерию доставили лишь в июле, на заключительном этапе осады; «сначала учинена… стрелба залфами, и потом непрестанно продолжена» с 30 июля до 9 августа, при этом пушки стреляли «от утра даже до вечера каждого дни, а из мортиров и ночми не преставая»[582]582
  ПиБ. Т. 3. С. 173.


[Закрыть]. Некоторые подробности о том, в каком порядке велся огонь, содержатся в журнале барона Гизена: «В начале по данному лозунгу в обозе нашем, из трех пушек выстрелили с помянутых батарей, також и из пушек порядочная стрельба была, хотя не залпом, но единая за другою в общей заряд продолжать учреждено было как надлежит»[583]583
  Гизен. Журнал Петра I с 1695 по 1709. С. 434.


[Закрыть].

В случае длительной осады бомбардировка не могла быть непрерывной и постоянно интенсивной – у осаждающего не хватило бы на нее ресурсов. Например, Ригу осаждали с ноября 1709 года до июля 1710 года, но до 14 июля бомбардирование чередовалось с периодами бездействия [584]584
  Ласковский. С. 416. Дополнение № 5. Извлечение из журнала обороны г. Риги в 1709 и 1710 годах.


[Закрыть]. Но после того как были доставлены все осадные орудия и боеприпасы – а также после отказа коменданта сдать крепость – по Риге за 10 дней было выпущено 3389 бомб (630 9-пудовых и 2759 5-пудовых), что и привело к сдаче [585]585
  Там же. С. 314.


[Закрыть].

Выборг в 1710 г. начали бомбардировать 30 марта – из тех немногих мортир, что были на тот момент в осадном корпусе, и Апраксин доносил: «В первый день посадили в город и в замок 130 бомб, в другой день – девяносто, а в прочие дни приказал метать на день по 65 бомб» [586]586
  Мышлаевский. Северная война на Ингерм. и Фин. театрах в 1708–1714 гг. С.88.


[Закрыть]. На завершающем этапе осады город бомбардировали всей мощью осадного парка непрерывно с 1 по 6 июня [587]587
  Ласковский. С. 183.


[Закрыть]. Точное число выстрелов из пушек и мортир, сделанных из Выборга (12851 и 502) и по Выборгу (6740 и 4119) записал майор Степан Васильевич Козодавлев – очевидно это входило в его обязанности апрош-майора во время осады [588]588
  Офицерские сказки первой четверти XVIII века. Гарнизонные войска. Сб. документов. Сост. К. В. Татарников. М., 2016. Т. 1. С. 105.


[Закрыть]

Подошедшие к Кексгольму 8 июля 1710 года русские войска начали обстреливать крепость 15 июля, но бомбардировали только из малых полковых мортирок, т. к. тяжелую артиллерию еще долго подвозили – она пришла водным путем из Шлиссельбурга лишь 3 августа 1710 года [589]589
  Мышлаевский. СевернаявойнанаИнгерм. иФин. театрах в 1708–1714 гг. С. 125.


[Закрыть].

Штеттин начали бомбардировать 17 сентября 1713 года: «В 11 часу пред полуднем, начали со всех батарей из пушек стрелять и бомбы бросать, и по четырехкратных выстрелах от бомб наших учинились в городе во многих местах пожары, и умножилось превеликое пламя» [590]590
  Книга Марсова. С. 179.


[Закрыть].

Пушечная стрельба продолжалась в тот день до вечера, а мортирная до полуночи; наконец по недостатку в снарядах бомбардирование было прекращено. Однако на следующий день комендант приступил к переговорам.

А вот под Тенингеном сооружение мортирных батарей само по себе стало поводом к переговорам о сдаче крепости, и бомбардирование так и не было начато. Меншиков докладывал царю 30 апреля 1713 года: «И когда опроши окончились и редуты и кесели зделаны, тогда соглашенось, чтоб самому Штейнбоку с нами здесь видетца, ради совершенного решения, что дале чинить, – бомбордированье ли начинать, или негоцыацыю с ним, Штейнбоком, совершать?… после чего с нашей стороны работа, а с неприятелской – стрелба престала»[591]591
  ПиБ. Т. 13. Вып. 1. С. 342.


[Закрыть].

В большинстве случаев бомбардирование было лишь одним из способов «добывания» крепости – наряду с формальной атакой и пробитием брешей в стенах. Но в некоторых случаях брать крепость штурмом не планировалось, поэтому проломов в стенах не делали и ограничивались бомбардировкой.

Из переписки Б. П. Шереметева с царем по поводу осады Копорья в мае 1703 г. видно, что генерал-фельдмаршал рассматривал бомбардирование как единственный способ принудить крепость к сдаче. Обложив крепость, Шереметев не мог с ней ничего сделать, т. к. у него не было тяжелых пушек, способных пробить стены. Поэтому фельдмаршал просил прислать «мортиров несколко, чтобы ево [неприятеля. – Б. М.] бомбами выбить» [592]592
  ПиБ. Т. 2. С. 555.


[Закрыть]. Из Ямбурга под Копорье пришло подкрепление – три солдатских полка, три мортиры и к ним 110 трехпудовых бомб, но Шереметев просил прислать еще бомб [593]593
  Письма к государю императору Петру Великому от генерал-фельдмаршала, тайного советника, Малтийского, Св. Андрея Первозванного, Белого орла и прусского ордена кавалера, графа Бориса Петровича Шереметева. Ч. 1. М., 1778. С. 175.


[Закрыть]. В следующем письме фельдмаршал подробнее описывал свои затруднения: «Стою я у Копорья, и сего 26 дня майя будем бомбы бросать; а бомб у меня малое число, и естьли от бомб не здадутся, приступать никоими мерами нельзя, кругом ров самородный, и все плита, не таков как про нево сказывали, сам изволишь увидеть. Естьли бы было из чево брешь сделать, тоб свободно было взять, а без брешу не мог я сыскать способу как его взять, и не мал город, чуть что не с Шлюсенбург [Орешек. – Б. М.] в длину, только уже; стены плохи, да нечем разбить» [594]594
  Там же. СС. 176–177.


[Закрыть]. После победы Шереметев снова подчеркивал значение бомбардирования как основного средства взятия крепости: «Слава Богу!

Музыка твоя, государь, мортиры бомбами хорошо играют, уже шведы горазды танцовать и фортеции свои отдавать; а естьли бы не бомбы, бог знает, чтобы делать, сам изволишь увидеть»[595]595
  Письма к государю императору Петру Великому от генерал-фельдмаршала, тайного советника, Малтийского, Св. Андрея Первозванного, Белого орла и прусского ордена кавалера, графа Бориса Петровича Шереметева. Ч. 1. М., 1778. С. 178–179.


[Закрыть].

В случае блокирования крепости, бомбардировка также была основным способом склонить гарнизон к сдаче. Так было при блокаде Риги: «точию бомбордированием утесняйте» [596]596
  ПиБ. Т. 10. С. 198.


[Закрыть], – писал Петр Шереметеву. Аналогичным образом осаждали Кексгольм, который Р. В. Брюсу предписывалось «утеснять только бомбардированием, а не формально атаковать, дабы людей даром не тратить» [597]597
  Ласковский. С. 320.


[Закрыть].

Если взятие осажденной крепости представлялось маловероятным, бомбами старались нанести городу максимально возможный ущерб перед тем, как снять осаду. Таким был настрой Б. П. Шереметева под Мариенбургом в августе 1702 г.: «Хотя Бог недопустит взять, и я разорю и выжгу, сколко послужат бомбы» [598]598
  Волынский. Кн. 1. СС. 118–119.


[Закрыть]. Но если в тот раз город все же был взят, то четырьмя годами позже, осенью 1706 г., осаду Выборга пришлось снять, и бомбардирование оказалось единственным средством «насолить» неприступному городу.

В редких случаях крепости брали без применения артиллерии вообще, как случилось при штурме русскими войсками Эльбинга в 1710 г. и при внезапном нападении на крепость Митаву в 1705 г.

Французский маршал Бель-Иль так описывал действие бомб на укрепления: «Эти бомбы производят такое разорение, что укрепления становятся практически непригодными для обороны. Они разбивают палисады, тамбуры и редуты в исходящих плацдармах и производят в целом большие разрушения, нежели обычные пушечные выстрелы, – они не только больше и тяжелее ядер, но после того как они отскочат несколько раз, они останавливаются и разрываются» [599]599
  Duffy С. Fire and Stone. The Science of Fortress Warfare 1660–1860. Edison: Castle Books, 2006. P. 121. Цитирует Marshall de Belle-Isle Colin I, 56.


[Закрыть]. О том, какой эффект производило бомбардирование на внутренности крепости и насколько опасной была жизнь в осажденном городе, мы можем получить представление из целого ряда русских и шведских документов.

Русские наблюдали, как от брошенных ими в Нотебург каркасов (зажигательных снарядов) в крепости сделался «великий пожар» [600]600
  ПиБ. T. 2. C. 103.


[Закрыть], и шведы записали, что к ним был брошен огненный шар, от которого загорелось несколько сломанных домов и притом так сильно, что едва могли потушить пожар, грозивший опасностью пороховой башне[601]601
  Ласковский. С. 128.


[Закрыть]. Недаром жены офицеров нотебургского гарнизона просили у командующего осадным корпусом Б. П. Шереметева разрешения покинуть осажденный город «ради великого беспокойства от огня и дыму и бедственного состояния, в котором они обретаются»[602]602
  ПиБ. Т. 2. С. 101.


[Закрыть].

Комендант Дерпта описывал состояние вверенного ему города под обстрелом: «К 28-му [июня, шв. ст. – Б. М.] у нас было убито восемьдесят солдат и около сотни бюргеров и крестьян, и мы были почти погребены под развалинами домов; это представляло ужасающее зрелище и было особенно плачевно, поскольку у меня не было другого укрытия даже для несчастных раненых… 29-го мы погребали погибших с обеих сторон; однако они бросали бомбы всю ночь. 30-го они выпустили сто семь бомб; но в оставшуюся часть дня большой стрельбы не было. 1-го июля они бросили сто тридцать бомб. 2-го они бросили восемьдесят бомб. 3-го они бросили множество раскаленных ядер, отчего сгорело несколько домов. 4-го, 5-го и 6-го было спокойно» [603]603
  Adlerfeld. Vol. 1. Р. 334.


[Закрыть]. В последующие дни с 6 по 12 июля, судя по документам Дерптского городского архива, было выпущено 2310 бомб, а по стенам – 9450 пушечных выстрелов; в 73 здания попали бомбы, причинив им значительный ущерб; при этом жертвы среди мирного населения были сравнительно небольшими – 15 убитыми и 17 ранеными [604]604
  Полли. С. 238.


[Закрыть].

В Нарве, как могли видеть и слышать осаждающие, от бомбардировки «учинились в городе немалые пожары, меж которыми взорвалась [артиллерийская. – Б. М.] лаборатория неприятелская с превеликим огнем и треском от бомб и гранат в ней лежащих» [605]605
  ПиБ. Т. 3. С. 173.


[Закрыть]. «Тогож дня [30 июля] от бомб в Нарве великий пожар учинился, и горело не малое время; також и людей многих взбросало в верх, и прочее смущение от оных в нем чинилось, как то видно из апрош наших» [606]606
  Гизен. Журнал Петра I с 1695 по 1709. С. 434.


[Закрыть], – добавляет Гизен в своем журнале. Адлерфельд упоминает о том, как одна бомба попала в ящик с 600 гранатами [607]607
  Adlerfeld. Vol. 2. Р. 20.


[Закрыть] Другие шведские документы рисуют наглядную картину того, что происходило в городе: за два дня до штурма, 7 августа, в Нарву было брошено 496 бомб, одна из которых взорвала склад ручных гранат на бастионе Глория, причем погибли два капрала; другая бомба убила сразу 15 солдат; еще несколько солдат были убиты бомбой ближе к вечеру; в следующие сутки, 8 августа, в город попало еще 1027 бомб[608]608
  Полли. С. 259.


[Закрыть].

О начале бомбардировки Выборга Апраксин докладывал Петру 2 апреля 1710 г.: «В городе от бомб наших, сказывают выходцы, домы многие разорены и убрались жить в погребы, а солдаты непрестанно для опасения живут на валу»[609]609
  Мышлаевский. Северная война на Ингерм. и Фин. театрах в 1708–1714 гг. С. 88.


[Закрыть]. В другой ведомости, полученной от адмирала, говорилось о том, как гражданское население Выборга из-за страшных бомбардировок было готово покинуть город. Не выдерживали и солдаты – например 14 мая один из них дезертировал со своего поста, после того как его товарищей по караулу раздавило бомбой[610]610
  Мошник Ю. И. Гарнизон и население Выборга весной-летом 1710 г. // От Нарвы к Ништадту: петровская Россия в годы Северной войны 1700–1721 гг. Сборник материалов Всероссийской научной конференции, посвященной 280-летию со дня заключения Ништадтского мира. СПб., 2001. С. 69.


[Закрыть].

«Оную неприятельскую крепость Выборх начали жестоко бомбардировать и из пушек стрелять; и сперва, когда изо всех пушек и мартиров залпом выпалили, тогда не только что солдатам, которые в городе по караулам были, но и торговым людям, которые с женами и детьми в погребах сидели, великий навело страх и многие домы испортило (которые после сами сказывали, что лучше бы им, оставя все свое имение, из города выти, нежели такой великий страх терпеть, что они и хотели было учинить, однакож комендант их от того удержал)» [611]611
  Походный журнал 1710 года. СПб., 1854. СС. 11–12.


[Закрыть].

О том, как выглядел Выборг после сдачи, рассказывает датчанин Юль: «Я обошел город и осмотрел его. Разорение, которому он подвергся от пожаров, ядер и бомб, не поддается описанию, большая часть его домов разрушена до основания; прочие же так повреждены, что стали почти необитаемы. При капитуляции в выборгском гарнизоне насчитывалось 1800 здоровых и приблизительно 400 больных и раненых людей» [612]612
  Юль Ю. Записки датского посланника в России при Петре Великом. С. 185.


[Закрыть]. Рукописный журнал осады Выборга содержит запись о том, что «во всей крепости не было ни на едину сажень целого места, гдеб была равность и невзоравно ямами от бомб; многие улицы завалены были от развалившегося здания и проходу не было» [613]613
  Ласковский. С. 184; ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 3. № 183. Л. 6.


[Закрыть].

Когда в Рижскую крепость впервые за время осады стали падать огненные ядра (нем. Feuer-Kugeln), от которых загорелись многие места в городе, пожары были быстро потушены; но затем «как только неприятель пускал огненное ядро, то вслед за ним тотчас же летела бомба; этим он хотел пугать тушивших огонь, происходивший от огненных ядер»[614]614
  Гельме. С. 417.


[Закрыть].

Наиболее распространенными для бомбардирования города были снаряды разрывного действия – бомбы, а также зажигательного – каркасы и каленые ядра, но встречались и более экзотичные предметы. Так, по Кексгольму стреляли в том числе камнями, а однажды бросили несколько «деревянных бомб, наполненных 6-фн гранатами, которые разрывались в воздухе»[615]615
  Stiernschantz J. Journal fran Kexholms belagring och capitulation // KKD. XI. Lund, 1916. S. 140.


[Закрыть]. Подобными сложносочиненными снарядами изобилуют артиллерийске трактаты XVI–XVIII веков, однако о их фактическом применении в осадах Северной войны сведений мало. Журнал обороны Кексгольма содержит и такую интересную деталь: командант Штерншанц платил своим солдатам за принесенные ими неразорвавшиеся русские бомбы 4 эре, за каркасы – 2 эре и за гранаты – по 1 эре. Одна из бомб попала в пороховой погреб в цитадели – т. е. в сохранившейся до наших дней средневековой крепости Корела – и на воздух взлетели две тонны пороха и множество хранившихся там снарядов [616]616
  Ibid. S. 140,141.


[Закрыть].

Тяжелейшие потери осажденным мог доставить не только огонь осаждающих, но и чрезвычайные происшествия. 19 декабря 1709 г. «в осажденном городе Риге случился страшный случай: пороховое хранилище в бастионе крепостной учиненное, в котором 800 бочек пороху спрятано с лазаретом 1200 больных солдатов силою пороху в воздух летало; в той же беде множество бомбардиров и пушкарей купно с 600 солдатов пропало» [617]617
  Гизен. Журнал Петра I с 1709 по 1710. С. 236.


[Закрыть]. Английский офицер на царской службе так описал это происшествие (правда, относя его к 22 января 1710 г.): «Лаборатория, где инженеры готовили фейерверки и наполняли бомбы, случайно загорелась, и, когда огонь добрался до одного из снарядов, тот взорвался, и в одно мгновенье весь дом с прилегающим к нему магазином взлетел на воздух с таким взрывом, который потряс весь город и даже сотряс землю в русском лагере. Там было 800 бочек в магазине, не считая пороха в лаборатории и наполненных бомб; ужас города был неописуем, ни один дом не уцелел и все место выглядело как город в развалинах; в казармах гарнизона рядом с тем местом было потеряно 600 человек, включая охрану бастиона; сам бастион был полностью разрушен, а большой госпиталь, в котором было 1200 больных или раненых солдат, не считая ухаживающих за ними лекарей, был взорван и ни один из них не остался в живых. Так, в общей сложности около 2000 человек было уничтожено, помимо раненных в других частях города»[618]618
  British Officer in the Service of the Czar. PP. 242–243.


[Закрыть]. Книга Марсова также сообщает, что «взорвало лабораторию с пороховою казной», но причины взрыва не уточняются, а происшествие датируется 12 декабря [619]619
  Книга Марсова. С. 103.


[Закрыть]. Дополнить сюжет об этом взрыве можно выдержкой из письма некоего А. Малля князю Б. И. Куракину от 21 декабря 1709 г.: «Чтобы удовлетворить хотя сколько-нибудь вашему желанию иметь известия из Риги и из этих мест, я имею честь сообщить вам, что, слава Богу, наши дела идут пока очень хорошо: мы потеряли всего 6 человек за все время блокады нашей этого города. К тому же 14-го числа этого месяца произошло в Риге довольно большое несчастие вследствие взрыва башни, которая не только убила около 1000 человек, но еще несколько сотен и ранила. Наверно еще не известно, кто был причиной взрыва, и произошло ли это вследствие их собственной небрежности, или же взрыв произведен одним из наших пленных. Башня эта находится напротив Коброншанца, возле ворот, называемых Шальтор; взрывом оторван и большой кусок стены» [620]620
  Архив Куракина/ Т. 4. С. 163.


[Закрыть]. В дневнике жителя Риги Гельмса содержится ряд впечатляющих подробностей этого происшествия: во-первых, причину так и не установили, как огонь попал в пороховую башню цитадели, было «известно только одному всеведущему Богу»; от взрыва лаборатории «по всему городу летали бомбы, гранаты и ядра, будто их сеяли или шел дождь; прекрасная цитадель была вся разрушена, кроме 2 домов, а также обвалился вал с Двинской стороны, так что через него можно было проехать рядом трем телегам; город был также сильно обезображен, так как в многие дома попало по пяти штук. Самое печальное то, что погибло ужасным образом множество людей; сколько именно, еще неизвестно, но число уже доходит до 1000, и все еще откапывают новых. Одним словом, сегодняшнее несчастие так велико, что если бы неприятель бомбардировал нас целый год, он не мог бы причинить большего вреда. О Господи! Неисповедимы судьбы твои!» [621]621
  Гельме. С. 420.


[Закрыть].