Текст книги "Мы, наши дети и внуки. Том 2. Так мы жили"

Малыши, как известно, любят кататься на папиных плечах верхом. Но из меня всегда получается «норовистый конь», который не терпит, чтобы на нем сидели мешком, зато любит «всадников» сильных, ловких, смелых. Держа малыша за ноги, я наклоняюсь то вперед, то назад, то вбок, пытаясь «сбросить седока». И маленькому наезднику приходится, обхвативши мою голову или вцепившись в «гриву», постоянно удерживать вертикальное положение. А это совсем не легко, потому что «конь» к тому же еще и скачет, подпрыгивает и даже может присесть.

Как крепко держатся маленькие ручки, как напрягается животик! Я говорю одобрительно: «Ну и всадник крепкий попался! Никак его не сбросишь. А что, если одно стремя оторвется?» – и отпускаю одну ножку. Малыш мгновенно стискивает мою шею обеими ногами и еще крепче хватается за «гриву». Не поймешь: то ли это игра, то ли физкультура, зато обоим весело, и нагрузка порядочная и для «коня», и для «всадника».

Когда же малыш начнет седлать четвероногую мебель, тут сначала приходится держать ухо востро. Табуретки и стулья тоже могут проявлять «норов» и сбрасывать неумелого седока на пол, особенно если малыш карабкается со стороны спинки стула. Что делать? Первое, почти инстинктивное желание – подержать стул, чтобы он стоял крепко. Чаще всего так и поступают, и при этом не только стул держат, но и ребенку помогают влезать. Малыш тут в безопасности, так как рядом взрослые. А если он полезет без них? Бояться ему не надо, ведь стул раньше стоял так крепко. Он и лезет без всякой опаски и – трах-тарарах! – летит на пол, а стул на него. Значит, не спускать с него глаз?

Нет, мы делали иначе. Когда малыш только приступает к «обузданию» самых разных мебельных «коней», мы обязательно продемонстрируем их «коварство»: не удерживаем их, а наоборот, незаметно «поможем» им наклониться на малыша, чтобы тот почувствовал сам неустойчивость стула или табуретки. Тогда он прижимается к «коню» как можно ближе, лезет очень осторожно и тотчас сползает вниз, если заметит, что «конь» наклоняется. Так мы знакомим малыша со всей «коварной» мебелью, на которую он уже в силах забраться, но сами не ставим его на стулья и не поднимаем туда, куда он сам не заберется.

Ребенок делает только то, что сам может, – этого принципа мы придерживаемся всегда, в том числе и во время знакомства со спортивными снарядами. Даже на качели мы никого не сажаем и не раскачиваем – каждый должен научиться этому сам. Для него это и полезнее (развивается), и интереснее («Ура, я сам могу!»), и… безопаснее (ведь он становится осторожнее!). А для мамы и бабушки – облегчение, потому что постоянная утомительная опека становится просто не нужна. Самостоятельность не только делает малыша сильнее, смелее, сообразительнее, инициативнее, но и очень заметно облегчает жизнь взрослых, если, конечно, им нужно в ребенке не одно только послушание…

Создавая малышам условия для разнообразных движений и позволяя им двигаться, сколько они захотят, мы и не подозревали, что тем самым не только развивали мышцы детей, но и укрепляли их внутренние органы. Мы узнали, что развитие скелетно-мышечной системы ребенка, достигающее высокого совершенства, оказывается, «вытягивает» (ученые говорят: коррелятивно вызывает) развитие всех других органов и систем организма. Если ребенок побежал, то у него, естественно, учащается пульс, он начинает глубоко и часто дышать, потому что мышцы в беге выполняют большую работу, а обслуживающие их сердце, легкие и другие системы должны, естественно, увеличить свою производительность, повысить свою мощность. Значит, ребенок, много двигающийся, хорошо развитый физически, обязательно имеет и крепкие внутренние органы. Получается, чтобы ребенок был здоров, надо как можно лучше развить его физически.

Кроме того, активная физическая деятельность способствует и… умственному развитию малышей. Ученые США провели такой интересный эксперимент.

Шесть храбрых мам согласились учить своих новорожденных ребятишек ходить. Они «ставили» их на стол, а фактически просто держали их под мышки и шли тихонько вдоль стола так, чтобы малыши сначала только касались стола ступнями ног, но этого было достаточно, чтобы работал «шаговый рефлекс» и ножки переступали по столу. Головка ребенка при этом была опущена на грудь, это «ходьбе» не мешало. Упражнения сначала длились всего по одной минуте трижды в день. Вскоре малыши уже начали хорошо переступать ногами, и матерям не нужно было держать их на руках, они лишь помогали детям сохранять вертикальное положение.

В результате малыши начали ходить самостоятельно в шесть-семь месяцев, а их контрольные сверстники, лежавшие в это время запеленатыми в кроватках, – только в двенадцать, как полагается всем «нормальным» детям. Но удивило ученых не столько их раннее овладение ходьбой, сколько другое обстоятельство – эти шестеро малышей сильно обгоняли сверстников и в умственном развитии.

Теперь известно, что можно успешно использовать плавательный рефлекс новорожденных и научить плавать детишек первых месяцев жизни. И опять внушительные статистические данные: более шестисот детей, научившихся плавать раньше, чем ходить, превышали по умственному развитию детей, не обучавшихся плаванию в столь раннем возрасте.

Таким образом, если не заставлять малыша в первые месяцы жизни лежать завернутым в кроватке, если не ждать, пока исчезнут (это происходит примерно через три месяца) врожденные рефлексы, а попытаться их использовать и развить, тогда малыш будет успешно развиваться не только физически, но и умственно. Видимо, при овладении ходьбой, плаванием и «гимнастикой» совершенствуются не только соответствующие отделы мозга, но и все другие.

Может быть, в этом возрасте овладение движениями и есть один из главных видов умственной работы малышей?!

Малыш и те, кто с ним рядом

Б. П.: В начале своего родительского пути мы даже и предположить не могли, что первый год человека – это год запуска всех его возможностей к развитию, всех способностей, как бы стартовая площадка будущей жизни человека. Не преувеличение ли это? Ведь речь идет всего-навсего о первом годе жизни малыша. Нет, не преувеличение! Теперь-то мы твердо знаем: развитие способностей ребенка, даже его характера, во многом зависит от того, что он узнает на первом году жизни, как он это делает и какой способ общения с ним избирают взрослые. В это трудно поверить, но как много еще здесь невыясненного, неожиданного по своим результатам!

Казалось бы, простой вопрос: надо ли носить малыша на руках, или он должен лежать больше в кроватке? Большинство скажет: приучать к рукам нельзя – ребенок «руки свяжет». Видимо, это так и есть, если носить ребенка на руках и заниматься только им, всячески развлекая и ублажая его. А мы, признаемся, с самого первого месяца брали детишек на руки часто. Мама при этом даже домашней работы не прекращала – приспосабливалась: то прислонит его к плечу, поддерживая спинку, то положит животиком к себе на колени, то просто держит, как держат обычно, только одной рукой (другая нужна для разных дел).

Все это без какого-то специального умысла: просто она чувствовала, что малышу лучше с ней. Не удобнее (какой уж тут комфорт, если одной рукой его тискаешь, а другой кашу мешаешь, или дрова подкладываешь, или книгу перелистываешь), а спокойнее (мама рядом) и интереснее: он вертит головой, с любопытством глядит кругом. В поле его зрения – то окно, то пестрая посуда, то разноцветная ткань, то раскрытая книга или шуршащая газета – да мало ли что! А тут еще и говоришь с ним, называешь разные предметы, с которыми имеешь дело: «Сейчас достанем ложки, чашки, хлеб… а что там на полочке?» и т. д.

Важно это или неважно? Мы этого не знали, но часто носили на руках малышей. Мы заметили даже, что после таких «прогулок» ребенок и в кроватке играл охотнее и дольше, как будто бы на какое-то время заряжался впечатлениями. И тогда мы совсем перестали опасаться, что он привыкнет к рукам.

Когда появляются собственные дети, волей-неволей начинаешь больше наблюдать за детишками на улице, исподволь даже сравнивать своих с другими. Может быть, потому мы обратили как-то внимание (понаблюдайте сами, проверьте!) вот на что: у некоторых малышей в коляске взгляд равнодушный, ленивый, какой-то тусклый, как у утомленных жизнью старичков. Они не смотрят по сторонам, не удивляются ничему и не радуются: сытые, малоподвижные, нелюбопытные.

Нас это удивило: мы не видели такого у своих ребят, которым всё всегда было интересно. В чем дело? Может быть, здесь сказываются какие-то врожденные особенности психики? На этот вопрос мы ответить не могли. А потом как-то прочитали вот что.

Африканские матери носят обычно новорожденных за спиной. Ребенок постоянно при матери: во время ходьбы, любой работы, на праздниках, ночью и днем. То, что видит она, видит и он – какая смена впечатлений! Да еще и постоянное чувство защищенности, физической близости к матери. И что же? Африканские двухлетние малыши по интеллектуальному развитию намного обгоняют своих «кроватных» европейских сверстников из цивилизованного общества. Потом, конечно, может произойти отставание – так на ребенке сказывается уровень развития общества.

В последнее время психологи экспериментально доказали, что в первые месяцы жизни малыш очень много получает от простого рассматривания окружающих его предметов. Даже обычное поворачивание малыша на бочок или укладывание его на животик позволяют ему сразу видеть многое из того, что происходит вокруг. А при этом он и голову начинает держать раньше, то есть крепнет физически.

Вот к каким удивительным открытиям привело размышление над простым вопросом: стоит ли носить ребенка на руках или держать его в кроватке и возить в коляске – загородив от всего белого света, оставив для обозрения только кусочек неба да мамино лицо, которое частенько и обращено-то не к нему, а к книжке или… к другой маме с коляской.

Малыш растет. Вот он уже садится, сам встает, ползает, делает первый шаг. Обычно его в это время держат – для безопасности! – в кроватке, в манеже, в защищенном уголке комнаты. А мы, верные своему принципу предоставлять детям как можно большую свободу и поле деятельности, пускаем своих ползунков путешествовать по всему дому, позволяем пощупать мир своими руками.

Но сколько опасностей подстерегает маленького человека на его пути! Чуть недосмотрел – и стукнулся лбом об удивительно неприятный угол стола или стула, едва потянул к себе маленькую скамеечку, а она упала прямо на пальчики другой руки. Вещи бесчувственны и совершенно беспощадны: не прощают ни одной ошибки, ни одного промаха – наказывают, и иногда так больно. Как быть? Ходить за «путешественником» целый день по пятам? Убрать все опасные предметы? Загородить каждый острый угол подушкой? Нет, мы сделали по-другому. Мы стали знакомить малыша с опасностью, чтобы он сам становился осторожным.

Мы уже рассказали о том, как малыш постигал «коварство» разной мебели. Так мы делали и с остальными вещами. Оставляли, например, в доступных для малыша местах разные предметы и игрушки, чтобы он мог брать их, пробовать на вкус, на зуб, на стук – словом, исследовать всеми ему доступными средствами. Среди разных безопасных предметов «попадались» (опять-таки с нашей помощью) и вещи с «сюрпризами».

Братья умеют и залезать на лестницу, и спускаться с нее самостоятельно. 1962 год

Вот высоко на столе стоит кружка, которая оставлена здесь как бы невзначай. Она уже знакома десятимесячной дочке, бывала у нее в руках с молоком или чаем. Малышка без опасения тянет кружку к себе – и какая неприятность: из кружки выплеснулась вода прямо на трусики – сплошное огорчение! Но и польза: после двух-трех таких сюрпризов она не тянет уже со стола не только кружку, но и другие предметы.

Так, обязательно в нашем присутствии, мы давали возможность познакомиться малышам с иголками, булавками, ножницами… Допустим, мама шьет, а малыш сидит на высоком стульчике рядом с нею, перебирает разные лоскутки, катушки, пуговицы, среди которых на первых порах мелких нет, но вот иголка (не без маминой помощи) может и попасться. А иногда мама даже специально кладет блестящую булавку на видное место. Малыш, конечно, тянется к ней, вот-вот возьмет.

– А! А! – говорит мама (это сигнал, предупреждающий об опасности). – Острая, больно будет!

Булавку он все-таки взял, хотя и с некоторым опасением. А мама берет его руку, повторяя:

– Больно! Острая! – И тихонько укалывает кончиком булавки его пальчик. – А! А!

Малыш морщится, ему немножко и в самом деле больно, он опасливо отдергивает руку. А через два-три таких «урока» сам показывает на кончик иголки или булавки и говорит озабоченно: «А! А!»

А как привлекателен для малышей огонь! Они готовы схватить руками пламя спички, раскаленный уголек – ведь это так красиво! А сверкающий никелем чайник, утюг – ну как к ним не потянуться!

Спрятать? Тогда они станут еще более притягательными: запретный плод сладок. И мы разрешаем схватить, прикоснуться – так, чтобы это было неопасно, но чувствительно. И всегда предупреждаем: «А! Больно будет, горячо!» Но после этого ничего не прячем: попробуй сам, так ли это. Зато спустя некоторое время достаточно сказать: «А! Больно будет!», и малыш уже верит на слово, может даже заплакать от огорчения. А самое главное, он сам становится всё осторожнее и внимательнее. А это куда более надежная защита от всяческих опасностей, чем самая тщательная опека взрослых.

Недаром, видно, говорят индусы: «Умные родители иногда позволяют детям обжигать пальцы».

Постепенно у нас накопился опыт, который мы обобщили в специальной статье. Приведем ее здесь полностью, так как эта проблема касается всех без исключения семей.

Жизнь наша развивается противоречиво. С одной стороны – переселение в комфортабельные квартиры, освобождение от тяжелого физического труда, облегчение всей жизни, а с другой стороны – появление новых опасностей в жизни: многоэтажные дома, асфальтированные дороги, бетонные ступени и насыщенные машинами улицы, электричество и газ в каждом доме.

В этой сложной обстановке даже уменьшение числа детей в семье и организованная забота о них в яслях, детсадах и школах не спасают положения, и детский травматизм непрерывно растет. Возможны два различных пути его предотвращения.

Первый заключается в стремлении взрослых УВЕЛИЧИТЬ КОМФОРТ жизни себе и детям, обезопасить жизнь, УБРАВ ОТ РЕБЕНКА ОПАСНОСТИ или ребенка от них. «Прячьте спички от детей!», «Вы, родители, в ответе, если спички взяли дети!», «Если увидите у детей такие опасные игрушки, как рогатки, острые палки, самодельные копья и стрелы, постарайтесь их ОТОБРАТЬ» – кричат надписи плакатов, выпущенных пожарниками, врачами, работниками ГАИ.

А если опасность убрать нельзя, то: «Не оставляйте детей без присмотра!», «По неосмотрительности взрослых в руки детей попадают ножницы, остро заточенные карандаши, вилки, гвозди и другие острые предметы», «Не пускайте детей купаться в реке без вожатого или взрослого!».

Словом, «водите за ручку» ребенка как можно дольше, заботьтесь о ребенке, СНЯВ тем самым С РЕБЕНКА ЗАБОТУ и о себе самом, и о других. Такой путь борьбы с травматизмом, хотя он является официальным и самым распространенным, БЛИЗОРУК, направлен лишь на сиюминутный результат. Дети при этом остаются в НЕВЕДЕНИИ: они не знают об опасностях в окружающей жизни, не учатся быть сами осторожными, остаются неумелыми в обращении с опасными предметами, слабыми при встрече с трудностями. Положение осложняется еще и тем, что городские дети растут физически слабыми, и для них опасными стали даже простые падения на землю, на асфальт, на пол в квартире или в школьном коридоре.

Итак, оградить детей от опасностей – значит заведомо сделать их слабыми, объективно способствовать росту детского травматизма.

Второй путь – сознательно ГОТОВИТЬ РЕБЕНКА к встрече с трудностями и опасностями, которые всегда были, есть и будут в жизни. Надо воспитать ребенка так, чтобы он:

1) знал об опасностях, встречающихся в жизни, был осторожен сам и учил этому других детей;

2) умел обращаться с опасными предметами, инструментами и веществами;

3) был сильным, ловким, сообразительным, чтобы легко выходить из сложных и опасных положений.

Как это сделать?

У нас семеро детей от 7 до 20 лет, и за 20 лет (а к 1994 году – за 35) ни у кого из них (так же, как и у двенадцати внуков) не было серьезных травм (переломов, вывихов, сотрясений мозга, ожогов и т. п.), хотя они живут в «зоне повышенной опасности», так как в доме и во дворе много спортивных снарядов и сооружений, есть мастерская со множеством инструментов, в том числе электрифицированных, и с другими опасными вещами. Все это было доступно для детей с самого раннего возраста. Мы считали, что ребенку надо предоставить как можно больше возможностей в познании мира, чтобы малыш сам ориентировался в нем, чувствовал себя уверенно и предвидел возможность неприятных последствий своих действий. Поэтому мы не убирали от детей опасные вещи (иголки, спички, ножницы, ножи и т. п.) и не прятали ребенка от опасностей, а сразу, ПРИ ПЕРВОЙ ВСТРЕЧЕ ЕГО С ОПАСНОСТЬЮ, ЗНАКОМИЛИ МАЛЫША С НЕЙ, чтобы он знал, что опасность есть, и знал, ЧЕМ ОНА ГРОЗИТ, какую неприятность может сделать.

При этом у нас постепенно выработались определенные приемы и привила. Перечислим основные из них.

1. Мы заметили, что всякое прятание, утаивание, запрещение только возбуждают любопытство ребенка и усиливают тягу к «запретному плоду». Опасность при этом только увеличивается, так как ребенок обязательно воспользуется отсутствием взрослых, «дорвется» до опасной вещи и может наделать много бед. Поэтому мы всегда стараемся, чтобы самое первое знакомство с притягательными, но опасными вещами (огонь, утюг, электроплитка, спички, иголки и т. д.) состоялось в присутствии умелого и умного взрослого или старшего, чтобы избежать тяжелых последствий.

При этом взрослый не должен быть безучастным свидетелем, а должен предупредить ребенка: «больно!», «горячо!», «упадешь!» и т. п., а дальше НЕ МЕШАТЬ РЕБЕНКУ ПОПРОБОВАТЬ, так ли это. Конечно, при этом взрослому приходится быть начеку, чтобы обеспечить безопасность ребенка и дать ему урок.

С пяти-шести месяцев пускали малыша ползать по полу босичком по всей квартире и первое время следили за ним, но не боялись, что его «поучит» угол ножки стола, стул, табуретка, скамеечка, которые не прощают неумелого обращения.

2. Не боялись, если «урок» причинит ребенку боль, неприятность, маленький ожог, ранку. Двух-трех таких «уроков» оказывалось обычно достаточно, чтобы ребенок становился осторожным.

Бабушки считали нас жестокими, бессердечными, так как мы «позволяли» ребенку получить синяк от ушиба, порезаться ножом или обжечь палец, трогая горячий утюг. А мы видели, что только такой – чувствительный – урок действительно учит малыша, и поэтому шли на него, понимая, что это «предохранительная прививка» для будущего. Дети знали, например, что зажигать бумагу и иметь дело со спичками можно только около печки, где пол обит листом железа, а рядом на скамейке стоят два ведра с водой. Не нарушали этого правила ни они, ни мы, взрослые.

3. Мы даже делали специальные «ловушки», например, ставили кружку с холодной водой, когда малыш тянул все со стола. «Помогали» уколоться иголкой или булавкой, позволяли пилить пилой, забивать маленьким молоточком гвозди.

Чтобы ребенок узнал, что током «бьет», применяли магнето от трактора или автомашины. Там ток очень слабый, вреда не принесет, но удар будет достаточный, чтобы вызвать очень неприятное ощущение у малыша, взявшегося за оголенные провода магнето.

4. При встрече с большой опасностью, где применение «малых доз» невозможно (поезд, автомашина, строительный кран и пр.), мы не пускались в рассуждения и объяснения, а в первый же раз переживали испуг, проявляли опасение и осторожность, чтобы ребенок видел ОБРАЗЕЦ ПОВЕДЕНИЯ в данной ситуации. Например, выходя впервые с малышом на улицу, бросались в сторону от автомашины подальше, чтобы он опасался уличного транспорта, внимательно смотрели направо и налево, остановившись перед проезжей частью улицы.

5. При переходе через улицу, во время дальних прогулок и путешествий мы «перекладывали» ОТВЕТСТВЕННОСТЬ за безопасность всех со взрослого НА РЕБЕНКА: хвалили тех из ребятишек, кто первый заметил приближение автобуса, а трех-четырехлетнему уже давали поручения: «Переведи маму через улицу, а то она плохо видит – как бы не попала под машину». Когда шли на речку купаться целой компанией, кого-то из малышей брали «в проводники» и подчинялись его команде, когда можно переходить улицу, а когда нельзя. Наша семнадцатилетняя дочь до сих пор помнит, что когда она (четырехлетняя) «вела» папу в молочную кухню, то папа сворачивал «не туда, куда надо» (папа делал это, чтобы проверить, знает ли она дорогу и следит ли, куда надо идти).

6. При знакомстве с опасными инструментами рядом всегда находился работающий этим инструментом старший или взрослый, чтобы ребенок видел, КАК инструментом работают.

Спрашивали, например: «Почему папа, работая на циркулярной пиле, сначала подает доску руками, а под конец толкает ее планкой?» (чтобы рука не попала под пилу).

7. Мы не запрещали опасных игр, а учили соблюдать меры предосторожности. Если дети делали лук со стрелами, рогатки и тому подобное «оружие», то отец помогал им построить «тир», установить цели – например, из консервных банок, – и обязательно отметить «линию огня», за которую нельзя заходить. Так он учил детей элементам той техники безопасности, которую соблюдают солдаты во время стрельб.

Одного знания опасностей и вызываемого этим повышения осторожности недостаточно. Необходимы еще сила, ловкость и ум, т. е. умение выходить из сложных ситуаций. Этим занимался в основном отец – с первых дней жизни ребенка.

Сначала просовывал в сжатые кулачки ребенка по пальцу и пробовал посадить его, поставить на ножки, а потом и приподнимать на несколько секунд.

С трехмесячного возраста в коляске или кроватке укреплял палочку, за которую малыш мог браться и, подтягиваясь на ней, садиться и вставать на ножки. К этому времени у него были настолько крепкие ручонки, что, если малышу случалось вывалиться из коляски, он всегда успевал за что-нибудь уцепиться и держаться до тех пор, пока взрослые не прибегали на плач.

А когда малыш начинал ползать по полу, мы ставили раскладушку или каркас от нее, протягивали через комнату канат, подвешивали гимнастические кольца и турник на высоте 80 см от пола, чтобы ползунок мог находить опору и становиться на ножки, а шлепнувшись, снова подниматься. Обучаясь ходить, малыш вначале, конечно, частенько падал: если назад – то садясь на пол, если вперед – выставив перед собой ручки. Так он научался падать раньше, чем ходить, и доводил это умение до совершенства, что часто потом его выручало в трудных ситуациях. Одновременно мы стимулировали развитие ловкости и силы тем, что целую комнату в доме превратили в спортивную: два турника, кольца, канат, шест, «лианы», резинки для прыжков (эспандеры), мешки с песком (от 1 до 18 кг), имеющие две рукоятки, и т. п.

Сейчас уже разработаны целые спортивные комплексы для городских квартир (первый из них – комплекс В. С. Скрипалева: Скрипалев В. С., Никитин Б. П., Голубев Ю. В., авт. свидетельство № 587949 от 21.09.78 г.; комплекс имеет 11 спортивных снарядов, занимает площадь в 3 кв. метра). Первое впечатление человека несведущего – комната стала для ребенка «зоной повышенной опасности». В действительности – наоборот: спортивные снаряды составили сферу обитания ребятишек и резко подняли двигательную активность детей, величину силовых нагрузок и сделали их в два-три раза сильнее сверстников. Видимо, во столько же раз увеличилась и прочность костей, связок, мышц.

Семилетняя Люба качается от одной стены комнаты до другой, держась за кольцо ОДНОЙ рукой. Ваня уже в 8 лет мог нести на спине отца, вес которого в три раза превышал собственный вес Вани. Дети мягко спрыгивают на пол с высоты 1,5–2 своих ростов, влезают на гладкий металлический шест высотой почти 6 метров за 6–7 секунд (Ваня). Играя на спортснарядах, придумали массу упражнений, которые не могут сделать взрослые («вертолет», вис на носках и др.).

Дети в таких условиях умеют точно ОЦЕНИТЬ ПРЕДЕЛЫ СВОИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ (двухлетняя Оля спрыгивает на пол с высокого стульчика, но не прыгает со стола, хотя он только на 12 см выше стульчика и с него прыгают старшие братья), а разнообразнейшие ситуации, возникающие на спортивных снарядах, позволяют им интуитивно легко выходить из трудностей. Вот несколько эпизодов из жизни наших детей.

Папа устроил под потолком «гнездышко», куда ребята постелили старое одеяльце и очень полюбили его как место для уединения, для чтения книжки, подобное тому «дому», какой они иногда делают под столом. Однажды пятилетний Алеша, со стопкой книг в руках, поднимался туда по наклонной спортивной лесенке. Руки у него были заняты книгами, и он поэтому влезал медленно, ставя босую ногу на круглую перекладину и опираясь коленом на следующую. И вот, когда оставалось сделать последний шаг к «гнездышку», Алеша вдруг качнулся назад. Картина была жуткая, ведь руки заняты и за лесенку схватиться нельзя. Но Алеша нашел блестящий выход. Он мгновенно развел руки в стороны и, повернувшись почти на 180°, спрыгнул с лесенки на пол. Папа бросился к Алеше, а тот, увидев испуганного отца, стал его успокаивать: «Я сейчас всё соберу!» – и принялся подбирать рассыпанные книги. Папу испугало то, что Алеша упадет с лесенки вниз спиной, а Алешу – что он уронил на пол книги: к этому возрасту спрыгивать с высоты полутора-двух своих ростов для него было и обычным, и привычным делом, а вот рассы́пать книги по полу – это большая неприятность для пятилетнего человека.

Антоше было и того меньше (3,5 года), когда он, сидя на корточках на нижнем турнике и держась руками за верхний (у нас долго стоял двойной турник: один – на 1 м от пола, а второй – на 1,7 м), решил спрыгнуть на пол. Он отпустил верхний турник, но при этом качнулся не вперед, куда хотел спрыгнуть, а назад. Папа увидел это и бросился к нему, но не успел и опять поразился, как ловко Антон избежал падения на спину. Чувствуя, что клонится назад, он тут же просто спрыгнул с нижнего турника назад, а не вперед. «По дороге» попробовал зацепиться ручками за нижний турник, но руки, хотя и притормозили падение, сорвались, и Антоша приземлился сначала ножками, а потом присел и… ни удара, ни синяка, ни царапины, ни испуга.

Этим УМЕНИЕМ ПАДАТЬ удивляли не только мальчики, но и девочки. Как падала пятилетняя Любочка, мы не видели, но Ваня рассказал: она долезла по наклонно натянутой «лиане» почти до потолка, и тут… «лиана» оборвалась и Люба падала вниз спиной. Но в полете успела, как кошка, перевернуться и уже встретила пол ручками и ножками. И хотя был большой «гром» от удара, сильные руки и ноги максимально смягчили падение и не допустили серьезной травмы.

Сколько было подобных и разных падений, доходило до синяков, ссадин, царапин (кстати сказать, синяки укрепляют иммунную систему организма), но разбитого носа ни у кого из ребят мы не видели.

Чтобы уменьшить вероятность травм в спортивной комнате, взрослые и старшие дети соблюдали РЯД ПРАВИЛ:

1. Не брали маленького ребенка за руку, а давали ему свои пальцы, чтобы он САМ за них держался, когда идет или бежит рядом. Так исключается растяжение связок, но идет тренировка и укрепление их.

2. Не поднимали к высоким кольцам и турнику, если ребенок САМ не может влезть туда и слезть оттуда, а опускали их, чтобы ребенок мог САМ дотянуться.

3. Не раскачивали ребенка, повисшего на кольцах или резинках, так как невозможно точно определить, насколько крепко он держится. Пусть САМ раскачивается в меру своего умения, отталкиваясь от пола в середине кача или от стены в конце кача.

4. Обучали детей правилам страховки во время опасных упражнений и пониманию того, что эта страховка необходима. Для этого кто-нибудь стоял рядом с турником, чтобы поймать при срыве, или сидел на всякий случай под лесенкой, куда лез малыш и мог скатиться.

5. Учили не мешать занимающемуся на спортснаряде (не смешить, не дразнить, не пугать, не перебегать линию качания снаряда).

6. Если появился новый спортивный снаряд или ребята изменили установку старого (привязку каната и т. п.), то обязательно проверяли снаряд на прочность (выдерживает ли взрослого?).

7. Хвалили за достижения, но не провоцировали на упражнения, превышающие возможности ребенка.

Правила эти составлены впервые, поэтому требуют дополнения, уточнения, детализации, но мы убеждены, что этот путь является эффективным для снижения детского травматизма.

Исследователю Антону – 11 месяцев. 1961 год