Текст книги "Элвин и Хайди Тоффлер. Часть 1"

Борис Поломошнов
Тоффлер

В двух частях

Часть I: Революционное богатство

«Пессимизм – это простейший

способ притвориться мудрым».

Элвин Тоффлер.

Итак, «революция»!

Пожалуй, ни одно из социально-философских понятий не имеет столь широкого диапазона истолкований и столь полярных к его содержанию отношений, как революция.

От страха и ужаса – до воодушевления и восторга.

От безудержного оптимизма – до безысходного пессимизма.

«Железный канцлер» Отто фон Бисмарк, например, сказал в своем трехтомном труде под названием «Мысли и воспоминания» по поводу революций жестко и совершенно недвусмысленно: «Революции замышляют гении, осуществляют фанатики, а пользуются их плодами проходимцы» (см. т.2).

Немного ранее Бисмарка и в несколько иной интерпретации фактически эту же мысль выразил Томас Карлейль, сказав: «Революцию делают романтики, а пользуются её плодами мерзавцы» (см. его «Историю французской революции»).

«Обидно, да?».

Особенно – романтикам.

Не говоря уже о гениях.

Как остро и с каким драматизмом, если не сказать – трагичностью – воспринимают они уродливые результаты своих прекрасных идей!

С каким «чувством глубокого разочарования» они смотрят на то, как из их благороднейших задумок: «хотели как лучше», – получается убийственно-удручающее «как всегда».

То есть, еще хуже, чем было.

Неужели же «каинова печать» проклятьем лежит на всем том, что мы называем революцией?

Супруги Тоффлер – Элвин и Хайди двенадцать лет своей жизни посвятили изучению этого вопроса.

В результате у них родилась книга, названная ими: «Revolutionary Wealth» – «Революционное богатство».

В ней они скрупулезно, добросовестно, тщательно и взвешенно исследуют и само понятие революции, и проявления феномена, обозначаемого соответствующим термином.

По поводу понятия революции.

Как – совершенно справедливо заметили Элвин и Хайди Тоффлеры, «каждое понятие заслуживает целой библиотеки».

То есть, окончательного, универсального, абсолютного определения феномена революции нет и быть не может, поскольку «каждое определение есть ограничение» (см.: Б. Спиноза «Этика»).

Это – не хорошо и не плохо.

Это – нормально.

Не-нормально, однако, то, что непонятно с чьей то ли «легкой», то ли – «тяжелой» руки практически все известные Миру Людей определения революции фактически сводятся к тому, что она – явление, относящееся исключительно к области политической.

Позволим себе привести здесь, как говорится, «навскидку», лишь самые впечатляющие – на наш взгляд – из них.

Например, такое: «Наконец-то я понимаю, что при революциях верховная власть оказывается в руках самых отъявленных мошенников» (Жорж Жак Дантон. «Революция и террор» – «Избранные речи»).

Они-то, в итоге, его, как говорится, «и того».

Или же, еще: «Революция всегда есть в значительной степени маскарад, и если сорвать маски, то можно встретить старые, знакомые лица» (Николай Бердяев. «Духовные основы русской революции»).

Ну, и, напоследок: «Революция иногда дает нам в повелители таких людей, которых мы не пожелали бы иметь и лакеями» (Пьер Буаст. «Энциклопедия ума, или Словарь избранных мыслей».)

Едва ли не единственным исключением из этого общего правила следует признать высказывание Карла Маркса: «Революции – локомотивы истории» (см. его «Борьба классов во Франции 1848–1850 г.г.»), – но и это его определение подвергалось яростной и уничижительной критике с позиций того, что, «таки да», – любая революция – это ожесточенное столкновение между собой людей.

Со всеми проистекающими из этого на головы их же, людей, последствиями.

Однако, если это действительно так, то совершенно теряют всякий смысл любые соображения по поводу и «неолитической революции» – кто и с кем в ней воевал до «рек крови»? – и – «индустриальной» («промышленной»), и – «научно-технической», или же, иначе говоря, «технологической» революций.

Тоффлеры о феномене революции рассуждают совершенно иначе:

«Мы используем этот термин в книге в самом широком смысле слова. Революционные события, с которыми мы сталкиваемся сегодня, не идут ни в

...

конец ознакомительного фрагмента