Текст книги "Ортега-и-Гассет"

Борис Поломошнов
Ортега-и-Гассет: «Что такое философия»

Не будет преувеличением сказать, что самым знаменитым среди всех испано-язычных философов XX-го века следует признать Хосе Ортегу-и-Гассета.

Его перу принадлежат такие фундаментальные, значительные и значимые произведения, как: «Дегуманизация искусства»; «Бунт масс»; «Положение науки и исторический разум»; «Размышления о технике»; «История как система»; «Человек и Люди», «Этюды о любви».

Каждое из них, безусловно, заслуживает доброго слова, и притом – не одного.

Мы же, связанные обязательством: в рамках проекта «Философия для ленивых» говорить не только связно, но и кратко, – вынуждены сказать самое – на наш взгляд – главное и существенное.

В данном случае – по поводу воззрений философа Хосе Ортега-и-Гассет на проблему соотношение между философией и наукой.

Так и поступим.

Или же – скажем несколько скромнее – постараемся именно так и поступить.

За основу наших изысканий примем курс лекций «Что такое философия», прочитанный Хосе Ортага-и-Гассетом в мадридском университете Комплутенсе (Universidad Complutense de Madrid, основан в 1293 году, факультет философии в нем существует с 1510 года), и впоследствии неоднократно издаваемый и переиздаваемый в разных странах мира на различных языках.

Особо нас интересует сентенция, высказанная Ортегой-и-Гассетом, и дословно гласящая: «…мы еще убедимся в том, что сегодня, после того, как философы с краской мучительного стыда сносили презрение ученых, бросавшим им в лицо, что философия – не наука, нам, по крайней мере, мне – нравится в ответ на это оскорбление заявлять: да, философия – не наука, ибо она – нечто большее».

«Ого!», – озадаченно воскликнете Вы – «эк, тут всего понамешано!».

И, как всегда, будете правы.

Действительно, понамешано.

Тут и муки, испытываемые объектом презрения, если он – человек, и чувство оскорбленного достоинства – его же, и – загадка: если есть нечто большее, чем наука, то чем, каким инструментом и по какой методике была измерена эта большесть?

Как по нам, так стыдиться философу оттого, что кто-то сказал, что философия – это не наука, все равно, что чувствовать себя посрамленным филателисту от того, что кем-то из нумизматов с презрением было сказано, что филателия – это не нумизматика. Или хирургу – в связи с тем, что кто-то из терапевтов произнес, пусть даже и с «презрением», что хирургия – это не терапия.

И, согласитесь, не самый достойный ответ филателиста нумизмату или же хирурга терапевта будет сказать: «Да, филателия (хирургия) – не нумизматика (не терапия), ибо она – нечто большее».

Кроме болезненных амбиций и высокомерных претензий на свое собственное превосходство над оппонентом в подобного рода ответах по существу нет ничего. Как говорят любители самой интеллектуальной в мире игры – по их же утверждению, конечно же, имеется в виду – Вы догадались! – домино: «пусто – пусто».

На самом же деле философия не подминает под себя науку, и не подменяет ее собой.

Более того, философия действительно не является наукой, не говоря уже о том, чтобы быть «наукой наук», поскольку ей не присущ такой необходимый и обязательный атрибут любой науки, коим является верификация (проверяемость).

В самом деле, попробуйте проверить философский постулат о том, что все люди смертны.

Что для такой проверки пришлось бы сделать?

Совершенно верно: для осуществления принципа верификации этого философского постулата пришлось бы убить всех безо всякого исключения людей. Иначе, то есть, не убив всех без исключения людей, строго говоря, невозможно было бы исключить из рассмотрения возможность существования исключений из общего массива смертных. А вдруг именно тот, кого мы с Вами по какой-то причине пожалели и не убили, как раз и окажется тем самым исключением. Дунканом Маклаудом, например. Что тогда?

А тогда – нам с Вами придется-таки убить всех – поголовно и без каких бы то ни было исключений.

Но – в таком случае – мы с Вами таки убьем и того, кто будет доказывать истинность постулата, за доказательство которого мы – сгоряча – так рьяно взялись, и того, кому мы собирались это все доказать.

В конце концов, нам с Вами придется убить…, да, да – Вы догадались! – именно нас с Вами как предпоследнего и последнего героев в неравной битве за отстаивание права философии называться наукой.

Так что же тогда получается?

...

конец ознакомительного фрагмента