Текст книги "Кума, Макрина и Пудей. Сибирские побасёнки"

От автора

Дорогие читатели!

В устном народном творчестве Сибири побасёнки – это самоцветы народного юмора. Более тридцати лет (с 1984 по 2017 г.) я собирал побасёнки. Записывал в Новосибирской, Томской, Тюменской и других областях. Сегодня сундучок собирателя полон. Очищенные от пыли, эти камушки блестят, переливаются. И я представляю Вам свою коллекцию.

Сибирские побасёнки… Они из прошлых времён и из времён нынешних. Живут по своим фольклорным законам. Передаются из уст в уста. Казалось бы: произведения крохотные, несерьёзные. Что можно поставить им в заслугу? Может быть, то, что это крупинки в копилку народного языка. Они фиксируют его развитие в регионе в конкретном временном отрезке. Порой побасёнки забываются, остаются в памяти редких людей – Хранителей. Вот тут и служит свою службу старатель-собиратель.

В побасёнках люди высмеивают жадность и хитрость. Смеются над глупостью, завистью и ленью. И как всегда мы восхищаемся остроумием народа, его талантом, неистребимостью русского духа.

Литературная запись автора имела одну цель: привлечь внимание читателей к сибирским побасёнкам. Эта запись сделана бережно. С удержанием всех особенностей народного языка. Поэтому в конце сборника Вы увидите словарь диалектных и редко встречающихся слов. И сведения о рассказчиках. Слава Богу, что живут ещё в деревнях, городах и сёлах талантливые рассказчики. Встречи с ними сохраняются в памяти, подвигают на новые поиски.

В селе Орехов Лог Краснозёрского района Новосибирской области я встретился с Матрёной Павловной Богдановой. Ей девяносто семь лет. Но несмотря на годы это душевный, тёплый человек. Рассказывает:

– Мы – хохлы. По-хохляцки балакали. И коровы по-нашему балакали. Щас обрусели…

Я говорю:

– Матрёна Павловна! Давайте так: я расскажу вам свои побасёнки, которые знаю, а вы мне – ваши, хохляцкие.

Смеётся:

– То ж надо бутылку!

Ивана Егоровича Голубенко из р.п. Краснозёрское мне представили как весёлого рассказчика, шутника. А он заявил:

– Пока не расскажу тебе всю свою печальную жизнь – побасёнки рассказывать не буду…

Из ярких рассказчиков запомнилась Ирина Николаевна Морозова из того же р.п. Краснозёрское. От неё записаны побасёнки: «Заговор испортила», «Жарьте ещё!», «Каким хреном?», «Из бутылки», «Кобель», «Пойдём умоемся», «Бабье лето». Краснозерский район оказался самым богатым в Новосибирской области – и на рассказчиков, и на побасёнки.

Замечательный рассказчик – Арышев Валерий Игоревич из р.п. Венгерово Новосибирской области. От него записаны «Соколиная охота», «Бешеная лошадь», «Цыганский ужин», «Один пролёт» и другие.

Немало сибирских побасёнок я записал от моей бабушки – Демьяненко Прасковьи Сергеевны. По памяти. После её ухода из жизни. Речь бабушки была пересыпана шутками, приговорками. Побасёнки сдобрены сибирским говором. Дождик у неё – «матросит», дать пощечину – «брызнуть», отклячить – «отторбучить».

А моя мама, Елена Петровна, рассказывает истории до сих пор. В сборник вошли записанные от неё побасёнки: «По всем», «Давай чугунок», «Где я живу?», «Судить суди, а на карман гляди», «В уме перепишем» и другие.

Выражаю благодарность всем рассказчикам побасёнок. Сведения о них хранятся в архиве собирателя. Искры народного юмора, которые они сберегли, будут приносить людям радость. А собирательская работа продолжается. И я готов к новым встречам с рассказчиками сибирских побасёнок.

Б. Проталин

А дома – пять

Чтобы не оплачивать проезд ребёнка, мать научила свою пятилетнюю дочь:

– Если в автобусе спросят, сколько тебе лет, – скажи, что четыре года, а не пять. Поняла?

– Поняла.

Сели, поехали. Подходит контролёр:

– Сколько тебе лет, девочка?

Она говорит:

– В автобусе мне четыре года, а дома – пять.

Бабье лето

Два мужика разговаривают через плетень. Один спрашивает:

– Как думаешь, сосед: бабье лето нынче тёплым будет?

– Не знаю. У бабы надо спросить…

Без пары

Бабка на базаре торгует пирожками.

Считать не умеет – разложила их парами:

– Пара, пара, пара…

Солдат голодный ходил, ходил – стащил пирожок.

Она пересчитывает:

– Пара, пара…

Смотрит: один пирожок без пары лежит. И на весь базар крик подняла:

– Украли! Бессовестные!..

Солдат ещё один пирожок стащил. Бабка пересчитывает:

– Пара, пара, пара… Слава Богу! Назад положили…

Без тормозов

Встретились два шофёра. Один другого спрашивает:

– Жисть-то как?

– Да разве это жизнь? – отвечает другой. – Жена нервы подтягивает и подтягивает. Они уже полопались. Еду по деревне, а мне тормозить неохота…

Бешеная лошадь

Судят цыгана за конокрадство. А он своей вины не признаёт:

– Ты угнал чужую лошадь! – доказывает судья.

– Не угонял, батенька! – стоит на своём цыган. – Я шёл по улице. Смотрю: поперёк дороги кобыла лежит. Стал обходить спереди – она кусает. Стал обходить сзади – она лягает. Думаю: перешагну через неё. А она вскочила и понесла меня, как бешеная! Слава Богу, хозяин догнал. А то пропал бы я с этой лошадью…

Болящие

Жили в деревне дед Митрий с бабкой Онисьей. Вот лежат они на кровати: он – по одну сторону, она – по другую. Бабка жалуется:

– Ой, Митя! Как у меня ноги болят… Он поддакивает:

– Да, Оня. И у меня болят ноженьки.

– А как у меня руки болят, Митя…

– И у меня руки ноют.

Всё перечислила бабка – и голову, и грудь, и живот – всё болит. Дед ей так же вторит.

Она говорит:

– Помереть бы нам с тобой, Митя, да и всё. Чего уж мучиться…

Он как вскочит:

– Да ты что? Иди к хренам! Я ещё помучаюсь…

Ванька-балалаечник

Ванька хорошо умел в балалайку играть. Сидит, бренчит целыми днями. Мать говорит:

– Сходил бы ты, Ванька, в церковь.

– А чё там делать-то, в церкви? – спрашивает Ванька.

– Чё люди делают, то и ты делай. Пошёл Ванька в церковь. Балалайку под кафтан спрятал. Смотрит: народ в церкви молится, кресты кладёт. И он стал креститься. Люди на колени опустились, кланяются. Он тоже лбом об пол стучит.

балалайка под полой торчит углом-то. Позади Ваньки бабку любопытство взяло: что у него под полой? Пощупала – что-то твёрдое. Ванька заметил. Вспомнил, мать говорила: «Делай то, чё люди делают…». И у бабки, что перед ним поклоны била, тоже сзади пощупал. Любопытная бабка под кафтан ему руку просунула. Ощупала балалайку. Ванька так же – к бабке под кофту. Бабка оборачивается – шлёп ему по щеке! Ванька бабке – шлёп! А с бабкой ещё дед был. Они вдвоём-то ему нашлёпали. Ванька убежал. Домой приходит. Мать спрашивает:

– Ну, чё, Ванька? Отошла обедня?

– Да Бог её знает. Щупанье отошло. А как шлёпанье началось – я убежал…

Ваших нет

К табачному киоску подходит заика:

– М-м-м-мне си-си-си-гареты.

А в киоске торговал тоже заика. Он спрашивает:

– Ка-ка-ка-какие?

Покупатель подумал, что торговец его передразнивает. И говорит ему:

– Ба-ба-ба-балбес!

– Та-та-та-таких нету…

Всё в хате

Мужик с бабой жили в деревенской хате. Уборная – во дворе, баня – в огороде. И вот они переехали жить в город. Приезжают к родным в деревню. Их спрашивают:

– Ну, как вы там живёте, в городской квартире?

Они говорят:

– Хорошо живём, с удобствами. Уборная и баня – в хате…

В уме перепишем…

Сидит дед Авдей с мужиками на завалинке. И загадывает*:

– Нынче я свои родины* справлю – будь здоров! Вот уж погуляю… Всех водкой напою.

– А когда у тебя родины? – спрашивают мужики.

Дед кричит бабке:

– Фелицата! Неси мои мётрики*. Принесла бабка документы. Посмотрели, а день рождения деда уже давно прошёл.

Дед почесал затылок:

– Может, мётрики переписать? Мужики говорят:

– Ты, главное, казёнку* нам поставь. Мётрики мы в уме перепишем.

Гармонист

Один мужик любил слушать, как гармонисты играют. За бочонок масла выменял на базаре гармонь. Привёз. Подаёт сыну:

– Чтоб через три дня научился играть! Тот – тык-мык. Говорит:

– Батя! У меня пальцы не растопыриваются.

Отец выстругал ему деревянные растопырки. Вставил между пальцев и привязал. Парень всю неделю ходил с растопыренными пальцами. Но играть так и не научился. Пришлось мужику далече идти – гармонь слушать. На другой конец деревни. На том конце жил гармонист. Первостатейный.

Его приглашали играть на свадьбах. Бывало, увезут гармониста в чужую деревню. А через неделю оттуда идут подводы. Одна – с зерном. Другая – с овсом. Третья – с дровами. На четвёртой в санях лежат два тулупа. В одном завёрнута гармонь. В другом – пьяным-пьянющий гармонист.

Где Васька?

Две соседки жили рядом, через стенку. Одна была замужем, а другая – бессемейная. Вот мужик пьяный двери перепутал, постучал к соседке. Она его впустила.

Жена ночью слышит: муж храпит. Сама себе говорит:

– Ничего не пойму: Васька мой храпит, дома нету…

Где взял?

У мужика пропал бычок. Как сквозь землю провалился. Мужик его искал, искал – не нашёл. Подумал: заблудящий* бычок, в лесу волки съели.

Пришёл к соседям. Смотрит: на крыльце мальчонка сидит. Пузцо сытенькое. Мужик ему в живот пальцем ткнул и говорит:

– Пуп! Наелся круп? А мальчонка басом:

– Бычины.

– А где взял?

– У вас.

Так и узнал мужик, что сосед у него бычка украл…

Где ночевать?

Весной в Казанаке трактористы огороды вспахивают. И в каждом дворе их угощают.

Вот один к вечеру наугощался. Идти не может. Друзья его – под белы руки. Повели домой. Он через оглоблю перешагнуть не может. Озирается:

– Где это мы? Приятели говорят:

– В Здвинске. В районе.

– Ух ты! Да… У нас и техники такой нет… А куда мы здесь ночевать пойдём?

– Да есть тут одна женщина. Приводят его домой. Он в дверь стучит.

Заходит и с порога:

– Здравствуйте! Пустите переночевать. Смотрит: жена стоит.

– О! И Нюрка моя здесь…

Где тяга?

Печник работал с подмастерьем. Вдвоём сложили они печь. Но вышла нескладуха. Подручный оплошал, когда дымоход выкладывал. Смикитил*, что ему быть битым. Принёс дрова и говорит:

– Ты, мастер, печь растапливай. А я пойду во двор, в трубу гляну. Ежели чего не так – я тягу дам…

И дал тягу. Убежал от греха подальше.

Где я живу?

У одной молодухи* муж был слабым на вино. Он – в питейно заведение. А к ней мил-дружок припожаловал.

Муж домой плетётся еле можаху*. В дверь колотит:

– Жена! Отворяй! Это твой Фока. Она говорит:

– Мой Фока возле моего бока. Иди туда, откуда пришёл.

Мужик выходит на улицу. Оглядывается:

– Так… Эта изба свата, эта изба брата, эта изба кума, эта – Наума. А эта вроде моя…

Возвращается. Снова в дверь стучит. Жена не открывает. Фока идёт на улицу:

– Эта изба свата. Эта изба брата. Эта изба кума. Эта – Наума. А где я живу?..

Горим!

В колхоз приехала работать женщина. Приятная женщина. Поярка*. С медалью «За труд». На первое время дали ей жильё – старую гнилую избушку.

Вечером к ней на гулянку слетелись мужчины. Как пчёлы на мёд. Пили вино, песни пели. А как стали плясать – гнилые половицы не выдержали. И она с одним мужиком ухнула в подполье. Там было ватное одеяло. Оно от папиросы задымилось. Бабёнка тонким голосом кричит:

– Гори-и-им!

Мужик-то пьяненькой. Подумал, что она поёт.

Подхватывает:

– Э-э-эх!

Она опять тоненько:

– Гори-и-им! Он басом:

– Э-э-эх!

Грешница

Пришла бабка в церковь и говорит священнику:

– Батюшка! Мы с дедом уезжаем. Все вещи раздали, пристроили. А собачку пристроить не смогли. Я грех на душу взяла – убила собачку. Отпусти грех, батюшка!

Батюшка берёт список грехов, зачитывает:

– Прелюбодеяние… Грешна?

Бабка в голос:

– Грешна, батюшка! Грешна…

– Чужое крала?

Она ещё громче:

– Ой, грешна, батюшка! Крала…

– Людей обманывала?

– Ой, грешна, батюшка! Обманывала…

– Соседям досаждала?

– Грешна, батюшка! Досаждала. Поп говорит:

– Нет. Все грехи я снять не могу. Приходи завтра. В день по одному отпускать буду…

Давай чугунок!

Дед Никифор кашу ел с неохотой. Но любил из чугунка остаточки выскребать.

Вот сидит он на крылечке, мастерит кузовок. И кричит бабке:

– Дарья! Ты саламат* сварила? Давай чугунок обгою*.

– Нет ишшо! – отвечает бабка. – Маненько не доварила.

– Ну, кочерыжка старая! Эдак ты меня голодом заморишь…

Два брата

Жили в деревне два брата. Славились тем, что погоду предсказывали. Приходят жители к одному:

– Скажи, Василий, дожж пойдёт сегодня?

– Обязательно пойдёт, – уверяет Василий.

Идут к другому:

– Ваня! Дожжик сёдня будет?

– Нет, не будет.

Если нет дождя – Ивана хвалят. Если дождь пойдёт – Василия. Но молва о том и другом катилась по всей округе.

Два кума

Поехали два кума на базар. Самогон продавать. Едут кумовья, разговаривают. Один другого спрашивает:

– Кум! Ты по какой цене самогон продавать будешь?

– Целковый* за стакан, цена известная. Тут первый кум и скумекал: «Жена в дорогу целковый дала. Как раз на стакан и выходит».

Купил он у кума стакан самогона. Выпил. Повеселел. Едут дальше. Второй кум не выдержал:

– А ты, кум, почём торговать думаешь?

– Пожалуй, тоже: целковый – за стакан.

Теперь второй кум задумался: «Целковый я уже заработал. По такому случаю не грех и выпить». Достал он упрятанный целковый. А кум уже наливает. Выпил и этот кум. Тоже повеселел. Тут у них торговля бойко пошла. Едут и торгуют друг у друга: целковый – стакан, стакан – целковый…

Три дня их в деревне дожидались. На четвёртый кумовья возвращаются, песни поют. Жены услыхали. Встречать вышли:

– Ну, чё? Продали самогон?

– Прода-али! – радуется один кум.

– Почём торговали?

– Стаковый… за целкан… – икает другой.

И достаёт из кармана целковый.

День или вечер?

Идут два мужика по деревне и спорят.

– Ты погляди: Божий день стоит на дворе! – убеждает один другого.

– Нет! – противится другой. – Уже вечер! Дело чуть не до драки.

Навстречу парень идёт. Спорщики – к нему:

– Рассуди нас, парнище! День сейчас или вечер? Только смотри, не ошибись.

Парень подумал и говорит:

– Да я, братцы, нездешний…

Добро пожаловать!

В кулуарах международного симпозиума встретились учёные. Разговор зашёл о политике. Один иностранный профессор говорит:

– Я уверен, что со временем российский Дальний Восток займут японцы, а Сибирь – китайцы.

Православная русская женщина, доктор наук, отвечает:

– Ничего страшного. Пусть занимают. Нам только надо их покрестить…

Догоняшки

Вздумала тёща испытать зятя: догонит он телёнка или нет. Выпустила животинку. Телёнок выскочил на улицу и помчался вдоль деревни. Зять бежал, бежал за ним. Выдохся и упал. Поднимается и говорит:

– Тебя бы оженили… Посмотрел бы я, как бы ты бегал…

Дурак из сарая

Шёл солдат со службы. Зашёл в деревню. И в одной избе попросился на отдых.

– Нет, сынок, – говорит ему дед, – у нас избёнка маленькая. Вон дома есть побольше.

Пошёл дальше солдат. Бабка вышла. Спрашивает:

– Кто это был?

– Да вот солдат. Двадцать пять лет служил. Домой идёт.

Бабка давай его ругать:

– Дурак ты старый! У нас ведь сын тоже в армии служит. Вороти солдата.

Дед побежал:

– Сынок, сынок! Воротись.

Солдат вернулся. Дед с бабкой говорят:

– Ты нас прости, ради Бога. Ладно, найдём тебе место.

Накормили солдата. Напоили чаем. Подошёл вечер. Дед спрашивает:

– Сынок! Тебя где спать положить? В комнате, где внучка Рая, или в сарае?

Солдат рукой махнул:

– Да мне всё равно. Сарай у тебя вон какой хороший.

И пошёл спать в сарай. Утром выходит. Во дворе девка умывается. Красавица ненаглядная. Он подошёл. Поздоровался. Спрашивает:

– Как тебя зовут?

Она говорит:

– Я – внучка Рая. А тебя как звать?

– А я – дурак из сарая…

Ем, ем, да и напьюся…

Помирает тёща. Зять стоит у кровати молча. А дочь – с причётами*. Устала причитать и говорит мужу:

– А ты чего стоишь, как истукан*? И зять запричитал:

– Ой, да как приеду я, бывало, с тобой к тёщеньке. Ой, да как она всегда встречает, угощает. Да она тебе-то кладёт сыру, масла с вершками*. А мне-то наливает сыворотку горшками. А я, бывало, ем, ем, да и напьюся…

Ещё две улочки

Купил мужик на базаре быка. Гонит его домой. А бык идёт – еле ноги переставляет. Мужик его и хворостиной погонял, и уговаривал. Ничего не помогает. Мазнул ему под хвостом скипидаром. Бык – хвост трубой и припустил по дороге. Мужик – за ним. Да не успевает. Он и себе скипидаром помазал. Да так его ноги понесли! Догнал быка. Прибежал в деревню. Смотрит: баба его стоит у ворот. А у него ноги остановиться не могут. Мужик ей кричит:

– Отворяй ворота! Загоняй быка! А я ещё две улочки дам…

Жарьте ещё!

Попросила тёща зятя к празднику заколоть поросёнка. Пришёл зять. Да не один, с товарищем. Сладили они дело. Зять говорит тёще:

– Пожарьте, мама, свежеватины*! Тёща рада стараться. Нажарила полную сковороду свежины*. Бутылку – на стол: – Кушайте на здоровьичко!

Друзья выпили по стаканчику. Да всю свеженинку*-то и смели*. А поросятина вкусная – пальчики оближешь! Зять разошёлся:

– Мама! Ещё пожарьте.

Послушалась тёща. Пожарила. Сковороду молчком на стол поставила. Парни другой раз выпили. Снова оголили жарёху*.

– Мама! Жарьте ещё! – не унимается зять.

– Я бы пожарила, зятёк, – поджала губы тёща. – Да там только на холодец осталось…

Заблудился

Дед Демьян был рыбак и охотник. Как-то зимой на кобыле ехал с охоты. И сбился с дороги. Плутал, плутал, приехал в родную деревню. А деревню свою не признал. В чей-то двор постучал. Вышла баба. Он говорит:

– Ой! Кума Марфа! А какая это деревня?..

Заговор испортила

Два мужика стоят у плетня. Один другому говорит:

– Моя-то нынче бражку изварила. Дак лагушок* стащила в погреб и замок повесила. А бражка хороша, я пробовал.

Тут его жена из дома вышла и соседу жалуется:

– Беда-проруха у меня, сосед! Мыши в погребе припасы тратят. Скажи – как вывести мышей?

Сосед ей говорит:

– Я слово знаю. Хошь – выведу мышей. Только надо, чтобы в погреб два мужика со свечкой спрыгнули.

– Дак, может, ты с моим и спрыгнешь?

– Ну, ладно. А ты закрой нас крышкой и не открывай. Как выведу мышей – я постучу.

Обрадовалась баба. Отворила погреб. Свечку принесла. Мужики в погреб – скок! Баба – хлоп крышкой! Закрыла и сидит, ждёт. Ждала, ждала. Решила поглядеть. Крышку приоткрыла. Видит: мужики пируют. Бражку пьют, солониной закусывают. А сосед ей с досадой:

– Эх, соседка! Ты самый заговор испортила. Теперь тут снова мыши заведутся…

Заикатый* пастух

В деревне был заикатый пастух. Приезжие спрашивают:

– Ты чего заикаешься-то? Он отвечает:

– Да у нас на ферме бык-производитель с цепи сорвался. И влетел в коровник. Все кинулись в окна. А я, не будь дурак, – в двери. Он меня – на рога! И попёр!.. С тех пор и заикаюсь.

Заначка

Один мужик стал прятать деньги от своей жены. Скатал денежку в трубочку. Трубочку – в бумажку. Бумажку замотал изолентой. Кинул в бутылку. Бутылку прибрал. Вот понадобилась ему заначка. Посмотрел – бутылки нету. Он – к жене:

– Где бутылка? Вон там, на полке, стояла.

Жена говорит:

– Бабке Дусе отдала под лекарство. Мужик побежал к бабке:

– Тётя Дуся! В той бутылке, что Лиза дала, ты ничего не находила?

– Да была какая-то палочка. Я в мусор вытряхнула.

В другой раз припрятал деньги под каблук старого сапога. Хватился – нет сапог! Опять – к жене:

– Где мои старые сапоги?

– В печи сожгла. Ну, чё: стоят, место занимают.

В третий раз мужик исхитрился. Сшил для денег карман. И внутри штанов на верёвочку подвесил. Жена карманы обшарит – ничего нет. А тут стирать собралась. Брючину вывернула – заначка! На верёвочке… С тех пор мужик зарёкся от жены деньги утаивать.

Запалился*

Послал купец гонца в соседнее село. Купить бочонок водки. Запряг мужик савраску. Думает: «Сгоняю побыстрей – меня купец казёнкой угостит…».

Скачет туда, обратно. Конь – в мыле! Сам вспотел. Привёз бочоночек.

– Спасибо! – говорит купец. – Уважил, так уважил.

А мужик стоит. Переминается:

– Тут это… в горле пересохло…

– Дак ты, однако, запалился! – догадался купец.

– Ну так-ть! – обрадовался мужик.

Купчина зачерпнул ковш воды:

– На вот. Попей.

Заряженные вилы

Дед с бабкой жили на краю села. В старой избушке. А по соседству жили охотники. И вот к старикам в огород завадился* пролезать бычок. Бабка кричит: – Дед! Опять скотина в огороде! Пойди выгони.

Дед пошёл. Взял вилы да в шутку на бычка наставил. А за огородом охотники вышли берданку пристрелять. Жахнули* из ружья. Бычок – брык с четырёх копыт! Дед в избу заскакивает – и к бабке:

– Ненила! Это ты вилы зарядила?

– Да что ты?! – вытаращила глаза бабка.

– Ну, зарядила, не зарядила, а я бычка убил…

Заслушалась

Едет мужик на телеге. Смотрит: кум из-за плетня машет:

– Здорово живёшь, кум! Зашёл бы в гости. Водочки бы выпили. Пельмешками закусили.

Мужик лошадку остановил. Задумался: «У кума в гостях побывать… Чем плохо? Водочки выпить да пельмешками закусить… Куда уж лучше-то?».

А кум добавляет:

– Заодно бы и дров напилили.

Мужик размахнулся и огрел кобылу вожжами:

– Но, дура длинноухая! Заслушалась…