Текст книги "Фенька"

Глава третья. Данька

Данька никак не мог решить с чего начать.

– Да не тяни, як то теля за титьки! Вы ж мэнэ в окопах потеряли, так с того дня и начинай, – Фенька удобно уселась на край матраса и затихла.

– Так це Степка казав, шо шукав да не знайшов! Шо там було! Мы як приехали, нас даже с тих машин не выпустили, казали домой вертаться, бо нимцы фронт прорвали. Мы даже не бачили, як Степка в машину заскочив. Да не в нашу, а в ту, що в Бобрик поихала. Тильки на следующий день узнали, що тэбэ нема. Шо тут було! Тишка на утро помер. Баба Хивря побегла твою мати спасать. Баба Анна ничого не поймет, каже ты в Попивщине задержалась. А уже через три дня в ставке немцы объявились на мотоциклах, и началось! – Данька вдруг остановился и перевел дух:

«Огарка послала девок, чтобы все собрались на майдане. Да кому собираться – одни бабы да старики. Ребятня, Одарка с Приской, Ольга, да мы со Степкой. Четверо немцем с автоматами стали позади, а вперед вышел толстый немец с портфелем и худощавый человек в очках. Немец что-то говорил криклявым голосом, но никто ничего не понял»

– Господа колхозники! – очкарик оказался переводчиком, – мы поздравляем вас с освобождением Украины от коммунистического диктаторского Сталинского господства. Немецкая армия принесла вам свободу и счастливую жизнь. Теперь вы сами хозяева на этой земле. Теперь вы будете жить и трудиться только для себя и великой Германии. Мы установим новый германский порядок, чтобы больше большевистская идеология не одурманивала простой народ. Хотите жить общиной – пожалуйста. Ваши начальники сбежали – мы их покараем. С этого дня вы будете подчиняться старосте, который назначается Роменской комендатурой, завтра вы с ним познакомитесь. Устанавливается такой порядок: кто работает хорошо – будет сыт и счастлив. Кто не подчинится – тот будет расстрелян или повешен на этом месте!

Ставочники слушали немца молча. Также молча и, разошлись по своим хатам. Только Огарка вполголоса объявила своим, чтобы завтра все были на работе. Данька со Степкой задержались на Фенькиной скамейке у плетня.

– Данька! Вот скажи, – Степка тряхнул своими чернявыми кудрями, – где Тарас Петрович? Почему убег? Где Красная Армия? Почему не дала отпор? Почему твоя мать согласилась работать на нимцев? Давай ночью сбегём!

– Ну, сбегём! – Данька сжал кулаки, – а мать, а Ольга? А Ольгина и Фенькина мать? Ты хочешь, как Тарас Петрович? Струсил и в кусты? У меня есть идея получше! Давай втихую угоним мотоцикл и спрячем в лесу. Потом украдем автомат и застрелим старосту. Потом создадим свой отряд на болотах и будем уничтожать тих нимцев, пока вони не убегут с нашей земли. Тильки давай тихо, без шума. Нимцы не зразумеють.

Вечером, когда укладывались спать, Данька долго ворочался – все думал и думал и, наконец вскочил, подошел к материной кровати.

– Мам! Я не могу заснуть! Ты вот скажи. Батя на фронте с немцами бьется, а ты согласилась на них работать. Где тута правда? Что я бате скажу, когда вин возвернется? – Даня отчаянно сжал мамину ладонь.

– Сынок! Прости меня, – Огарка, вдруг выпрямилась, как будто от чего-то тяжелого освободилась, – то, что я сейчас тебе скажу, может стоить тебе и мне жизни, а отцу горя. Но вижу, ты все правильно понял. Тарас Петрович не сбежал – он в партизанском отряде. Я, по его заданию оставлена здесь для связи. Больше пока сказать не могу. Вчера и позавчера рыбаки ночью переправили на болота часть скота и зерно для схронов. Они нужны будут партизанскому отряду. Вы со Степкой будете поддерживать связь с болотами, когда я скажу. А пока держите язык за зубами. Степке пока не говори, потом скажешь. Завтра поглядим, какого старосту пришлют. Ты меня понял сынок?

У Степки защемило сердце: «Как я мог усомниться в матери? Батя! У тебя самая мировая жинка! А у меня любимая мамка! А я ваш верный сын! Как теперь сказать обо всем этом Степке? Нет, Степка надежный друг, он обрадуется!».

Утром приехал староста с тремя полицаями. Закрылись на ферме с Огаркой, и долго о чем-то беседовали. Огарка собрала женщин к обедне.

– Бабы! Наш новый начальник, Панас Яцко, приказал продолжать работу. Как работали, так и будем работать. За саботаж – наказание! Вы, уж, бабоньки не подведите меня. О своих мужьях не распространяйтесь, не накликайте беду. Давайте немного потерпим.

– А что нам мужики скажут, когда вернуться? – Одарка растерянно теребила уже смятый в руках фартук.

– А когда вернутся, тогда и видно будет.

Полицаи объявили комендантский час. После десяти на улицу ни ногой.

Выпал первый снег. Поутру улица белая, нетоптаная, как будто и нет людей. Только цепочка следов хромого пса Цезаря от Хивриной калитки до майдановского стола и обратно разрисовала пустынную улочку. Данька забегал после работы к бабе Ане, матери Феньки, узнать – нет ли вестей. Но баба Анна твердила только одно – Фенька у хороших людей. Скоро объявится! Нет на сердце тревоги. Только плохо без нее. Данька тоже скучал по ее серо-голубым, с поволокой глазам. По ее непокорным кудряшкам, игриво вздрагивающим при каждом повороте головы. Вот уже почти два месяца прошло с той последней смены, а ее все нет.

А Степка молодец! Трижды переправляли на болота записки и никто их не заметил. Так, как гребет веслами Степка – не умеет никто! Как будто камыш шелестит от ветра: «Шур, Шур», – скользит лодка по воде.

Полицаи осмелели. Напьются с вечера и горланят пьяные песни до утра. Вчера завалились к вечеру на ферму и давай к Приске приставать. Выпей с нами, да выпей! Огарке с трудом удалось отговорить негодяев от задуманного: «Хлопцы! Отстаньте от девки. Ей еще вечернюю дойку справлять. Вот скажу Панасу, что вы план срываете, он вас накажет». У Даньки вилы в руках задрожали: «Так бы и прошелся по вашим озверевшим харям!». Но сдержался. Мать сказала, что еще не время!

В первых числах декабря немцы объявили заготовку дров для комендатуры. Все в возрасте от четырнадцати до шестидесяти лет должны были заготовить по четыре кубометра леса за неделю и перевезти к ферме для дальнейшей транспортировки в Ромны. Огарка отвела Даньку и Степку в сторону.

– Ну, что, дети мои. Настал и ваш час. Помните ту делянку, где мы сложили лес на зиму? Там кубов пять-шесть. Завтра возьмете лошадь и перевезете лес к ферме. Я буду отчитываться за вас Панасу. За два дня управитесь. Пять дней вас не хватятся. На делянке вас встретит посыльный от Тараса Петровича, он переправит вас в партизанский отряд. Вот и ваше время пришло, мои хорошие, постоять за родину нашу!

– А як же ты мама? – Данька прижался к маминой фуфайке, – я без тэбэ не пийду!

– За мене не беспокойся, – мать нежно погладила сына, – я буду стильки, скильки треба. Прийде другий, буде беда.

К вечеру второго дня дрова были сложены у фермы, а ребята с приготовленной Агаркой котомкой торопились вернуться на делянку, где их уже ждал посыльный из леса. Шли всю ночь. День отлежались в заброшенной избе. К утру следующего дня вышли на партизанскую базу в Спадщанский лес.

– Как я рад видеть Вас, сынки! – из землянки к ним торопился бородатый дед, – с такими бойцами Гитлеру капут! Проходьте, хлопцы, я зараз вас отваром хвойным попотчую.

– Тарас Петрович! – хлопцы по голосу узнали деда, – мы вам записку принесли! – Данька достал из голенища валенок сложенный листок.

– Добре! Як там мать, як там ставочники? Да вы пейте, це добрый напиток, зараз очухаетесь от дороги, – Тарас Петрович внимательно прочитал записку. Прочитав записку до конца, крякнул и подсел к ребятам.

– Бесово отродье! Ишь, чого задумали. Ох, вовремя вы хлопцы! Огарка пише, що нимцы приказ привезли «Произвести учет всех военнообязанных украинцев в возрасте от 16 до 50 лет, для создания «Украинской армии». Щоб им в аду жариться! Переломи меня коромыслом. Кто не подчинится – на работу в Германию! И девок в Германию! Щоб им повылазило!

– И Ольгу в Германию? – Данька вдруг ощутил тревогу, как перед черной грозой, – дядько Тарас! Може мы со Степкой враз сгоняем и привезем Ольгу в отряд?

– Ишь какие скорые! Да тут нимцы кругом. Ещё лес дымится от недавнего боя. Будете на базе. Делов тут хватает. За лошадьми присмотрите, на кухне поможете. Опять же патроны для пулеметов заправлять. Винтовки чистить. Теперь вы, хлопцы, бойцы группы обеспечения. И командир у вас есть.

– Алексей! Ковалев! Принимай пополнение.

В землянку зашел коренастый, лет сорока дядька, с перетянутым армейским ремнем поверх фуфайки.

– Звали, Тарас Петрович? – Алексей кивнул притихшим у лавки ребятам, – понял! Причешем, научим, накажем! Хлопцы, за мной!

Алексей отвел ребят в пустую, просторную землянку и показал, где они будут спать.

– Слушайте сюда партизаны! Подъем в шесть, обед, когда заслужите, отбой, когда прикажут. За территорию базы без команды командира – ни ногой! Оружие в руки не брать. Песни громко не петь. Топором работать вполголоса. В землянке воздух не портить. Как поняли приказ?

– Так точно! Тихо сидеть в землянке и ждать, когда советская армия без нас погонит немцем! – Степка показал на лице обиду.

– Ух, ты какой скорый! Хватит и на вашу долю геройства. Будете месяц проходить школу молодого бойца, то есть молодого партизана. А там посмотрим, на что вы сгодитесь. На сегодня все, а завтра в шесть, как огурчики. А пока отсыпайтесь.

– Товарищ Алексей! А почему на базе никого нет? Одни бабы ходят.

– У нас не принято задавать вопросы про отряд. Вернется комиссар – будет вам полная политинформация. Запомните только одно: партизанская тактика это когда партизаны везде; и в лесу, и в поле. И на воде, и под водой. И под землей, а если надо, то и на небе. Тихо, быстро и везде! Вольно, спать!

После короткого завтрака ребят пригласили в штабную землянку. Данька с интересом осматривал сидевших за длинным столом людей. Вот женщина в белом халате с пришитым красным крестом – врач. Полноватый мужчина с черной бородой и армянским акцентом, что-то говорит про макароны – наверное, повар с кухни. Парень с вихрами из-под шапки, делающий пометки в блокноте – точно командир разведчиков! Три бородача у края стола, как три богатыря – сидят и молчат. Данькины догадки прервал появившийся в дверях землянки Тарас Петрович.

Прошу внимания! Прежде, чем распределим задания, я хочу представить вам молодое пополнение, – Тарас Петрович подал знак Даньке и Степке подняться, – Данила Кручина и Степан Яценюк, мои земляки, надежные хлопцы. Пока определены в группу обеспечения к Ковалеву. Не жалеть! Я знаю, как они умеют работать. Степан с детства ухаживал за лошадьми. Данила ловко вяжет узлы. Иваныч! – Тарас Петрович обратился к одному из бородачей, – через недельку приступай к обучению ребят боевой подготовке и партизанской маскировке. А теперь, ребята, свободны, возвращайтесь на свои рабочие места. После смены жду вас здесь на вводную политинформацию. Удачи!

Нет! Не к этому стремился Данька. Думал, придут в отряд, выдадут гранаты, винтовку или трофейный автомат и на фашистов – подрывать танки и поезда. А тут – отнеси и принеси. То нельзя это не трогай! Самое грозное оружие – лопата. Сколько я ей немцев убью – одного, двух? Степке легче, он спокойный. Кидает себе снег от землянки к землянке. Нужно попросить Тараса Петровича, чтобы посерьезней дали задание.

Вечером, после смены, Тарас Петрович усадил уставших ребят посередине стола, а сам сел напротив.

– С началом службы партизаны! – Тарас Петрович отложил открытую книгу в сторонку, – разговор у нас будет не детский. Я, как помощник комиссара отряда, должен разъяснить вам сложившуюся обстановку и стратегию отряда в ближайшее время. Все, что я вам скажу – секретная информация и государственная тайна. Я знаю, что вы умеете хранить тайны, но бдительность нужна везде, особенно в лесу. Итак, слушайте:

«Партизанский отряд создан Сидором Артемьевичем Ковпаком и действует уже три месяца. Основные задачи отряда – наблюдение за передвижением вражеских войск, разведка и диверсии в тылу немцев. Народ у нас разный. Это в основном небольшие отряды из окрестных районов, объединенные „Батькой“, как называют партизаны Сидора Артемьевича, это остатки воинских подразделений, вышедших из окружения, а также это такие же хлопцы, как и вы, бежавшие от оккупации. У партизан не принято говорить о численности, о передвижении отрядов, о заданиях и расположении баз. Мы тот чирь на заднице врага, который ни днем, ни ночью не дает немцам отдыху. Больше урона в тылу врага, меньше резервов на фронте. Помните хлопцы, чем больше мы будем тюкать фашистов здесь, тем больше жизней наших солдат сохраним на передовой. В отряде нет ненужных дел. Сегодня ты рубишь дрова, завтра несешь взрывчатку на „Объект“. Дисциплина, и только дисциплина – залог наших партизанских побед. Неделю назад здесь был большой бой. У немцев больше трех тысяч автоматчиков, танки, артиллерия, минометы. У отряда чуть более 500 человек. Выстояли! С винтовками выстояли! Да еще прихватили у немцев 5 пулеметов и 20 винтовок! И один танк! Батько сказал, что дисциплина в бою и Родина-мать за спиной сберегла отряд. Вот ты Данька рвешься бить немцев. Ну, бросишь ты одну, две гранаты. Ну, убьешь, ранишь несколько супостатов. Думаешь, они испугаются и побегут в свою Германию? Нет! Они сначала повесят десятки мирных жителей, а затем снова и снова будут прочесывать леса. А представь, ты со Степкой тихо разведал места скопления вражеской техники и людей, их базы. Мы передали координаты нашим. Один ночной рейс наших бомбардировщиков и нет у немцев резервов для наступления! И Данька живой. И Степка живой. И опять-же – тихо, под рельсы взрывчатку упрятали, а глядь пушки с танками по сторонам валяются! Сколько бойцов на фронте для атаки сохранили? Как говорит Батько: „Партизанская тактика – это тишина в ногах, смекалка в головах и, огонь в сердце!“. Вот вы спрашиваете, где партизанский отряд? А там, где надо! Наше задание – сохранить базу до их возращения. Чтобы и дрова были, и дорожки к землянкам чистые. На сегодня это ваша боевая задача! Справитесь, завтра доверят более ответственное задание. Вот вам мое наставление».

Данька со Степкой слушали Тараса Петровича, как завороженные. Впервые с ними говорили, как с взрослыми. Они поняли, что рубить дрова это тоже бой с врагом! Что дорожки к землянкам – это дороги, по которым побегут немцы в свою Германию! Видела бы Фенька и Ольга их лица! Партизаны!

– Тарас Петрович! А як же Ольга? Вы казали, що нимцы в Германию людей будут вербовать, – Степка осмелился повторить вчерашний вопрос, – може через болота?

– Не вербовать, а угонять на работу. Одобряю, что вы о своих друзьях беспокоитесь. Утром посыльный ушел, надеемся, что успеет переправить Ольгу и еще несколько девчат на болота.

Утром пришла тревожная новость. Посыльный, что был направлен в ставок – не вернулся. При подходе на болота нарвался на засаду и был застрелен полицаями. В феврале Огарка прислала записку: «Немцы начали зверствовать. На майдане повесили двух жителей, якобы помогающих партизанам. Двоих девчат угнали в Германию, в том числе и Ольгу. Оставаться опасно. Действую по плану 2». Данька этой записки не видел, но увидел мать, живую и невредимую на базе. Как она прижала его к себе при встрече!…

Пришло известие и от Ковпака. Срочно перебросить к возвращению отряда запасы продовольствия из тайных складов: муку, крупы, одежду. Задача трудная: по лесам гуляли банды с неизвестными целями. То с немцами устроят перестрелку, то партизан обстреляют на лесных тропах. Тарас Петрович предположил, что это стихийные группы из местных мужиков, обиженных на советскую власть, скрывающиеся от мобилизации и не признающих немцев. Вреда от них пока большого не случалось, но «огрызались» они шумно, с беспорядочной стрельбой из ружей и винтовок. Было принято решение вступить в переговоры с одной из групп, контролирующих мост через один из притоков Сейма. Обоз с продовольствием уже подходил к мосту и встреча с «лесными братьями» могла привлечь немцев. Командир группы разведки Александров сумел выйти на связь с бандой Акимчука и договорился, что партизанский обоз будет пропущен через мост. Данька со Степкой напросились выехать вместе с отрядом, чтобы встретить обоз на этой стороне моста. Да и навыки по использованию оружия должны пригодиться. Зря, что-ли больше двух месяцев тренировались в чистке, разборке и стрельбе из винтовок и автомата. Учились собирать взрывные устройства. Данька даже пистолет притер к своим рукам. Да вот беда – не допускали еще ребят к боевым операциям. Молоды еще! А тут только в охранение. Алексей был непреклонен: «В оцепление пущу, оружие пока не дам, вас хлопцы прикроют. Пока нужны ваши молодые глаза. Смотреть в оба!».

У моста встретили мрачные мужики. Попросили подождать под мостом. Под мостом еще трое. За прогалиной у куста еще двое, не скрывая стволов, торчащих из ивняка. Старший успокоил: «Все нормально, будем действовать, как договорились. Покурите пока с нашими хлопцами, там, внизу». У партизан немецкий трофейный пулемет поглядывает на пустой настил моста. Да из ближайших кустов щетинятся стволы. Данька со Степкой спустились вниз, ожидая, когда им передадут лошадей с подводами.

– Да вы курите пока, – из-под стропил высунулась рука с кисетом, – глянь, Арсений, яки молоды, а ужо туды, воюють!

Степка, спускаясь, поскользнулся и упал в объятия, обросшего щетиной, здоровяка в потертой телогрейке.

– Куды ж ты летишь? Як та лошадь необъезженна, – здоровяк подхватил Степку за локти и, чуть опять не уронил, – Боже ш ты мой! Степка! Братишка! Як же ты повзрослел. Я уж и не ведал, что увидимся! Садись, рассказывай!

Арсений, брат! Как це зразуметь? – Степка вгляделся в обросшее лицо брата, – я до сих пор думав, що ты на фронте. А ты вона – по лесам шастаешь. Все никак не успокоишься.

– Брехать не буду – с коммуняками и вашим Сталиным мне не по пути. Батю гноят в лагерях, мать от горя в болоте. Москали всю нашу жизнь наперекосяк пустили, нет от меня им прощения. Да и с немцами мне якшаться недомог. Чужаки они для нашего роду. Отсидимся, а там немцы и прогонят коммуняков с нашей земли. В листовках кажут, що Украина сама по себе будет. Даже без полякив. Возверну конеферму як раньше, при бате, було. Эх, братишка, зря ты с ними пишов. Загубят они вас.

Степка слушал брата и ловил себя на мысли, что нет ненависти. Так бы и обнял брата, прикрыл ему рот, и увел бы к Тарасу Петровичу – он бы враз развеял все путанные слова брата.

– Не можу я казать правильные слова, брат. Давеча нимцы повесили трех ставочников прямо на майдане, так и висят, там до сей поры. Кто снимет – рядом повесят. Зерно и скот увезли в Германию. Да, що скотина, девчат увезли робить в ту Германию, як тих рабов. И Ольгу, що ты с нами бачив, тоже в те скотские вагоны затолкали. Брешуть фашисты в тих листовках. Не будет Украина сама по себе, як тот камыш на озере. Обида на Советскую власть не дает тоби зряче смотреть на цю обстановку. Фашистский режим, що подмял под сэбэ усю Европу, не будет нянькаться с Советским Союзом, а с Украиной тем более. Гитлер вражина, жестокий вражина. Одолеть его можно только всем народом. Нельзя сидеть по тем норам и ждать, когда Гитлер будет раздавать бублики и дарить вышиванки. Народу он заготовил тильки хлысты, да виселицы. На майдане наших мужиков вешали не нимцы, а полицаи. Може и ты их знаешь, брат. Украинцы, казаки, румыны – поверившие тим листовкам. Я не хочу, щоб ты оказався середь тих нимцев, не хочу. Пойдымо с нами, брат, пока на руках нет крови.

Степан раскраснелся, шапка сбилась набекрень, руки сжаты в кулаки. Никогда он еще не разговаривал так с братом. Арсений никогда не позволял учить себя, сразу вспыхивал, как огонь и только тумаки гасили это пламя. Степка не раз испытал на себе эти тумаки. А тут Арсений, как – то съежился. Руки то в карман, то под фуфайку – никак не найдут себе надежного убежища.

– Эх, Степка, Степка! Молод ты еще. Не понять тебе брата. Не будет нам покоя ни с москалями, ни с германцами. От коммуняков не получил я свободы – для них я недобитый кулак, враг советской власти, как мой батя. Таким же будешь и ты, только погодь, нарисують клеймо сына врага народа, не отмоешься. А нимцы – чужаки, сегодня здесь, завтра уедут на свою германскую землю. Хоть кака, а есть надежа, що мы останемся хозяевами на своей земле, у своей хаты. У кажного своя правда. Я буду долго ждать, я терпеливый. Може еще встретимся, братишка. Не поминай лихом.

Арсений прижал к себе Степку и, резко оттолкнул. Средь грубой щетины протолкнулась скупая слеза…

– Хлопцы! Выходьте, встречайте телеги, – голос Алексея негромко ворвался под мост, – поведете, как договаривались, а мы здесь еще немного погутарим.

Всю дорогу на базу Данька ни о чем не спрашивал друга. Да о чем спрашивать? Как сшить разорванные тропинки судьбы? Это не вышиванка – где стежки можно прикрыть узором. Да и Степка больше не заговаривал о брате. Вокруг с новой силой разгоралась война! И не только на фронте…

…В марте 42-го отряд Ковпака вернулся из рейда по Хинельским лесам.

Ребята познакомились с молодыми «бывалыми» партизанами. Радик Руднев приехал с отцом, командиром соседнего отряда – Семеном Васильевичем Рудневым, будущим комиссаром отряда. Радька ловко управлялся со всеми системами стрелкового оружия. Даже пулемет, как рассказывали партизаны, «пел» в его руках. Колька Шнуров, малец четырнадцати лет, был просто любимцем партизан. Как он красиво умел хвалиться своими подвигами!

«Сижу я в засаде. Рядом никого! Вдруг вижу – танк немецкий мчится по лесу! Я пистолет навзмашку и за ним. Пули по броне —дзынь, дзынь. Я закричал: – Ура! За мной! Ура! Танкист со страху в болото заскочил. Немцы из люка повыскакивали и в кусты. Думаете, брешу? Спросите батьку, он меня даже хвалил. Танк на опушке под березами видели? Это мой танк!».

Ребята много были наслышаны о подвигах Кольки Шнурова, сироту из села Харивки. Это командир нашел их с дедом Яковом в соседнем лесу, где они собирались партизанить. Сведения, добытые Колькой на базаре и возле комендатуры в Путивле, где он «шнырял» под видом «дурачка», очень помогали партизанам при подготовке операций.

Из рейда партизаны привезли много трофеев. Немецкие автоматы, противотанковые ружья, пулеметы, ящики с патронами и диковинными гранатами с длинной ручкой.

Какое богатство! Чем до этого воевали? Винтовка Мосина одна на семь человек! Самозарядные винтовки СВТ-40 – три штуки. Несколько трофейных «Шмайссеров», да два ящика «Колотушек!». Хорошо минные поля немцев выручали – ребята за взрывчаткой, как за грибами ходили. А тут привезли целый арсенал. Две сотни пулеметов и винтовок системы «Маузер», «Шмайссеров» и «Вальтер»! Партизаны, как на диковинку смотрели на гранатометы-пистолеты «Люгер», легкие, простые в обращении. Гранат «Колотушек» – целая телега! Боеприпасов – целых две телеги! Не зря Батя сказал: «Гитлер наш поставщик!». Партизаны все это хозяйство называли дерьмом: «Вдарим дерьмом по дерьму – глядишь, запах и до Берлина долетит!».

– Теперь наведем шорох – вся Украина запомнит Ковпаковских орлов!

Но шумнее на базе не стало. После громких боев декабря тактика партизан изменилась. Днем тишина в землянках – спят партизаны! К вечеру небольшое оживление, ужин и снова тишина. Ушли партизаны небольшими группами в разные стороны, каждый навстречу своей судьбе. Не все вернутся к утру. Но еще больше фашистов и полицаев больше никогда не увидят рассвета! Еще не один десяток поездов с военной техникой и подкреплением не доедут до своей станции назначения. На некоторых дорогах появились таблички на немецком языке «Осторожно, Ковпак!». Батя доволен. Партизаны гордятся – дали перцу фашисту во все места! Только комиссар, Семен Васильевич, поглаживая свои знаменитые усы, придерживает ребят: «Враг силен и коварен! У него два глаза и злоба в действиях, а у нас должно быть четыре глаза и ярость в душе!». Дерзкие операции партизан обескураживают немцев! Особенно терялись венгерские подразделения, срочно переброшенные немцами для борьбы с партизанами. Как можно в трех-четырех местах одновременно атаковать и тут же исчезать «в никуда»? Случались курьезные случаи, когда, по чьей – то наводке, завязывалась перестрелка с партизанами, а утром оказывалось, что постреляли своих же, немцев, из соседнего гарнизона, поднятых по тревоге для подкрепления венграм. А секрет в мелочности и дотошности Бати! Любая операция продумывалась до мельчайших мелочей, вплоть до направления ветра. И, если отряды проявляли излишнюю инициативу, – грозен был Батя!

…В рейд по Брянским лесам Даньку со Степкой опять не взяли. Семен Васильевич был категоричен.

– Вот тебе Данила в июле будет только семнадцать, а Степке еще только через три месяца столько – же. Да, вы добросовестно исполняете свои обязанности по базе. Да вы доказали прыткость в коротких операциях. Да, Алексей хвалит вас за успехи в боевой подготовке. Но Батя сказал рано – значит рано! Обещаю, вернемся из рейда, я попрошу Батю испытать вас настоящем деле. Договорились?

– А как же Радька? Он же наш ровесник! А Колька Шнуров? Тот совсем малолетка? – Данька искал хоть малейший повод изменить решение командира.

– То, что вы оспариваете решение командира, уже говорит о вашей неготовности, – усы комиссара вздрогнули в разные стороны, – во-первых: Радик и Коля имеют опыт ближней разведки и хорошо освоили приемы конспирации. Во-вторых: оба бойца приняли присягу партизана и на равных участвовали в боевых операциях. Вам это только предстоит. Так, что мальчики ваша задача сберечь базу, а это будет не так просто. «Мадьяры» вам спокойной жизни не дадут.

В конце мая отряд вернулся из рейда на базу. По лагерю разнеслась молва – командиру, за героизм в тылу врага, присвоено звания Героя Советского Союза, а комиссару – орден «Знак Почета». Поговаривали, что награду будет вручать сам Ворошилов в Москве! А пока партизаны готовились к очередному рейду. Тихо стало по вечерам. Партизаны осваивали трофеи. Сравнивали с советскими образцами, привезенными из Москвы. Победил пистолет-пулемет Шпагина, так называемый ППШ. Одним словом «Папаша». Этот «Папаша» работал мягко и без большой отдачи – что и надо было партизанам в лесу. Готовьте портки фашисты! «Папаша» учить будет!

Кто-то из партизан написал песню, и бойцы вполголоса напевали ее у костра:

 
…Идем, не сгибаясь, в железном строю
За счастье народа, за землю свою
Чтоб снова на ней, на земле на родной
Стояли хлеба золотою стеной.
Чтоб яблони снова дымились в строю
Чтоб вольная песня неслась в высоту.
О мать-Украина родная земля
Мы вражеской кровью напоим поля
За все твои раны врагу отомстим
Живому отсюда уйти не дадим!
 

Комиссар сдержал слово – ребят включили в отряд к Александрову. После небольшого испытания выдали оружие. «Шмайссеры» на плечах Даньки и Степки смотрелись грозно. А торчащие из-за пояса «Колотушки» подчеркивали бравую осанку вчерашних парубков. Ждать долго не пришлось. 28 мая на зорьке всех подняли по тревоге. Срочно прибыть в Путивль с подводами. В Путивле было безлюдно и тихо. Только возле складов шла спешная погрузка продовольствия на телеги. Ребята рассказали, что возвращаясь из рейда разведка донесла, что немцы, услышав о передвижении отрядов партизан, разбежались, бросив продовольствие и часть оружия. Такой подарок от немцев батька не ожидал! Партизаны поговаривали, что это подарок к 55-летию командиру от «благодарных мадьяр»! К обеду сбежалось местное население, и командир распорядился, часть продуктов: яйца, масло, крупу – раздать людям. На митинге батька пообещал: «Мы не дадим ни одного дня и ни одной ночи спокойной жизни оккупантам. Объединенный отряд Путивлевских партизан растет с каждым днем, и уже скоро наступит тот день, когда мы вернемся домой победителями!».

– А дальше рассказывать тебе неинтересно, – Данька попросил воды, и передохнув, продолжил, – помотались мы по родной Украине, Брянщине. В октябре 1942 года повоевали на Житомирщине. Досталось от нас немцам! Передохнем на базе в Старой Гуте и снова в дорогу: жгли мосты, уничтожали немецкие гарнизоны. Но и друзей теряли. Особенно тяжелым был Карпатский рейд в июле 43-го. По заданию Сталина свечками горели нефтяные вышки в Прикарпатье. В одном из боев погиб наш комиссар Руднев и его сын Радик. Батя тоже был тяжело ранен и его увезли в Киев. И я там получил свое первое ранение, но быстро оправился.

– А Степка, он с тобой? – Фенька поправила повязку, – он в отряде?

Фенька заметила, как погрустнели глаза, как заиграли желваки на повзрослевших щеках Даньки.

– Не хотел я об этом говорить, но рано или поздно все равно узнаешь.

Каждое слово Даньки отзывалось нестерпимой болью в Фенькиной душе. Как же эти вчерашние парубки смогли выдержать эти испытания? Сколько горя еще нужно пережить, чтобы снова загорелись угольки в этих погрустневших глазах? Фенька слушала, жалела и гордилась своими друзьями.

– «В Карпатском рейде бои с элитными немецкими войсками СС генерала Крюгера были тяжелыми, но мы всегда выходили из них победителями, несмотря на то, что дважды попадали в окружение. А вот Бандеровцы? Если есть слуги у Сатаны, то это они! Эти шакалы, как затравленные звери, рыскают по ночам, ища добычу для удовлетворения своей злобы. Днем такие же, как мы, вежливые, приветливые жители. Ночью безжалостные убийцы! За шесть месяцев в Западной Украине мы потеряли в пять раз больше товарищей, чем за два года войны. В тот день готовилась большая операция партизан по уничтожению немецкого гарнизона. Решили идти тремя отрядами с разных направлений. Перед рейдом необходимо было провести разведку местности, обозначить ориентиры, пути отхода. Первыми ушли Леня Чечеткин, Леня Забелин и Колька Шубин. Я, Степка и незнакомый партизан из другого отряда должны были выдвинуться вторыми. При осмотре врач мою кандидатуру отклонил. Рана еще кровоточила, решили не рисковать. Подождав замены, ребята ушли часом позже. К семи вечера первая и третья разведгруппы вернулись, а вторая исчезла. Дозорные сообщили, что слышали короткую перестрелку в лесу, но затем все стихло. Операцию командир решил не откладывать, а утром, при возвращении, одному из отрядов поручил пройти маршрутом разведчиков и выяснить, что там произошло. Утром отряд принес печальную весть: Вторая разведгруппа в лесу нарвалась на засаду бандеровцев и была захвачена в плен. Ранним утром, в селе, отряд снял их, истерзанных и замученных, с виселиц посреди села. То, что рассказали им местные жители, поразило даже бывалых партизан. А произошло вот, что:

«Разведгруппа возвращалась на базу. Разведали два села, зарисовали дорогу, до первого дозора оставалось метров пятьсот. По дороге наткнулись на родник с чистой водой. Прислонив к березке оружие, припали к прохладной воде…