Текст книги "Багдад: Война, мир и Back in USSR"

Житье-бытье

Я приехал в Багдад один, без семьи, ибо шла вовсю ирано-иракская война и существовали вполне понятные, небезосновательные, как я обнаружил, ограничения для пребывания в тех условиях семей специалистов. Однако сразу же я получил неожиданно приличную аж двухкомнатную квартиру, со своей кухней и санузлом, что по моим йеменским воспоминаниям было делом почти невозможным. Статус представителя внешнеторгового объединения предполагал!! Это переполняло меня законной гордостью – все-таки это была первая моя «длинная», цель карьерного движения уже многие годы. (Еще, на паритетных правах, правда, но полагалась и служебная машина, новенькая Toyota Corolla, а это уж вовсе из области фантастики по тогдашним советским меркам).

Многоквартирный дом, в просторечии жилдом (хотя какой еще может быть дом, если в нем живут люди, непонятно, но такое обозначение было принято именно для нашего дома, в противовес отдельно арендуемым домам, виллам, а были и такие), на улице Университетская – Шариа-ль-Джамиа, в районе Каррада, арендовался у зажиточного иракца-собственника довольно давно. Несколько поколений командировочных обустраивали в нем свой нехитрый временный быт, переезжая из квартиры в квартиру по мере высвобождения более престижной площади. Я тоже сначала поселился в квартире, выходящей на шумную трассу (салага!), но уже через пару месяцев занял более просторное жилище с видом на сад с бассейном. Небогатый район частных домов, вилл, никаких общественных мест, парков, но для прогулок неплохо подходила соседняя, параллельная улица, на которой располагалась багдадская резиденция Ясира Арафата. (Кроме тех дней, когда он приезжал в Багдад, тогда по ней ходить было как-то неуютно, на крышах сидели автоматчики, охрана была серьезная…)

На первом этаже за столиком всегда (до 1989, по-моему, года) сидел дежурный консьерж, или консьержка, из числа членов семей обслуживающего состава, официально получающий зарплату за обеспечение безопасности (связь с посольством на всякий случай), и за контроль за соблюдением того самого неприятного режима, при котором любая отлучка в город вне рабочего времени должна была: а) быть разрешена вышестоящим начальником, и б) записана в специальный журнал с указанием точного времени прихода-ухода и цели выхода в город. Маленький советский концлагерь, без колючей проволоки, но весьма обременительный, надо сказать, вызывающий мощный внутренний протест. Конечно, обходных маневров было много, и им новички быстро обучались в процессе проживания в жилдоме, но все равно, согласитесь, неприятно постоянно чувствовать себя «под колпаком у Мюллера». Отдельные интригующие граждане использовали этот маленький иезуитский инструмент для сведения счетов – достаточно было вовремя «капнуть» на того, кто «забыл» отметиться, а таковых было много, и разбор полета обеспечен на ковре у торгпреда, или, того хуже, в посольстве у ответственных за безопасность сотрудников. Удержать физически сотни, тысячи взрослых людей взаперти все равно никакой возможности не было, на сознательность уповать бессмысленно, когда соблазны вокруг и жизнь коротка!

И в общем жизнь, несмотря на формальные ограничения, текла вполне себе нормально, и в гости ходили, и за полночь возвращались, после возлияний, да за рулем, что вроде как и нельзя… Было ли это опасно? Не знаю, не уверен, особенно теперь, когда времена изменились настолько, что тогдашние опасности девальвировались, уже не выглядят как реальные… Но относительно СССР того времени, конечно, жизнь и работа в прифронтовом Багдаде, набитом саддамовскими спецслужбами, были полны непривычных опасностей, но о них как-то не хотелось думать, не хотелось преувеличивать, спишите это на молодость и ощущение свободы заграничного быта, как ни парадоксально, при всех-то ограничениях и регламентах того смутного времени!!!

Любой выезд за пределы города – «тиджваль», разрешение на перемещение по стране с указанием точного адреса, цели поездки, фамилий и паспортов туристов и пр. Разрешение дает МИД, но, понятно, что сканируют ситуацию мухаббаратчики – иракская спецслужба, это же их работа – отслеживать, кто, куда и с кем едет. Получение «тиджваля» занимает неделю-полторы, чаще едем на отдых на озера целым автобусом, человек 20–25, на целый день. Озер непосредственно вокруг Багдада нет, но на расстоянии километров 80–100 – целых три огромных водоема, и один из них абсолютно соленый, что твое море, – Раззаза, по-моему. Тартар и Хаббания – пресноводные. Сейчас иракское правительство активно рассматривает возможность возрождения хотя бы внутреннего туризма, восстановления пансионатов, построенных на озерах еще во времена Саддама Хусейна, но пришедших, естественно, в запустение. Спорный вопрос, следует ли сейчас вообще этим заниматься, когда взрывы сотрясают Багдад почти каждый день. Я бы точно не поехал на отдых в самый распрекрасный тартарский дом отдыха, памятуя о недавних террактах в Шарм-Эль-Шейхе, к примеру…

Сегодняшние «страшные» географические названия, вроде Абу-Грейб, для нас были не больше чем обозначением рабочего поселения румынских, по-моему, контрактников, чего-то рядом строивших. Мы туда несколько раз выезжали играть в волейбол с представителями дружественных соцстран и неплохо проводили время на интернациональных праздниках, с шашлычком да пивом. То, что рядом располагается тюрьма, мы даже и не знали. И тем более и представить не могли, что само название «Абу-Грейб» приобретет столь зловещий ореол, станет символом тюремного беспредела, вольницы американских вертухаев. Как оказалось, все вертухаи мазаны одним миром, вседозволенность и беззаконие порождает чудовищные извращения сознания, и никак это не зависит от демократичности общества, их породившего. Да, демократическое общество скорее их найдет и накажет, но вести себя они будут так же нагло и тупо, это у них в крови.

Из популярных форм досуга для отдельных категорий граждан можно отметить рыбалку. Рыбалка на каналах вокруг Багдада была любимым времяпровождением многих, можно было попытать рыбацкого счастья на реках, в озерах, в общем, раздолье… Но советский человек не ищет (не искал) легких путей!! Смелый эксперимент поставил с разведением речной рыбы в закрытых бытовых водоемах наш коллега Коля Медведев, представитель «Машиноимпорта», запустив однажды пойманную в речке рыбешку в… бассейн перед жилдомом. В тот зимний период в бассейне, естественно, не купались, так что воды было – кот наплакал. Рыба продлила свою жизнь на пару недель… В один из праздничных вечеров с застольем Коля решил, что окунь достаточно нагулял веса, и деликатес изловил обратно. Уха ли была последним приютом евфратской рыбы, либо сковородка – история умалчивает, но следы необычной той трапезы проявились буквально к утру следующего дня, вой сирены «скорой помощи» около виллы Коли не оставлял сомнений в избранном способе отмщенья бедной рыбы за бассейный плен. Несколько недель Коля лежал под капельницей с тяжелейшей формой отравления… И чего, спрашивается, сразу бы ее не съесть тогда? Коля хотел острых ощущений, и он получил их сполна. Рыбаки вообще народ странный, скажу я вам…

Глава 2
Домыслы, домыслы…

– Че, в Ирак едешь? – поинтересовался у меня в очереди в столовую за несколько месяцев до командировки один сотрудник в «Разноэкспорте», до этого поездивший по миру.

– Ну! – с радостью отвечал я. – Артамашева Серегу меняю…

– Ну, хорошо, что хоть есть кого менять… – загадочно улыбнулся товарищ. – А то тут один ехал, когда его предшественника след простыл.

– В смысле – простыл? Куда ж он делся-то? – таких нюансов иракского быта я не знал, хотя многое мне уже порассказали до меня перебывавшие там командировочные.

– Да вот, вышел вечером ведро выносить и пропал, только тапки остались! – пошутил знающий товарищ. – Нашли потом, через пару месяцев, в Тигре плавал…

О таких случаях официальных сообщений, тем более некрологов ни в прессе, ни в объединении на стене никогда не публиковали, как-то вся эта история про тапки и Тигр прошла мимо меня, но на всякий случай я стал наводить справки, что же это за исчезновение на берегах вечной реки… Никто ничего толком не знал, уже потом, когда я оказался в Багдаде, в жилдоме мне показали квартиру, где жил погибший сотрудник, на первом этаже. Там с тех пор никто не желал селиться, и использовали ее исключительно в общественных целях, то как красный уголок, то как столовую впоследствии. Моя квартира оказалась аккурат над этой злополучной квартирой.

Этот исторический факт с исчезновением и гибелью вполне себе мирного внешторговского инженера не мог вызвать уж очень положительных эмоций. По разным версиям, он то ли ушел купаться пьяным (что я бы сразу отверг, ибо до какой же степени надо допиться, чтобы в илистом, кишащем бактериями Тигре, да на ночь глядя… нет, не верю), то ли был случайно (или не случайно?) убит ужасными саддамовскими мухаббаратчиками. «Мухаббарат» – это краткое название спецслужбы режима, контрразведки по сути, intelligence service в прямом переводе с арабского. Агенты службы, действительно, во множестве проникали во все слои иракского общества, контролировали все и вся, и вполне вероятно, могли по какой-то необходимости или по стечению неудачных для предшественника обстоятельств, оказаться не в нужном месте и не в нужное время… Домыслы, домыслы… Скорее всего, это было именно стечение обстоятельств, хотя почерк мухаббаратчиков прослеживался абсолютно точно – люди пропадали и во время моего пребывания, то вдруг в пустыне обнаружат пустую машину специалистов-контрактников, то на абсолютно свободном утреннем шоссе вдруг произойдет лобовое столкновение, этот случай я помню очень хорошо.

Представитель одного новостного агенства, с которым я буквально за неделю до этого был в гостях у своего однокурсника Саши Левченко, трагически погиб именно в такой инсценировке, а по-другому и не опишешь ситуацию, в которой его нашли. В четыре часа утра на пустынной дороге в десятках километров от Багдада «произошло лобовое столкновение» его автомобиля с мощным грузовиком. Объяснить, откуда там в это время взялся грузовик, никто не удосужился. Да и что там делал корреспондент – тоже. За несколько месяцев до трагедии он, воодушевленный ветром «перестройки и гласности», напечатал какую-то уж очень откровенную статью про Саддама и его режим в набирающей популярность свободной советской прессе, по-моему, в «Московских новостях», могу ошибаться, впрочем. Мы тогда еще, читая ее, с недоверием переглядывались, «смо-о-отри, дескать, смелый какой…» Ну и опять никаких точных фактов, никакой информации… Домыслы, домыслы…

Когда я уже в Союзе как-то встречался со своим иракским старшим другом, Фирасом, с симпатией относившимся к СССР, он мне поведал страшную тайну.

– Знаешь, Боря, – сказал Фирас. – А за тобой ведь в конце так плотно следили мухаббаратчики, что я уж думал…

И как-то неприятно мне стало от этого привета из недавнего далека тогда.

Фирас был женат на Навваль, сестре бывшего лидера иракских коммунистов Саляма Адиля (в Москве даже есть улица его имени!!!) и знал, о чем говорит. В гости мы к нему всегда ездили, соблюдая строгую конспирацию, с пересадками в разные машины и прочими уловками… Мы-то думали, в Советском Союзе за связь с иностранцем можно было получить проблему, а оказалось, что в Ираке еще хуже…

Что он себе думал, я мог только догадываться, никаких незаконных или подозрительных действий я вроде не совершал, работал в торгпредстве в сугубо гражданской его части, если и ездил ночью по городу, так из проверенных советских, ну или болгарских там, гостей. Может быть, только, в конце уже командировки, довольно свободно стал общаться с иностранцами, с американцами в частности в культурном центре, но все больше на литературные же темы!! Наверное, иракцам такое поведение показалось подозрительным, но ведь у нас перестройка шла, они это не уловили что ли? В Союзе к тому времени уже гремел Ельцин, по Красной площади гулял отец «звездных войн» Рональд Рейган, диссиденты от партии жгли партбилеты, вот-вот готовились отменить шестую статью Конституции (это где про КПСС как ядро политической системы, про ведущую и направляющую…), а вы говорите – иностранцы. Да к 1989 году в результате неукротимых политических послаблений мы уже в сопредельный Кувейт на экскурсии ездили как к себе на дачу! Соцстраны отваливались одна за другой, объединение Германии встало на повестку дня.

…Но мухаббаратчики плотно следили за всеми нашими перемещениями, вроде и не был Саддам Хусейн «другом советского народа»… Во время любой нашей экскурсии, выезда на озера или куда бы ни было за город, на хвосте «сидели» неприметные граждане в неприметной машинке, на почтительном отдалении, правда… Нам не мешало, ей-богу, мы даже с ними фарами перемигивались иногда в шутку.

Отношения с режимом у нового советского руководства были нейтрально-дружественными, но и только. Советский Союз поставлял в Ирак многие разрешенные виды вооружений, техники, закупал для реэкспорта огромные количества нефти, строил несколько крупных нефтяных объектов, гидроэлектростанций (на слуху, наверное, такие «контракты», объекты, как Насерия, Западная Курна), но такой идеологической поддержки, как в былые годы, режим Саддама у СССР уже не имел, мы были больше заняты «перестройкой и ускорением», вся наша политическая система споро шла под слом, до иракских ли тут проблем. А мы в торгпредстве просто выполняли положенную свою внешнеторговую работу, в политику не вмешивались, и уж тем более во внутреннюю политику саддамовского руководства. Несмотря на авторитарную, жесткую свою сущность и очевидную жестокость по отношению к политическим оппонентам, к курдскому народу в частности, режим «всенародно избранного президента-руководителя» Саддама Хусейна, с одной стороны, вполне по-социалистически развивал на обильные нефтяные доходы социальную сферу, здравоохранение, образование, строил дороги и целые города (причем неплохо строил, московским дорогам и развязкам багдадские-то того времени дороги фору дадут!), а с другой – давал относительную свободу предпринимательству, как при капитализме, и это при валютном контроле и визовой системе. Гибридный строй, при абсолютной политической доминанте «баасистов», а по сути личного режима «С. Хусейн и сыновья с кумовьями».

Меня, естественно, спрашивали и спрашивают: «А ты-то Саддама Хусейна видел?»

Отвечаю: «Многократно, но только по телевизору». Много раз проносились мимо нас на безумной скорости кавалькады бронированных джипов во главе с белым «мерседесом», в котором, по слухам, Саддам и сидел, но не более того. Говорили, что у Саддама десяток двойников, так что кто ж его знает, кто из них пролетал по президентской своей надобности тогда мимо… (Кстати, в диктаторском Ираке для этого на два часа проезжую часть не перекрывали, никаких гаишников у каждого столба не ставили на всякий пожарный, и потому никаких пробок в связи с проездом сановного ездока не возникало. Но надо признать, что гоняли они лихо, дула автоматов торчат из окон машин сопровождения, тут хочешь не хочешь, а сам остановишься и прижмешься, чтоб переждать стихийное бедствие на дороге.)

Пару раз я, сидя в приемной министерства экономики, видел «проход» Касема, мужа одной из дочерей Саддама, служившего министром и бывшего на тот момент одним из «сильных мира сего» в иракских реалиях. Много позже Саддам его выманит из Иордании и убьет за измену клану, но это будет в середине 90-х, когда дочери с мужьями сбежат из страны. Такая вот трагическая семейная история.

Видел я один раз – и этого мне показалось более чем достаточно – экстравагантного сына Саддама, Уддэя. Он тоже недавно нашел свой последний приют где-то в горах Северного Ирака, вместе с братом был застрелен американцами во время осады их секретного схрона. Говорят, выдал их охранник за внушительные «тридцать сребреников». Ей-богу, я бы этого безвестного Иуду не осуждал сильно, а то не ровен час накуролесил бы еще молодой Хусейн, натворил бы, останься он в живых… Уддэй славился своим неукротимым нравом, свободным от условностей образом жизни и диким общественным поведением. Ну, например, «знающие люди», почти не скрываясь тогда, говорили, что он развратничает по царски, выписывая подруг для досуга из нескольких стран, в том числе и из нашего, социалистического «лагеря» (кстати, лагерь тогда мы писали еще без кавычек ☺). Носился он на спортивном авто по улицам Багдада, как сумасшедший. В 90-е годы он даже убил одного охранника во время перепалки, за что папа его поместил на какое-то время под арест и зело журил по-отцовски…

Я сижу в переговорной комнате Иракского комитета по спорту и спокойно беседую с чиновником комитета на тему продления контрактов наших футбольных тренеров (я тогда отвечал и за это направление какое-то время, по линии Госкомспорта). Тренеры наши во главе с известным Юрием Морозовым, ныне, увы, покойным уже, служили в Ираке по контрактам, и раз в год требовалось их пролонгировать, обговаривая все коммерческие условия. Что поделаешь, тренерские услуги, это предмет контракта такой специфический, но по сути – товар, как и любой сервис, любая услуга. Тогда я был представителем советского спорта, чиновником МВЭС, который отвечает за судьбу тренерских контрактов, согласовывает условия, что я и делал, сидя в комитете однажды…

Вдруг я слышу, из отдаленных комнат на нашем же этаже разносятся громовые крики, слов не разберешь, это потом мне рассказали, что на одном из стадионов на юге во время футбольного матча произошел какой-то инцидент с применением оружия, что было и немудрено, после войны автомата не было только что у ленивого. Я знал, что Уддэй Хусейн как бы «курирует» футбол, как и спорт, и физподготовку в целом, обладая и административными, как председатель спорткомитета, и совершенно неопределенными, но гигантскими внедолжностными полномочиями в этой сфере. Да, он занимал официальные должности в спортивном ведомстве, но разве дело в должностях? Он был сыном Самого. И очень уважал футбол.

Я не знал, что кричит именно он.

Дверь открылась, в дверном проеме появился почти двухметровый Уддэй, как всегда небритый, с холодным сверлящим взглядом, красный от гнева. Во взгляде читался вопрос, обращенный к моему собеседнику: «Это еще кто?» Меня он приветствием не удосужил, да и слава богу, к чему мне его приветствия, а то еще вдруг вспомнит где… Бр-р-р.

Мой собеседник в ужасе вскочил, объясняя ему, что, дескать, это из торгпредства советского представитель, переговоры ведем по тренерам футбольным и пр. Я, скромно потупив взор, продолжал сидеть на диване, разом забыв арабский язык. Уддэй действовал на меня как удав на кролика, уж больно он был шумный и… страшный. И у него точно был пистолет на боку!!

Уддэй что-то рявкнул ему и хлопнул дверью. Чиновник комитета быстро свернул переговоры, сославшись на срочное задание.

Шел уже 1990 год, вскоре быть аннексии Кувейта, тренеры наши соберутся домой и никаких продлений контрактов не будет, а стало быть, и делать мне будет нечего в комитете по спорту, и шанса вновь когда-нибудь увидеть грозного хозяина иракского спорта тоже не будет. Не больно и хотелось, если честно…

Судьба диктатора

До сих пор большой вопрос для всего мира, что именно искали американцы в Ираке? Версия оружия массового поражения достаточно быстро была оставлена, контроль над нефтяными месторождениями вряд ли получится в том политическом хаосе, который после себя оставят США. То, что Саддам Хусейн был мегазлодей, мало у кого вызывает сомнения, он и курдов травил химией, и головы рубил, не сильно задумываясь, и сыновья вон у него какие проходимцы и преступники…

Любой диктатор, и вообще любой сколько-нибудь авторитарный лидер государства, априори почему-то считает себя в своих национальных границах неуязвимым, а потому и действует почти бесконтрольно. На протяжении всей человеческой истории этот эффект приводил и к последующим казням диктаторов (Муссолини, Саддам, Чаушеску), и к самоубийствам (Гитлер – ярчайший пример), и к заговорам с летальным концом для него… Бывает, мрут и собственной смертью, но это редко. Примеров же насильственных смертей не счесть, но все равно, как будто повинуясь какому-то внутреннему иррациональному зову, одурманивая себя фимиамом, воскуренным по собственному приказанию, идут «любимые руководители» и «отцы нации» на свою Голгофу неограниченной власти в слепой, не подтверждаемой ничем надежде, авось пронесет. Вряд ли, а уж суд истории точно воздаст… и память вытравят, и монументы снесут, и мумии из мавзолеев вынесут, если перебрал «отец» по части создания веселой жизни своему народу-то… Сейчас ко всем внешним и внутренним опасностям добавилась еще и возможность получить в своих пределах интервенцию «союзников» по какому-нибудь военному блоку, исполняющему самовозложенные функции мирового жандарма, ежели те сочтут ваше поведение недостаточно ответственным, причины могут быть разные, в том числе и весьма надуманные… Чаще именно надуманные, кстати.

Но как бы мы ни относились к личности Саддама, к его деструктивной роли в регионе, оружия массового поражения, пожалуй, у него не было и быть не могло. Ядерные технологиии были режиму недоступны, химическое оружие можно с натяжкой отнести к ОМП в тех объемах, которые остались у Саддама после инспекций ООН в начале 90-х. Доподлинно известно, что в конце 80-х Саддам пытался построить гигантскую пушку, как у Жюль Верна, но не смог даже завезти компоненты в страну, они были где-то на полдороге конфискованы бдительными европейскими спецслужбами, а сам конструктор зарезан в своей швейцарской гостинице. Да и то сказать, пушка эта могла быть использована лишь как пугало, добить она могла только до Израиля разве что, пропагандистский эффект был бы обеспечен, но не более.